Немного из истории Телехан

Б.Мельник. Часть первая, раздел шестой. Перевод с польского Т.Цыркуновой.


– «Кре-кре-кре! Кре-кре-кре»!
Красивая птица в чёрных перьях с зеленоватым отблеском на них и белыми украшениями резким криком прерывает мои размышления. Это сорока. Сидит на ветке наклонившегося явора в настороженном положении и наблюдает за мной. Привлечённая криком хищника, прилетает другая сорока. Теперь уже они обе в боевой позиции попеременно оплёвывают меня ругательствами:
– «Кре-кре-кре! Что здесь делает этот чужак»?
Мгновенно очнувшись от воспоминаний, задаю себе вопрос, что я действительно здесь ещё делаю? Надо идти в местечко. Сейчас уже спокойно, без спешки можно будет сравнить Телеханы из моих воспоминаний с действительностью.
Быстро иду вдоль широкого рва с разрушенными берегами с тонкой струйкой мутной воды на его дне. А был здесь раньше прекрасный сплавной канал,  длиной  более  пятидесяти  километров,  с двенадцатью шлюзами. Спонсором этого водного строительства, проведённого два века тому назад, был Великий гетман литовский, Михал Казимир Огинский.
Признаю, что нынешнее полное забвение о золотом веке Полесья в годы строительства канала – это большой провал в исторических знаниях об этой земле. Его деградация зашла так далеко, что на некоторых современных картах канал Огинского вообще отсутствует, или же имеется только в виде безымянной чёрточки.
Мои сантименты к Телеханам и к каналу Огинского зародившиеся в годы раннего детства не погасли во мне никогда. За прошедшую четверть века я затратил немало времени на довольно тщательное изучение истории этой земли. Много часов провёл над пожелтевшими страницами библиотечных запасников, впитывая вместе с вековой пылью, записанную в них историю, к сожалению, коротких золотых времён моего Полесья, бывших два столетия тому назад.
Родился Михал Казимир Огинский в 1728 году. Если судить по тем общественным отношениям, то можно уверенно сказать, что отец Огинского – Тадеуш Йозеф – был незначительным человеком. У него не было магнатской родословной, он возглавлял в Литве управление воеводства в Трокае. Матерью Михала Казимира была бывшая княжна Вишневецкая. Этот род Вишневецких имел многочисленные ответвления не только в Польше, но и на Украине, однако в соответствии с польским правом тех времен, титул не мог передаваться потомству «по материнской линии».
Михал Казимир был единственным мужским потомком воеводы. Он рос среди своих шести сестёр. Видел с раннего детства,  как они заботятся о своей красоте. Это не могло не повлиять и на его воспитание. После преждевременной смерти своего отца маленький Михал стал подопечным бабки Элеоноры, особы, известной своей странностью и  экстравагантностью.  Потом  он прошёл ещё через руки трёх своих опекунов, а также деда со стороны матери – Вишневецкого, затем через руки витебского воеводы кузена – Марциана Огинского и, наконец, попал на воспитание к князю Михалу Чарторыйскому. Для этого было получено согласие польского короля.
Не смотря на то, что молодой Огинский до достижения своего совершеннолетия, воспитывался в стольких знаменитых дворах, основательного образования он не получил ни по одной специальности. Согласно мнению его современников, он имел различные, но поверхностные интересы. Немного участвовал в политической жизни страны, интересовался строительной инженерией. Однако его жизненной страстью, если даже не любовью, была музыка.
Неестественное множество особ, «шлифовавших» личность Михала Казимира Огинского, в эффекте создало из него существо незначительное. Современники оценивали его как высокоинтеллигентного человека, с тяжёлым, трудным характером, полным причуд. Он болезненно жаждал славы, стремился над всеми властвовать, был капризным эгоистом со своеобразными взглядами. Эта не критичная, даже болезненная любовь к собственной персоне, вызвала в Огинском глубокую неприязнь к Станиславу Августу Понятовскому, когда того избрали королём Польши. Огинский не сомневался в том, что это его право – носить королевскую корону.
Другим проявлением его чувства «сверхценности» был скандал в Петербурге, во время пребывания Огинского при дворе царицы Екатерины Второй. На аудиенции был принят монархиней сочувственно, но скоро утратил её привязанность. Поводом для такой перемены стал конфликт Огинского с любимцами царского двора. Обращался к князьям из ближнего круга приятелей царицы с ледяным выражением на лице и возбудил тем самым в них ярую ненависть к себе. Это короткое присутствие Огинского на царском дворе в свою очередь повлияло и на его. Вызвало глубокую неприязнь к России, однако тем самым и приблизило к королю Станиславу Августу Понятовскому.
Не стоит думать, что завышенные амбиции Огинского были полностью удовлетворены получением им в 1765 году должности виленского воеводы, но это позволило получить ему ряд новых имений. Эта вакансия возникла после того, как князь Кароль Радзивилл, известный как «пане Коханку», был вынужден отправиться в изгнание за политическую деятельность, враждебную Речи Посполитой.
Став воеводой, Огинский принялся доказывать всему свету собственную значимость, эта высокая должность пробудила в нём творческую страсть. Он стал преображать свою полесскую усадьбу в Слониме в настоящее прибежище муз. Усадьба вскоре и стала всеми называться «Северные Афины». С затратами на реализацию своей мечты Огинский не считался. Пышность дворца со ста шестнадцатью комнатами, который стал рококовым шедевром и сказочность окружавших его садов, приводили гостей воеводы в восторг и удивление.
«Смертельную болезненность» любви к музыке Огинский подтвердил строительством в Слониме прекрасного дворца оперы. Инноцент Мараино, итальянский театральный архитектор и художник, стал создателем этого необычно прекрасного объекта. Он же создал в Польше немало прекрасных интерьеров, в Варшаве, в Народном Театре, в «уездном замке», а также за границей, в итальянской «Ла Скала».
Воевода Михал Казимир Огинский, человек, погружённый в свои мечты и действительно зависимый от прекрасной музыки, не остался в глазах потомков исключительно как украшатель своего имения с целью проведения там роскошной жизни.
Вскоре он стал предназначать большие суммы денег на хозяйственное развитие своей собственности, ранее принадлежавшей родам Дольских и Вишневецких. Когда в Слониме строилась «усадьба муз», одновременно там же были построены типография и ману- фактура, производящая сукно и гобелены.
Реальные очертания стали приобретать и юношеские нереализованные увлечения инженерным делом. Через непроходимые полесские пущи и топи был построен тракт, соединивший Слоним, Пинск и Волынь. Эта стройка потребовала кроме огромных финан- совых вложений много качественной древесины. На Полесье были уничтожены большие площади дубовых лесов. Десятки тысяч дубовых стволов потребовались для прокладки дороги, бегущей через трясины и топи.
Однако оставшимся в веках делом жизни Огинского было строительство на Полесьи канала, соединившего между собой реки, принадлежащие бассейнам морей – Балтийского и Чёрного. На самом деле, такую мечту лелеял ещё сто лет тому назад князь Богуслав Радзивилл, но эта мечта осталась мечтой. Вдохновителем Огинского на реализацию этого дела был необычайно светлый человек – Мартин Бутримович, пинский житель и городской судья.
Канал строился в период с 1767 по 1783 годы. Ценой его строительства были кровь и пот тысяч крестьян. Сколько жертв поглотило его строительство – неизвестно, таких данных нет. Сохранившиеся архивные документы свидетельствуют только о тех финансовых затратах, которые понёс Огинский. Обошлось это строительство в астро- номическую по тем временам сумму – двенадцать миллионов злотых. Главный канал, проходящий через боры и болота Полесья, соединил реки Щара и Ясельда, притоки Немана и Припяти, впадающей в Днепр. Неман впадает в Балтийское, а Днепр – в Чёрное моря. Благодаря каналу Полесье получило доступ к морским портам на юге и севере Европы.
В 1768 году произошли существенные изменения в биографии Михала Огинского. В страну возвратился из изгнания князь Кароль Радзивилл – «пане Коханку», бывший виленский воевода. А это означает, что надо возвратить унаследованную от него должность, но только так, чтобы не нанести урона своей чести. Поспособствовало этому улучшение взаимоотношений с королём, которое произошло после конфликта с двором царицы Екатерины Второй.
Станислав Август Понятовский утешил Огинского тем, что вручил ему булаву Великого гетмана Литвы. Должность воеводы он утратил без ущерба для его гонора. На самом деле, военное дело совсем не интересовало нового гетмана, но статус его, как магната, значительно возрос.
Огинский, возвышенный до статуса гетмана, сообщил сейму Речи Посполитой о начале строительства канала. Строительство это шло уже год, так как заседание сейма произошло в 1768 году. Речь его была пламенной и панегиричной. Ярко обрисовал всю пользу, которую принесёт обществу будущий канал. Инициатива Огинского была положительно оценена сеймом. Ему в собственность были переданы две обширные полесские местности. Огинский был также освобождён сеймом от уплаты госпошлины на древесину, которая будет в будущем сплавляться по каналу и реализовываться через морские порты.
В это же время Огинский принял живейшее участие в восстании консервативной землевладельческой конфедерации, так называемой «барской». Неуёмный нрав Огинского способствовал этому. Восстание было подавлено, и Огинскому пришлось продать одно  из своих имений, чтобы иметь средства на жизнь за границей, во Франции. Так было продано имение Неборов.
Возвратясь из эмиграции, жил в своей главной резиденции, в Слониме. Две новые резиденции возникли в Телеханах и Сельцах. Эта последняя как-то не была востребована хозяином и очень скоро была запущена. В то же время телеханская стройка – подарок гетмана его сестре, бывшей монахине Гонорате Огинской, превра- тилась постепенно в настоящий шедевр. Дворец окружал парк, каждая часть которого представляла собой законченный ансамбль, имевший свой облик и стиль. Парк выглядел заколдованным сказочным царством. Там же был построен Дворец оперы, так как гетман оставался страстным любителем музыки.
Этот огромный комплекс был спроектирован и построен итальянцем Инноцентом Мараино, тем же специалистом, который работал в Слониме. Все постройки и парк были удалены от Телехан, располагались на противоположном от Телехан берегу канала. Они не входили в состав местечка. Вскоре гетман «окрестил» эту ново- стройку Гоноратином. Многие планы гетмана в отношении улучшения этого места никогда не были реализованы. Он мечтал соединить мощными аркадами все части парка с другим берегом канала. Многие именитые гости посещали Гоноратин, даже сам король Станислав Август Понятовский, ехавший из Варшавы в Несвиж. Гетман в это время пребывал в Голландии. Почётную роль хозяйки дома исполняла Гонората. Громкие пушечные залпы приветствовали появление королевского обоза. Дворец и парк Гонораты Огинской совершенно обворожили королевскую особу и сопровождавших его лиц. Ещё больше поразило высоких гостей вечернее представление во Дворце оперы. Чистые голоса певцов и прекрасное звучание оркестра покорили короля и всю его свиту. Как свидетельствует хроника тех времён, король написал благодарственные письма гетману, его жене и сестре, выразив тем самым свой восторг от впечатлений этого незабываемого визита на Полесье.
Любопытным для нас может быть тот факт из жизни Огинского, что этот человек, приравнивавший себя к коронованным головам, лично никогда не участвовал в приёмах в своих имениях монархов. Так произошло с королём Понятовским в Гоноратине и с царём России Павлом Первым в Слониме, прибывшем, чтобы подписать акты раздела земли.
Мне кажется, что жителей Телехан должен был очень удовлетворить тот факт, что гетман Огинский, так мало пребывая на этой земле, одарил их своей большой симпатией.
Он построил за собственные средства канал, протяжённостью пятьдесят три километра с двенадцатью шлюзами и пристанью и назвал его Телеханским. Нынешнее своё название канал получил только после его смерти, последовавшей в 1800 году.
В то же время, когда строился канал, по решению гетмана Огинского в Телеханах выросла фабрика фаянсовых изделий, стеклозавод и мануфактура, производящая сукно. Мануфактура проработала недолго, не оправдала возлагавшихся на неё надежд, и была вскоре ликвидирована. В развитии двух других фабрик большую роль сыграло строительство канала, который в условиях полного полесского бездорожья в те времена был совершенной коммуникационной артерией. Кроме активного сплава богатства этой земли –древесины – в морские порты, по нему вывозились далеко за пределы Польши изделия с телеханских  фабрик.  Из-за  границы по тому же пути привозились компоненты, необходимые для этих производств, а также и другие нужные товары.
От своего рождения канал с незначительными перерывами использовался почти сто пятьдесят лет, служа полесской земле. Однако своей отчизне Польше канал,  к  сожалению,  служил  мало.  Те полтора века службы, в большинстве своём пришлись на годы подчинения полесской земли царской России, что произошло при третьем разделе Польши.
На протяжении этих ста пятидесяти лет своей жизни, канал  пару раз был разрушен. Самые сильные повреждения каналу наносили войны, происходившие на этой земле. Во время наполеоновской войны вследствие военных действий канал разрушали как французские войска, так и русские. После её окончания россияне, понимая хозяйственное значение канала, отстроили его с помощью самых лучших военных специалистов очень быстро.
Одними из наилучших лет для канала Огинского была вторая половина девятнадцатого века. Более сорока лет за его безупречным техническим состоянием и соблюдением правил эксплуатации наблюдал инженер Иешуа Эйзенштадт. Происходил он из Вильно. В поисках работы после окончания университета «зацепился» в Телеханах, в управлении эксплуатации канала.
Эйзенштадт влюбился в Полесье, в Телеханы и в канал Огинского. Каналу посвятил он свои знания и всю свою жизнь. Будучи жителем Телехан, остался в памяти еврейской общины, как её великий благотворитель. Вместе с другими евреями был спонсором строительства в местечке третьей синагоги, которая была построена в шестидесятых годах девятнадцатого века. Это была ортодоксальная синагога.
Знаменателен тот факт, что память о Телеханах и канале Огинского сохранили потомки Эйзенштадта, проживающие на протяжении трёх поколений в Соединённых Штатах Америки.
Две враждующие между собой армии стояли на противоположных берегах канала Огинского во времена Первой мировой войны: русская и германская. Трёхлетние военные действия вблизи Телехан не прошли бесследно и для канала – он был значительно разрушен. Все шлюзы канала были уничтожены. Немцы придумали дьявольский способ обороны своих войск от атак российской кавалерии. В дно канала вбивались мощные металлические колья, к которым прикреплялась колючая проволока, посредством которой разделялись оба берега канала, занятые противоборствующими армиями. Так было на протяжении многих километров. Было почти разрушено и само корыто канала, дно засыпалось песком, чтобы можно было проехать через канал верхом на лошадях.
Вскоре после возрождения польской власти в 1918 году в Телеханах организовалось Общество восстановления канала Огинского. В трудных условиях разрушенного войной хозяйства недавно возрождённой страны общество испытало много трудностей на пути решения поставленных перед ним задач. Специалистов по водному строительству разыскивали по всей Польше. И здесь нельзя проигнорировать тот факт, что на строительстве сложных деревянных конструкций шлюзов, наиболее ценными специалистами оказались еврейские плотники, завербованные для этих целей в разных уголках Польши.
Несмотря на столь разнообразные трудности, уже в 1924 году этот водный путь был готов к эксплуатации. При редкой сети плохих полесских дорог канал на самом деле нёс важную хозяйственную функцию. Нет ничего удивительного в том, что административная власть Полесья уделяла столько внимания каналу Огинского.
В Телеханах в течение десяти лет, предшествовавших началу Второй мировой войны, за исправной эксплуатацией канала, над его половиной, протянувшейся от Логишина до Выгоновского озера, осуществлял надзор господин Бронислав Даукша, водный смо- тритель, хороший знакомый моих родителей.
Однако служба канала для Второй Речи Посполитой длилась неполных шестнадцать лет. Началась Вторая мировая война, самая страшная и бесчеловечная из всех войн.
В 1939 году сначала во время советской, а затем и немецкой оккупации, канал утратил своё хозяйственное значение. Прекратилось движение пассажирских и товарных перевозок по этому водному пути. Транспортом в этом регионе Полесья стали конные повозки, узкоколейная железная дорога и даже грузовики.
Канал, лишённый какого-либо технического надзора, разрушился. Неиспользуемые шлюзы разваливались, берега стали быстро зарастать кустами и порослью. Прекрасное творение рук гетмана Огинского гибло. Мать-природа ревниво отбирала у людей то, что ими было у неё вырвано более ста пятидесяти лет тому назад.
После окончания Второй мировой войны в 1945 году, советские власти, хозяйствовавшие на Полесьи, признали канал непригодным для какого-нибудь использования. Он был полностью предоставлен своей судьбе.
Процесс окончательной смерти этого прекрасного образца водного строительства, в основном, был делом человеческих рук. Пресловутым «гвоздём в гроб» стала, проведенная здесь с большим размахом, программа осушения полесских болот, к сожалению, непродуманная. Эта программа поспособствовала тому, что из разру- шающегося корыта канала, лишённого шлюзов, исчезла вода.
В результате реализации этого бездумного проекта мелиорации Полесья, критически снизился уровень подземных грунтовых вод. На этих территориях, лишённых естественной влаги, гибла вся растительность.
Нескончаемые просторы полесских болот и сочных лугов, на которых бурлила своя жизнь, стали со временем неродящими, неиспользуемыми серо-рыжими равнинами. Теоретически прекрасная программа замены «неиспользуемых» болот на землю, родящую хлеб, стала для Полесья трагическим недоразумением. Ученым «творцам» этого замысла родом из ада не пришло в голову, что осушенное болото не способно заменить собой живородящую золотую пшеницу ниву.
После осушения десятков тысяч гектаров болот использование этой земли было малоэффективным, слабым.
Кроме осушения уникальных на карте Европы полесских болот, в значительной степени было уничтожено и другое богатство этой земли – леса. Сотни лет шла варварская их вырубка. Лесные массивы с ходом времени сокращались всё быстрее.
В двадцатилетии между двумя войнами в общественных лесах проводились кое-какие плановые хозяйственные работы. К сожалению, большинство лесов находилось в руках частных владельцев, и они безжалостно вырубались. Для собственников лесов это был лёгкий способ быстро разбогатеть. В годы Второй Речи Посполитой лесные комплексы, окружавшие Телеханы, были буквально «облеплены» пилорамами.
Значительно пострадали леса во время последней войны, когда немецкие оккупанты нанесли им огромный урон. Тогда не производили вырубку только в зимнюю пору, как того требует здравый смысл ведения лесного хозяйства. Деревья вырубались  круглый год и после распилки на брус и доски отправлялись в Германию.
В первые годы после окончания войны россияне также вырубали леса безо всякой хозяйственной программы. А спрос на древесину был тогда огромен. В первые послевоенные годы древесина была на Полесьи единственным строительным материалом, а также отопительным. Пока не восстановили в России уничтоженные войной производства по добыче каменного угля, даже в паровозных топках использовалась древесина.
 Таким вот образом, людская бессмысленность преобразила вид Полесья. А раньше, четверть века тому назад, хотя уже и сильно разрушенное, Полесье было ещё живым вулканом нетронутой природы. Таким было это моё Полесье. Возвратясь сюда через двадцать три года, я увидел жалкую карикатуру на него.
Стою и смотрю на то, что осталось от канала Огинского. Канала нет. Канал погиб. Был умерщвлён. После ста пятидесяти лет службы людям. А сейчас даже на некоторых картах есть только безымянная черточка.
Для меня канал Огинского существовать не перестал. В моей памяти остался слишком глубокий след воспоминаний, чтобы я мог согласиться с его смертью.


Т. Цыркунова « Наши Телеханы»

Большинство фактов, описанных в этом разделе Богданом Мельником созвучны с воспоминаниями моего отца – Лукашевича Гавриила Корнеевича, приведенных в изданной в городе Минске в 2010-м году в издательстве «Мон литера» книге «Пока мы живы…». Это свидетельствует о том, что практические знания моего отца о родном крае были правдивы. Я не думаю, что он пользовался данными из архивов или какими-то литературными источниками, вероятнее всего, он черпал свои сведения из устных рассказов людей своего поколения, а может быть, что-то и прочитал, когда учился  в Варшаве в польской военной школе. Свидетельство об окончании моим отцом этого учебного заведения с отличием до сих пор хранится в моей семье, как редкая в наши дни реликвия.
В повествовании Богдана Мельника ошибочно указывается, что на канале Огинского было двенадцать шлюзов. На самом деле, изначально на нём было десять шлюзов. Девять из этих шлюзов удерживали движение воды в реку Ясельда, а десятый шлюз удерживал напор воды из Выгоновского озера, которая устремлялась в реку Щара. Этот десятый шлюз при последующем восстановлении был построен у самой реки Щара. Он был сделан из железобетона, размер его увеличился по сравнению со старым шлюзом. Кроме шлюзовой камеры (базельни), при нём были построены три железобетонные плотины. Одна из них была построена на Огинском канале, вторая – на обводном канале, а третья – на реке Щара. За счёт этого Огинский канал был продлён на пятнадцать километров в направлении деревни Туховичи. С западной стороны канала была насыпана дамба. Эти сведения я привожу из книги своего отца. Там всё подробно описано. Память у моего отца от природы была очень хорошая. Он отлично помнил многие даты, события, фамилии, имена и отчества
многих людей, с которыми встречался в жизни.
Я с детских лет очень часто просила отца что-нибудь рассказать мне о его жизни в молодые годы. Пожалуй, из пятерых детей нашей семьи никто больше меня не беседовал с отцом, а мне было интересно всё: и годы его службы в польской армии и отношения  с сослуживцами, и история об уходе папы в партизанский отряд, и последующие события его жизни. Мама часто ругала меня:
– «Ну, что ты не даёшь отцу отдохнуть, что ты всё у него выспрашиваешь»!
В то время я даже не могла предположить, что эти продолжительные беседы с отцом так мне пригодятся. И только, когда отца уже не стало, я смогла по достоинству оценить те сведения, которые когда-то получила от него. Особенно пригодились мне эти знания в работе над папиными мемуарами, которые были изданы уже после смерти моего отца.
В жизни ничего не бывает случайного. Не всегда мы можем своевременно оценить события текущего дня, хорошо их осмыслить. Будничная текучка, повседневные заботы, хлопоты, суета сует, не дают нам остановиться, подумать, поразмыслить. И только с возрастом мы становимся мудрее, спокойнее, и начинаем так или иначе применять тот багаж знаний и навыков, который мы подспудно накапливали всю предыдущую жизнь. И чем больше такого интеллектуального и практического багажа мы «накопили» за всю свою жизнь, тем интереснее проживаем оставшиеся нам годы. И очень часто именно детские познания и впечатления, которые, казалось  нам, никогда не пригодятся во взрослой жизни, и помогают нам воссоздать многое, давно забытое, подёрнутое «пеплом» давно прошедшего времени.
Кто-то очень мудрый «выстроил» такую логическую цепь: «Посеешь слово – пожнёшь привычку, посеешь привычку – пожнёшь характер, посеешь характер – пожнёшь судьбу»! С моей точки зрения, эта логическая цепь выстроена правильно. Всё начинается со слова, всё, что мы говорим, к нам и возвращается, только значи- тельно усиленное посторонними влияниями самого разного толка.
К произносимому слову надо относиться очень бережно, очень внимательно, осознавать, что мы говорим, какие последствия может вызвать всё нами сказанное. Надо стараться сохранить в своей памяти всё то, что мы слышали когда-то от своих самых родных и дорогих людей. Я часто вспоминаю свои продолжительные беседы и с мамой, и с папой, и среди моих многочисленных познаний мира и бытия этим беседам я отвожу главное место. Никто не повлиял на формирование моей личности больше, чем родители.
И с великим сожалением начинаю понимать, как мало я узнала от своих родителей, когда те были ещё живы… Как много мне надо было ещё у них узнать, подробнее расспросить… Удивительно, но точно так же думают многие мои ровесники, при встречах с которыми мы часто это обсуждаем.
Хочу посоветовать молодым людям: больше общайтесь со своими родителями, больше расспрашивайте их об истории вашей семьи, о своих предках, бабушках и дедушках, пока те живы… Запоминайте или, лучше всего, записывайте всё, что вам удалось узнать, этим сведениям нет цены…
Исторические данные о нашем посёлке, о гетмане Михале Казимире Огинском, приведенные отцом и Богданом Мельником во многом совпадают, а это говорит о том, что так и было на самом деле. Эти сведения обогащают нас духовно, пробуждают интерес  к прошлому нашего родного посёлка, к тем людям, которые велением истории приложили руку к улучшению жизни своих современников и показали своими действиями достойный пример для подражания всем последующим поколениям телеханцев.
На месте бывшего Гоноратина за каналом Огинского построен большой современный поселок. По административному делению ныне он является частью Телехан.
На берегу канала Огинского заботами и трудом ныне уже покойного Роика Ивана Фёдоровича построена детская площадка, на которой есть необходимое оборудование для хорошего физического развития детей. Этот человек многое  сделал  для  молодёжи  посёлка.  С  его "лёгкой руки" многие телеханские дети стали заниматься в школах олимпийского резерва, достигли успехов в большом спорте. Ни один
«День Телехан» не обходился без того, чтобы Иван Фёдорович не «разворачивал» рядом с открытой концертной площадкой – амфитеатром, многочисленные аттракционы, неизбежно  привлекавшие  к  себе  телеханских  детей.
Иван Фёдорович Роик был талантливым спортивным тренером, многих телеханских молодых людей он «вывел» в люди, научил их не только занятиям спортом, но и дал им хорошие навыки для последующей взрослой жизни. Иван Фёдорович Роик оставил о себе в наших Телеханах достойную память.