03 15

Это произошло около четырёх месяцев назад. Или лет? Помню,
что тогда город укрывал дождём тоскливый серый октябрь. Листья давно облетели: голые деревья торчали из земли как угрюмые палачи, тени которых нависали надо мной каждый вечер всё беспросветнее…
 
                ***

02:05. Чтобы внутри меня всё перестало кипеть, я решил передать
это полномочие чайнику. Достал из совдеповского шкафчика кружку
с отколотой ручкой, банку с молотым кофе. Поставил воду, и только хотел принять горизонтальное положение на неудобном, узком диване,
как раздался телефонный звонок.
  В ответ на моё приветствие, звучащее, скорее, как проклятие, из трубки звенела тишина. Мысленно чертыхнувшись, я повторил приветствие
и уточнил, есть ли кто-нибудь на связи. В ответ молчали, и только спустя несколько секунд, я различил слабое потрескивание на том конце провода. Это был единственный звук, доносившийся от моего неразговорчивого друга.
Мне совсем мало было нужно для того, чтобы взорваться. На этот раз достаточно оказалось молчаливого собеседника, потревожившего меня
в начале третьего ночи. Я презрительно заявил:
  - Ты вот звонишь и молчишь в трубку. Делать тебе нечего? –
я помолчал. – Думаешь, у одного тебя проблемы? А вот и нет!
Из трубки не последовало ни слова. И я продолжил:
- А у меня человек умер. Близкий. Родной человек. Родной, понимаешь? – правый глаз наполнился влагой, но будто передумав, слеза
не выкатилась наружу, а застыла на месте. – Да ни черта ты не понимаешь… Тебя же нет. Ты пластик! Пустой пластик! – и я постучал костяшками пальцев по телефонной трубке. – А он живая была, понимаешь?
Да мне и сейчас кажется, что она не умерла вовсе. Просто… Ушла.
На время… Как уходят, когда «берут паузу в отношениях», знаешь?
Или просто вышла в магазин за углом… Да! На Большой Морской. Она
там сыр всегда покупала…

                ***

Стрелка часов медленно ползла к тройке. Мой словарный запас тускнел, а дыра в груди зияла с каждой фразой отчётливее и отчётливее.
- …Слушай, уж тогда-то я решился. Ну, думаю, пора, раз сам
не справляюсь. Стыдно было, конечно. Ну, думаю, схожу, выпишет мне доктор таблеточки для настроения, чтобы выть перестать дома от горя-то… - я растянул губы в улыбке, которая больше напомнила оскал подбитого охотником зверя. – Вот он и выписал. Попейте-ка, говорит, голубчик, антидепрессанты. И, знаешь, правда,  помогли. Я же последние несколько месяцев из дома не выходил никуда почти, кроме работы. Посуды гору накопил, помыться забывал, поесть. Любая мелочь могла меня задеть
за живое и довести до слёз. Меня, мужика, понимаешь? Вот словно силы
все отняли разом. А сейчас с таблетками этими будто повеселее стало...
Я даже в прачечную наконец-то… Ты там слушаешь или нет? – я укоризненно взглянул на телефон в своей руке.

И тут, я неожиданно заплакал. Заплакал, как плачут взрослые,
у которых не осталось сил, а показать этого категорически нельзя, потому, что, например, в соседней комнате спят маленькие дети. Вот и плачешь тихонечко себе под нос, разрушаясь изнутри от отчаяния, ломаясь
от навалившегося бессилия. Я плакал, обняв себя за колени, прижимая к уху плечом трубку:
- Я не верил в безумие, пока это не произошло со мной. Точнее,
я не верил, что это может настичь меня. Скоро все догадаются,
что психолог-консультант телефона доверия сам сошёл с ума…
Я уже чувствую на себе подозрительные взгляды, мне кажется, что скоро
все узнают… И что тогда будет?
Тело стала пробирать мелкая дрожь, ладошки вмиг стали ледяными, сердце отчаянно колотило в стенки грудной клетки и пыталось вырваться наружу.
- Кто я такой?! – заорал я в ярости – Слабак! Слабак, у которого кроме вас, психопатов, больше и нет никого! Была одна, душа моя… Была, миленькая… А теперь никого. Родители меня в детстве били, в школе дразнили за эту идиотскую фамилию… Пропади она пропадом!!!
А в институте я с девушками общаться совсем не умел… Да и кто захочет разговаривать с очкариком, с книжкой подмышкой! Неудачник! Одна она меня любила… Кому я кроме неё-то нужен был!? Ну а теперь-то и подавно!!! Даже ты!!! Ты молчишь!!! Что, стыдно поговорить с идиотом?! А и не надо! Я давно уже решил: не надо со мной говорить… Я хотел давно… Только сил совсем не было. А теперь вот, таблеточки, понимаешь, подействовали. Силушки прибавили… Прощай! Я решил, всё, точно! Прощай, кто бы ни был, прощай!..
Дальше всё как в тумане. Я подскочил к столу, прощупал его ладонями в поиске ножниц, будто не доверяя своим собственным глазам.
Не обнаружив блеска лезвий, пооткрывал поочерёдно все ящики этого стола. Плюнул и руками оборвал телефонный провод.
- Да, я решил, давно решил. Даже придумал как… Просто нужно было чуть больше сил… Теперь я готов, теперь  всё это закончится... – сбивчиво говорил я сам с собой, сдувая с носа капли пота и затягивая
на шее провод от телефона.
  Моя смерть наступила в течение нескольких минут. Сначала резкое расстройство дыхательных движений, затем задержка дыхания и его остановка. Следом остановка сердцебиения. И заключительные судорожные конвульсии тела, как последняя пляска на этом сатанинском балу, под названием Жизнь.

                ***

03:15. Человек, борясь с приступами истерики, в седьмой раз пытался дозвониться до горячей линии психологической помощи. Но на том конце провода не было ответа. Точнее, там не было даже провода. Была только тишина.