Ремейк. Глава 9. Похмелье

Во время священного ритуала опохмелки рябиновкой с солеными белыми грибами и клюквой, под низкие утробные стоны, которые издает Сулико, ритуально озвучивая процесс, когда заспанные, полуодетые люди выходят на улицу умываться снегом, над деревней пролетает вертолет. Голый по пояс Братка смотрит на него, приставив ладонь к бровям: «Неужто садиться будет? Сегодня не должон летать, видать санитарный рейс. Кто-то из наших заболел? Да, бля, кто ж его вызвал, если я бухал? Побегу, у летчиков узнаю» —  полуголый обескураженный Братка бежит домой. Вертолет сделал несколько кругов и идет на посадку, вздымая тучи снежной пыли на окраине деревни. Мимо дома, в том направлении, мчится полтора десятка лаек, оглашая окрестности лаем. Братка возвращается в недоумении: «пилот —  Палыч, сказал на борту наш мент главный и первый секретарь райкома —  брать кого-то приехали…»

— Это меня, —  обреченно пояснил Инкерман.
— Тебя-то за что? —  дружно удивились собутыльники.
— Идем, скорее, —  Игорь подхватил Яшу за рукав и поволок в дом. Там он быстро бросает Инкерману вещи: тельник, кальсоны, брюки, свитер, кухлянку, —  надевай, давай быстрее, —  приказывает Игорь и бросается на хозяйственную половину.
Инкерман спешно одевается. Игорь вынес унты на собачьем меху и бросив Яше под ноги, исчезает в комнате. На улице слышатся голоса, и в сени вваливаются двое крупных мужчин: один в милицейском тулупе с погонами, а другой в дубленке с меховым воротником и в лисьей шапке.

— Здорово, хозяин, что гостей не встречаешь? —  басит «гражданский».
— Здравствуйте, Иван Иванович, я сейчас, —  отзывается Игорь. Он появляется на пороге с вещмешком и собачьей шапкой в руках, которые протягивает Инкерману, —  может быть выпьете по рюмочке, закусите с представителями трудового народа?
— В другой раз, сейчас при исполнении, —  отвечает за всех мент.
— Так значит… —  Иван Иванович сделал вопросительную паузу, глядя Инкерману в глаза и заходит в комнату.
— Яков, —  отрекомендовался Инкерман, но совать руку счел неуместным.

— Так значит, Яков, решили у нас все свои таланты проявить? —  продолжает Иван Иванович, расхаживая по комнате, разглядывая накрытый стол, батарею бутылок и банок на оружейных ящиках и аккордеон на диване. Мент при этом многозначительно ухмыляется.
— Уже проявил, частично, можно так сказать, —  парирует Инкерман.
-Ну что же, мир этому дому, пойдем к другому, да Николай Анатольевич? —  обращается Иван Иванович к менту и тот снова скалится в ответ.
—  До свидания, заботливый ты наш, —  небрежно бросает мент Игорю, который помогает Инкерману натянуть свой «Мальборо Классик», сует ему в карман перчатки и нахлобучивает шапку.

Наверх выходят молча. Там уже ждут человек десять. Все прощаются с Яшей, трогательно обнимаясь, молча. Последними обнимаются Яша с Игорем:
— Спасибо тебе, помни самое главное, как здесь говорят: никому не верь, не бойся и не проси, —  наивно напутствует Инкермана Игорь.   
— Спасибо, —  поблагодарил Инкерман в ответ и незаметно суёт в боковой карман куртки Игорю пачку четвертаков.
К вертолету идут молча, полуодетые почитатели Яшиного таланта бредут сзади. Садясь в вертушку, Инкерман машет всем рукой и кричит, —  еще увидимся!
Ему что-то кричат в ответ, но шум набирающего обороты винта, не позволяет расслышать, что именно.

В вертолете Инкерман старается не смотреть на сопровождающее его начальство, благо они сели далеко, возле кабины пилота в два из четырех имевшихся в салоне кресел. Инкерман примостился на деревянной лавке вдоль борта и смотрит в иллюминатор. Внизу простирается бескрайнее белое безмолвие. Понятно, что бежать отсюда уже некуда.

От знакомого аэропорта до поселка Приморский, Инкерман с сопровождающими, едут на УАЗике, в том числе через замерзшую реку. Выходят у большого деревянного здания с табличкой: «Приморский районный комитет КПСС» с одной стороны и «Корякский Национальный Автономный Округ Камчатской области. Администрация ПГТ Приморский» с другой. Проходят мимо пустого стола вахтера. Иван Иванович не доволен:

— Николай Анатольевич, мля, опять никого! Заходи-мля, бери что хочешь!
— Иван Иванович, не беспокойтесь, сейчас восстановим порядок.
Иван Иванович поднимается наверх по широкой лестнице, а мент ныряет в боковой коридор. Инкерман остановился в нерешительности. С площадки между первым и вторым этажом  Иван Иванович ободряет его вопросом: «Вам особое приглашение надо?» Инкерман плетется на второй этаж, заходит, вслед за Иваном Ивановичем, в огромный кабинет через пустую секретарскую. Кабинет обставлен стандартной казённой мебелью. Иван Иванович сел под огромный портрет Ленина массового производства, и предлагает Инкерману, жестом, сесть сбоку за длинный стол для переговоров. Инкерман разглядывает портреты членов Политбюро, которые висят в два ряда, на стене напротив. Хозяин кабинета ехидно спрашивает:

— Никогда не видели руководителей партии и государства? Таинственные незнакомцы?
— Знаете, как-то не приходилось, хотя Горбачёва знаю, —  признается Инкерман, —  я беспартийный.
— Это заметно. Насчет Политбюро: ничего, наверстаете упущенное —  я Вам с собой дам папку с портретами и биографиями, если хотите.
— Спасибо, но это не обязательно, мне кажется.
— Как хотите. У Вас паспорт есть?
— Да, конечно, —  Инкерман протягивает паспорт через стол.
— Яков Соломонович, значит? Высшее образование есть, конечно?
— Я музыкант. Учился в МГИМО, но меня отчислили с третьего курса.
— Вот как, гуманитарий, иностранными языками владеете?
— Ну, английский у меня приличный, а вот французский в объеме спецшколы — практики не хватает.

— А с историей дружите? С физикой?
— Ну, как Вам сказать? Дружу, если надо, экзамены сдавать, например.
— У меня к Вам, Яков Соломонович, просьба, если хотите. Подойдете сейчас в школу, к завучу, она вам суть объяснит и поселит.  Пока поживете там, а дальше видно будет, —  Иван Иванович снял трубку телефонного аппарата, —  соедините со школой, с завучем. Татьяна Аркадьевна, здравствуйте, узнали? Спасибо, зайду обязательно, но потом, сейчас дела есть. К вам вот молодой человек зайдет —  Яков Соломонович, ... да, да, как говорили,  введите его в курс дела,… да, не за что, всего доброго – Иван Иванович положил трубку, берет паспорт, еще раз полистав его бросает небрежно в стол, —  если не возражаете, он здесь сохраннее будет. У нас в поселке всего 3000 человек. Завтра вас тут все знать будут и паспорт таскать ни к чему —  ещё потеряете, с вашей склонностью к увеселениям.

— Да, конечно, —  поторопился согласиться ошарашенный Инкерман, не веря в столь непредсказуемое развитие событий.

— Школа рядом, как выйдете —  налево, четвертое здание, не ошибетесь. Мимо спортзала пойдете —  это школа и есть. У вас деньги имеются?
— Нет, не рассчитывал как-то…,— признался Инкерман.
— Вот возьмите, — Иван Иванович положил на стол сто рублей, — с зарплаты отдадите.
— Спасибо, — слегка обескураженный Инкерман встал, взял со стола деньги, — я могу идти?
— Всего хорошего, Яков Соломонович. Если что, заходите в любое время, — большой начальник уставился в бумажки, не глядя на Инкермана.
— Да, конечно, всего доброго, спасибо…

Инкерман побежал по лестнице. Внизу он столкнулся с ухмыляющимся, по своему обыкновению, ментом:
— Осторожнее, не упадите, здесь торопиться некуда — это не Москва.
— Всего доброго, — выпалил Инкерман и выскочил на улицу.