Девушка с Красной Горки

                Светлой памяти Надежды
                Тарасенко посвящается
               
               
I

Я собирался написать рассказ о Наде, ещё в августе, прошлого года,
когда мы с ней в очередной раз расстались, казалось бы, навсегда.
Но, написав страницу, понял, что мне не хватает яркой концовки,
и я бросил это «грязное» дело. Кто бы мог подумать, что через каких-то
полгода, рассказ выльется в полноценную повесть.
Итак, кто такая Надя? Просто милая, непосредственная женщина
с поварским дипломом или коварная вымогательница, лавирующая
между двух мужчин? И что, на самом деле, её погубило?
На все эти вопросы я попробую ответить в своём повествовании.
Мы познакомились 18 декабря 2016 года на новогодней вечеринке,
в кафе «Шаровары», на Ноградской. Мне, совершенно случайно, по
электронной почте пришло приглашение от клуба знакомств «Красная роза».
И я, дурак, взял и согласился. Заплатив за вход заранее оговоренную сумму,
я сел за первым попавшимся столиком, поближе к окну. На лацкан моего
тёмно-синего пиджака от «Peplos» прицепили бейджик с цифрой четыре.
За нашим столом, кроме меня, сидели ещё двое мужчин, и три женщины.
Мне сразу же приглянулась блондинка с короткой стрижкой и большими
голубыми глазами по имени Ольга.
- Андрей, представился я. - Давайте знакомиться.
Люди за столом поднимали руки и называли свои имена.
Мужчина в кожаной жилетке, сидевший рядом со мной и разливавший
«Шампанское», оказался Сергеем, а полная женщина в красном, строившая
мне глазки, Людмилой. Имена остальных я не запомнил, или не хотел
запомнить. Ведущая изо всех сил пыталась расшевелить гостей за столиками,
которые большей частью пили вино, чистили и ели мандарины, громко
дискутируя. Было множество глупых и нелепых конкурсов, в том числе
вокальных и танцевальных. Я, помнится, читал какие-то новогодние стихи,
объявив себя известным Кузбасским поэтом. Репертуар местной дискотеки
мне как-то сразу не понравился, и я всё ждал медленных танцев, чтобы
расслабиться в объятиях очередной красотки. Повторюсь, мне очень
понравилась белокурая участница под номером двенадцать, по имени Оля. И
я на полном серьёзе намеревался взять у неё телефончик и даже проводить до
дома. Но моим планам не суждено было осуществиться. Когда новогодний
вечер знакомств подходил к своему логическому завершению, я метнулся в
гардероб за пуховиком, чтобы успеть перехватить интересующую меня особу
ещё до улицы.  И тут почувствовал, что кто-то тянет меня за рукав.
- Молодой человек, вы не проводите даму до остановки?
В первый момент я просто опешил. «Что за чёрт, я же с Ольгой
договаривался».
- Кто вы вообще такая?
- Надя, Надежда. – Ну пожалуйста. – Вы же кавалер?
- Хорошо, только до остановки.
И мы вышли с ней на морозную декабрьскую улицу.
При свете уличных фонарей, я наконец-то разглядел небольшого роста
женщину, лет тридцати пяти, в енотовой шубке, без варежек и без шапки.
Из-под башлыка стреляли прищуренные синие глаза.
- А я знаю, вас Андрей зовут, вы поэт. Мне про вас ведущая рассказывала.
- А что она ещё про меня рассказывала?
- Ну, то что у вас тяжёлый характер, что вы весь из себя, такой гордый.
- Не знаю, как-то не задумывался об этом. А почему вы без варежек и без
 шапки?
- Дома забыла.
- А где вы живёте?
- В районе Красной горки, на Руднике. Слушай, Андрей, а давай уже на «ты»
 перейдём. А то как-то неловко, ведь мы идём под руку.
- Давай.
Мы прогулялись от Ноградской, до пересечения улицы Кирова с проспектом
Советским и остановились перед двухэтажным административным зданием,
на первом этаже которого располагались куриный ресторан и «Газпромбанк».
Время глухо и неумолимо приближалось к полуночи. Моя спутница явно
замёрзла, да и маршрутки уже давно не ходили. Я решил вызвать такси. И
хоть ехать на Рудник на ночь глядя, мне не хотелось, я должен был
проводить девушку до дома. «Я же кавалер». К тому-же, она явно была
подшофе. Из её слов явствовало, что она перепутала Ирландский паб
«Harat’s» с «Шароварами». И после эля пила шампанское не закусывая,
потому, что фруктовая нарезка, по её словам, была не подобающая. Подошло
такси «Максим».
- Надежда, какой у тебя адрес?
- 2-я Лесная - 9! – Отчеканила она и улыбнулась.
Машина остановилась у какого-то барака, обнесённого забором
из профильного листового железа. Я сказал водителю, чтобы он
подождал пять минут и вышел первым. Открыв заднюю дверь, я подал
даме руку. В свете фар её волосы казались золотистыми. Она приблизилась
своими накрашенными губами к моим и поцеловала. Меня обдала волна её
духов и ещё чего-то необыкновенного…
- Ты - мой герой. - Спасибо тебе.
- Надежда, ты хоть телефончик свой оставь.
Она порылась в сумочке и извлекла оттуда блокнот и ручку.
И протянула мне каракули цифр со словами: - Созвонимся как-нибудь.
- Созвонимся.
И она, приложив чип к двери, скрылась за тёмным забором.
- Спокойной ночи, Надежда, -  успел крикнуть я ей вслед.

II

Приближался новый 2017 год, год «красного петуха»,
но я, как назло, работал 31-го/1-го в ночь и не мог отметить его,
как большинство людей, в кругу семьи. Я позвонил Надежде,
поздравил её с праздником и пригласил к себе в гости 2-го января
на новогодний ужин - реванш. Она обещала быть. И тут начинаются одни из
самых драматических событий моей повести. В то время Надежда работала
поваром в спорт-кафе «Бэнди». Она позвонила, чтобы я за ней заехал.
Навстречу мне семенила девушка с вьющимися каштановыми волосами,
носом пуговкой, и улыбкой от Мерлин Монро. Кроме енотовой шубы на ней
были кремовые полусапожки с верхней окантовкой из того же зверя и
кожаные перчатки.
- Привет! Ну что, поехали к тебе.
- Поехали.
И мы вместе весело зашагали в сторону автобусной остановки. Когда же мы
наконец уселись в маршрутное такси, она положила свою голову мне на
плечо и улыбнулась. И во мне вдруг всколыхнулось чувство необыкновен-
ной нежности к этой хрупкой, малознакомой женщине. Ее голова, всю дорогу
до дома, не покидала моего плеча. Моя рука была в её руке.
Наша невероятная история любви только начиналась.

Мы решили хоть чем-то удивить моих родственников, (мать и младшего
брата), поэтому зашли в суши-бар и понабрали там разнообразных роллов.
Затем зашли в пиццерию «Papa Johns», и заказали самую большую пиццу,
которая у них была в ассортименте. Особого восторга наш с Надей приход
у моей семьи не вызвал, разве что болезненное любопытство. Но всё же,
обменявшись запоздалыми новогодними поздравлениями, мы сели обедать
втроём на крохотной кухонке. Компанию нам составил мой младший брат
Александр. Наша с ним мать (инвалид 1-й группы), уже лет десять как
не встаёт со своего кресла. Брат приготовил картофель-пюре с жареной
курицей. Я достал из холодильника магазинный салат «сельдь под шубой» и
бутылку текилы. Надежда категорически отказалась пить, сославшись на
панкреатит и недавно удалённый   желчный пузырь. Приговорив с братом
продолговатый бутыль кактусовой водки, я повёл Надежду в свою комнату и
включил ей на своём компьютере какой-то ужастик. Она обожала ужастики.
Чтобы было удобней смотреть, я развернул свой диван кли-кляк, поперёк
комнаты. И мы с ленцой наблюдали, как некие пришельцы, целых полтора
часа охотились за свежими, человеческим мозгами. Бр-р-р! Жуть, одним
словом. Наконец ужастик закончился.
- Слушай Надь, может музыку лучше послушаем? - предложил я.
- А у тебя «Туманы» есть?
- Смотря кто поёт.
- Не знаю, давай я тебе напою.
И она стала что-то мурчать себе под нос. И не будь я заядлым меломаном,
я бы ни за что бы не догадался что это…
- Макс Барских, он где-то есть у меня в сборнике.
- О, я обожаю эту песню!
Я нашёл нужный файл, загнал его в AIMP-плеер, и щёлкнул
«воспроизвести». Надежда от радости чуть ли не танцевала.
- Андрей, а ты можешь иностранную песню найти по музыке?
- Без названия группы тяжеловато будет, но я попытаюсь.
И она опять запела, что-то до боли знакомое, себе под нос.
Из её «русского- английского», я вычленил фразу, take me,
и только по ней нашёл искомую композицию группы «Respeсt».
- Андрей, а ты мне сборник на телефон составишь?
- Извини, Надежда, но давай в другой раз, а то у меня что-то голова болит.
- Выпей аспирина.
- У меня свой «аспирин» имеется.
Я открыл дверцу плательного шкафа. Там стояла двухлитровая банка с
тёмно-жёлтой жидкостью.
- Смотри, Надюха, это сибирский самогон, сделан по домашнему рецепту.
- А сколько в нём градусов?
- Градусов пятьдесят. – А ты что, попробовать хочешь?
- А почему бы и нет. - Там ещё где-то пицца осталась. Тащи сюда рюмки.
С этого момента и начался настоящий праздник.
Адреналин зашкаливал, было реально весело. Мы с Надюхой целовались
на диване, а потом с него падали (пару раз даже вместе с диваном).
Между нами проскакивали уже не искры, а молнии страсти. И ничего
удивительного, что между нами произошёл контакт первой степени.
У меня уже год никого не было, а она, полгода, как поругалась со своим
бойфрендом Стасом.
- Я люблю тебя, Надя!
- И я люблю тебя, Андрей!
Мы ещё какое-то время лежали на диване и рассказывали друг другу
страшные истории из жизни. Например, я узнал, что в возрасте двадцати лет
её сбила машина, в районе мясокомбината, где она в то время работала
обвальщицей. Она была в коме три дня и её кормили через трубочку.
И ещё, к ней являлся её Ангел-Хранитель, и она с ним беседовала.
А я, в свою очередь, рассказал ей, как однажды вечером, пустил на ночлег
бомжа, и провёл с ним вместе около двенадцати часов. Я накормил его и
уложил спать. А на следующий день он бросился на моего отца с ножом,
как только увидел его милицейскую форму. Кроме ножа, у того мужика был спрятан в
подкладке пальто топор, которым он зарубил пять человек.
- А у меня, коленные суставы меняные. От артрита мои ноги почти
не гнулись. Такая операция тысяч пятьдесят стоит, а то и сто. Но мне
повезло, я попала под какую-то социальную программу. Мне даже вторую
группу инвалидности дали. И пенсию в пять тысяч…
- Надя, это не страшилка - это жизнь.
- Найди мне пепельницу, я курить хочу…
Мы спали практически в одежде. На ней были чёрные колготки и черная же
кофта. На мне спортивные штаны и ярко-желтая футболка.
От выпитого я вырубился, а Надежда всё ещё шарахалась по комнатам.
Она даже успела нахамить моей матери и поругаться с братом.
Но, к сожалению, я это всё смутно помню. Надежда провела у меня в гостях
около двух суток. Но в последний день она только пила и курила.
Мои родственники стали роптать. А я её защищал до последнего.
Дошло даже до того, что я купил ей бутылку «Мac Gregor»(а), средней
паршивости Шотландского виски, на опохмелку. Но науськанный матерью
брат, тоже далеко уже нетрезвый, ворвался на кухню, и стал требовать, чтобы
она убиралась подобру - поздорову. Я, естественно, стал на сторону бедной
девушки. И мне по пальцу прилетела запущенная в неё рюмка.  Рюмка
срикошетила об стол и разлетелась на стеклянные брызги. Я выставил брата
за двери и вызвал такси. Надежда горько плакала.
- Я что на Новый Год выпить не могу?!
- Ноги моей здесь больше не будет! – Вот и живи один со своей мамочкой
и братиком! Мы разные люди, Андрей!
Я проводил её до такси и сунул ей в пакет полбутылки «Мас Gregor»(а).
Когда я вернулся на кухню чтобы убрать осколки, настенные часы
показывали два часа ночи. При попытке разложить диван, вдруг понял,
что занимаясь любовью, мы сломали подъёмный механизм.
Я грустно улыбнулся.

  III

Надежда пригласила меня к себе в гости на Рождество.
Я взял с собой бутылку коньяка и домашний- сметанковый торт от фирмы
«Winer wald». Маршрутка резво пересекла коммунальный мост, и я изо всех
сил вертел головой, боясь проехать остановку. Ведь до этого, я ездил на
Красную горку лишь на такси. Но, выйдя на Рутгерса, я сразу же
сориентировался по крыше наркологической лечебницы. Подойдя к
сплошному красному, из железного профиля забору, я позвонил на Надин
телефон. Она вышла ко мне в чёрном пуховике и енотовых сапожках,
с неестественной улыбкой (явно «под градусом»). 
- Ну, с праздником, Надежда.
- А-а, спасибо. А ну, давай в дом быстрее, а то я не одета.
Пройдя мимо двух дверей, мы вошли в третью. Обычный типовой барак
на четыре хозяина. На кухне нас встретил грозный собачий лай.
Небольшая, худая овчарка была привязана к холодильнику, а под ногами
крутилось нечто лохматое с глазами бусинами.
- Фу, Рэм! – закричала Надежда. - А этот мелкий – Шарик, не бойся, он
не кусается.
- Здравствуйте! - начал я с порога. – С праздничком!
В мою сторону повернулось сразу две головы. За кухонным столом сидела
седая пожилая женщина маленького роста и небритый, всклокоченный
мужичонка неопределённого возраста.
- Вот, знакомьтесь, это Андрей, мой жених, а это моя мама и мой отчим,
дядя Сережа.
- А как мне обращаться к твоей маме?
- Ольга Владимировна я, - ответила за Надю её мать.
Я достал из спортивной сумки гостинцы. При виде бутылки
Ольга Владимировна поморщилась.
- Зря ты это, она и так уже неделю поддаёт.
- Ну, мам, я же не алкашка! – Сегодня же праздник, Рождество!
- А этому пропойце, - её мать кивнула в сторону дяди Серёжи,
- вообще ни капли не предлагай, а то опять ходить не будет.
«Да, уж, думаю, в весёлую семейку я попал».
Борщ был на удивление вкусным, впрочем, как и котлеты с картошкой.
«Вот что значит, когда женщина повар от Бога. Ещё бы меньше
увлекалась коньяком, я б на такой женился». Чтобы как-то развеять
дурные мысли, я предложил Наде прогуляться. Что называется, осмотреть
местные достопримечательности. Она нехотя собралась, и мы вышли в
свежую январскую стынь. Отойдя несколько метров от дома, Надежда вдруг
вспомнила, что забыла варежки и спички. «Ох, уж эти курящие женщины».
И тут она, заявляет: Андрей, а хочешь, я покажу тебе свой старый
дом, где я раньше жила? Тут, недалеко на Правобережной. Там у нас ещё
одна собака живёт, кавказская овчарка по кличке Дева.
И мы пошли какими-то кривыми закоулками смотреть её бывшее жилище,
где сейчас, по её рассказам, жили дяди-Серёжины друзья – квартиранты,
которые и денег-то не платили, а лишь топили печку и кормили собаку.
У неё с собой был даже стибренный у Дяди Серёжи ключ.
Она предварительно постучала в дверь. Но ей никто не открыл.
Тогда она стала ковыряться ключом в замочной скважине.
Лишь после этого в окне появилась чья-то всклокоченная голова.
- Ох, Наденька, ну зачем же так пугать, я сейчас сам открою.
Мы переступили порог приземистого строения с очень низкими потолками.
Надя первым делом шмыгнула на кухню, где ярко горела печь и
«стрельнула» оттуда коробок спичек. «Хозяин», седой, в синем рабочем
комбинезоне мужичонка лет пятидесяти, ничего не заметил. Напротив
кухни, находилась бывшая Надина комнатка. Небольшое мутное оконце едва
пропускало солнечный свет, штор или занавесок на нём не было. В углу
стояла тумбочка с допотопным, советским телевизором и старая деревянная
кровать возле стены над которой висело Благодарственное Письмо, в
стеклянной рамочке, «Марковой Надежде – лучшему повару итд, итп».
- Надь, ты же вроде Опанасенко.
- Это я по первому мужу Опанасенко. – Моя девичья фамилия Маркова.
- Ладно, пошли я тебе ещё что-то покажу.
Выйдя из её комнатки, мы направились прямиком к шифоньеру, который
стоял напротив входа, между комнатой и кухней. Открыв среднюю дверь,
мы прошли свозь него и попали в другое помещение. Эта была вторая
половина дома где были разморожены батареи, и поэтому там никто не жил.
Из мебели там стояли только две железные кровати и старенький сервант без
посуды. Было ощущение, что я попал в средневековый склеп. Пахло
сыростью. Мы немного посидели с Надеждой на старом продавленном
матрасе. И только начали целоваться - на её мобильник начала названивать
мама-Оля. Очевидно, нас сдал с «потрохами» этот мужичок в комбинезоне,
которого Надя называла дядей Пашей.
- Ладно, пошли, я тебе Деву покажу.
Мы опять прошли сквозь шифоньер, по-быстрому оделись и вышли
на крыльцо.
- Дева! – Дева! – позвала Надежда.
На её зов из сарайчика, с трудом напоминавшего конуру, вылезла
агромадная собака, метра два в длину, подошла к нам и встала на задние
лапы. Очевидно, она хотела лизнуть старую хозяйку, но ей помешала
короткая цепь.
- Дева, дай лапу! – и лохматое чудище, ей легко повиновалось.
- Вот, какая ты у меня умница.
Она потрепала собаку по загривку, и мы пошли к выходу.
- Я люблю животных, - призналась Надя. - А людей не люблю.
И с наслаждением затянулась сигаретой.
Затем мы отправились в сторону Томи, к памятнику Кузбасским шахтёрам,
изваянному Эрнстом Неизвестным.  Я сорок семь лет живу в городе
Кемерово, но к своему стыду ни разу там не был.  Надя вызвалась быть
гидом, и мы перешли на другую сторону довольно оживлённого шоссе.
Поднявшись на смотровую площадку, я заметил, что в сердце «Шахтера»,
мерцает огонёк. Его хорошо видно в сумерках с расстояния десяти метров.
Надежда говорила, что к этому памятнику частенько приезжают
фотографироваться молодожёны после ЗАГС-а. Я сделал несколько Надиных
фоток на свой смартфон. На одной из них, она улыбается возле парапета, а на
другой курит, отвернув лицо. И еще несколько видов Томи и кусок левого
берега вместе с ГРЭС. К сожалению, ни одной фотографии того дня не
сохранилось. А вот стихотворение про «Красную горку» я всё же написал.
Надежду - же, сразу после Новогодних праздников уволили с работы за
прогулы.




IV

В середине января, так как Надя стала в моей семье персоной non grata,
мы решили попробовать снять квартиру на сутки у какого-нибудь
жилищного агентства. Я обзвонил несколько телефонных номеров,
выуженных мной из интернета. Четвёртый или шестой приятный женский
голос предложил нам апартаменты в центре, как раз между «MC Donalds»
(ом) и ДК «Азот» (а). Я перезвонил Надежде, и та с радостью согласилась.
Кроме того, чтобы субботний вечер стал действительно незабываемым, я
взял билеты в драмтеатр, где шла комедия «Без меня, меня женили».
Мы приняли ключи от однокомнатной квартиры и забросили туда вещи,
что бы немного освоиться и погулять по центру перед спектаклем.
И тут моя девушка раздосадовано так заявляет: - И сдался тебе сегодня
этот театр. Мы же целых два часа потеряем. А ты же за них уже заплатил.
Эх, тюха ты, Андрей.
- Но это же высокое искусство.
- И шо? – Кино тоже искусство.
- Надь, да ну тебя.
Бессмысленно было перепираться, когда во внутреннем кармане пиджака
лежали билеты. И мы неспешным прогулочным шагом направились в
сторону Театральной площади. Мы вошли в холл театра за полчаса до
начала спектакля, как завзятые театралы. Мой синий пуховик и её енотовую
шубу повесили рядом, гардеробщица выдала нам один номерок на двоих.
И вот на сцене началось действо, молодая девушка из некой австрийской
глубинки XIX века, пыталась в мужском обличье добраться до деревенского
дома своего жениха… Но Наде этот сюжет почему-то не понравился, она
ежеминутно зевала. А когда первый акт подошёл к концу, она вдруг заявляет:
- Скучная какая-то комедия, не смешная вовсе. Андрей, дай мне
пожалуйста номерок и ключи, я «домой» пойду, может быть что-нибудь
приготовлю на ужин.
- Надя, но ведь люди же в зале смеялись.
- А мне вот не смешно, ни капельки, какие-то обезьяньи ужимки и всё.
Она так и осталась стоять передо мной с протянутой вверх ладошкой,
как ребёнок выклянчивающий конфету. Я отдал ей ключи от съёмной
квартиры. Затем спустился с ней в гардероб, одел её, и положил номерок
обратно в карман. Она ушла, и у меня сразу же упало настроение, я больше
не мог смеяться. Хотя время от времени зрительский зал накрывала волна
смеха. Ну, кто же знал, что Надя не театрал. После спектакля я вышел на
холодную январскую улицу и первым делом набрал номер Нади.
Но та, не брала трубку. «Вот, чёрт вляпался, - подумал, я. А вдруг она пакует
чемоданы? Нет, нет, что за бред. Просто она вне зоны доступа, или телефон
разрядился». И я пошёл в сторону улицы Кирова, «домой». Я ещё раз для
верности набрал её номер. Но всё безрезультатно. Подойдя к двери подъезда,
я начал звонить в домофон, эффект тот же.
И тогда, я в истерике закричал: - Надя, сука, ты где шляешься!?
И тут зазвонил телефон. Это Надежда меня потеряла и пошла искать.
Как потом оказалось её мобильник был в беззвучном режиме, и она
пропустила, что называется мимо ушей, шесть моих звонков.
Она вышла с другой стороны здания, задорно улыбаясь. Затем приобняла
и поцеловала в губы.
- Что будешь на ужин, дорогой?
- Тебя!
Надя опять расцвела в улыбке.
- Может мне ещё красным бантиком перевязаться?
- Ты мне нравишься в любой упаковке.
Она ещё раз прильнула к моим губам и сунула мне в руку связку ключей.
Когда мы наконец поднялись с ней на пятый этаж и вошли в помещение,
часы на стене показывали девять вечера. И Надежда, чтобы долго
не заморачиваться, за каких-то полчаса нарезала три вида салатов. Особенно
мне нравился один из них, «сельдь под шубой». Главным его отличием, а
также секретным компонентом, являлось обычное куриное яйцо.
В качестве аперитива у меня была стопка домашней самогонки. Надя
косилась на меня, и пила чай с пирогами. Затем наступило время большого
синематографа. Я вставил свою флэшку в боковую панель привинченного
к стене плазменного телевизора. Надежда сразу же выбрала какой-то жуткий
триллер и прилипла к экрану, как ребёнок к мультику. И только я закемарил,
она растормошила меня: - Андрей, я хочу тебя!
Шёл четвёртый час ночи…

  V

Моя страсть к Надежде возрастала с каждым днём. Поэтому после
удачной попытки снять жильё на сутки, я решил начать жить с ней,
как муж с женой. И пускай адепты Христианства называют это блудом,
я называю это просто - гражданским браком. Да и Надя была не против
месяц - другой пожить где-нибудь в гостинке, подальше от своих
проблемных родственников. И я опять стал «перелопачивать» интернет,
чтобы найти подходящий вариант. То есть, кроме стола с кроватью, нам
нужны были; электропечь, холодильник, телевизор, и стиральная машина.
Наконец искомая комбинация удобств и цены была найдена. И я позвонил
Надежде чтобы её обрадовать. «Грандиозное переселение народов» было
назначено на двенадцатое февраля.


Мы договорились с Надюхой, что она подъедет к моему дому с вещами на
такси, сделает мне дозвон, и мы поймаем другое такси, чтобы добраться до
общежития в Шалготарьяне. Как сейчас помню адрес, Ленинградский 18.
У меня и у Нади было по два баула, не считая висевшего у неё на плече
халахупа – розового алюминиевого обруча.
- А, это зачем? - поинтересовался я.
- Буду талию восстанавливать.
- Ну, ну.
Я, тем временем, минут пять безрезультатно названивал хозяйке комнаты,
адвокатше по имени Ольга.
- Блин, трубку не берёт. – Может, в риэлторскую контору позвонить?
- Звони, конечно, а то мы здесь замёрзнем на улице.
Я дозвонился до какого-то агенства, которое за предоплату в две тысячи,
было готово предоставить шесть квартир в любом районе города, с полным
набором бытовых гаджетов. Я сказал, что подумаю. И нажал на кнопку
«отбой». Пока я прокручивал в уме разницу в ценах, затрезвонил мобильник,
эта была наша адвокатша. Она извинилась, что сразу не взяла трубку,
сославшись на маленьких детей. И сказала, что выезжает через пятнадцать
минут. Мы с Надеждой, как цыганский мини-табор, побрели в сторону
ближайшей автобусной остановки, чтобы вызвать такси, так как, уже
порядком отошли от дома. Предполагаемый «рай для влюблённых»
располагался в банальном общежитии, на углу Октябрьского и
Ленинградского проспектов. Вызвав лифт, мы поднялись на восьмой этаж.
На звонок, дверь открыла блондинка лет двадцати пяти.
- Здравствуйте, меня зовут Ольга. - Я адвокат. Вот тут, на столе бумаги,
их нужно прочитать и подписать.
А Надя, как критик- эксперт, начала знакомиться с достопримечательностями
нашего будущего семейного гнёздышка. Она проверила буквально всё от
совмещённой ванной комнаты, до жёлтых штор на единственном окне,
не забыв заглянуть в морозилку холодильника. Единственная вещь, которая
привлекла моё внимание, было большое кожаное кресло, в которых обычно
восседают судьи и адвокаты. Наде же больше по вкусу пришлась развесистая
подставка под вешалки. Ведь у неё дома не было даже шифоньера.
- Надя, всё хорошо? – спросил я.
- Да вроде бы. Поживём - увидим.
И тут Ольга вставила своих «пять копеек»: - Если будут проблемы, сразу
звоните мне!
Я отдал молодой хозяйке оговоренную сумму и поставил закорючку
в графе «подпись арендатора». С этого момента, мы с Надеждой стали
жильцами данной жилплощади - хозяевами своего счастья.
Дня четыре мы с Надей жили в настоящей семейной идиллии.
Каждое утро начиналось с поцелуев. В обед были борщ с пловом, под
рюмочку домашней самогоночки. (Надя не пила). Вечером мы играли в
карты, преимущественно в «Дурака», а потом, лёжа на диване смотрели
телевизор. И практически каждая ночь у нас была ночью любви и страсти.
Удивительно, как допотопный, продавленный диван выдерживал такие
нагрузки.

Но вот настало 16 февраля, Надин День Рождения. И нашей семейной
идиллии пришёл трындец. Оказалось, что у Надежды существовала
традиция: отмечать свои именины в обществе лучшей подруги, Галины.
И вот мы набрали в супермаркете сала, колбасы, водки, конфет и печенья.
Я взял себе лично четушку хорошего коньяка, (что бы башка с утра не
болела). Галина жила на Октябрьском, в одной из общаг, со странным
названием, «Три поросёнка». Нам открыла дверь миловидная киргизочка с
заискивающей улыбкой.
- Здравствуйте. Проходите.
- А, где Галина? -  поинтересовалась Надя.
- Галина спит. – ответила незнакомка.
- А вы кто, как вас величать?  - спросил я.
- Зульфия.  – ответила девушка и потупила взор.
Мы разделись и вошли в то помещение, которое в обычных квартирах
называется «зал». Я в первый раз в жизни видел двухкомнатную
квартиру в общежитии. Обычная квадратная комнатка, восемь на восемь,
стол заставленный выпитыми бутылками из-под водки и пива, цветной
телевизор 90-х годов, что-то нечленораздельно вещал, а на видавшем виды
диване, ничком лежала женщина лет пятидесяти, и мирно похрапывала.
Пока она спала, мы решили познакомиться ближе с людьми, жившими
за стенкой. К ним вела белая деревянная дверь из прихожей.
Надя тихонечко постучалась, и дверь нам приоткрыла та самая киргизочка,
что назвалась Зульфиёй.
- Я сейчас вам кушать принесу. Располагайтесь поудобнее.
Из-за её плеча выглядывали две детские головки.
-А, как зовут этих милых крошек? – поинтересовалась Надя.
- Гульнара и Ахмет, – как бы извиняясь, ответила их молодая мама.
- А где ваш муж – отец семейства? – снова начала Надежда.
- Махмуд поехал на заработки в другой город, обещал вернуться через месяц.
То ли они слишком громко разговаривали, то ли телу уже не спалось,
но в дверном проёме нарисовалась какая-то неестественно - расплывчатая
женская фигура в роговых очках, со всклокоченными пепельными волосами.
- О, Надюсик! -  Сколько лет, сколько зим?! – выпалила она.
- Тридцать восемь! – почти пропела Надя.
- В смысле, тридцать восемь?
- День Рождения у меня сегодня, Галка. Ты шо, забыла?
- А-а-а. – Простите дуру пьяную, запамятовала. – А это, что за молодой
человек рядом с тобой?
- Андрей! – представился я.
- Ну, дык пошли к столу. Сейчас Зульфия картошечки горяченькой принесёт.
Убрав грязные тарелки и пустые бутылки, мы начали заставлять стол снедью,
и выпивкой. К Галининой варёной картошечке и Надиному винегрету, весьма
неплохо подошла нарезка из свиной грудинки и копчёной колбасы. В центр
этого всего многообразия я поставил бутылку «Ячменного колоса» и мой
коньячишко. Надя первой схватилась за рюмку, и вакханалия началась…
Когда мы уже порядочно выпили за Надино здоровье, она вдруг вспомнила
про бедных киргизских детей. (Надя подшофе всегда была добра и
сентиментальна). Она позвала Зульфию и передала через неё Гульнаре и
Ахмету четыре пирожка, с картошкой и капустой, которые она
собственноручно испекла. Две детские головки высунулись в проём двери
и прощебетали, - Рахмат, тётя. Большое спасибо.
На этом благостное настроение Надежды закончилось. Она посмотрела
на пустую бутылку, а затем на Галину.
- Слушай, Галка, а водка у тебя ещё есть? – спросила она.
- Дык нема, в магазин идти надо.
Надежда повернула голову в мою сторону. Я сразу понял всю ситуацию
и стал активно протестовать.
- Мне кажется, дамы, банкет пора сворачивать!
И тут Галина с пустой рюмкой в руке рухнула грудью на стол, чуть не попав
лицом в тарелку с «Оливье». Я взял Надежду за руку и скомандовал ей:
- Пошли! – Дома поговорим!
Та, нехотя оторвалась от стула, и я стал искать её полусапожки. После
операции на коленных суставах, она не могла низко нагибаться. И поэтому
мне часто приходилось помогать ей с обуванием. Набрал на телефоне вызов
такси – «Максим». И где-то часов в девять вечера мы уже были «дома», в
общаге. Раздев и уложив своего «ангелочка», я стал собирать продуктовые
контейнеры на работу, из того что было в холодильнике. А в холодильнике
были и гречка с тушёнкой, и «Сельдь под шубой», и многое другое…
Надежда всегда много и вкусно готовила на праздники. Особенно, если после
этого, ей предстоял пятидневный или семидневный запой. Как жаль, что я
слишком поздно понял эту сторону её натуры.

На следующий день я, как обычно, поехал на работу, на «Азот»,
а Надя, к своей лучшей подруге похмеляться. По крайней мере,
когда я звонил ей с работы, она была в гостях у Галины.
Приехав с работы вечером, я увидел вместо моей Надюхи, совершенно
невменяемую женщину. Она где-то купила водки, и пила ту из моей
коньячной рюмки, запивая кипячёной водой из чайной кружки. Я стал
ругаться и отобрал бутылку, поставив её в холодильник. Но, как говорится,
даже носорогу не остановить катящийся под откос бронепоезд. Я лёг
спать, но даже сквозь сон, слышал звуки открывающегося и
закрывающегося холодильника. И вот, где-то на пятый день у неё обострился
панкреатит, и ей стало совсем не в моготу. Она уже была не в состоянии
употреблять алкоголь. Я бегал по аптекам и покупал ей желудочные-
обезболивающие. Но, похоже, они мало помогали.
- Надя, может скорую вызвать? – спрашивал я её.
- Не надо, дорогой, дня через три всё само пройдёт.
Но чудеса возможны только в сказках. А в действительности Наде
становилось всё хуже и хуже. Её кожа буквально горела, она была как -
будто в полубреду. После трёх неудавшихся попыток сбить «сороковник»
аспирином, я набрал на своём сотовом 003, и стал ждать «неотложку».
Прибывшая бригада скорой помощи после недолгого внешнего осмотра
и нескольких дежурных вопросов предложила госпитализацию.
Я дал согласие. И Надю увезли в (её любимую) «Третью городскую».
Проснувшись утром, я потрогал пустующее место на диване и
осмотрел комнату, сплошь уставленную и увешанную Надиными
вещами. Мой взгляд споткнулся о плексигласовую пирамидку со львом
внутри. Это был её подарок на День Святого Валентина. И сердце защемило
от нежности: - Надя, я люблю тебя!

VI

После двух ночных смен, я поехал к Наде в больницу, в отделение
«Общей хирургии». В большом пластиковом пакете были; чистая сменная
одежда, сигареты, и банка с куриным бульоном. Она позвонила мне,
накануне вечером, и сказала, что сейчас ей ничего нельзя, кроме кашек и
супчиков. И что куриный бульон был бы в самый раз. И продиктовала рецепт
его приготовления. Я, конечно, не повар 5-й категории, но всё же, старался…
Набрав её номер, я вошёл в вестибюль отделения «Общей хирургии».
Вахтерша, женщина лет пятидесяти в синем медицинском халате, подняла
на меня глаза в очках.
- Вы к кому, молодой человек? – спросила она.
- Я к Надежде Опанасенко из 4-й палаты.
- Есть такая. – А, она ходячая?
- Да.
- Тогда ждите. – И не забудьте надеть бахилы.
И тут из дверного проёма выпорхнула худенькая Надина фигурка.
Её лицо светилось радостью, она поцеловала меня, не снимая с губ улыбки.
- Привет, дорогой.
- Здравствуй, любимая.
- Пошли туда, в коридор, встанем у окна, а то мне после операции нельзя
сидеть, только лежать, или стоять.
- Пошли.
Она взяла меня за руку, своей маленькой ладошкой, и мы зашли
за спину вахтёрши, попав в распределительный коридор между двумя
лестницами и грузовым лифтом. Она потащила меня вправо, к большому
пластиковому окну с широким подоконником. Я поставил пакет на
подоконник обнял её за талию.
- Ой, аккуратней, катетер не задень! – вскрикнула она.
- Какой катетер? – удивился я.
Она расстегнула средние пуговицы на своём больничном халате.
Из живота, закреплённая пластырем крест-накрест, торчала трубочка,
с привязанным к ней бинтиком полиэтиленовым мешочком. Я был в шоке.
- Это, чтобы лишнюю жидкость из брюшной полости отводить, пояснила
Надя.
- ???
 – Андрей, а ты сигареты привёз? – А то я уже заколебалась
«стрелять» у местных дамочек.
С этими словами, она по локоть залезла в пакет, и нащупав две пачки
«Максима», грустно добавила, - Маловато будет.
- Надя, но тебе же нельзя после операции! – пытался я её вразумить.
- Как только выйду замуж, брошу, - парировала она улыбаясь.
 – Обрати внимание на банку, там бульон из курочки. – Всё, как ты и
заказывала. 
- А ты сколько, охлаждал, час? заинтересовалась она.
- Минут тридцать, сорок…
- Ага, ты всё-таки нарушил технологию. – Я так и знала, что ты где-нибудь
 напортачишь.
Она открыла пластмассовую крышку и попробовала пальцем на вкус.
- Хотя консистенция вроде бы ничего…
И ещё раз прильнула к моим губам.
- Спасибо, Андрей, из тебя бы мог получится неплохой поварёнок.
И она залилась, своим задорным детским смехом.
Через неделю её выписали, и наша семейная идиллия продолжилась.
Надежда в сущности хороший человек, добрый и отзывчивый. Но,
естественно, со своими «тараканами» в голове. Она очень любила смотреть
по телевизору передачу «Вы – очевидец», и сериал «Возвращение живых
мертвецов». В будничные дни, когда по телеку не было ничего стоящего,
мы с ней смотрели сериал «Зона» по её старенькому DVD-плееру. Видео-
дисков было два, но второй, поцарапан был так, что периодически на нём
пропадали то звук, то изображение. И Надя уговорила меня, что бы я забрал
свой компьютер из квартиры матери. И вот, мы поехали, ко мне домой.
На ней был чёрный пуховик, чёрные полусапожки, и белая вязаная шапочка.
Я же в марте одевался точно так же, как и зимой и, что называется, не
форсил. Разобрав и упаковав по коробкам мой старенький комп, я вытащил
их на лестничную клетку. (Она, как «персона нон грата», боялась
переступить порог). Надежде, я доверил нести монитор, а сам потащил
системник, как наиболее тяжёлую составляющую компьютера. Загрузив всё
это «добро» в маршрутку, мы быстро доехали до Шалготарьяна. Как это ни
парадоксально, но лифты в нашей общаге никогда не ломались. Мы
благополучно добрались до двери с цифрами «811». Компьютер
проработал всего лишь один день, а потом у него слетели драйвера. И мне
срочно пришлось вызывать своего знакомого компьютерщика Виктора
Кроликова. А кроме того, Надежда позвонила нашему «Билайн»-овскому
кабельщику Глебу, чтобы тот, подключил нам интернет. И вот, эра интернета
в нашей общаге началась. Я научил её пользоваться браузером «Mozilla
Firefox» и поисковиком «Яндекс». И она без конца смотрела своих любимых
«зомби» и слушала хиты 90-х, онлайн. В довесок ко всему, попросила меня
найти песню из индийского фильма, «Танцуй! – Танцуй!» Вы не
представляете, сколько было радости в её голубых глазах, когда я нашёл и
закачал ей на телефон искомую композицию. Она не могла танцевать ногами,
но раскачивалась в такт музыке, сидя в огромном кожаном адвокатском
кресле, смеясь как ребёнок, которому подарили новую игрушку. На 8-е марта
я подарил ей букет розовых роз. Она была в своём новом цветастом халате,
который я ей купил по случаю. Надежда, как обычно, наготовила салатов,
пирожков. Кроме того, в казане томился замечательный узбекский плов с
говядиной. Я выпил за женщин две или три рюмашки домашней самогонки.
Надя, слегка одёргивала меня: - Много не пей, а то козлёночком станешь, а
мне сегодня ночью мужчина нужен.
- Вот, Надь – это последняя за тебя, и больше ни капли. – К тому же, мне
завтра с утра на работу. – Наложи мне вкусненького, пару контейнеров.
- Слушаюсь и повинуюсь, мой повелитель, - и с этими словами она звонко
рассмеялась. 
Праздничный вечер закончился страстными поцелуями и «взрывами»
в кровати. Утро обещало быть добрым и ласковым. Проснувшись по
будильнику, я поцеловал лежащую рядом женщину в щёчку, и
засобирался на смену. Положив Надины контейнеры со снедью к себе
в дорожную сумку, я пошёл на остановку служебного автобуса с радостным
сердцем.  Но, позвонив домой в обед, я почувствовал, что-то неладное.
Голос Нади немного заплетался. Где взяла, зараза, я же спрятал самогонку?
Когда я на той же «служебке» возвращался домой, у меня в голове
кошмарились всякие разные мысли. Открыв дверь, предо мной предстала
«картина»: -  в комнате горит свет, играет музыка, Надежда лежит на диване,

полуодетая, на столе стоит полупустая бутылка водки. Внизу, на ковре, у
дивана полная тарелка «бычков». Сизый дым висит в комнате коромыслом –
хоть топор вешай. У меня случился минутный ступор. А потом, я начал
костерить этот эрзац женщины, что лишь вчера назывался Надей, всякими
резкими и не совсем цензурными словами. Тело приподнялось на диване и
встало, как тот зомби из американского ужастика, и попросило водки.  Я
убрал бутылку со стола и бросил её в морозилку. Тело вразвалку двинулось
к холодильнику. Я грубо толкнул её в сторону дивана и закричал;
- Надя, перестань! – Иначе мы завтра же разъедемся! – И не кури в комнате,
есть же туалет, наконец!
- Андрей, налей мне рюмочку, пожалуйста, и я сразу лягу, попросила она.
- И водички налей с чайника.
- Нет! - резко отрезал я. – Шарикову больше не наливать!
- Ну, пожалуйста, мне плохо.
- А мне, блин, хорошо! – Любоваться твоей пьяной рожей и бычки с пола
подбирать. - С этими словами, я подобрал тарелку с окурками и выбросил её
в мусорное ведро в туалете.  Воспользовавшись паузой, зомби по имени
Надя, метнулось к холодильнику и завладела заветной «бутылочкой». Сделав
глоток прямо из горла, она поставила остатки водки на стол, затем плеснула
воды из чайника в стеклянную кружечку, и выпила сразу половину…
Я махнул рукой: - А-а, нажирайся - хоть сдохни!
Больше с ней я в этот вечер не разговаривал, повернувшись лицом к стене
в безуспешной попытке заснуть. Под моим языком таяли две таблетки
«Глицина Форте». Утром следующего дня, проснулся от грохота падения.
Звук был такой, будто бы упал громоздкий шкаф. Я открыл глаза и в
полумраке увидел Надежду, распластавшуюся на полу. Я зажёг свет и понял
причину падения. У неё из-под ног торчал электрический провод с вилкой.
Хозяйка квартиры решила сэкономить на удлинителе с тройником. Вместо
пятиметрового кабеля, от холодильника и электропечи был прокинут
трёхметровый, который провисал в четырёх сантиметрах от пола. Я помог
Наде встать, и она пошла дальше, походкой сломанного робота в сторону
ванной комнаты. Электро-розетка была вырвана из стены, что называется «с
мясом». Дальнейшие события, я мягко говоря, заретуширую, потому что они
не имеют никакого отношения к художественной прозе. В двух словах;
девушке было весьма хреново после обильного алкогольного возлияния, и
она рыгала в пластиковый тазик. А я следил что бы она не промахнулась. В
конце концов, всё равно пришлось вызывать скорую помощь. Приехавшие
медсёстры были не в духе, они сразу заявили с порога, что алкашей они не
забирают, что это не в их компетенции. Они поставили ей какой-то укол
и выписали противорвотные таблетки. Одна из медсестёр отозвала меня
в сторонку и сказала: - В следующий раз, вызывайте не нас, а сразу
наркологию…
 
  VII

Спустя три дня Надя пошла на поправку, и в холодильнике опять появились
борщи и котлеты. Но палас возле дивана пришлось оттирать мне.
Надежда не могла низко наклоняться из-за своих коленных имплант-
суставов. В довершении ко всему, хозяйка-адвокатша, вдруг захотела
приехать к нам с проверкой. Но в последний момент Ольга позвонила по
сотовому и сказала: - Андрей, здравствуйте. Мне надо завтра с сыном в
поликлинику, поэтому вместо меня, к вам приедет мой муж Виталий. Если
возникнут какие-либо вопросы, обращайтесь к нему. Всего хорошего. До
свидания.
Порядок то мы с горем пополам навели, но вырванная из стены розетка,
никак не хотела вставать на место. В дверь позвонили. Через глазок я увидел
молодого человека в кожаной куртке.
- Вы кто? - спросил я.
- Виталий, муж Ольги.
Я открыл дверь и впустил гостя внутрь.
- Здравствуйте, - с этими словами молодой человек протянул мне маленькую
узкую ладонь, для рукопожатия. Я крепко пожал её. И предложил Виталию
войти, чтобы осмотреть помещение.
- Так, вроде бы чисто… - А, чтой-то у вас розетка вырвана? – Непорядок!
- Да удлинитель у вас короткий, до пола не достаёт. Вот Надюха и запнулась
об него.
- Удлинитель заменим. А вы, завтра вызовите электрика, пускай починит.
Спуститесь вниз, к вахтёрше, пусть сделает заявку.
- А у нас, одна конфорка из двух работает, - вставила своих «пять копеек»
Надя. - И духовки нет.
Виталий, задумчиво почесал тёмно-русые волосы на затылке и сделал какие-
то пометки в записной книжке.
- Ладно, будет вам новая печка и удлинитель через неделю.
После этих слов он откланялся и ушёл.
- Надя, а зачем тебе духовой шкаф? – поинтересовался я.
- Как зачем? Пиццу буду делать. Ты ведь любишь её, я знаю.
- Я люблю тебя, когда ты трезвая.
И Надя опять по-детски рассмеялась, обнажив свои маленькие, остренькие
зубки.
- Андрей, если пойдёшь в «Новэкс,» купи мне, пожалуйста, надувных
шариков.
- Зачем тебе?
- Просто так, хочу вспомнить детство.
- Хорошо, куплю.
Мы пообедали гречневой кашей с подливой из говяжьей печени, а потом
прилегли на диван.
- Надь, я всё-таки не пойму: за какие деньги ты водку на той неделе
покупала?
- Как на какие? На мои на кредитные. Если что, ты же поможешь мне
погасить задолженность за этот месяц?
- И сколько ты должна банку?
- Триста тысяч. Но я уже выплатила большую часть. Осталось тысяч
 тридцать.
- И сколько ты платишь в месяц?
- Три тысячи. Тысяча у меня есть. Займёшь мне две?
- Да, но это в последний раз.
- Андрей, я люблю тебя, - и с этими словами, она поцеловала меня в губы.
На её запястье, переливался в свете апрельского солнца занятный браслет,
где в блестючих квадратиках плексигласа «прятались» лики святых.
Виталий сдержал слово. Дня через четыре он притаранил нам и «новую»
электропечь со встроенным духовым шкафом, и четыре метра переносного
кабеля, вместо обещанных пяти. Надежда на радостях, отправила меня в
магазин за оливками и шампиньонами. Она решила опробовать новую
духовку в действии и испечь долгожданную пиццу. Я ей, как мог, помогал
в приготовлении, тер на тёрке сыр, и нарезал ломтиками колбасу. Пицца
получилась и вправду отменной, и вкусной, мы «схомячили» противень
дня за три. Кроме того, я надул три шарика из четырёх, и Надежда играла
с ними, как с маленькими собачками. Она даже обращалась к ним по именам,
Шарик и Бобик. Числа пятнадцатого апреля мне позвонили из типографии и
сообщили, что весь тираж моей новой книги напечатан. И что двести
пятьдесят экземпляров, причитающихся мне, как автору, они могут привезти
прямо сегодня, если я сообщу им свой адрес. Я был на седьмом небе от
счастья.  А Надежда же, лишь криво усмехнулась, сказав:
- Ну и куда мы денем столько макулатуры?
- Не волнуйся, Надь, они же в упаковках. Вот и поставим их в этот закуток,
между компьютером и твоими платьями.
- Ну, ну. – Иди большие пакеты ищи. – Мне нельзя поднимать такие тяжести.
Я думал, что приедет микроавтобус, но после условленного звонка о
прибытии, к общаге подрулила обычная «Мазда – Демио». Когда «пасть»
багажника открылась, я увидел шесть упаковок по сорок штук в каждой.
Я забил ими пакеты и перетащил «домой», несмотря на тяжесть, минуты
за три. Десять сигнальных экземпляров были отдельно сложены в особый
пакет. Надежда курила в окно, и лишь поворот головы, да ехидная улыбочка
Моны Лизы, были реакцией на моё появление.
- Надь, а давай я тебе книжку подпишу, - предложил я.
- Подписывай, если хочешь. Ты же знаешь, я стихов не читаю.
Вот если б ты написал обо мне…
И я пообещал: - Как только – так сразу…
Открыв небольшенькую плотную книжицу тёмно-синего цвета с вывеской
«Виночерпий», я начертал на внутренней стороне обложки, - «Надежде,
с любовью, от автора». Надя протянула мне свою ладошку, грабелькой.
- Спасибо. – Я тебя люблю, мой поэт.
В тот же день я позвонил своему закадычному другу Виктору Хрусталёву.
И спустя час, он уже стучал к нам в дверь, проигнорировав дверной звонок,
полагая, что тот не исправен, как и большинство звонков в его общаге. Как
ни странно, Надя улыбнулась ему и предложила гостю чаю, но Виктор
что-то увлечённо рассказывал и горячо жестикулировал. Из его слов я понял,
что жена его отпустила ненадолго, и что он здесь, только ради моего нового
сборника стихов. Я подписал ему, что-то типа, «С наилучшими
пожеланиями». И, тот, удовлетворённый и радостный, поехал домой.
- Надя, а давай отметим это дело!
- Ты же знаешь, я в завязке. Пей сам свою самогонку. Я сейчас тебе
и борщика разогрею.
- Надя, ты настоящий друг! – пошутил я.
- А я думала женщина твоей мечты.  Без пяти минут жена.
- Прости, Надя, конечно, жена.   Я люблю тебя такой, какая ты есть.
После этих слов, мы обменялись губами. От моих пахло луком, а от её,
исходил мятный аромат драже «Тик-так». Это была оттепель в прямом и
переносном смысле. Это было как раз то время, когда мне дали квартальную
премию и мы вместе ездили их тратить на вещевой рынок «Колос», что на
Комсомольском проспекте. Я там себе практически ничего не приобрёл. В
основном покупали вещи для Нади и продукты. Именно там она купила свой
цветастый сарафан и халат цвета баклажан. Надежда и про свою маму Олю
не забыла, она купила ей домовёнка в сувенирной лавке. На домовёнке была
шикарная холщовая шляпа, и в своих цепких пальчиках он держал большую
монету, в виде серебряного американского доллара. Когда мы отвезли его на
2-ю Лесную, Ольге Владимировне, домашние кошки Буся, Мурка, и Барсик
так и тёрлись возле него.

VIII
 
Как-то посередине апреля меня отправили в ЦОК – цех обучения
кадров, что при као «Азот». У нас, как сейчас помню, были курсы по пром
и тех-безопасности. Скукотища полнейшая, отнимавшая у нас почти все
выходные, с девяти утра до четырёх вечера. А Надя в это время оставалась
одна дома. И вот, когда наша группа пошла на долгожданный обед, я решил
звякнуть домой, узнать, как дела у моей красавицы.
- Алё, Надя, привет! Как ты?
- Андрей, извини, я не могу говорить, я в другом городе.
И пошли гудки. Сколько я потом ни перезванивал, трубку она больше не
брала. «Что-то случилось, - пронеслось у меня в голове. - Неужели опять всё
сначала?» Остаток дня был безнадёжно испорчен. Я ждал вечера,
в предчувствии нового ужаса. Когда я приехал, фиолетовый будильник на
столе показывал полшестого вечера. Надя не звонила. Я перекусил макарон с
сосисками и включил телевизор. Не помню точно, что там шло, я тупо
щёлкал каналы, переключаясь с одной передачи, на другую, с новостей, на
фильмы, и всё никак не мог сосредоточиться. Я нервничал - ждал Надю.
Часов в одиннадцать ночи, услышал наконец-то подозрительное шебуршание
под дверью. Я открыл дверь, и на пороге нарисовалась картина Репина, «Не
ждали». Надежда была вся грязная, расхристанная, без куртки,
и в довершении картины - огромный синяк на ляжке.
- Надя, где ты была? – был мой первый вопрос.
- У Стаса в Анжерке.
- А куртка твоя кожаная где?
- Не знаю, не помню.
- А телефон?
Она стала рыться в своей дамской сумочке и извлекла из него лишь заднюю
панель от некогда бывшего сотового телефона.
- А паспорт, деньги и ключи ты, надеюсь, не профукала?
- Не знаю, сейчас посмотрю.
Она перевернула сумочку вверх дном, но она оказалась пустой. В боковом
кармашке сиротливо лежала иконка Матроны Московской.
- Андрей, можно я разденусь? – Голова болит. Завтра всё найдётся.
Я снял с неё грязные сапоги и указал ей пальцем на синяк.
- А это что?
- Не знаю, не помню, - с этими словами она дотелепала до дивана и
повалилась на него, не раздеваясь. От неё пахнуло запахом дешёвого
денатурата. Я посмотрел на полочке в шкафу, где хранились её кредитные
карты и оплаченные квитанции, и нашёл там её паспорт. И посмотрел на её
девичье фото в двадцать пять лет. На меня смотрела худенькая девушка
с большими грустными глазами в чёрно-белом платье… Не только платье,
но и сама девушка была чёрно-белой, под стиль фотографии.
С сотовым телефоном всё было ясно. Я ещё раз порылся в кармашках её
сумочки, но ключей от общаги в них так и не нашёл. На полке с косметикой
неожиданно нашёлся конверт с деньгами. Я хотел её о чём-то ещё спросить,
но Надя уже мирно посапывала на спине. Решив хоть немного снять стресс, я
открыл холодильник, где ещё вчера стояла бутылка «Крымского» коньяка, но
его на полке не оказалось. – «Надя, блин, опять дорвалась до бесплатного…»
И я полез в загашник за самогонкой, где-то под ванной у меня стояла
полторашка. Выпив несколько рюмок, помыл в тазике Надины сапоги,
приладил на место оторванную пряжку, вытер насухо подошвы. И лишь
в два ночи погрузился в трясину тяжёлого, беспокойного сна.
Утро не принесло никаких новых результатов. На все мои вопросы Надежда
отвечала либо, - «Не знаю», либо «Не помню». Единственное, что мне
удалось узнать, так это то, что когда ей стало скучно, она допила початую
бутылку коньяка из холодильника. И тут начал названивать её бывший
бойфренд Стас, и она поехала к нему в Анжеро-Судженск, якобы набить
ему морду. Они встретились, погуляли по городу, он посадил её на такси…
А дальше она ничего не помнит, как будто бы обухом по голове…
И Надя снова подсела на водку. Она сдружилась с продавщицей
круглосуточного магазина, что был в нашей общаге на первом этаже. Я
пытался, было, воспрепятствовать этому, даже запирал её на ключ. Но она
снова и снова просилась на улицу покурить. Или сбегать в магазин за
сигаретами. Мне с утра предстояла тяжёлая смена, и я махнул на всё рукой…
«Как только она очухается, - решил я, - съеду с общаги к матери, а она пусть
обратно катится к своим кошкам и собакам на «Красную горку».» 
Но я опережаю события.  Когда Надя, пришла в себя, и расплакалась по
поводу пропавших золотых серёжек, я задал несколько вопросов о её
бывшем парне.
- Что за «фрукт», твой Стас? – И почему он тебе трезвонит каждый день
как ненормальный?
- А он и есть ненормальный, он на учёте в психушке состоит.
- И где ты таких кадров откапываешь, если не секрет?
- Мы с ним вместе года три назад практику проходили на втором
хлеб-заводе. - Потом списывались, созванивались. - Дружили в общем.
- Сейчас он где работает?
- В Анжерке, в какой-то частной медицинской лавочке, разливает
физраствор для капельниц по бутылочкам.
- Да уж, непыльная работёнка. 
- Работа, как работа.
- Так, а расстались из-за чего?
- Ну, ты же видишь - звонит, выспрашивает где я, с кем я, как НКВД.
Достал уже своими дебильными вопросами. Отслеживает все мои
телефонные звонки. Вот я и послала его, куда подальше ещё полгода
назад, а он всё никак не успокоится. Говорит, что любит меня.
- Нет, Надя, это я тебя люблю, и с этими словами я поцеловал её в губы.
Больше я этой щекотливой темы не поднимал. У меня теперь была
другая проблема, как с ней разъехаться? Надо было срочно делать
дубликаты ключей, и покупать Наде сотовый телефон, чтобы она
могла вызвать такси. Но только не сильно дорогой, всё равно где-нибудь
«посеет», если опять «нарежется». Ей всё равно надо ложиться на операцию
в мае, а мне ехать в Ленинск-Кузнецкий на литературный фестиваль.
Месяц отдохнём друг от друга, подумаем, а стоит ли вообще продолжать
наши отношения? Сделать дубликаты ключей в наше время дело плёвое.
Отдал мастеру оригиналы, тот сделал слепки, и через полчаса – «вуаля»! А
про чипы и говорить нечего… Другое дело выбрать правильный сотовый
телефон, чтобы «дёшево и сердито». Недолго думая, пошёл в ближайший
салон связи и купил там добротную «Nokia – 6300», двух-симочную, чёрного
цвета. Заодно и новую сим-карту прикупил. У меня у самого тогда телефон
был старый. Но, Боже мой, чего только не сделаешь ради любимого человека.
А любимый человек, сначала покрутил недовольно носом, почему вдруг
«Nokia», а не «Samsung? – Пофыркав немного, Надя всё же приняла подарок,
как должное… Звонить ей особо было не кому, лишь матери и мне, не
считая двух-трёх подружек. Я объявил Надежде, что в конце апреля,
мы официально съезжаем с квартиры по своим углам, и что надо бы
прибраться и навести порядок перед сдачей помещения. Она грустно
вздохнула и взялась за тряпку. Я отдал Наде дубликаты двух ключей и чип,
со словами, - Смотри, не потеряй! – А то сама пойдёшь делать новые!
Надя сделала замечание, - По-моему, у нас мусорное ведро в туалете
дырявое. Я присмотрелся, так и есть трещина в пластиковом днище.
- Ничего, завтра пойдём в «Новэкс» и купим такое же новое.
Надя протёрла столы и стулья. Я капроновой, жёсткой щёткой почистил
два паласа. С каждым днём, приближающим нас к неминуемой разлуке,
наше настроение становилось удручающе-депрессивным.  И вот «день Ч»
настал. В первую очередь мне нужно было помочь собраться с вещами Наде,
ведь у неё, в отличии от меня, было множество платьев и сковородок, и их
надо было по возможности более деликатно расфасовать по мешкам и
коробкам. Но как ни парадоксально всё, вплоть до горшка с алоэ, вместилось
в багажник и салон легкового автомобиля. В такси не влезло только её серсо
- халахуп.
- До свидания, Надежда. Как доедешь, отзвонись. Я, как только перевезу свои
вещи, поеду к нашей адвокатше, отдавать ключи.
- Ладно, Андрей, спасибо тебе за всё. - До скорого… Да, и ещё, кроме этого
кольца, пакет с чугунной сковородкой не влез. – Я потом приеду заберу.
Мы поцеловались, по-приятельски в щёки. Машина тронулась,
и я машинально сделал несколько взмахов рукой.  Сердце до боли сжали
тиски одиночества и обречённости.
Часть своих вещей я перевёз за две ходки на маршрутном такси, благо
жил не так далеко, в двух кварталах оттуда. Такси я вызвал, лишь для того,
чтобы увезти компьютер вместе монитором, и шесть упаковок книг, не
считая Надиных сковородок и хула-хупа. Я уже было поехал отдавать ключи
Ольге-хозяйке, но тут звонит Надя.
- Андрей, извини, пожалуйста, там в холодильнике мои лекарства остались.
Ты не мог бы их забрать? – А то они очень больших денег стоят.
Мы потом с тобой где-нибудь в центре встретимся, и я их у тебя заберу.
- Надя, ну ты блин даёшь. Я уже к Ольге поехал с ключами. Ладно,
сейчас пересяду на другую маршрутку. Пока. До встречи.

IX

Да, уж, эта женщина никогда не переставала меня удивлять. Я как-то у неё
спросил,
- Надя, а ты крещёная?
- Нет, но в Бога верю. – Вот видишь - браслет на руке, тут и Иисус Христос,
и Богородица, и Николай-Угодник…
- А хотела бы креститься по-настоящему, в церкви?
- Да. Но я боюсь, что после этого долго не проживу.
- С чего ты это взяла?
- У меня был двоюродный брат, Виталик. Он, конечно, пил и курил.
Но никогда не болел. Потом пошёл в церковь, крестился. А через месяц
взял и помер, неизвестно от чего. Его прямо на крыльце дома скрутило, и он
упал. Отошёл, ещё до прибытия «скорой».
- Грустная история, - заключил я. – Но ведь ты у меня молодая и красивая,
и у тебя совсем иная судьба. Когда ты не пьёшь, ты просто ангел во плоти.
- Я наполовину ангел, а на половину бес, - заявила она, смеясь.
- Надя, дай мне, пожалуйста, свою ладошку, - попросил её - я тебе погадаю.
Она нехотя протянула мне руку с раскрытой ладонью.
- Ну, во-первых, линия любви у тебя какая- то странная, она напоминает мне
язык змеи, видишь раздвоенная в начале, и она к тому же пересекается с
линией ума. То есть, ты склонна к расчётам. А вот линия жизни твоя, мне
не нравится. Она какая-то короткая, всего до половины ладони.
- Сам ты короткий, - обиделась Надежда, и резко отдёрнула руку.
- Надя, прости, я не хиромант, я только учусь.
- А ты в курсе, что мне до тебя тоже гадали по руке? – И сказали, что у меня
 будет три брака. Два уже было. И что у меня будет девочка.
 - Надь, а ты Опанасенко, по какому мужу?
- По первому, он был ментом, как и мой отец.
- А второй?
- Вторым был Саша – пасечник. Мы с ним десять лет прожили, душа
в душу.
- Так, а расстались чего?
- Я не смогла ему родить. – Ты, наверное, знаешь, что такое внематочная
беременность? Я тогда чуть не умерла от кровопотери. И одну маточную
трубу мне удалили…
- Да, Надя, я тебя понимаю. У моей бывшей тоже была внематочная…
- Андрей, а ты будешь меня любить, если я не смогу родить тебе
 ребёночка?
- Да. Но при одном условии. Ты должна бросить пить и курить.
- Ага. Щас. Я убью тебя, лодочник, - добавила она свою любимую
присказку. И с нахальной улыбочкой пошла курить в туалет.

А в больницу всё же, её в мае положили. И опять – таки, в 3-ю городскую.
На вопрос, что ей привезти в качестве гостинца, она ничего конкретного
не ответила. Сказала, мол, ты приедь, и мы с тобой погуляем. Я приехал,
как и обещал, в первой половине дня. Надежда уже ждала меня на улице,
она курила и по лисьи так улыбалась. На ней, поверх больничного халата
была надета серая болоньевая куртка. На ногах резиновые полусапожки.
- Привет, дорогой!
- Здравствуй, любимая!
Мы поцеловались, как плохие голливудские актёры, в уголки губ.
Я взял её под руку, и мы пошли вверх по улице Кирова, в сторону
Советского проспекта. 
- Надь, а куда мы идём? спросил я.
- Куда, куда, в «Яшку». – Там выбор побольше, чем в «Бегемоте».
- А вас, что, в больнице, совсем не кормят?
- Почему, кормят. Но пища вся жидкая, недосоленная. – (У меня же
третий стол). – Это, в основном супы, кашки. Даже мяса нормального
не дают.
- Правильно, Надя, ведь у тебя панкреатит, к тому же некрозной формы.
Надо соблюдать диету.
- Блин, а если я сладкого хочу или курочки жареной. Что, совсем помирать
без нормальной хавки? Если по чуть-чуть, то можно. Лишь бы глав-врач
не видел.
- Ну, не знаю. Я бы на твоём месте попридержал коней.
- Сам ты, конь, - обиделась Надя. - Никто ещё от сладкого не умирал.
Я промолчал, так как не знал, что ответить на такие контр-аргументы.
Торговый центр «Я» располагается на перекрёстке проспектов Кузнецкого
и Советского. До 26 февраля 2018 года там работал магазин «Палата»,
вот в неё то мы и пошли. Я катил большую продуктовую тележку,
а Надя забрасывала туда, всё что ей заблагорассудится. От женских
прокладок - до копчёной курицы. Где-то на дне, были гранаты, йогурты,
и батон «Новый», а сверху лежали батончики «Твикс», плавленые сырки,
и сосиски «Молочные». Я уже начинал злиться. Куда она столько хапает?
И это высказал вслух: - что я больше с ней таскаться по магазинам
не намерен, и что в следующий свой выходной к ней в больницу не приеду.
Надя, конечно же, обиделась, но виду не подала. Я потерял свой былой
имидж, «доброго папика», в её глазах. Это я сейчас понимаю, что был
с ней не прав. А тогда во мне кипели «отелловские» страсти, мне просто
хотелось её задушить. Я кое как допёр до крыльца больницы два огромных
пакета со снедью. (Сгибы пальцев рук буквально отваливались). Холодно
простившись, ушёл от неё, практически не оборачиваясь. Я дулся на неё
две недели. Но как-то, выпив самогонки, позвонил ей, чтобы узнать, как
она… На что она ответила, что её уже выписали, и что приезжал Стас, что
именно он (не я), помог ей добраться до дома. Немного протрезвев,
я вдруг понял, что теряю её…  Блин, опять этот грёбаный Стас нарисовался.
На следующий день она позвонила мне сама, сказала, что приедет ко мне,
чтобы забрать халахуп и сковородки. И я стал её ждать. Она приехала где-то
в полдень, предварительно позвонив. Я спустился на лифте и вышел из
подъезда. На левом плече у меня висел розовый обруч, весь в люрексе, а в
правой руке, у меня был чёрный пакет с двумя сковородками, чугунной и
алюминиевой. Надежда была с новой причёской - мелкими завитушками, в
белоснежной кофточке, чёрной кожаной юбочке и чёрных же колготках.
Такой красивой я видел её только дважды, в день нашей встречи и вот
сейчас. И тогда я понял: она хочет со мной проститься. Былые чувства вновь
поднялись из сердечных глубин, как гигантская субмарина. Меня
захлестнула волна нежности к этой маленькой вздорной женщине. Нет, я не
отдам её какому-то там Стасу. Я улыбнулся ей навстречу, и мы обнялись. Мы
простояли, обнявшись, минуты три. И вдруг я понял, что люблю эту
женщину, больше жизни. Но вместо этого, сказал,
- Надь, а давай встречаться дальше, как в былые времена.
- Надо подумать. Но времени остаётся мало. Мы с середины июня
уезжаем с мамой в Екатеринбург, к её сестре. Когда вернёмся, не знаю.
- Ты давно была в «Парке Чудес»?
- Я там часто бываю.
- А на новом «Колесе Обозрения» каталась?
- Ой, не помню, чё-то.
- Ну, тогда в следующие выходные, я тебя приглашаю.
- Хорошо, Андрей, я подумаю над твоим предложением.
И наши губы слились в магнитическом поцелуе.

X

На календаре был выходной день. Стояла настоящая июньская теплынь.
В «Парке чудес» в тот день играла музыка. На открытой эстраде проходил
фестиваль латиноамериканских танцев. Девушки и юноши в пёстрых
одеждах лихо отплясывали, - то ли сальсу, то ли румбу. Надежда
остановилась минут на пять, напротив танцующей пары, любуясь их
отточенными, словно выверенными на компьютере, движениями,
пританцовывая в такт кастаньетам. А мои ноздри хищника, между тем,
уловили запах свеже-жаренных шашлыков. Я оттащил Надю в сторонку от
грохочущей из динамиков музыки и спросил:
- Надя, ты шашлыки будешь?
- Возьми один на двоих, ты же знаешь, мне жирное нельзя.
- А пиво?
- Себе бери. А мне молочный коктейль, если можно.
- Надя, если тебе нравится шоу, давай сядем прямо здесь за столиком,
к тому же здесь есть замечательный зонтик от солнца.
- Давай.
- А я пока схожу на разведку, узнаю, что почём.
- Шею не бери, бери балык, он не такой жирный.
- Хорошо.
Я оставил Надежду одну, наслаждаться звуками мамбы и маракасов,
а сам направился в сторону набережной, где на углу здания бывшего
«Зелёного театра» стоял шашлычный киоск. Проще говоря, мангал под
крышей. Шашлычник в белом халате, мужчина средних лет, хитро так, по
татарски улыбался.
- Извини друг, готовых нет. Вот только новую партию поставил. Приходи
минут через пятнадцать.
- Хорошо. Мне один из балыка. И чтобы не очень жирный.
- Да хоть двадцать один. Сделаем всё в лучшем виде. А пока, вот тебе
талончик, и с этими словами он протянул мне бумажку, на которой были
начирканы некие цифири. Код заказа, как я понял.
Возвращаясь обратно, к Надежде, я увидел киоск с вывеской «Молочные
коктейли». Музыканты на сцене играли «Аргентинское танго», Надя
немного скучала, потому что была занята тырканьем своего сотового
телефона.
- Скучаешь?
- Да, есть немного.
- А где шашлык?
 Ещё не готов.  - Тут недалеко киоск с молочными коктейлями
сходи купи, какой тебе нравится. А я пока себе пивка разливного возьму.
- Да я бы с радостью, да у меня в кошельке денег только на обратный
проезд.
Я вытащил из бумажника сотенную купюру и протянул ей.
- Надеюсь, этого хватит?
- Ещё и сдача останется, - с этими словами она побрела по указанному мной
направлению.
Я взял себе стаканчик «Невского» 0,5 - цежу пену и жмурюсь от
удовольствия. И тут чувствую, ко мне кто-то подходит сзади. Обернулся -
Надя. Стоит молча у меня за спиной и держит руку ладошкой вверх,
а в ладошке горкой лежат блестящие, различного номинала монеты.
- Надь, оставь себе на сигареты, после секундного ступора «родил» я.
- Нет, это твои деньги, забирай. - А сигареты у меня ещё есть. парировала
она.
- Хорошо, тогда садись, а я схожу за шашлыком.
- Спасибо, но я уже сыта клубничным коктейлем. Лучше пойду покурю.
Я недоумённо пожал плечами и отправился к шашлычнику за заказом.
Когда последний сочный кусок жаренной свинины осел в моём желудке,
я начал уговаривать Надежду покататься на аттракционах. Она согласилась
только на «Колесо обозрения». Механик аттракциона, миловидная
блондинка в оранжевом спасательном жилете, радушно распахнула нам
створки кабинки из прозрачного пластика. Мы сели с Надей, напротив
друг друга. И я не столько смотрел по сторонам, сколько наблюдал за
Надиной реакцией на происходящее. Когда мы поднялись достаточно
высоко, я начал проводить для неё импровизированную экскурсию с высоты
птичьего полёта.
- Вот, Надя смотри, это новые небоскрёбы на Притомском проспекте,
а это, тот самый «Шахтёр» Эрнста Неизвестного, а вот там, где-то, за этим
леском твой дом.
- Как красиво, Андрей!  Это просто замечательно, что мы с тобой вместе
поднялись на такую высотищу! Мне поначалу было страшновато,
но потом я посмотрела на тебя, и моё сердце успокоилось. Смотри, Томь
блестит на солнце, и даже лодки с рыбаками видать.
Ветер развевал её тёмно-русые волосы в завитках, и всё Надино лицо,
казалось, дышало восторгом и красотой. Ещё минут пять, после того как,
девушка в оранжевом жилете дежурно открыла нам плексигласовые двери,
в душе сохранялось чувство некой приподнятости. Пока Надежде не
приспичило в туалет и покурить. С туалетами, в горсаду проблем никогда
не было. А вот найти место для курения, оказалось не так-то просто.
Была одна курилка возле платного туалета, но там стояло ужасное амбре.
После пятнадцатиминутных блуканий по парку, мы наконец наткнулись
на плетёную беседку. В центре которой стояла большая железная пепельница
с урной. Почему-то именно в этом месте Надя меня обняла и поцеловала.
Я сначала оторопел от неожиданности. А потом мой мозг стал лихорадочно
придумывать новые планы свиданий. Закурив, Надежда как будто
выключилась из игры. Она смотрела на струи дыма, куда-то мимо меня.
- Надь, а давай в следующий выходной в кино сходим, предложил я.
- Не-а, лучше в контактный зоопарк. – И она засмеялась. – Я зверушек
 люблю.
- Хорошо, я что-нибудь придумаю. Надо пошукать в интернете.
- Пошукай. Что-то холодать стало. Андрей проводи меня до трамвайной
остановки, пожалуйста.
Мы пошли под руку по улице Островского, в сторону Кузнецкого проспекта.
На мне был белая рубашка, белые брюки, и белые же сандалии, а на моей
спутнице, был зелёный с красным сарафан и бежевые босоножки. Ветер с
реки приятно освежал наши тела, и мы молча дошли до остановки «ГРЭС».
Трамвай №10 подъехал как-то слишком быстро и неожиданно. Я вскользь
поцеловал Надежду в краешек губ. И она впорхнула в светящийся окнами
серо-коричневый вагон. Я помахал ей вслед, прежде чем закрылись двери.
Может быть, и она сделала то же самое, но я уже шёл назад к центральному
входу в парк, чтобы вернуться домой.

XI

После длительных телефонных разговоров, мы наконец-то определились, в
какой именно контактный зоопарк - идём. Наде почему-то нравились лисы,
кролики, и мини-пиги. Такого подбора зверей не было в «Зимней вишне»,
поэтому мы пошли в ТЦ «Променад-3», который расположен на углу
проспекта Ленина, и улицы Соборной. Мы условились встретиться в три часа
дня. В тот день, накрапывал мелкий дождь. Подъехав к назначенному месту,
я ещё, минут десять прождал Надежду с зонтом в руках. Надя тоже была с
чёрным мужским зонтом, в том же платье и босоножках, что и неделю назад
в «Парке Чудес».
- Привет! – я чмокнул её мокрую щёку.
- Привет! – ответила она таким же пионерским поцелуем.
Мы почти одновременно сложили зонты и вошли сквозь автоматические
стеклянные двери в холл торгового центра. Согласно табличкам-указателям,
контактный зоопарк располагался на втором этаже. И мы стали подниматься
туда на эскалаторе. Я толкнул большую массивную дверь и мы с Надей
оказались перед ресепшеном заведения, где нам выдали брошюру с
правилами поведения в «контактном зоопарке». Пункт один гласил: вымойте
руки дезинфицирующим раствором, пункт два гласил: будьте осторожны в
клетке с дикими животными, в третьем пункте была «убедительная просьба
не перекармливать питомцев зоопарка», и ещё семь пунктов в этом роде.
Заплатив за вход и за два ведёрка корма, мы попрыскали чем-то вонючим
на пальцы рук и ладошки из настенного дозатора и открыли вторую
железную дверь в мир дикой и домашней фауны.
- Ой, Андрей, смотри какие смешные суслики.
- Это сурикаты, Надя.
- Ой, Андрей, глянь лисичка, давай её покормим.
- Корми, у тебя же есть морковка в ведёрке. Она из семейства собачьих,
должна есть всё.
- Ой, и правда ест.  – А это что за зверь?
- Не знаю, Надя, читай табличку.
- Но-су-ха! – Носуха какая-то.
- Не какая-то, а Южно -Американская, вмешалась в наш разговор, женщина-
смотритель. На вид ей было лет тридцать, блондинка в спортивном костюме,
и красном топике.
- Если есть, какие-либо вопросы, спрашивайте, не стесняйтесь, предложила
она.
- А можно мне в клетку, к этим сусликам-сурикатам? - спросила Надя. –
Я хочу их покормить.
- Можно, только осторожно, смотрите, чтобы они не выскочили из вольера.
С этими словами она открыла щеколду в клетке, и добрая Надя начала
кормить бедных африканских зверёнышей морковкой и капустой.
Я даже сделал несколько фоток на свой смартфон. Я тоже вошёл
в загончик, хотел погладить, но первый же паршивец вцепился
мне зубами в палец. Я кое-как стряхнул его с руки. Надю эти мелкие твари
почему-то не трогали. Видать, признавали в ней её доброе начало. Но я
нисколько не расстроился нелюбовью ко мне сурикатов, кинул морковку
розовому мини-пигу, и тот, довольно хрюкнув, дал-таки себя погладить.
После сурикатов, носух, и енотов, Надя переключилась на домашних
животных. Она перегладила и перецеловала их всех; мини-пигов, кроликов,
барашков…
- Ой ты какая лапуля!  Иди сюда мой хороший.  У-тю-тю…
Сколько нерастраченной нежности было в этой маленькой женщине.
Наконец, два ведёрка корма было съедено нашими четвероногими друзьями.
И мы хотели было уже уходить, но тут я заметил ещё одну комнату. В ней
обитали хамелеоны, ящерицы и черепахи. Лишь когда Надя, как маленький
ребёнок, перетрогала всех и вся, я снова открыл большую белую дверь в мир
двуногих монстров, то бишь, людей.
Мы вышли из торгового центра и пошли гулять в сторону «Швейной
фабрики», по Искитимскому мосту, благо, дождь на тот момент кончился.
А Надежда всё говорила и говорила про сурикатов, про лису, про мини-
пигов, находясь ещё под впечатлением увиденного и потроганного.
- Андрей, а ты купишь мне хомячка?
- Сама ты хомячок. Что ты с ним будешь делать?
- Любить.
- А как же я?
- А ты мой любимый, «мини-пиг».
И она звонко рассмеялась над своей остротой.
Но я на неё ни капельки не обижался, ведь ключевым словом в её фразе было
слово «любимый».
Мы прошли здание трц «Зимняя вишня» и круто повернули в сторону
улицы Дзержинского. В качестве навигатора сегодня была Надежда.
- Надь, а ты перекусить ничего не хочешь? – спросил я.
- Хочу. Но здесь нет ни одного приличного заведения. «Замес» и тот
 закрыли.
- А как тебе «Хинкали»?
- Грузинские пельмени, я бы поела.
- «Хинкали», это название грузинского кафе, мимо которого мы сейчас
проходим. Может заглянем?
- Ну не знаю, сегодня суббота. Мест может не быть.
- Кто не рискует, тот не пьёт «Шампанского».
- Ну ладно, пошли.
Мы спустились по лестнице в подвальное помещение. На стенах висели
репродукции картин Нико Пиросмани, в нишах, имитирующих окна,
стояли муляжи бутылок «Кинзмараули» и «Хванчкары». Два центральных
зала были заняты людьми, одетыми в костюмы - двойки и галстуки, похожие
на гуляющих адвокатов. Пустовал только диванный зал с затейливым
зелёным абажуром. Вот под ним-то, на одном из коричневой кожи диване,
мы с Надеждой и примастырились. Я заказал мясо по-грузински с жареной
картошкой и овощное рагу, а Надя манты по-восточному и черный чай.
Грузинского вина в их винной карте я не нашёл, поэтому заказал себе бокал
«Крымского» полусладкого.
У нас с Надей была традиция угощать друг друга из своей тарелки,
тем самым превращая обычный ужин в дегустацию. Мне манты как-то
сразу не понравились, (мяса мало, зато лука и теста, хоть отбавляй),
а вот тушёную говядину с рагу Надя оценила на четвёрку с плюсом.
(Ей не понравился рифлёный жареный картофель). После вина я заказал
себе чашечку капучино. И пока его ждал, Надина голова покоилась на
моём плече. И такая волна теплоты и нежности в тот момент исходила от её
полусонного тела, что мне хотелось не выпускать его из своих объятий –
вечно. Мы несколько минут целовались в мистическом свете зелёной лампы.
А потом, она сказала: - Андрей, мне так хорошо рядом с тобой, что не
хочется расставаться. Но надо идти, уже девять часов…
- Надя, когда ты уедешь в Екатеринбург, я буду скучать по тебе.
- Ладно, только сам мне не звони. Когда приеду, сама тебя наберу.
Мы вышли из кафе, я проводил её до остановки «улица Кирова». Она
выкурила две сигареты «Максим», прежде чем подошёл её любимый
«151-й» автобус. Мы по-быстрому чмокнулись. Я помог ей поднятья
по ступенькам в салон, слегка придерживая рукой её пятую точку.
Зелёные двери закрылись. И Надя, помахав мне ладошкой, пошла садится.
Я конечно же, нарушил данное ей обещание, позвонил ей на следующий же
день. Но телефон абонента, как обычно, был либо выключен, либо вне зоны
сети. И на меня опять накатила волна чёрной меланхолии. Неужели всё опять
повторяется, и она опять со своим бывшим? Пообщавшись с Надеждой, я сам
стал немного интуитом. И тут, с её телефонного номера приходит довольно
странное sms – сообщение, «Андрей, не звони мне больше. Я не буду твоей
женой. Я люблю Стаса».


XII               
Так начались эти четыре месяца в разлуке. Стас, о как я его возненавидел!
Я мечтал, что как-нибудь при встрече, я начищу ему физиономию. Я уже
знал, что Надежде звонить бесполезно, что благодаря стараниям её дружка,
я уже давно в «чёрном списке». И мне оставалось только одно, - пить
самогонку и просиживать часами на сайтах знакомств. Иногда это
срабатывало, меня хватало на два-три свидания или на один поход в театр.
Но в глубине души я продолжал любить эту вздорную бабёнку, уж не знаю
почему. Но, оказывается, и она меня не забыла. Она пару раз звонила в июле,
приглашала в гости.
- Приезжай, Стаса нет дома. Только прихвати водки, «Тархуна» и чего-
нибудь съестного.
Судя по голосу, она была слегка навеселе. Я злился и бросал трубку. Но один
раз я нарушил собственные правила. Придя с работы в очень плохом
настроении, я «отоварил» пол литра самогонки и опять полез «шастать» по
 сайтам знакомств. И тут в пол двенадцатого ночи – телефонный звонок.
«Блин, опять эта Надя!»
- Привет, Андрей. Мне так одиноко. Я хочу с тобой встретиться,
 прогуляться по ночному городу, как в старые добрые времена.
И я купился «на эту бодягу», на это обещание нежности. Она назвала адрес, и
я «полетел к ней на крыльях любви». Мне было пофигу, что общественный
транспорт уже не ходил и накрапывал мелкий дождь. Я был пьян и очень
хотел любви. И вот я уже на Бульварном кольце, Надя стоит под зонтиком
в своём цветастом сарафанчике, по лисьи улыбаясь в свете жёлтых фонарей.
- Здравствуй, милый.  Как дела?
- Нормально.  А у тебя?
- Да так, со Стасом поругались.  Вот решила немного расслабиться.
- Да, уж.
Она берёт меня под локоть.
- Пошли прогуляемся до магазина, я водки хочу.
- А я, водку после самогонки не пью.  Лучше коньяк.
- Бери, что хочешь и пошли ко мне.
В круглосуточном магазинчике без названия, я купил бутылку «Золотого
резерва» и большую шоколадку. Потом она повела меня к себе в общагу. Её
комната располагалась на первом этаже. Всё та же убогая обстановка, что и
у нас тогда в «Шалготарьяне», правда, диван был ещё более продавленный…
Единственной новой вещью был холодильник «Стинол», купленный Стасом,
за неимением оного у хозяев.
- Андрей, а хочешь, я тебе яишенку поджарю?
- Да, конечно.
И она, буквально через пять минут поставила передо мной глазунью из двух
яиц на маленькой алюминиевой сковородке. Я разлил по чайным чашкам
коньяк, (рюмок у них не водилось).
- Ну, за встречу на Эльбе! – поднял я первый тост.
- За встречу! – поддержала Надежда.
И мы поцеловались, крепко, взасос, как будто бы и не расставались.
… Я проснулся от лёгкого храпа, мои руки обнимали тёплые,
женские груди. «Надя? – пронеслось у меня в голове. - Боже, что я тут
делаю?» Как только я отдёрнул руки, комок женского тела зашевелился, и на
меня глянуло заспанное Надино лицо.
- Доброе утро, Андрей.
- Доброе утро, Надежда.
- Кофе хочешь?
- Да, не помешало бы…
- А который сейчас час?
Я провёл пальцем по экрану своего смартфона и взглянул на цифры.
- Пол девятого утра!
- Ой, блин, Андрей, собирайся быстрей, Стас может через полчаса приехать.
Он вчера мне звонил три раза, а я трубку не брала. Он любит делать утренние
проверки.
«Да, уж, попил кофейку», думаю.
 А сам сказал, - ну и пусть себе приезжает, а я ему прямо в «табло», с ноги…
- Нет, Андрей, собирайся, не надо никаких драк. Мы и так с ним скоро
разойдемся. Он уже достал меня своей ревностью и тотальной слежкой.
- Ладно, Надя, я пошёл. Пока.
И я поцеловал её в краешек сухих губ.
- Пока, Андрей. Не звони мне. Я потом сама тебя наберу.
И железная коричневая дверь гулко громыхнула за моей спиной.

XIII
 
Она мне так и не перезвонила. Зато через две недели с её номера мне
позвонил Стас. - Ты, мудила, грёбаный, больше не звони ей, она моя жена,
мы живём вместе!  Хоть пальцем к ней прикоснёшься - «рога поотшибаю»!
Тараторящий, визжащий голос наконец смолк, и в моём телефоне
поселилась ужасающая, вселенская тишина. Вот так, я второй раз потерял
Надю. Я с горя пошёл в магазин и взял бутылку водки, самой дешёвой,
чтобы «торкнуло» наверняка. Что со мной было ночью, я не помню.
Но утром, проснувшись, я не увидел красных иероглифов своего радио-
будильника. Музыкального центра «Sony» тоже не было на тумбочке.
Вместо этого на ней лежали Надины монетка «Сундучок удачи» и на нём
плексигласовая пирамидка с замурованным в неё зодиакальным львом.
В первые минуты, я даже не понял, что же произошло, в комнате будто
торнадо прошёл. Но, увидев улетевший за тумбочку и висевший на батарее
музыкальный центр и валяющийся на полу возле кровати напольный
вентилятор с погнутым защитным кожухом, я схватился за голову.
Мистикой здесь и не пахло. Обычный психоз от алко-передоза. Пустую
бутылку из-под водки я нашёл под кроватью два часа спустя.
После этого случая, пить лошадиными порциями я перестал. И через три
месяца почти забыл про свою любовь к девушке с Красной горки. Более того,
я нашёл себе новую пассию, по имени Кристина, дочь известного Кузбасс-
кого писателя. Она каждое воскресенье приезжала ко мне в гости из города
Берёзовского. Я даже пригласил её к себе на День Рождения. И когда я был
уже в порядочном подпитии, в разговоре случайно назвал её Надей, на что,
Кристина болезненно отреагировала. Ушла, оставив записку: «Меньше
пей по жизни!» Вот и связывайся потом с блондинками. Мучим непонятной
тоской, я послал Надежде sms-ку с номера, с которого звонил лишь
Кристине, и поздравил её с праздником памяти великомучениц; Веры,
Надежды, Любви, и матери их Софии, естественно, не подписавшись.
Прошло какое-то время.  И однажды холодным октябрьским вечером, у меня
звонит телефон, который молчал почти полтора месяца. «Кристина», первое
что подумалось мне, но на сенсорном экране, отчётливо высвечивалось
другое имя. И немного позабытый, но такой родной голос, с придыханием,
 вдруг спросил:
- А ты хто?
- Я, Андрей.
- Ой, Андрей, как здорово!
- Как у тебя дела?
- У меня всё хорошо. Вот сижу дома, пью чай, смотрю телек.
- А как же Стас?
- А, мы расстались с ним ещё в августе. Но он продолжает приезжать с
 инспекциями, раз в неделю.
- Надя, ты ещё меня любишь?
- Не знаю, Андрей. Это не телефонный разговор.
- Тогда давай, как-нибудь встретимся в выходные.
- Давай.
И так, волею случая, я третий раз обрёл Надю. И решил больше с ней не
ссориться и не расставаться, а её бывшему хахалю, при встрече, так, «по-
дружески» накостылять. Мы договорились с ней встретиться в пять вечера у
ресторана быстрого питания «KFC», того самого места, с которого
начиналась наша встреча почти год назад.


  XIV

В назначенное время, я выхожу из 28-ой маршрутки, на остановке
«улица Кирова», и озираюсь вокруг… А Нади нет. Звоню ей на мобильный.
После череды гудков, Надин голос отвечает: - Минут через пять буду.
На этом, разговор резко обрывается. И я хожу туда-сюда минут пятнадцать,
как неприкаянный. Потом вижу на противоположной стороне улицы
знакомую семенящую фигурку в белой шапочке. Она спешит ко мне по
пешеходному переходу, и я заранее ей улыбаюсь. Она тоже, увидев меня,
расцветает в улыбке.
- Привет!
- Привет!
Я целую её в розовую от мороза щёчку.
- Ну и куда пойдём? - интересуюсь я.
- Не знаю, куда-нибудь, - и с этими словами, она берёт меня за руку, и мы
идём с ней вниз по Советскому. Когда мы пересекли улицу в районе
издательства газеты «С тобой», я наконец-то понял, куда направляемся.
Надежда шла в свой любимый торговый центр «Я».
Мне было всё, равно где гулять, лишь бы быть с ней рядом. А у Нади были
совсем другие планы. Ей надо было чем-то кормить собак, а дома
закончилась овсяная крупа. К тому же, Надя и сама любила вкусно покушать.
Но, как она сама призналась в разговоре, все деньги ушли на погашение
кредитов. А тут я со своей мошной, весьма кстати подвернулся. Но я то
думал, что это всё по любви. Поэтому помочь бедной, голодной девушке,
было для меня за честь. После получаса блужданий по магазину «Палата»,
в продуктовой корзине на колёсиках были и сыр, и сосиски, и йогурты,
и многое другое. А на кассе она увидела шоколадные батончики «Твикс»
и кинула упаковку на ленту с таким детским, наивным выражением лица,
что ей даже не пришлось говорить свою коронную фразу, - «плати, ты же
кавалер». Единственное, что я у неё попросил, скидочную карту «Палаты».
И она, порывшись в своей сумочке извлекла из неё кусок серого пластика.
Когда мы наконец вышли из продуктового магазина, с двумя полными
пакетами, (пакеты, естественно, нес я), Надя потащила меня в отдел
сувениров. Там, среди матрёшек и памятных медалей, стоял маятник
Ньютона. Деревянная подставка с двумя металлическими скобами, на
которых висели пять блестящих шариков на проволочках. Надежда сделала
пас рукой, и конструкция ожила. Стальные шарики мерно ударялись о
поверхность друг друга с характерным мягким звуком.
- Андрей, а ты купишь мне маятник? – спросила Надя с таким просящим
выражением лица, что я чуть было не расчувствовался. Но, взглянув на
ценник, количество моих чувств, мягко сказать, поубавилось.
- Надь, а зачем тебе эта игрушка? - поинтересовался я.
- Как зачем?  Я буду смотреть на эти тенькающие шарики и успокаиваться.
- Надя, извини, но у меня сейчас нет таких денег.  Давай в следующий раз.
- А если разберут? Девушка, - обратилась она напрямую к продавщице,
А у вас ещё такие штучки есть? – Показывая пальцем на маятник.
- Нет, - отвечает продавщица, худенькая женщина лет тридцати, - их к нам
по одной штуке привозят, под заказ.
- Надя, взмолился я, у нас и так две полные сумки, а эта бандура хоть и
маленькая, но тяжёлая. – Сама понесёшь.
- Ладно, согласилась Надежда, - в следующий раз, так в следующий раз.
Прогулки по магазинам – это конечно хорошо, но со временем, мне всё это
стало как-то надоедать. Я с трудом вытащил Надежду пару раз в кино, но
хотелось нечто большего, праздника - например. А тут на 20 октября
намечалось торжественное открытие обновлённого Бульвара Строителей,
улицы, на которой я живу. В конце мероприятия, СМИ обещали грандиозный
фейерверк. Грех было не пойти. И вот я телефоню Надежде и приглашаю
её на праздник. Она нехотя соглашается. Ведь там, на бульваре, нет её
любимых магазинов и торговых центров. Возможно, её зацепило слово
салют. Договорились встретиться у библиотеки им Н.В Гоголя, что
находится практически на бульварном кольце.
На улице ещё не было холодно, и мы были в лёгких осенних курточках.
На Надиной кудрявой головке не было шапочки. Мы приветственно
чмокнулись и пошли под руку вверх по Бульвару, как светская пара.
- Надь, а почему ты без шапки?
- Да тепло на улице. В крайнем случае башлык накину.
- Ну если так. Смотри, как красиво сделали; и брусчатка новая, и лавочки,
и фонари.
- И шо? У нас на «Красной горке» возле мемориала неизвестному шахтёру
точно такие же горят, если не лучше.
- И что, там у вас уличная сцена есть, и огромный светодиодный экран?
- Андрей, подойдём лучше ближе к сцене, посмотрим артистов.
- Да какие артисты, Надь, здесь выступают одни студенты и школьники,
вот если б наша администрация кого-нибудь из Москвы пригласила…
- Размечтался. – А по мне, так и эти детишки неплохо «зажигают».
- Да, уж.
Мы побродили по красочно освещённому Бульвару, даже натолкнулись на
кучку чиновников из городской администрации, во главе с мэром.
Последний, чуть позже читал со сцены пространную речь о трудовом
подвиге строителей и душевной доброте спонсоров. Но нам больше
понравились компании ряженных в русские народные костюмы и люди
на ходулях. Но даже от праздника можно устать. Надя начала жаловаться на
усталость в ногах. А я вспомнил, что кроме стаканчика кофе с булочкой, я
сегодня ничего не ел. И тут мне вспомнилось, что когда-то, где-то на
Бульваре я видел вывеску, «Восточная кухня». Но, обойдя весь кафешно-
магазинный ряд от Бульварного кольца до Ленинского райисполкома,
таковой вывески мы не обнаружили. Скорее всего они куда-то переехали,
нам ничего не сказав. Поэтому я пригласил свою девушку в кафе «Peoples»,
где мы разделись, и заняли столик у окна. На ней была белая кофточка, с
чёрной мини-юбкой. Надя с улыбкой Моны Лизы листала меню. Он заказала
себе порцию мантов с чёрным чаем, а я порцию жареной картошки с мясом,
и какой-то салат. Чёрный чай с лимоном я себе тоже заказал, за компанию. А
когда тот закончился, я стал плескать на дно чайной чашки, контрабандно
пронесённый мною коньяк из поясной фляжки. Надежде манты понравились,
что было большой редкостью. Ведь она же повар - эксперт. Работала в
столовой областной администрации. Готовила манную кашу самому Аману
Гумеровичу… Это вам не шаурму на вокзале жарить.
Я, раздухарившись, чокнулся своей фарфоровой кружкой с Надиной.
- Ну, за обновлённый бульвар!
- За бульвар!
И в это время, за окном что-то цветно громыхнуло. Мы прильнули к стеклу.
Там, над верхушками голубых елей, всеми цветами радуги, звенели залпы
праздничного салюта.
-Ура!!! – кричал я.
-Ура!!! – кричала Надя.
- Тогда, хрен с ним с Бульваром, он и так уже открыт.  Давай лучше за нас.
- За нашу любовь! – поправила меня Надежда.
И мы с ней ещё чокнулись чашками. В Надиной был остывший чай, а в моей
- нагретый коньяк. За параллельный столик стала усаживаться пожилая
семейная пара, бросая косые взгляды в нашу сторону. И наше веселье
быстро сошло на нет.
- Андрей, проводи меня домой, уже поздно.
- Ещё чего, я в ста метрах от своего дома.
- Но ведь ты же кавалер.
- Я тебя до своего дома провожу. А потом посажу на маршрутку.
Мне показалось, что Надежда немного обиделась на меня. Но коньяк и
природная лень не позволили мне поступить по-джентльменски.
Я оплатил счёт, затем помог Наде одеться, и мы побрели в сторону
моего дома, в коем она, повторюсь, была «персоной non grata», из-за ссоры с
моей матерью. Я хотел взять её под руку, но она была равнодушна к моим
проявлениям деликатности. Надежда закурила, и шла рядом со мной
параллельным курсом, как уставший пиратский корабль. «61-ая» маршрутка
подошла на удивление быстро. Я не успел даже сделать прощальный чмок.
- Пока, Надя.
- Пока, Андрей.
Я позвонил ей где-то через час, чтобы узнать, как она доехала…
Но она не взяла трубку, видно и впрямь обиделась.

XV

Иногда дозвониться до Нади было, как до Господа Бога. Она периодически
меняла симки или вообще выключала мобильник и ложилась спать средь
бела дня. Но позвонить она могла в любой момент, даже в два часа ночи.
И так как, мы с ней шифровались от Стаса, я пользовался двумя телефонами,
новым «Philips(ом)», и старым «Samsung(ом)». И у нас обоих были сим-карты
МТС. У Надежды был двух-симочный «Fly». Но в последнее время, из-за
частой смены сим-карт, один из разъёмов глючил. И она, то и дело
повторяла:
- Вот, был бы у меня нормальный телефон, я бы тебе чаще звонила.
Я пообещал ей купить новый на её День Рождения. Но она заявила, что ей,
дорогого, навороченного не надо, а то Стас заметит, будет спрашивать…
- Надя, а ты не можешь этого Стаса послать куда подальше? – вскипел я.
- Андрей, я же тебе говорила, что он в «дурке» на учёте состоит, парировала
она.
- И где ты находишь таких «козлов»?
- Нигде, они сами ко мне липнут. Ведь я - само очарование…
И она улыбнулась, так обескураживающе, как Буратино, которому посулили
двадцать пять сольдо. И вспышка минутной ревности улеглась как пена в
пивном бокале.
- Ладно, - сказал я, -  давай как-нибудь съездим в телефонный ломбард на
Бульваре и выберем тебе новую «игрушку».
- Зачем так далёко ехать? – начала она поворачивать оглобли, - можно и
у «Юбилейного», в подземном переходе посмотреть.
И мы договорились, что встретимся, как обычно, у KFC, а уже оттуда,
проедем до кинотеатра «Юбилейный». И вот день «Ч» настал. Надежда
была в приподнятом настроении. Пока мы ехали в маршрутке, её маленькая
кудрявая головка, покоилась на моём плече. И я держал её за руку, как
ребёнка. Как только мы вышли, Надя чуть ли не бегом шмыганула в сторону
подземки, соединяющей гостиницу «Кристалл» и кинотеатр «Юбилейный»,
которую местные предприниматели приспособили под телефонные
ломбарды. Глаза разбегались от обилия разного рода телефонов, смартфонов,
и планшетов. Надежда забежала в первый попавшийся магазинчик и
буквально прилипла глазами к витрине.
- Андрей, смотри, телефон как у меня.
- Надя, ну зачем тебе ещё один фуфлыжный аппарат?
- А мне нравится фирма «Fly», заявила она.
- «Fly», - начал я, - не самая крутая фирма в мире телефонии, и стал
указывать пальцем на стенд, - Вот, взгляни, какие крутые телефоны здесь
представлены, - и я начал перечислять, - «Nokia», «Philips», «Samsung».
- А у тебя какой? – поинтересовалась Надя.
- У меня их два «Philips» и «Samsung». Но «Philips лучше, он держит
батарею целую неделю.
Внимательно выслушав мои советы, Надежда попросила показать продавца
кнопочный «Samsung». Корпус телефона был чёрным, но потёрт по краям.
Кроме того, у него внутри не было разъёма под чип микро-CD. Повертев
его в своих маленьких ладошках, она тяжело вздохнула и отдала аппарат
продавцу. В последнем, ближайшем к выходу из перехода, ларьке Надя
опять приклеилась к витрине.
- Андрей, гляди, «Philips» двухсимочный, и карта памяти съёмная есть.
Продавец, парень кавказской национальности, протянул Наде блестящий,
как вороново крыло, небольшой телефончик с маленькими кнопками и
большим экраном. Надя аккуратно, своими ноготками вскрыла крышечку,
затем попросила у меня дать ей «погонять» микросидишку, и мне пришлось
спешно раскурочивать свой смартфон. Вставив карту памяти в гнездо
(держатель), она нажала на «плэй», и зазвучала весёлая музыка.
- Андрей, а у тебя здесь «Туманы» есть?
- Навряд-ли. – За полгода, я уже три сборника на нём поменял.
- Хорошо, берём этот, -  Надя небрежно махнула в сторону телефона,
 - Да, и с тебя новый сборник.  Главное, чтоб Макс Барских там был.
Я заплатил продавцу, указанную на ценнике сумму, а Надя уже вовсю
прилаживала свои симки в «брюшко» мобильника. И напевала гнусаво:
- В голове моей туманы-маны… 
- Надя, успокойся. Будет тебе новый сборник, только не пой больше.
- А шо?
- Да нет у тебя голоса.
- А у тебя прям есть.
- Да, есть. Я целых три года пел в школьном хоре.
Надежда прыснула от смеха: - Басков ты наш. Всё, поехали в центр, ты меня
немножко проводишь, а то мне в этом переходе как-то не по себе.
И спустя минуту: - спасибо тебе за телефон.   
Мы немного прогулялись по вечернему Советскому проспекту в сторону
«Кузбассэнерго». Затем подошёл «её любимчик», зелёный автобус № 151а.
Мы обменялись с ней экспресс-поцелуями. Затем я помог подняться Наде
на первую ступеньку, слегка шлёпнув её по попке.
Подозреваю, что это ей нравилось, хотя она недовольно фырчала при этом.
Двери захлопнулись, и я машинально помахал ей вслед.
- Приеду, позвоню с нового телефона,- донеслось перед самым закрытием
дверей автобусом.

XVI

 И она, действительно, стала чаще мне звонить. Мы гуляли с ней почти
каждый день, исключая мои рабочие дни и неожиданные приезды Стаса.
Иногда с нами происходили курьёзы. У Надежды между Авто и ЖД вокзалом
была любимая шашлычка. В небольшой жестяной будке женщина
армянской внешности жарила неплохие шашлыки из свинины. Можно было
даже выбрать сорт мяса - балык или шею. Напротив будки находилось
небольшое кафе, где эти самые шашлыки следовало поедать, на одноразовых
бумажных тарелочках, макая их в кетчуп. Кроме кетчупа я брал ещё
маринованный лук. Надя всегда отдавала мне свой, потому что не могла
терпеть уксус. Хлеб к шашлыкам прилагался бесплатно. В довершение
всего, мы брали с ней по чашечке «МacСoffe» 3 в 1-ом. Иногда Надежда
отдавала мне целые куски мяса, в которых она находила кусочки сала.
Всё-таки панкреатит – есть панкреатит.
В тот октябрьский день шашлыки были особенно вкусные. И Надя,
сидевшая напротив, светилась от счастья. И кофе в пластиковом стаканчике
не казался мне больше таким противным и приторным. Закончив с едой, я
помог Наде одеться. Затем оделся сам. И мы направились в сторону
трамвайной остановки, чтобы ехать в сторону ЦУМа. Выйдя из трамвая,
Надежда стала лихорадочно рыться в своей сумочке.
- Блин, Андрей, у меня кажется сигареты кончились. Давай, зайдём в
табачный ларёк. Только у меня денег мало, лишь на обратный проезд.
- Ну вот, опять началось, - возмутился я. – Когда ты бросишь уже?
- Я убью тебя, лодочник.  Сотню давай. А лучше сто пятьдесят,
возьму сразу две…
- Ну ты и наглая, -  удивился я, но деньги из бумажника достал.
Она взяла в маленьком узеньком окошечке две красных пачки «Максима»
и аккуратно стала складывать их в сумочку.
- Андрей, а зачем ты мне названиваешь? У меня уже два пропущенных
от тебя. Проверь свой телефон.
Я полез во внутренний карман, смартфон был на месте. И только сейчас,
до меня дошло, что наплечной сумки на мне не было. А именно в ней и был
мой второй телефон. Надин телефон мелодично заиграл, она взяла трубку.
-Алло! Кто- это? – А-а, спасибо, всё поняла. – И она нажала клавишу сброса
вызова. – Андрей, ну ты и Маша-растеряша, шутливо сказала Надя.
- Твоя сумка, вместе с телефоном в шашлычке. – Хозяйка звонила, какой-то
клиент нашёл её висящей на стуле, и отдал ей. – Вот они и названивают.
- Прости, Надь, я только на тебя смотрел, и совсем забыл про эту чёртову
сумку.
- Да, все вы, поэты, в облаках летаете и не видите, что у вас под носом
делается, - резонно заметила Надя.
 – Ну, что поехали назад на Вокзал, пока кафешку не закрыли? –
заискивающе спросил я.
- Сейчас полвосьмого, - посмотрела на свой телефон Надя, - а кафе работает
до десяти вечера, так что мы ещё вполне успеваем.
- Спасибо, Надя, ты настоящий друг, восхитился я.
- Я больше чем друг, - поправила меня Надежда. – Я твоя судьба.
Забрав сумку с телефоном, я поблагодарил хозяйку заведения, и мы
опять пошли на трамвайную остановку. Надежда курила, посмеиваясь.
- Ну, и тютя же ты, Андрей.  Хорошо, клиент честный попался, а могли бы
и не вернуть.
- Да, Надя, ты права, надо быть   немного собранней.  Зато на трамваях
сегодня вволю накатаемся, - пытался я перевести разговор в шутливое русло.
Подошёл полупустой вагон, следующий по пятому маршруту.
Мы сели вместе на двойные сиденья и обнялись. С тех пор я сумки в
кафешках не оставляю.

XVII

 Кроме этого, у на с ней был ещё один забавный случай. Мы, как обычно,
 набрали в «Бегемоте» продуктов. Надежда взяла себе крупы, чая, сахара,
 йогурта и десерт - «Тирамису» на разновес. Я же взял булочек с черникой,
 фермерский кефир, гречки-ядрицы и салат «сельдь под шубой, тоже на
 разновес. На кассе, мы упаковали нашу снедь в белые фирменные пакеты с
логотипом магазина на боку. Надя, как большой ребёнок, умудрилась
прихватить прямо на кассе, батончик «Твикс» и драже «Тик-так». Я нёс оба
пакета и шутил, что мы затарились нынче, как одесские биндюжники.
Она улыбалась и смолила свой любимый «Максим».
- Надя, выкинь немедленно эту гадость, я не хочу целоваться с пепельницей.
- Ничего страшного, у меня мятные конфетки есть.
И с этими словами она бросает горящий окурок в снег, прямо на автобусной
остановке, хотя, как раз за ней стояла пустая урна.
- Надя, ты зачем мусоришь? – сделал я ей резонное замечание.
- Ой, извини, мусорки не заметила.
И продолжает по лисьи улыбаться одними глазами. И тут я понимаю,
что не могу долго злиться на этого «ангелочка», с рожками и хвостиком,
что у неё, какие-то свои особые понятия о морали и культуре. Я поставил
пакеты на скамейку и обнял её. Её тело было упругим и сексуальным.
- Надя, я люблю тебя.
- И я тебя…
- Может быть, поженимся?
- А, давай.
- Лучше всего осенью - у меня в сентябре отпуск.
- А где мы жить будем?
- Снимем какую-нибудь хату, мы уже это проходили.
И тут Надя вырвалась из моих объятий.
- Ой, Андрей, извини, 151-й подошёл, - и с этими словами дежурно целует
меня в губы. - Пока. Я сама тебе позвоню.
Я помогаю ей взобраться на ступеньку автобуса, и передаю ей,
«бегемотовский» пакет. Она машет ручкой, и большой зелёный автобус
плавно отъезжает от остановки. Я с минуту смотрю вслед средству
перемещения в пространстве любящих сердец, а потом с грустью иду в
сторону, полгода уже, как не работающего, «1-го Универсама». Но лишь
ступив на «зебру», почувствовал вибрацию в кармане курки. Звонила
 Надежда.
- Ой, Андрей, тут такое дело, мы, кажется, с тобой пакеты перепутали.
Я заглянул в свой пакет, и действительно, там был Надин продуктовый
набор, а моей «селёдкой под шубой», даже не пахло.
- Я сейчас выйду на «Кузбассэнерго», а ты жди меня на «Кирова», -
- продолжала она, - я мигом.
- Да, я понял. Жду.
Я вернулся на остановку и стал ждать. Расстояние между зданием
«Кузбассэнерго» и рестораном быстрого питания KFC метров двести.
Минуты через три, я увидел черную бегущую фигурку женщины с пакетом.
Я пошёл ей навстречу. Надя тяжело дышала, и стук её маленького сердечка,
казалось, был слышен даже сквозь куртку. Но, увидев меня, она снова
разулыбалась.
- Я убью тебя, лодочник, - обратилась она ко мне фразочкой из песни
«Профессора Лебединского», - Ты, хоть смотри что в сумках, когда подаёшь.
- Прошу прощения, виноват, - потупив взор, сказал я.
- Заставляешь, бедных девушек бегать.
- Бегать, Надя – это полезно.
- Но не с моими же суставами…
- Прости, дорогая.
После подобного рода любезностей, наконец-таки состоялся обмен
пакетами. Даже по весу они казались мне одинаковыми. Следующий 151-й
по расписанию шёл только через полчаса. И Наде пришлось ехать домой на
28-й маршрутке. Я второй раз за вечер помог ей подняться по ступенькам.
Надя бросила мне небрежно: - Пока! Созвонимся!
Я опять, как в дубле плохого фильма, помахал ей вслед рукой.
И ПАЗик, хлопнув дверями, рванул с места, как гоночный автомобиль.
Приехав домой, я прождал Надиного звонка минут пятнадцать. А затем,
набрав её номер, наткнулся на автоответчик, вещающий ледяным женским
голосом, что телефон абонента выключен или временно недоступен.
Надя пропала на сутки. А потом была короткая смк-ка, в которой она
сообщала, что приехал Стас и просила пока ей не звонить. Я чуть не завыл
от злости. Блин, где-нибудь подкараулю гада, и отмудохаю, вскипела во мне
волна ревности. И я с горя хапнул стопарь самогонки, не закусывая.

XVIII

Какое-то время, в телефонном эфире царило затишье. А затем Надя начала
названивать мне по ночам. По её заплетающемуся языку я понял, что она
слегка выпимши. Все её звонки заканчивались фразой, «Андрей, я тебя
хочу!» И вот однажды, в два ночи, зазвонил телефон. На экране высветился
незнакомый номер. «Что за чёрт! Кому не спится в ночь глухую?»
Но любопытство победило рассудительность.
- Алло! Кто это?
- Это я, Надя. Я к тебе приехала на такси. Выйди, пожалуйста.
Я был, мягко говоря, в шоке.
- Секунду, сейчас оденусь.
Когда я вышел из подъезда, до меня начали долетать обрывки ругани и
крики. 
- Козёл бородатый! Пошёл на хрен!
- Шлюха!
- Импотент хренов!
- Сучка! Поймаю заразу, ноги из жопы повыдёргиваю!
Но увиденная мною картина, ошарашила меня ещё больше, чем эти
«диалоги». Надежда вырвалась из салона некоего импортного авто, за ней
следом бежал священнослужитель, в чёрной рясе, с козлиной бородкой.
В проблесках ночных фонарей, на нём был виден золочёный православный
 крест. Увидев, что я вышел, Надежда обратилась ко мне,
- Андрей, забери меня скорей от этого маньяка!
- Молодой человек, это ваша женщина? – вопрошал у меня «батюшка».
- Да, моя. А что?
- Забирай её немедля и проваливайте оба, пока я вас не проклянул!
- А ведь проклятие – это грех, святой отец, - резонно заметил я.
- А-а-а!!! Пошли вы на хрен оба! – завопил он. – Анафема!!!
И после этой тирады, хлопнул дверцей автомобиля, развернулся, и был таков.
- Доброй ночи, Надя. И куда ж я тебя сейчас дену? – обращаясь к ночной
гостье. Надежда была в своей любимой чёрной куртке и в белой вязаной
шапочке.
- К тебе, естественно, в постель, - нагло ответила она.
Когда она подошла на расстояние поцелуя, я увидел её зарёванное милое
личико с васильковыми, чуть подведёнными, глазами. Мне стало её почему-
то безумно жаль, и я прижал её к своей груди, со словами:
- Не плачь, Надюха. Всё хорошо будет. Но ко мне нельзя – ты же знаешь,
 скандал утром будет. Да и на работу мне в шесть вставать.
- Но я тебя хочу, прямо здесь и сейчас - взмолилась она. – Не прогоняй меня.
- Надя, я тебя тоже хочу. Но обстоятельства сильнее нас. Давай я лучше тебе
такси поймаю, чтоб доехала до дома без приключений.
Я взял её за руку. Надежда успокоилась и больше не плакала.
- Я со Стасом поругалась, - продолжала она, -  из-за телефона. Он всё
выспрашивал: кто купил, да где? – А я сказала: «любовник-таксист на
вокзале.» Я же пошутила, а он с-психу, чуть телефон не расколошматил о
стол.
- Дебил твой Стасик, одним словом, - резюмировал я.
- Кстати, а где сейчас твой телефон?
Надежда лихорадочно поскребла дно своей дамской сумочки.
- Не знаю. Может, выпал где.
- Жаль, хороший был телефон, посочувствовал я.
Между тем, надо было что-то предпринимать. Время неумолимо
приближалось к трём ночи. Я вышел с Надеждой под руку к автобусной
остановке «11-й магазин». Где-то вдалеке показались фары едущего вниз
по бульвару автомобиля. Я выждал немного и махнул рукой. Каково же
было наше удивление, когда мы увидели за рулём знакомую длинноволосую
физиономию. Это был тот самый священник. Лишь только сейчас, при
включённой подсветке салона, мне удалось разглядеть его покрытое
оспинами лицо, карие бегающие глазки и рыжие бороду и усы.
- Опять вы! – ошалело уставился он на нас. - За какие грехи мои тяжкие?!
Я уже хотел, было, послать его куда подальше. Но он вдруг вытащил что-то
из-под рясы, и обратился ко мне.
- Тебе, кстати, телефончик не нужен? Твоей подруге он, похоже, без
надобности.
И тут я увидел в его руках, чёрный кирпичик «Philips(а)», того самого,
что я не так давно купил Надежде в подземном переходе, из-за которого,
она и поругалась со Стасом.
- Давай тыщу – и он твой.
- Да, но он новый стоит полторы.
- Твоя подружка, между прочим, так со мной и не рассчиталась. Плюс за
моральный ущерб. Она так меня крыла матом, пока я её к тебе вёз…
И «батюшка» - таксист осенил себя крестным знамением. Я машинально
полез в карман куртки. Обычно в моём портмоне всегда лежала заначка
в пару тысяч. И, вытащив тысячную купюру, я молча обменял её на
Надин телефон. Человек в чёрной рясе уехал явно довольный сделкой.
Я вернул Надежде её пропажу. Она, казалось, тоже была в шоке от
произошедшего. А сам, со своего смартфона стал набирать номер такси –
«Максим». Подъехала «Рено-Логан» чёрного цвета. И я, сказав Надин адрес,
заплатил таксисту ранее оговоренную сумму. Попрощавшись с Надей
затяжным французским поцелуем, я посадил её в «тачку», взяв с водителя
слово, что тот доставит её домой в целости и сохранности, (так как дама
немного пьяна), и ни при каких обстоятельствах не менять маршрут.
Затем, пожелав им счастливого пути, я пошёл домой - спать. Часы на
смартфоне высвечивали половину третьего ночи.

XIX

Дней через пять Надежда пришла в себя и наши отношения возобновились.
Я знал, что Надя обожает животных. Она подкармливала куриными головами
слепую соседскую овчарку Зару, когда её хозяева пьянствовали и забывали
дать бедной животине хотя бы корочку хлеба. Проезжая по Искитимскому
мосту на служебном автобусе, я часто мог видеть, как люди кормят хлебом и
крупами диких уток на набережной. И вот мне в голову пришла мысль,
«а почему бы и нам с не выступить в роли кормильцев?»
Звоню Надежде, и она «загорается желанием». Мы идём в центральный
супермаркет «Бегемот» и берём два нарезных батона.
Один птицам, а другой - Наде. (Она всегда брала себе батон «Новый»
вместо хлеба). На улице стояла чудная ноябрьская погода, без ветра и снега.
Надя была одета, как и тогда, на нашем последнем свидании, в чёрную
курточку, и белую шапочку. Мы шли, держась за руки, от Кирова, до
набережной Искитимского моста. Дикие утки спокойненько себе
плавали по никогда не замерзающей середине реки, не подозревая, что мы
принесли им лакомство. Сколько можно ловить бедных окуньков и ёршиков?
Лишь малая группка птиц, предположительно молодняк, шлялась на своих
«косолапых ластах» по берегу. Но чтобы до них добраться, нужно было
преодолеть десятиметровый склон под углом сорок градусов, который
начинался сразу же за речным поребриком. Там, где мы стояли, асфальт был
более-менее сухой, а весь склон был буквально усыпан белым взъерошенным
снегом.
-Андрей, а как мы их кормить будем? Мы здесь – а они там.
- А ты Надь, кинь им немножко хлебушка, и покричи. Моя бабушка
всегда так делала.
Надя отломила горбушку батона, я помог ей раздербанить его на мелкие
кусочки, и стала кидать их вниз по косогору в сторону уток.
Крича при этом: - Гусь! Гусь! Гусь!
- Надя, а почему ты кличешь гусей? - Ведь это ж утки, - поинтересовался я.
- А какая разница? Не кричать же, утка, утка… Они всё же всё равно по-
русски ни бельмеса, - пояснила она.
Впрочем, и эта тактика сработала. Голодные птицы, со всех крыльев,
бросились вверх к поребрику. Два особо наглых зеленошеих селезня,
выхватывали куски прямо из рук. А уточки-самочки побаивались и собирали
всё, что мы им крошили, с асфальта, поребрика и косогора. Одна небольшая
серая утка, поняв, что куски до неё не долетают, потому что их
перехватывает жирный молодой селезень, больно ущипнула наглеца за хвост.
Бедолага, аж крякнул от неожиданности.
Я сделал несколько фоток нашей с Надей кормёжки уток на свой смартфон.
Но она не хотела, да и не любила позировать. Поэтому удачных
фотографий с утками получился с десяток, а с Надей только одна.
С неё, не много в фокус, смотрит девушка в чёрной куртке с капюшоном,
из-под которого выбивается прядка тёмно-русых волос, и в её замерзшей
руке – остатки батона. Чтобы как-то привлечь её внимание и оторвать её хоть
на миг от утиного пиршества, я вдруг сказал невпопад: - Надь, а ты помнишь,
месяц назад, я билеты брал в музыкальный театр, на мюзикл «Дубровский»?
- Что-то припоминаю, - она сдвинула бровки.
- Так вот, 30-е ноября уже через неделю. Так ты пойдёшь, или мне снова
искать театральную компаньоншу?
- Я убью тебя, лодочник! Какие ещё компаньонши?! Мне нравятся оперетты!
- Это мюзикл, поправил я.
- И шо? – Петь-то они всё равно будут.
- Песенные партии сам Ким Брейтбург написал, продолжал я гнуть свою
линию.
- А Брейтбург, это хто?
- Лидер рок-группы «Диалог». Он написал такие известные песни, как
«Квадратный человек» и «Девочка с Севера». Её ещё группа
«Премьер-Министр» пела как-то на Евровидении, - ввёл я Надю в курс дела.
- «Диалог» я не слышала, потому что маленькая тогда была, а «Премьер-
Министр», так себе группа, пацаны слащавые поют, - резюмировала она.
Между тем от первого Надиного батона остались лишь одни воспоминания.
Второй, Надежда по-хозяйски приберегла для себя любимой. Вокруг нас
бродило около двух десятков особей кряквы. Утки, на понятном только им
языке, требовали «продолжения банкета». Но всё хорошее, как говорится,
когда-нибудь заканчивается. Выпотрошив последние крошки на асфальт,
мы, так же, взявшись за руки, зашагали в сторону улицы Кирова. Надежда
улыбалась всю дорогу, как ребёнок, которого сводили в контактный зоопарк.

XX

И вот наступила долгожданная театральная суббота. Спектакль начинался
в пять вечера. Я позвонил Надежде, чтобы та приехала хотя бы на
полчаса раньше, (она любила опаздывать) с тем, чтобы успеть раздеться и
попить чаю в театральном буфете. Надя пообещала быть точной как
Биг-Бэн. Я подъехал к музыкальному театру им А. Боброва за сорок минут до
начала и стал ждать. Надежда оправдала мои ожидания. Ровно в половине
пятого я увидел бодро семенящую женщину в енотовой шубке и белых
сапожках, без шапки. Из-под мехового башлыка стреляли синие, как сапфир,
глазки.
- Привет! – сказала она.
- Привет! – ответил я.
Я поцеловал её в улыбку, как у Буратино. И мы направились ко входу
в вестибюль. Народу было много – мюзикл шёл с аншлагом. Я помог Наде
раздеться, затем разоблачился сам. Вместе с её шубой я сдал в
гардероб свой синий пуховик. Надежда была в праздничной белой
кофточке, кожаной юбочке, поверх чёрных легинсов.
-Андрей, а где здесь буфет? Я проспала весь день и даже чаю не успела
попить, боялась опоздать.
- Здесь, на втором этаже, - с этими словами, я поднял правую руку вверх.
- Дай, мне руку, - и я протянул ей раскрытую ладонь. – Пошли!
И мы стали неспешно подниматься по мраморной лестнице. На площадке
второго этажа, мы увидели круглые и квадратные столики, большая часть из
которых была занята. Люди пили, ели и громко между собой разговаривали.
И без таблички было ясно, что это и есть знаменитый театральный буфет.
Надя заняла круглый столик в центре, а я занял очередь к стойке бара, по
форме напоминающую ресепшн в аэропорту. На наше счастье, очередь
быстро продвигалась вперёд. Надежда заказала себе чёрный чай и
шоколадный десерт, я же удовлетворился чашкой капучино. Надежда ещё
ковырялась ложечкой в своём десерте, когда прозвенел первый звонок.
- Надя, поторопись, два звонка осталось.
- Ничего страшного, ты же сам говорил, что у нас первый ряд. – Не давиться
же из-за этого.
Я согласился с ней и вежливо стал ждать. Вровень со вторым звонком мы
покинули фойе буфета и направились в сторону зрительного зала. В билетах
у нас значилось «партер – 2-й ряд»
- А почему здесь написано второй ряд, ты же сказал, что первый.
- Видишь ли, Надь, здесь несколько лет назад был ремонт - реконструкция.
Чтобы увеличить объём сцены, они убрали первый ряд и оркестровую яму.
 Поэтому нумерация кресел начинается сразу же со второго. Поняла?
- Поняла.
Мы с ней уселись в мягкие, обитые бархатом кресла, прямо напротив
сцены. Я одел свои, в минус единичку, очки, и взял Надежду за руку.
Когда прозвенел последний звонок, в зале плавно погас свет.
Я читал роман А.С Пушкина, ещё будучи «желторотым» сорванцом,
в рамках школьной программы, но то, что я увидел, потрясло меня не
меньше Надежды, которая все два отделения спектакля просидела, открыв
рот. Каждому персонажу мюзикла, от героя – до злодея, были написаны
замечательные музыкальные партии. Либретто Карена Кавалеряна на текст
А.С Пушкина, было бесподобным. Наде особенно понравились ариозы
полицейского, а мне, все, без исключения, музыкальные картинки. После
гибели главного героя, помещика Дубровского, мы с Надей, чуть-ли не
плакали. А когда он «воскрес» -  актёр встал с подмостков, и вышел вместе с
труппой, «на бис», мы уже улыбались вместе со всем зрительным залом, изо-
всех сил хлопая в ладоши. Крики, - «Браво!» и «Бис!» доносились ещё долго
после закрытия занавеса. Я был несказанно рад, что и Надежде этот мюзикл
тоже понравился. В последний раз, такой счастливой, я видел её месяц назад,
когда купил ей в фирменном бутике красную кофточку.
 Улыбка, так и прилипла к её губам до конца вечера.
- Андрей, они все так классно пели, прямо как в передаче «Голос»,
особенно этот жандарм, которого сожгли эти бандиты-крестьяне.
Надь, а мне понравилось совсем другое…  Впрочем, не важно. Пошли уже.
Мы неспешно оделись, отстояв очередь в гардеробе, и вышли, наконец, на
улицу. Наши лица обдало свежим ноябрьским воздухом. Взявшись за руки,
мы побрели в сторону улицы Кирова. Мне было благостно на душе от
осознания, что наконец-то и Надя стала театралом.
Я её прямо спросил: - Надя, а давай, я ещё в какой-нибудь театр билеты
возьму?
- Нет, Андрей, в следующий раз, мы с тобой пойдём в кино, в «Зимнюю
вишню». Там должен скоро идти триллер «Снеговик».
- Хорошо, Надь. «Снеговик», так «Снеговик».
«Вот и пойми, - подумал я, что на самом деле больше нравится женщинам?»
И покрепче приобняв её, я вдруг сказал: - Я люблю тебя, «Крошка Енот».
- И я люблю тебя, «мой бегемотик».
Мы всё шли вверх по Советскому проспекту и, казалось, этому дивному
ноябрьскому вечеру не будет конца…

  XXI
 
Как-то раз по телефону Надежда поинтересовалась, нет ли у меня знакомых,
которые ремонтируют планшеты. Я, не раздумывая, сказал, что есть, и стал
звонить своему приятелю – компьютерщику Виктору Кроликову. Но тот
сказал, что подобной «фигнёй» не занимается, потому что у всех планшетов
очень тонкая пайка микросхем. И посоветовал мне обратиться в сервисный
центр. Пришлось звонить Надежде и говорить, что мои знакомые в этом деле
«фишку не рубят» и единственный способ починить планшет – отдать его
в сервисный центр – ну естественно за деньги. При слове деньги, Надя
тяжело вздохнула, но обещала привезти планшет на вечернее свидание.
В назначенное время мы встретились у торгового центра «Я».
На ней был вездесущий чёрный пуховик и белая шапочка. А я, как обычно,
во всём синем; синяя шапка, синий пуховик и синие же джинсы.
- Привет, мой «хомячок».
- Привет, Бобик.
После чего по-приятельски обменялись поцелуями.
-Ну что, куда идём? – спросил я свою спутницу.
Она протянула мне белый пакет с чем-то прямоугольным и плоским внутри.
- В сервисный центр, естественно, - ответила она.
- Я тут немного посмартфонил, здесь, где-то недалеко, на Советском, есть
один.
- Ну, тогда, давай лапу и пошли, - скомандовала Надя.
Мы взялись за руки и пошли вниз по нечётной стороне Советского
проспекта. Буквально через два, или три дома, нам в глаза бросилась
вывеска, «Ремонт компьютеров и ноутбуков». Мы поднялись по ступенькам
в небольшое помещение - переоборудованную под мастерскую
двухкомнатную квартиру. На нас пытливо взглянул молодой человек с
увеличительным стеклом в глазу. Он небрежно отложил в сторону плату с
микросхемой, которую он минуту назад усердно паял. Большим пальцем
руки он ловко откинул линзу вверх и в сторону.
- Здравствуйте! – Чем могу быть полезен? – обратился он к нам.
Надежда перехватила инициативу: - У меня тут планшет не работает,
вы можете посмотреть?
Я предупредительно, одним рывком, достал серебристый прямоугольник
из Надиного пакета. Молодой мастер окинул взглядом «агрегат» и прежде
чем взять его в руки спросил: - На что жалуетесь, девушка?
- Ну, вы прямо, как врач, спрашиваете,- смутилась Надежда.
Парень лукаво усмехнулся в ответ.
- А я, и есть врачеватель различных железяк. - А потом уже более серьёзным
 тоном спросил: - Что конкретно в работе планшета вас не устраивает?
- Понимаете, там в гнезде, старая сим-карта застряла, никак вытащить
не могу.
- Только и всего-то?
Он повертел в руках планшет. Затем, недолго думая, схватил маленькую
крестовую отвёртку и стал быстро-быстро откручивать заднюю панель.
Повозившись с минуту, он извлёк пинцетом старую Tele2-шную симку,
и выдал вердикт,
- Видите! – он показал пальцем на поцарапанные края сим-карты,
- Кто-то вставил её «вверх ногами», и она застряла. А когда вы делали
безуспешные попытки её достать, тем самым, вы «раздраконили» всё гнездо.
Теперь его надо менять вместе с блоком. Но у меня таких нет.
- Сколько с нас за то, что вы достали застрявшую симку? - осведомился я,
и моя рука машинально полезла во внутренний карман за бумажником.
- Красивым девушкам - бесплатно, - лукаво ответил мастер, и как мне
показалось, подмигнул Наде, своим азиатским чёрным глазом.
- Я же на самом деле ничего не ремонтировал, я просто вскрыл панель, и всё.
- Спасибо вам, - расчувствовалась Надежда. 
Я даже не успел заметить, как он за разговором, успел прикрутить панель
обратно. Мы вышли из мастерской в приподнятом настроении. Планшет по-
прежнему мягко оттягивал мне левую руку. Правая была в руке Нади. Мы
ещё немного побродили с ней по вечернему городу. А потом, я проводил её
до остановки «Кузбассэнерго». Мы целовались прямо перед посторонними
людьми на улице, как молодожёны, пока не приехал её «любимчик», автобус
№ 151-а. Я помог ей взгромоздиться на среднюю ступеньку, пожелав
счастливого пути. Мы помахали друг-дружке ладошками, прежде чем двери
закрылись, и железный шестиколёсный монстр не взревел двигателем.
Приехав домой, я любопытства ради, хотел включить любимую Надину
игрушку, но к моему удивлению батарея на нём была наглухо разряжена.
Зарядного устройства в пакете, естественно, не было. И тут я буквально
споткнулся о зарядник своего смартфона. Я попробовал зарядить им Надин
планшет. И чудо свершилось – правда через 12 часов. Ровно столько, по
времени, заряжался допотопный китайский агрегат с почти «русским»
названием, «Lenovo».
На следующее утро я поехал в «ПРО-сервис», что на углу проспекта
Октябрьского и улицы Терешковой. Я там когда-то перепрошивал свой
смартфон. Заплатив дежурные триста рублей, за осмотр, симпатичной
шатенке лет тридцати, я начал подписывать кучу бланков, где в двух
словах, всё сводилось к тому, что фирма гарантирует своевременный, и
качественный ремонт моего гаджета. На вопрос, «как долго они будут
ремонтировать?» - женщина недоумённо пожала плечиками.
- Всё будет зависеть от поставки блока из Китая. – Может месяц, может
полтора.
- А сколько будет стоить, блок?
- У вас же в руках второй экземпляр договора, там всё написано.
Я взглянул, и ахнул – увидев четырёхзназначное число. «Блин, я опять
попал на бабки», промелькнуло у меня в голове.
А вслух сказал: - А, всё, понял. Спасибо. До свидания.
«Нет, не буду я звонить Наде, а то расстроится», - решил я. - Пусть лучше
к Новому году будет сюрприз.

XXII

Но где-то в середине декабря, Надя опять запила. И между нами произошла
размолвка недели на две. О происходящих с ней событиях я в основном
узнавал из телефона. Надежда под бухом звонила мне дённо и нощно.
В одном из звонков, она помянула некоего Лёсика, одноного хозяина
квартиры, у которого, она собственно и «зависала». Из её сбивчивых
рассказов выходило, что Лёсик (Алексей), - старый друг её отчима, дяди
Серёжи, в своё время спас бедную школьницу Наденьку от дождя. Ей
тогда было лет тринадцать, она понесла отчиму обед, который приготовила
мама-Оля, а того, - то ли не было, то ли он бухал, короче, дверь ей никто не
открыл. И если б не Алексей, она промокла бы до нитки и заболела.
Он поступил по-человечески, приветил дочку друга и напоил её чаем.
Но это было давно, в прошлой жизни, когда у него было две ноги, и он не
пил самогонку за сто рублей. Лёсик – это единственный тёмный персонаж в
моей повести, потому что, я так с ним и не познакомился. Но один Надин
звонок, меня таки потряс,
- Ой, блин, Андрей, представляешь, я тут чуть вся не сгорела. Ну я, как
обычно, решила покурить на унитазе, чиркаю спичкой и у меня вдруг
вспыхивают волосы. Я горела, как статуя «Свободы». Хорошо, что в ванной
висело мокрое полотенце. Надо, блин, с этими пьянками завязывать. Андрей,
приедь пожалуйста, забери меня отсюда.
- Хорошо, диктуй адрес, - я взял тетрадь и ручку и приготовился записывать.
- Алексей, какой у тебя адрес? – послышалось в трубке куда-то в сторону.
Глухой, старческий голос пробормотал что-то невнятное.
- Ага, поняла!
И уже, обращаясь ко мне: - записывай, Инициативная 27-а.
- А квартира какая, или номер комнаты? Уточни, пожалуйста, у Алексея.
- Лёсик, а номер комнаты у тебя какой? -  послышалось в трубке.
- А хрен, его знает, не помню, - донеслось откуда-то издалека.
- Он не помнит,- продублировала Надежда.
- Надя, дай мне телефон, я сейчас всё объясню молодому человеку,
жалобно просит голос.
- Аллё, это Алексей, Надин друг, - представился голос.
- Очень приятно, Андрей, - ответил я в том же духе.
- Видишь ли, Андрей, я - старый больной человек, да ещё на одной ноге.
Я из дома-то уже не помню, когда выходил. Мне же продукты и сигареты
соседи покупают. Я, бывало услышу, как у кого-то дверь открывается,
так сразу же ползу к своему порогу и караулю того, кто пойдёт на улицу.
- А у вас, что Алексей, - поинтересовался я, протеза нет?
- Протезы нынче дороги. Мой последний костыль, и тот сломался.
Вот и приходится передвигаться, в основном ползком, или вприпрыжку,
когда не пьяный.
- Да, уж, - вырвалось у меня.
- Короче, Андрей, слушай сюда. Поднимаешься на пятый этаж по лестнице,
и сразу напротив неё будет моя комната. Если ошибёшься – не страшно,
тут все меня знают. Просто спросишь одноногого Лёсика.
После этих слов, он передал трубку хозяйке телефона.
- Ну чё, Андрей, ты всё понял?
- Да, Надя, буду через час, только не выключай телефон.
Нажав клавишу «Отбой», я стал спешно собираться в дорогу. Из «Дубль
Гиса» я уже знал, что туда идут 61-я и 28-я маршрутки.
Когда я уже облачился в шапку, пуховик и зимние ботинки, опять запел Цой
в телефоне, - «Ох, смотри не промахнись, атаман, чтоб не дрогнула рука
невзначай…». На экране высветилось знакомое до боли имя.
- Алло, - я взял трубку.
- Это, - Стас, я заберу Надю и отвезу её домой. А ты? чтоб близко к моей
жене не приближался. И не звони ей больше. Понял, мудак?
И после этой тирады, в трубке пошли затяжные гудки.
Выйдя из минутного ступора, я, не спеша, разделся, затем пошёл на кухню и
и с горя тяпнул рюмашку самогонки. Машинально включил компьютер и
полез шарохаться по сайтам знакомств. К вечеру мои поиски увенчались
успехом, на одном из сайтов я познакомился с очаровательной вдовой по
имени Оксана. Чтобы как-то завязать отношения, я пригласил её в кино,
на скандально- рекламируемый фильм «Матильда». И она благодарно
скинула мне свой номер телефона. Но на самом деле, не этих «трофеев»
я добивался. Я просто хотел раз и навсегда забыть эту коварную
вертихвостку – алкоголичку, по имени… Я даже имя её хотел забыть.
Но как-то вечером мне позвонили с незнакомого номера,
- Здравствуйте, вас беспокоит «ПРО-сервис». Ваш планшет отремонтирован.
Можете забрать его в любое удобное для вас время.
Господи, Надин планшет, и как я мог забыть про него. И вот так имя Надя
опять вернулось в мою жизнь, а вместе с ним и его счастливая
обладательница. Я всё-таки встретился с Оксаной. Она оказалась милой
блондинкой, и менеджером среднего звена.  К кинотеатру «Аврора», она
подкатила на шикарной красной тачке марки «Хонда». После сеанса мы с ней
немного поболтали, о том о сём. Но дальнейших отношений у нас с ней
как-то не получилось. И я остался у разбитого корыта, как та старуха, из
Пушкинской «Золотой рыбки», в полном одиночестве и не при делах.

XXIII

А тем временем неумолимо приближался Новый 2018 Год - Год Жёлтой
Земляной Собаки, по восточному календарю. Наше «Азотовское» начальство
расщедрилось, и нам в конце декабря выдали 13-ю зарплату. Я, в качестве
жеста доброй воли, решил забрать Надин планшет из сервисного центра
Заплатив согласно квитанции, я стал звонить Надежде, но та не брала трубку.
И лишь немного позже понял, что Стас внёс меня в «чёрный список» на её
телефоне. Она сама перезвонила мне на следующий день и обрадовалась,
узнав, что я забрал горемычный планшет из ремонта. Из её слов следовало,
что она поругалась со Стасом, в тот же день, когда он отвёз её домой,
к матери и отчиму. Её бойфренд, в приступе ярости, оттаскал её за волосы, а
потом сбросил с дивана на пол. Она больно ударилась спиной. Кроме того,
он выкрал у неё чип, от входной двери, и вернул его, лишь через три дня,
предварительно сделав копию. Теперь он в любой момент, (даже без
звонка), мог ввалиться в гости.
- Надя, - сказал, я ей на это, - выбирай: - либо он, либо я. Так больше
продолжаться не может. И вытащи меня наконец из «чёрного списка»,
я не могу до тебя дозвониться.
- Хорошо, Андрей, я всё поняла. Чтобы вытащить тебя из «списка» надо
 съездить в центральный офис «TELE-2».
- Так, давай съездим вместе! За чем дело стало?! – я уже чуть ли не кричал в
 трубку.
- Давай. Сегодня вечером, часиков в шесть. Я ещё поспать немного хочу.
- Нет, Надь, давай лучше в пять. Я ещё хочу погулять с тобой до темноты.
- Ладно, давай в пять, на нашем прежнем месте.
- На Кирова, напротив KFC?
- Да, там. Пока. Я пошла спать.
Она почти не опоздала, всего каких-то минут пятнадцать, я шарился по
кафешкам и магазинам, чтобы согреться. Ещё издали приметил её чёрный
пуховик и чёрную меховую шапку-ушанку. Зверь оказался ондатрой при
ближайшем рассмотрении. Надино личико было немного пышнее обычного,
а шапка плохо скрывала неровно обрезанные кудряшки.
- Привет!
- Привет!
Меня едва коснулись сухие Надины губы.
- Ну что, в «TELE-2»? – поинтересовался я.
- Да, на Весеннюю. – Она взяла меня под руку. – Пошли.
- Надь, а ты неплохо выглядишь, после «пожара».
- Спасибо. Просто я ещё у парикмахера не была. Надо бы перед Новым
 Годом, хотя бы чёлку подстричь. 
- Кстати, о Новом Годе, я работаю 31-го, - 1-го в день. Опять придётся
отмечать праздник 2-го января.
- Ничего страшного. Я наготовлю салатов и пирожков. Ты главное планшет
не забудь привезти. И спиртного не бери много, а то этот «козёл» Окрошкин,
от тебя не отстанет.
- Ты имеешь в виду дядю Серёжу?
- Это я его так называю, а моя мама его всегда только по фамилии и зовёт.
- Прикольная у него фамилия, - заметил я.
Надежда пропустила мою последнюю реплику мимо ушей.
- Только, Андрей, у меня денег на продукты маловато, виновато заявила она.
- Не волнуйся Надь, на обратном пути зайдём в «Бегемот» и всё купим.
- Лучше в «Яшку».
- Но это же далеко.
- Ну ты же сам хотел погулять со мной до темноты.
У меня пропал дар речи. Она опять поймала меня на слове и повернула
ситуацию в своё русло. Тем временем мы подошли к большому старому
зданию, на углу проспекта Советского и улицы Весенней. На первом этаже,
горела огромная вывеска «ТELE-2». А напротив, на скамеечке, сидели два
удивлённых пингвина, - подарок от сотовых операторов городу.
Внутри была небольшая очередь, человека два - три. Надежда заняла очередь
к рецепции. Я тупо, от нечего делать, стал рассматривать кожаные чехлы для
телефонов. Продавец –консультант, молодой парень в стильных
пластиковых очках, на вопрос Нади, как убрать номер из чёрного списка,
улыбнулся, и пару раз нажал на какие-то кнопки. Я подошёл поближе.
На экране Надиного телефона в чёрной рамке высвечивался мой номер.
- Ну вот и всё, убираю тебя из списка, - констатировала она.
- Стаса туда воткни, вместо меня, - посоветовал я.
- Ещё чего. Услуга «чёрный список» платная, у меня будет рубль
 списываться каждый день. А оно мне надо?
Покинув главный офис «TELE-2», мы с Надеждой направились вверх,
по Советскому проспекту и минут через пятнадцать были в её любимом
торговом центре «Я». Там, она со знанием эксперта понавыбирала
«ингредиентов» для новогоднего стола. В нашей покупательской корзине,
было всё: - от гранатов до окорока, не считая сладостей для самой Нади.
Мы вышли из магазина усталые, но довольные. Особенно Надя.
И вот, когда, как обычно, передав ей два объёмных пакета, я хотел посадить
её на 151-й автобус, она вдруг заявила,
- Андрей, помоги мне пожалуйста, я одна столько не донесу.
- Домой, к тебе? А если Стас нагрянет?
- Не нагрянет, я его за версту чую. Я же интуит.
- Хорошо. Только туда – и обратно. А то, поздно уже.
- Андрей, ещё только восемь вечера.
Делать нечего, я нехотя поднялся вслед за ней в салон зелёного автобуса –
«гармошки». Надя тут же отыскала свободные двойные места.
И мы всю дорогу ехали молча, смотря куда-то мимо окна.
Как только Надежда распахнула входную дверь, я был облаян на два голоса,
Рэмом и Шариком, на меня удивлённо воззрились Ольга Владимировна и
Сергей Окрошкин.
-Здравствуйте, - поздоровался я с порога.
- Ба! Сколько снеди -то припёрли! – удивилась седенькая старушка.
- А это кто с тобой?  На Стаса, вроде, не похож.
- Мама, это не Стас, это Андрей. Ты что, забыла?
Под ногами с мявком прошмыгнуло что-то пёстроё и лохматое.
- А ну, Барсик, брысь! – закричала она на не вовремя подкатившегося
к двери кота. Тому срочно приспичило по-маленькому.
Поставив пакеты с логотипом «Палата» на стол, чтобы не достали
изголодавшие «братья наши меньшие», я вежливо откланялся,
пожелав всем спокойной ночи. Надя проводила меня до калитки.
Я поцеловал её в полуоткрытый рот. Губы были влажны и пахли смесью
никотина и карамели.
- Надь, я люблю тебя.
- Я тоже.
- До встречи. Увидимся второго. Пока!
- Пока! Да, и планшет не забудь.
- Не забуду. А если приедет Стас, что будет в руке, тем и отоварю.
- Андрей, драться на Новый Год – плохая примета.
- Хорошо, Надь, пусть живёт. Спокойной ночи!
- Спокойной ночи!
После этих слов, калитка мягко стукнула за моей спиной.
Я ехал домой в приподнятом настроении, и мой взбудораженный мозг
строил планы на целый год в перёд. Год, который мы проживём с Надеждой
ВМЕСТЕ.

                XXIV

Год Собаки начался со смерти собаки. 1-го января позвонила Надежда
и сказала, что умер Рэм, овчарка-эпилепсик.
- Он харкал кровью. Дядя Серёжа похоронил его в мусорном контейнере.
Андрей, это так ужасно.
Я попытался хоть как-то её успокоить, 
- Ничего, Надь, это всего лишь собака. Правда, смерть её пришлась в аккурат
на Новый Год, а это плохая примета. Ты не плачь, я к вам завтра приеду в
гости.
- Да, буду ждать тебя, «мой бегемотик». Я тут, как раз «селёдки под шубой»
наготовила, твоей любимой.
- Ладно, я позвоню, как только сяду в маршрутку. До встречи.
Проснувшись рано утром 2-го января, я не стал сильно заморачиваться
с подарками. Первым делом, в сумку положил планшетник, затем сбоку -
бутылку самогона, фрукты (бананы, яблоки, апельсины) и, в довершение,
упакованную в полиэтиленовый мешочек фигурку Сенбернара,
(как символ года). Повесив спортивную сумку на плечо, я вышел из дома.
Под ногами искрился белый, ещё не изгаженный ботинками, снег. Суровое
январское солнце и то, казалось, светило как-то по-особому празднично. Я
позвонил Надежде из салона маршрутного такси, сказав, что скоро буду. И,
закрыв глаза, предался сладкой полудрёме на мягком заднем сидении.
Вплотную подойдя к калитке, сделал дозвон и стал ждать.
Через минуту услышал писк чипа, передо мною стояла моя любимая
женщина, улыбающаяся во весь рот, в кремовой блузке, цветастых
шальварах и в домашних розовых тапочках. Поверх всего этого, на ней
была накинута чёрная зимняя курточка.
- Здравствуй, Надя! С Новым Годом! С Новым счастьем! – прокричал я.
- И тебе, не хворать! – пошутила она. – Ну, давай, скорей в дом, обед стынет.
Мы поцеловались на скорую руку и пошли к дому. Переступив порог,
я увидел сидящих за кухонным столом Ольгу Владимировну и Сергея
Окрошкина. Шарик, взлохмаченный и прыгучий, встал на задние лапы,
упершись в меня передними, приветствовал меня по собачьи, яростно
виляя хвостом.
-Здравствуйте! - С Новым Годом! – выпалил я скороговоркой. – Вот, вам
гостинцы, от Деда Мороза. И уже обращаясь к Надежде:
- Надь, помоги мне, пожалуйста, разобрать сумку. - И вытаскивая
планшетник, - Ах, да, это тебе. И вот этого симпатичного сенбернара тоже.
- Ой, какая прелесть. Спасибо, Андрей.
И она ещё раз, при всех поцеловала меня в щёку. Я немного смутился,
но лишь немного. Дядя Серёжа и баба Оля поспешно ретировались в зал.
Мы остались на кухне с Надей вдвоём, как и мечтали, (не считая Шарика).
Эта помесь терьера с дворнягой мне определённо нравилась, я почесал у него
за ухом, и он уже ни на минуту не отходил от меня. Надя, тем временем,
заставляла стол котлетами, картошкой и салатами.
- Не забудь руки помыть, дорогой, после Шарика. Он постоянно бегает
на улице по каким-то помойкам. Заколебалась его отмывать.
- Ладно, помою. Ты, главное, тоже садись за стол.
- Да, я уже пока готовила, напробовалась. Если только чаю с пирожками?
Я достал из сумки поллитровку самогонки.
- Андрей, убери сейчас же, а то дядя Серёжа увидит, начнёт клянчить.
Похоже, все пьющие люди каким-то шестым чувством чувствуют
присутствие алкоголя в доме. На кухне незаметно нарисовался Окрошкин
с грязным винным бокалом в руке.
- Молодые люди, плесните немного, ради праздничка.
Я заполнил его бокал на треть, и он, замахнув его не морщась, ушёл в зал к
Ольге Владимировне. Оттуда раздался её скрипучий голос, как у Булгакова в
«Собачьем сердце»: - Окрошкину, больше не наливать!
Я уплетал за обе щеки Надины пироги с ливером и налегал на «сельдь под
шубой». Часть пирогов я скармливал Шарику, который практически
«прописался» под столом, на эти четыре часа. Надя, как большой ребёнок,
пыталась играть в игры на планшете. Дядя Серёжа выходил к нам со своим
бокалом ещё дважды. Надя кое как уговорила его закусить самогонку
пирогом. Когда я почувствовал, что совсем объелся, то попросил у хозяйки
чашечку кофе, без ничего. А потом спросил, не хочет ли она прогуляться
перед сном, на что получил согласие. Гуляли мы не долго, на улице было
довольно холодно, а эта «комнатная сибирячка» не одела ни шапки,
ни рукавиц. Придя домой, мы ещё раз попили чая для сугреву.
Надя безуспешно пыталась скачать с интернета какой-нибудь ужастик,
но я ей объяснил, что без сим-карты это сделать нереально. И пообещал,
в следующий раз сходить с ней в «Яшку», где находился сервисный центр
«Йоты», самой продвинутой, в то время, интернет-компании.
Тем временем, настенные часы пробили девять вечера, и я засобирался
домой. Надя начала собирать мне гостинцы в дорогу. Когда я уже одел свой
вездесущий тёмно-синий пуховик и обул ботинки с шерстяными стельками,
Надежда вызвалась меня проводить до остановки. Мы, не спеша, под ручку,
направились в сторону улицы Суворова. Поражало отсутствие людей на
улицах. Неужели все сидят дома, пьют водку и смотрят телевизор? Но так не
может быть, праздник всё же. Вот если б бы кто из местных фейерверк
запустил, вот было б здорово. Ан нет.  Одно слово – Рудник.
На автобусной остановке, кроме нас и ледяного ветра, никого не было.
Надежда посмотрела расписание, минут десять назад отошёл последний
рейсовый автобус на правый берег. Оставалось надеяться, что маршрутные
такси ещё ходят. Но фары машин, которые мы принимали за маршрутки, при
ближайшем рассмотрении оказывались личниками. Заметив, что Надежда
слегка пританцовывает в своих енотовых сапожках, я принялся шутить, и
всячески толкаться, чтобы согреться и поднять настроение.
- Надя, такое ощущение, что все маршрутчики города бухают одновременно.
- Да, ну тебя, Андрей. Ты как скажешь. Если что, такси поймаем.
- Ага, в это время только «бомбилы» работают.
- Гляди, машина с кубиками, я сейчас тормозну.
- Ну, ну, давай…
Она пару раз взмахнула рукой без варежки.
Метрах в ста от неё, тормознула «убитая» Тойота – Королла.
- Шеф, а сколько будет стоить доехать до «11-го магазина»? спросил я.
- Триста пятьдесят! – ответил небритый тип, похожий на чечена.
- Нет, извините, это дороговасто.
И так повторилось ещё раза два…
На Надежду было больно смотреть. Её тёмно-русые волосы, (без шапки),
покрылись инеем, а кисти рук (без варежек) из красных, стали какими-то
синими. И я принял решение, вернуться назад, на 2-ю Лесную, с тем, чтобы
отогреться и вызвать такси «Максим» по нормальной схеме.
Нашему приходу были удивлены не только мама-Оля с дядей Серёжей,
но и Буся с Барсиком. Кошаки сидели, как маленькие изваяния сфинксов
на холодильнике, не шевелясь, но при нашем появлении удивлённо
повернули головы, как по команде.
- Блин, мам, замёрзли как собаки, - жаловалась Надежда. – Маршрутки
уже не ходят, одни «бомбилы» на улицах.
После этих слов она бросилась к раковине, и открыв горячую воду, минут
пять отогревала свои негнущиеся пальцы. Услышав мой утробный кашель,
она достала банку малинового варенья. И, уже обращаясь ко мне,
- Садись пей чай, а то заболеешь.
- А как же ты?
- А, я простого, заварного швыркну. Я даже в детстве никогда ОРЗ не болела.
Банку заберёшь с собой, у меня ещё смородишное есть.
Попив малинового чая и немного отогревшись, я набрал номер заказа такси
«Максим», и стал ждать. Минут через десять подъехал чёрный «Рено».
Я крепко обнял Надежду и поцеловал её взасос.
- Надя, прости меня, что чуть тебя не заморозил. Я тебя люблю. Ну, и ещё раз
- с Новым годом!
- Ничего, в жизни всяко бывает. Пока, любимый. Созвонимся.
И на прощанье мы пожали друг другу руки, совсем как школьники,
надеясь через рукопожатие, передать частицы тепла наших душ.
Надежда проводила меня до калитки. И, как только она захлопнулась,
я понял, что не могу жить без этой женщины, какой бы вздорной
и взбалмошной она не была. Надежда, Надя, Надюсик, Надин…

XXV

Через несколько дней, мы договорились с ней встретиться в торговом центре
 «Я». Войдя через центральный вход, я тщетно пытался разглядеть её в холле.
Выйдя на улицу, стал набирать её номер.
- Надь, ты где?
- Да здесь же, недалеко от выхода.
- Сейчас буду!
Я бодрым шагом вернулся назад и прошёл чуть дальше, в направлении к
кассам, и тут меня окликнули из-за колонны.
- Андрей, ты куда так разогнался?
Передо мной стояла Надежда, в своей любимой чёрной куртке и енотовых
белых полусапожках. Ондатровая формовка венчала её прелестную
маленькую головку. В руках был пластиковый пакет из бутика «O’stin»,
с планшетом внутри.
- Привет, «мой хомячок». Извини, что сразу не заметил.
С этими словами, я по-пионерски чмокнул её в левую щёчку.
- Здравствуй, «мой крокодильчик», -
 включилась она в игру, и смачно поцеловала меня в губы,
- Вот как надо целоваться.
- Ладно, Надя, ты права. И куда пойдём?
- В «Связной», там симки дешевле.
И мы пошли в магазин электроники с соответствующим названием.
В «Связном» нас встретила рекламной улыбкой молодая девушка, продавец-
консультант, в жёлтой униформе.
- Здравствуйте. Чем я могу вам помочь? - вежливо обратилась она к нам.
- А у вас есть сим-карты «Йота» для планшетника, - спросила Надя.
- Да, конечно. - И она вытащила прозрачную коробочку с чипом.
- Сколько с нас? - спросил я.
- За безлимитку – пятьсот пятьдесят, - отчеканила девушка.
Я положил перед продавщицей две купюры, и спросил у Надежды:
- Ну, что, теперь твоя душенька довольна?
- Ага, теперь я, по крайней мере, могу играть в игры и лазить в интернете.
Ещё минут пятнадцать ушло на то, чтобы активировать сим-карту.
Я взмок за эти полчаса пребывания в магазине, как мышь, - батареи, по
всему, грели на «отлично». И вот, мы, наконец, с Надей на улице…
После душного, спёртого воздуха торгового центра, морозный, январский
воздух бодрил, лёгкие, кожу, и мозг. В левой руке у меня был пакет с
планшетом, а в правой, - нежная женская ладошка. Навигатором нашей
совместной прогулки, как всегда, была Надежда. На этот раз, мы каким-то
невероятным образом, с улицы Кирова, попали на улицу Рукавишникова.
- Гляди, Андрей! - неожиданно обратилась она ко мне, -
Видишь, вон то жёлтое окно на втором этаже?  Когда-то я там жила.
Я сама покупала эти жёлтые шторы, эта мерзавка их даже не сменила.
- Надь, - наконец-то дошло до меня, - это квартира твоего бывшего мужа?
- Да. Столько воспоминаний вдруг нахлынуло.
- А из-за чего он тебя бросил, ты же вроде тогда не пила?
- Да, ребёночка не смогла ему родить. А она, сука, смогла.
И она нервно защёлкала колёсиком по кремню, пытаясь извлечь
искру из зажигалки. Её губы яростно пережёвывали сигарету.
- Да не расстраивайся ты так. Ведь теперь у тебя есть я.
- Да, конечно. Как же я могла забыть.
И она улыбнулась, на миг взглянув в мои прищуренные от ветра глаза.
- Прости, Андрей, ты очень хороший, но я и тебе не смогу родить.
- Надь, сейчас у нас очень сильная медицина. За деньги тебе сделают
любую операцию. А мне денег не жалко – потому что я тебя люблю.
Мы на минуту остановились и обнялись. Она убрала мятое тельце сигареты
в полупустую красную коробочку.
- Андрей, я передумала идти в шашлычку. Давай лучше сходим в
чебуречную, что в «Зимней вишне».
- Хорошо, давай поедим твоих чебуреков, - согласился я.
Мы сделали крутой вираж влево и пошли вверх по проспекту Ленина,
в направлении «Швейной фабрики». Самой фабрики нет уже лет двадцать,
как таковой, лишь эмалированная табличка на остановке общественного
транспорта, напоминает нам, что когда-то здесь стучали швейные машинки
и сверкали иглы в руках опытных портних. Мы прошли мимо торговых
рядов рынка «На Швейке», который работал, не смотря на поздний час.
Торгово-развлекательный комплекс «Зимняя вишня», - это тоже продукт
распада российской экономики, вкупе с современными технологиями.
Когда-то это была обычная кондитерская фабрика. После того, как её
тогдашний хозяин проиграл все её акции в казино, здание перекупили
предприниматели. К старому кирпичному корпусу пристроили времянку из
шлакоблоков и покрыли это всё сайдингом, цвета беж. И лишь в 2013 году
здание официально получило статус торгово-развлекательного центра, с
таким романтическим названием, - «Зимняя вишня». Вот в нём-то, на первом
этаже, и располагалась Надина чебуречная. Над входом, белой краской по
стеклу, было намалёвано, - «Очень вкусные чебуреки – всего за 50 рублей».
Мы неспешо вошли в вытянутое, как коридор, помещение, (столиков на
десять не больше), и на нас тут же набросились две молоденьких (я бы даже
сказал юных) продавщицы. Они, как и продавщица «Связного», тоже были в
жёлтой униформе. Даже кепки на их миниатюрных детских головках
были жёлтыми. Жёлтый понедельник какой-то, - подумалось мне. Мы
заказали по чебуреку с говядиной, и по кружке чёрного чая с сахаром. Когда
я помог Надежде раздеться, и сел сам (спиной к окну) на барный пуфик,
вдруг понял, что мы здесь единственные посетители.
И я сказал вслух: - Надь, оглянись назад, здесь походу кроме нас двоих,
никого. Она обернулась.
- Так это, наоборот, романтично.
- Ваш заказ, молодые люди, - послышалось от кассы.
Я кое-как принёс в трепыхавшихся картонных тарелочках горячие-
прегорячие чебуреки. Затем, вытерев жирные руки салфеткой, я направился с
пустыми пластиковыми стаканчиками к термоподу. Частичное
самообслуживание.
- На вид – ничего, - сказала Надя. - Интересно, какие они на вкус?
- А я думал, что ты завсегдатай, этого заведения, - искренне удивился я.
- Не-а, - сказала Надя, тщательно пережёвывая большой сочный кусок,
просто мимо несколько раз проходила, читала вывеску.
- А, по-моему, очень недурны, - похвалил я.
- Да, но они слишком много масла льют на противень, когда жарят, пожурила
поваров Надежда. - У меня уже все салфетки закончились.
- Можешь взять мои, - предложил я.
- Андрей, закажи мне ещё с картошкой, я хочу попробовать, - сказала она,
как ребёнок, дорвавшийся до бесплатного…
Когда мы уже допивали остывший чай, хлопнула входная дверь,
и в чебуречную повалил народ. Но я смотрел не на модно одетых
молодых людей, заходивших в кафе. Я в первый раз в жизни получил
удовольствие от созерцания поедавшей чебуреки красивой женщины.
В её тёмно-синих глазах светилось неподдельное удовольствие и мне
даже, в какой-то момент, показалось, что она заурчала, как кошка.
Нами уже было съедено по две порции вкусных чебуреков и, посидев
немного, мы решили покинуть сие заведение. Выйдя из помещения для
вечернего моциона, мы не спеша пересекли проспект Ленина и пошли
вразвалочку вверх по улице Дзержинского, как два искитимских гуся.
Я знаю, знаю, что на берегах   Искитимки гнездятся только дикие утки,
просто гуси жирнее. В районе площади Волкова нас обогнал 151-й автобус.
Надя отреагировала на это очень флегматично: - Нехай себе едет, всё равно
через полчаса будет ещё один.
- Да конечно, ты, как всегда права, - поддакнул я.
Мы, взявшись за руки, дошли с ней до остановочного павильона, на котором
значилось, - «улица Кирова». Надя в лёгкой задумчивости закурила…
- Слушай, Надь, - обратился я к ней, - а ты, когда была в последний раз в
краеведческом музее?
- Не знаю. Давно. Наверное, когда я ещё в кулинарном училась.
- Так давай сходим на выходных.
- Лучше в кино.
- Да мы и так, считай, каждую неделю ходим в «Зимнюю вишню».
А там есть скелеты динозавров, и как раз проходит выставка живых
земноводных.
- Хорошо. Дай время подумать, -
 и с этими словами она бросила свой горящий окурок мимо урны.
- Нафига?! Надя, но вот же урна рядом.
- Извини, не заметила. Он всё равно погаснет.
- Какая ж Надя ты всё-таки…
- Какая?
- Вредная и непредсказуемая.
- Да, я такая, - лукаво улыбаясь, призналась она.
Я с силой притянул её к себе и попытался поцеловать её по-французски,
с языком. Но как только кончик моего языка попал меж её острых зубок,
эта бестия резко сомкнула челюсти, и я взвыл от боли.
-  Надя, за что? – взмолился я.
- Извини, дорогой, я не люблю, когда у меня во рту языком щекочут.
И она сама поцеловала меня в губы, просто и нежно, как в фильмах.
Короткую немую сцену прервало прибытие очередного 151-го автобуса.
- Ой, мой любимчик, - вырвалось у неё.
Я сунул ей пакет с планшетом и слегка шлёпнул её по попке, после того, как
вновь помог ей подняться по ступеням. Язык саднил, но настроение всё
равно было хорошее.

             XXVI

Областной Кемеровский краеведческий музей с виду не отличается от
большинства краеведческих музеев нашей страны. Но только у нашего,
перед входом стоят литые чугунные пушки восемнадцатого века,
привезённые из Кузнецкой крепости. Я раз в десять лет бываю там.
Так как чаще экспозиция там не меняется. Если б не кости гигантских
ящеров, я бы туда и не пошёл вовсе. Кроме того, там проходила выставка
земноводных, а это должно было понравиться Наде.
Где-то около трёх часов дня, у KFC, я, как и прежде, встречаю своего
«Крошку-Енота». Её фигурка в шубе, довольно приметна издали – маленький
рост, лёгкая семенящая походка. Увидев меня, её лицо расплывается в
улыбке.
- Ну, здравствуй, «Крошка-Енот», говорю я с улыбкой.
- Привет, «мой бегемотик», и она целует меня первая.
- Так, а почему я вдруг «бегемотик»?
- А ты на свой живот посмотри.
- Хорошо, Надь. А теперь пошли, нас ждут динозавры и ящерицы.
- Пошли.
И она вложила свою маленькую ладошку в мою мозолистую «лапищу».
Я помог ей в холле снять довольно-таки тяжёлую енотовую шубу, а затем с
лёгкостью освободился от своего синтепонового пуховичка. Избавившись
от контрольных купонов, на билетах мы вошли в первый зал. К нашему
удивлению, вместо скелетов динозавров, в первом (по ходу) зале
демонстрировался уголь, как обычный, так и не совсем. Каменный, бурый
уголь, и антрацит, - это ещё куда ни шло, но глыбы в человеческий рост в
которых навечно застыли реликтовые деревья, заставили нас открыть рты.
Надежде, помню, очень понравилась коллекция пришпиленных насекомых,
диковинных бабочек, мух, и жуков. Мы подолгу разглядывали то
мадагаскарского махаона, то индонезийского палочника.
- Смотри, Андрей, какие блестящие у неё крылышки, - изумлялась Надежда.
А я, пристально всматриваясь в хитиновую мумию богомола, даже пошутил,
- Только, Надь, не бери с них пример.
- С кого, с них?
- С самок богомола. Я не хотел бы, что бы ты съела меня, после ночи любви.
- А ну - ка дыхни, попросила она.
Я коротко выдохнул в сторону.
- Да я всего-то сто грамм замахнул за обедом. Неужели от него такое
 амбре?
- Ты скоро станешь, как дядя Серёжа, законченным хроником!
- Прости, Надя, но я ещё тебя переживу.
- Размечтался. Я же тебя на одиннадцать лет моложе.
- Ладно, давай оставим этот ненужный разговор, вон, посмотри,
какие динозаврики.
Мы вошли во второй зал, на нас из-под стеклянного колпака глядели
чёрные глазницы скелета псикотозавра, кстати, неплохо сохранившегося.
На блестящей никелированной табличке значилось, - «ареал обитания,
(он же место находки) Чебулинский район, село Шестаково». Под
следующей плексигласовой «пирамидой» покоились останки зауропода.
На табличке значились его предполагаемые габариты, - «двадцать метров
в длину (от морды до хвоста) и масса тела – пятьдесят тонн». Ничего себе
«ящерка», - подумалось мне. А вслух я произнёс:
- Прикинь, Надь, это животное было высотой с пятиэтажный дом и весило,
как танк Т-72.
- А чем оно, интересно, питалось? - поинтересовалась Надя.
- Ну, не знаю, по школьной истории я помню, что в мезозойскую эру,
на земле росли гигантские хвощи и папоротники, размером с одно-
этажный дом. Страшно представить, какого размера были тогда деревья.
- Да, уж, - сделала восклицание Надя.
- Но всех этих большущих титанозавров, в свою очередь, ели другие ящеры,
 типа торбозавров и тиранозавров, которые были вчетверо меньше их.
- Понятно, это как львы, которые охотятся на жирафов.
- А ты откуда знаешь, на кого львы охотятся?
- Ты чё думаешь, я совсем тупая? Я иногда по телевизору и «В мире
животных» и «Animal Planet» смотрю.
- Да, нет, Надя, извини, я это просто так спросил. Ты у меня самая красивая и
 умная женщина на свете.   
Она улыбнулась одними губами.
- Да, все вы мужики одинаковы. Как выпьете, так все у вас женщины
распринцессы, а на трезвую лавочку, из вас комплимента, как гвоздя из
из стены, не вытащишь. Пошли лучше лягушек и ящериц посмотрим.
- Пошли, - согласился я.
Мы прошли мимо выцветших чучел волков, медведей, и лося. Этим
охотничьим трофеям, наверное, больше лет, чем мне. Я видел их здесь, ещё
будучи пятилетним мальчиком. В третьем, последнем зале, в небольших
вольерах и аквариумах, одним с нами воздухом дышали, питоны, жабы,
и скорпионы. В аквариумах пускали пузыри водные черепахи. Наде,
особенно приглянулся разноцветный варан. И я опять пошутил,
- А вы, с ним Надя, чем-то похожи. Наверное, одно и тоже выражение лица,
страшно задумчивое.
- А ты, Андрей похож, на, вон ту, плавающую жабу, такой же колючий.
Обменявшись шуточками, мы наконец закончили осмотр местных
достопримечательностей. Я помог Надежде облачиться в её
«енотовый имидж», затем небрежно набросил себе на плечи старого
«синтепонового друга». После культпохода в музей мы с Надей зашли
в кафе «Подорожник» и съели по порции десерта «Тирамису» с чаем.
На этот раз я проводил её до самого «Кузбассэнерго».
- Знаешь, Надь, - говорил я, обнимая её за талию, - у нас в Кемерово, на
самом деле, не один краеведческий музей, а три. У неё расширились
 глаза от удивления.
- А где ещё два?  - заинтересовалась она.
- Один, находится на углу Весенней и Притомской набережной, а другой, -
напротив того, в котором мы были с тобой сегодня.
- Не поняла, там же вроде, картинная галерея была.
- Раньше может там и был музей изобразительных искусств, а сейчас там
«Областной Кемеровский краеведческий музей №2». Помнишь, там ещё у
входа чёрный броневик стоял, возле которого ты меня в прошлом месяце
фотографировала?
- Да, что-то припоминаю. Но ведь мы сегодня проходили мимо, и его там
не было.
- Наверное уехал в другой город, он же на ходу, с полным баком.
- Ну, не знаю, Андрей. До выходных, ещё надо дожить.
- А ты много не пей, -  пошутил я.
- Это ты мне говоришь, любитель самогонки? – огрызнулась она.
В следующий миг, я страстно прижал её к себе, и жадно поцеловал в губы.
Надежда, в первый момент, не ожидала такой наглости от меня, и попыталась
оттолкнуть, но потом, её тело обмякло в моих руках. И мы пять минут
целовались без перерыва. Люди на остановке, наверное, думали, что мы
молодожёны, и потому не мешали нам. Лишь прибытие 151-го экспресса,
смогло разлучить нас на два дня. И ещё, будучи на работе, я начал строить
план второго нашего совместного похода в музей.

XXVII

Конец января получился интересным и сложным, он был напичкан
различного рода событиями. Вместо музеев, Надежда таскала меня по
кинотеатрам, кафе, и магазинам. Чтобы их все описать, понадобится ещё
одна повесть. Поэтому попробую быть лаконичней. Надежда очень любила
животных, особенно собак. Она постоянно что-то готовила для них, на
основе куриных голов, и иногда ездила за пищевыми отходами к подруге
матери, тёте Зине. Но таскать огромные сумки ей было крайне тяжело. И она
всё чаще просила меня о помощи. В один прекрасный день, я пообещал
съездить с ней на Рудник, за очередной партией «собачьей радости», при
условии как-нибудь побывать во втором краеведческом музее.
И вот мы опять встретились на Кирова. Из-за холодов Надя, практически,
прописалась в своей енотовой шубе. Но ради разнообразия, я иногда называл
её «моим хомячком». Она действительно была пухленькая, с розовыми
щёчками, и маленькими ушками. Ну, чем не одноимённый грызун?
Надежда шла в музей без особой охоты, но когда мы вошли внутрь,
глазёнки её загорелись. Экспозиция исторического отдела была очень
скудной, по сравнению с отделом природы, где мы были две недели назад.
А, что вы хотите? -  В апреле нашему городу исполняется всего лишь сто лет.
- Надя, смотри какой красивый старинный сарафан, - обратился я к своей
спутнице. - А вот этот дорожный костюм был бы тебе в самый раз.
Надя оценивающе окинула взглядом песочного цвета платье с корсажем,
соломенную шляпку со страусиным пером и высокие кремовые сапоги на
шнурках.
- Да, костюмчик хорош, но размер не мой. Я буду только полчаса спину
зашнуровывать, - резюмировала она.
- Вот для этого-то, раньше и были нужны служанки.
Надежда хмыкнула.
 - Что, и панталоны тоже служанки помогали одевать?
Она ткнула пальцем в предмет женского туалета с кружавчиками.
- Надя, к чему такие вопросы? Просто женщины начала двадцатого века
были более сильными и мужественными, чем сейчас.
Надежда прыснула со смеху.
- Это про которых Некрасов писал; «Коня на скаку остановит, в горящую
избу войдёт? – съёрничала она.
- Ну что-то типа того, - ответил я.
Пока я отвлёкся на разговор со смотрительницей музея, женщиной с
крашеными волосами, лет шестидесяти, Надя куда- то пропала. Я нашёл её
стоящей с отрешённым взглядом возле окна.
-Надь, ну чего ты? Не куксись. Там за входом ещё один зал есть,
«Космический».
Во втором зале висели фотографии Кузбасских космонавтов: Алексея
Леонова и Бориса Волынова.  Здесь хранились некоторые из их личных
вещей. Ну, например, скафандр Бориса Валентиновича, и генеральская
фуражка Алексея Архиповича. На отдельном, большом столе (под стеклом),
была представлена «космическая еда», тюбики с супами и кашами.
Особенно, Надежду поразили тюбики с названиями: «пельмени», и «котлеты
по-Киевски». Она долго ломала голову, как их туда запихали.
Мне вдруг почему-то захотелось оставить запись в книге отзывов музея.
После того, как я пожелал музею обретения новых экспонатов и
дальнейшего процветания, эта милая женщина - смотритель, захотела
сделать нам приятный сюрприз. Она повела нас обратно в зал «Истории
края», и завела механизм старинной английской шарманки, которая молчала,
Бог знает, сколько лет. Полилась лёгкая незамысловатая мелодия, ожили
золочёные мухи и бабочки на спицах, под которыми крутились игольчатые
валики с дисками.
- Надя, это нам с тобой включили вместо Мендельсона, - пошутил я.
- Обалденная штуковина, - восхищённо промолвила она. - Андрей, смотри,
эти козявки прям как живые порхают.
Музыка играла долго, минут восемь- десять, и всё это время я обнимал
Надежду за талию, но её душа, видимо, была где-то в другом измерении.
- Вот бы нам такую музыкальную шкатулку в общагу, -  размечталась она.
- Извини, Надь, но у неё только одна мелодия, которая выбита на диске.
- Да ладно, всё равно здорово.
Вежливо попрощавшись со смотрительницей и одевшись, мы вышли в
морозную январскую стынь. И в наших головах, всё ещё продолжала
звучать, эта незамысловатая мелодия любви. Но всё же этот чудесный день
закончился травиально. Я, как и обещал Надежде, поехал с ней в
стоматологическую клинику, где её «тётя» Зина из детского садика, работала
 на полставки охранницей. В трёхлитровых банках была консистенция каши
и супа, три к одному. И именно тогда мне в голову пришла гениальная
мысль, что к тягловым домашним животным, кроме мула, ишака, и лошади,
можно с лёгким сердцем причислить ещё и влюблённого мужчину. Ну, а если
серьёзно, пацан сказал – пацан сделал. Притаранив банки на 2-ю Лесную,
я поздоровался с Ольгой Владимировной (Окрошкин уже спал в зале), и
разделся, чтобы попить чайку. Надя же, сбросив енотовое одеянье, со смехом
начала показывать пальцем на свой правый полусапожек, из носа которого,
торчал белый шерстяной носок.
- Гляньте-ка, подошва отошла. А, я, то думаю, почему у меня всю дорогу
 пальцы мёрзнут.
- Надь, у тебя есть запасные? – спросил я. Походи пока в них, а потом я тебе
 с получки новые куплю.
- Есть конечно, но они мне жмут в голени.
Тут в разговор вмешалась, баба- Оля: - Надя, дайка сюда обутки.
Повертев в руках изделие из белого кожзама с «просящей каши», подошвой,
она спокойно сказала: - Не надо, Андрей не трать деньги, я завтра снесу его
в ремонт обуви, тут у нас на Суворова. Может быть чутка подклеют?
А Надя, уже забыв про дырявые сапоги, вовсю забрасывала бананы в корзину
к волку из «Ну, погоди!», с помощью зайца из одноимённого мультика. Вот
такую, непричёсанную, в старом домашнем платье, увлечённую игрой на
планшетнике, я и запечатлел её на своём смартфоне, 23 января.
 
XXVIII

В начале февраля, я заболел. У меня был средний отит левого уха. (Продуло
где-то на работе). И я пошёл на больничный. Надя, узнав про мою болячку,
привезла мне листик алоэ. Но я всё равно лечился ушными каплями и
таблетками, которые мне прописал врач. А Надин алоэ я воткнул в рюмку с
водой, чтобы не засох. Кроме того, мне назначили физиотерапию,
прогревание и электрофорез. Я каждый день ездил в центр здоровья
«Энергетик», что на Кузбасской 37. А это, - практически, центр города.
И каждый раз, после очередного прогревания, я звонил Надежде с просьбой
о свидании и прогулке. И она почти всегда приезжала. Я даже и не заметил,
что мы стали видеться каждый день. Благодаря этим встречам, мы
побывали во всех более-менее приличных кафешках города.
Никогда бы не подумал, что в торговом центре «Я» можно вкусно поесть.
Кафе называлось «На завалинке». В нём было всё, как в системе «Блок
питания» (обычная совдеповская столовая), длинная раздача, холодильник
под салаты и термопод (современный аналог самовара).  В то время у меня с
собой всегда была фляжка с коньяком. Надежда постоянно фыркала по этому
поводу. Но после «самосожжения» сама она ни грамма не пила. Я выбрал
себе салат с красивым названием «Цезарь» и бросил туда свиную сардельку.
Надежда взяла картошку- пюре с двумя сосисками. Мы долго ломали голову,
что взять к чаю, пока Надя случайно не заметила рядом с термоподом,
полочки с пончиками, беляшами, и мини-пиццами. Мы взяли по мини-
пицце и пошли занимать столик, благо народу было немного. Мы смотрели
друг на друга, ели и разговаривали. Я отхлебнул немного из фляжки, и
 спросил,
- Ну, Надь, рассказывай, как там у вас дела дома? Как Зара?
- Ты знаешь, Андрей, лучше не спрашивай. Дядя Серёжа один раз так
напился, что заснул на толчке, пришлось его нам с мамой вытаскивать,
без штанов, не к столу будет сказано. А Зара пропала. Она хоть и слепая,
иногда выбегала за ограду. Тут, я слышала от соседки, чёрный фургон ездил,
от спец-автохозяйства, по отлову бродячих собак. Видно, её вместе с
другими бездомными «бобиками» замели. Жалко, конечно.
- Да, жалко, - согласился я.
- Андрей, извини, что я тебе на Новый год ничего не подарила.
- Да, ладно, проехали.
- Вот, решила тебе сделать подарок.
«Интересно, что бы это могло быть?» - подумал я.
Она извлекла из своей дамской сумочки целлофановый пакет, с чем-то
чёрным внутри. Это были мужские трусы, только, как мне показалось,
размера 46-го, или 48-го.
- Надь, спасибо конечно. Ты меня таки удивила. Но они мне, пожалуй,
маловаты будут, это же 48-й размер, а у меня талия 50 – 52.
- Блин, а я-то думала, что вы одной со Стасом комплекции.
Я чуть не взорвался: - Надя, не говори мне больше никогда про этого
 «урюка»!
- Ладно, Ладно. Андрей, успокойся. Я завтра съезжу на Губернский (рынок),
и всё поменяю.
Я ещё раз отхлебнул из фляжки.
- Андрей, а хочешь я тебе случай расскажу.
Я кивнул.
- Буквально вчера, перехожу я дорогу в районе Суворова, ну ты знаешь,
там ещё знак стоит и полоски нарисованы. А машины всё идут и идут в два
ряда, с той и с этой стороны. Ну, я и пошла по «зебре», не спеша. Первая
машина меня увидела и притормозила, а вторая не заметила меня из-за
другой и едет дальше. Я испугалась и встала как вкопанная. А водитель
второй машины, как увидел меня, резко повернул руль и врезался в
дорожный знак. От удара, у него даже фара вылетела. А я пошла дальше.
Перейдя дорогу, я оглянулась, пожилой мужик вышел из иномарки, подобрал
фару, и поехал дальше.
- Да, уж. Надя ты просто в рубашке родилась, сказал я, выслушав рассказ.
- Так, главное, что он не побежал за мной, не ругался, не матерился, видать,
понял, что сам был не прав. Ведь знак, в который он врезался, был знаком
пешеходного перехода.
- Надя,- я взял её руку в свою, - я тебя понимаю, ты уже испытывала нечто
подобное двадцать лет назад, когда тебя сбил грузовик. Надеюсь, с тобой
этого больше никогда не случится.
- Андрей, ты замечательный человек.
И она, прямо за столом, поцеловала меня в губы. И я расчувствовался.
- Надежда, моё предложение о свадьбе ещё в силе. Так как насчёт сентября?
- Я не против. Но до сентября ещё дожить надо. Здоровье немного поправить.
Ты же не будешь жить с женщиной, у которой из живота «хвостик» торчит?
Она приложила ладошку к животу, в том месте где у неё был катетер.
- Надь, - раздухорился я, - я люблю тебя такой, какая ты есть, с «хвостиком»,
или без! Я уже ищу на Avito подходящие варианты квартиры!
- Андрей, я согласна жить с тобой даже на луне. Но сейчас у меня другая
проблема. я недавно ходила к стоматологу отбеливать зубы и снимать камни.
Так после этого, у меня вскрылось сразу четыре кариеса. Ты не дашь денег на
зубы своей будущей жене?
- Какой разговор. Сколько тебе нужно?
- Ну, тыщи четыре, промурлыкала она, - а лучше восемь.
Я полез в карман за бумажником.
- Нет, не сейчас. Потом, когда будешь меня провожать.
- Ладно.
- Ну тогда пошли, погуляем немного, - сказала она с улыбкой.
Мы вышли из торгового центра «Я», держась за руки. Перед отъездом, от
остановки «Кузбассэнерго», она сунула мне в руку пакет с логотипом
«Палата», в нём был контейнер с фаршированными перцами.
- Вот, кушай на здоровье. Поправляйся, - сказала она с улыбкой.
- Надь, я люблю тебя, - и с этими словами я обнял её за талию, притянул к
себе и замер в затяжном поцелуе. Мы договорились встретиться завтра, на
нашем прежнем месте и сходить в кино.

XXIX

Я не буду описывать все наши с ней свидания и походы в кино, это долго,
муторно и неинтересно. Но вот об одном из дней точно рассказать стоит.
Меня выписали с больничного, аккурат в День Святого Валентина,
Я позвонил Надежде и поздравил её с Днём Всех Влюблённых. Пообещав
ей «сердечко» и праздничный обед в любом месте, где она захочет.
Она выбрала торговый центр «Облака». По мне, так это глубоко символично
отмечать День Влюблённых в «Облаках», и даже лучше без всяких кавычек.
Но встретиться с Надеждой мы договорились у торгового центра «Я».
Гипермаркет «Палата», в который она любила наведываться за продуктами,
спешно закрывался, под тотальную распродажу, всё и вся. Она хотела
прикупить семян огурцов и помидоров на посадку. Ещё будучи в центре
здоровья «Энергетик», я купил в киоске «Росспечати» (что у выхода),
открытку- «валентинку», с собачкой на обложке. Позвонив, я не спеша
направился в сторону торговых центров, расположенных практически рядом.
Надежда уже была в пути. Она, как я и ожидал, была вся в чёрном. Лишь
только сапожки и шарфик белые. Её остатки кудряшек были упрятаны под
ондатровую формовку. Мы поцеловались без церемоний, тут же на улице.
Статус праздника позволял нам делать это в любом месте города. Затем мы
обменялись «валентинками». Я невольно хмыкнул, на обложке моего
«сердечка» был котёнок. И тут мне сразу вспомнился вздорный
американский фильм, «Кошки против собак».
- Ой, Андрей, извини. Не знала каких животных ты больше любишь.
Вот тебе ещё одна штучка.
И протянула мне в открытой ладошке «сердечко» с двумя птичками,
красной и синей, с надписью, «Моей половинке». (Как потом оказалось,
это не просто открытка, а магнитная закладка для книг).
- Спасибо, Надя, вырвалось у меня. Ты моя самая любимая половинка.
- Андрей, подари мне маятник с шариками, помнишь, ты мне как-то обещал,
что сделаешь мне подарок на День Святого Валентина.
- Да, но я не это имел в виду.
- Да ну тебя, - и Надя надула губки.
- Пошли лучше за семенами, пока не разобрали, - предложил я.
И мы вошли в здание торгового центра. Несмотря на будний день,
на кассах был ажиотаж. Я мельком прочитал одно из рекламных объявлений.
«В связи с ликвидацией гипермаркета «Палата» цены на алкогольную
продукцию снижены вдвое».
- Надя, ты глянь, что пишут в местной прессе! – воскликнул я.
- Алкаш! Ты и так каждый день пьёшь. Скоро будешь как дядя Серёжа.
- Но ведь сегодня праздник.
Но ответа не последовало, моя спутница уже была на два метра впереди
меня, в отделе, «Всё для сада и огорода».
- Блин, Андрей, всё подчистую разобрали, одна морковка осталась.
Её, что ли, взять?
- Надь, бери что хочешь. Я пойду себе полотенце на работу посмотрю.
Моё внимание привлекли тётки, роящиеся в глубоких корзинах с какими-то
шмотками. При ближайшем рассмотрении, шмотками оказались узбекские
махровые полотенца. Я кинул одно зелёное в нашу общую с Надей корзину.
И вот опять настала пора удивляться: Надя тащила под мышкой, огромную
плоскую коробку, на которой было написано - «Комнатный бильярд».
- Надя, а это зачем?
- Как зачем? – Ну, мы же не только в карты будем играть в общаге.
- Надя, я не меньше твоего, хочу найти нам квартиру. Но пока, в твоих руках
не ключи от квартиры, а всего лишь дорогостоящая игрушка.
Надежда грустно вздохнула и вернула коробку на место. В отделе крепкого
алкоголя я высмотрел четок грузинского коньяка «Старый Кахети». Кроме
пакетиков с семенами моркови, Надежда взяла себе два шоколадных
батончика «Твикс», драже «Тик-так» и пачку «Максима» на кассе.
Я уже подумал, что сейчас мы пойдём в «Облака», но не тут-то
было. Этот «чертёнок» в юбке прямиком направился в отдел сувениров, и
завис у шарика, который парил в воздухе над столом, без каких либо
приспособлений. Как потом нам объяснила продавщица, смуглая молодая
женщина лет тридцати, всё дело в мощном электромагните, который спрятан
в небольшой коробочке-подставке, над которой собственно и парил шарик.
Надя спросила у неё про маятник, но та, лишь развела руками. Маятник
любой конфигурации - это сложное техническое устройство, которое люди
покупают раз в пятилетку. На данный момент у них на складе маятников
нет. И маленький «чертёнок» как-то сразу сдулся, и превратился в
обиженного ребёнка, которому не купили самокат.
- Надя, ну что ты куксишься? Хочешь я тебе кубик - Рубика куплю! -
Сказал я, чтобы как-то разрядить обстановку. Вон их сколько на витрине
стоит!
Надежда вперилась своим васильковым взглядом в витрину, что была слева
от продавщицы. И повыбирав в задумчивости с минуту, ткнула пальчиком
в средних размеров куб. Покрутив его туда-сюда несколько раз, она
вздохнула, и сказала коротко: - Этот!
Я заплатил за него сущую мелочёвку – рублей двести, зато у Нади на пять
минут поднялось настроение. В конце концов, мы, таки вышли из здания
торгового центра «Я», и направились к другому торговому центру, с таким
благостным названием «Облака», лишь затем, чтоб слегка перекусить. А
может и не слегка. Ох, уж эта Надя! -  Эта женщина знала обо всех точках
общепита нашего города, если не всё, то почти всё. Недаром она работала
поваром в «Бэнди», «Корсаре», в столовой МВД и даже накрывала столы н
а губернаторских приёмах. К моему изумлению, в «Облаках» было четыре
разных кафешки, выстроенных в ряд, как павильоны на «Китайском рынке».
Там были; «Восточная», «Русская», «Итальянская», и «Японская» кухни.
Надежда обошла и чуть-ли не обнюхала каждую уставленную явствами
витрину. Но так как её любимым блюдом были манты, мы «зависли» у
вывески кафе восточной кухни – «Азамат». Мне там приглянулась жареная
картошка с мясом и солёными огурцами, чем-то похожая на азу. Надежда же
заказала себе порцию мантов в остром соусе. Плюс к чаю, мы заказали два
разных десерта.
Оглянувшись по сторонам, нет ли поблизости полиции и
злобных старушек, я вытащил из пакета четок, и провозгласил тост,
- Ну, за любовь!
- За нашу с тобой любовь, - поправила меня Надежда.
- За нашу, так за нашу.
И я одним глотком «замахнул» содержимое чайного стаканчика.
- Ну, и как коньяк? - поинтересовалась Надя.
- Да так, ничего. Пить можно. Тебе плеснуть?
- Не-а, спасибо. Я в завязке.
- А как тебе азу? – в свою очередь спросил я.
- Моя мама лучше готовит, - рассмеялась она. - Попробуй мантов, по-моему,
лука многовато.
С этими словами она аккуратно положила мне половинку в тарелку.
- Главное, Надя, что они мясо не забыли положить.
Надежда смеётся.
- Если хочешь, я на свой День Рожденья настоящих мантов наготовлю.
Это был тонкий намёк на толстые обстоятельства.
- Нет, Надя, не стоит. Украинского борща и картошки с печенью по
«Строгановски» будет достаточно.
- А ты, однако, гурман.
И она улыбнулась своей фирменной «буратиновской» улыбкой.
Второй тост был за Надино здоровье, который она тут же переделала.
- За наше здоровье!
- Конечно за наше!
Больше в тот вечер пить я не стал. Мне ещё предстояло целоваться с ней.
А Надежда не любила запах свежего перегара. В довершении, мы выпили с
ней по чашке чая и также обменялись половинками своих десертов. Мой был
с черникой, а у неё с клубнично-малиновым вкусом. Покинув гостеприимное
заведение общепита, сразу же за автоматическими раздвижными дверями,
мы бурно расцеловались. Я чуть не пропустил мимо ушей, её «свежее
авантюрное предложение»: 
- Андрей, а давай угоним продуктовую коляску из супермаркета, будет куда
по осени кабачки и картошку складывать. Да и так, если что из мелочи
перевезти. Удобно ведь?
- И как ты это себе представляешь? С этой здоровенной корзинкой на
колёсиках даже в трамвай влезть трудно. А если поймают? Три года, впаяют,
как минимум. И будешь ты каждый день жрать овсянку с куриными
головами, как твои собаки.
Она, наверное, представила себя сидящей на корточках у собачьей миски,
отбирающей кости у Девы и Шарика, - поэтому после минутного молчания
грустно вымолвила: - Да, ты как всегда прав, дорогой. Это всё глупая затея.
Я сунул ей в ладошку деньги на зубы, (это вместо подарка на День
Рождения), и мы стали строить «розовые» планы на 16 февраля.
В этот день, наступал не только День Рождения моей любимой женщины,
но и «Год Жёлтой Земляной Собаки» по восточному календарю.
Это единственный день в году, когда китайцы играют на гармошке,
и едят сало, под «Столичную». А если кроме шуток, наступал банальный
китайский Новый год.

                XXX

16 февраля я проснулся в приподнятом настроении, и послал Наде sms-ку,
«С Днём Рождения, мой хомячок». В ответ мне прилетело, «Бобик я тебя
люблю». Из вчерашнего звонка по телефону, я уже знал, что привезти ей
в качестве подарка. Она просила купить торт «Домашний-сметанковый»,
от фирмы «Winerwald». Булочная - кондитерская, где продавались эти торты,
находилась в двух остановках от моего дома. К торту я присовокупил три
большие розы цвета утренней зари. Пока их обёртывали в блестючую,
подарочную упаковку, в моей голове играла песенка, - «Розовые розы, Светке
Соколовой…». Выйдя из салона цветов, с вывеской «Розетта», я вдруг
вспомнил, что сегодня помимо Надиного Дня Рождения, наступает
китайский - «Год Собаки». И я тут же метнулся к крытому рынку «Сокол»,
что напротив моего дома, и купил там в отделе «Роспечати» два магнитика
с весёлыми собачками. На одном из них было написано ЗДОРОВЬЕ, а на
другом ЖИЗНЬ. Я решил подарить ей второй.
Для себя любимого, я налил в походную двухсотграммовую фляжку,
«Mc Gregor(a)», и прицепил её к ремню на поясе. Под свитером её не видно.
Добравшись до Надиного дома, я сделал дозвон. Надежда вышла ко мне
без тёплой одежды, в жёлтой блузке, цветастых шальварах и домашних
шлёпках на босу ногу. Я поцеловал её прямо в благоухающую улыбку.
После чего поздравил ещё раз, пожелав ей всех благ, включая здоровье.
Войдя на кухню, я громко поздоровался, чтобы Окрошкин и баба Оля
услышали меня из зала. Казалось, больше всех моему приезду обрадовался
Шарик, он встал на задние лапы, как цирковой пудель, а передними
несколько раз приветствовал меня. Надежде очень понравились мои цветы,
за неимением вазы их поставили в трёхлитровую банку. А розовый магнитик
с весёлым «Бобиком» пришёлся очень кстати на белую дверь холодильника.
- Андрей, присаживайся.  У меня почти всё готово. Сейчас только перцы
с печки сниму, - обратилась она ко мне. Затем уже обращаясь к Ольге
Владимировне: - Мама, ну где ты там, перцы уже готовы! Иди корми дядю
Серёжу.
- А выпить, есть чё? – послышался надтреснутый старческий голос.
- Я тебе выпью, холера ты этакая! - ответил ему звонкий женский голос,
- Вон допился, что ноги не ходють!
Это был своеобразный «диалог у телевизора» матери и отчима Надежды.
Надежда тем временем, махнув рукой в сторону зала, подсела ко мне.
- Ну, как супчик? Там есть и говядина, и свинина. Давай, я тебе ещё
рёбрышко положу.
- Надя, спасибо. Всё очень вкусно. Но вот только ты одета сегодня как-то
непразднично, как золушка до бала.
- А я и есть золушка, в этом доме. Ты - мой принц! ты заберёшь меня отсюда,
ведь правда?
- Да, конечно. Надь, а можно я тяпну сто грамм за твоё здоровье?
- Наливай, только осторожно, чтобы этот «крокодил» не услышал, -
она кивнула в сторону зала, откуда раздавался приглушённый звук
работающего телевизора.
- Ну за твои 39 лет, - поднял я гранёный стакан, дно которого было еле-еле
скрыто добротным шотландским виски.
- За мои 17-ть, - тут же поправила меня Надежда.
И чокнулась со мной фарфоровой кружкой с чаем. Когда она заметила, что
я доел «Украинский борщ», она в ту же тарелку положила мне два больших
фаршированных болгарских перца.
- Ладно уж, так и быть, пойду переоденусь в честь праздничка.
И с этими словами она ушла на пять минут в зал. И вышла оттуда в белой
вязаной кофточке и коротенькой чёрной юбочке, поверх шерстяных гамашей.
Пока Надя переодевалась устроил Шарику «собачий пир» под столом. Туда
летели и кости, и куски мяса. Кошаки, Муся, Буся, и Барсик тоже хотели
присоединиться к пиршеству. Но Шарик грозным рыком отгонял их:
- «Дескать, это моё! А вас, кошачьи морды, сюда вообще не звали!
Проваливайте!
- Андрей, хватит кормить этот зверинец, а то завтра они не будут жрать
«свои любимые» куриные головы, - взмолилась Надежда.
- Ты лучше глянь, - и она широко открыла рот, - восемь новеньких пломб, за
два дня мой стоматолог установил. И вот ещё, - она одним ловким
движением руки извлекла из-под горла верёвочку с чем-то до боли
знакомым. На её ладони лежал маленький алюминиевый крестик.
- Вот, мы с мамой покрестились вчера, нам даже сертификат дали.
И она подала мне прямоугольный лист плотной бумаги, размером с
благодарственное письмо, в котором указывалось, что такая-то,такая-то,
приняла таинство святого крещения в Никольском соборе. Дата – подпись.
- Да уж, - вырвалось у меня, - в девяностые годы, нам с матерью ничего
такого не давали. Просто макали головой в чан и всё.
И тут она меня огорошила, - Андрей, а у тебя там ещё осталось во фляжке?
- Есть трохи. А шо? Ведь тебе ж нельзя.
- Одну рюмочку можно. За мои тридцать девять. Сорок лет я всё равно
отмечать не собираюсь.
И я дурак, совершил непоправимую ошибку, за которую, каюсь до сих пор.
-  Ладно, давай за нас. У меня как раз на две рюмки осталось.
Мы чокнулись стаканами. Её синие с поволокой глаза лукаво блеснули.
- Эх, мало взял, - упрекнула она меня.
- Надь, ну, во-первых, мне завтра на работу с утра, а во-вторых, ты ж сама
говорила, чтобы я никакого алкоголя вообще не брал. Давай лучше чай пить,
торт уж оченно вкусный.
- Оченно? – переспросила Надя.
- Да, оченно, - подтвердил я.
Она ещё, что-то горячо рассказывала про МРТ, которое ей предстояло
пройти, и про то что она записалась 28 февраля к «печёночнику» (врачу
печёночной хирургии). Но я тонул в её синих глазах и был не в меру рассеян.
Она тяжко вздыхала: - Скорее б этот «хвостик» (указывая на катетер) убрали.
Надоело уже с ним ходить.
Когда часы на кухне пробили восемь раз, я стал собираться в дорогу.
Надежда положила мне в свой жёлтый контейнер два фаршированных
перца.
- Это тебе на работу, дорогой. 
- Спасибо, Надь.
- Я тебя провожу до остановки, если не возражаешь. Может в магазин
зайдём?
- За сигаретами?
- Да, за сигаретами.
Я попрощался и пожелал спокойной ночи хозяевам, так же громко,
как и поздоровался.  Шарик грустно три раза пролаял мне вслед.
Надежду словно подменили, она тащила меня за руку к магазину, чуть ли не
бегом. Сигареты продают на кассе, но она прошмыгула в конец магазина.
Когда я опомнился, она держала в одной руке четок «Беленькой», а в другой
шоколадку, «Алёнка», размером с зажигалку.
- Надя, тебе ж нельзя! - вырвалось у меня.
- Сегодня мне всё можно, у меня сегодня День Рождения, - парировала она.
- А если помрёшь?! – настаивал я.
- Не помру. Давай, плати, уже. И красного «Максима» две пачки не забудь.
У меня пропал дар речи. Кассирша, грузная женщина лет сорока, слышала
нашу перепалку, и молча достала из-за ширмы сигареты.
Выйдя из магазина, я ещё раз пытался надавить на совесть,
- Надя, ну ты же мне обещала, в январе, ни грамма больше, когда чуть не
 сгорела, там, у Лёсика.
- Так это было в январе, а сейчас февраль, съёрничала она, отхлёбывая прямо
из горлышка.
- Надь, ты хоть меня до остановки-то проводи, ты ж обещала. И сама никуда
на ночь глядя не езди, - пытался я хоть как-то урезонить этого «чертёнка» в
юбке.
- Андрей, дай я тебя поцелую. Ты такой хороший.
Поцелуй мне естественно не понравился, слишком отчётлив был в нём
запах свежего алкоголя.
- Надя, ты хотя бы закусывай, - предложил я.
И она с треском сгрызла ровно четверть шоколадки. Потом увидела
151 автобус и стала махать руками. Он бы и так остановился, ведь это был
экспресс, а не маршрутка. Она с подлой, пьяной улыбочкой, шутя, затолкала
меня в салон, пообещав позвонить. Звонка я, естественно, не дождался, и
поэтому стал звонить сам. Но эта «коза брянская» выключила телефон.
Да уж, весело начался «Год Собаки», подумалось мне. И в сердцах, я
надеялся, что всё обойдётся. Ну, погулеванит с недельку, как в прошлые
разы, и опять будет глыкать на кухне свой чай с пряничками. Кто же знал,
что на этот раз всё зайдёт так далеко…


           XXXI

Звонить Надежде в дни её недельных загулов, всё равно что попытаться
дозвониться до марсиан. И я не знаю, - Стас, или она сама, но кто-то
постоянно ставил меня в «чёрный список». Поэтому, когда ей становилось
действительно хреново, она звонила только мне.
- Андрей, я люблю тебя. Забери меня от Галки, пожалуйста. Мне плохо.
Ну, делать нечего, я уже понял, что мне нужно было каким-то образом
вытащить её из общаги, и везти на «2-ю Лесную», к матери.
Когда в очередной раз она стала мне названивать, я её попросил уточнить
адрес. Я помнил, что это одно из общежитий, именуемых в народе,
«Три поросёнка». Но какой это был из «поросят» и номер комнаты, я
запамятовал. С подсказки Галины, она продиктовала мне адрес, и я
пообещал, назавтра приехать и её забрать. Лишь бы опять не получилось, как
тогда, с поездкой к Лёсику, когда меня опередил Стас.
Галина жила в общежитии, первом по ходу, на пятом этаже. На звонок мне
не ответили, скорее всего он не работал. Я постучал в дверь и крикнул что,
- Я Андрей! Я приехал забрать Надю!
Похоже, мои крики дошли до адресата, за железной, обшарпанной дверью,
кто-то завозился. Войдя, я увидел улыбающегося во весь род смуглого,
молодого парня, - то ли таджика, то ли киргиза. Я всё время их путаю. Он
вежливо поздоровался со мной,
- Махмуд! Салям алекум!
- Андрей! Здравствуйте! – поздоровался и я, стараясь попасть в унисон.            
- Могу я видеть, Надежду Опанасенко!? – вопрос был задан твёрдым
официальным тоном.
- Да, да, конечно, - ответил человек назвавшийся Махмудом.
И уже обращаясь возгласом куда-то назад: -  Надья, ты где? К тебе пришли!
Из дверей зала появилась всклокоченная, с размазанной по лицу косметикой,
опухшая Надина физиономия.
- Ой, Андрей, привет! Я сейчас! – И уже обращаясь к кому-то в левую
сторону, - А ну отдайте телефон, паршивцы! Я домой поехала!
Паршивцами оказались дети Махмуда, мальчик и девочка. Они мне так и не
представились.
- Хоросяя музика, тетя Надья, - верещали они.
- Отдайте уже телефон хозяйке! – вступился я, - Нас такси ждёт!
И я начал спешно набирать номер такси «Максим» на своём смартфоне.
После этих слов телефон вернули, и я стал одевать Надежду. Куртку, не
смотря на то, что она не могла стоять, я одел легко. А вот с сапогами,
пришлось повозиться. После попоек, ноги у неё стали похожи на тумбы.
Лишь с третьей попытки мне удалось затолкать их внутрь и свести вместе
замки - «молнии». Одев её с горем пополам, я вдруг вспомнил про Галину.
- А Галина, где? поинтересовался я.
- Галина спить, - ответила мне маленькая раскосая, черноволосая девочка,
без имени, и улыбнулась.
- Ну и нехай спит, а мы поехали! Привет ей от меня, когда проснётся.
До свидания! – в сердцах выпалил я.
- До свиданья! пропел мне в ответ хор из трёх голосов.
А тем временем, мне пришло sms -сообщение, что «карета подана к
парадному подъезду», нас внизу ждал чёрный «Рено-Логан».
Схватив Надежду под мышку, я потащил её к лифту. Она цепко держалась
за моё плечо, как утопающий за соломинку. Кивнув водителю, небритому
парню в кожаной куртке, я затолкал «тело» на заднее сидение, а сам сел
спереди. Но как только машина тронулась, «тело», как в фильмах о зомби
ожило, и к моему горлу потянулись влажные Надины пальцы. Я чуть не
задохнулся от её страстных объятий. Она минуты три твердила как
заведённая: - Андрей, я тебя люблю! Я тебя люблю! Люблю!
- Надя, успокойся начал я, - убирая её пальцы с горла, - задушишь ведь!
Я тебя тоже люблю, но поговорим об это чуть позже, дома!
После моих слов, она ослабила объятья, и как-то вдруг вся обмякла,
превратившись в «куклу-марионетку», которой резко подрезали верёвочки.
Через полчаса чёрный «Рено-Логан» домчал нас до «2-й Лесной». 
Я держал Надежду, пока та искала чип. Когда я вошел с ней под руку, на
кухне кроме дяди Серёжи и Ольги Владимировны, сидела не знакомая мне
женщина. Глянув на Надю, она вдруг пошутила,
- Ой, гляньте-ка, возвращение блудной Марии-Магдалины!
- Здравствуйте, меня зовут Андрей. Я вот Надю от Галины на такси привёз.
Ну, я типа её новый парень, - пытался я навести «мосты» к общению.
- А я, - Татьяна – соседка. Пришла со «старой» поболтать.
Она кивнула в сторону Ольги Владимировны.
Надежда, сообразив, что она дома, быстро разделась и села к печке, курить.
И тут только, я заметил белое высохшее пятно на её чёрной кофточке.
(Это были следы рвоты).
- Надь, сказал я ей, - сходи переоденься хоть, а то вся вон, в какой-то белой
«фигне».
Она метнулась в зал и быстро переоделась, сменив чёрное на красное.
- Ну как, нравится? – спросила она, усаживаясь напротив меня.
- Да, эта лучше, - ответил я.
- Андрей, мне так плохо, сходи пожалуйста в магазин за водкой.
- На, вон лучше попей минералочки!
Я поставил перед ней на стол литровую пластиковую бутылку с забавным
названием «Псыж». Она отхлебнула немного из горла и опять принялась
за своё нытьё.
- Андрей, я очень тебя прошу, купи мне водки, «Тархуна» и сигарет.
- Я не понял, а закусывать ты чем будешь?
- Ну купи мне тогда сосисок «Вятских» и батон «Новый». Ну пожалуйста.
- Сдохнешь-же! – пытался я как-то её вразумить.
- Не сдохну. Резко бросать нельзя. Нужно чуток опохмелиться.
Она небрежно прикурила бычок, лежащий на не топленной печке и
стала пускать колечки дыма в открытою топку.
«Ладно, думаю, но это в последний раз. Пускай лучше хлёбает дома, под
присмотром матери, чем разыскивать её потом по общагам». И я пошёл
в магазин. За мной увязался Шарик. Он постоянно путался под ногами,
то ли хотел помешать мне, то ли наоборот указывал дорогу. Когда я
спустился в небольшой подвальный магазинчик на остановке, пёс сел у
дверей, как настоящая сторожевая собака. Как специально, в магазине
завалялась бутылка хорошей водки («Ячменный колос»), даже сосиски
«Вятские» были в ассортименте. Но вот ни батона, ни «Тархуна», я не нашёл.
Пришлось брать обычный белый нарезной хлеб для тостов и лимонад из
«Черноголовки». Когда я вышел, Шарика на «посту» не было. И тут я
вспомнил про сигареты, вернулся и взял де пачки «Максима». Поднявшись,
вновь увидел странного Надиного пса, он вилял хвостом и порывался бежать
в сторону дома. Войдя на кухню, я поставил пакет на стол. При слове
«водка», Окрошкин весьма оживился. И тут я вспомнил, что с утра, кроме
кофе, ничего не ел. На большой чугунной сковородке томилась тушёная
капуста, в неё спешно накрошили сосисок, и получилось более-менее –
ничего. Но лишь только мы втроём осушили по рюмочке. Баба Оля завела
свою «старую шарманку», про шифоньер.
- Андрей, пока ты здесь, может поможешь, вытащить его из зала в сенки? -
То ли вопрошала, то ли умоляла она. Я чуть не подавился капустой,
закусывая.
- Да, конечно. Сейчас.
Соседка-Татьяна, шатенка, примерно бабы-Олиного возраста, вдруг
сорвалась с места.
- Ну, пойду я. Не буду вам мешать. - И уже одевшись перед самым порогом.
- А этот новый твой кавалер, Надежда, (кивая в мою сторону) гораздо лучше
Стаса. Совет вам да любовь. До свиданьица! Приглашай на свадьбу,
если что.
- Как только – так сразу, - пробурчала в ответ Надя, опрокидывая очередную
стопку.
Дядя Серёжа тоже старался не отставать. Но тут его со стопкой у рта
грубо прервала Ольга Владимировна,
- Сергей, хватит водку глыкать! Иди лучше помоги Андрею шкаф из комнаты
вытащить!
- Щас, только ещё стопочку замахну.
И тут Надежда, видимо, почувствовав, что-то неладное, вдруг закричала,
- Не трогайте, Андрея! Он мой! Только мой! И уже обращаясь ко мне,
- Не слушай их. Сядь со мной. Выпей стопочку.
- Прости, Надя, но я обещал помочь твоей маме ещё неделю назад.
И мы с Сергеем пошли в зал за этим «мебельным гробом», которому баба
Оля умудрилась спилить антресоли, и поэтому он стал на метр ниже.
Поставив шкаф боком, мы протащили его по скользкому линолеуму до самой
кухни. И только здесь, оглянувшись, заметили, что порезали линолеум
по диагонали. Как оказалось, Ольга Владимировна не до конца прикрутила
болт, его шляпка выступала на целый сантиметр. Чтобы на кухне не
произошло того-же самого, Надина мама кинула на пол мокрые половые
тряпки. Но когда, злополучный шифоньер был наконец перемещён в сени,
я вдруг понял, что потолок здесь, как минимум на полметра ниже чем в зале,
и поднять его никак не получится, при любом раскладе.
Я сказал, - Извините, Ольга Владимировна, но нам пространства для заноса
не хватит, нужно ещё отпиливать.
- Но я же мерила. Полметра до потолка оставалось, оправдывалась она.
- Но у вас и сенки ниже на пол метра. И что? Как?
- Ну, попробуй поставь его как-нибудь! – стенала она.
Я напрягся, как «бурлак на Волге», и приподнял эту «гробину-мать» за один
край, а противоположный край уперся в стену. При попытке его развернуть,
шифоньер рухнул мне прямо на горбушку. Удар пришёлся вскользь, по
касательной. Поняв, что он намертво застрял между стенами, я закричал,
- Сергей, понесли его обратно, к «чёртовой матери», он не проходит, надо
ещё отпиливать!
Кое-как с раскачки, уронив его на бок, мы втащили этот «гробо-ящик»
назад в зал и поставили его на место, где он и стоял полчаса назад.
Я помыл руки и шею под краном с холодной водой в ванной комнате.
Вытерся первым попавшимся полотенцем. Вернувшись к Надежде,
я обалдел. Бутылка водки практически была пуста. На дне оставалось
где-то граммов сто пятьдесят.
- Надь, да ты, практически, одна её приговорила. Оставь мне хоть на
посошок.
- Пей, дорогой. Это я специально для тебя оставила.
И она меланхолично закурила в топку печки. Глаза её из ярко синих, стали
какими-то бледно-серыми с поволокой.
- Надя, скоро «Двадцать третье февраля», праздник. Я думал, ты меня
 поздравишь, наготовишь разных вкусностей.  А ты…
- А что я? Я люблю тебя, Андрей, ты же знаешь. И подарок я тебе уже
купила. Приезжай двадцать третьего, приготовлю чего-нибудь. Просто мне
надо время, чтобы немного оклематься. Прости меня, дуру пьяную.
- Хорошо, Надь. Я тебя люблю. Но уже девятый час. Надобно и домой
собираться.
Я поцеловал её в щёку, потому что никак не мог перебороть запах перегара.
Но она притянула меня и страстно поцеловала в губы, как в день
нашего первого свидания. Когда я уже оделся и собирался уходить, вдруг
вспомнил про «чёрный список».
- Надь, чуть не забыл: убери меня из «чёрного списка», пожалуйста.
- Хорошо, я тебе сама позвоню вечером и уберём. Извини, что не провожаю,
сам видишь в каком я состоянии. Спасибо за всё. До свидания, Андрей.
- До свидания, Надежда.
Кто бы мог знать, что я вижу её в последний раз…

XXXII

Она сдержала слово, и убрала меня из «чёрного списка».  Я позвонил ей
на следующий день с работы. Уставший, осипший Надин голос ответил мне:
- Андрей, мне плохо. Я потом тебе сама перезвоню…
Как оказалось, это был наш последний с Надей разговор. Двадцать первого,
трубку её телефона взяла баба Оля.
- Андрей, она сказала: - не звони пока. Наде не здоровится - она спит.
- Но как же так, ведь в понедельник, когда я её привёз, она была просто
живчик?
- Этот живчик, захотел похмелиться во вторник. Короче, вызвала она такси, и
 поехала за самогоном. Ну ты же понимаешь, какой в наше время самогон за
 сто рублей? И вот теперь чаем отпаивается.
- Да, да. Понимаю.
И тут я понял, что продолжать разговор на данную тему - не имеет смысла.
- Ладно, Ольга Владимировна, хорошего дня. Звоните, если что. До свиданья.
- До свиданья.
Двадцать второго вечером у меня страшно разболелась голова, и даже
дежурные «сто пятьдесят грамм» не помогали. Пытался слушать музыку
на кухне, но от «Сектора Газа» меня сразу стошнило. Может потому, что
я был с ночной смены, а, может быть, потому, что Надежда не брала телефон,
но настроение действительно было поганым. Я наобум вставил диск в
бумбокс, это была сборка группы «the Who», (лёгкий брит-поп), и вроде бы,
полегчало.
В восемь утра меня разбудил телефонный звонок от Ольги Владимировны.
- Андрей, Надю вчера скорая увезла. Врач сказал, у неё была клиническая
смерть.
- Не понял. Так она жива?
- Жива, жива. Токо сначала она нас с Окрошкиным напугала. Она встала
такая с дивана, - «Пойду чаю заварю», и бац, упала с чайничком на кухне.
Лежит и не дышит, а глаза как игрушечные. Серёжка подскочил, сделал ей
массаж сердца и искусственное дыхание. Скорая в областную увезла.
- А в какое отделение, вам не сказали? – поинтересовался я.
- Нет. Надо в санпропускник звонить.
- Хорошо, Ольга Владимировна, не волнуйтесь, я всё узнаю и вам позвоню.
Да, кстати, а у Нади был с собой телефон?
- Нет. Дома остался. Так и лежит на кухонном столе.
- Ладно, если что, я ей свой старый отвезу.
Вот тебе и «День защитника Отечества», в сердцах подумалось мне.
Я нехотя встал и включил компьютер. Открыв интернет, без труда
отыскал телефон санпропускника областной клинической больницы
имени С.В Беляева. Взяв из зала трубку городского беспроводного телефона,
я закрылся в комнате и стал звонить. Мелодичный женский голос справочной
службы перенаправил меня в ординаторскую отделения общей хирургии.
 - Алло, ординаторская?
- Да, - ответил заспанный мужской голос
- К вам вчера вечером поступала Опанасенко Надежда Валерьевна?
- Допустим.
- А можно узнать, в какой она палате лежит?
- Минуточку. Как вы говорите, Опанасенко? Палата номер десять.
- И что, к ней можно сейчас?
- А её сейчас там нет.
- То есть как нет? Вышла куда-то?
- Умерла она.
- Как умерла?
- А вы кто ей, родственник?
- Нет. Я её парень.
- Сожалею. Но вся информация только для родственников.
- Я позвоню её матери.
- Звоните куда хотите, - и голос, зевнув, отключился.
У меня внутри небо перевернулась с землёю. Пипец, Нади нет больше!
Похоже, последнюю мысль я озвучил, потому что на меня окрысилась мать,
- Андрей, ты опять материшься с утра пораньше!
- Прости, мам, просто Надя умерла.
- Ну и чё? В горлышко надо было меньше заливать!
- Злой ты человек, мама, хоть и женщина.
- Ну, какая есть!
После подобного диалога со своей, мне предстояло звонить Надиной
матери, а это было, ой как невмоготу. Но негнущимися пальцами
я всё же набрал номер Ольги Владимировны. Но та не брала трубку.
Где-то в полдень она мне сама перезвонила.
- Андрей, горе-то какое. Нету больше моей Наденьки. Я ей это, вещи
в больницу повезла, а они мне, везите в морг, там она, может какие
вещи для похорон сгодятся. Ой, не знаю, как мне теперь жить дальше…
- Примите мои соболезнования, Ольга Владимировна…
- Андрей, прости, ты случаем деньгами не богат? Ты же знаешь, что мы с
Окрошкиным все в кредитах. Ни копеечки нету дома. А тут похоронный
агент подошёл, говорит, всё сделаем в лучшем виде, только…
- Сколько нужно? - меланхолично спрашиваю я.
- Двадцать одну тысячу, жалобно проговорила она.
- Хорошо, я попробую поскрести по сусекам, может быть
и наберу нужную сумму. До свиданья.
Я слукавил, деньги у меня были, я откладывал нам с Надей на квартиру.
А теперь они мне вдруг пригодились самым неожиданным образом.
«Обалдеть! Как так? - думал я, а друзья, знакомые, неужели совсем ничего ни
у кого. Нищая Россия – нищие люди. И почему именно я? Не потому ли,
что в тот вечер, когда привёз её чуть «тёплой» от Галины, при всех назвал
её своей будущей женой? В таком случае, всё понятно, Гамлет хоронит свою
Офелию». И тут мне зверски захотелось напиться, и не просто накатить
стаканюгу, а напиться до чёртиков, до отруба мозга, чтобы больше ничего
не чувствовать, и не страдать по утраченному…
Недолго думая, я схватил пластиковую карту «Сбербанка» и пошёл в магазин
«Магнит», что напротив КемТИПП(а). Сначала я купил по ней бутылку
водки, а остальные деньги, с неё же, снял через банкомат. Деньги, я
намеревался завезти на «2-ю Лесную» завтра. Я нашёл в холодильнике
недельной свежести гречку и кусок колбасы, и приступил к «поминкам», в
том виде, в котором их понимаю. Для пущего, антуражу, я зажёг церковную
восковую свечу, воткнутую в одноразовый пластиковый стаканчик. Когда я в
«одну харю» приговорил половину «Беленькой», мне на смартфон
позвонили. Номер был незнакомый, но что меня поразило больше всего, в
нём было четыре шестёрки подряд.
- Алло, это Андрей?
- Да. А с кем имею честь?
- Меня зовут Александр. Я похоронный агент. Ваш телефон дала мне
Ольга Владимировна. Она сказала, что вы друг семьи, и что у вас есть
недостающая сумма.
- Так значит, они всё-таки собрали деньги? – оптимистично вырвалось у
меня.
- Да, но не так много, как хотелось бы.
- А сколько не хватает? – поинтересовался я.
- Соседи собрали четыре тысячи, значит, с вас - семнадцать тысяч.
У меня на секунду пропал дар речи, но собравшись с мыслями я продолжил
диалог.
- Александр, видите ли, мне сейчас очень плохо, и не на какую «Красную
горку» я сейчас не поеду. Тем более я немножечко уже того, «помянул».
Если вам срочно нужны деньги, приезжайте ко мне. Я укажу вам адрес.
- О.К, диктуйте.
Я продиктовал ему свой адрес. Агент обещал приехать через полчаса.
Этих полчаса мне как раз хватило, чтобы приговорить вторую половину
«Беленькой». Ох, уж эти похоронные агенты, пунктуальны, мать их…
На моём смартфоне заиграл Мерлин Мэнсон, и на экране вновь высветились
зловещие четыре шестёрки.
- Алло, это Александр, похоронный агент, - прозвучало в трубке.
- Щас, спущусь,- кое как проговорил я. Меня уже рубило в сон.
Я вышел моряцкой, нетвёрдой походкой. Недалеко от моего подъезда стоял
серебристый джип «БМВ», а возле него - щуплый, высокий парень в жёлтой
кожаной куртке, на вид лет двадцати семи - тридцати.
- Здравствуйте, - и он механически пожал мне руку.
Я вытащил портмоне из кармана чёрной демисезонной
куртки. Но прежде, чем передать деньги, я попросил у него расписку.
Он сунул мне тетрадный клочок с размытой печатью, и суммой
вписанной от руки. После чего, я передал ему деньги. Напоследок, он мне
сказал: - Примите ещё раз мои соболезнования.
Да, и не забудьте, двадцать восьмого, в двенадцать часов - похороны.
- А почему так поздно? Это ж целых пять дней…
- Видите-ли, суд- мед экспертиза затянулась, да и ЗАГСы по выходным
справок о смерти не дают. Ладно, бывайте. Увидимся на похоронах.
Я привезу справку. А пока, извините, опаздываю в морг. Пока.
- Пока, - ответил я, и пошёл в сторону своего подъезда. Когда обернулся,
серебристый джип уже скрылся за поворотом. Хватит бухать, сказал я сам
себе. Завтра же пойду в церковь и закажу за неё панихиду или даже
сорокоуст. А войдя домой, я прилёг на свой уютный диванчик и задремал.
И тут, опять, назойливой мухой зазужжал смартфон. Не смотря на
бесшумный режим, я его почему-то услышал. Звонил некий судебный
дознаватель из следственного комитета Рудничного района. Интересовался,
когда я в последний раз видел умершую? В каких мы с ней были
отношениях? И что мы пили в тот день? - Я ему ответил, что сейчас не в
состоянии адекватно давать ответы, на подобного рода вопросы. Попросил
его перезвонить позднее, если можно. После чего, нажал на смартфоне
кнопку «выкл», и опять погрузился в трясину мутного хмельного сна.

XXXIII

Пять дней ожидания похорон прошли как один мрачный тоннель.
В один из дней, позвонила «Надя», по крайней мере звонок был с её
телефона. Это была соседка Татьяна. Она просила взять хорошей водки
на поминки. Я пообещал купить. И вот настал день похорон. Я встал
пораньше, принял душ, побрился, как будто я шёл на свидание и Надежда,
действительно могла видеть, как я выгляжу. По моим расчётам, её душа
сейчас, должна быть на «экскурсии» в раю, как никак шестой день пошёл.
Бутылка водки была аккуратно завёрнута в полотенце и уложена в
спортивную сумку. Срочно нужны были живые розы, Надя их очень любила.
Я «полетел» в «Розетту» и купил там шесть маленьких розовых роз. Дальше
надо было где-то раздобыть венок. И тут я вспомнил про нашу церковь
имени Святой Троицы, там мне, помнится, продавались ритуальные
принадлежности. Заодно и поминальную службу закажу со свечкой.
От цветочного магазина, до церкви, целый квартал, метров триста.
Но я почти бегом покрыл это расстояние минут за десять. Заказав молебен
об упокоении и поставив поминальную свечу, я пошёл в церковную лавку,
стоящую отдельно от церкви. Продавщица –пухленькая молодая девушка,
лет двадцати пяти, улыбнулась мне. А узнав, что мне нужен венок, она
попросила меня войти в соседнюю дверь, через улицу. Церковная лавка
и ритуальные принадлежности ютились в одном и том-же вагончике на
подпорках, но между ними была глухая переборка, и отдельные крылечки
и двери. Выбрав венок в виде большой перевёрнутой капли, с красными
розами и чёрными лентами, я прямо из лавки вызвал такси до «Красной
горки». Водитель, увидев, как я ложу на заднее сиденье свое приобретение,
только хмуро спросил:
- Друг, или родственник?
- Невеста, ответил я.
- Соболезную, - сказал он.
И всю оставшуюся дорогу он не проронил ни слова. И взял с меня
даже меньше, чем договаривались. Я поставил венок к воротам и стал
звонить Ольге Владимировне. Но та не брала трубку. Ворота со стороны
нарко-диспансера тоже были закрыты. Я в задумчивости почесал затылок
под шапкой.
Вдруг я услышал окрик: - Андрей!
Я оглянулся, к воротам на «всех парах» спешила соседка Татьяна, гружёная
сумками.
- Что, не открывает «старая»? – спросила она, поставив сумки.
- Да, похоже на то.
- А ты могёшь через забор перемахнуть? – прищурив глаз спросила она.
- Легко, - ответил я полез с сумкой и венком через соседские ворота, которые
в отличие от Надиных профильных, были кованными и мне было куда
поставить ногу и за что зацепиться. Когда я перебросил во двор венок и
уже собрался было прыгать, ко мне вдруг неожиданно обратился охранник
нарко-диспансера, - А кто умер-то, браток?
- Надежда Опанасенко, ответил я, ты знал такую?
Худой, невзрачный парень в очках и камуфляжной куртке, молча пожал
плечами и потупил взор. Воспользовавшись заминкой, я спрыгнул во двор.
Подобрав венок, я обошёл барак со стороны дверей. Нажав кнопку
прерывателя, впустил тётю Таню и помог ей с сумками. В том полосатом
бауле, которым обычно пользуются «челночники», явно что-то булькало. Это
был или борщ, или кисель. Войдя в помещение, мы увидели всклокоченную
седую голову мамы Оли, которая явно что-то искала.
- Здравствуйте, Ольга Владимировна, - начал я, - примите мои
соболезнования.
Татьяна, поздоровалась проще: - Привет, «старая»! Что как побитая собака
ходишь? Али что потеряла?
- Да серёжки серебряные, хотела на Надю одеть, ума не приложу, куда я их
задевала.
- Да какая теперь разница, с серёжками, или без? - резонно заметила Татьяна.
- Тётя Таня, - обратился я к ней, - а, давайте, водку в морозилку поставим.
- А если этот «антихрист», - она кивнула в сторону зала, - найдёт?
Возьми с собой, на кладбище, чай, там тоже холодно.
Пришлось ходить весь день со спортивной сумкой через плечо, до самых
поминок.
- Который час, - спросила, Ольга Владимировна, хотя на кухне висели,
вполне ещё «ходячие» настенные часы.
- Да, через полчаса девку привезут. Ты не кипяшуй, старая! – резко ответила
соседка. – А, ты второму-то Надиному хахалю, позвонила?
- Стасу-то? Позвонила. Сказал, что опоздает на полчаса, просил, чтоб
обождали.
Без пятнадцати двенадцать мне на мобильный позвонил похоронный агент,
он привёз свидетельство о смерти. Не знаю, зачем, я пытался запомнить
текст, серо-коричневого документа формата А-4. Но врезались в память мне
только две строчки, «причина смерти – кардиомиопатия», «дата смерти –
восемь часов утра, двадцать третье февраля, две тысячи восемнадцатого
года».  Я отдал эту грустную бумажку Надиной матери и стал ждать
прибытие катафалка. Наконец к воротам подрулила чёрная «ГАЗ-ель», со
странной вывеской «Лидер». Я хотел притащить кухонные табуретки, но
у них были свои специальные подставки. Двое грузчиков, один из которых
был, собственно говоря, и водителем, извлекли из салона, маленький,
красный, с чёрной бахромой, гроб. Затем, поставив его на витиеватые
подставки, похожие на цирковые тумбы, щёлкнули застёжками крышки. То,
что я увидел, меня слегка покоробило. В гробу лежало нечто, отдалённо
напоминающее Надю, в белой кофточке, и белом платочке на бритую голову.
Глаза её были неестественно плотно закрыты, как будто веки были склеены
скотчем, а белые, бескровные губы, её большого рта, сведены
судорогой с левой стороны лица. Этакая, зловещая полуулыбка Джаконды.
«Нет, это не она пронеслось у меня в голове. - Настоящая Надя в раю, а это
просто холодная, силиконовая кукла». Тем временем начали подтягиваться
какие-то женщины с гвоздиками и розами, очевидно, соседки; родственников
у них в городе, по словам Ольги Владимировны, не было, так как она сама
была из детдомовских.
- Гляди-ка, младшенькая Маркова, - померла, говорили одни.
- Да это ж Надя – хохотушка, мы раньше с ней в одной школе учились.
- Точно, Надя Маркова!
После последнего восклицания, водитель, до этого куривший в сторонке,
забычковал сигарету и подошёл вплотную к покойнице.
- И вправду, Маркова, мы с ней учились в одном классе, - пробурчал он.
Тут моё внимание привлёк щеголеватый молодой парень лед двадцати,
в чёрных, надраенных до блеска, демисезонных ботинках. Стас, догадался я.
Он положил четыре алых розы поверх усыпанного цветами савана.
Началась тягостная процедура прощания. Говорили все понемногу.
Но когда дошла очередь до Стаса, он начал плести, что они де, чуть-ли
не муж и жена, и она обещала ему народить кучу ребятишек. Я его грубо
оттеснил, и сказал, чтоб не молол чушь, так как «женихом смерти» являюсь
я, и что все эти похороны проходят за мой счёт. Он потупился, отошёл в
сторонку и стал читать какие-то рукописные листки, очевидно молитвы.
Перед тем, как закрыть крышку, все стали подходить к гробу, и
целовать покойницу в венчик на лбу. Для меня всё ещё живы были
воспоминания, когда мы держались с ней за руки и целовались минут по пять
 на автобусной остановке. Поэтому я подержался за её лядащие, сложенные
лодочкой ручки, и поцеловал её в губы, со словами,
- Прощай, мой «хомячок».
Было ощущение, что я поцеловал холодец. Её губы ещё хранили следы
предсмертной пены, и были, казалось, зашиты суровыми нитками.
«Поубивал бы этих патологоанатомов вместе с вийзажистами из морга».
И невольная слеза, чуть не выскочила у меня из левого глаза, и я отошёл
подальше от красной шкатулки смерти. «Я буду молиться за тебя, чтобы ты
не попала в ад, ведь ты умерла без покаяния, в тяжком, хмельном угаре». Эти
слова я сказал ей мысленно. И тут от тягостных размышлений меня снова
отвлёк Стас.
- Батюшки, она ж без волос! И кровь! Откуда кровь на подушке!? О, на ней
те самые босоножки со стразами, которые я ей прошлым летом покупал!
- Не в меру расчувствовавшегося молодого человека, кое как оттеснили
грузчики, и крышку закрыли. В катафалк мы сели только вчетвером. Я сел
как можно ближе к Надиной голове, и всю дорогу держался за крышку с
золочёным пластиковым крестом. Рядом со мной, нахохлившись, сидела
Татьяна Царькова, соседка. Напротив, сидела седая мама Оля, в одночасье
ставшая просто Ольгой Владимировной. А рядом с ней «точил лясы» Стас.
Когда машина тронулась, бедной бабке показалось, что они забыли
могильный крест. Но, хмурый водитель – «одноклассник», сказал, что б они
так не волновались, потому что крест находится как раз за их спинами.
На месте третьего Кировского кладбища, когда-то была свалка. Ну, это ещё
полбеды. Основная составляющая грунта – это зыбучая глина. За год,
могильные холмики проваливаются на полметра вглубь, и кресты вместе с
ними. Маленький, красный ящик, выставили недалеко от полутораметровой
ямки, которую словом «могила», язык не поворачивается назвать.
И вот, крышку сняли, «чтобы Надежда, в последний раз взглянула на этот
свет», или чтоб этот свет, в последний раз взглянул на неё. И тут я вспомнил,
что у меня в нагрудном кармане куртки, лежит вчетверо сложенный листок
формата «А-4», со стихотворением, посвящённым её памяти. Надежда,
при жизни не любила стихов, кроме тех, что были адресованы ей лично.
И я решил в этот скорбный час, озвучить его, как некий реквием по
утраченной любви.


«ПАМЯТИ НАДЕЖДЫ ОПАНАСЕНКО»

Ушла, в небо синее глядя,
на Божие чудо надеясь,
хорошая девочка Надя,
крылу Серафима доверясь.

Возможно, ей рай недоступен,
но там, она в белом, не в чёрном,
бьёт в солнце она, словно в бубен,
ей ангелов вторят валторны.


Она жаждет миг, чтоб вернуться,
к любимому, чтобы как прежде…
Но смерть не даёт ей проснуться -
и мраком окутаны вежды.

Прощай, моя милая сказка.
Прости, что не стала женою.
Пускай, Божий суд будет ласков
к душе, что не стала святою.


- Складно сочинил, - выказал своё одобрение Стас.
- Да ты ей этот листок под голову положи, - предложила тётя Таня, -
ты же ведь специально для неё, стихотворение написал.
Я второй раз подошёл ко гробу и подоткнул бумаженцию под голову
покойницы. После чего, по русскому обычаю, поцеловал её в венчик.
- Прощай Надежда. Светлая тебе память.
И я, отвернувшись, пошёл прочь. Когда все пафосные речи были сказаны,
двое ушлых грузчиков, в четыре щелчка, закрыли крышку. На смену им
пришла бригада из четверых землекопов, в ватниках и кирзовых сапогах.
Они, на раз-два, подняли гроб с телом на двух лентах вафельных полотенец.
И опустили его в «тартар» глиняной утробы. После традиционных
горстей «земли» от друзей и родственников, сверху на крышку полетели
комья мёрзлой глины. Через пять минут на маленьком зыбком могильном
холмике, появился стандартный сосновый крест, с надписью, «здесь
покоится раба божья, такая-то, дата рождения и смерти». Лишь венок
в форме перевёрнутой капли, и уже потрескавшиеся от мороза бутоны роз
немного разбавляли унылость кладбищенского пейзажа.
Катафалк, как такси, домчал нас до «2-й Лесной», минут за пятнадцать.
Предстояло, ещё одно нелёгкое мероприятие, называемое в народе поминки.
Перед тем, как всем нам приступить к трапезе, я прочитал поминальную
молитву, перед триптихом, состоящих из икон Спасителя, Святителя
Николая, и Богородицы. Над кухонным столом на полочке для сахара,
рядом с остатками Надиной шоколадки, горела восковая свеча в
подсвечнике. На шоколаде отчётливо были видны следы Надиных
«новых» зубов. Татьяна, увидев, что свеча догорает, попросила меня
заменить на новую. Я, не глядя, взялся за фарфоровый подсвечник, и
вскрикнул от боли, тела свечи уже не было на поверхности, однако внутри
подсвечника тлел огонь. Так, наверное, происходит с телом и душой
человека после смерти. 
Свечку, конечно же, я поменял, но волдырь от ожога на большом пальце
так и остался, что не помешало мне разливать водку по рюмкам. Но, к моему
удивлению, Стас заявил, что он трезвенник. Мне стоило больших трудов
уговорить его выпить рюмку, за помин души, рабы божьей Надежды.
После кутьи, блинов, и борща, у нас со Стасом состоялся интересный
разговор. Мы вышли в сени, как мужик с мужиком, но драться, естественно,
не стали. Как мудро процитировала наша Татьяна строчку из Пушкина,
- «Не досталась никому, только гробу одному».
- А у вас, с ней секс был? - не унимался Стас.
- Мы жили с ней три месяца вместе. Как ты думаешь?
- А у нас с ней тогда, правда было, у Лёсика в ванной.
- И что? А кто её за волосы скинул с дивана?
- Да, так, случайно получилось, она на краю лежала пьяная,
ну я её и дёрнул за руку.
- Хорошо, а зачем тебе дубликат чипа от калитки?
- Так, просто, в гости иногда зайти.
- А это правда, что ты состоишь в «дурке» на учёте?
Он на минуту замялся и посмотрел на меня, будто в первый раз видит.
- Нет, конечно. Это она тебе сказала?
-Да, она.
А когда она набирала себе в дом продуктов, она говорила тебе,
«Плати, ведь ты же кавалер»? - перехватил инициативу Стас.
- Да, она частенько так говорила, - ответил я.
- А она просила тебя дать ей денег на погашение кредита?
- Да. Я несколько раз гасил её кредиты.
- И я тоже. Короче разводила она нас, как лохов на «бабки».
- Что-то типа того, - с грустью согласился я с его логикой.
 А ещё, я тебе собирался морду набить. Смешно как-то теперь получается.
- И я тоже собирался тебе физиономию начистить, -  признался Стас.
 - Так теперь чего уж? Нам с тобой больше делить нечего.
- Согласен. Слушай, а можно ещё вопрос, это ты Наде чёрный «Philips»
купил?
- Да, я. В подземном переходе возле кинотеатра «Юбилейный».
- А мне сказала, на вокзале, в ларьке…
Стороннему читателю может показаться, что разговор о «бабках» на
поминках не уместен, поэтому я решил опустить некоторые детали
нашей пятнадцатиминутной беседы. В двух словах, Стас вкладывал в Надю
не меньше моего. Это была некая финансовая пирамида.
Из всего этого, логично вытекал вопрос, кого из нас она любила больше?
Ну, не деньги же, в самом деле? В конце беседы Стас казал:
- Я всё понимаю. Ладно, без обид. Ты потерял – я потерял. Мы с тобой
оба потеряли.
- Да, Стас, я согласен. Мы с тобой потеряли большую иллюзию любви.
И мы с ним обменялись крепкими дружескими рукопожатиями.
- Может ещё по одной? – и я сделал жест в сторону поминального стола.
- Нет, спасибо, я пас.
Глаза Стаса затуманились слезой. И он пошёл прочь от меня в зал, где тут же
бойко переключился на Ольгу Владимировну, весь день пребывающую в
состоянии некого транса. Мы с соседкой Татьяной молча выкушали
оставшиеся полбутылки и, перед тем как нам всем разойтись по домам,
договорились с ней здесь ещё раз встретиться - и на девять, и на сорок дней,
а если доживём, то и на год… «Храни Господь наши души!»
Когда я уже подошёл к порогу, меня окликнула, Ольга Владимировна:
- Погоди, Андрей, тебе подарок от Нади.
- Какой ещё подарок? опешил я, - С того света что ли?
- Кажись, пена для бритья - на «День защитника Отечества».
И она вручила мне тёмно-синий баллончик с надписью «Gillette».
- Спасибо, Надя, за подарок, вырвалось у меня, хотя и с вымученной
улыбкой. - И уже на пол тона тише, - Я буду молится за тебя, «мой хомячок».
Баба Оля, наверно, подумала, что у меня «поехала крыша», но на самом
деле, настроение у меня поднялось. Шарик провожал меня до самой
автобусной остановки. Он никогда не перебегал оживлённую проезжую
часть, а тут взял и перебежал, чуть не угодив под колеса машины. Казалось,
что в него, на эти двадцать минут вселилась Надина душа. Это она,
в собачьем обличье, грустным лаем прощалась со мной.



15.08.18 г Кемерово