Враг моего врага - глава сорок первая

Наконец Ясмина привязала лошадей и подбежала к разбойнику.
– Держи, – Робин протянул девушке бересту. – Черт, догорит скоро, а больше нет.
Освободив руки, он принялся распутывать плащ верзилы Джона.
Сарацинка чувствовала, что пламя уже подбирается к ее руке, и березовая кора вот-вот догорит. Никаких сухих веток на пути не попадалось, и сейчас было не до поисков. Ясмина, быстро обломав первые попавшиеся сучья, расчистила сапогом немного места, выдернула траву, собрала добытые ветки горкой и положила внутрь догорающую кору.
– Посвети мне.
– Сейчас ветки займутся, еще чего-нибудь подброшу. Видишь?
– Да.
Робин размотал плащ, выругался. Ясмина повернулась к нему. В слабом свете было видно, что котта рыцаря пропиталась кровью. Одежда Джона была Гисборну сильно велика, и разбойник не стал разрезать котту и рубашку ножом, а просто осторожно задрал их вверх. Ясмина услышала очередное ругательство.
– Лучше не смотри, – тихо сказал Робин, но девушка, не отвечая, подошла сзади и мимолетно, словно вскользь, обняла его за плечи.
– Похоже, ударили копьем, когда он уже был в седле. Он не сел бы на лошадь с такой раной.
– Да, – выдохнула Ясмина.
– Ударили снизу вверх, потом выдернули копье, поэтому все так вывернуто к чертям. Он удержался в седле. Ну знаешь – когда в первые минуты боли не чувствуешь и тебе море по колено.
– Да, – снова кивнула сарацинка.
Она стояла рядом и быстро обламывала с деревьев все нижние ветки, до каких могла дотянуться.
– Живые, сырые, но хоть что-то, – тихо сказала девушка, подбрасывая ветки в слабый костерок. – Он бросился в лес, за ним или не погнались, или не догнали. Дальше все понятно.
– Хозяйка таверны наверняка знает, у кого в деревне можно найти телегу, – вслух думал Робин, разрезая ножом старый плащ верзилы Джона. – Пока хоть плащом поверх всего замотать, по-другому все равно никак. Найти телегу, довезти до города. А может, тут в деревне есть какой-нибудь местный знахарь. Как там звали врача, которого он мне привез?
– Оливье.
– Вот. Найти этого Оливье, рука у него легкая, – разбойник расправил отрезанный от плаща кусок.
– Робин?
– Ну?
– Ты это все для очистки совести говоришь, да?
Он опустил глаза, молча кивнул.
– Черт. Да.
– Сам же все видишь.
Робин осторожно приподнял Гисборна, обматывая куском плаща. Рыцарь тихо замычал.
– Приходит в себя, – вздохнула Ясмина.
– Лучше б ему этого не делать, – еле слышно отозвался разбойник.
Гисборн снова застонал, уже чуть громче. В тусклых отблесках огня лицо казалось серым. Он открыл глаза, некоторое время взгляд словно плавал, но потом остановился на лице Робина.
– Локсли…
– Тихо, тихо.
Робин расстелил рядом свой плащ и наклонился, чтобы переложить рыцаря, но тот отчаянно замычал.
– Нет. Не трогай, – Гисборн замолчал, набираясь сил для следующих слов. – Дай воды.
– Не надо тебе сейчас.
– Какая уже разница, – сэр Гай попытался улыбнуться, но улыбка вышла совсем беспомощной.
– Ясмина, – Робин окликнул девушку, взглядом указал на чубарого.
Рыцарь, услышав ее имя, осторожно повернул голову. До этого он не замечал маленькую сарацинку, хотя она была рядом.
– Держи, – Ясмина протянула разбойнику кожаную фляжку. – Сэр Гай, – начала она и тут же замолчала, растерявшись. Глупо было говорить, что все хорошо.
Гисборн с трудом сделал глоток, снова застонал, потом забормотал быстро, еле слышно:
– Локсли, у меня в поясе письмо. Возьмешь… потом. Отвезешь королеве.
Робин молча кивнул.
– Все главное там. В Ньюстеде ничего особенного, – рыцарь снова замолчал, собираясь с силами. – Зря съездил. Ясмина? – он окликнул девушку так же быстро и невнятно, словно бредя.
– Да?
– Вы никогда не отказались бы от вашей веры?
– Никогда.
– Иначе это были бы не вы.
Он отвернулся в сторону, снова застонал, совершенно не стараясь казаться сильнее и сдержаннее, потом опять еле слышно окликнул Робина.
– Локсли. Я видел, как люди умирают от таких ран по несколько дней. У тебя твердая рука. Только возьми мой кинжал, – Гисборн скривился. – Не хочу умереть от твоего оружия.
Разбойник поднял голову, на миг его глаза встретились с глазами Ясмины, и она, протянув руку, быстро коснулась его плеча, а потом, как ни в чем не бывало, обратилась к Гисборну.
– Сэр Гай, вот теперь вы точно бредите, – она спокойно улыбалась, черные глаза блестели. – Ваш друг Оливье наверняка зашивал и не такое. Повозку мы найдем, а до дороги Робин вас донесет, – Ясмина наклонилась к рыцарю, снова улыбнулась и, не давая ему ответить, продолжила. – Знаю, что очень больно. Но у меня есть прекрасное восточное средство от боли, с ним вы и дорогу перенесете, и даже не почувствуете, как Робин вас поднимать будет. Потерпите немного, – щебетала она, распутывая незаметный узел на широком поясе. – Сейчас сразу станет легче, и до самого Ноттингема ничего и не почувствуете.
В ее тонких смуглых пальцах показался маленький кожаный мешочек. Ясмина ловко развязала тонкий кожаный шнурок и вынула шарик, похожий на крупную горошину.
– Ну-ка соберитесь. Нужно просто проглотить – и спокойно проспите до города. Это с моей родины, – улыбнулась она.
– Из Палестины? – еле слышно спросил рыцарь.
– Нет, подальше, из Персии. Робин, дай мне фляжку.
Так же беззаботно улыбаясь, она помогла Гисборну чуть приподнять голову.
– Вот и все, сейчас сразу станет лучше.
– Уже лучше, – заплетающимся языком произнес рыцарь, закрывая глаза. – Спасибо, Ясмина.
Сарацинка не ответила. Старый Али-Хаджи говорил о трех-четырех минутах, и она надеялась, что за десять лет тайное средство не потеряло своей силы.
– Он не дышит, – тихо сказал Робин. – Что это было?
– Средство с моей родины. Подарок моего учителя. Редкий яд, быстрый и безболезненный. Такой вот подарок.
– Господи, бедная, ты вся дрожишь, – разбойник осторожно обнял ее, быстро притянул к себе. – У меня все руки в крови, надо дойти до ручья, – он тут должен быть, мы же через него переезжали.
– Заодно отведи лошадей к воде. Что мы с ним будем делать?
– Донесу до ворот монастыря, августинцы о нем позаботятся. Черт. Он все-таки не заслужил смерти в лесу, пусть хоть похоронят по-человечески. Подбрось чего-нибудь в огонь, прогорело все.
Пока Ясмина искала подходящие ветки, Робин присел возле тела рыцаря, развязал пристегнутый к поясу кошелек, нащупал там письмо, написанное не на пергаменте, а на дорогой диковинке – бумаге. Он боялся, что письмо все будет залито кровью, но туго завязанный кошелек не промок внутри. Разбойник осторожно развернул бумагу, чтобы убедиться, что она адресована королеве, и шагнул ближе к огню.
– Черт, – Робин замотал головой, глядя на строчки. – Ясминка, что это?
– Это французский, – сказала она, глянув через плечо. – Алиеноре он милее, а сэр Гай им прекрасно владел.
Разбойник молча свернул бумагу и убрал в свой кошель на поясе. Пальцы его натолкнулись на маленький сверток – то были изумрудные серьги и кольцо, завязанные в шелковый платок. Он так и не нашел пока походящей минуты, чтобы вернуть Ясмине подарок Саладина. Робин завязал тесемки кошелька, наклонился к телу Гисборна, осторожно накрыл его своим плащом.
– Я быстро. Только смою кровь, ручей где-то рядом.
– Напои лошадей, – кивнула в ответ девушка.
Вернувшись, разбойник плотнее завернул рыцаря в плащ и взвалил его себе на плечи. Ясмина, взяв обоих лошадей, пошла следом.
– Осторожнее. Все-таки там наемники, да и привратники наверняка начеку.
Робин вспомнил, как колотился в ворота Ньюстеда.
– Наемники наверняка перепились и дрыхнут. Ну, кроме часовых. Не бойся за меня. Небо затянуто, темно, никто меня не увидит.
– Осторожнее, пожалуйста, – снова тихо попросила девушка. – Я не смогу стрелять в такой темноте.
– Не бойся.
От края леса до ограды монастыря было меньше сотни ярдов. Разбойник с трудом донес тело до входа и, не рискнув подойти к самым воротам, положил рядом, так, чтобы его сразу увидели, как только рассветет.
– Поехали, – шепнул он Ясмине, вернувшись. – Утром будем в лагере.
– Лошади нас проклянут.
– Ничего, они выносливые. Отдохнут, когда доберемся. Ну, остановимся ненадолго в таверне в Кимберли, там открыто ночью. Поедим наконец чего-нибудь, – ответил Робин. Заворачивать в уже знакомую таверну недалеко от Ньюстеда он не собирался, хотелось поскорее убраться отсюда подальше.
До Кимберли, маленькой придорожной деревушки, доехали молча. Робин кивком указал на длинную одноэтажную постройку прямо у дороги. Через мутный бычий пузырь в окне было видно, что внутри горят свечи, а у приоткрытой двери стоял большой глиняный горшок, в котором на промасленном фитильке тоже билось пламя. Ни конюшни рядом, ни второго этажа или пристройки с комнатами для постояльцев не было.
– Крошечная таверна, там два стола внутри, – ответил Робин на немой вопрос девушки. – Кому здесь останавливаться? Все ночуют в Ноттингеме. Здесь так, отдышаться и поесть быстренька. Как мы с тобой сейчас.
– Ага.
Ясмина привязала гнедую и вошла следом за разбойником.
– Доброй ночи! – Робин внутри уже здоровался с сонным зевающим хозяином. – Поесть-выпить дадите?
– Есть только пироги. Холодные. С яблоками, еще с репой и грибами.
– Пойдет. И еще эля и медового настоя.
Хозяин кивнул и направился за дверь, где, похоже, была кухня. Раздались тихие голоса.
– Он тут не один? – тихо удивилась Ясмина.
– Вроде он вместе с сыновьями держит эту развалюху. Хотя странно, почему не спят.
– Ты его знаешь?
– Нет, просто несколько раз тут бывал, помню.
Робин, закрыв глаза, откинулся назад, опершись спиной на стену. Ясмина молча провела ладонью по его щеке, потом по плечу.
– Скоро уже доедем.
– Ага, – не открывая глаз, отозвался разбойник.
Девушка рассматривала комнату. Два стола, две лавки, маленькое оконце. На одной стене висели грабли и серп, на другой – коса и лопата. Хозяин принес два кружки, поставил на стол, потом подошел к входной двери, закрыл ее и задвинул засов. Ясмина почувствовала, как Робин, еще мгновение назад чуть ли не сползавший по стене, напрягся и собрался.
Из кухни показались двое рослых парней с алебардами, похожих на хозяина.
– Как вы любезно встречаете гостей, – криво улыбнулся Робин.
Хозяин хохотнул в ответ:
– Двести шиллингов – это двести шиллингов.
– Пресвятая Дева, во что я опять ввязался? Ясминка, посмотри, как они оружие держат. Умора.
Робин одним движением опрокинул стол, и, пока хозяин с сыновьями не опомнились, вскочил на лавку и схватил висевшую на стене косу.
– Как-то глупо лезть с мечом на алебарды, – усмехнулся он. – Ну? Кому скосить башку? Со скамьи как раз удобно.
Разбойник легко взмахнул косой, лезвие со свистом рассекло воздух.
– Отвяжи лошадей, – бросил он Ясмине.
Сарацинка шагнула к двери, словно не видя парней с алебардами, – она знала, что, стоит им хоть шевельнуться, Робин легко дотянется до них косой. Хозяин понял, что двести шиллингов ускользают из-под носа. Он бросился Ясмине наперерез, но та лишь быстро улыбнулась, потом резко, стремительно взмахнула головой и повернулась. Черные косы взлетели вверх, тяжелые медные пряжки хлестнули хозяина по глазам. Он взвыл, закрыв лицо руками. Девушка отодвинула засов и проскользнула в дверь.
– А ну в сторону, – Робин спрыгнул с лавки и, все так же держа косу в руках, направился к двери. Хозяин выл на полу возле двери, его сыновья растерянно стояли, не двигаясь с места. Разбойник выбрался наружу, вскочил на чубарого, которого Ясмина подвела к самой двери.
– Ты выбила ему глаза? – спросил он, когда таверна осталась позади.
– Нет, это почти невозможно. Но глаза у него опухнут надолго, и разлепить их он сможет еще не скоро. Я долго училась этому удару, все никак не получалось, – призналась сарацинка.

Робин, обычно поднимавшийся рано, проснулся только к полудню. В лагерь они вернулись лишь перед рассветом, и он совсем валился с ног. Уилл, охранявший лагерь под утро, забрал лошадей и повел их в загон.
– Ложитесь-ка, оба, – пробурчал он, глядя на Робина и Ясмину. – Еле живые. Все утром расскажете.
– Да. Пусть Дик останется, не уходит на охоту.
– Хорошо, передам.
Теперь было утро – и даже не утро, а почти разгар дня. Робин выбрался из пещеры, спустился к реке. Холодная вода помогла собраться. Ночью он уже решил, что делать, – теперь надо было просто сделать. Он знал, что труднее всего будет со Скарлетом и Ясминой, с этой редкой породой не предающих и не бросающих ни в какой беде. И знал, что придется сейчас обидеть Ясмину, очень сильно обидеть.
Когда он поднялся от реки обратно к лагерю, все уже собрались на бревнах возле костра.
– Робин? – Уилл посмотрел на приятеля и насторожился. Сарацинка тоже напряглась, но ни слова не сказала, просто растерянно глядела на его лицо.
– Привет, – он обвел всех глазами.
– Что случилось? – допытывался Уилл. – Про Гисборна Ясмина рассказала. Что-то еще?
– Похоже, со мной нельзя больше оставаться, – Робин снова посмотрел на остатки своей шайки. – Никому. Дик, ты же всегда найдешь место егеря. Такие, как ты, наперечет. Отец Тук, твоя отшельническая хижина цела? Я помогу перебраться и перевезти всю твою утварь. Уилл…
– Ну началось, – скривился Скарлет.
– Ты присмотришь за Дженни. Я уверен, что ее не тронут, ее любит весь Ноттингем. Но ты все-таки присмотри.
– Робин…
– Это приказ. Ясмина, – он обернулся к сарацинке, скользнул взглядом по тонким ключицам в вырезе котты и на миг опустил глаза. – Ты все равно собиралась уехать в конце лета.
Не говоря ни слова, девушка поднялась с бревна и направилась вниз, к загону для лошадей. Робин увидел лишь прямую спину и длинные черные косы, которые чуть вздрагивали при каждом шаге.

Окончание - сорок вторая глава: http://proza.ru/2020/04/11/1157