…Мне снился сон. Он был нескончаемо длинным и очень страшным. В нем я бежала по заснеженному темному лесу. Бежала из последних сил, без конца спотыкаясь, и падая ничком в рыхлый снег. Ватные ноги больше не могли нести меня, от усталости перехватило дыхание, а сердце стучало в груди кузнечным молотом. Хотелось упасть и больше не двигаться, полагаясь только на волю судьбы. Но сзади неслась целая свора собак. Они были уже так близко, что некоторые из них могли схватить меня за ноги и кусать их, вырывая зубами куски мяса. И я точно знала, что так и случится. Они набросятся на меня через секунду, и будут с урчанием рвать мое тело, сначала ноги, а потом, когда я упаду, и все остальное. Особенно достанется моему лицу.
Этот сон снится мне уже в который раз. Боже, как больно! Разве может человек выдержать такое! Господи, помоги мне, умоляю! Я уже настрадалась на три жизни вперед. Освободи меня! Избавь от этой боли или от самой жизни!
Я кричу, кричу, кричу… Но разве есть в этом страшном зимнем лесу еще кто-нибудь, кроме меня и этих злющих собак…
Но всему когда-нибудь приходит конец. Я просыпаюсь. Болезненным усилием открываю глаза, и с трудом различаю легкую женскую фигурку. Она приближается и склоняется надо мной. Какое прекрасное лицо! Неужели бывают у женщин такие лица? Да нет, конечно! Разве что, у ангелов или у феи из сказки! Я вижу его лишь несколько секунд, но запоминаю все – большие карие глаза, густые и длинные черные ресницы, тонкие брови вразлет, нежные румяные щеки с высокими скулами и пухлый яркий рот, чуть тронутый розовой помадой.
- Кажется, она очнулась, - говорит девушка кому-то совсем тихо.
- Позови сестру, пусть сделает ей укол! – приказывает ей мужской голос, который кажется мне хорошо знакомым.
- Хорошо, сейчас позову.
Видно, собаки во сне здорово потрудились надо мной – боль в теле становится просто невыносимой. Но вот в мою вену входит тонкая игла, и через несколько минут боль отступает. Нет, она не уходит совсем, она тут, рядом. Затаилась и ждет, чтобы накинуться на меня в свое время со своими псами-людоедами…
У меня есть еще несколько коротких минут до того, как подействует снотворное, чтобы вспомнить, кто я, где я, и почему здесь оказалась. Напрягаю память, но все напрасно. В голове пусто, как в кошельке за день до зарплаты.
Снова уплываю в свой сон. Сначала в спокойный, без сновидений, а потом - с бешеной гонкой по зимнему ночному лесу и одуряющей болью во всем теле в финале…
В следующий раз я проснулась уже без крика, и некоторое время напряженно вслушивалась в окружающие звуки, пытаясь представить, что происходит вокруг. Интересно, почему в голову не приходит мысль, что я просто больна и лежу в больнице, вокруг врачи, медсестры, нянечки… Это они периодически делают уколы, чтобы избавить меня от нестерпимой боли. Нет, при абсолютно пустой голове – ничего не помню совершенно – постоянно ноет под ложечкой. Для меня это всегда верный признак близкой опасности.
Немного приоткрываю глаза. Я лежу в чистой, просторной комнате, больше похожей не на больничную палату, а на чью-то гостиную. Рядом со мной - стеклянный столик с какими-то лекарствами. В кресле неподалеку дремлет мужчина. Его профиль кажется мне знакомым. Потихоньку откидываю одеяло и пытаюсь осмотреть себя. Все тело забинтовано. Щупаю голову – она тоже. Похоже, что дырки в бинтах есть только для глаз и рта. Но, как бы то ни было, одно мне ясно – я больна, меня лечат, и убивать, вроде, пока не собираются. Ужасная слабость. Закрываю глаза, снова попадаю в тот же сон. Я в холодном зимнем лесу, только погони больше нет. Собаки просто бредут рядом, иногда жалобно подскуливают, иногда обгоняют и заглядывают мне в лицо грустными глазами, как будто хотят о чем-то предупредить, только вот, не знают, как это сделать…
- Ничего, - говорю я им, - Осознать, что ты в опасности – это уже немало. И давайте, пойдем побыстрее – уж очень хочется, чтобы поскорее закончился этот холодный черный лес!
Когда я в следующий раз открываю глаза, то вижу в окне заходящее солнце. Кругом какая-то умиротворенность и покой. Очень тихо. Потихоньку, не поворачивая головы, осматриваю комнату. Во всем чувствуется вкус и наличие крупных денег. Это, конечно, не больница. Даже в частной клинике так пациентов не содержат. Хотя, откуда мне, при моем достатке, знать, как содержат пациентов в частных клиниках?! Надеюсь, что скоро все выяснится само по себе – ведь я полностью пришла в себя, и хоть что-то мне должны будут здесь объяснить.
Открывается дверь, и тихонько, на цыпочках, в комнату входит молодой красивый мужчина. При виде меня лицо его освещается чудесной улыбкой.
- Ирочка, дорогая, как я рад, что ты пришла в себя! Наконец-то! Ты так меня напугала!
- Пожалуйста, извините меня, но я ничего не помню. Мы, наверно, знакомы?
- Знакомы? Ирка, дорогая моя, ты же моя любимая жена, а я – твой муж Игорь! Вспоминаешь? Ну?
И тут я все вспомнила.
- Игорь!!! – закричала я, захлебываясь в слезах, - Милый мой! Как же мне было больно! Скажи, что же со мной произошло? У меня в памяти какой-то черный провал!
- Мы ехали на своей машине за город, и попали в автомобильную аварию. Встречный водитель грузовика не справился с управлением, и врезался в нас на полной скорости. Я отделался переломом руки и синяками, а тебе сильно досталось – удар пришелся как раз с твоей стороны. Врачи серьезно опасались за твою жизнь, ведь ты столько времени не приходила в себя. Но теперь все будет хорошо. Правда, любимая?
Я посмотрела на его руки. Правая была забинтована, бинт виднелся из-под манжеты рубашки, но гипса не было.
- Сколько же времени прошло с того дня? И где мы находимся? Это ведь не больница, верно?
- Ирочка, прошло уже больше месяца. А здесь ты всего неделю. Это хорошая частная клиника. Тут делают самые сложные косметические операции. Знаешь, врачи здесь просто чародеи. Ты же понимаешь, что в обычной больнице твое лицо просто собрали по частям «на живую нитку». Теперь пришло время заняться пластикой, а в обычной больнице этого не сделают.
- А деньги? Это же все стоит огромных денег! Мы не можем себе этого позволить, ты же понимаешь!
- Должен покаяться. Я на год сдал нашу квартиру, а сейчас живу у своего друга Толика, он вошел в мое положение, и пустил меня на постой. Ну, ты его помнишь, наверное. Деньги за квартиру я взял вперед, плюс наши накопления, машину, вернее то, что от нее осталось, пришлось продать, да папа прислал четыреста баксов. Ну, а потом, не забывай – твой муж трудится и зарабатывает неплохие деньги. Поэтому вот, получай!
И он преподнес мне цветы. Я была счастлива. Как я могла не узнать Игоря – самого близкого для меня человека!
- Спасибо тебе, дорогой! Я так тебя люблю!
- Ну, вот и славно! А теперь отдыхай. Впереди у тебя еще много трудностей.
- Самое главное – ты со мной. Я все стерплю, даже этих собак!
- Каких собак? – удивился Игорь.
- Потом расскажу!
В комнату вошла моложавая женщина лет сорока или чуть больше со шприцем в руке.
- О, мы уже совсем пришли в себя? – улыбнулась она.
- Да, если я не двигаюсь, у меня уже ничего не болит!
- Чудесно. Завтра придет доктор, и назначит день операции.
Быстро сделав укол, женщина выплыла из комнаты.
Игорь тоже пожелал мне спокойной ночи, пообещал прийти завтра, и ушел…
…Я родилась в Москве, в середине семидесятых. Семья наша жила в двухкомнатной квартире в старенькой пятиэтажке, прозванной в народе «хрущобой».
Квартирка была совсем крошечной, с неудобными проходными комнатами, и прихожей, в которой с трудом могли разойтись два человека…
Мама работала на заводе бухгалтером, а папа – там же инженером-конструктором. Особого достатка в семье никогда не было, но моя умница-мама считала, что «расход должен быть по доходу», поэтому финансовых катаклизмов в нашей семье не наблюдалось. Каждая обновка в доме появлялась только тогда, когда это становилось совершенно необходимо, никаких лишних вещей мы себе позволить не могли, но так в то время жило большинство технической интеллигенции. Экономия и бережливость переросли у нас в привычку, и на психику это уже почти не давило.
От своей мамочки я унаследовала большие карие глаза, опушенные длинными ресницами, и аналитический склад ума, а от папы – длинноватый нос, тонкие губы и рост один метр семьдесят три сантиметра. В общем, красавицей я не была, и даже хорошенькой меня назвать можно было только с большой натяжкой. Так как сильный пол в упор меня не замечал, как будто я человек-невидимка, то я ударилась в чтение. Благо, в то время американских боевиков и триллеров у нас еще не водилось, а импортные видаки были недосягаемы так же, как кроссовки, джинсы, дубленки, да и многое другое в том же роде.
Так вот. Неожиданно для родителей, уверенных, что после окончания школы дорога мне прямиком в МИИТ или МАИ, я пристрастилась к философии. Сначала я с трудом пробивалась сквозь дебри незнакомых терминов – ведь первую статью (по-моему, Канта) я прочитала чуть ли не в пятом классе. Но постепенно дело пошло на лад. Чтение философской литературы приносило мне удовольствие, граничащее с восторгом. Потом мне захотелось читать Вольтера, Гегеля и Шопенгауэра в подлиннике. И я засела за изучение иностранных языков. В школе я училась тоже неплохо. Тренированная память хорошо запоминала учебный материал, а умение логически мыслить и сопоставлять факты позволяло легко решать задачки по физике и математике.
В общем, своим родителям хлопот я почти не доставляла – нарядов не просила, так как ходить в них было совсем некуда, и двух выходных платьев мне было, как говорится, «за глаза и за уши», на здоровье никогда не жаловалась, учителя в школе меня только нахваливали. А то, что после окончания школы хотела поступить на филфак университета – ну, что ж, как сказал известный герой кинофильма, «должны же у человека быть хоть какие-то недостатки»!
В школе подруг у меня почти не было. В возрасте тинэйджеров все девочки нашего класса были заняты своей внешностью, делились друг с другом нехитрыми романтическими приключениями, писали мальчикам записки и плакали от неразделенной любви, а со мной им было просто скучно и неинтересно.
В девятом классе к нам пришла новенькая. Была она невысокой пышечкой со светлыми и не очень густыми кудряшками, а один глаз у нее здорово косил. И вот, несмотря на несходство наружности Томочки и моей, мы вскоре подружились. Девчонкой она оказалась очень доброй, отзывчивой, хотя и несколько глуповатой. Но зато могла часами слушать про теории моих любимых философов, пока потихоньку не начинала зевать, стыдливо прикрывая рот пухлой розовой ладошкой. Через месяц мы настолько привыкли друг к другу, что и дня не могли прожить порознь. А так как их большая семья ютилась в маленькой комнате в коммуналке, то все свободное время мы просиживали у меня в комнате, или гуляли в парке по соседству с моим домом.
Наша семья была очень дружной. Можно сказать, с родителями мне повезло. Хотя, особых нежностей между мамой и папой я никогда не наблюдала. Ведь они были очень занятыми людьми. Мама вечно возилась со своими бухгалтерскими отчетами, ну а о папе разговор пойдет особый.
Дело в том, что мой папа - изобретатель. В голове у него постоянно рождались все новые и новые идеи. Иногда некоторые из них реализовывались в расчетах и чертежах. Честно говоря, особого интереса у руководства завода его разработки не вызывали. После самого поверхностного изучения в конструкторском бюро завода папки с его работой обычно перекочевывали с глаз долой в какой-нибудь шкаф, и сразу забывались. Но папа из-за таких пустяков не отчаивался. Поток его идей не истощался, и он продолжал дерзать. Кроме того, он был на заводе председателем «Общества изобретателей и рационализаторов», что само по себе приносило в семью доход в тридцать рублей за квартал – вполне приличная сумма по тем временам. Работы в этом обществе было много, заниматься ей надо было в нерабочее время, поэтому дома папу я видела нечасто.
И вот однажды папа внес очередное рацпредложение, а его вдруг взяли, да внедрили! Изобрел он какую-то штуку, которая позволила здорово ускорить технологический процесс сборки автомобилей. Ну, тут, как положено, набежали нормировщики с секундомерами, все сверили, рассчитали, запротоколировали, да и срезали расценки работягам. Ну, те, конечно, сильно на моего отца обиделись. И когда он шёл по цеху, вслед ему часто неслась отборная матерщина. Но на этом дело не кончилось. Где-то через месяц, когда папа возвращался с работы домой, на него напали хулиганы и здорово намяли бока. Хотя он никого из нападавших не узнал, вся эта история сильно смахивала на обыкновенную «темную».
Провалявшись около трех недель в больнице, подлечив сломанные ребра и огромный фиолетовый фингал под глазом, папа вставил выбитые в драке зубы, и стал задумчивым.
Для решения возникшей проблемы – как, изобретая, не вредить человечеству – был собран экстренный семейный совет. И мама, конечно, сразу нашла выход.
- Толя, изобретай. Только не оснастку. Улучшай сам автомобиль. За это тебе люди сто раз «спасибо» скажут. А если что по оснастке изобретешь – откладывай все в папку, да на антресоль, до поры – до времени. И не волнуйся ни о чём! Слава героя все равно найдет – не сегодня, так завтра.
Сказала, как напророчила. Антресоли заполнялись объемистыми папками с ужасающей быстротой, папу иногда награждали, чаще – грамотами, и совсем редко - мелкими денежными суммами. В общем, жизнь шла своим чередом.
Потом началась перестройка. Жизнь стала меняться до неузнаваемости. Зарплату на заводе платить перестали, накоплений в семье практически не было, как и у большинства советских людей, на горизонте семьи замаячила самая натуральная нищета.
И опять выход из положения нашла, конечно, моя умница-мама. Она ушла с завода, и устроилась в одну из фирм, количество которых в это время росло в огромных количествах. Грамотный бухгалтер был там очень кстати, и платили маме по тем временам неплохо. Нищета отступила, но во всем чувствовалась нервозность и неуверенность в завтрашнем дне. Только папа не унывал. Он по-прежнему каждый день ходил на работу, заполнял очередные папки, и надеялся на то, что скоро все встанет на свои места – завод снова заработает, люди вернутся в пустые цеха, и начнут выпускать автомобили, которые всегда были у нас в таком дефиците. Деятельность его никакого дохода не приносила, но, по крайней мере, он не запил, и не покончил жизнь самоубийством, как многие другие в это лихое время, а занимался своим любимым делом, которому посвятил всю свою жизнь.
После окончания школы я легко сдала экзамены в университет, и с головой ушла в изучение философии. Теперь мне кажется, что это было сродни болезни. То, что было написано в книгах, мне казалось реальностью, а все происходящее вокруг – чьим-то злым неумным спектаклем, который вот-вот должен закончиться…
…Так прошло несколько лет. И вот однажды на завод приехала иностранная делегация. Я думаю, что иностранцы по дешевке хотели купить бесхозную собственность - наш завод, да что-то у них не заладилось – наверно, с руководством в цене не сошлись. Водить делегацию по полупустым цехам поручили папе, а так как переводчика не было, за это дело взялась я. Американцы мне сразу не понравились – крикливые, развязные, самоуверенные дядьки. Ну, походили мы по заводу часа два, показали наше позорище. Дядьки стали восвояси собираться. А один к нам домой на чай напрашивается. Что ж тут поделать? Сказала я папе, чтобы он его еще минут на двадцать у себя в кабинете задержал. Ну, там, схемы какие-нибудь показал, чертежи, а сама потрусила в магазин. Надо же не ударить в грязь лицом - как следует принять человека, тем более иностранца!
Только я стол накрыла – ну, тортик там, лимон, и прочее, папа с гостем прибыли, а там и мама с работы пришла. Сидим, разговариваем. Гость квартиру нашу чуть ли не с ужасом рассматривает. Что ж, пусть смотрит! Будет что рассказать, когда вернется в свою богатенькую Америку!
Поужинали. Мама ушла на кухню посуду мыть, а я опять за переводчицу.
- А скажите, Анатолий Иванович, над каким изобретением вы сейчас работаете? – как-то очень уж заинтересованно спрашивает американец.
- О, если вам это интересно, я могу кое-что показать! – с готовностью вскочил из-за стола отец.
Полез папа на антресоль, хотел одну верхнюю папку достать, а они все на него сверху как горох посыпались.
- Мой Бог! – заверещал американец, - неужели это все ваши изобретения?
Берет с пола одну из упавших папок, развязывает тесемки, и разглядывает чертеж. Американец хоть и противный, но инженер, видно, вполне грамотный, и выгоду свою сразу просёк.
- О! Это мне нравится! Конечно, надо кое-что подработать, но идея –класс! Хотите, плачу вам за нее сейчас же тысячу баксов, но только патент будет на мое имя!
В то время тысяча баксов – это зарплата папы за год, если бы ее еще и выплачивали.
- Что ж, - немного подумав, ответил отец, - Я, пожалуй, согласен!
Еще бы он был не согласен! Да они потом с мамой весь вечер от радости не знали, что делать. Хоть пляши!
А где-то через месяц приходит к нам из далекой Америки письмо. Так, мол, и так. Знаменитая автомобилестроительная фирма приглашает изобретателя Вершинина Анатолия Ивановича с семьей в славный город Детройт, и готова предоставить ему на своем заводе должность инженера-консультанта, где он сможет целиком раскрыть свои незаурядные изобретательские способности. В случае согласия фирма берет на себя все заботы по оформлению документов, и оплачивает дорогу. В Америке же семье будут предоставлены жилье и приличная сумма денег на первое время. Правда, сумму эту придется потом вернуть из зарплаты, но не сразу, и небольшими частями.
После того, как я перевела письмо, в комнате установилось гробовое молчание. Подумать нам всем было о чем. Конечно, в нашей стране жизнь не сахар, особенно в последние годы. И на лучшее надеяться в ближайшее время не приходилось. Но все-таки Родина – слово не пустое, да и все родственники, и знакомые здесь, все привычное, свое. А там – сплошная неизвестность и смутная надежда на то, что пыльные папки моего отца принесут хоть какую-то пользу той автомобилестроительной фирме, куда его приглашают. А язык? Мама знала английский в пределах институтской программы, то есть практически не знала совсем. А папа и в институте учил немецкий. Оставалась я. Но со мной было еще сложнее. В это время я заканчивала предпоследний год учебы в аспирантуре, и бросить все сейчас, и уехать из страны для меня было равносильно смерти.
- Ну, что ж, - сказала мама, - утро вечера мудренее, давайте сейчас успокоимся, и пойдем спать, а завтра все обсудим. Тем более что завтра воскресение, и на работу идти не надо.
…Не думаю, что в эту ночь кто-то из нас хоть на секунду закрыл глаза…
Утром за завтраком мы практически не разговаривали. А потом мама объявила свое решение. Они с папой уезжают сразу, а я еще остаюсь на полтора года, чтобы закончить свое образование, и потом приезжаю к ним, предварительно продав квартиру. Только упаси меня Бог за это время выйти замуж – тогда я уже не буду считаться членом семьи, и тут с переездом возникнет целое море проблем. Я, как могла, успокоила родителей, сказав, что мой жених, наверно, еще на свет не родился, и уж что-что, а скорое замужество мне никак не угрожает.
Сборы прошли удивительно быстро. Никто не чинил нам особых препятствий, вещей родители почти не брали. В общем, как говорится, «нищему собраться – только подпоясаться».
Каждую свободную минуту мы занимались языком, и к отъезду папа и мама могли сносно объясняться по-английски на бытовом уровне.
Вскоре я уже прощалась с ними в аэропорту. Мама не скрывала слез, папа крепился, но было видно, что и ему тоже сильно не по себе. Обо мне и говорить нечего. Я оставалась одна, с мизерной стипендией и кучей бытовых проблем, которые росли, как грибы после теплого ливня.
Я бы, наверно, совсем пропала, если бы не моя подруга Томочка. После окончания школы она успела окончить торговый техникум, сбегать замуж, развестись, и теперь снова жила с родителями и братьями в родной коммуналке. Работала она в магазине, и, по-моему, довольно крепко стояла на ногах, а знакомых у нее было, по крайней мере, пол-Москвы. Томочка быстро вникла в суть моих проблем, и стала громить их по очереди. И уже совсем скоро заполнение квитанций на оплату квартиры, приготовление обеда и поход на рынок за продуктами меня почти не пугали.
Из далекой Америки стали приходить письма. Мамочка писала обо всем подробно, а папа только приписывал в конце несколько строк от себя.
В Детройте им сразу дали квартиру из трех комнат, немного денег на обустройство, и аванс в счет будущих заработков. Квартиру родители обставили в кредит. Машину купили тоже в рассрочку, поэтому денег на жизнь оставалось негусто. Кроме того, приходилось платить преподавателю английского, которого нанял отец. Но, несмотря на все трудности, каждый месяц мне приходил перевод на двести баксов. А так как мои потребности были очень скромными, в деньгах я практически не нуждалась.
Так продолжалось полгода. Мама писала, что папа освоил английский, финансовые дела их поправляются, и скоро они смогут высылать мне побольше денег. Потом писем не стало, я заволновалась, начала звонить им по телефону. Но дома никого не оказалось. Очень сильно ныло под ложечкой – у меня это верный признак грядущих несчастий. Потом мне позвонил отец. По его голосу я сразу поняла, что случилась беда – скоропостижно, от обширного инфаркта, умерла моя мамочка, похороны послезавтра, и я не увижу ее никогда больше. Бедная моя мама! Всю жизнь она была ангелом-хранителем нашей семьи – зарабатывала, кормила, обстирывала, лечила, советовала… Как бы мы жили без нее – непрактичный инфантильный муж и беспомощная дочь не от мира сего с философским образованием!
Я не выдержала этого удара, и свалилась с горячкой. Если бы не Томочка, я бы, скорее всего, не выкарабкалась. Она была мне прекрасной сиделкой и отличным психологом. Не прошло и двух недель, как она сумела поставить меня на ноги лучше всяких врачей.
…Оставался последний год учебы. Папины письма были втрое короче маминых, да и приходили не так часто. В каждом из них он писал, что очень много работает и, похоже, его тут ценят. В одном из писем он прислал фотографию. На ней я увидела отца в комбинезоне, с испачканными маслом руками, рядом с какой-то мастерской и довольно захламленным двором. На его лице была улыбка, но мне она показалась какой-то неестественной, как будто фотограф попросил его перед вспышкой сказать слово «чи-из» или пообещал, что сейчас из объектива вылетит птичка. Эта фотография открыла мне глаза. Конечно, мой папа и в Америке остался неудачником. А его «солидная» фирма – это обычная автомастерская, в которой он пашет автослесарем за какие-нибудь жалкие гроши. Ну, а по вечерам он наверняка опять заполняет свои бесчисленные папки, и складывает их на антресоль. Или в Америке в квартирах не делают антресолей? Хотя, какая разница, где он их хранит… Бедный мой папа! Стоило ехать в такую даль, чтобы, наконец, понять, что надо заняться делом, а с изобретательством пора завязывать…
…Моя личная жизнь отличалась завидным постоянством – вернее, полным ее отсутствием. В двадцать пять лет я перестала мечтать о чуде, и потихоньку готовила организм к прозвищу «старая дева». Томочка, добрая душа, пыталась организовать для меня знакомства с мужчинами. Но все это заканчивалось провалом. Я не нравилась им, а они совсем не нравились мне. Конечно, я не максималистка, и пословица «Любить – так королеву, украсть – так миллион» - это не мое жизненное кредо. И все-таки. Ну, хочется умного, интересного и не очень некрасивого. Что поделаешь? Так и живу – в одиночестве. Но скоро закончится учеба, махну-ка я в Америку, к папе! Но и это вряд ли что-то изменит, нет никакой гарантии, что я буду иметь успех у мужчин там. Наверно, нужно смириться, взять себя в руки, и заняться каким-нибудь интересным делом. Может, тогда на душе не будет такой тоски. К сожалению, к тому времени философы, не имеющие к настоящей моей жизни никакого отношения, мне уже немного поднадоели, как и изучение иностранных языков по самоучителям.
…Все произошло очень неожиданно. В выходные мы с Томочкой, как обычно, пошли на рынок за покупками. Погода в тот день была не очень – моросил дождик, все небо, несмотря на июль, густо затянули низкие облака. Но идти на рынок всё равно необходимо – в холодильнике шаром покати, а есть иногда все-таки хочется. Томка на меня ругается – мол, похудела так, что щеки ввалились, платья болтаются как, на вешалке, на лице один длинный нос да глазищи в пол-лица, как у больной бездомной собаки!
Ну, вот, идем мы с Томочкой по рынку, прицениваемся, покупаем, где подешевле. Я уже устала, и стала Томочку уговаривать домой идти, а она все погоди, да погоди. Как будто в мой холодильник собирается запихнуть половину рынка. Тут вдруг вдалеке крик слышится. Женщина кричит: «Люди! Кошелек украли! Держите его! Держите вора!»
Мы завертели головами, и вдруг увидели молодого парня, который давал от кричащей тетки деру. И бежал он в нашу сторону, а если быть точной, то прямо на меня. Видочек у него был – «не подходи – убью!». Но подходить никто и не собирался, все равнодушно занимались своими делами, только один парень, скорее всего переодетый мент, мчался за ним вдогонку. И вот прямо передо мной парень этот, так и не догнав вора, поскользнулся, скорее всего на банановой шкурке, нелепо замахал руками, чтобы восстановить равновесие, но все-таки шлепнулся. Причем шлепнулся в самую большую лужу, откуда сразу взметнулась лавина брызг. Все они полетели в нашу сторону, обдав нас с Томочкой водой наполовину с грязью с головы до ног. Но и это еще не все. Падая, парень зацепился за целлофановый пакет с продуктами, что был у меня в руках. В итоге мы с Томочкой стоим, как две мокрые курицы, а наши продукты плавают в луже вместе с тем парнем. Миленькое дело!
Однако было видно, что парень сильно ударился при падении, потому что встал с большим трудом, а когда посмотрел на нас, лицо его скривила гримаса боли.
После того, как наш столбняк прошел, Томочка кое-как собрала покупки, и стала приводить в порядок наши физиономии и платья, насколько это было возможно, конечно. А парень вдруг начал извиняться, да так искренне, что нам казалось, будто он сейчас заплачет от огорчения, что две такие замечательные девушки по его вине тут так пострадали. В итоге мы все вместе расхохотались. А так как до моего дома было рукой подать, то все трое пошли ко мне отмываться, и вообще приводить себя в порядок.
Оказалось, что молодого человека зовут Игорем, он шел в гости к другу отмечать его день рождения, зашел на рынок купить букет цветов, а тут такая незадача. Вора не поймал, а девушкам настроение на целый день испортил. Да и сам в таком виде, что к другу идти не стоит…
Мы с Томочкой посовещались и решили взять над Игорем шефство, то есть помочь ему привести себя в порядок. Сказано – сделано. Уже через час и следов того курьеза не осталось - всё вычищено, выглажено, и заняло свое место на владельце. Вроде бы, пора Игорю и поторопиться, а он, кажется, совсем забыл, что в гости к другу приглашен. Сидит, улыбается, пьет чай с маминым малиновым вареньем, которое она оставила мне на случай простуды, истории забавные рассказывает, а сам глаз с меня не сводит. Томочка ему так деликатненько напоминает, что, наверно, у друга гости за стол не садятся, его ждут… Он спохватился, на часы посмотрел – да, уже опаздывает совсем. Попрощались, а он в дверях уже мне шепчет:
- Ирочка, можно я позвоню вам?
- А почему же нет? – говорю я, и заливаюсь краской стыда.
Боже, как понравился мне этот мужчина! Как легко с ним разговаривать! У него такой легкий юмор, а когда он улыбается, на щеках появляются ямочки. «Амурчик поцеловал!», - говорила в таких случаях моя мама. И вообще, рост, фигура, лицо – все в нем было таким, как я мечтала. А главное – он заметил, что я существую. Уже немало. Только бы не влюбиться сразу. Ведь он может и не позвонить, а я буду сидеть, и ждать, вздрагивая от каждого звонка, и все напрасно…
Но он позвонил. Причем, позвонил в тот же вечер. Сказал, что немного выпил, и не может увидеться со мной сегодня, но вот завтра…
- Вы не против, Ирочка? – спрашивает он.
А в голосе такая мольба, как будто от моего ответа целиком зависит счастье всей его жизни!
Нет, я, конечно, двумя руками «за», но стараюсь не волноваться, и спокойно говорю в трубку: «Хорошо, Игорь. Позвоните завтра. После четырех я постараюсь быть дома».
На свидание он пришел с цветами, шутил, рассказывал всякие смешные истории, и совершенно очаровал меня. Мы зашли в кафе, где очень хорошо провели время, потом он проводил меня до дома, а на прощанье поцеловал так, что я онемела от нахлынувших чувств, и сразу поняла, как дорог стал мне этот практически незнакомый, но уже и не совсем чужой человек.
Надо сразу честно признаться, что подруга моя не разделяла моего бесшабашного оптимизма.
- Ирка, что-то он очень в тебе заинтересован. Присмотрись получше, ты же девушка умная, проанализируй все, а потом уже теряй голову окончательно! Вспомни, как со мной все было! Тоже – любовь до гроба, а сам забрал все деньги, что я с таким трудом скопила, да и был таков – только я его и видала!
- Господи, Томочка, какие деньги? У меня их и нет вовсе. А голову я уже потеряла. Теперь ее и не найдешь, даже если захочешь.
- Ну, смотри. Только кажется мне – неспроста все это.
Я рассмеялась, схватила Томку в охапку, и закружила по комнате.
- У меня все хорошо, Томочка! Я могу еще стать счастливой! Ну, по крайней мере, попытаться!
И я действительно чувствовала себя счастливой, только где-то в самом далеком уголке души шевелился маленький червячок сомнения, которого я гнала от себя всеми доступными способами…
Быстро пробежало дождливое лето, наступила еще более дождливая осень. Дни стали короткими, по ночам за окнами жалобно завывал ветер. Но люди были заняты своими заботами, и его жалобных завываний почти никто не замечал. Тогда ветер срывал листву с пожелтевших деревьев, и с остервенением кидал их в окна и под ноги прохожих, чтобы хоть как-то насолить им.
Мои отношения с Игорем стали совсем близкими, он практически переехал в мою квартиру. Конечно, мне хотелось бы узнать, что он думает о дальнейшей жизни, и состоится ли когда-нибудь наша свадьба, но я боялась разрушить тот хрупкий мир счастья и душевного покоя, в котором жила последние несколько месяцев. А вдруг он не захочет жениться? Или объявит, что уже женат, и у него трое малолетних детей? Я не вынесу потери! Пусть пока все идет так, как идет, а там, дальше, видно будет!
Игорь сам заговорил о женитьбе уже через несколько дней. Сказал, что ему надо было отложить денег на свадьбу, а то мы поженились бы и раньше. Ведь ему хочется, чтобы все было по высшему разряду – и платье, и фата, и кольца, и банкет в хорошем ресторане – ведь такую невесту не поведешь в столовую или дешевое кафе.
Ну, вот… А я, дура последняя, в нем еще сомневалась! Я бросилась ему на шею, и наш вечер очень долго не кончался.
Следующий день был выходным, мы встали поздно, и сразу занялись приготовлениями к свадьбе. Составили список гостей, выбрали не очень дорогой, но уютный ресторан с хорошей кухней. Потом поехали в магазин для новобрачных и купили нарядное белое платье, фату и обручальные кольца.
Когда мы обсуждали список гостей, Игорь спросил:
- А твой отец сможет приехать к нам на свадьбу? Все-таки единственная дочь замуж выходит!
- Наверно, нет – ведь дорога сюда стоит кучу денег, а он небогат, да и отпуск ему, скорее всего, не дадут.
- А жаль, мне бы очень хотелось с ним познакомиться!
- Успеешь еще. Вот соберем денег, и сами нагрянем к нему в гости – посмотрим, что это такое - Америка!
- Отличная идея! Так мы обязательно и сделаем. И чем скорее, тем лучше! Так и напиши ему в следующем письме – мол, приедем в гости при первой же возможности.
- Да, дорогой! Я тоже по нему очень соскучилась. Да и к маме на могилу хочется сходить, рассказать ей о своем счастье…
- Расскажи мне о своей маме! Мне кажется, она была чудесной женщиной, ведь правда? Я бы хотел узнать о ней как можно больше, и об отце тоже. Да и о тебе самой мне хотелось бы узнать тоже, все-таки мы совсем недавно знакомы!
Я ударилась в воспоминания. Игоря интересовало все – даже то, как меня называла мама в детстве, где мы обычно отдыхали с семьей летом, и как звали папиного начальника на заводе. Я с удовольствием обо всем рассказывала, и с таким же удовольствием Игорь слушал мои рассказы. Потом мы долго рассматривали старые семейные фотографии, на которых мама и папа были еще совсем молодыми, мои школьные фотографии, и самые последние фото, сделанные перед самым отъездом родителей за границу. К каждой из фотографий Игорь требовал подробного пояснения – ведь все эти люди становились теперь и его семьей.
…Свадьба наша удалась на славу. Гостей было немного. Игорь был сиротой – родители его погибли, когда он был еще ребенком, а все его остальные родственники жили далеко, где-то за Уралом, так что, просто прислали поздравительные телеграммы. Получилось так, что была только молодежь – его друзья и мои. Пришел и его лучший друг Толик – тот парень, на день рождения к которому торопился Игорь перед купанием в луже. Его лицо показалось мне знакомым, я сказала об этом Игорю. Но тот только улыбнулся и сказал, что у Толика такой тип лица, и люди очень часто принимают его за знакомого.
Было очень весело. Мы много танцевали, хохотали, проводили какие-то конкурсы, в которых Игорь и я неизменно занимали призовые места.
Ну, вот я и жена Игоря. Как говорится, «стали они жить-поживать, да добра наживать».
Игорь домой приходил поздно – устроился на вторую работу, как-никак, семью надо содержать. Был он классным автомехаником, а тут еще шофером устроился. Невелики деньги, но все-таки. Все это его очень сильно выматывало, и вечером он буквально валился с ног от усталости. Я входила в его положение, и не требовала для себя внимания и ласки – надо же дать человеку хоть немного отдохнуть!
Аспирантуру я закончила, защитилась, только в наше время специальность моя была никому не нужна. Стала я репетиторствовать. Благо, три языка в совершенстве знаю. Дело на лад пошло. Учеников становилось все больше, я стала прилично зарабатывать. Вскоре автомашину купили. Не новую, правда. Но Игорь всю ее по винтику перебрал, что надо заменил - бегает, лучше некуда!
Так прошло полгода нашей семейной жизни.
Потом мы едем с Игорем на нашей машине по почти пустому широкому шоссе…
На этом все мои воспоминания заканчиваются. Дальше – черная дыра, заполненная ужасом, нескончаемой болью, и дикой гонкой наперегонки с собаками по заснеженному зимнему лесу...
…На следующий день я смогла кое-как поесть, и с нетерпением ждала врача, о котором мне вчера говорила медсестра. Он не заставил себя долго ждать, и явился с обходом рано утром.
Сестра сняла бинты с моего лица, и в ее глазах я увидела нечто похожее на отвращение и жалость.
- Дайте мне зеркало, я хочу себя видеть, - воскликнула я, холодея при мысли, что могу в этом зеркале увидеть.
- Деточка, не надо волноваться, мы слишком много сил потратили на то, чтобы привести вас в такой вид (он переглянулся с медсестрой), а вы можете опять ухудшить ваше и без того сложное состояние. Давайте договоримся – как только я сделаю операцию, то сразу скажу вам честно, какие у вас перспективы. Думаю, что сумею сделать из вас настоящую красавицу, во всяком случае, буду стараться. Правда, на схожесть с фотографией на вашем паспорте ручаться не могу. Все-таки я не Господь Бог! Так что крепитесь, ждать осталось недолго. Недельки через полторы я вас прооперирую, за это время подживут и переломы на теле, тогда сразу себя и осмотрите, всю целиком. Лады?
Что можно было сказать? Конечно, он прав. Нет смысла сейчас смотреть на этот бифштекс, который раньше назывался моим лицом. Слава Богу, хоть глаза остались целы!
С надеждой и тревогой я ждала, когда же кончатся эти полторы недели, и мне сделают очередную операцию. Игорь навещал меня, как только у него выдавалось свободное время, и всячески поддерживал и успокаивал меня. А как только я смогла держать в руках карандаш, заставил написать отцу хоть несколько строк.
- Ты представляешь, как он там волнуется! Ведь от тебя уже столько времени совсем нет никаких вестей!
Я с трудом написала, что попала в автокатастрофу, сильно пострадало лицо, и теперь жду операции, которая может немного изменить мою внешность. Игорь взял записку и сказал, что завтра же напишет отцу все подробно, и вложит в свое письмо и эти несколько строк от меня. Вот такой внимательный и заботливый у меня муж…
- Игорь, могу я тебя попросить кое о чем?
- Ну, конечно, дорогая! Что мне сделать для тебя?
- Ты знаешь, я очень соскучилась по Томочке. Позвони ей, пожалуйста! Пусть она придет ко мне, когда сможет.
Лицо Игоря скривилось в недовольной гримасе – моя дружба с Томочкой почему-то была ему не по душе.
- Ну, ты же знаешь, что я ее не очень люблю. Что общего у тебя, кандидата наук, может быть с этой недалекой продавщицей! Не понимаю! Тоже мне, нашла себе подругу!
- Но мы с ней дружим со школьных лет, и других подруг у меня, к сожалению, нет!
- У тебя есть я, разве этого не достаточно?
- Ну, пожалуйста! Я очень тебя прошу!
- Хорошо! Ты же знаешь, что я ни в чем не могу тебе отказать! Только, прошу тебя, пусть она приходит в мое отсутствие! – сказал Игорь раздраженно.
- Ладно, я согласна.
На следующий день навещать меня примчалась Томочка. Она притащила мне целую сумку фруктов и сладостей.
- Ой, наконец-то мне разрешили тебя навестить, подруга!
- Да, я только недавно пришла в себя! Теперь вот, жду операции. Будут делать мне новое лицо. Представляешь?
- Да… Но как же ты так, а?
- С грузовиком столкнулись, - тяжело вздохнула я.
- С грузовиком? Но тогда должна была сильно пострадать и ваша автомашина.
- Ну, конечно! А как же иначе?
- А у меня такое чувство, что я видела Игоря в ней неделю назад. И никаких повреждений не заметила!
- Да нет, ты, наверно, ошиблась! Игорь после аварии продал ее на запчасти!
- Ну да, ну да…- задумчиво произнесла подруга. – Слушай, а почему ваш домашний телефон не отвечает? Я звоню, звоню…
- Игорю пришлось сдать нашу квартиру на год, чтобы оплатить операцию. Теперь там живут другие люди. Кто ж его знает, почему они не берут трубку!
- Понятно… А что это за больница такая – ни вывески, ничего. Только забор двухметровый, да охранники в будке и на входе. Как на режимном предприятии!
- Не знаю, Томочка! Игорь сказал, что это лучшая клиника, которую можно найти. Только здесь мне могут поправить мою внешность, насколько теперь это возможно.
- Ты знаешь, я, когда сюда к тебе шла, других больных не заметила!
- Ну, так все же по палатам лежат… Наверное…
- И все-таки, это место совсем не похоже на больничную палату! З никак не могла успокоиться Тома.
Я вспомнила то тревожное чувство, которое возникло у меня, когда первый раз пришла в себя.
- Боже мой, во что я влипла! – подумала я про себя, но вслух ничего не сказала.
В комнату вошла медсестра, и сказала, что посетительнице пора уходить – больная уже устала, и ей надо отдохнуть.
- Ну, и когда мне теперь прийти?
- Послезавтра операция, так что приходи через два дня. Только обязательно, прошу тебя!
- Ну, конечно! Приду, не волнуйся! – пообещала Томочка, и ушла.
Я осталась одна. Игорь в этот день работал допоздна, и приходить не собирался.
Мой мозг, который бездействовал уже больше месяца, теперь вдруг заработал как компьютер, что-то проанализировал, подвел итоги, и вдруг выдал мне очень неожиданное сообщение: «Здесь что-то нечисто. Ты в опасности. Берегись!»
Но что я могла поделать – кукла, замотанная бинтами, с переломанными руками и ногами, и практически без лица! Что еще более страшное может грозить двадцатишестилетней женщине? Разве что, только смерть. Только зачем тогда надо меня лечить? Что-то тут не сходится. Но своей интуиции я доверяла, и поэтому теперь была настороже, хотя никакого толку от этого не было. Я целиком и полностью зависела от тех людей, которые меня окружали, и ничего самостоятельно сделать пока не могла.
Через два дня меня переложили на каталку, и повезли на операцию, которая должна вернуть мне хоть какое-то лицо.
Очнулась я спустя несколько часов в той же комнате, где лежала до этого. Лицо сильно болело, просто горело огнем. Но я согласна была потерпеть еще, лишь бы от этого был толк. Ведь если я останусь в прежнем виде, кто даст гарантию, что Игорь останется со мной? Конечно, жалость – вещь хорошая, но иметь всю жизнь перед глазами жену-уродину перспектива не из приятных… Тем более, что сам Игорь очень нравился женщинам, и даже не пытался скрывать этого, хотя в супружеских изменах уличить его я пока не могла.
На следующий день ко мне опять примчалась Томочка.
- Привет! Ну, как ты, подруга?
- Болит сильно, Томочка!
- Да уж, представляю себе! А следователь приходил?
- Какой следователь?
- Ну, как? Раз автокатастрофа – разве тебя не должны были допросить? – заволновалась Томочка.
- Так ведь, я же без сознания была. Может, он и приходил…
А у самой по позвоночнику опять мурашки побежали от страха.
- Я тут, пока к тебе шла, попробовала какую-нибудь дверь открыть – все заперто на ключ! Странно как-то. Никогда такого не встречала.
- Ну, а моя-то палата открыта?
- Твоя – да, открыта. Только надолго ли? В общем, ты, подруга, подумай на досуге, что все это значит!
- Что «всё»? – испугалась я.
- Да вот то, что ты совсем не помнишь аварии, муж твой разъезжает на разбитой машине, которую, вроде бы, продал, а тебя куда-то сунули, чему и названия нет…
- Ой, не пугай меня! В любом случае, пока гипс не снимут, я ничего сделать не смогу. Но ты, на всякий случай, какую-нибудь одежду мне сюда принеси, и припрячь. Только туфли или тапочки не забудь купить – тридцать седьмой размер.
- Да все я помню! Сделаю в лучшем виде! А ты давай, поправляйся скорей! Я забегу к тебе послезавтра.
- Спасибо тебе, Том! До свидания!
- До свидания, подруга! Выздоравливай быстрее...
Через несколько минут дверь в мою палату опять открылась, и вошел Игорь.
- Ну, как ты, дорогая? – спросил он, целуя меня в щеку поверх бинтов. – Уже есть какие-то сдвиги, или пока нет?
- Конечно, еще очень сильно болит лицо, но теперь для меня лучший врач – это время.
- Я рад, что ты это понимаешь. Потерпи немного, милая. Все будет хорошо, уверен. Врач постарался, и ты станешь еще лучше прежнего! Хотя и в том виде ты мне очень нравилась, помнишь?
- Ну, конечно, дорогой!
- Выздоравливай поскорее! Я так хочу, чтобы ты снова была дома, со мной!
Пробыв у меня в палате еще минут десять, он попрощался, сославшись на очередные неотложные дела, и ушел, пообещав прийти так скоро, как только сможет.
…Я, конечно, очень хорошо помнила нашу веселую свадьбу. Но потом мы с Игорем почти не занимались любовью. Конечно, я все это списывала на сильную занятость и усталость Игоря – все-таки он очень много работал, приходил домой поздно, часто за полночь. Да и люди все разные – кому-то секс требуется каждый день, а кто-то вполне обходится одним разом в месяц. Но я любила мужа, и считала, что все в нашей семье будет хорошо, надо только немножко подождать. Теперь же, когда у меня было достаточно времени все проанализировать, я поняла, что совсем не уверена, так ли уж любит ли меня мой муж. Ведь я видела его только по вечерам, после работы, усталым и чуть-чуть раздраженным, хотя свое раздражение он тщательно пытался от меня скрывать. В выходные у него тоже были какие-то важные дела вне дома, в которые он меня не посвящал. И оказалось, что, в принципе, я с ним практически так же мало знакома, как и в первый день нашей случайной встречи, хотя вот уже полгода ношу его фамилию. Но что может скрываться за этим? Какие корыстные интересы может преследовать мой муж, женившись на мне? Кроме более чем скромной квартирки на пятом этаже в доме без лифта у меня ничего нет, да и на нее он не претендует – даже прописан там же, в общежитии, где жил до свадьбы. В общем, от таких размышлений у меня дико разболелась голова. Дельных мыслей не было, мой внутренний компьютер «завис», и выдавал только одно: «Будь начеку!», «Будь начеку!».
На следующий день меня снова навестила моя подруга. Она все сделала так, как я просила – принесла мне джинсы, кофточку и туфли, благо, что летом одежды требуется не очень много. Все это было надежно спрятано от чужих глаз в той же комнате, где я находилась.
Теперь осталось дождаться результатов операции. Швы должны были снять уже через несколько дней, но врач предупредил, что лицо будет в отеках и синяках, так что, до настоящего внешнего вида еще далеко. Но за то время, что я здесь пролежала, окончательно срослись мои переломы, и мне наконец-то сняли гипс. И теперь я уже не напоминала собой белую неподвижную куклу. Правда, и ходить практически не могла. Но тренировалась каждый день, а Томочка мне помогала, поддерживая под руку, когда я делала свои первые шаги. Поэтому дело, как мне кажется, пошло на лад. Через несколько дней я уже уверенно ковыляла по комнате, опираясь на костыль. К моей палате примыкала ванная комната и туалет. Было там и большое зеркало. Только смотреть в него пока было неинтересно – бинты по-прежнему закрывали мое лицо, не позволяя увидеть его.
Я тщательнейшим образом обследовала свою палату. Дверь в коридор, и правда, оказалась запертой, что навело меня на грустные мысли – не в тюрьме ли я нахожусь. За окном был чудесный парк, с цветником и газоном, и за пышными зелеными деревьями с трудом, но просматривался высокий сплошной забор, окрашенный зеленой краской, с колючей проволокой по верху.
Когда медсестра пришла ко мне делать очередной обезболивающий укол, я решила раз и навсегда все прояснить для себя, чтобы не мучиться подозрениями.
- Скажите, почему вы запираете дверь, когда выходите из палаты? Мне что, нельзя выходить в коридор?
Медсестра чуть смутилась, ее взгляд на мгновение стал неприятно колючим и чуть растерянным, но она быстро взяла себя в руки, улыбнулась, и спокойно объяснила:
- Дело в том, что не все наши пациенты хотели бы, чтобы их здесь видели. Ведь вы же понимаете, у нас лежат и бизнесмены, и известные политики, и артисты. Представляете, какой лакомый кусок для папарацци из желтой прессы! Поэтому мы и предпринимаем такие меры безопасности – без этого совсем нельзя.
- Ну, а двухметровый забор?
- Это тоже легко объяснимо. Во-первых – это те же репортеры. И во-вторых, у нас в клинике много сильнодействующих лекарств, а это большое искушение для наркоманов. Уже было несколько попыток забраться в нашу аптеку. Так что теперь, надеюсь, вы все сами понимаете.
После этих слов она улыбнулась мне самой обольстительной простодушной улыбкой, на которую была способна.
Я облегченно вздохнула.
- Спасибо вам за объяснения. Теперь я хорошо понимаю, насколько необходимы все эти меры предосторожности.
Честно говоря, все доводы медсестры меня не сильно убедили, и я решила, на всякий случай, внимательно наблюдать за всем тем, что происходит вокруг меня.
Наконец, прошло еще несколько дней, и мне сняли швы с лица, которые уже начали сильно стягивать кожу. Как и сказал врач, вид у меня был ужасный, но, по мнению того же врача, операция прошла весьма и весьма успешно, и результат будет заметен через пару недель. А пока мне снова наложили на лицо повязку, но уже не такую плотную, оставив часть моего израненного чела открытым.
Я продолжала свои тренировки. Теперь ходить по палате можно было и без костылей. Это радовало. Мало ли, что могло произойти! Оставаться совсем беспомощной тряпичной куклой не хотелось.
Игорь по-прежнему навещал меня, но чувствовалось, что терпение его приходит к концу – так хочется ему увидеть мое новое лицо.
Томочка тоже приходила ко мне, приносила свежие газеты, книги, фрукты. Старалась, как могла, скрасить мое вынужденное затворничество. Только я все больше и больше погружалась в беспричинную тоску. Хотя, если как следует разобраться, причина для тоски всё-таки была – неопределенность моего нынешнего положения, и весьма туманное будущее.
И вот, настал день, которого я ждала с таким нетерпением – мне сняли бинты, и предложили пройти в ванную, чтобы без свидетелей, в одиночестве, полюбоваться своим новым отражением в зеркале. Я включила свет в комнате, и взглянула на себя. Из зеркала на меня смотрела абсолютно такая же фея, как та, которая склонилась надо мной на несколько секунд, когда я была еще в забытьи, и в первый раз пришла в сознание. Вот уж чего я действительно не могла ожидать! Увидев это, я плавно сползла по стене, грохнулась на пол, и окунулась в глубокий обморок.
Очевидно, находящиеся в палате врач и медсестра услышали звук от падения моего тела, и вбежали в ванную. Увидев, что я лежу на полу, меня быстро подняли, водрузили на кровать, и привели в себя, вколов что-то в вену.
- Ну, что? От избытка чувств в обморок изволили упасть? – спросил, улыбаясь, врач.
- Да, это так удивительно – увидеть себя с новым лицом! Никакие нервы не выдержат! – попыталась я как-то объяснить свой неожиданны обморок.
- Ну, отдыхайте, и готовьтесь к выписке. Мы свою работу выполнили, и, по-моему, неплохо получилось. Как вы считаете?
- Что вы, доктор, получилось просто замечательно! Спасибо вам большое! Мне очень нравится! Такое лицо красивое! Только теперь меня никто не узнает!
- Ну, мы выдадим вам справку с фотографиями до и после операции, чтобы вы могли получить новые документы. А знакомым и родным вы сами все сможете объяснить, не так ли? Отцу фотографию пошлите! Он, наверно, уже извелся весь – не может представить, какая вы сейчас!
- Да-да, обязательно! – ответила я, отметив про себя, что никогда ни словом не обмолвилась здесь о своем отце. Значит, это сообщил муж. А зачем? Может, все это на моем отце и завязано? Надо срочно ему звонить и прояснять ситуацию, если, конечно, еще не поздно.
Очевидно, о моей скорой выписке сообщили Игорю, и он примчался с букетом цветов.
Увидев меня в новом обличье, муж замер. Я должна была подумать, что от восхищения моей красотой. Но теперь, сопоставив все накопившиеся факты, я сильно сомневалась в его любви ко мне. А если сказать вернее, то не сомневалась в том, что наш брак ему просто необходим по какой-то одному ему известной причине, а любви здесь не было, и нет и в помине. Теперь мне предстояло только выяснить эту причину, по которой он играл роль моего мужа. Если только у меня осталось на это время…
- Дорогая! Как я рад! Ты стала необыкновенной красавицей! Теперь мне придется нанять тебе охрану!
- Ну, это слишком. Ты же знаешь, что я люблю только тебя! – попыталась подыграть ему я.
- Очень сильно на это надеюсь! Ты знаешь, доктор сказал, что завтра я могу забрать тебя домой!
- Как хорошо! Я так соскучилась! Только где же мы будем жить? Ведь в нашей квартире теперь живут другие люди!
- Не волнуйся! Я обо всем позаботился!
- Кто бы сомневался, - подумала я. - Только останусь ли я в живых от твоей нежной заботы? Это ещё вопрос…
У меня впереди оставался только один вечер, чтобы окончательно утвердиться в своих подозрениях, и хоть как-то позаботиться о собственной безопасности. Подруга обещала приехать часам к четырем, а сейчас мне надо было все хорошенько обдумать.
Игорь пробыл у меня в комнате еще минут пятнадцать, потом, как обычно, заторопился, и, нежно поцеловав в щеку на прощание, ушел. Я же легла на кровать, натянула одеяло до самой шеи, и сделала вид, что крепко сплю.
Итак, что мы имеем? Молодой красивый мужчина «случайно» знакомится с довольно некрасивой девушкой и с первого взгляда «страстно влюбляется» в нее. Потом женится, но изобразить хорошего, любящего мужа ему не под силу. Тогда он делает вид, что смертельно устает на работе, а дома нуждается в отдыхе, поэтому всякое общение с супругой сводится к минимуму. Конечно, жена, влюбленная в него как кошка, ничего не замечает. Потом происходит странная авария на пустом шоссе, где никак не могли разъехаться две автомашины, и которая совершенно не остается в моей памяти. Но ведь должна же я помнить хоть что-то! Значит, аварии могло и не быть вовсе. А что тогда? Просто кто-то спрятался на заднем сидении, потом - удар по голове и зверское избиение, приведшее меня на больничную койку. И все для того, чтобы изменить мое лицо! Ну, конечно! Как я раньше не догадалась! У меня есть двойник. Теперь должна произойти подмена. Но мотив? Дорогостоящая операция, два месяца в частной клинике - если это все-таки настоящая клиника – потянут на несколько десятков тысяч долларов, что бы там ни говорил мой муж. И все эти затраты должны с лихвой окупиться, иначе зачем затевать такую сложную и довольно опасную комбинацию. На ум не приходит ничего, кроме большого наследства, которое я должна вскоре получить. Быстренько перебираю в уме всех своих близких и дальних родственников, и прихожу к выводу, что нигде и ничего мне от них не светит, вот, разве что, отец… Но неужели он скрывает от меня, что вдруг разбогател? Честно говоря, верится в это с большим трудом, я в своей жизни не встречала более открытого и доброго человека, но чем черт ни шутит? Может быть, его пыльные папки с наших антресолей нашли, наконец, свое применение, и достойно оплачены? Тут мне припомнилось, как внимательно Игорь слушал мои рассказы о родителях и разглядывал наши семейные фотографии. Ну, конечно! Он и та женщина, красивая, как лесная фея, действуют заодно. Завтра Игорь, скорее всего, попросит меня позвонить отцу, чтобы тот услышал мой голос, пошлет ему фотографии, где я уже с новым лицом, подписанные моей рукой, а потом я начну ему сильно мешать. Судя по тому, как меня отделали в прошлый раз, переломав все кости и страшно изуродовав лицо, избавиться от меня окончательно не составит для Игоря никаких проблем.
- Господи! Сделай так, чтобы я ошибалась! – подумала я, будучи в глубине души совершенно уверена, что и на сей раз мой «компьютер» все просчитал верно. Хотя, на мой взгляд, все можно было бы сделать значительно проще и намного дешевле – отослать отцу фотографию той дамы, а меня заставить под угрозой смерти написать, что это я после операции. Но, не зная всего, мне было трудно просчитать варианты. Наверно, перед тем, как решиться на все это, «сладкая парочка» все продумала, и именно такой выход сочла наилучшим!
Что же делать? Попросить подругу, чтобы она позвонила моему отцу и предупредила его, я не могу – после всего случившегося никак не могу вспомнить номер его домашнего телефона. Значит, надо выбираться отсюда, и чем быстрее, тем лучше. Вот, придет Томочка, и мы вместе все решим. Хотя мне очень не хотелось бы подвергать жизнь подруги даже малейшей опасности. Но, боюсь, что и на этот раз без ее помощи мне никак не обойтись!
С большим трудом я дождалась того момента, когда пришла тома, и без предисловий выложила ей все свои умозаключения. И, хотя моя подруга никогда не блистала особой остротой ума, она сразу согласилась со всеми моими доводами, и даже добавила несколько своих собственных немаловажных наблюдений.
- Ну, и что же мне делать? Сидеть, и спокойно ждать, когда он убьет меня?
- Да ты что? Надо бежать! И немедленно!
- Но как? Ты же сама видела, какая здесь охрана. Они наверняка предупреждены, и ни за что не выпустят меня отсюда!
- Никто и подумать не сможет, что ты задумала сбежать ни с того, ни с сего за день до выписки. Ну, какие у тебя на это могут быть причины? Ведь они не догадываются, что ты видела своего двойника! Охране можно сказать, что ты просто хочешь выйти, чтобы купить, например, косметику. Кстати, меньше чем в одной автобусной остановке отсюда есть шикарный парфюмерный магазин. Никто не заподозрит молодую женщину в том, что она хочет сбежать! Просто ей надо хорошо выглядеть после того, что пережила здесь! Только уйти надо засветло, пока вокруг на улице много народа. И главное – это нахальство. Уходим – и все! Ведь в конце-концов, никто не может задерживать человека в больнице против его воли!
- Ты права! Но если нас задержат, то, боюсь, живыми нас отсюда не выпустят…
- Не возражаю, возможен и такой вариант. Но другого выхода я не вижу. А что ты предлагаешь?
- Игорь завтра забирает меня из больницы. Потом везет куда-то. Может, я смогу убежать оттуда? Не думаю, что он сразу меня убьет. Ведь я для чего-то ему все-таки нужна, иначе, зачем было меня лечить здесь, и напрасно тратить такие бабки! Скорее всего, как я уже тебе говорила, я должна буду позвонить отцу, рассказать, как выгляжу после операции. Наверно, Игорь считает, что ту женщину вводить в игру пока рано. Мало ли о чем по телефону может спросить отец? Конечно, можно всегда сослаться на небольшую амнезию после аварии, но, я думаю, что они не будут так рисковать!
- Ну, не знаю… Я бы попытала счастья сегодня. Даже если нас задержат на выходе, тут можно, в конце-концов, отговориться и вернуться в палату. А если попадешь в лапы этих людей – нет никаких гарантий, что они хоть на секунду выпустят тебя из поля зрения, и ты сможешь от них сбежать.
- А может быть, стоит попытаться достать телефон отца, ты позвонишь ему, и все расскажешь?
- Ну, во-первых, не факт, что мне он поверит больше, чем тебе, а ты-то будешь говорить то, что тебе прикажут, и говорить очень убедительно. И во-вторых, даже если я смогу убедить его, и он мне поверит – тебе-то это никак не поможет. Они все равно должны будут избавиться от тебя. И если узнают, что ты помешала им завладеть деньгами отца, предупредив его, сделают это с еще большей жестокостью. Ведь этим бандитам терять будет уже нечего!
Произнесенное Томочкой слово «бандиты» заставило меня содрогнуться от ужаса. И от одного сознания, что мне придется остаться с Игорем наедине, у меня от страха подкашивались колени.
После небольших колебаний я все-таки согласилась с Томочкой, что тянуть с побегом не стоит, и натянула на себя принесенную подругой заранее одежду, накинув сверху халатик. Потом подхватила ее под руку, и мы пошли по коридору к выходу, не обращая внимания на попадавшихся изредка навстречу врачей и медсестер, как будто сильно занятые разговором. Иногда я наклонялась с розовому ушку Томочки и шептала ей что-то, отчего она от всей души хохотала. Так мы прошли мимо охранников в дверях здания, и теперь по дорожке парка направлялись прямо к воротам.
Мы шли, не оборачиваясь, как будто занятые разговором о своем, о девичьем, и не видели, как охранник, мимо которого мы только что прошли, судорожно набирает номер телефона и что-то быстро говорит, поглядывая нам вслед. Очевидно, получив ценные указания от своего собеседника, он поднял руки вверх и сложил их крестом, давая понять охранникам в воротах, что выпускать нас нельзя ни в коем случае.
Ничего не зная о происшедшем, мы подошли к воротам, но охранник сразу загородил нам дорогу.
- В чем дело? – спросила я, стараясь не впасть в панику, - нам надо обязательно выйти! Меня завтра выписывают, и я должна купить себе что-нибудь из косметики, чтобы прилично выглядеть, а подруге пора домой! И вообще, какое право…
Я не успела закончить свою мысль, так как получила молниеносный и очень точный удар в солнечное сплетение. Вероятно, такая же участь постигла и мою подругу, потому что очнулись мы уже в машине «Скорой помощи», с залепленными липкой лентой ртами и крепко-накрепко связанными руками и ногами.
Приподняв голову, насколько это было возможно, я увидела, что за рулем сидит мой муж, а на месте, где обычно находится врач – его сообщница, как две капли воды похожая на меня. Вернее, это я теперь была похожа на нее.
Вероятно, почувствовав, что я пришла в себя, Игорь обернулся. На лице его я увидела ехидную усмешку.
- Ну, что, сладкая моя, обмануть меня хотела? Я знал, что ты умна, и рано или поздно догадаешься обо всем. Но ты превзошла все мои ожидания. Если бы не видеокамера в твоей палате, мы бы и не узнали, что ты хочешь удрать от нас со своей полоумной подружкой!
Видно, на моем лице отразилась сильная досада оттого, что я не смогла предположить такой возможности. Игоря же это развеселило, он от души рассмеялся, и подмигнул своей сообщнице. Та сидела с каменным лицом, и за все время нашего путешествия ни разу не пошевелилась и не произнесла ни слова.
- Ну, вот, моя милая! Ты сделаешь все так, как мне надо, и за это я убью вас сразу, и почти без боли. Если же будешь артачиться, или, не дай Бог, сделаешь что-нибудь не так – я твою подругу буду на части резать, а ты станешь на это любоваться! Ну, а потом и сама знаешь, что с тобой будет, не в первый раз! Эх, с каким же удовольствием я метелил тебя тогда! Как ты мне надоела со своей идиотской любовью и со своим унылым длинным носом! Но зато умрешь ты такой же красавицей, как моя Ксюша. Ты довольна, дорогая?
И он снова заржал. От его смеха у меня все поплыло перед глазами, и тошнота подступила к горлу.
- Как же я жила с ним рядом целых полгода! Он же ненормальный, садист! – подумала я.
Но изменить что-либо уже не могла, и просто закрыла глаза, чтобы не видеть больше его мерзкой самодовольной физиономии…
Через несколько минут автомашина въехала в какое-то помещение, похожее на большой сарай или гараж. Игорь рывком поднял на ноги сначала меня, потом мою подругу, и вышвырнул наши беспомощные связанные тела из машины. Хорошо еще, что упали мы на что-то мягкое, вероятно, какое-то тряпье, сваленное в углу. А то, пришлось бы мне опять не один месяц лечить переломы.
- Господи, о чем я думаю! Какой месяц! Он убьет нас сегодня же, как только получит от меня все, что ему нужно! – с тоской подумала я.
А в том, что муж добьется своего, я не сомневалась – он действительно будет с превеликим удовольствием издеваться над нами до тех пор, пока я не сделаю то, о чем он просит. Осталось только помолиться. Я посмотрела на Томочку. Та лежала с закрытыми глазами, и губы ее беззвучно шевелились. Видно, и она пришла к такому же выводу, что и я…
Дверь заскрипела, и в гараж вошел друг Игоря – Толик. И тут, наконец, я вспомнила, где видела его! Ведь он работал вместе с моим отцом на заводе, в конструкторском бюро, и я однажды видела его там. Так, вот откуда мне знакомо его лицо! Конечно, на заводе узнали, что отец уехал на работу в Америку. Толик навел справки, и обнаружил, что он заработал там целое состояние. Так возник план жениться на мне и получить наследство. Сам он жениться не мог – боялся, что я узнаю его, и что-нибудь заподозрю. Поэтому на моем горизонте появился красавец-мужчина Игорь, к которому я не могла остаться равнодушной.
В то время как я прокручивала все это в своей голове, в гараже, который был очень большим, шли приготовления. Засаленный старый диван застелили красивым покрывалом, на стену повесили ковер, чтобы закрыть жуткие стены, а рядом с диваном поставили торшер и журнальный стол с телефоном. Все это сильно напоминало театральные декорации. Но ведь и вся моя жизнь последние полгода тоже была частью хорошо поставленного спектакля!
Когда все приготовления были закончены, меня опять рывком поставили на ноги, а потом посадили на диван. Лицо Игоря склонилось надо мной, и его бешеные глаза оказались совсем рядом.
- Ты, сука, слушай меня внимательно! Сейчас я сниму с тебя пластырь. Если пикнешь без разрешения – сразу пожалеешь, два раза я повторять не намерен! Усекла?
Я послушно кивнула головой. А что мне ещё оставалось?
- Неси сюда вторую сучку, да вмажь ей пару раз, потренируйся! – скомандовал Игорь Толику.
Тот с видимым удовольствием выполнил его приказание, кинул тело Томочки так, чтобы я видела его, и несколько раз ударил ее носком ботинка в живот. Та застонала, глаза ее наполнились слезами и ужасом от боли, и оттого, что нам еще предстоит.
Игорь в это время с интересом наблюдал за моей реакцией. Вероятно, мое поведение его полностью удовлетворило, и тогда он рывком оторвал липкую ленту с моего рта. Я тихонько застонала от боли, боясь, что чем-нибудь опять навлеку немилость своих мучителей, и те снова начнут избивать мою подругу. Но на этот раз обошлось.
Ко мне подошла сообщница Игоря, и стала наносить на лицо косметику, стараясь скрыть красное пятно от пластыря вокруг рта. Потом она накрасила мне ресницы, губы, наложила на веки тени, чуть подрумянила щеки и привела в порядок волосы. Надо сказать, что делала она это весьма профессионально - вполне вероятно, что работала или работает в косметическом салоне. Потом она поднесла к моему лицу зеркало.
- Ну, как, нравится? – спросила она у меня. Это были ее первые слова за сегодняшний день.
- Покойники в макияже не нуждаются! – ответила я, усмехнувшись.
- Ты посмотри, два часа до смерти, а она еще шутит! – развеселился Игорь. – Так и хочется ей «фейс» попортить! Прямо руки чешутся!
- Да брось ты, дай девушке хоть умереть красивой! – подал голос его друг.
- Ну ладно, я сегодня добрый! – веселился мой муж.
Он опять взял в руки нож, и разрезал веревки у меня на руках и ногах. А потом разрезал и одежду, которая была на мне. Ксюша в это время принесла сверток, в котором было красивое платье, туфли на высоких каблуках и бижутерия. Все это они в мгновение ока натянули на меня, а потом Игорь взял фотоаппарат, и стал фотографировать, заставляя меня улыбаться и периодически менять позу. Несколько фотографий сделал Толик, тогда Игорь садился рядом со мной и делал вид, что мы счастливая семейная пара. Минут через пятнадцать ему это надоело, он схватил фотоаппарат, и ушел. Вероятно, для того, чтобы распечатать на принтере фотографии. И действительно, не прошло и получаса, как он появился в гараже с готовыми фото. Все трое склонились над ними, и стали выбирать, какие из них они отошлют моему отцу. Выбрав три штуки, Игорь сунул мне в руки ручку, и приказал подписать их. Текст того, что я должна была писать, уже лежал на столе. Я не стала сопротивляться, и быстро сделала все, что было нужно бандитам.
Теперь, если не ошибаюсь, я должна позвонить отцу – не напрасно же на журнальном столике стоял телефон. И опять Игорь сунул мне в руки два листка бумаги с текстом, который я должна была озвучить. Если же я попытаюсь хоть как-то сообщить отцу, что со мной происходит, то разговор тут же прервется «по техническим причинам», а они повеселятся от души с моей подругой. Об этом мне могли бы и не напоминать – со своего места я хорошо видела скорчившуюся на грязном полу фигурку.
Набрав номер телефона, который, кстати, я теперь хорошо запомнила, Игорь тепло поздоровался с моим отцом, и сказал, что я уже выписалась из больницы, и очень хочу с ним поговорить. Отец, конечно, обрадовался.
- Папочка, милый, здравствуй! Как же я соскучилась по тебе!
- И я тоже, доченька! Хорошо хоть, что Игорь почти каждый день звонил, и держал меня в курсе! Повезло тебе с мужем!
- Да, очень повезло!
- Ну, и как ты себя чувствуешь?
- Уже неплохо, но еще надо долечиваться, а это стоит бешеные бабки! – читала я написанный текст.
- О деньгах не волнуйся! Ты извини меня, дурака, что я до сих пор молчал. Думал, сюрприз тебе сделать – накопить пять миллионов, и только потом сказать, что ты богата, моя девочка!
- Пять миллионов долларов?
- Ну, не рублей же!
- Может, мы с Игорем приедем к тебе? Там врачи, наверно, лучше, чем у нас?
- Ну, конечно, жду с нетерпением! Денег на дорогу вышлю.
- Да не надо, на дорогу мы найдем. Но вот там…
- Не волнуйся ни о чем! Считай, что черная полоса в твоей жизни закончилась. Теперь ты – богатая наследница. Будет тебе и лучшее лечение, и дом, и машина, и красивые платья!
- Тут я тебе фотографии высылаю. Теперь ты меня не узнаешь – только глаза мои остались.
- Не волнуйся, узнаю! Ведь таких красивых глаз, как у тебя, нет ни у кого!
- Ну, до свидания, папочка!
- До свидания, и до скорой встречи!
И из трубки понеслись короткие гудки. Как я поняла, свою миссию я выполнила, и час, когда нас не станет, уже не за горами…
Мне снова заклеили скотчем рот, связали руки и ноги, и кинули на пол рядом с Томочкой. Только я постаралась чуть приоткрыть рот и напрячь мышцы на руках и ногах, чтобы веревки были натянуты не столь туго, как в прошлый раз. Конечно, я уже ни на что не надеялась, и сделала это просто автоматически.
- Ну, что будем с ними делать? – спросил Игорь у сообщников.
- Да тут и прикончим, как обещали! – совершенно равнодушно ответил Толик, и взял в руки нож.
И тут вдруг заговорила молчаливая подруга Игоря.
- Я бы не стала так торопиться. Всякое может случиться. А вдруг отец позвонит и спросит о чем-то, на что у нас не будет ответа? Ведь нельзя же предусмотреть все! Тогда она опять нам понадобится. Я считаю, что торопиться не надо. Убить их мы всегда успеем!
- И куда же их деть пока?
- А ты забыл тот заброшенный подвал? Кинем их туда! Выбраться оттуда они самостоятельно не смогут, криков их никто в этой глуши не услышит, да со скотчем на губах и не покричишь. Пару-тройку дней проживут, а потом, если за это время не понадобятся, и сами сдохнут там без еды и питья!
- Ты умница! Отлично! Пожалуй, мы так и сделаем! – согласился Игорь.
Нас опять без особых церемоний закинули в машину «Скорой помощи», и куда-то повезли.
Начинало светать, когда мы остановились где-то за городом. Игорь и Толик вышли из машины и долго ходили по окрестностям, чертыхаясь. Вероятно, никак не могли найти тот дом, в подвале которого хотели заживо похоронить нас. Потом они, наконец, обнаружили большой полусгоревший дом и плиту, закрывавшую вход в подвал. На плите и в полу было два кольца, соединенных цепью с замком.
Открыв замок ключом, и с трудом подняв плиту, они не стали мудрить, и скинули нас внутрь, хотя в подвал вела узкая и крутая деревянная лестница, по которой можно было бы спуститься, не будь связаны наши руки и ноги. Хорошо хоть, что кинули нас не головой вниз, а то бы мы насмерть расшиблись о бетонное днище. Потом плита встала на место, и заскрежетала цепь – нас заперли на замок.
После того, как мы очутились на дне подвала, Томочка быстро пришла в себя. Мне же досталось. Едва зажившие переломы болели невыносимо, и я почти не сомневалась, что опять нуждаюсь в больничной койке. Пролежав на полу около получаса, мы попытались сесть. После нескольких безуспешных попыток нам, наконец, это удалось. Мы сидели напротив друг друга, привалившись спинами к холодной бетонной стене.
Теперь нужно было, не теряя времени, попытаться освободиться от липкой ленты и веревок. К сожалению, мы не обнаружили в подвале острых выступающих частей, о которые можно было бы перетереть веревки. Нужно было действовать как-то иначе. Я видела, что моя подруга надеется только на мою сообразительность, но и мне в голову, к сожалению, не приходило ничего дельного. Единственно, что радовало - это то, что у нас в запасе, по крайней мере, еще сутки времени. И за эти сутки мы должны удрать отсюда, чего бы нам это ни стоило.
Наконец, я вспомнила, что липкая лента на моем лице приклеена так, что я могу чуть-чуть приоткрыть рот, буквально на несколько миллиметров. Я попыталась просунуть язык в эту щель, и начала потихоньку языком отдирать скотч от губ, насколько это было возможно. Липкая лента плохо поддавалась. Но так как я не видела больше никакого выхода, чтобы освободиться, то все продолжала и продолжала свои попытки. И, наконец, дело увенчалось успехом, хотя и заняло больше часа нашего драгоценного времени. Я смогла отодрать липкую ленту с одной стороны рта, этого было пока достаточно. Теперь надо было освободить от скотча подругу, и я стала ползти к ней, охая от каждого движения – кости до сих пор болели невыносимо. Увидев мои маневры, подруга стала двигаться мне навстречу.
- Том, придвинь как можно ближе ко мне свое лицо, я попытаюсь снять ленту с твоего рта!
Она кивнула головой, и через несколько минут подползла ко мне вплотную. Я попыталась зубами ухватить кончик липкой ленты, закрывавший рот моей подруги, и через несколько десятков попыток мне это удалось. Я рванула конец ленты, и теперь мы обе могли издавать членораздельные звуки.
Но говорить нам было не о чем – все понятно и без слов.
- Теперь я лягу, а ты попытаешься развязать мне руки! – сказала я. - Что-то мое тело меня не очень слушается после всего перенесенного. Ну, как, справишься?
- Ну, а куда ж я денусь с подводной лодки? – попыталась пошутить моя подруга.
- Ты шутишь – это хороший признак. Еще ничего не кончено, господа! И – «хорошо смеется тот, кто смеется последним»!
Правда, так я просто попыталась подбодрить свою подругу, да и себя тоже.
С этими словами я перекатилась на живот, предоставив Томочке свои связанные руки. Зубки у Томочки были острые, и особого труда развязать узлы для них не составило. Потом дело пошло на лад. Я развязала руки подружке, а уже через несколько минут мы освободили и ноги. Почувствовав себя свободными, мы немного повеселели и осмотрелись.
Наши мучители были правы – выбраться отсюда самостоятельно не стоило и пытаться. Подвал был совсем крошечный и не очень глубокий – метра два, а то и меньше. Стены и днище его были бетонными, и единственным выходом был лаз, закрытый плитой. Под самым потолком в нем было небольшое окошко, в которое с большим трудом, но мог бы протиснуться человек, если бы смог до него дотянуться. В это грязноватое окошко проникало немножко света, и при этом свете можно было сориентироваться. Одну стену в подвале занимал невысокий стеллаж, предназначенный, вероятно, для хранения запасов продуктов. Но он был прочно заделан в пол, и никак не мог помочь нам дотянуться до окна. Рядом находились две мойки с кранами холодной воды. Вероятно, они нужны были для мытья овощей, или может, для других целей. Но не факт, что в кранах была вода. Вполне вероятно, что после пожара дом отключили от водопровода. Вообще, непонятно, кому и для каких целей нужен был этот подвал. Я даже заподозрила, что здесь собирались сделать небольшую лабораторию по изготовлению наркотиков. Правда, никаких подтверждений своей гипотезе я так и не нашла. Впрочем, вполне может быть, что дом сгорел раньше, чем сюда, в подвал, завезли нужное оборудование.
При виде водопроводных кранов нам вдруг ужасно захотелось пить. Я подошла поближе к ним, и внимательно рассмотрела. Потом попыталась немного открутить один из них. Он чуть-чуть подался, хотя и с большим трудом, и оттуда вдруг стала сочиться вода.
- Вот видишь, Томочка, по крайней мере, от жажды мы теперь не умрем! И это здорово!
Я набрала воды в пригоршни, и попробовала на вкус. Это была самая обычная водопроводная вода, не лучше и не хуже той, что течет у меня из крана на кухне.
Когда мы с удовольствием напились, наша судьба уже не казалась нам столь безысходной.
Мы уселись рядом на самом светлом месте – напротив окна, и молчали. Конечно, каждая из нас думала о своем, но все равно мысли все время возвращались к тому, как же выбраться из этой западни, из которой, кажется, совсем не было выхода.
На руке у Томочки были часы. К счастью, они не разбились при нашем падении в подвал и не перестали ходить. Они показывали, что сейчас около десяти часов утра.
После бессонной ночи и всего пережитого мы задремали. Проспала я часа полтора, и проснулась отдохнувшей. Томочка все еще спала, и это было хорошо – пусть и она отдохнет как следует, а я пока подумаю, как нам отсюда выбраться.
Я еще раз внимательно осмотрелась вокруг. Все было по-прежнему, только в мойке собралась вода, капавшая из неплотно закрытого крана, и грозившая вот-вот перелиться через борта и намочить весь пол, включая то место, где расположились мы – видно, сток из мойки был засорен.
Мой «компьютер» включился, и гудел от перенапряжения, соображая, как мы можем использовать это в своих целях.
И вдруг я поняла, что надо делать! Это сложно и очень опасно, но это, скорее всего, единственный выход из положения.
Я растолкала Томочку, и поделилась с ней своей идеей. Идея же состояла в следующем. Я открываю оба крана полностью. Через некоторое время вода заполняет подвал, и поднимает нас наверх, к окошку. Мы выбиваем стекло или, если получится, открываем раму, и выбираемся наружу.
Но не все было так хорошо и просто. Я не знаю, какой мощности будет эта струя, и сможет ли она хотя бы за сутки наполнить подвал. И потом, вода была слишком холодной. Мы не сможем долго в ней находиться, просто замерзнем и утонем, как мышата в ведре. И третье. Вполне вероятно, что, даже достав до окошка, мы не сможем его открыть. Тогда вода заполнит весь подвал целиком, и мы задохнемся буквально в шаге от своего освобождения.
Несмотря на то, что эта идея имела столько недостатков, моей подруге она пришлась по душе.
- Давай попробуем! Ведь все равно ничего другого нам не остается. А так – хоть какая-то надежда на то, что мы останемся в живых!
- Ну, ладно! Дай мне подумать еще немного. Может, на ум придет что-нибудь стоящее!
И в самом деле, через несколько минут я подумала, что можно забраться на стеллаж и не бултыхаться в холодной воде, пока она заполняет нижнюю часть подвала. И еще. Когда вода почти достигнет окошка, мне придется нырнуть и закрыть краны, чтобы дать нам время на возню с окошком. Плавала и ныряла я неплохо, но вот, получится ли у меня этот «смертельный номер», я сомневалась. Но Томочка и вовсе плавала только «по-собачьи», ей, дай Бог, просто продержаться на плаву хоть какое-то время!
Мы посмотрели на часы. Было около двенадцати дня. Но рассчитать время так, чтобы подвал заполнился водой засветло, совершенно невозможно – пришлось рисковать.
Я перекрестилась, и пошла открывать краны. К счастью, напор воды был хороший, и через минуту из них стали бить сильные струи воды, что привело нас в неописуемый восторг.
Итак, мы с трудом взгромоздились на стеллаж, через полчаса вода уже доходила до первой полки, а через четыре часа мы вынуждены были забраться на самый верх стеллажа, но ноги все равно находились в воде. Вода, конечно, была холодной. Мы замерзли, стучали зубами, но не сдавались – еще немного, и наши злоключения могут закончиться.
Вот, наконец, вода почти дошла до окошка. Я приготовилась, набрала в легкие побольше воздуха, и нырнула. Видно, в этот день Бог был на нашей стороне. Я быстро смогла сориентироваться в почти полной темноте, нашла краны, и закрутила их, насколько могла. И сделала это вовремя. Когда я вынырнула, поверхность воды колыхалась на расстоянии нескольких сантиметров от окошка.
Теперь предстояло самое сложное. Надо открыть окно и пролезть через узкое отверстие. Причем, сделать это быстро – воздуха оставалось очень мало.
Я подплыла к окошку. Естественно, рама не открывалась, по крайней мере, со стороны подвала. Ну, конечно, кому в голову придет лезть под самый потолок, чтобы проветрить подвал! Оставалось одно – выбить стекло. Но у нас не было ничего, что могло бы нам помочь, кроме собственных рук. Я попыталась снять платье, чтобы обернуть кулак тканью и не порезать руку об осколки. Но мокрая ткань никак не хотела покидать мое тело, прилипнув к нему насмерть.
- Давай лучше я попытаюсь снять юбку, это проще, чем тащить через голову твое платье! – предложила мне подруга.
- Снимай, Томочка, а я тебе помогу!
С большим трудом я заполучила кусок ткани, который намотала на руку, и попыталась разбить стекло. Но не тут-то было! Вероятно, моей силы оказалось недостаточно, или стекло было слишком толстое, только все мои усилия не давали результата.
- Томочка, или сейчас – или уже никогда! – воскликнула я. – Давай вместе!
Мы собрались с силами, и на счет «три» сделали последнее усилие. От нашего удара стекло треснуло, и остальное было уже делом техники. Как только я вынула первый осколок, мы смогли, наконец, вдохнуть свежий воздух.
Полностью очистив раму от стекол, я обследовала, как могла, ее наружную сторону, и нашла задвижку. Когда я открыла раму, отверстие стало пошире, но все-таки оставалось очень узким.
С большим трудом я всё-таки смогла протиснуться наружу, и помогла подруге. Выглядели мы ужасно. Хорошо еще, что был теплый летний день, светило солнце, а вокруг росли деревья, и не было ни души.
Мы быстро отошли от того места, где нас похоронили заживо, на приличное расстояние, сняли мокрую одежду, и сели на солнце, чтобы хоть чуть-чуть согреться. Вокруг не видно было ни других домов, ни людей. Но страх гнал нас все дальше и дальше. Поднявшись на ноги, мы снова натянули на себя непросохшие вещи, и опять двинулись в путь. Но мы не знали, где находимся, и куда идти. Ведь так можно кружить сколько угодно!
Потом Томочка, вспомнив уроки выживания в школе, легла на землю, и стала прислушиваться.
Через минуту она встала, и произнесла:
- Шоссе в той стороне! Пойдем!
Проплутав еще около часа, мы, наконец, вышли на шоссе. Уже начало темнеть. Теперь надо было остановить машину, чтобы добраться до города. Только вот, денег у нас не было, да и вид оставлял желать лучшего – две босые мокрые курицы со слипшимися от купания волосами. Но другого выхода мы придумать не смогли.
Увидев мчавшийся по шоссе автомобиль, мы выскочили на обочину и замахали руками. Машина затормозила рядом, боковое стекло поехало вниз, и в окно высунулась физиономия явно бандитского вида. Стриженая наголо голова и сломанный нос ясно говорили за то, что их обладатель нередко участвовал во всевозможных потасовках. Голова внимательно осмотрела нас, каждую по отдельности, потом дверца машины распахнулась, и парень вышел из машины. Оказалось, что ростом он, пожалуй, не ниже двух метров, мышцы его бугрятся под легким льняным пиджаком, а каждый кулак похож на пудовую гирю. Мы приуныли, и уже хотели дать дёру обратно в лес. Но тут лицо парня неожиданно расплылось в улыбке, сразу сделавшись добрым и даже каким-то детским.
- Девчонки, вы что, заблудились, что ли?
- Заблудились. Пришлось в лесу ночевать. Видите, промокли все!
- Так дождя-то ночью вроде не было! – удивился парень.
- Да роса…
- Ну, да, ну, да… Конечно, роса! И как же я не догадался?!
- Может, подвезете нас до города? Только денег у нас нет… Но потом мы с вами обязательно расплатимся! У подруги отец миллионер! – вдруг неожиданно выдала Томочка.
- Ну, конечно, миллионер! Кто бы в этом сомневался! Да ладно, не вопрос! Только сиденья застелите, наследницы!
Он кинул нам большую чистую тряпку, и, прежде чем сесть, мы прикрыли ей роскошные светлые сиденья его автомобиля.
Оказывается, мы были совсем недалеко от Москвы, и минут через пятнадцать уже пересекли кольцевую дорогу.
- Ну, и куда вас теперь?
- Если можно, в ближайшее отделение милиции!
- Я так и знал, что с вами дело нечисто! Ну, ладно, так и быть! Доставлю по назначению!
Через несколько минут мы уже входили в отделение милиции, предчувствуя, что объяснения нам предстоят нешуточные. Вряд ли следователь сразу поверит в то, что мы ему будем рассказывать…
Уже совсем стемнело, когда я заканчивала свой рассказ, в процессе которого глаза пожилого дядьки с погонами майора становились все больше и больше, грозя вскоре совершенно вылезти из глазниц. Но я никак не могла подтвердить свой рассказ. Никаких документов у меня не было, а те, что я могла бы предъявить, если бы вдруг смогла попасть в свою квартиру, принадлежали человеку с совершенно другой внешностью. На моей стороне было только свидетельство моей подруги, личность которой установили довольно быстро, и отпустили домой, но она, конечно, никуда не ушла, и ждала меня в коридоре, скромно усевшись в уголке на скамейке.
Когда я закончила свой рассказ и совершенно выдохлась, майор почесал стриженый затылок, и спросил:
- Слушайте, а сколько же времени вы не ели?
- Не помню… Да мне и не хочется совсем! – застеснялась я.
- А мне кажется, что через минуту вы можете упасть в голодный обморок!
Он вызвал дежурного сержанта, и попросил сделать мне чай и бутерброд.
- Пожалуйста, тогда и для моей подруги тоже, ведь она наверняка где-нибудь здесь меня дожидается!
Только выпив чашку сладкого горячего чая и съев бутерброд с колбасой, я поняла, насколько была голодна. Все-таки мир не без добрых людей! Нас бесплатно довезли, накормили, и вот уже битый час разбираются с моим делом…
- Ну, а теперь все то, что вы рассказали, надо написать на бумаге!
- Если можно, я бы напечатала это на компьютере, а то боюсь, что моя писанина затянется на всю ночь!
Майор немного удивился моей просьбе, но потом подумал, и вдруг развернул в мою сторону свой ноутбук.
Я начала печатать с такой скоростью, что майор опять застыл в изумлении. Останавливалась я лишь затем, чтобы обдумать очередную фразу. Через десять минут отпечатанные показания уже лежали на столе.
- Ну, вот и все! Теперь будем заниматься проверкой. А вы пока свободны. Ночевать-то есть где?
- Придумаю что-нибудь…- неуверенно произнесла я.
- У нас тут, конечно, не гостиница, но одеяло и диван найдутся. Так что не стесняйтесь, если что!
- Нет-нет, мы что-нибудь обязательно придумаем! Спасибо вам большое! Я, наверно, пойду? Только запишите мне свой телефон, а то я не знаю, когда смогу попасть в свою квартиру…
Майор дал мне визитку, и просил не пропадать. Если же будет что срочное, связь решили держать через подругу, у которой все-таки был домашний телефон.
Я вышла в коридор, и увидела Томочку, дремавшую на скамейке. Как будто почувствовав, что я уже освободилась, она проснулась.
- Ну, что? Тебя отпустили?
- Да вроде отпустили. Сказали, что все надо проверить.
- Ну, конечно! И куда мы теперь? А?
- Не знаю…
- Поехали ко мне!
Когда я была замужем за Игорем, моя подруга его мало интересовала. Он даже не знал, как ее фамилия, и тем более, где она живет. Так что, разыскать ее было бы для него проблематично. Но все равно, рисковать я не хотела. Ведь он знал, что мы учились в одной школе, и чем черт не шутит? Поедут они завтра к тому подвалу, увидят, что нас и след простыл, и кинутся на поиски. Ну, и первой, конечно, начнут разыскивать Томочку…
Все эти мысли пронеслись в моей голове, пока мы шли по коридору к выходу. Решать надо было срочно – ночью в городе, босиком, абсолютно без денег, много не набегаешься.
- Может, останемся здесь на ночь? Следователь предлагал!
- Нет, я хочу домой! – заартачилась вдруг Тома. – Хватит с меня приключений!
- А если нас там разыщет мой муж?
Вот так, препираясь, мы вышли из отделения милиции, и увидели, что тот парень, который довез нас сюда, не уехал, а по-прежнему сидит в машине там же, где нас высадил.
Увидев меня и Томочку, он заулыбался во весь рот, и мы увидели, какие у него безупречно белые, крепкие зубы.
- Ну, что, девчонки? Отпустили вас?
- А за что нас задерживать? Мы же не преступницы какие-нибудь! – обиделась моя подруга.
- Да верю, верю, наследницы! Всякие в жизни ситуации бывают! Ныряйте в машину, и поехали! А то, уже ночь на дворе!
Мы не сталь ждать следующего приглашения, и запрыгнули в машину, где до сих пор на сидении лежала тряпка.
- Ну, и куда едем? – спросил амбал.
- Дело в том, что…- начала Томочка, а я толкнула ее под ребро, и она замолчала.
- Ну, и в чем дело?
- Нам на вокзал! – выпалила я, совершенно неожиданно для себя. А в принципе, на вокзале мы привлечем к себе меньше всего внимания. Хотя… В таком виде, босиком, и без вещей…
Но было уже поздно отказываться.
- Ну, на вокзал, так на вокзал! Скажите хоть, какой из них вас интересует?
- Нам все равно, лишь бы до утра прокантоваться! – опять неожиданно выпалила Томочка.
- Это меняет дело! – усмехнулся парень, и включил зажигание.
Уже через секунду мы с подругой крепко спали на заднем сидении в машине у совершенно незнакомого молодого мужчины. И последней мыслью в моей голове перед тем, как окончательно погрузиться в сон, было то, что мы снова влипли в какую-то авантюру. Как говорится, «из огня, да в полымя».
Автомашина мягко затормозила. Я открыла глаза, увидела, что мы стоим у ворот какого-то двухэтажного загородного дома, и запаниковала.
- Вы куда нас привезли, а?
- К себе домой, конечно! Не годится таким девушкам ночевать на вокзале! Да не бойтесь вы! Ничего плохого здесь с вами не случится!
Собственно, выбирать не приходилось, мы опять положились на судьбу, и вышли из машины.
Отперев входную дверь, парень зажег свет, и пропустил нас вперед.
Дом был большой, удобный, со вкусом обставленный. Сразу видно, что здесь потрудился дорогой дизайнер. Но особо разглядывать его желания не было – мы буквально валились с ног после всех наших перипетий.
- Ну, что, давайте знакомиться? Меня зовут Сергей!
- Тамара…
- Ирина…
- Вот что, девушки! Сейчас я провожу вас на второй этаж, там есть комнаты для гостей. Можете занимать любую. Если хотите, то две. Полотенца в ванных чистые, халаты я вам сейчас принесу.
- Спасибо!
- Да пока не за что!
Сергей ушел, а мы стали подниматься на второй этаж по красивой винтовой лестнице.
- Ирка, он, наверно, олигарх! Простые люди так не живут! – прошептала мне на ухо моя подруга.
- Откуда мне знать! У меня же не было знакомых олигархов! Если хочешь, спроси у него сама!
- И спрошу! – расхрабрилась Томочка.
- Ага, а он выставит нас из дома за излишнее любопытство! – охладила я любопытство подруги.
Тут появился Сергей. В руках у него были два ярких махровых халата, явно женских.
- Ну, выбрали комнаты?
- Да нет, еще не успели!
- Тогда смотрите!
Он открыл дверь, включил свет, и мы увидели просторную, но очень уютную комнату с красивой мебелью, широкой кроватью, и пушистым ковром на полу.
- Ну, что, нравится?
- Да-да, конечно! – хором ответили мы.
- Тогда – в душ, а я пока соберу что-нибудь поесть, а то вы голодные, да и сам я сегодня еще не ужинал!
Мы опять не заставили себя долго упрашивать, Томочка сразу схватила халатик и пошла в ванну, а я осмотрелась.
Все в этой комнате мне нравилось, и особенно то, что на двери была задвижка. Ведь это значит, что сегодня ночью у нас будет хотя бы видимость безопасности…
После Томочки в ванну пошла я. Такой красоты я еще не видела! Красивая плитка, огромное, во всю стену, зеркало, и даже живые цветы на полке – это было что-то! А размеры! Наверно, ванная комната здесь была чуть меньше моей гостиной!
Я с наслаждением приняла душ, надела халат, и вышла в комнату, сделав на голове тюрбан из полотенца.
- Ну, что, пойдем? – спросила Томочка.
- А может, сразу спать? – засомневалась я.
- Но человек же ждет! – не сдавалась подруга.
- Ладно, уговорила!
Я сняла с головы полотенце, расчесала мокрые волосы, и мы спустились вниз.
Сергей накрыл ужин на просторной кухне. Вернее, кухне-столовой, площадью метров тридцать. Еды было много, и приготовлена она была явно женской рукой. Очевидно, хозяин женат, но сейчас жена почему-то отсутствовала. Хотя, может быть, этот загородный дом служил лишь дачей, и его жена жила в Москве. У богатых свои причуды!
Мы сели за стол, и, несмотря на съеденные в милиции бутерброды, почувствовали жуткий голод. Тем более что все блюда, стоящие на столе, источали просто божественный аромат.
Как будто вспомнив о чем-то, хозяин вскочил из-за стола, и достал из холодильника бутылку коньяка.
- По-моему, вам сейчас не мешает принять чуть-чуть, а?
Мы не возражали, и, не чокаясь, выпили по глотку обжигающей жидкости. Потом, наконец, с удовольствием поели, и, поблагодарив Сергея, который пустил нас, мокрых и босых, к себе в дом, не задав ни одного вопроса, поднялись на второй этаж.
Томочка буквально рухнула на постель, и провалилась в сон. А я, несмотря на крайнюю усталость, никак не могла уснуть. Все время в мозгу билась одна и та же мысль – ну, почему, почему я такая несчастная? Девушки в моем возрасте выходят замуж и рожают детей, а единственный мужчина, обративший внимание на меня, оказался аферистом, и даже убийцей! За что мне все это? И вот сейчас мы находимся в чужом доме, принимаем помощь совершенно незнакомого человека, а жизнь давно научила всех в нашей стране доверять пословице, которая гласит, что «бесплатный сыр бывает только в мышеловке». Чем все это закончится? И почему из-за меня должна страдать моя подруга? Нет, надо срочно вывести ее из игры – чего бы мне это ни стоило!
Промучившись без сна несколько часов, я, наконец, задремала, когда рассвет уже вовсю стучался в окна.
Наутро, проснувшись, мы долго не могли понять, где находимся. Только когда Сергей постучал в нашу дверь и позвал завтракать, мы вспомнили, как провели вчерашний вечер.
Быстро умывшись и снова надев халаты, мы спустились вниз. На кухне вкусно пахло свежезаваренным кофе. Кроме него на столе нас ждали свежие булочки и вареные яйца на красивых подставках. У нас не было сил отказаться от приглашения, и мы с аппетитом съели яйца, сваренные в мешочек, как раз так, как я люблю, и выпили кофе.
- Ну, что? Как спалось на новом месте?
- Очень хорошо спалось, спасибо вам большое! Мы у вас в долгу! – затараторила моя подруга.
- Да ладно, пустяки!
- Нет, не пустяки. Неизвестно, где бы мы были сейчас, если бы не вы! – поддержала я Томочку.
- Ну, сейчас вы у меня. А потом? Что вы будете делать потом? Как я понял вчера, идти вам некуда…
- Мы же не бездомные какие-нибудь, просто обстоятельства так сложились! – возмутилась моя подруга.
- И когда же они изменятся, эти ваши обстоятельства?
- Думаю, дня через два-три, но точно сказать пока не могу…- сказала я.
- Надеюсь, эти два-три дня вы побудете у меня, или у вас другие планы?
- Да никаких планов у нас нет, и в городе нам появляться пока нельзя, только нам неудобно так вот беззастенчиво пользоваться вашей добротой! – затараторила Томочка.
- Бросьте, наследницы! Все это ерунда. Живите, сколько хотите! У меня места много.
- А ваша жена не будет против таких постояльцев? – вдруг опять выдала Томочка.
- Холост, и пока жениться не собираюсь! – ответил парень, почему-то поглядев на меня.
- А что так? – не унималась подруга, видно, положив глаз на высоченного бритого амбала со сломанным носом.
- Жену никак не могу выбрать!
- Тамара, прекрати сейчас же, это же неприлично! – зашипела я.
- Да ладно-ладно! – легко сдалась Томочка, пожала плечами, и замолчала.
- У меня к вам есть одна большая просьба, - обратилась я к Сергею.
- Все, что в моих силах!
- Мне нужно позвонить…
- Да не вопрос!
- Нет, вы не дослушали! Мне надо позвонить папе в Америку, и разговор, наверно, будет длинным!
- Я думаю, что такие затраты мои финансы выдержат, хотя у меня и нет в Америке папы-миллионера! – усмехнулся Сергей.
- Спасибо вам большое. Я действительно расплачусь с вами за то, что вы для нас сделали, как только это, наконец, закончится!
- В общем, так! Вы сейчас звоните в свою Америку, а потом мы едем в магазин, и покупаем вам какую-нибудь одежду. Вы же понимаете, что в своей собственной вы не можете показаться на улице!
- Это-то мы понимаем, только непонятно, зачем вы все это делаете? - не удержалась от вопроса я.
- Да просто хобби у меня такое – выручать из беды красивых девушек!
И тут я вспомнила то, о чем начисто забыла во всей этой передряге – о своем новом лице, которое я лишь мельком видела в зеркале – не до лица, когда такое творится, - и которое хоть и было сейчас не в лучшем состоянии, но все-таки вполне могло понравиться такому мужчине, как хозяин этого дома.
Через несколько минут я уже набирала телефонный номер отца, который, к счастью, до сих пор находился у меня в памяти – ведь даже моя записная книжка была теперь у бандитов.
Папа, к счастью, был дома, и сразу взял трубку.
- Папочка, милый! – только и смогла сказать я, и зарыдала.
- Дорогая, успокойся! Что случилось? Я вас так жду! Вы уже купили билеты на самолет?
- Папа, слушай меня внимательно, и не перебивай!..- сказала я, с трудом заглушая всхлипывания.
В нескольких словах я постаралась описать ситуацию. Отец сразу понял все, и оценил всю серьезность нашего положения. Ведь после того, как он представит приехавшую парочку своим знакомым, его просто уберут за ненадобностью, а приехавшая «дочь» станет единственной наследницей его миллионов!
- И что же мне делать? – немного растерялся он от неожиданности.
- Может быть, обратиться в полицию? Должны же они помочь! – пыталась хоть что-то посоветовать я.
- Но там же будут все доказательства, что она моя родная дочь! Этим делом в полиции никто не станет заниматься – мне тоже нужно представить хоть какие-то доказательства, что они преступники!
- Тогда просто скажи «дочери», что для полной уверенности в родстве надо провести генетическую экспертизу – уж очень она не похожа на себя прежнюю, даже глаза!
- Вот это идея! Они наверняка испугаются! – обрадовался папа.
- Самое главное, постарайся не оставаться с ними наедине! И имей в виду - они потратили столько денег, чтобы подобраться к тебе, что теперь пойдут на все!
- Ладно, дочка! Как говорится, «предупрежден – значит, вооружен»! Сегодня Игорь будет звонить мне, чтобы сообщить, на какое число они взяли билеты. Думаю, у меня впереди есть еще несколько дней. Я успею подготовиться. Но как же ты? Где ты сейчас находишься?
- Нас с подругой приютил один очень хороший человек! Не переживай за меня! Я в опасности, только пока они здесь. И все это время я не покажусь на улице, обещаю тебе.
- Ну, ладно! Продиктуй мне свой номер телефона, чтобы я мог звонить в Москву, ведь у тебя, наверно, и денег нет!
- В этом ты прав – сейчас мы живем в кредит, и вся надежда только на тебя!
- Не волнуйся, я смогу достойно отблагодарить твоего спасителя!
- До свиданья, папочка! Береги себя!
- До свиданья, Ирочка! Храни тебя Бог!
Так как я не попросила Сергея выйти из комнаты при своем разговоре с отцом, он все слышал, и сейчас был очень задумчивым.
- Да… Прямо триллер какой-то! Но вы, девчонки, молодцы! Это ж надо придумать – выбраться из подвала, открыв краны с водой! Слушайте, а хотите, я вашего мужа и всю его компанию вместо вас в этот подвал посажу? Элементарно!
- Нет-нет, мы будем бороться с ними легальными способами! – испугались мы предстоящего самосуда.
- Ну, как хотите!
Он вдруг схватил со стола толстый железный прут, которым повара протыкают мясо, чтобы узнать, готово ли оно, и, почти не напрягаясь, согнул его кренделем своими огромными ручищами.
- Вот это да…, - выдохнули мы вместе с подругой, многозначительно переглянувшись.
- Ладно, представление окончено! А теперь одевайтесь в то, что есть, и поехали в магазин!
Судя по ценникам, магазин, в который нас привез Сергей, был не из дешевых. Мы же привыкли одеваться, покупая обновки на ближайшем вещевом на рынке, и теперь пребывали в состоянии полной растерянности, пока он не пошептался о чем-то с продавщицей. Та быстренько юркнула куда-то, и вернулась с несколькими вещами.
- Вот, выбирайте!
Томочка выбрала себе узкую юбку и кокетливую шифоновую блузку, а я – джинсы и самую простенькую футболку. Пришлось купить и обувь, потому что наша осталась в подвале. Сергей предложил купить что-нибудь еще, но тут я заартачилась – и так он на нас потратился. Томочка меня поддержала, хотя я видела, как загорелись ее глаза при виде всей этой красоты.
- Ну, ничего, дорогая, потерпи! Дай только уехать из этой страны – уж в Америке-то мы с папой нарядим тебя, как куклу! – подумала я, но вслух ничего не сказала – Ну, зачем загадывпать наперёд? Мало ли, чего еще может случиться до нашего отъезда.
После магазина мы сразу поехали обратно в дом Сергея, решив больше не показываться из него, пока отец не сообщит нам, что опасность уже миновала.
Сергею нужно было ехать на работу, он и так уже сильно задержался из-за нас.
В доме вовсю командовала пожилая домработница, которую Сергей называл «тетей Тоней». Так вот откуда все эти вкусные блюда!
Увидев нас в компании хозяина, тетя Тоня не удивилась, и только приветливо поинтересовалась, как нас зовут. Сергей укатил, а мы остались в его доме, не зная, чем заняться. Потом решили, что неплохо бы помочь тете Тоне убрать дом – нам совсем нетрудно, а ей все-таки помощь. Она согласилась, и мы вместе стали наводить чистоту – вытирать с мебели пыль и пылесосить ковры на полу.
За весь день тетя Тоня ни разу не поинтересовалась, почему мы тут оказались, и мы были ей за это очень благодарны. Правда, и о хозяине не распространялась. Единственно, что мы поняли - это то, что она его любит, как родного, и очень этому обрадовались. Значит, все-таки, он действительно добрый, раз его так любит даже собственная домработница.
День пробежал быстро, и вскоре мы увидели подъезжающую к дому автомашину. Это вернулся с работы Сергей. Мы в это время были на втором этаже.
- Девчонки, где вы? – вдруг услышали мы его голос.
Мы быстренько спустились вниз, и увидели, что в руках он держит какую-то коробку.
- Вот, попросил секретаршу, чтобы купила всякие дамские штучки, - весело сказал он, и протянул мне коробку.
- Спасибо… - сказала я нерешительно, и взяла ее в руки.
Оказалось, что он позаботился обо всем – в коробке была косметика на любой вкус, два комплекта изумительного дамского белья, колготки, ночные рубашки и еще много чего.
- Ну, зачем вы, не стоило этого делать! Без этих вещей мы вполне могли бы обойтись еще несколько дней!
- А вот, моя секретарша так не считает!
- Так она в курсе наших дел? Вы ей все рассказали?
- Только то, что выловил двух прекрасных русалок в местном пруду, и теперь мне надо привести их внешность в порядок!
Мы с Томочкой переглянулись, и облегченно вздохнули…
Потом я кинулась разогревать ужин, приготовленный тетей Тоней, чтобы покормить нашего благодетеля, а Томочка в это время накрывала на стол.
Мы поужинали, а потом побежали наверх – надо было примерить обновки и сделать себе макияж, ведь не зря же старалась секретарша!
Честно говоря, я никогда не была большой любительницей косметики, но тут как дьявол в меня вселился! В ход пошло все – я чуть попудрила лицо, нанесла на веки тени, накрасила ресницы, отчего глаза стали просто огромными, потом немного румян на щеки и помада – и подруга моя застыла в полнейшем изумлении. Наверно, такое же чувство испытала и я в той больнице, когда сообщница моего мужа на секунду склонилась надо мной, пытаясь выяснить, не пришла ли я в себя.
- Да… Не ожидала я, что ты так сильно изменилась… Теперь у меня совсем нет шансов!
- О чем ты говоришь,Том?
- А то ты не понимаешь – нравится мне этот Сергей. Но он наверняка в тебя втюрился, поэтому и носится с нами, как с писаной торбой!
- Быть такого не может! Он просто порядочный человек, и поэтому пытается нам помочь! – сказала я не очень уверенно, понимая, что это на самом деле очень похоже на правду.
- Ой, да ладно! Сама сейчас все поймешь! Пойдем, он ведь внизу нас ждет «в боевой раскраске». Надеюсь, что ты уже готова?
- Да, сейчас только волосы расчешу!
Я красиво уложила волосы, которые у меня чуть вились от природы, а до сих пор были собраны в коротенький хвостик на затылке, и мы спустились вниз.
Результат был такой, какой и предсказывала мне моя подруга – Сергей просто застыл посреди комнаты неподвижной статуей, не сводя с меня глаз, а я смутилась, потому что еще не привыкла к мужскому вниманию. Ведь он был первым мужчиной, который смотрел на меня с обожанием. Игоря я не считаю – он был неплохим актером, но такого взгляда у него я никогда не замечала.
- Да… Не ожидал я, что косметика творит с женщинами такие чудеса! Думал, что ты уже не сможешь стать еще красивее, а теперь понимаю – был неправ. Такую красавицу вижу впервые. Синди Кроуфорд отдыхает!
Сергей даже не заметил, что перешел с нами на «ты», но мы не возражали.
- Ой, ну, скажешь тоже! Только в краску вогнал! – слабо возразила я, действительно покраснев.
Томочка же обиженно сопела рядом – ее усилия по улучшению собственной внешности совершенно не были замечены.
- В общем, так. Завтра я приглашаю вас в ресторан! Отказы не принимаются. Безопасность вашу я гарантирую. Согласны?
- Честно говоря, в ресторане я была только один раз в жизни, на собственной свадьбе… И еще, мне не хотелось бы… - слабо пыталась запротестовать я.
- Вот это мы завтра и исправим! – перебил меня хозяин дома.
На следующее утро Сергей после завтрака уехал на работу, а мы с подругой по очереди долго нежились в ванне, а потом гуляли в саду, не выходя за ограду. В саду для отдыха было все, что требуется – удобные шезлонги, зонтики от солнца, и даже небольшой бассейн позади дома. Правда, добровольно залезть в воду после того купания в подвале мы, наверно, еще долго не решимся…
Вечером Сергей появился дома опять с коробками. На сей раз в них были вечерние платья и туфли для меня и Томочки.
- Ну, вот! Одевайтесь, и поехали! Я заказал столик!
Мы сразу побежали примерять наряды, и удивились, насколько они хорошо сидят – такое впечатление, что их шили специально для нас.
Провозившись битый час, мы, наконец, привели себя в порядок, и спустились вниз, на первый этаж, где нас ждал Сергей.
- Слушай, как ты смог так подобрать платья? Ведь они сидят на нас как влитые!
- Никаких секретов! Просто взял ваши старые вещи, и попросил подобрать размер! Дело техники!
- А фасон кто выбирал?
- Ну, фасон, конечно, я!
Платья нам очень понравились, ведь до сих пор жизнь нас не баловала, и о таких нарядах мы даже не мечтали.
Мы вышли из дома. У ворот нас ждала машина с шофером. Вслед за нашим автомобилем следовал еще один, в котором сидели четыре охранника устрашающего вида.
- Кто эти люди? – поинтересовалась я.
- Я же обещал обеспечить вашу безопасность, вот и нанял охранников на вечер!
- Да… Боюсь, что всех денег моего отца не хватит, чтобы оплатить тот счет, который ты мне выставишь…
- И тогда я смогу оставить тебя у себя в счет неоплаченного долга! – пошутил Сергей.
Ресторан был роскошным – видно, Сергей решил сегодня совсем поразить наше воображение.
После того, как мы выпили шампанского, он пригласил меня на танец. Не скрою, мне было приятно находиться в его сильных руках. К тому же он прекрасно танцевал. И, хотя Сергей явно не был «героем моего романа», я с удовольствием принимала его ухаживания, еще не понимая, насколько все это серьезно с его стороны.
Под конец вечера мы здорово набрались шампанским. Это, конечно, подвело меня – приехав обратно в дом Сергея, я оказалась в его спальне, причем безо всякого принуждения с его стороны.
К сожалению, опыт семейной жизни почти не добавил мне сексуального опыта – в постели я была стеснительна и закомплексована до крайности. Но Сергей все равно был в восторге от этой ночи.
Когда я проснулась утром в его постели, он спросил:
- Надеюсь, сейчас ты не скажешь мне, что «ночь вдвоём – это еще не повод для серьезного знакомства»?
- Нет, конечно! Эта ночь была прекрасной! Но… Я ведь до сих пор замужем…
- Что ты говоришь, какой муж! Тот, что хотел убить тебя из-за твоих денег? Да это просто отговорка! Я тебе не нравлюсь… Но, клянусь, просто так я никому тебя не отдам! Слышишь?
- Извини, я не должна была…- смутилась я.
- Ты сожалеешь о том, что сделала? Об этой ночи, которую подарила мне?
- Нет, но… Знаешь, ты очень хороший парень…
- Так всегда говорят девушки, когда хотят от кого-то избавиться. Сейчас ты должна добавить, что мы всю жизнь будем лучшими друзьями!
- Ты не дослушал! Не сегодня-завтра приедет отец, и я уеду с ним – не хочу больше ни дня оставаться в этой стране!
- Но пока ты здесь, ты будешь со мной? – спросил Сергей, заглядывая в мои глаза.
- Ну, если ты так этого хочешь…
- Хочу…Очень хочу!
И он снова стал целовать меня, совершенно забыв о том, что уже давно наступило утро, и ему надо уходить на работу…
Когда мы, наконец, вышли из спальни, время было уже обеденное, и тетя Тоня быстренько накрыла нам стол.
Томочка пришла с прогулки по саду, и тоже села с нами обедать, сделав вид, что ничего особенного не произошло, и за это я была ей очень благодарна.
Потом Сергей быстро собрался, и поехал на работу. Думаю, ему там сильно влетело от начальства за такое опоздание.
А через день вечером позвонил мой папа, и сказал, что все неприятности мои закончились, и все произошло именно так, как я и предсказывала. «Сладкая парочка» заявилась к нему, «дочка» сразу кинулась на шею, но папа твердым голосом заявил, что, несмотря ни на какие документы, не узнает в этой женщине свою дочь. В доме в это время было подобие вечеринки – собралось много народа, и все присутствующие это услышали. На следующий день их повезли в лабораторию для сдачи анализа на ДНК. И уже через полчаса был готов результат – приехавшая женщина никакого отношения к моему отцу не имеет.
Тогда отец закричал:
- Где моя дочь? Что вы сделали с моей дочерью? И что все это значит?
Надо сказать, что все эти вопросы немало смутили аферистов, и они никак не могли ничего придумать в свое оправдание – настолько неожиданным для них было это разоблачение. Ведь им казалось, что они предусмотрели все, вплоть до самых мелочей.
Полиция тут же взяла их «под белы рученьки», и арестовала до выяснения обстоятельств. Потом их ждал суд и приличный срок за нанесение увечий и попытку убийства. Отец же оформил отпуск, заказал билеты на самолет, и уже через три дня пообещал быть в Москве.
Мы вздохнули с облегчением. Томочка сразу решила ехать домой, только сначала надо было дождаться Сергея, чтобы поблагодарить его за все. Я же не никак не могла решить, что мне делать. Честно говоря, я не знала, что могу увидеть, войдя в свою квартиру, и сильно волновалась – ведь у меня даже ключей от нее не было!
Сергей в этот вечер появился дома позже обычного. Да это и понятно – ведь на работу он пришел только после обеда. Мы ждали его ужинать.
После ужина я рассказала ему о звонке из Америки. А Томочка объявила, что сегодня же хочет уехать к себе домой.
- Ну, что за срочность? Может быть, подождешь до утра? Тогда я сам отвезу тебя по дороге в офис!
- Нет-нет, я лучше сегодня…
Только теперь я поняла, насколько сильно она ревнует меня к Сергею. Но что я могла поделать?
- Хорошо, собирай вещи, я попрошу шофера, чтобы он отвез тебя прямо сейчас, если это совсем не терпит отлагательства!
Томочка пошла на второй этаж, чтобы собраться, а я и Сергей остались сидеть за столом.
- Ну, а ты? Ты тоже хочешь уехать?
- Куда уехать? Без документов, без ключей от квартиры…
- Могла бы хоть соврать, что не хочешь уезжать от меня…
- Прости, но я тебе все объяснила – через три дня приезжает отец, и больше меня в этой стране не будет! Зачем тешить себя несбыточными надеждами? Ты молод, хорош собой, и обеспечен. Любая девушка будет счастлива с тобой!
- Успокоила, нечего сказать! А если мне никто из них не нужен, тогда как?
- Господи, мы знакомы только двое суток! Откуда же такое глубокое чувство?
- Да я влюбился в тебя еще тогда, когда увидел вас на шоссе, в мокрой одежде и босиком! Со мной такого никогда не было! Ну, скажи, что у меня есть шанс! Пожалуйста!
Он взял мою руку, и поднес ее к своим губам, глядя мне в глаза.
В это время со второго этажа спустилась Томочка, и тяжелое объяснение было временно прервано.
Мы на время распрощались с подругой, и я взяла с нее слово, что она тут же займется оформлением своего заграничного паспорта. То, что она поедет с нами, никаких сомнений не вызывало. Подруга пообещала, и на этом мы расстались, собираясь созваниваться каждый день по телефону.
Когда машина выехала за ворота, мы с Сергеем вернулись в дом, и я сразу оказалась в его медвежьих объятьях, вырваться из которых было весьма и весьма проблематично. Хотя, кто здесь сказал, что я имела желание из них вырваться? Мне было хорошо с ним. Он был очень ласковым, и хотел доставить мне удовольствие. И это у него совсем неплохо получалось. По крайней мере, мне теперь так казалось…
Три дня до приезда папы промелькнули совсем незаметно, тем более что спала я в основном днем, после того, как Сергей уезжал на работу. Как тяжело приходилось ему – я даже не представляю. Не иначе, его работа не требовала больших умственных усилий, или же увольнение в конце недели было ему обеспечено!
Встречать отца в аэропорт мы поехали вместе. К счастью, самолет прилетел по расписанию, и долго ждать нам не пришлось.
На обратном пути Сергей сидел с шофером на переднем сиденье, мы с отцом – на заднем. Папа не мог на меня наглядеться, а у меня глаза были на мокром месте. Увидев это, Сергей нахмурился. Он не мог смотреть, как плачет любимая женщина, это совершенно выбивало его из колеи, но сейчас он вряд ли решился бы успокаивать меня. Единственно, что его утешало – это были слезы радости. Ведь мы с папой наконец-то встретились после нескольких лет разлуки, омраченных смертью мамы и моим столь неудачным замужеством.
Дома (вот я уже называю дом Сергея просто «домом») нас ждал вкусный ужин, приготовленный умелыми руками тети Тони.
Папе все очень понравилось – и дом, и сад вокруг дома, и вкусный ужин. Он без конца благодарил хозяина за гостеприимство и совал ему в руки свою визитную карточку с телефонами, приглашая приехать к нему в штаты с ответным визитом. Сергей, конечно, обещал приехать при первой же возможности.
К концу ужина папа был здорово навеселе, подняться на второй этаж в свою комнату смог только при помощи Сергея, и даже с трудом поднимаясь по ступенькам лестницы, не переставал нахваливать гостеприимство хозяина.
Я же чувствовала себя не в своей тарелке. Сейчас вернется Сергей, и опять надо будет объяснять ему очевидные вещи – я уже на полпути в Америку, и никто и ничто не сможет меня остановить. Хочу как можно скорее забыть холодные восьмидесятые и бандитские девяностые, хочу забыть всю свою заброшенность и бедность. В общем, хочу начать жизнь с самого начала, с чистого листа. Тем более что деньги отца дадут мне возможность вести достойную жизнь и заниматься любимым делом, а не учить иностранным языкам избалованных детей наших богатеньких Буратино.
От моих мыслей меня отвлек Сергей, неслышно спустившийся по лестнице со второго этажа. Он подошел ко мне сзади и обнял, шепнув на ухо:
- Надеюсь, сегодня ты не уйдешь от меня в свою комнату?
- Конечно, уйду! Отец не должен догадаться о наших отношениях – это совсем ни к чему!
- Твой отец устал с дороги, сильно опьянел, и теперь будет спать как убитый до самого утра! И потом, ты взрослая женщина, и имеешь право сама распоряжаться своей жизнью. Или я не прав?
- Ты прав, но я все-таки иду наверх…
- Ну, как знаешь.
Он повернулся, и пошел к себе в комнату, сильно обидевшись.
Я же поднялась в свою спальню, приняла душ, и легла. Но сон не шел. Столько событий! Мысли уносили меня в далекую чужую страну. Как я там буду жить? Успокаивало одно – со мной будут два самых дорогих для меня человека – отец и Томочка, которая за дружбу со мной чуть не расплатилась собственной жизнью, ни разу не упрекнув меня в этом. Потом мысли перенеслись в настоящее, и перед глазами возник образ еще одного моего друга, который сейчас, наверно, тоже думал обо мне, ворочаясь в постели. И вдруг я почувствовала, что очень хочу находиться сейчас рядом с ним, хочу его сильных объятий, хочу его ласки, хочу просто почувствовать тепло его тела, и если не увижу его сейчас же, то просто умру...
Выскользнув из постели, я накинула халат и очень тихо спустилась вниз, как будто кто-то мог услышать меня в этом доме, где не было никого, кроме нас троих – Сергея, меня и моего отца.
Открыв дверь спальни Сергея, я бесшумно скользнула в постель Сергея, и тут же оказалась в стальном кольце его объятий.
- Если бы ты знала, как я хотел, чтобы ты пришла ко мне!
- Ну, вот, я и пришла, ты так нужен мне!..- ответила я, и обняла его, и сама поцеловала, совсем потеряв голову от совершенно новых ощущений, которые вдруг почувствовала.
На следующий день мы с отцом собрались поехать в нашу квартиру, чтобы забрать оттуда кое-какие вещи и документы. Кроме того, я решила, что, когда мы уедем, эта квартира останется семье Томочки, которая до сих пор так и ютилась в маленькой комнате коммунальной квартиры.
Утром мы собрались в столовой, чтобы позавтракать. Папа спустился вниз последним, поэтому я избежала каких-либо объяснений.
После того, как мы утолили наш голод, я пошла наверх переодеваться, а папа и Сергей остались внизу одни – они были уверены, что у них в запасе еще полчаса времени – раньше я никак не смогу привести себя в порядок. О чем они говорили все это время, осталось для меня секретом.
Когда я спустилась, машина с шофером уже ждала нас.
- А ты тоже хочешь поехать с нами? – спросила я у Сергея.
- Ну, конечно!
- Хочешь посмотреть тот «дворец», в котором я живу? Поверь, там нет ничего интересного – обыкновенная двухкомнатная «хрущевка». Я в роскоши не купаюсь.
- Нет, просто хочу побыть рядом, пока ты здесь. Да и помощь моя вам может понадобиться. Мало ли что!
- И что же, по-твоему, с нами еще может случиться? – удивилась я.
- Просто я не исключаю, что у той «сладкой парочки» могут быть здесь сообщники.
- О Господи, об этом я и не подумала! Надо обязательно предупредить папу!
- А о чем, по-твоему, я говорил с ним, пока ты наводила красоту в своей комнате?
- Какой же ты предусмотрительный! – сказала я, потеревшись своей щекой об его свежевыбритую щеку, предварительно наклонив к себе его голову. От этого он пришел в полный восторг, и разве что только не замурлыкал… А потом сказал:
- Если бы я не был предусмотрительным, то не был бы…
- Ну, договаривай!
- Ладно, поговорим позже! Вон идет твой отец, надо ехать!
Мы быстро помчались по пустому шоссе, сбавив скорость только в Москве. К моему дому мы поехали не сразу. Сначала заехали в милицию и захватили с собой участкового. Дело в том, что у меня не было ключей от квартиры, а слесарь не станет вскрывать замок без милиции. Так что, у наших дверей собралось немало народу, включая слесаря, милиционера и нескольких любопытных соседей.
Все внимание присутствующих было занято дверью, которую пытался открыть слесарь, и поэтому никто, кроме Сергея, не обратил внимания на вошедшего в подъезд сутулого старика в старом замызганном плаще. Старик медленно поднимался по лестнице, крепко держась за перила и отдыхая через каждые две ступеньки. Когда он поднялся на наш этаж, мы расступились, чтобы пропустить его, но неожиданно дед распрямился и молниеносным движением выхватил из кармана нож. Удар его предназначался мне, и я уже распрощалась с жизнью и со своими близкими, но вдруг между ножом и мной метнулась тень, закрыв меня собой. Раздался истошный крик. Это было последнее, что я услышала. Мои глаза заволокла черная тьма обморока.
Очнулась я в квартире соседки, на диване. Я хорошо помнила, что случилось, и в душе у меня царил настоящий ужас.
- Господи! Спаси его! – молила я, понимая, чья тень заслонила меня, - Сделай так, чтобы он был жив, умоляю Тебя! Как я буду жить, если его не станет!
Около меня хлопотали какие-то люди, но я не могла открыть глаза – страх буквально парализовал меня. Казалось, что пока я здесь лежу и ни о чем не знаю, все хорошо, а как только открою глаза – сразу пойму, что случилось что-то страшное и непоправимое.
Потом мне дали понюхать нашатырь, я закашлялась, и вдруг услышала знакомый голос:
- Кажется, она уже пришла в себя…
- Ты жив! – закричала я, открыв глаза и видя перед собой лицо с переломанным носом. - Как же я рада, что ты жив! – шептала я, крепко сжимая его руки в своих руках.
- Я тоже рад этому, поверь! – усмехнулся Сережа.
- А кто же кричал так страшно?
- Тот, кто посмел замахнуться на тебя! Хочешь на него взглянуть? Может быть, ты узнаешь его!
Сергей помог мне подняться с дивана, и мы вышли на лестницу, где уже было полно милиции, и среди них – человек в наручниках. Сначала я не могла узнать его в гриме, но потом поняла – это был друг Игоря, Толик, который хотел отомстить мне за то, что я сорвала их замечательный план быстрого обогащения, и поэтому с нетерпением ждал, когда же я вернусь к себе домой.
Когда он увидел меня, из его рта забил фонтан такой отборной брани, что удивились даже привычные ко всему милиционеры. Пришлось им немного образумить его парой чувствительных тумаков.
После того, как я дала показания и расписалась в протоколе, можно было зайти в свою квартиру. Почему-то было страшновато. Ведь неизвестно, что я там увижу.
Но все мои страхи были напрасными. Квартира имела тот же вид, что и прежде. Томочка была права – здесь никто не жил после того, как я попала в больницу. Все вещи были на своих местах. Нашла я и кое-какие документы, а среди них – диплом об окончании университета, который был мне просто необходим. Собрав еще самое необходимое, я нашла в тумбочке запасные ключи, кое-как закрыла замок, и покинула ту квартиру, в которой прожила всю свою жизнь, навсегда.
Конечно, те несколько дней, которые остались до отъезда, мы с отцом могли бы провести и здесь, но Сергей очень просил остаться у него. И это было самое малое, чем я могла отплатить ему за все то, что он для нас сделал.
Покинув наш дом, мы сели в машину, и хотели сразу направиться к нотариусу, чтобы написать дарственную на квартиру, но отец вдруг сказал, что устал от всей этой нервотрепки и хочет поскорее вернуться, чтобы хорошенько отдохнуть.
- Ну, что ж! Тогда поехали! – не возражала я. – Честно говоря, я тоже чувствую себя немного не в своей тарелке!
Приехав в дом Сергея, мы разошлись по своим комнатам. Хозяин дома тоже ушел в спальню, хотя обычно предпочитал проводить время в столовой или в кабинете. Меня это немного удивило. Но я и сама после обморока неважно себя чувствовала, и поэтому отдых был просто необходим.
Когда я часа через два спустилась вниз, мужчины уже сидели за столом и при виде меня переглянулись. Мне даже показалось, что Сергей поднес палец к губам, призывая отца молчать.
- Что это за заговор против меня? – возмутилась я. - Что произошло?
- Да ничего не произошло, просто мы не хотели тебя будить. Сейчас тетя Тоня подаст обед. Проголодалась?
Я и в самом деле проголодалась, и стала помогать тете Тоне накрывать на стол.
После обеда Сергей сказал, что должен поработать, и ушел в свой кабинет, а мы с отцом поднялись наверх. У нас было, о чем поговорить и что обсудить. Я в подробностях рассказала отцу, как жила одна все эти годы, как поддерживала меня моя подруга, как я вышла замуж и была изуродована своим «мужем», сколько операций перенесла, чтобы стать такой, какая я сейчас.
Отец слушал мой рассказ, и в его глазах я видела искреннее сочувствие и боль. Потом у него стала дергаться правая щека. Я хорошо знала, что нервный тик у него появляется только в минуты очень сильного волнения, и замолчала.
- Ну, что же ты, продолжай!
- Да это, пожалуй, все…
- Ну, а как же вы сумели освободиться? Кто все это придумал?
- Давай об этом завтра! Сегодня и ты, и я устали.
- Ладно, моя дорогая. Пойдем вниз, выпьем чаю, да на боковую!
- Конечно, я сейчас все приготовлю!
Я быстро поставила на плиту чайник, накрыла на стол, и постучала в дверь кабинета.
Сергей вышел. Лицо у него было необычно бледное.
- Что-нибудь случилось? – спросила я, пытаясь заглянуть ему в глаза.
- Да нет, ничего, - ответил он, и бросил взгляд на отца, как бы прося его подтверждения.
- Но ты такой бледный!
- Просто голова болит немного…
- Ну, садись, сейчас я принесу чай!
За столом Сергей был неразговорчив, быстро выпил чашку чая, и, пожелав нам спокойной ночи, ушел к себе в спальню.
Меня это очень удивило, и я стала расспрашивать отца, что же произошло.
- Извини, я не могу тебе этого сказать – Сергей против!
- Ну, ладно, нет, так нет! – согласилась я, твердо решив про себя выяснить все этой же ночью.
Быстро ополоснув посуду, я поднялась вслед за отцом на второй этаж, надела ночную сорочку и халат, и спустилась вниз.
Сергей еще не спал. Я стала устраиваться рядом, и положила руку ему на плечо. В ответ раздался сдавленный стон.
- Что с тобой, Сережа? – спросила я, сразу отпрянув на значительное расстояние.
- Говорил же, голова…
Я не поверила, включила свет и откинула одеяло. Плечо Сергея было перевязано, и на бинтах проступило несколько капель крови.
- Это что такое? – испугалась я.
- Да ничего особенного. Теряю квалификацию – не смог грамотно обезвредить преступника!
- Господи, это я во всем виновата!
- Да в чем ты-то виновата, милая? Ведь он же шел тебя убивать!
- А чуть не убил тебя.
- Скажи, тебе хоть чуточку жалко меня?
- Ты не представляешь, как! Мой дорогой!
- Ну, вот! Мне уже значительно легче! Скажи еще что-нибудь!
- Я не встречала мужчины лучше тебя!
- Очень хорошо!
Он обнял меня здоровой рукой, и поцеловал.
- Не переживай! Завтра все будет о’кей!
- Но ты должен обязательно показаться врачу. Ведь это очень опасно, может начаться воспаление.
- Да это же обычная царапина! Но я все сделаю так, как ты скажешь. А сейчас извини – я должен отдохнуть!
- Ну, конечно! – воскликнула я, но не ушла, а уютно устроилась около здорового плеча Сергея. Ведь только рядом с ним, таким сильным и таким преданным, я чувствовала себя защищенной.
Утром Сергей чувствовал себя плохо, у него подскочила температура. Я стала настаивать на вызове врача. Он отнекивался, говорил, что ему необходимо быть на работе, но я не послушала его, и вызвала «скорую».
Приехавший врач отругал его, сказав, что нельзя так относиться к своему здоровью, и надо было еще вчера показаться специалисту. Потом сделал укол и рассказал, что делать дальше. С этой минуты я стала сиделкой. И, надо сказать, неплохой – по крайней мере, я выполняла все то, о чем говорил врач, не слушая причитаний больного.
Следующую ночь я провела в его спальне, без конца проверяя, не поднялась ли температура. Но, к счастью, Сергей пошел на поправку – сильные антибиотики быстро сняли начавшееся воспаление.
Утром я уже не могла убедить его остаться дома еще на день, и он уехал на работу. Мы же с отцом оформили у нотариуса документы на дарение квартиры, а потом поехали в посольство за визами для меня и Томочки.
За всеми заботами по оформлению моих документов на выезд из страны время бежало очень быстро. Как в калейдоскопе менялись кабинеты и лица людей, важно восседающих там. Только одно оставалось неизменным – бездонные карманы чиновников, где мгновенно исчезали зеленые купюры моего отца, щедро раздаваемые им направо и налево. Зато везде нас принимали если не любезно, то, во всяком случае, терпеливо, и проблемы наши решались довольно резво.
Итак, наконец, все наши дела закончены, визы получены, и на следующий день заказаны билеты на самолет, который навсегда увезет меня из этой страны и этой жизни. Как я хочу этого! Скорее бы уехать и забыть все, что здесь произошло…
…Сергей больше не заговаривал со мной о своих чувствах. В последние дни он почти не бывал дома, а несколько раз и вовсе не приходил ночевать. Но это уже не имело для меня никакого значения, потому что оставалось в той, другой жизни, которую я оставляла здесь безо всякого сожаления и горечи.
Конечно, мне не хотелось бы, чтобы Сергей затаил на меня обиду. Но что я могла поделать? Я же никогда не скрывала своих намерений, и никогда не давала никаких обещаний. А то, что было между нами – да, это было прекрасно, признаюсь. Но я не изменила бы своего решения уехать, даже если бы Сергей был очень богатым человеком и смог бы и здесь обеспечить мне жизнь не хуже, чем отец за границей. Ведь я его не любила. И вообще, я совсем не была уверена, что смогу кого-нибудь полюбить. Слишком больно бывает разочаровываться в том, кого любишь… А Сергей… Что ж! Он молод, силен, довольно симпатичен, хотя и не красавец, и у него есть деньги. Думаю, что он быстро забудет меня с одной из тех женщин, которые наверняка вьются около него, как осы около варенья.
В этот последний день перед отъездом я упаковывала вещи, которых было совсем немного – часть из них подарены Сергеем, а часть – из моей старой квартиры, в основном старые фотографии и документы. Так что, с этой работой я справилась быстро и легко. У отца вещей тоже почти не было – он не собирался задерживаться здесь надолго, и приехал в Москву с одним небольшим чемоданом.
Сергей пришел с работы пораньше, и притащил из машины целую коробку вкусных вещей. Мы накрыли стол и посидели на прощанье, хотя и недолго. Надо было лечь пораньше, потому что самолет вылетал в двенадцать дня, а нам надо было заехать за Томочкой, да и пробок днем в Москве не избежать.
Сергей пожелал нам счастливого пути и всех благ, какие только существуют на свете, и ушел к себе. Мне очень хотелось провести эту последнюю ночь с ним, но он ясно дал понять, что мое присутствие в его спальне сегодня нежелательно. Его взгляд был совершенно холоден, как будто он не расстается с любимой женщиной навсегда, а провожает надоевших дальних родственников. Ну, что ж! Винить в этом его я не могу, он и так сделал для меня слишком много.
Быстро вымыв и убрав посуду, я поднялась в комнату, которую считала своей вот уже несколько недель. Потом приняла душ, и легла. Но сон не шел – многое менялось в моей жизни, и нервы были на пределе. Провалявшись без сна почти до утра, я, наконец, уснула тяжелым, не освежающим сном с жуткими сновидениями. Проснулась я от звона будильника вся в слезах…
Мы быстро оделись, спустились вниз, и выпили по чашке черного кофе, приготовленного тетей Тоней. Машина с шофером уже ждала нас у входа. Сергей тепло попрощался с отцом, меня же поцеловал в щеку, как обычную знакомую. Я понимала, что только этого и заслуживала, но, когда мы уже выходили из дома, вернулась, и крепко обняла своего спасителя.
- Прощай, мой дорогой!
- Прощай! Будь счастлива там, в своей Америке!
- И ты тоже будь счастлив! Я от всей души желаю тебе этого!
Через три часа с небольшим мы уже были на борту самолета, который навсегда уносил нас в совершенно другую жизнь…
…Америка встретила меня пасмурным серым небом и небольшим дождем. Но это не испортило моего хорошего настроения. Вокруг я видела красивые дома и ухоженные лужайки, а главное – широкие улыбки на лицах окружающих нас людей. Это было так непохоже на нашу суровую действительность с её неустройством, серостью и безвыходностью, с нахмуренными или уже совсем безразличными лицами уставших от нашего бардака людей.
Мы сели в большой черный автомобиль моего отца, который он оставил на стоянке аэропорта, и поехали в наш новый дом. Дорога не заняла много времени – машин на шоссе было мало, и вот, наконец, я увидела место, где живет мой отец, и где отныне будем жить и мы с подругой.
Дом был большой и очень удобный. Для нас отец приготовил комнаты, которые обставил по собственному вкусу. Томка завизжала от восторга – такая большая, шикарная комната после ее-то коммуналки – это ж обалдеть можно! Мне моя комната тоже очень понравилась, хотя спальня Сергея была нисколько не хуже.
С дороги мы проголодались, и тут папа позвал нас обедать. Обед подавала пожилая женщина по имени Роза, которая помогала отцу по хозяйству. Готовила она очень здорово, почти так же вкусно, как тетя Тоня. Кстати, я заметила, что все увиденное здесь сравниваю с тем, что было у Сергея – и дом, и прислугу, и даже лужайку во дворе… Но, думаю, со временем это пройдет.
После обеда отец дал нам кредитки на кругленькую сумму, и мы поехали обследовать ближайшие магазины. К счастью, мой английский неплохо понимали местные жители, и поэтому через пару часов мы вышли из магазина, донельзя нагруженные покупками. Томочка опять проявляла неуемный восторг, мне же тратить деньги, не считая, тоже понравилось, хотя и не в такой степени, как моей дорогой подруге.
Дома мы хорошенько рассмотрели покупки сами и похвастались ими отцу. Он все внимательно разглядывал, одобрительно кивал головой и улыбался. Видно, доставлять радость дочери доставляло удовольствие и ему.
Теперь предстояло записаться на прием к врачу-окулисту, чтобы сделать Томочке операцию. Мы не стали тянуть с этим, и в тот же день поехали в клинику. Для того чтобы сдать все необходимые анализы, тут не надо вставать в пять утра и занимать очередь, как у нас. Мы быстро оговорили все детали, внесли аванс, и довольные поехали домой. Теперь можно было отдохнуть и расслабиться –наконец, я сделала все, что хотела – и чувствовала себя просто отлично.
Через три дня папа затеял вечеринку, на которую пригласил соседей и тех людей, с кем больше всего общался на работе. Народу собралось много, но наш сад, где накрыли столы, был большой, вечер теплый и тихий, так что все прошло просто замечательно. Мы с Томочкой перезнакомились со всеми. Люди были простые и доброжелательные, много молодежи, и среди них – несколько молодых людей, явно желающих продолжить с нами знакомство. К сожалению, Томочка совершенно не знала языка, и мы решили, что я буду каждый день заниматься с ней английским, потому что мысль о преподавателе она отвергла сразу. Ну, что ж! Мне это совсем не сложно, заодно и повторю кое-какие правила, подзабытые во время последних московских приключений.
На следующий день с утра мы были приглашены покататься на машине. Один из молодых людей предложил нам прогулку типа обзорной экскурсии по городу. Это было здорово, потому что мы еще толком ничего не видели.
Отец объяснил нам, что Майкл – так звали того молодого человека – это сын его шефа, и советовал получше к нему присмотреться. Но и мне Майкл понравился сразу. Симпатичный брюнет с серыми глазами и красивой фигурой, хорошо воспитан и образован, пока не женат – в общем, мечта любой девушки. У Томочки тоже был кавалер – друг Майкла. Хотя я и подозревала, что едет он с нами только потому, что его очень попросили, но расстраивать подругу не хотелось. Тем более что через несколько дней в клинике ей сделают операцию, и ее глаз будет смотреть в ту сторону, куда ему и положено.
Прогулка нам понравилась. Нам вообще здесь нравилось все – и город, и люди, и дом, в котором мы живем, и возможность покупать все, что хочется, не пересчитывая последнюю мелочь в кошельке.
Днем я занималась с подругой языком, и после нескольких занятий она уже знала несколько самых необходимых фраз, хотя обучение давалось ей с огромным трудом. А вечером приезжали Майкл и его друг, и вели нас куда-нибудь поужинать и потанцевать.
Потихоньку я избавлялась от своих комплексов, и с удовольствием принимала ухаживания мужчин, в которых теперь не было недостатка.
Потом подругу положили в клинику на операцию, и я каждый день навещала ее. К счастью, лежать в ней пришлось совсем недолго. Операция прошла удачно, и Томочка превратилась в симпатичную блондинку, которую тоже не обходили своим вниманием мужчины. Это было здорово, потому что я за нее очень переживала.
Прожив таким образом около месяца, я завела разговор с отцом о том, что хотела бы устроиться на работу. Но папа сказал, что специалисты моего профиля в этом городе вряд ли требуются, а о том, чтобы переехать в другой город, не может быть и речи – слишком долго он жил один, чтобы так сразу расстаться со мной. Пришлось пока согласиться.
На следующий вечер у нас не было запланировано никаких мероприятий – Майкл уехал по делам. Поэтому мы ужинали дома вместе с отцом. За столом он рассказывал о своей работе, а потом неожиданно спросил:
- Девочки, а вы звонили Сергею?
Мы с Томочкой смущенно переглянулись… Отец все понял, и отругал нас:
- Как вам не стыдно! Человек столько для вас сделал, а вы… Не думал, что мне придется напоминать вам об этом!
Я решила исправить свою оплошность, и сразу побежала к телефону. Набрала номер, и услышала только длинные гудки.
- Там никого нет! Может, разница во времени?
- Да, Сергей вполне может быть еще на работе!
Я набрала знакомый номер через час, трубку сняла тетя Тоня.
- Алло! – услышала я знакомый голос.
- Алло, здравствуйте, тетя Тоня! Это Ирина, вы меня помните? Мы жили у вас несколько дней с подругой!
- Ну, конечно, конечно помню, дорогая! Как вы устроились на новом месте? Не скучаете?
- Нет, у нас все хорошо, мой папа и подруга передают вам привет. А могла бы я поговорить с Сергеем?
- Да нет его дома, Ирочка! Пропадает целыми днями, и ночует редко! Совсем загулял парень! Да и то сказать – молодой, свободный – чего ж не погулять, если девки прохода не дают, и сами на шею вешаются…
Слушать рассказы о том, как на шею Сергею вешаются какие-то девки, мне было совсем неинтересно, и поэтому я поспешила закончить наш разговор.
- Тетя Тоня, как только он придет, передайте ему, что я звонила, и буду звонить еще!
- Конечно, милая, я обязательно передам…
Я вернулась в гостиную, но настроение почему-то испортилось, разговор за столом не клеился, и я, отговорившись головной болью, пошла спать.
А ночью мне приснился сон. Вдруг открывается дверь моей спальни, и в нее входит Сергей. В руках у него букет белых роз. Он встает на колени около моей кровати, и кладет букет на подушку рядом с моей головой. Но я, вспомнив свой телефонный разговор с его домработницей, начинаю выговаривать ему за то, что он так быстро забыл меня, и не ночует дома, связавшись с «какими-то девками». Он смеется, показывая свои белоснежные зубы, а потом закрывает мой рот поцелуем… И мне становится так хорошо, что я сразу забываю обо всем на свете, и обнимаю его крепко-крепко, и чувствую, как я соскучилась по нему…
Проснулась я в полном одиночестве, обнимая обеими руками собственную подушку.
- Вот еще, наваждение! – подумала я. – Ведь целый месяц почти не вспоминала о нем, и вот, пожалуйста!
В середине дня позвонил Майкл, и пригласил меня поужинать, сказав, что сегодня хочет быть только со мной вдвоем. Я согласилась.
Вечером, надев самое красивое платье, я ждала его у себя в комнате. Он подъехал на машине к воротам, и просигналил. Через несколько минут мы уже катили к ресторану, где до этого уже не раз бывали.
Вкусно поужинав и выпив шампанского, мы поехали домой к Майклу. Собственно, а почему бы и нет? Он предложил посмотреть его квартиру, а я не стала отказываться – он был неплохим парнем, и встречались мы с ним уже почти месяц.
У Майкла была хорошая большая квартира, где он жил один. По всему было видно, что молодой человек совершенно не стеснен в средствах. Но теперь, когда у меня самой было все, что захочу, меня это мало волновало. Как, впрочем, и до этого.
Мы выпили кофе, и Майкл подсел ко мне на диван. Через секунду я уже была в его объятиях, и получила поцелуй, от которого мне было ни жарко и ни холодно. Это показалось мне странным – ведь я была уверена, что неравнодушна к Майклу, и его ухаживания были мне приятны... Решив, что все это последствия моего недавнего приключения в подвале, я подумала, что это пройдет, и разрешила ему пойти немного дальше поцелуев на диване. Мы оказались в спальне, и, наверно, он делал все так, как надо, но я не чувствовала даже малейшего ответного желания, хотя не ощущала мужской ласки уже очень давно.
- Господи, да что же это со мной? Ведь он мне нравится, я получаю удовольствие от встреч с ним, почему же он совершенно не волнует меня в постели? Молод, красив, богат, свободен, и не «связывается со всякими девками»? – думала я.
И вдруг поняла, что сравниваю его холодные объятия и поцелуи с теми обжигающими тело ласками, что дарил мне Сергей, который уже не был моим, и после нашего отъезда пустился «во все тяжкие»…
Наверно, Майкл понял, что что-то пошло совсем не так, как ему бы хотелось, и вдруг спросил:
- Ирина, ты влюблена в другого?
- Откуда ты это взял? – удивилась я.
- До сегодняшней ночи я только предполагал это, а сейчас просто уверен, что это так! Со мной ты хотела забыть о нем, но у тебя это не получилось… Ты заметила?
- Прости, если что не так…- сказала я, сама понимая, что «не так» все, что произошло.
- Ну, сердцу не прикажешь! – великодушно ответил парень.
- Мне ничего не надо приказывать моему сердцу – у меня никого нет, только вот, для новой любви, наверно, время еще не пришло! Слишком сильный стресс я перенесла в Москве.
- Тогда надеюсь, со временем это пройдет, дорогая! – опять целуя меня, прошептал Майкл.
Осознав, что дальнейшие встречи с Майклом принесут только разочарования и мне и ему, при следующем нашем свидании у него я предложила расстаться. Он, конечно, немного удивился, ведь, как он думал, дело шло к свадьбе, но успокоился очень быстро – цену себе он знал, красивых девушек вокруг было сколько угодно, а каких-то глубоких чувств, заставляющих человека страдать и не спать ночами, он ко мне не испытывал. Просто ему льстило то, что рядом была женщина, на которую обращали внимание все мужчины от мала до велика – уж врачи постарались!
Вернувшись домой, я хотела незаметно проникнуть в свою комнату, но наткнулась на отца, который курил в гостиной, открыв окно в сад.
- Ты что так рано, дорогая? Честно говоря, я думал, что ты вообще не вернешься сегодня, и хотел уже запереть двери на ночь!
- Знаешь, папа, мне кажется, мы с Майклом совсем не подходим друг другу…
- Что ты говоришь? – улыбнулся отец, и в уголках его глаз собрались хитрые морщинки. – Ну, ты девушка красивая, найдешь себе другого, здесь отличных парней много…
- Да ну, эти американцы…
- Интересно, и чем же тебе не угодили американцы?
- Пока еще не знаю, но…
- Вот именно, сама не знаешь! Сначала разберись в себе получше, а потом поговорим, - опять хитро улыбнулся он.
Я убежала к себе в комнату, пожелав отцу «спокойной ночи», и снова набрала московский номер.
Трубку сняли быстро. Молодой девичий голос протяжно произнес:
- Алло-о-о!
И мужской голос, такой знакомый, спросил:
- Кто звонит, дорогая? Это меня?
Я не стала дожидаться, когда Сергей возьмет трубку, и бросила свою на рычаг, вдруг почувствовав в желудке странную пустоту. Потом, постепенно, эту пустоту заполнила боль, и я тихонько заплакала, но от слез мне не стало легче. Пришлось принять валерьянки, чтобы хоть немного успокоиться и заснуть.
Больше Сергей мне не снился, хотя все чаще я просыпалась в слезах, сама не понимая, почему. Хотя, почему же не понимала? Я просто ревновала. Я завидовала тем женщинам, которых он держал в своих стальных объятиях, и которые так сладко стонали от его ласк. Ведь на их месте могла сейчас быть я.
Но что я могла поделать? Ведь я же сама отказалась от его любви, и теперь поздно было делать что-либо. Он вот-вот остановит на ком-нибудь свой выбор, и женится. И никогда не узнает, что я все чаще думаю о нем, и тоскую…
Подумав, я решила, что все-таки поговорю с ним – просто мне надо обязательно услышать его голос. И я предприняла еще одну попытку.
На этот раз трубку поднял сам Сергей.
- Добрый день, - пролепетала я.
- У кого день, а у кого и ночь! – весело сказал он, видно, будучи в хорошем расположении духа. – Я тоже рад приветствовать тебя!
- Я звоню, чтобы узнать, как твои дела?
- У меня все отлично, как всегда!
- Я рада это слышать… И еще, я хотела бы поблагодарить тебя за все то, что ты для меня сделал!
- О, не стоит! Твой отец уже отблагодарил меня чеком на кругленькую сумму, так что мы в полном расчете!
- Я не этого знала… Но все равно, спасибо тебе за все! Мне было хорошо с тобой!
- Ах, ты это имеешь в виду? Считай, что твои благодарности приняты! А как там у тебя дела? Замуж пока не вышла?
- Нет, не вышла…
- Ну, хотя бы сообщи, если надумаешь! Я пришлю поздравительную телеграмму!
- Зачем ты так?
- Ну, извини… А как у тебя со здоровьем? Ты себя хорошо чувствуешь?
- Да, а почему ты спрашиваешь?
- Ну, переезд, смена климата и все такое…
- Вроде все обошлось…
- Ну, если что, звони!
- Хорошо, если тебя так волнует мое здоровье… До свиданья, Сережа!
- До свиданья, наследница!
И Сергей первым положил трубку, не дождавшись, пока это сделаю я. Это было очень обидно.
С тяжелым чувством я легла в постель. Он разговаривал со мной как с чужим человеком. Я вспомнила его слова про то, что иногда «ночь вдвоём не является поводом для серьезного знакомства». Наверно, это был как раз наш случай. Единственно, что я могла себе посоветовать – это поскорее забыть о нем самом и обо всем, что с ним связано. Но, к сожалению, советовать всегда легче, чем сделать.
Чем больше я пыталась забыть, тем чаще вспоминалось мне его лицо, его мощная высоченная фигура, его сильные руки, без усилия сгибающие металлический прут, и даже сломанный в драке нос… О ночах с ним я даже не говорю – о них я предпочитала вообще не вспоминать, чтобы не сойти с ума…
От всех этих мыслей и переживаний я похудела, под глазами появились тени, которые я ежедневно аккуратно замазывала тональным кремом, чтобы не расстраивать папочку. Но он замечал все, и, видя мое состояние, уговаривал пойти на обследование в клинику.
Но с чем я пойду к врачу? Ведь у меня ничего не болит! Правда, есть легкая слабость, но в последнее время у меня на нервной почве совсем пропал аппетит, и поэтому слабость – скорее всего только следствие недоедания.
- Вот, сглазил, противный! – ворчала я про себя. – И чего он о моем здоровье справлялся? Как будто нам больше поговорить было не о чем!..
Видя, что на добровольное посещение врача меня не уговорить, отец сам отвез меня в клинику, чуть ли не насильно посадив в машину, и заставил сдать анализы. А на следующий день раздался телефонный звонок, и приятный женский голос сообщил мне, что в результате осмотра никаких заболеваний у меня не выявлено, и недомогания мои связаны только с семинедельной беременностью.
Услышав эту новость, я застыла у телефона в состоянии ступора, забыв положить на рычаг телефонную трубку, которая громко пищала у меня в руке.
- Боже мой! У меня будет ребенок! И отец его – Сергей! Это надо еще осмыслить!
Я села на диван. Несмотря на всю неожиданность этого сообщения, на душе вдруг стало так легко и радостно, как не было уже давно. Ну, и пусть мы с Сергеем никогда не будем вместе! Зато у меня будет ребенок от него. И если родится мальчик, я назову его Сережкой, как и отца, а девочку назову Машенькой, как звали мою дорогую мамочку. Хотя… Пока рано думать об этом! Еще неизвестно, как к этому известию отнесется мой папа… А сейчас надо было сообщить обо всем подруге.
Я вбежала без стука в ее спальню, где она штудировала английский. Томочка сидела за столом, сведя светлые брови к переносице, и подняв глаза к потолку – очевидно, учила слова. Схватив подругу в охапку, я закружила её по комнате.
- Томочка, мне только что позвонили из клиники!
- Ну, по твоей реакции я вижу, что ты не больна! – засмеялась подруга, освобождаясь от моих объятий.
- Я не больна, у меня будет ребенок!
- Вот это номер! И отец, конечно, Сергей?
- Ну, конечно, кто же еще?
- Да… Давай-ка присядем, и все обсудим!
- А чего тут обсуждать? Я так счастлива! Ты просто не представляешь, как я счастлива!
- У тебя совсем крыша поехала? Какое счастье – родить ребенка без мужа, и воспитывать его одной! Еще скажи, что ты теперь и за Майкла замуж не пойдешь?
- Конечно, не пойду! Вчера мы с ним расстались!
- Ирка, ненормальная! Такой парень! – заголосила подруга, схватившись за голову.
- Ты знаешь, все познается в сравнении!
- А у тебя есть с кем сравнивать? Уж не с мужем ли? Или с этим амбалом, с которым ты провела всего несколько ночей?
- Ну, зачем ты так…
- Извини… Но я люблю тебя, и хочу, чтобы ты была счастлива, и не наделала непоправимых ошибок. Ведь ребенок – это на всю оставшуюся жизнь…
- Да знаю я все…
Мое настроение под действием слов подруги плавно скатывалось к минору.
- Сергею-то сообщать будешь?
- А зачем? В Москве ему и без меня хорошо!
- Откуда ты знаешь?
- Звонила ему…
- И что?
- Трубку взяла женщина, а он был рядом, и скорее всего это происходило в его спальне…
- Вот как! И ты ревнуешь?
- Ревную… Только… ведь я сама во всем виновата!
И я заплакала на плече у подруги.
- Ну, не плачь! Тебе вредно! И в конце-концов, у тебя есть твой отец и я. Все вместе мы справимся, и все будет хорошо, вот увидишь!
Она своим носовым платком вытерла мне слезы, и поцеловала в щеку.
- Пойдем-ка в сад! Погода хорошая – искупаемся в бассейне, позагораем, а там, глядишь, и отец с работы приедет.
Мы надели купальники, и пошли в сад. Устроившись под зонтиком, потягивали лимонад, а потом пошли поплавать в бассейне. Постепенно плохое настроение покидало меня, и сердце опять радостно екало при мысли о том, что скоро у меня родится ребенок…
Вечером мы поужинали, и Томочка тактично ушла к себе, дав возможность нам с отцом побыть наедине.
- Ну, что? Тебе звонили из клиники? Как наши дела, девочка?
- Папа, ты только не волнуйся…
- Господи, давай без предисловий, говори быстрее, что с тобой? – заволновался отец.
- Да я не больна! В общем, я не знаю, как тебе это сказать…
- Ты же взрослая девочка, а я твой родной отец, так что говори все, как есть!
- У меня будет ребенок…
- Ребенок? Но… Зачем же ты тогда прогнала Майкла? Я не понимаю…
- Майкл тут ни при чем…
- А кто «при чем»?
- Сергей, конечно!
- Вот как! И что ты собираешься делать?
- Не знаю… Я жду твоего совета!
- Ну, в таких делах советуются не с отцом, а с собственным сердцем! Но, судя по тому, как легко вы расстались, любви между вами не было. Я ведь прав?
- Ты понимаешь, все так сложно…
- В человеческих отношениях всегда все сложно, и никогда не надо рубить с плеча!
- Господи, что я натворила? Ведь он говорил, что любит меня, а я оттолкнула его…
- Но ты же его не любишь? Или как?
- Теперь я уже не знаю. Только мне кажется, что он всегда рядом, и я скучаю по нему. Но все это уже напрасно.
- Ну, почему же? Ведь он до сих пор не женат?
- Нет, но я ему больше не нужна!
- Ты не можешь судить о том, чего не видишь собственными глазами!
- Глазами не вижу, а ушами слышу! У него полно других женщин, он забыл обо мне, и ему нечего было сказать мне по телефону! Его интересовало только мое здоровье!
- Он спрашивал о твоем здоровье? Странно… Может быть, он предполагал что-нибудь подобное, и…
- Ну, конечно же! – обрадовалась я. - Как же я раньше не догадалась! Он хотел узнать, не закончилась ли наша связь моей беременностью! Только зачем ему это надо? Как ты думаешь?
- Ну… Как и любой порядочный мужчина... - начал было отец.
- Папа, скажи, что мне делать? – перебила я его.
- Давай, продолжим наш разговор завтра! Сейчас говорят только эмоции, а завтра заговорит разум, и мы сможем трезво оценить ситуацию. Ведь не зря наша мама всегда говорила, что «утро вечера мудренее»! Ты согласна, дочка?
- Да. Тогда я пойду спать!
- Только постарайся уснуть, прошу тебя! – озабоченно произнес отец.
- Конечно, папа, я приму свои валериановые капли! Спокойной ночи! – ответила я, и чмокнула отца в щеку.
Я уснула сразу же, как только моя голова коснулась подушки, и никакие капли не понадобились. Наверно, сказалось сильное волнение этого дня – организм должен был обязательно отдохнуть!
Во сне мне опять снился Сергей, который уже узнал обо всем, и, бережно взяв меня на руки, кружил по комнате, а потом нежно целовал мои губы и плечи…
Проснувшись утром, я почувствовала себя хорошо отдохнувшей, а на душе осталась только легкая горечь оттого, что тот прекрасный сон закончился…
Я спустилась вниз. Было еще совсем рано, папа только что встал, и собирался позавтракать.
- Выспалась, дочка?
- Да, я хорошо отдохнула!
- Выглядишь неплохо, хотя еще и не замазала свои синяки!
Милый папочка, он абсолютно все замечал, только молчал, чтобы не расстраивать меня!
- Ну, и что ты решила?
- Пока ничего…
- Я думаю, что Сергей вправе знать о том, что произошло. Как он поступит потом – это его дело. Но скрывать от него собственного ребенка просто нечестно. Ведь он не сделал тебе ничего плохого.
- Ты прав, папочка! Я позвоню ему, сегодня же!..
Сергей поднял трубку телефона мгновенно, как будто сидел рядом и ждал звонка.
- Здравствуй, Сережа! – смущенно пробормотала я.
- Здравствуй! – он не сказал больше ни слова, ожидая, что скажу я.
- Ты знаешь, я была у врача…
- И все-таки ты заболела… О, Господи! Надеюсь, ничего серьезного?
- Все очень серьезно, Сережа! Я жду ребенка! Уже семь недель…
- Я рад. Если бы ты знала, как я рад… Значит, мои старания не пропали даром…
- Так значит, ты…
- Да, не скрою, я хотел этого, и у меня получилось!
- Получилось… И что теперь мне делать?
- Все мои предложения остались в силе, дорогая…
- Но как же все эти женщины, с которыми ты…
- Ты ревнуешь, милая? Пустяки! Сегодня они есть, а завтра - нет. Ты ведь тоже времени зря не теряла?
- Не теряла, но так и не смогла найти никого лучше тебя…
- Если бы ты знала, как я счастлив это слышать!
- Я скучала по тебе… И ты мне снился почти каждую ночь!
- Скажи, что я должен делать? Приехать и забрать тебя? Или бросить все здесь, и жить с тобой в Америке? Все будет так, как ты захочешь!
- Я не знаю, что будет дальше. Только жить без тебя я уже, наверно, не смогу! Я люблю тебя!
- От таких слов я могу сойти с ума! Сейчас же пойду и напьюсь! У меня сегодня столько поводов надраться!
- Надеюсь, ты не наделаешь глупостей, о которых будешь жалеть потом? Ведь завтра на работу! Тебя могут уволить за прогул!
- Уволить? – искренне удивился тот. - Кто может уволить владельца из собственной фирмы?
- Ой, а я так переживала, когда ты шел на работу, не выспавшись! Я не знала, что ты большой начальник!
- А ты многого еще обо мне не знаешь, моя дорогая…
- Зато ты знаешь обо мне все!
- Ну, а теперь иди, отдыхай! Ах, да, я совсем забыл, что у вас сейчас утро! И помни – я с нетерпением жду твоего решения…
Попрощавшись с Сергеем, я тут же позвонила в аэропорт, и заказала билет на ближайший рейс до Москвы. И уже через день самолет уносил меня назад, в прежнюю жизнь, где я надеялась, наконец, обрести свое счастье.
Сергей встречал меня в Шереметьево. Оттуда мы поехали к нему домой, чтобы уже никогда не расставаться. И сбылся, наконец, мой сон – любимый мужчина стоял передо мной на коленях и усыпал меня розами, а потом целовал так, что мое сердце готово было выпрыгнуть из груди от счастья.
…Вот так закончилась эта история. Теперь у меня есть два богатыря - муж и сын, похожий на отца как две капли воды. Я люблю и любима, а что еще нужно женщине на этом свете?
Через два года мой папа ушел на пенсию, и, забрав свои заработанные миллионы, вернулся к нам. Теперь мы живем все вместе, в нашем большом и теплом доме.
Томочка нашла свое счастье в Америке, вышла замуж, и тоже готовится стать матерью.
Случайно я узнала, что история с моим звонком, когда по телефону мне ответил женский голос, была специально подстроена моим хитрым мужем, как и все сказанное тетей Тоней про «каких-то девок». Он все время много работал, очень уставал, и мечтал только о встрече со мной. Кстати, «в моем тылу» у него тоже был союзник – мой отец, которому Сергей сразу рассказал о наших непростых отношениях. И тот помогал ему, как мог, стараясь направить мои мысли в нужном направлении. Но я не обижаюсь – ведь вcё хорошо, что хорошо кончается. Не правда ли?..
* * *
Прости меня, моя любовь
© Copyright: Татьяна Стрельцова 2, 2020
Свидетельство о публикации №220040900952
Свидетельство о публикации №220040900952
Рецензии