Четвёртый день штурма Кенигсберга

               К годовщине
штурма Кенигсберга, с 6 по 9 апреля
                1945 года.


                ЧЕТВЕРТЫЙ ДЕНЬ ШТУРМА КЕНИГСБЕРГА


        Батальон
366-го стрелкового полка.
Уличные бои в Кенигсберге.

По разбитой бомбами и снарядами улице, наступают передовые роты стрелкового батальона. Солдаты берут штурмом каждый проулок, каждый подъезд дома, подвал. Немецкие роты тоже сражаются отчаянно, но, всё же, отступают.
Командир стрелкового батальона, майор Мамонтов, поместил свой командный пункт на втором этаже сгоревшего дома, откуда, хорошо просматривается вся улица в обе стороны. Услышав надвигающий гул моторов, вскочил и метнулся к начальнику штаба батальона.
- Что за чертовщина?  Почему начали отступать? В чём дело?
 Капитан бросил в сторону телефонную трубку.
- Только что сообщили, что там за перекрестком появились четыре танка.
- Откуда они? Кто проморгал? – негодует майор.
Начальник штаба надевает на голову каску и берёт в руки автомат.
- Что теперь выяснять! Надо отражать атаку! Разрешите, я выдвинусь с «ружейниками»?

Мамонтов захватает руками предплечья капитана и крепко сжимает их.
- Вадим, попробуй их остановить!
- Ну, если что, не забывайте о нашей договоренности, Николай Иванович, адреса мои у вас есть, - просит комбата капитан.
- Возвращайся! Сейчас надо бросить все силы на танки. Нам отступать  никак  нельзя!
Начальник штаба с группой солдат с противотанковыми ружьями и связками гранат спешат к перекрестку. Но танки уже вышли из укрытия и уступом пошли по улице, стреляя на ходу. За танками пригнувшись,  идут немецкие автоматчики.
Начальник штаба командует командиру стрелковой роты:
- Отсекайте пехоту, а я буду работать по танкам.
«Ружейники» открыли дружный огонь. Головной танк с перебитой гусеницей стал крутиться на скользком булыжнике, но вскоре заглох и перекрыл часть улицы. Почти сразу же вспыхнул второй танк. Оставшиеся машины попятились назад, увлекая обратно за собой пехоту. Атака немцев захлебнулась.
Начальник штаба приказал отделению «ружейников» занять позицию на перекрестке на случай возвращения танков, а сам убыл в батальон.
Комбат встретил капитана с улыбкой.
- Что там произошло?
Начальник штаба снял с головы каску и передал её вместе с автоматом  телефонисту.
- Мне кажется, что это была отчаянная попытка прорыва. Немцы начали паниковать.
- Отступать им уже некуда, - торжествует Мамонтов.  Вот так и будем их выбивать из каждого дома шаг за шагом.
Капитан ответил комбату с иронией:
- Сколько ещё положим людей из-за этого бессмысленного сопротивления!
Мамонтов твёрдо стоит на своём.
- Сейчас спасение только в одном, надо действовать быстро и решительно. Противник уже выдохся, и ждать помощи ему ниоткуда и не от кого.

В это время ситуация вновь меняется не в пользу батальона Мамонтова.
- Командир, смотри! Теперь штурмовая рота остановилась, - показывает рукой в стенную пробоину начальник штаба.
- Выясни в чем дело?
Начальник штаба крутит индуктор полевого телефона и кричит в трубку:
- Командира роты на связь!
С другой стороны солдат-связист, прикрывая микрофон рукой, пытается перекричать грохот боя.
- Капитан убит!
- Тогда любого офицера роты! Любого! Слышишь!
Связист начинает кричать в трубку ещё сильнее.
- Офицеры тоже все убиты!
Капитан с тревогой в голосе обращается комбату:
- Все офицеры роты погибли! Слышишь? Все!
Теперь уже Мамонтов надевает стальную каску и вытаскивает из кобуры пистолет.
- Ну что, Вадим, командуй батальоном, а я пошёл в роту. Батальон должен двигаться вперёд.
- Возьми тогда автомат и гранаты, там с пистолетом долго не повоюешь, - подсказывает ему начальник штаба.
С автоматом в руках Мамонтов перебежками прибыл в штурмовую роту. От роты за четыре дня боёв осталось меньше половины, а из командиров только один сержант и тот был ранен, но с поля боя не ушёл,  продолжая командовать остатками подразделения.

Мамонтов понимал, что боевой дух солдат надломлен горечью больших потерь и отсутствием в строю командиров. Выход был только в одном, надо самому идти впереди и вести за собой бойцов. Надо только подобрать нужные слова, и он поворачивается лицом к солдатам.
-  Продолжаем наступать, ребята. За нами идёт весь батальон.
Мамонтов, первым поднимается в атаку, увлекая за собой бойцов. Из подвалов, окон и завалов продолжают отстреливаться немцы, но рота все равно идет вперед, уничтожая одну за другой огневые точки противника.
Огнемётчики  выкуривают, засевших в подвалах, фашистов. Батальон двигается за штурмовой ротой и уже на следующем перекрестке встречается с передовым отрядом соседнего полка. Быстро начинает темнеть. Огонь стихает, и Мамонтов возвращается на командный пункт батальона.

Начальник штаба встречает майора очередной проблемой.
- Звонят командиры рот, у них много пленных. Спрашивают, куда их девать?
Мамонтов ещё не остыв от боя, реагирует на поставленный вопрос бурей эмоций:
- Что, отвоевались? Больше не хотят? Пусть конвоируют их к нам, а я сейчас задам этот вопрос командиру полка. Крутит ручку индуктора телефона и ждёт ответа.
К телефону подходит подполковник. Внимательно слушает комбата и  задаётся вопросом:
- Мне тоже звонят из других батальонов, но я пока и сам не знаю, куда их отправлять.
Мамонтов занервничал: - А нам тогда, как быть?
Командир полка относится с пониманием к заботам комбата.
- Пока размещайте их у себя. Оружие у них изъять, складировать и содержать под охраной. Думаю, ждать конца уже осталось недолго. Надо ещё немного продержаться, майор. Подумайте, как их накормить и напоить.
- Мне в первую очередь надо своих солдат и офицеров похоронить, а потом уже думать о немцах, - горячится майор.
- Я понимаю вас! – успокаивает комбата полковой командир.
- Вот так, товарищ подполковник, у меня заканчивается  каждый день. Я ведь помню всех убитых в лицо, а потом они мне снятся всю ночь. Я просыпаюсь и  не могу уже уснуть до утра, - изливает растревоженную боем душу Мамонтов.
Командир полка даёт неординарный для старшего начальника совет:
- А ты выпей. Скажу честно, помогает. Ругать не буду, комбат. Не переживай!
- Спасибо за совет, - отвечает Мамонтов. Сейчас бойцы передохнут, и снова будем наступать. А когда будем ужинать и сам не знаю, тылы, как всегда, отстают.
                *      *      *
19 апреля  1945 года командир батальона 366-го стрелкового полка, майор Мамонтов Николай Иванович, за мужество и героизм, проявленные в боях за Кенигсберг был удостоен звания Героя Советского Союза. В тяжёлых боях за город батальон отбил у противника 23 городских квартала, уничтожив и, взял в плен большое количество немецких солдат и офицеров.

                КАПИТУЛЯЦИЯ

    Кенигсберг.
9 апреля 1945 года.
      16.00
   Бункер Ляша.

Уже к началу четвёртого дня штурма Кенигсберга немецкую чопорность и пунктуальность, словно ветром сдуло, остались  только фанатизм и звериная агрессия вперемешку с ненавистью ко всему людскому миру. Даже инстинкт  самосохранения  не взывал к разумному решению прекратить бесполезное  сопротивление, чтобы спасти город и его жителей. Тем не менее, ситуация в гарнизоне была доведена до такого абсурда, что генерал Ляш потерял всякую связь с войсками и не в состоянии был управлять ими.

Город горел. Раскаты взрывов потрясали пропахший гарью воздух, наводя ужас на всё живое, но бои за город продолжались. Вырвавшись из-за  дымящих развалин, закрытый броневик, проскочив полуразрушенный Королевский замок, свернул под арку и въехал в большой просторный двор жилого массива. Ровная обжитая площадка двора не вызывала никакого интереса для военных, но, тем не менее, именно под ней и располагался командный пункт обороны города.

Из броневика вышел высокий седой генерал, а за ним два адъютанта. В это время, словно из-под земли, появились три автоматчика и офицер. Увидев генерала, офицер отдал честь и предложил ему следовать в бункер. Вскоре все они незаметно скрылись из виду, а броневик выехал из двора.
Преодолев три лестничных пролета, офицеры подошли к массивной металлической двери, а солдаты остались у входа в бункер. Дверь открыли не сразу, а только после того, как за ней удостоверились, кто и с какой целью прибыл.

Пройдя узким коридором, генерал подошёл к крепкой металлической двери коменданта крепости и вошёл вовнутрь каземата. Комендант города Кенигсберг, генерал Ляш, шагнул к нему на встречу и они, поздоровавшись, обнялись.
Генерал Ляш, не предлагая сесть гостю, заговорил первым:
- Я знаю ситуацию лишь по докладам своего  штаба, но хотел бы услышать от вас как же, на самом деле обстоят дела в гарнизоне. Сами видите, связь с войсками практически утрачена, а это значит, что ими толком никто не управляет.

Заместитель коменданта крепости, командир дивизионной группы,  генерал-лейтенант Микош, начал свой нелицеприятный отчёт:
-  Батальоны сражаются за каждый дом и улицу, но боевой дух солдат и офицеров сломлен, поэтому воевать становится всё сложнее и сложнее, а точнее невозможно. Больше всех страдают горожане: женщины, дети, старики.

Ляш пристально посмотрел в лицо Микошу и спросил:
- Сколько в городе мирных жителей?
Генерал Микош стыдливо отвёл глаза в сторону.
- Точно никто не знает. Могу сказать только примерно, тысяч шестнадцать.
Комендант Кенигсберга с удивлением смотрит на  генерала, словно тот оговорился или не владеет положение дел в гарнизоне. 
- Это из 459-ти тысяч, проживающих в городе до войны?  Почему же тогда не вывезли из города всех?

Генерал Микош не прячется от действительности и говорит всё как есть:
-  Вы же знаете, что эвакуацию потом запретил сам Кох! Но дорога на Пиллау всё это время была открытой и русские не пытались её закрыть.
- Значит, можно было эвакуировать всех? – недоумевает Ляш желая   разобраться в обстановке.
Микош утвердительно кивает головой.
- Эсесовцы жестко контролировали этот приказ, и мы ничего не смогли сделать. Там наверху понимали, что это обстоятельство заставит нас стоять здесь насмерть.

Комендант, потрясенный нещадными бомбёжками, потерей управления войсками и надвигающейся катастрофой, выглядит беспомощным.
- И я теперь в этой мышеловке должен думать ещё и о городских жителях? А где же наш гаулейтер?
-  Скорее всего, Эрих Кох уже давно в Берлине, -  ответил ему с улыбкой Микош.
- Конечно, оттуда легче всего давать распоряжения, но ещё месяц и там будет жарко. Только бежать уже будет некуда, - откровенничает Ляш, выказывая недовольство  властями.
- Так всё же где сейчас находится наш гаулейтер? – любопытствует Микош.
- То, что Кох в Берлине, скорее всего дезинформация.  Вы же знаете, всё это время он прятался в бункере на косе Фриш-Нерунг. Это рядом с военно-морской базой Пиллау и аэродромом Нойтиф. Там же для него в постоянной готовности  находился  самолёт и специальное  судно. Более вероятно, что он сбежал или сбежит в Данию, так как всё  ценное имущество уже отправил туда.

Генерал Микош опять пытается вернуть своего собеседника к ситуации в городе.
-  Господин комендант! Наши солдаты и офицеры тоже давно приняли для себя окончательное решение  и при каждом удобном случае сдаются десятками и даже сотнями.

Ляш превозмогая нахлынувшую боль, обеими руками хватается за голову.
- И что же их толкает на этот поступок?
- Безвыходность ситуации и бессмысленность сопротивления, - даёт волю своим чувствам Микош.
- А как же долг и честь немецкого солдата? – теряет терпение комендант города, напрягая голосовые связки.

Генерал Микош тоже переходит на повышенный тон:
-  Сейчас каждый думает только о себе, а натиск русских не даёт никакого шанса на спасение.

Ляш обречённо смотрит на решетку, вмурованную в бетонную стену каземата.
 - И что же нам остается, генерал? Только плен?
 - Да! – кивает Микош.  Другого выхода нет! Здесь, в Кенигсберге, мы не в силах остановить крах Германии и спасти нацию. Германия обречена на поражение!

Ляш нахмурился и строго посмотрел в глаза генералу:
 - За такие слова я должен вас расстрелять!
Микош отозвался коменданту с сарказмом:
-  Увы! Но сейчас как раз впору стреляться самим, пока это не сделали наши враги.

Ляш растерян и подавлен тем, что происходит во вверенном ему гарнизоне и принимает давно наболевшее решение.
- Мы вынуждены будем капитулировать и чем быстрее, тем лучше. Пора прекращать эту бессмысленную бойню. Нам уже не защитить город, не спасти людей, да и свою честь тоже.

Микош и в этом выказывает генералу своё не согласие:
-  О какой чести мы можем говорить при таком результате компании? Разве только для того, чтобы успокоить своё  самолюбие!
- Конечно же, нет! – соглашается Ляш. Я всё прекрасно понимаю. Германия уже давно покрыла себя позором в глазах всего мира. И этому должен быть положен конец.

На этот раз Микош  проявляет солидарность с комендантом города.
-  Да, и это предстоит сделать тем немцам, что остались в живых и ещё  не потеряли рассудка.
- Конечно, надо думать о будущем. Гитлер - это уже прошлое! – махнул рукой на портрет фюрера начальник осаждённого гарнизона.
-  Я остаюсь с вами, Отто! – склонил перед комендантом голову Микош.

Ляш крепко обнял генерала.
- Что я должен сделать?
- Надо немедленно отправить к русским парламентёров для переговоров о предстоящей капитуляции. Это сейчас главная задача, более того, мне уже известны их условия.

Комендант города торопит генерала.
- Говорите всё как есть.
- Советское командование требует разминировать все здания и сооружения, ликвидировать минные поля и нанести их на карту. Прекратить огонь и сдать оружие. После этого, вывести войска на площадь у Королевских ворот для сдачи в плен.

Ляш сразу напрягся и побледнел.
- Это означает безоговорочную капитуляцию?
Генерал Микош утвердительно кивнул головой.
-  По-другому и не может быть, такова воля победителя. Надо спешить!

Ляш расстегнул ворот кителя, посмотрел на корабельный хронометр, стоящий на столе, и облегчённо вздохнул.
- Хорошо. К восемнадцати часам я отправлю парламентёров в расположение советских войск.
-  И ещё! -  продолжил  Микош.  - У эсесовцев есть план, по которому при падении Кенигсберга в городе будут отравлены все колодцы.
Ляш отреагировал на сообщение с раздражением.
 - Выставить к каждому колодцу и водозаборнику вооруженную охрану, а при попытках отравить воду всех расстреливать на месте, независимо от ведомственной принадлежности и звания. Водоёмы потом передать русским установленным порядком.

-  С Богом! Буду ждать вашего приказа о сдаче города, - вскинул вверх руку Микош.         
Комендант гарнизона ответил генералу строгим напутствием.
- Прекращение огня и сдачу оружия, производить только после принятия окончательного решения о капитуляции.

    Кенигсберг.
9 апреля 1945 года.
      18.00.
Боевые позиции
27-го гвардейского стрелкового полка.

Сквозь пелену гари и дыма из расположения немецких войск к передовой подошли два старших офицера с белым флагом. Перед линией уличных заграждений остановились. Старший группы полковник, вскинув вверх руку, обращается к солдатам.

- Мы немецкие парламентеры, просим вызвать сюда вашего командира. У нас для него имеется важное сообщение.
Солдаты берут на прицел офицеров и с интересом разглядывают их. Вскоре появляется моложавый подтянутый майор с полевой сумкой поверх шинели и пистолетом в кобуре, висящей на поясном ремне. Офицер уверенной походкой идёт к немцам. Те, в свою очередь, тоже начинают движение ему навстречу. Встречаются. Первыми по старшинству представляются немецкие офицеры.

Вначале рапортует старший парламентёр.
- Командующий артиллерией группы «Микош», полковник Хефкер.
Затем подавшись вперёд, расправляет плечи его помощник.
- Ассистент командующего, подполковник Кервин.
Советский офицер тоже называет своё имя, но делает это спокойно с достоинством и честью.
- Командир батальона 27-го стрелкового полка, гвардии майор Белов. Прошу сообщить цель вашего визита?
Полковник Хефкер докладывает в той же парадной тональности.
- Мы прибыли по поручению коменданта города генерала Ляша и уполномочены вести переговоры с советским командованием о капитуляции Кенигсбергского гарнизона.
Майор Белов, понимая важность момента, тут же принимает решение.
- Тогда идём для доклада к командиру полка.
Бойцы батальона продолжают удерживать под прицелом немецких офицеров, пока те с комбатом не исчезают в проёме дома, где расположен командный пункт полка. Вскоре оба парламентёра под охраной полковых разведчиков были доставлены срочным порядком в штаб дивизии.

     Кенигсберг.
9 апреля 1945 года.
        Штаб
11-й гвардейской стрелковой дивизии.

За рабочим столом, заставленным полевыми телефонами, папками с документами и рабочими картами, разместились командир дивизии генерал Цыганов и начальник штаба подполковник Яновский.

Напротив стола, у стены сидят немецкие парламентёры - полковник Хефкер и подполковник Кервин. Командир дивизии доводит до   присутствующих последние указания руководства.
- Командующий фронтом маршал Василевский приказал отправить к генералу Ляшу своих парламентёров во главе с подполковником Яновским. Задача, вручить коменданту ультиматум о безоговорочной капитуляции Кенигсбергского гарнизона. Самого генерала и его ближайшее окружение после подписания меморандума взять в плен и доставить в штаб фронта.

Полковник Хефкер, быстро поднявшись со стула, выказывает своё недовольство.
- Ну, разве такое возможно!? Ведь речь идёт только о прекращении огня и условиях предстоящей капитуляции!?
- Данное решение не противоречит Гаагской конвенции, - поправляет его генерал Цыганов. Более того, в этой ситуации условия ставит победившая сторона, а значит, вы обязаны их выполнять.

Хефкеру ничего не оставалось, как согласиться. Он отлично понимал, что по-другому и не могло быть, зато всё это позволяло ему вернуться в бункер, а не испытывать унижение перед русским генералом. Скрестив руки на груди, он безропотно покорился судьбе.   
- В таком случае мы готовы отправиться к генералу Ляшу с вашими парламентёрами.

Однако командир дивизии исходя из сложившейся обстановки препятствует желанию немецкого офицера категорическим отказом.
- Нет, полковник! Вы остаётесь здесь, а с начальником штаба пойдёт подполковник Кервин. Сопровождать их будут офицеры штаба дивизии: начальник артиллерийской разведки капитан Федорко и переводчик - офицер по работе среди войск и населения противника капитан Шпитальник.

Определившись с задачей, Цыганов приглашает немецких парламентёров к карте и обращается к Хефкеру.
- Полковник, прошу вас указать точное место расположения штаба коменданта города и кратчайший маршрут к нему. Надо скорее заканчивать это бессмысленное кровопролитие.

Хефкер встаёт, подходит к столу берёт карандаш и склоняется над картой.
- Это жилой массив недалеко от Королевского замка. По сути, от штаба дивизии будет не более полутора километров. На этом участке применение артиллерии и миномётов запрещено приказом коменданта города.

В свою очередь генерал Цыганов информирует парламентёров о действиях советских войск.
- Маршал Василевский тоже распорядился прекратить артиллерийский огонь и бомбардировку авиацией на момент переговоров о капитуляции.

В это время Яновский внимательно всматривается в карту и делает себе пометки в блокноте, потом обращается к командиру дивизии.
- Товарищ генерал, задача ясна, разрешите приступить к исполнению приказа?
Теперь командир дивизии всё внимание переключает на начальника  штаба и даёт ему свои напутствия.
- Пётр Григорьевич, понапрасну не рискуйте, проявляйте во всём осторожность. На компромиссы с Ляшем не идите, только безоговорочная капитуляция и больше ничего. Начинайте готовиться. Форма одежды повседневна: фуражка, шинель, сапоги и никаких ремней поверх одежды. Вы теперь парламентёры, а не бойцы! Обязательно сдайте оружие и документы, а в 19.00 приступайте к выполнению задачи.
                * * *
Путь к бункеру Ляша был больше похож на дорогу в ад. Разбитые и сгоревшие машины, баррикады, заграждения, а между ними бесчисленные труппы солдат и офицеров. При входе в зону противника парламентёров остановил немецкий патруль - четыре солдата и младший офицер.

Обер-лейтенант, даже не смотря на то, что среди  парламентёров находился немецкий офицер, сразу же объявляет им свой ультиматум.    
- Я имею приказ, всех кто пересекает линию разграничения войск расстреливать на месте.

Солдаты вскидывают автоматы и ждут команду на открытие огня, но в это время подполковник Кервин машет рукой и категорически заявляет протест патрулю.
- Вы не имеете такого права! Это советские парламентёры, а я уполномоченный представитель генерала Ляша. Мне поручено сопровождать их к нему в штаб. Если вы примените оружие, то будете расстреляны сами.

После этого, не дожидаясь ответа от оцепеневшего патруля, парламентёры продолжили своё движение вглубь территории противника. Идти пришлось недолго, так как группа оказалась в зоне перестрелки немецкого отряда с гвардейцами стрелкового полка. Из-за этого пришлось надолго укрыться в разрушенном доме. Когда огонь начал стихать, движение вновь было продолжено.

Но теперь со стороны противника прилетело и ухнуло сразу несколько мин, а за ними посыпались одиночные снаряды. Поэтому вновь пришлось укрываться. Было ясно, что немцы всячески пытались препятствовать движению группы парламентёров. В итоге до бункера Ляша удалось добраться только в 21 час.

    Кенигсберг.
9 апреля 1945 года.
      21.00.
    Бункер Ляша.

Офицер, встретивший парламентёров у входа в бункер, проводил их к начальнику штаба окружённой группировки. Войдя в кабинет, первым представился Яновский.
- Начальник штаба 11-й гвардейской стрелковой дивизии подполковник Яновский. Представляюсь по случаю передачи вам ультиматума командующего фронтом о капитуляции.

Немецкий офицер, одёрнув китель, тоже назвал себя.
- Начальник штаба Кенигсбергского гарнизона, полковник фон Заскинд.
Протягивает руку, берёт пакет, вскрывает его и начинает читать. В это время в кабинет входит генерал Ляш. Заскинд сразу же передаёт ему спасительный документ вместе с пакетом. Генерал, пробежав глазами текст, оглядел всех присутствующих и радушно заявил:
- Слава Богу, наконец-то закончится весь этот кошмар, иначе от такой бомбёжки можно сойти с ума. Я согласен с требованиями меморандума и готов их выполнять. О деталях поговорим в моём кабинете, прошу всех следовать за мной.

Войдя в кабинет, генерал Ляш предложил парламентёрам разместиться на мягких стульях с высокой спинкой, а сам сел в кресло за рабочим столом.
Затем снял телефонную трубку и пригласил к телефону начальника оперативного отдела.
- Господин подполковник, немедленно оповестите войска прекратить сопротивление и сложить оружие. Дальнейшие указания будут доведены в ближайшее время.

Начальник оперативного отдела услужливо отрапортовал:
- Ваш приказ принят к немедленному исполнению.
Генерал Ляш положил телефонную трубку, взял меморандум и приподняв его над головой воскликнул.
- Видит Бог, я это сделал ради того, чтобы спасти тысячи жизней солдат и мирных жителей города.
В бункере наступила тишина, но длилась она недолго. Свои требования так же выдвинул Яновский.         
- Господин генерал, я прошу вас издать посменный приказ и разослать его нарочными офицерами до командиров частей.

Ляшу такое явно не понравилось, и он категорически объявил:
- Я считаю это излишним, вы же сами слышали, что приказ о капитуляции мною уже отдан. Начальник оперативного отдела сейчас доводит его до командиров частей и соединений.
Однако подполковник Яновский не собирается уступать генералу.
- В свою очередь я настаиваю, чтобы приказ был отправлен войскам в письменном виде, а один экземпляр я возьму для маршала Василевского.
Комендант гарнизона вновь снимает трубку и отдаёт распоряжение начальнику оперативного отдела.
- Подготовьте приказ о капитуляции и занесите его ко мне.

Положив телефонную трубку, генерал продолжил диалог с Яновским.
- Пока готовится приказ, мы должны обсудить гарантии советского командования о сохранение наших жизней, гуманное обращение в плену, заботе о раненых и о гражданском населении.
Яновский успокаивает коменданта и заверяет его в лояльности своего руководства.
- Я уполномочен заявить, что все эти требования будут гарантированы вам в полной мере.

Не успел Яновский договорить, как в кабинет спешно вошёл адъютант Ляша и взволновано доложил.
- Господин генерал, у входа в бункер собралась большая группа эсесовцев и партийных активистов во главе с их лидером подполковником Фидлером. Они требуют немедленной встречи с вами.
Генерал Ляш пристально смотрит в глаза адъютанту, а в голосе уже  зазвучат тревожные нотки.
- И что они хотят, капитан?

Офицер явно недоумевает, но всё же пересиливает себя.
- Они требуют прекратить переговоры, расстрелять русских парламентёров и продолжить сопротивление. В противном случае грозятся убить вас и начальника штаба.
Комендант задумался, но затянувшееся молчание прервал Яновский.
- Господин генерал, примите все меры, чтобы эти люди не проникли в бункер, а мы продолжим работать.

Ляш, в знак согласия, кивнул головой и обратился к адъютанту.
- Прикажите охране от моего имени разогнать этих смутьянов и закройте ворота на входе в бункер.
Не успел адъютант выйти, как начались звонки с целью лично удостовериться в приказе на капитуляцию. Когда звонки закончились, переговоры продолжились до тех пор, пока с приказом в кабинет не вошёл начальник оперативного отдела.

Ляш пробежал глазами по тексту и передал его начальнику штаба. Полковник Заскинд подписал документ и вернул его обратно. Теперь учитывая возникшие опасения, комендант перешёл к вопросу своей личной безопасности.    
- Ну вот, приказ исполнен и будет доставлен в войска гарнизона, а мы  готовы следовать под вашей охраной в штаб к маршалу Василевскому.

Яновский переглянулся с Федорко и Шпитальником. Тот и другой еле заметным движением головы высказали своё несогласие с предложением начальника гарнизона. После этого Яновский встал, подошёл к столу Ляша, взял в руки приказ и протянул его генералу.
- Без вашей подписи приказ не имеет юридической силы, а следовательно, и не будет исполняться. Подпишите!

Немного поразмыслив, Ляш поставил свою подпись и передал приказ начальнику оперативного отдела со словами: - «Срочно передайте нарочными в войска».
Когда вышел начальник оперативного отдела, Ляш опять обратился к Янковскому.
- Нам нужно 15 минут на сборы, чтобы отправится с вами в путь.

Однако Яновский знаком руки остановил его.
- Нет! Мы возвращаемся одни, а вы со штабом будете руководить войсками, иначе возникнет хаос и продолжится кровопролитие.
Ляш, не раздумывая, согласился, а советские парламентеры, взяв с собой документы, отправились в обратный путь.

                Штаб 3-го Белорусского фронта.

На оперативном совещании присутствуют Маршал Василевский, его заместители, начальники родов войск, а также представитель Ставки Верховного командования, Главный маршал авиации Новиков.
На этот раз генерал Покровский начинает первым, даже не получив разрешения командующего. Волнуясь, он протягивает телеграмму Василевскому.
 - Александр Михайлович! Ляш капитулировал!

Маршал спокойно берёт телеграмму. Одевает очки. Несколько раз перечитывает её и возвращает начальнику штаба.
- Теперь надо организовать прием пленных и исключить какие - либо провокации со стороны немцев.
- А как быть с комендантом города? – интересуется Покровский.
- Командование гарнизона допрашивать буду сам. А вы, Алешин, организуйте мне их доставку, - распорядился Маршал.

Начальника разведки  фронта довольно потирает руки.
- Это мы сделаем без промедления!
Василевский снимает трубку телефона «вч» и ждет ответа. Услышав спокойный голос Сталина, докладывает ему о результатах штурма Кенигсберга:
– Товарищ Сталин! Войска фронта овладели Кенигсбергом. Гарнизон крепости капитулировал!

Как всегда, Сталин ответил спокойным голосом:
- Поздравляю вас, Александр Михайлович, с победой на этом важном участке фронта!
- Спасибо, товарищ Сталин! Теперь все усилия будут сосредоточены на Земландской группировке противника. Там ещё остались большие силы.
- Хорошо! – соглашается Верховный. Подумайте теперь, в какой момент вам удобно будет передать фронт Баграмяну и продолжить разработку Маньчжурской операции. Я буду ждать вас в Москве. До свидания!
Василевский: - До свидания, товарищ Сталин!

       Берлин.
9 апреля 1945 года.
  Ставка Гитлера.

Поздним вечером  на совещании в бункере собралось высшее военное руководство Рейха. Гитлер явно озабочен происходящим и не в состоянии  сдерживать эмоции, даже в отношении своих близких соратников.

Гитлер: - В последнее время с фронта постоянно приходят самые ошеломляющие вести. Буквально несколько дней назад в Восточной Померании была разбита часть группы  войск «Висла». Эта группа состояла  из отборных дивизий во главе с Рейхсминистром  Гиммлером. Мы потеряли не только 21 дивизию, но и всю Померанию.

Гиммлер нервно заёрзал и начал поправлять очки.
- Мой фюрер, мы потеряли только 6 дивизий и 3 бригады…..
Гитлер замахав руками, закричал:
- Прекратите! Не пытайтесь приукрашивать ситуацию, Генрих. Сто тысяч  немецких солдат и офицеров оказались в плену. Девяносто тысяч убиты. Мы потеряли верфи, на которых строили свои подводные лодки. Мы потеряли самые выгодные порты. Мы дали возможность русским блокировать «Курляндскую группировку» с моря. И,  наконец, мы создали им условия для наступления на Берлин. Вот что значит потерять Померанию!

В это время генерал Кребс, получив документ от своего адъютанта и быстро пробежав его глазами, протянул Гитлеру.
Фюрер подался вперёд и взял его без особого желания, предчувствуя плохую весть.
- Что это, Кребс?
Гитлер не стал читать донесение и вернул его  сразу же обратно генералу.
Кребс напрягся, глаза его округлились.
- Мой фюрер! Генерал Ляш около часа назад капитулировал перед советскими войсками. Кенигсберг пал!

В зале повисла свинцовая тишина. Гитлер склонился над картой и что-то тщательно стал рассматривать на ней. Рухнула его последняя надежда диктовать русским свою волю. Потом он поднял голову, оглядел всех и прохрипел:
- У нас с вами больше нет возможности выиграть время и собраться с силами. Нет! Как это могло случиться, Кребс? Ведь Кенигсберг был неприступной крепостью и мог стоять еще не один месяц.
- Это предательство, мой фюрер! – опустил голову генерал.
- Ляш должен быть казнен за измену, а вся его семья посажена в тюрьму, слышите меня, Кальтенбрунер? – сжимает кулаки Гитлер.

Начальник Главного управления имперской безопасности СС  услужливо уточнил:
- У него жена и две дочери, мой фюрер! А также зять, барон фон Бутлар-Гросвенедиген.
- Посадить всех в разные тюрьмы, чтобы не смогли даже общаться, - затрясся в истерике Гитлер. - Пусть знают, что за предательство интересов Германии пощады не будет никому. Слышите! Никому, несмотря на звания и заслуги.

Кальтенбруннер вытянулся, демонстрируя готовность к немедленным действиям.
- Ваши указания, мой фюрер, будут выполнены.
Гитлер обмяк и снова уткнулся в карту.
 - Теперь наша главная задача остановить русских на самых дальних подступах к Берлину. Если не устоял «Поморский вал» и Кенигсберг, то Берлин русским мы не отдадим. Стоять будем насмерть! Всем находиться в столице и защищать город до победного конца!
                *      *      *
Разгромив Восточно-Померанскую группировку немцев, советские войска были нацелены на берлинское направление. И уже 16 апреля 1945 года, началась Берлинская наступательная операция.
Войска 1-го Украинского фронта, во взаимодействии с войсками 1-го и 2-го Белорусских фронтов, под командованием Маршалов Конева, Жукова и Рокоссовского успешно завершат эту операцию 8 мая взятием Берлина и безоговорочной капитуляцией Германии. 

                ПЛЕНЕНИЕ ЛЯША

    Кенигсберг.
9 апреля 1945 года.
       23.00.
Штаб 11-й гвардейской стрелковой дивизии.

Группа в составе подполковника Яновского, капитана Федорко, капитана Шпитальника и подполковника Кервина, следуя через боевые позиции 27-го гвардейского стрелкового полка, возвратилась в штаб дивизии ровно в 23 часа. Генерал Цыганов, не скрывая радости, внимательно слушал доклад своего подчинённого, а тот в свою очередь говорил коротко, но по существу.
- Ситуация в штабе Ляша очень тяжёлая, поэтому мы приняли решение оставить его на месте, чтобы завершить капитуляцию без эксцессов.

Цыганов на время задумался, затем уточнил.
- А что вам конкретно удалось сделать?
Яновский расстегнул полевую сумку, достал документы подписанные генералом Ляшем и передал их командиру дивизии.
- Главное, что мне удалось, это согласовать процесс капитуляции на наших условиях, а так же узаконить данное событие письменным приказом.
О результатах работы Цыганов тут же доложил командующему 11-й гвардейской армии генерал-полковнику Галицкому.

    Кенигсберг.
9 апреля 1945 года.
        Штаб
11-й гвардейской армии.

На связи с командующим фронтом генерал-полковник Галицкий.
- Товарищ маршал, группа парламентёров прибыла в полном составе. Ляш принял условия безоговорочной капитуляции и приступил к их выполнению.
Василевский тут же насторожился.
- А где сейчас он сам?
Галицкий: - Находится в своём штабе и координирует процесс капитуляции.

Сразу повеяло холодком, командующий фронтом явно занервничал.
- Почему Ляш и его окружение ещё не доставлены в штаб фронта? Я же лично говорил вам об этом.
Тем не менее, генерал Галицкий продолжает уверенно докладывать маршалу о сложившейся ситуации.
- Подполковник Яновский посчитал, что если он арестует командование гарнизона, то сразу начнётся неразбериха.

В ответ Василевский детально излагает генералу суть происходящих событий и даёт им свою оценку.          
- Сейчас Ляш пользуясь всей полнотой власти, использует сложившуюся ситуацию со своей выгодой. Отсюда локальный огонь с немецкой стороны ещё не прекращён.

Более того, в последние два дня он активно пытается покинуть город на военно-транспортном самолёте вместе со своим генералами. Однако наша авиация постоянно бомбит и блокируют городские аэродромы, препятствуя их восстановлению, а также уничтожает вражеские самолёты в воздухе. Вот так обстоят дела в осаждённом гарнизоне.

Командующему армией ничем возразить, остаётся только одно беспрекословно повиноваться решению старшего начальника.
- Товарищ маршал, в связи с этим я прошу уточнить мою задачу.
Проявляя сдержанность, Василевский даёт теперь чёткие указания генералу Галицкому и требует их неукоснительного исполнения. 
- Отправляйте группу Яновского к Ляшу немедленно, пусть завершит начатое дело до конца. А тех немцев, которые не желают сдаваться, уничтожать, но к утру в городе должен быть наведён полный порядок. Выполняйте!

     Кенигсберг.
10 апреля 1945 года.
       01.00.
     Бункер Ляша.

Как и в первый раз, группу советских парламентёров встретил начальник штаба гарнизона полковник фон Заскинд и проводил их к Ляшу.
Несмотря на свою озабоченность, комендант крепости выслушал доклад Яновского с большим вниманием.

Яновский: - Господин генерал, по поручению командования фронтом предлагаю вам немедленно покинуть бункер и отправится со штабом в расположение советских войск.
Ляш отнёсся к предложению весьма спокойно, отчётливо понимая, что это была его единственная возможность сохранить свою жизнь.
- Мы согласны на ваше предложение, но я надеюсь, что личное оружие вы не будете у нас изымать.

Яновский, не раздумывая, даёт своё согласие на просьбу коменданта.
- Вы будете следовать со своим оружием до расположения наших войск, а там уже сдадите его.
Генерал Ляш достаёт из рабочего стола восьми зарядный Вальтер и переложив его в кобуру, заявляет:               
 - Вот теперь я готов покинуть бункер.
Однако Яновский не отступает и напоминает ему о главном.
- А ещё вы должны назначить офицера для исполнения обязанностей начальника гарнизона.

Комендант на ходу анализирует обстановку и принимает решение.
- Поскольку начальник штаба следует со мной, а заместитель находится в войсках, то эти обязанности я возлагаю на начальника оперативного отдела. Он будет контролировать обстановку и исполнение приказа о капитуляции.

     Кенигсберг.
10 апреля 1945 года.
        02.00.
Штаб 11-й гвардейской стрелковой дивизии.

Несмотря на усталость, Яновский докладывал командиру дивизии, не скрывая своего удовлетворения.
- Николай Георгиевич, генерал Ляш и его штаб доставлены в расположение дивизии.
Генерал Цыганов тоже делится с офицером своими переживаниями.
- А я уже начал волноваться и отправил на ваши поиски начальника разведки дивизии майора Круглова с шестью бойцами. Вы должны были с ними встретиться.
- Нет, я их не видел, но Круглов опытный командир и с задачей справится, - заверил генерала начальник штаба.

Пока шли доклады, допросы и размещение пленных, вернулись разведчики с раненным сержантом, о чём майор Круглов сразу же доложил командиру дивизии.
- С нашими парламентёрами мы так и не встретились. Где-то разминулись на маршруте, ведь немцы по-прежнему стреляют из всех укрытий города. Зато я привёл группу офицеров во главе с заместителем коменданта генерал-лейтенантом Микошем.

Цыганов явно доволен результатом и подводит итоги операции.
- Ну, вот теперь все в сборе, а где вам удалось его отыскать?
Круглов улыбается, чувствуя себя явным победителем.
- В бункере генерала Ляша, он там проводил совещание с руководством гарнизона.
Генерал жмёт руку майору, выказывая своё уважение разведчикам дивизии.
- Благодарю вас за службу. Немного передохните, а потом будете сопровождать пленных в штаб маршала Василевского. Там передадите их начальнику разведывательного отдела фронта генералу Алешину, он уже несколько раз звонил мне. Сами понимаете беспокоиться человек.
                * * *
В 24.00 девятого апреля Моск¬ва салютовала войскам 3-го Белорусского фронта, ов¬ладевшим городом и крепостью Кенигсберг, двадцатью четырьмя артиллерийскими залпами из трехсот двадцати четырех орудий.

                Несправедливое решение.

По завершению штурма Кенигсберга все трое парламентёров за проявленные доблесть и мужество в ходе наступательной операции были награждены орденами Красного Знамени. В наградных листах у капитана Федорко и капитана Шпитальника кроме этого ещё отмечено, что они высылались командованием в качестве парламентёров. У гвардии подполковника Яновского, как основного действующего лица, об этом не сказано ни слова, а так же иных наград за «особое задание» ему не последовало!?

Всё дело в том, что приказ командующего фронтом и командующего 11-й гвардейской армии парламентёрами был выполнен «полностью» только со второго раза, а это повлекло за собою неоправданную потерю времени. В результате чего генерал Ляш со своим штабом был доставлен в расположение советских войск уже после столичного салюта войскам 3-го Белорусского фронта, овладевших Кенигсбергом. Таким образом, блестяще проведённая наступательная операция явно не соотносилась с фактом пленения немецкого командования.

Ошибочным также считается мнение, что именно парламентеры 11-й гвардейской стрелковой дивизии принудили коменданта города генерала Ляша к сдаче гарнизона, завершив тем самым Кенигсбергскую операцию. На самом деле их задача была более чем скромной, так как противник сам запросил «капитуляцию», для чего выслал в расположение 27-го гвардейского стрелкового полка двух высокопоставленных офицеров с белым флагом.

В ответ на эту просьбу, командующий фронтом маршал Василевский, подписал ультиматум на капитуляцию немецкого гарнизона и приказал Галицкому доставить документ лично Ляшу. Кроме этого, принять все меры к его исполнению и безопасности самих парламентёров.  Комендант города безоговорочно принял эти условия, так как дальнейшее сопротивление было абсолютно бессмысленным, а возможность уйти от возмездия исключалась полностью.

В свою очередь 28-ми летний начальник штаба дивизии Пётр Яновский, побывавший в бункере и увидевший ситуацию изнутри, выполнял приказ исходя из этой обстановки. С другой стороны, фанатичные нацисты, зная о приказе Гитлера не сдавать Кёнигсберг, в любой момент могли уничтожить советских парламентёров, а вместе с ним и генерала Ляша.

В завершение необходимо сказать о том, что «Кенигсбергский блицкриг» был совершён усилиями четырёх полевых и трёх Воздушных армий под руководством блестящего полководца, маршала Советского Союза Василевского Александра Михайловича.

В 2000 году у мемориала участникам штурма города-крепости в Калининграде маршалу-победителю был воздвигнут монументальный памятник из светлого гранита. Всё это было сделано за счёт областного валютного фонда от реализации сырой нефти, что соответствовало тогда духу времени. Эквивалентный объём средств, в пересчёте на российскую валюту составил - 200 млн. рублей.




                Продолжение следует…