Короныч

Он будит меня телефонным звонком и таким же лязгающим приветствием:

«Ну, здорово, Короныч!»

Почему, Короныч, а не Анатольевич – я не спрашиваю. Но догадываюсь, ведь немедленно принимаюсь надрываться утренним табачным кашлем.

«Вот! Я же говорю: «Короныч у тебя!» - хохочет он в трубку.

Солнечный свет штурмует квартиру. Я бегу к балкону, хочу открыть все окна, пусть в жилище проникнет больше свежего воздуха.

Смотрю вниз: на парковке, словно ряд из обуви в прихожей, «отдыхают» автомобили. Редкие прохожие, в масках, куда-то бегут. Их – единицы. В эти дни, в России, а, тем более, в Москве, власти рекомендовали населению оставаться дома. 

ЛИССАБОН

Его зовут Лиссабон, он писатель, точнее – спичрайтер. Пишет речи политикам, которые те потом произносят их в эфире, или печатают в газетах и Интернете под своими, звездными, именами. Ему же достаются шишки и скромные гонорары.

Лиссабон тоже звёздный парень, политики, на которых он работает, догадываются об этом и ценят пиарщика. Он любит бары на улице Пятницкой, в Москве; водку по утрам в Тольятти; французских писателей (слышал, что склоняется в пользу модернистов) и одиночество. Иногда Лиссабон любит всё это вместе. Одновременно. Тогда он совершает вояж (исключительно по железной дороге) из Москвы в Тольятти. Или наоборот. Всякий раз выходит так, что Лиссабон изнуряет попутчиков своим надменным поведением, находясь в публичном месте в состоянии крайней степени алкогольного опьянения. Нет, он не хамит. Может, Лиссабон не слишком предсказуем? Возможно.

Я завидую ему и часто повторяю «подвиги» Лиссабона, пользуясь услугами Федеральной пассажирской компании «Российские железные дороги».

Считаю, что Лиссабону в этой жизни досталось лучшее – река Волга в пешей доступности от дома и Марсель Пруст в неограниченных количествах.
 
РЫБАЛКА, КОТОРОЙ НЕ БЫЛО

Сейчас, или, как любят выражаться банкиры, «в моменте» Лиссабон пьян, он находится недалеко от большой реки, или смотрит из окна на Жигулёвские горы. Он предлагает мне отправиться удить рыбу.
 
«Короныч, поехали на рыбалку, а?!» - в такие моменты голос у него заботливый, отеческий, елейный.

Лиссабон знает, что между нами тысяча километров. Одна тысяча российских, непредсказуемых километров. Кроме того, он знает, что это ничего не значит, ведь сорвусь же в любую секунду. И через 16 часов обниму его. И мы станем пить водку, обсуждать наших друзей, а потом обязательно пойдём к Волге. А по пути даже зайдем на кладбище домашних животных, ведь Лиссабон так любит выпить и молча постоять у могилки какой-нибудь кошки по кличке Алиса, или у условной оградки Барсика.

«Как думаешь, Алиса была счастлива?» - обычно спрашивает он меня.

Помню, как летом, когда она задал мне этот вопрос, я лишь пожал плечами, мне не хотелось думать о какой-то кошке по кличке Алиса…

«Ты посмотри, Анатолич, посмотри, она, ведь 7 лет прожила, - не унимается он, - Наверняка, обитала у какого-нибудь топ-менеджера «АвтоВАЗа», вот в этих домах, у Волги…»

Лиссабон показывает рукой в сторону своего дома.

Все эти воспоминания только расстроили меня.

"Да, именно так и будет - отменяю поездку", - решаю про себя.   

Ещё мгновение и я уже не сомневаюсь.

Он продолжает ещё что-то рассказывать, а я смотрю с 11 этажа в окно на безлюдный двор 20-ти тысячного подмосковного микрорайона. Там, внизу, по-прежнему, ни души.

Я вдруг представил себя на Казанском вокзале. Увидел себя убегающим из столицы, натянув медицинскую маску. Снова драпающим в страну удовольствий: к Волге, к друзьям. К сладкому безделью, наконец.

И твёрдо решил сдать билеты.   

«Короныч, - продолжает фамильярничать Лиссабон, - У меня и два спиннинга есть».

Но я уже всё переиграл, объяснил Лиссабону, что боюсь уезжать из Москвы, что потом не понятно, когда вернусь. Перечисляю ещё тысячу причин, и мой друг сдаётся.

«Но, ведь, ты ещё обязательно приедешь, на Волгу, Короныч?»

«Обязательно», - грустно отвечаю я.

На самом деле, я в растерянности, не знаю, что делать, куда бежать, кому звонить.

ЗАВТРАШНЯЯ РАДОСТЬ

29 марта 2020 года я бродил по весенней, солнечной, почти пустой Москве. Потом она стала холодной, вечерами покрытой густым мраком. А ещё Москва стала напряжённая, словно неврастеник грызущий ногти. На Сеславинской улице купил хорошего импортного пива и фундук. Напиток любовно убрал в специальный пакет, чтобы у сотрудников полиции было меньше ко мне вопросов. А фундук спрятал в рюкзак. Писатель Павел Пепперштейн как-то очень метко выразился в одной из своих книг: «Завтрашняя радость».

Именно. Пиво сейчас, а орехи – это завтрашняя радость. Денег остаётся всё меньше, пройдёт несколько дней и хозяин обязательно выставит меня с вещами на улицу. Но меня это мало волнует. Я гуляю по Москве, которой никогда не было, и, хочется верить, никогда уже не будет.

Со станции метро «Багратионовская» уехал в центр, Долго и бесцельно читал Twitter, сидя на лавочке на площади перед библиотекой им. Ленина. Редкие прохожие даже не смотрели в мою сторону.

Прошелся по Тверской, посмотрел на дом, где жил Владимир Гиляровский. Сюда он возвращался со своих репортёрских заданий, здесь отдыхал, отсюда уезжал в редакцию.
 
Потом устал и засобирался на Беговую.

САМОИЗОЛЯЦИЯ

В перовую неделю апреля случались дни, когда на улице не было слышно даже детских голосов. В такие моменты казалось, что и птицы не поют.

Все только и твердили: «Самоизоляция!»

Рекламщики и те стали меньше засорять мой электронный почтовый ящик.

Порой казалось, что именно так выглядит война.

Чтобы не сойти с ума, я устроился курьером (это позволяло беспрепятственно передвигаться по столице), брал заказы, изучал новые районы Москвы. 

Каждый час, каждую минуту я думал: «Неужели это всё? Депрессия, в том числе и экономическая, «накроет» нас всех медным тазом? Когда же, она, Москва, оживёт?»

Я стоял на Мосфильмовской и ждал клиента. Две, проходящие мимо женщины, обменялись репликой, я услышал её и ещё больше захандрил:

«Что же будет с работой?»

С улицы Мосфильмовской добрался до метро, шныряя по подземке, отправился на Запад Москвы с нестандартным грузом – мотоциклетным шлемом. В точке «Б» меня встретила молодая девушка, забрала посылку и весело сказала:

«А мы завтра с мужем в Крым уезжаем!»

В ответ я даже немного обиделся, но из вежливости поинтересовался:

«Куда?»

«В Ялту! – также ярко и задорно продолжала она, - возьмём мотоциклы, и будем кататься по Крыму!»

Подходя ближе к своему дому, я понял, что ноги у меня... нет, не гудят, они болят. Две молодые девушки внезапно встали передо мной, требуя две сигареты. Отсыпал им три.

«Какая щедрость, какая щедрость!» - щебетала та, что показалась мне более симпатичной, чем вторая.

Флиртовать не хотелось. Хотелось принять горячий душ, выпить армянского коньяка и проснуться от уже знакомого:

«Ну, здорово, Короныч!»

Москва, март – апрель 2020 года.