Иван невестин сын

Невесёлая сказка о том, как одни люди хотят как лучше за другого, а он, бросившись это выполнять (не то для себя, как думают желающие, не то для них), совершенно калечит свою жизнь. Также она самым неудобным образом освещает больные места двух противопоставленных царств, и до того больно поражённым участкам от льющегося на них света, что детям данную сказку я как автор начисто запрещаю читать.

  В одной деревне жили старик со старухой, и был у них сын Иван. Минуло ему уже тридцать годков, а он до сих пор не женат. Сам-то Иван - парень хороший, сильный и добрый, да только очень уж бестолковый, бесхитростный, вот и не смотрели в его сторону деревенские девушки, не хотели, значит, до гроба с дурнем маяться. "За такого идти - что с лихом судьбу свести!", - шептались они между собой.
  Понимали всё это старик со старухой, однако жаль им родную кровинку одного на свете оставлять, потому задумали сами невесту сыскать и посватать Ивана.
 - Иди, старый, - говорит однажды утром старуха, - по деревне да найди нашему дурню добрую жену!
  Старик вздохнул, встал с печи, взял посох и вышел вон из избы. Весь день его не было, а вечером воротился мрачный, нос в пол уткнул и доски считает.
 - Ну, чаво там? - спросила старуха. - Нашёл нам невестку-то?
 - Нашёл, как же! - буркнул старик. - Все нашего Ивана знают, потому никто дочерей отдавать не согласен. Срам один!
  Старик вскарабкался на печь, а старуха отвечает:
 - Весь в тебя-то, дурень старый! Завтра я сама пойду, да не в нашу, а в соседнюю деревню: там полно завидных девок, не знакомых с Ванюшей.
 - Иди хоть в тридевятое царство - всё одно!
  Миновала ночь, а с первыми лучами солнца старухи уже не было в избе. К вечеру она явилась, перевела дух и говорит старику с Иваном:
 - Была я сначала в Заглядовке - нет там добрых невест, после побежала в Заглотовку - и там пусто. В Завидовке же повстречалась мне старая ведунья, которая велела тебе, Ванюша, собраться в дорогу и завтра с первыми петухами отправляться за три горы, за три пустыни, за три тысячи вёрст к лесной ведьме на поклон. Коли ноги донесут тебя куда надо, да проявишь ты смекалку, - получишь невесту. Так она сказала, ведунья-то.
  Старик только усмехнулся с печи:
 - Нашему балбесу и тридцать три тысячи вёрст пути не беда, тут с его силой много ума не потребуется, а вот коли смекалку проявить надобно, так это дело пустое.
  Всё же старики собрали для Ивана походный мешок, а утром со слезами на глазах проводили его в добрый путь.
  Идёт Иван - сам не знает, куда. Встретилась ему на пути гора - перебрался через неё, затем упёрлась тропинка в безжизненную пустыню - перешёл её. Когда ещё две горы и две пустыни остались позади, вошёл парень в старый тёмный лес. Высокие деревья с толстыми стволами солнце кронами своими закрывают, за ноги пытаются ухватиться паразиты разные, кругом треск, уханье и рычание, - страх один, да только Ваня не обращает на то никакого внимания и смело выбрасывает вперёд ноги.
 - Покуда по Руси-матушке будешь идти, бояться не бойся! - наставлял сына старик на прощание.
 - А велика ли Русь, батя?
 - Ноги до колен сотрёшь - и то не пройдёшь, - во как велика!
  Глядь - избушка ветхая на пути: крыша перекошена, трава у крыльца не скошена, окна к земле опустились, а на трубе кот чёрный сидит. Иван бы мимо прошёл, да только открыла перед ним дверь маленькая старушка ростом в три вершка и говорит:
 - Это не тебя ли, касатик, я жду? И то, тебя, милай! Заходи-ка в избу, потолковать надобно!
  Усадила она парня на лавку и принялась у печи хлопотать, а сама говорит негромко, будто сказку рассказывает:
 - Знаю я, чего ты ищешь. Всё мне ведомо, да не всё подвластно, касатик, я ведь младшая в семье - всего-то триста лет от роду.
 - Ну что ж делать, вернусь тогда домой и помру холостым, - сказал Иван и поднялся было с лавки, но молодая ведунья подскочила к нему и снова усадила.
 - А ты не спеши дело-то бросать! - И заговорила вдруг серьёзным голосом: - Коли ноги под тобой ходют, минуешь ты шесть болот, шесть пропастей, пройдёшь шесть тысяч вёрст и окажешься у моей средней сестры. Глядишь, она-то тебе и поможет.
 - Неужели так велика наша Русь-матушка, что можно по ней сначала три тысячи вёрст отмахать, да после ещё шесть?
 - Русь да - велика, по ней и дальше пройти можно, только ты, касатик, идёшь в меньшую её сторону и скоро окажешься в чужих странах.
  Иван поднялся и поклонился:
 - Спасибо вам, добрая бабуля, за привет и совет! Пойду я, а то сестра ваша помрёт, меня дожидаючись.
  Однако ведунья заставила его остаться, накормила кашей, попарила в бане да спать уложила. Утром же растолкала она парня и дала такое напутствие:
 - Теперь слушай внимательно, касатик, не то и невесты не найдёшь и себя до кучи погубишь! Средняя сестра моя имеет сварливый нрав и недолюбливает русского человека. Это не беда. Передай ей от меня этот вот ключик, и она смягчится.
  Ведунья вручила Ивану тяжёлый серебряный ключ с ажурной ручкой, помахала ему клюкой и закрыла дверь.
  Как ни был силён Иван, дорога на этот раз отняла добрую половину его молодецкой силы. Весь в грязи и пыли, похожий больше на чёрта чем на человека, он наконец преодолел испытания и добрался до заморского города. "Неужели ведь... ведунья тут где-то живёт?", - подумал парень, с удивлением рассматривая мощёные камнем улицы, наполненные смрадом и шумом.
 - Шпрехен зидойч? - гаркнул кто-то ему на ухо.
  Перед Иваном стоял грязный оборванец в лохмотьях и жадно заглядывал ему в глаза, будто искал там золото.
 - Что такое? Я вас не понимаю.
 - Их бин рюс? - не унимался бедняк.
 - Рюс? Рюс... Русь, что ли?
 - О! Я-я! Рюсь! Ти коммт рюсь. Токда дафать... монетка, - бедняк выразительно протянул ладонь.
 - Нет монетка! - выпалил Иван. - Тьфу ты, чёрт, я у вас и язык себе сломаю в два счёта! Чтобы жить достойно, человек должен сам трудиться! Разве батька не порол тебя за лень?
  Бедняк продолжал стоять с вытянутой рукой и наиглупейшим видом, будто внушение было адресовано не ему, а воображаемому человеку или даже ослу.
 - Но и помирать с голоду тебя не оставишь, - продолжал Иван. - Вот что: где-то здесь у вас живёт ведунья. Понял? Ве-дунь-я, - он нарисовал руками в воздухе силуэт, больше подходящий снеговику нежели человеку. - Ты вести меня к ней, я давать тебе... ключ.
  Едва бедняк увидел обещанную награду, в него будто сам чёрт вселился. Он схватил Ивана за руку и куда-то повёл, приплясывая и напевая на ходу. Они шли по самым тёмным и грязным улицам, петляли меж полуразрушенных домов и ныряли в одну ржавую калитку за другой. "До чего добрый и понятливый человек", - думал Иван. - "А эта ведь... ведунья, знать, та ещё чуханка, раз живёт среди этой грязи!". Его размышления были грубо прерваны криками "Рюс капут!" и беспорядочными ударами по крайней мере десятка клюшек, обрушившихся на его голову. Не успел Иван опомниться, как потерял сознание, а вместе с ним и интерес к окружающему.
  Клин клином вышибают, и Иван очухался от новых ударов уже одной клюшки по его лбу.
 - Щёрт подери! - раздался над ним грубый и хриплый старческий голос. - Рюськи дух! И сдесь он меня нашёл!
  Иван с трудом поднялся, всё тело ныло и ломило. Кругом была кромешная тьма, в которой ему удалось различить только два больших светящихся жёлтых глаза.
 - Где я? Кто здесь? - спросил парень.
 - Идти за мной! - строго буркнул голос, рука с длинными когтями вцепилась в Иванин рукав, жёлтые глаза развернулись, и полуночные путники зашагали в неизвестность.
  Минут через десять Иван уже сидел на грубой кровати с проволочным матрацем, а вокруг него суетилась высокая и тощая как засушенный стебель старуха-ведунья, прикладывавшая разные травы к синякам гостя.
 - Доннер ветер, голубшик! - покачала она головой. - За что же ты так получил?
 - За любовь! - тяжело вздохнул Иван и вкратце описал старухе свои приключения.
 - А я всё думаю, чегой-то мне подарок какой-то каждую ночь снится! - всплеснула руками ведьма. - Подавай его скорей!
  Иван сунул левую руку за пазуху - ничего не нашёл. Сунул правую, и та не больше вытянула.
 - Как же так! - окончательно расстроился парень. - Я же обещал ему отдать ключ, если он покажет дорогу к вам, а он не показал да ещё в засаду завёл! Что же это делается!
 - Может, он тебя неправильно понял, голубшик? - съязвила старуха. - Я так и знала, что именно эта соплячка стащила мой ключ!
 - А от чего он? - участливо спросил Иван.
 - От моего сундука с рукоделием, - ответила ведунья. - Вот, значит, из-за кого осталась я без приданого на свадьбе, как последняя дура! Ну, коли буду в родных краях, я ей, стерве, косы-то повыдерну все до одной!
 - А нельзя ли открыть его без ключа?
 - Ой, золотой мой, посмотри, пожалуйста! - обрадовалась старуха и мигом сбегала за сундучком. - Я ж сюда с Руси сбежала за мастерами, а ещё от налогов, только наши-то умельцы, видать, не чета местным дилетантам!
  Иван повертел, повертел в руках усыпанный самоцветами драгоценный ящичек, а после вдруг как ахнет его со всей силы об пол! Что тут было! С оглушительным звоном самоцветы и позолоченная древесина рассыпались в прах, осколки их по углам разлетелись.
 - Где же ваши поделки? - удивился Иван.
  Действительно, за два с половиной века вышитые полотенца и платки превратились в труху, как и хранивший их сундук. Старуха жадно втянула носом пыль своей юности, смахнула слезу, как следует прокашлялась и вдруг заявила гостю, что отказывается ему помогать.
 - Была у меня хоть память, а ты, чурбан бестолковый, и это у меня отнял! Нам, русским, не пристало выгонять гостя на улицу ночью, поэтому можешь остаться до утра.
  Малость смягчившись, ведунья даже заставила Ивана посетить душ, а после ещё сытно накормила, вот только парень до того был возмущён несправедливостью минувшего дня, что успел сломать кран и разбить дорогую чашку.
 - Чёй-то это ты мне налила, старая?! - завопил Иван, когда ведунья убрала осколки и принесла вторую кружку.
 - Молочко, голубшик. Пастеризованное и восстановленное. Битте!
  Иван так и сделал: вскочил из-за стола и запустил вторую кружку в стену.
 - Молочко!? - пуще прежнего завопил он. - Неси же скорее брагу, чтобы я смог залить ею вашу заморскую подлость!
 - Что ж это я, в самом-то деле! - спохватилась ведунья. - Совсем, знать, забыла широту и прямоту Руси.
  Болеутоляющего дома не оказалось, поэтому старухе пришлось бежать за ним в магазин, и уже через полчаса её соседи наслаждались живым заморским пением, горячими монологами, достойными лучших театров мира, пронзительным плачем и низкочастотным храпом.
  Утром старуха нашла гостя валяющимся без чувств на полу. Всплеснув руками, она принялась затаскивать его на лавку и будить.
 - Воды дай, не видишь - помираю! - буркнул Иван.
 - Как же я тебе её дам, коли ты, голубшик, давеча все кружки побил?
  Парень оглядел кухню, увидел в углу ведро с водой, оттолкнул хозяйку и бросился к нему.
 - Пора тебе, голубшик, отправляться на поиски невесты.
 - К чёрту такую невесту! - с ненавистью выпалил парень. - Чтобы она меня без трусов оставила! Вот ей! - он скрутил дулю. - Моим старикам нужна добрая баба, которая будет работать и детей рожать! Я тут отдохну пару месяцев, а после вернусь домой и помру холостым.
  Ведунья представила, во что превратится её квартира через пару месяцев, и решила непременно помочь парню.
 - Уже сдался? - пристыдила она его. - Хоть сама я не могу помочь тебе, потому что я средняя в семье и ещё не все премудрости за шестьсот лет освоила, ты можешь обратиться к моей старшей сестре.
 - Она живёт в этой подлой стране? - недоверчиво спросил Иван.
 - Нет, в другой, голубшик, в другой, - махнула рукой ведунья. - Всего-то и нужно миновать девять вулканов, переплыть девять морей-окиянов, пройти девять тысяч вёрст - и ты уже стоишь на её пороге.
 - Да ну её! Прожил я жизнь без жены, и ещё проживу, - заленился парень. - А вдруг дура какая попадётся? Лучше отдохну месяц.
  Ситуация приняла критический оборот. Мысли старухи метались туда-сюда в поисках способа немедленно избавиться от дорогого гостя.
 - Послушай, голубь мой, - начала она неуверенно. - Да... Вот...
 - Пока ты языком попусту молоть будешь, я бы чего сытного подолбал, - намекнул Иван.
 - Точно! У меня-то в избе, сам видишь, - шаром покати, зато в стране, где сестра моя старшая живёт, всего вдоволь: есть там и невестушки, и еда на каждом шагу. Точно тебе говорю, мой золотой!
  "Эко диво!", - прикинул Иван. - "Как пойдёшь по полю русскому, так у нас работа на каждом шагу. Не поработаешь на поле, сыт не будешь, а коль поработаешь, так снова голоден! Там же еда под ногами...".
 - А не толстоваты ли невесты тамошние? - поинтересовался парень.
  "Вот ведь какой зараза догадливый попался!", - разозлилась старуха, но совладала с собой и ответила медовым голосом:
 - Что ты, что ты, голубшик! Они же целыми днями на тренажёрах зани... работают! Худые, работящие, ласковые!.. - старуха почти волоком потащила гостя к двери. Только когда дверь за ним захлопнулась, хозяйка перевела дух и стала приходить в себя.
  "Вот ведь как бывает: жила когда-то на Руси бабушка добрая, хлебосольная", - негодовал Иван, - "а переехала в страну заморскую, так получите курву нелюдимую. Как будто я её обидел чем. Ладно уж, потолкую с последней сестрой, а после домой вернусь".
  Пуще прежнего устал Иван, пока добрался до третьей страны, а как предстали перед ним диковинные стеклянные дома, пронеслись перед его носом как молния быстрые повозки самокатные, как загрохотали в небе железные птицы да запиликала со всей округи музыка, бедный парень упал на колени и расплакался словно дитя малое. "Вот ведь страна мечты!", - думал он, жадно озираясь вокруг. - "Вот светлый... нет, блестящий праздник, завоёванный трудом человеческим! Люди живут здесь вечно и не ведают бед!". Вспомнив слова средней ведьмы, он пошарил руками по каменной земле в поисках еды. Еды не было. "Наверное, это особая еда, коли растёт она поверх камня. Её бережно собирают и относят в амбар, откуда всякий желающий может её получить".
  От восторженных мыслей Ивана оторвал внезапно прозвучавший неприятный гнусавый голос:
 - Хуаю? Ю олрайт? Вот исъё нэйм?
  Иван поднялся на ноги и принялся внимательно рассматривать жителя этой счастливой страны. Житель странно улыбался, его челюсти без конца что-то пережёвывали, руки были в два раза тоньше его шеи, а кривые ноги имели три четверти толщины средней русской руки. Необычная заморская одежда была сшита из неведомой ткани, покрытой то ли воском, то ли смолой, и раскрашена в яркие цвета, каким позавидовал бы Петрушка из балагана.
 - Ю спикин' инглиш? - продолжал спрашивать житель, улыбаясь ещё шире.
  "Странные здесь порядки!", - подумал Иван. - "Здороваются вопросами, имя из одной буквы...".
 - Здравствуйте, Ю?
 - Здр... зы-ды... ры-вы-ты... Фак! Зисис дойч, франсез орвот?
 - Вовсе меня не рвёт! - Иван даже обиделся. - С утра во рту не то что водки - воды не было. Нет водки - нет рвотки! Вотки!
 - А! Вотка! - догадался житель. - Вотка из рашн дринк! Ю фром раша?
  Едва услышав про водку, вокруг собеседников стали собираться люди. "Прямо как дома!", - с гордостью подумал Иван.
 - Хай-май рашн френд! - радовался один.
 - Мед-вед, у-шанка, вотка! - упражнялся другой.
 - Факин' социалист! - грозил кулаком третий.
 - Дать доллар плиз! - вопил протягивающий руку бомж, одетый, однако, богаче иного русского мастерового.
 - Гивми ёрголд ордай! - пробасил высокий чёрный чёрт с огромными бешеными белыми глазами и длинным прямоугольным ножом в руке.
  Кто-то схватил растерявшегося парня за руку.
 - Го со мной, землъяк! Я знаю, куда тебъе нада!
 - Э, нет, приятель! - Иван вырвал руку. - Видали мы вас таких с клюшками! А ты, - ткнул пальцем в чёрта, - хорошо уясни, что я из Руси, в Орде никогда не был и йогуртом не питаюсь.
  Бомжу Иван безо всяких объяснений скрутил дулю.
 - Энгри шит! - надулся бомж.
 - Как я сложен, тебя не касается! Ты и сам не из лыка шит, а работать не хочешь! У, морда! Я к вам по делу пришёл!
 - Тэкит изи бадди! - примирительно сказал первый встреченный житель, и его улыбка стала ещё шире. - Виан дер стенд вея ю фром. Вот ю вонт?
 - Послушайте, мне некогда разбираться в вашей тарабарщине. Просто объясните, как пройти к ведунье, и дело с концом.
  Получив такую порцию неслыханных ранее слов, толпа в недоумении замолчала, один только желавший помочь земляк оживился:
 - Так я сразу хотел отвести тебя к моей хозя... к ведьме... как это? Веду-нъе... веду... не веду... Тьфу ты, фак! Я тебя отведу!
 - Что значит "от веду"? - возмутился Иван, уже сам запутавшийся в языках. - Мне надо "к ведунье", балда!
  Только самостоятельно побродив по городу, можно узнать его по-настоящему. За те полчаса, что Иван с провожатым прорывались к старшей сестре, русский парень увидел много дополнительных чудес, узнал, что повозки-молнии быстро устают и, собравшись в огромные тесные стада, движутся медленнее обычного пешехода, получил строгое замечание от толстого воина с одышкой и резиновой дубинкой за попытку объяснить двум целующимся мужикам, что они стали жертвой плохого зрения или освещения и в их компании нет женщины, которую можно было бы целовать, накричал на девочку, настырно вменявшую ему печенье за доллары, выслушал много агрессивно окрашенных слов от рыхлой хозяйки ленивой псины, пытавшейся справить нужду на его босую ногу.
 - Ты не прав, братишка, - прокомментировал провожатый.
 - Чего это я не прав? - возмутился Иван. - Мне собираются изгадить ногу, а я должен молчать? Так что ли?
 - Совершенно верно, - кивнул земляк. - Видишь ли, наша страна значительно обошла Русь в развитии социальных отношений, теперь мы делимся с миром наработками во многих сферах, среди которых этика и философия. Пёс ведь глупее человека и живёт один раз.
 - И что? - не понял Иван.
 - Он должен прожить счастливую жизнь. Когда он захотел помочиться на твою ногу, а ты убрал её, ты сделал его несчастным, и это, увы, уже никогда не загладить. Так как человек разумнее пса, он должен суметь понять и простить, не отнимая у несчастного животного желанной ноги.
  Разумеется, простой русский деревенский парень ничего не понял. Поражённый уровнем развития, он стал просить объяснить ему другие чудеса.
 - Обиженная тобой девочка уже понимает всю гениальность нашей священной капиталистической системы и даже участвует в рыночной конкуренции. Это очень умная и смелая девочка. Если она обойдёт своих одноклассников по продажам печенья, она возглавит скаутскую торговую ячейку и тогда менее успешные ребята продолжат носиться по городу с печеньем, а она станет каждый месяц получать процент с их выручки.
 - Я опять не понял, как и из чего она выручает одноклассников?
  Теперь удивился земляк.
 - Неужели на родине действительно так отстали? Девочка должна выручать деньги из карманов одноклассников, и ей бы это наверняка удалось, когда бы ты купил у неё печенье. Понимаешь теперь, какое зло ты причинил?
  "Похоже, хорошо, что я не купил печенье", - свредничал про себя Иван.
 - Дальше. Ты посмел встать поперёк воли всевластвующей любви, и неудивительно, что это возмутило полисмена, хотя они у нас тут очень толерантные.
 - Полисмен - это работник туалета, что ли? - не понял Иван. - У нас все справляются в туалете самостоятельно. И при чём тут туалет, если мы идём по городу? И о какой любви ты говоришь? Конфликтов с любовью не было.
 - Был конфликт с гомосексуальной разновидностью любви. Ну, та парочка, что целовалась...
  Иван нервно сплюнул, чуть не попав в заморского земляка, однако промолчал.
 - Хоть ты и не поймёшь, братишка, но не похвалиться я не могу: видишь ли, сейчас наше благословенное правительство разрабатывает закон, разрешающий педофилийную любовь и её проявления в общественных местах! Когда такой закон появится, другие страны уже никогда нас не догонят!
 - Давай-ка сменим тему! - предупредил Иван возможные пояснения. - Скажи теперь, зачем вам нужны такие медленные повозки?
 - А, ты, должно быть, имеешь в виду автомобили. Тут всё просто: "повозки" нужны не только для облегчения передвижения, но и в первую очередь как статус.
 - Что за статус?
 - Тебе сложно будет это понять, - покачал головой провожатый. - Ну вот что, например, скажут в русской деревне, если увидят простую и лёгкую повозку?
 - Ничего не скажут. Если она будет прочной, крестьянин, у которого ещё нет повозки и он не умеет её сделать, может остановить хозяина и спросить, у какого мастера её заказывали.
 - Эх вы, кровинушки отсталые! А если повозка будет тяжёлой, на ней много побрякушек, болты да гайки из золота, тут крепление для жбана с пивом, там, понимаешь, патефон висит играющий, дверь сама открывается/закрывается, рама пляшет на колёсах, гидравлика, турбо... Что скажут остальные?
 - Тут бы лошадь, я думаю, захотела бы сказать хозяину пару ласковых слов! Люди такую махину подняли бы на смех! Дверца сама открывается... Да у нас любой старик без дверей куда хочешь заскочит, откуда угодно выскочит.
  Хоть стороны и говорили почти на одном языке, друг друга они не понимали, поэтому беседа сошла на нет.
 - Да, и чёрт с вами! - выругался вдруг продолжавший что-то прикидывать Иван. - Скажи, знаешь ли ты, сколько лет карге, к которой идём, а то её сестра забыла мне сказать?
 - Ого-го! Недавно всем русским кварталом праздновали её девятисотлетний юбилей! Только она не карга, а ещё совсем молодая девушка! Как мужик мужику скажу тебе, идёшь ты на встречу с лакомым кусочком, облепленным со всех сторон золотом да алмазами!
  Земляк не соврал: встречая гостей, дверь затерявшегося в закоулках русского квартала роскошного шатра открыла бойкая девчушка не старше двадцати пяти лет.
 - Приветствую тебя, красна девица! - сказал Иван, когда хихикающий и кланяющийся земляк, выполнив своё предназначение, наконец скрылся. - Дома ли старшая ведунья и могу ли я встретиться с нею?
  Девчушка сделала реверанс и неуклюже засмеялась.
 - Вижу, Джонни, что с шутками и комплиментами у тебя всё в порядке! Проходи же скорее.
  Через минуту Иван узнал две необычные вещи: эта девчушка и есть старшая ведьма, разменявшая уже девять веков, а его настоящее имя - Джон. Растерявшись, он никак не мог вспомнить причину своего прихода.
 - Это не беда! - заверила старуха, уткнулась носом в стоящий на её столике розовый телевизор, а через минуту сказала: - Явился ты ко мне чтобы узнать имя своей суженой. Так ведь?
  Джон почесал в затылке.
 - Так-то оно так. Родители велели.
 - Родители ему велели! - передразнила ведунья. - Сам-то хочешь жениться али нет?
 - Мне всё равно.
 - Посмотрите на него: ему всё равно! Учил бы психологию, так знал бы, что любое животное может пройти почти две тысячи вёрст или ради еды или ради секса. По другим поводам на такие расстояния пешком не ходят, мой дорогой.
 - Животное?! - рассердился Джон. - Ты, старая, из ума выжила, коли человека с животным путаешь! И что это за секс такой? Как видишь, явился я не из-за еды, но в поисках любви.
 - Можешь считать, ты её нашёл! - подмигнула старуха. - Я ведь совсем забыла, какая тьма царит в головах земляков отца. Секс, мой мармеладный, - это и есть любовь. Да что ж это я! Водки у меня нет, уж не обессудь, а вот вискариком изволь угощаться, - она захлопотала перед столом, демонстрируя совершенно сбитому с толку Джону свою молодую грацию и лёгкость.
  Вскоре гость совсем захмелел. "Подумать только, ведь карге девятьсот лет!", - подумал он, не в силах отвести взгляда от хозяйки. - "Ух, сила сатанинская! Вот это морок!". Тут же лицо ведуньи недовольно скривилось и немедленно вернулось к весёлому выражению, а через минуту немного заторможенный вискарём Джон заметил эту перемену и заподозрил, что думает вслух.
 - Ты думаешь про себя, просто я ведунья и всё обо всём знаю, - засмеялась девчушка.
  Нагрузившись ещё больше, Джон принялся думать про себя песни, да так громко, что люди на улице, услышав мотивы далёкой теперь родины, стали вслух подпевать. Занятное и немного жуткое это дело: ты только думаешь, а твои мысли тут же озвучивают десятки голосов! Если у вас есть знакомая ведьма, обязательно попросите её показать вам этот фокус.
  Вскоре Джон закрыл на минутку глаза, а когда открыл их снова, оказалось, что уже совсем стемнело. Старуха куда-то подевалась, только в углу копошилось белое пятно. "Леший, что ли?", - подумал Джон. - "Тьфу, какой леший дома! Домовой же, балда!".
 - Ой! - испуганно воскликнул домовой и принялся крутиться на одной ноге и плевать по углам. - Видеть невесту до свадьбы - не к добру!
 - Какую ещё невесту, чертила подпольный! Проклятая карга до сих пор не назвала мне имя той, которую я ищу, а теперь и сама исчезла.
  Домовой остановился и понуро посмотрел на гостя.
 - Так я тебе не люба что ли? - спросил он.
 - Ты мне поперёк горла со своим мельтешением, а моя люба где-то сидит теперь, бедняжка, одна и роняет на подол горькие девичьи слёзы, ожидая меня.
  Домовой уселся на стул и разрыдался, заполнив шатёр знакомым почти детским с примесью скрипа девятисотлетней калитки голосом, ведь именно он, точнее, она, - старшая ведьма, - затеяла этот, как говорят в стране чудес и иногда на Руси, "квест" с поиском невесты. А теперь она, видишь ли, ему не люба! Сколько времени, сил и денег вложено в нейтрализацию восьмисот семидесяти пяти лет, сколько болючих операций с пересадкой кожи и изменением формы скул, носа и подбородка! А убийственные диеты, липосакции и утренние пробежки! Она же для него так старалась, и что получила? "Проклятая старая карга", "Сатанинская сила", "Ты мне поперёк горла"!
 - Да что ты понимаешь, пьянь тёмная, безмозглая? - выдавил сквозь плач домовой.
 - Ничего не понимаю, - признался Джон. - В вашей чудесной стране все какие-то пришибленные. Вот ты, сила нечистая, чего рыдаешь? Дома сказать, так там не поверят!
  Когда разочарование вытеснила злость, домовой разорвал на себе свадебное платье и обернулся старшей ведьмой. Её растрёпанные волосы едва могли скрыть наготу почитай заново собранного тела, поэтому мгновенно протрезвевший Джон отвернулся к окну. "Срамота!", - подумал он, но ведунья на это не ответила. "Знать, потеряла она свои способности!".
 - Вот ещё, из-за каждого встречного охламона терять такую силу! - огрызнулась старуха.
  "Обиделась, курва!", - подумал Джон. - "Способности вернулись, но помогать она не станет".
 - Да ты ложись спать-то, мой драгоценный, а уж утром я тебе помогу! - сквозь зубы заворковала ведьма и задёрнула плотную занавеску на окне, погрузив шатёр в кромешный мрак.
  Утром старшая ведунья растолкала Джона и без лишних слов перешла к делу:
 - Слушай и не перебивай, - сказала она. - Пойдёшь к Горыне Малютовичу Кащееву и попросишь, чтобы выдал он за тебя свою дочь. Её Марой Горынычной зовут, понял?
 - Нет, не понял. На кой мне эта Марфа Горынычна сдалась?
 - Не Марфа, а Мара. Ты зачем до меня шёл? Чтобы я тебе твою суженую указала. Так это она и есть. Тебе подруга, родителям твоим подпруга. Давай в дорогу собирайся.
  Покинул Джон шатёр старшей ведьмы и отправился за своим счастьем. Коли б далеко пришлось идти, парень плюнул бы и вернулся домой, да только у Горыни Малютовича он был уже через два часа. Дверь огромного мрачного замка, возвышающегося над многоэтажными стеклянными коробками простых жителей страны чудес, ему открыла красивая девушка с румяными как яблочко наливное щёчками.
 - Здравствуй, девица-красавица! - поклонился Джон. - Дома ли хозяин?
  Откуда-то из глубины донёсся гневный женский голос:
 - Кого там принесло, Маруська? Скажи что мы ничего не покупаем и закрой дверь!
  Хозяйка голоса видимо засомневалась в находчивости служанки и, едва договорив, быстрым шагом пошла сама встречать незваных гостей. Добравшись до цели, она плечом отпихнула девушку и с интересом уставилась на Джона. Он также засмотрелся на хозяйку: худая и высокая, будто метла, вся какая-то острая и угловатая, лицо как у клоуна размалёвано, на порванных ушах заплатки, под нижней губой отверстие в рот, один глаз серебряный, а с другого жёлтая улыбающаяся физиономия глядит, по телу рисунки всякие... "Вот это страшилище!", - удивился Джон. - "Чего оно... она вся дырявая-то, будто её кожей латали другого человека?". Существу, однако, гость явно понравился. Оно широко улыбнулась, манерно протянула парню серую в бледно-красную крапинку руку и проскрипела отвратительно-сладким голосом:
 - А что это за молодой человек к нам пожаловал? Ой, как бы мне-то, незамужней, от смущения не сгореть! Ха-ха! - и свирепым голосом отдала распоряжение Марусе: - Что стоишь истуканом!? Беги скорей на кухню да сотвори нам с гостем капучино под нежной пенкой!
 - Да я ненадолго, - испугался Джон. - Я пойду, наверное, домой. Мне ещё поле вспахать надо успеть...
  Существо и слушать его не стала, а только обвила его полукольцом из своего тела, опутала длинными руками и одной ногой, повесилась и потащила в комнаты. Огромная дверь с гулом захлопнулась, а вздрогнувшему парню почудилось, будто закрылась над ним глухая крышка гранитного гроба. "Всё, пропал!", - подвёл он черту под своей жизнью.
  Много ли, мало ли времени прошло, - кто его считает в гостях за вкусным столом, - явился домой Горыня Малютович. Поначалу простой русский парень ему сильно не понравился, да только существо - само Мара Горынычна то была - вступилась за гостя. "Ты, папа, ничего не понимаешь!", - заявила она. - "Это ж мейнстримчанский МЧ, зачётный! Мне его сестра младшая прислала в подарок! Не дашь выйти за него, так я все твои счета на благотворительность пущу! По-настоящему пущу! Понял?". Почесал Горыня Малютович в затылке, после спровадил дочь и остался один на один с её женихом.
 - Видите ли, отец, произошло недоразумение, - замялся Джон. - Мне ваша дочь, откровенно говоря, не люба, а родители мои так и вовсе со скамейки полетят кубарем, как её увидят... Уж простите мою откровенность! Вернусь-ка я лучше домой, мне ещё избу новую построить нужно...
  "Отец" уставился на него удивлёнными глазами, будто только что услышал, как заговорил глухонемой, а после поднял руку, требуя тишины.
 - Ишь, запел мне тут соловьём! - усмехнулся он. - Марочку мою вздумал обидеть, да ещё моими руками! Дело не в том, куда там твоя люба покатится кубарем из избы, а важно теперь привести тебя хоть в какой-то порядок, чтоб на свадьбе перед родственничками не краснеть.
 - Позвольте!.. - возмутился было Джон, но "отец", не обращая на его слова никакого внимания, подозвал Марусю и велел принести зятю "Рекламно-промывательную настойку номер двенадцать-тридцать два".
 - Как тебя зовут? - начал анкетирование Горыня Малютович.
 - Старшая ведунья сказала, что Джоном, - ответил парень, потягивая через соломинку волшебную настойку, раз в десять превосходящую водку по эффекту.
 - У неё всегда было туго с фантазией, - нахмурился "отец". - Вокруг такого добра полно, а Марочке моей годится всё только самое лучшее и необычное. Впрочем, пускай она сама придумает тебе имя, я же буду звать тебя номером... Тридцать один. Да, тридцать один. На тринадцатого ты всё равно не тянешь, не говоря уже о более престижных и дорогих именах. Дальше. Имеешь ли ты хоть какое-то приданое?
  Джон икнул.
 - У меня есть только мои руки да рубаха, что на мне сейчас.
 - Так и говори: "Ничего нет!", - покачал головой "отец". - Сопляки твоего возраста должны иметь хотя бы яхту с "мартином" на борту. Это - прожиточный минимум. Руки... Так, хватит мне с тобой время тратить! Понравился ты дочке моей - её дело, но поставлю я одно условие: коли выполнишь ты три Марочкиных желания, бери красавицу в жёны, а не справишься, я тебя, мерзавца, собакам... нет, крысам заживо скормлю! Понял?
 - Понял, - буркнул Джон, весь вне себя от свалившегося на него счастья.
 - Поговори мне тут ещё! - разозлился Горыня Малютович. - У тебя - дурака - не спрашивали!
  Первым заданием хозяйской дочери было выкопать рядом с замком такой пруд, чтобы из центра его не видать было краёв. "Я вижу, сложноват для тебя мой каприз", - заявило существо, оглядывая жениха с головы до ног, - "поэтому сроку даю шесть дней и расчистку участка от мешающего спального района беру на себя".
  Хоть и получил Джон серьёзную фору, в свой флигель вернулся без настроения, кинулся на кровать и принялся курочить роскошные подушки из неведомого материала. Как можно оставаться спокойным, когда менее чем через неделю предстоит толковать с цепными псами или крысами!? Вот бы оказаться сейчас в родной деревне и забыть чудесную страну как страшный сон!
  Когда совсем стемнело, в дверь флигеля постучали.
 - Чего ещё? - спросил Джон у двери.
 - Это Маруся, - ответила дверь нежным голоском. - Я принесла тебе поесть.
  За бурной чередой свадебного переполоха Джон уже несколько дней не вспоминал о еде, а ведь набивать брюхо было столь же любимым его занятием, как работа в поле, поэтому сперва он обрадовался приходу девки и даже махнул рукой, а через миг им опять овладела тоска. "Дура! Едой тут не поможешь!", - подумал он, открывая дверь. - "Сколько же мне нужно съесть, чтобы выкопать Чёртов пруд! За шесть дней!".
  Маруся выложила содержимое передника на невысокий корявый шкафчик, но уходить не спешила.
 - Чего тебе? - буркнул Джон.
  Глубоко вздохнув для решительности, девушка уселась на кровать хозяйкиного жениха и принялась с жаром рассказывать. Она говорила, что Джон попался в сети пожелавшей выйти замуж старшей ведуньи. При помощи своего розового телевизора старуха связалась с кумой из Завидовки и попросила оповещать её при появлении на горизонте завидных молодых парней. Та баба, вероятно, перепутала сестёр или по другой причине отправила Ванюшу к младшей, а не старшей, ведьме.
 - Я Джон, - поправил уплетавший за обе щеки парень.
 - Нет, на самом деле ты - Ванюша, работящий русский парень, - покраснев, возразила Маруся.
  "Сумасшедшая!", - пожал плечами Джон.
  Девушка продолжила. По несчастливому стечению обстоятельств Иван всё же добрался до старой ведьмы, но своим отказом крепко её разозлил, и она решила отомстить ему.
 - Откуда ты знаешь про каргу? - насторожился Джон.
 - Сейчас это не важно, - отмахнулась Маруся и немедленно продолжила рассказ: - Три сестры-ведуньи являются дочерьми Горыни Кощеева и приходятся младшими сёстрами Маре Горынычне. Как думаешь, сколько ей лет?
  Джон поперхнулся и не смог ответить.
 - Твоей новой невесте полторы тысячи лет, Ванюша! - воскликнула Маруся и ударила задыхающегося парня по спине. - Вот чего добился ты своим упрямством!
  Ванюша продышался, отодвинул еду в сторону, нахмурился и сказал:
 - Это всё подождёт. Сейчас мне нужно за шесть дней выкопать огромный пруд, такой, чтобы из центра его не видно было берегов, а иначе меня бросят цепным крысам. Понимаешь ты это?
 - Это всего лишь каприз Мары. На самом деле никакой пруд ей не нужен.
 - А мне даже нравится затея, - спорил Ванюша. - Пруд куда красивее собачьих пастей!
 - Ты не выиграешь, пока будешь играть по чужим правилам.
 - С чего ты взяла, что я играю? Я прибыл в вашу чудесную страну за достойной невестой для моих стариков.
 - Так это я и... - начала девушка, но прикусила язычок. - Послушай меня, и всё будет хорошо.
  "Кому будет хорошо?", - подумал Ванюша. - "Впрочем, она хитра, а я хитрее".
 - Бабьим языком и яму не выкопаешь! - показательно нахохлился он.
 - А коли выкопаю твой несчастный пруд, сделаешь по-моему? - Маруся вскочила и подпёрла руками бока.
  "Она, конечно, та ещё ведьма", - подумал Ванюша, рассматривая девушку, - "а всё приятнее крысиных рож. Но и о цене поговорить не мешает".
 - Ты? - он засмеялся, подливая масла в огонь. - Куда тебе!? У тебя, вон, и лопаты-то нет.
 - Значит, согласен?
 - А, ну тебя! Рой, коли хочешь, только если не управишься в срок, к собакам вместе пойдём!
  Проснулся утром Ванюша, и первым делом подошёл к окну, посмотреть, значит, как идёт работа. Пруд никто не копал, однако работа кипела вовсю: Мара Горынычна расчищала участок. Со страшным криком, визгом и стопками исписанных альбомных листов, чудом балансируя на подпёртых высоченными спицами башмаках оно в сопровождении вооружённых резиновыми дубинами и пистолетами шкафов заходила в очередной стеклянный дом, а через минуту выходила оттуда, за ней едва поспевали шкафы и в ужасе выбегали одетые в одни трусы жители, после чего дом раскалывался и со звоном рассыпался по каменной земле. Затем ритуал точь-в-точь повторялся со следующим домом. Заселённый по крайней мере несколькими десятками тысяч жителей квартал медленно, но уверенно превращался в безжизненный пустырь, и было это одновременно страшно и по-идиотски прелестно, так что Ванюша никак не мог оторвать взгляда. Когда вечером с исчезновением Мары, шкафов и жителей страсти улеглись, на унылом осиротевшем пятачке появилась жуткая жёлтая повозка. С грохотом проносилась она туда/сюда, сметая останки домов своим огромным ковшом. Уставший Ванюша сплюнул на пол и полез в кровать.
  На следующий день парень первым делом опять подошёл к окну, однако на площади никого не было. Выругавшись, он выбежал из флигеля, схватил в сарае лопату с киркой и бросился копать Проклятый пруд. "Доверился бабе! Тьфу!", - негодовал он, вгрызаясь в неподатливую вражью землю. - "Какой кретин покрыл тут всё камнем? И старики молодцы: "Женись, сынок, женись!". Этим трудом бы пшеницу растить, а я тут пруд копаю. Тьфу!". Он продолжал долбить грунт и плеваться в свою разбитую жизнь. "Мара-то, вон, и то молодец, даром что ведьма! Людей, конечно, жалко, а она-то слово держит. Сказала "Расчищу!", и ведь расчистила. Ещё бы камни убрала, вообще цены б ей не было, даром что полторы тысячи лет бабёнке!". Едва на парня накатывала усталость, он огорошивал её новыми мыслями. "А что жалко!? Что жалко-то!? Что у них, головы не было, раз построили они свои дома на том месте, где пруд должен быть!? Нет, ребята, извольте: у нас на Руси любой ребёнок хорошо разбирается, где дому положено быть, а где - пруду. В пруду разве что водяной живёт, но ему ведь, нечистому, закон-то не писан, он, нелюдь проклятая, что угодно натворить может! А они!.. Тьфу, зараза нерусская!".
  Словно гром среди ясного неба, внезапно прозвучавший за спиной парня нежный голос оборвал его рабочие размышления. Это Маруся принесла ему обед.
 - Я тебя повсюду искала: во флигеле, в замке, - опустив глаза говорила она. - Что же ты надрываешься здесь, коли мы с тобой договорились?
  Ванюша бросил на неё гневный взгляд.
 - Договорились! Так ты дорожишь моею головушкой: дрыхнешь до обеда! Мара-то, кажется, и то меня взаправду любит, помогает, хлопотала тут вчера весь день, голубушка, хоть и тяжело ей в её возрасте на ходулях ходить, - он показательно уставился на простые туфли Маруси без каблуков. - Работящая она у меня, вся вон в дырах да заплатках, бедняжка, и не где-нибудь - на коже заплатки-то!
 - Да ты... Да ты... - Маруся задыхалась от несправедливости. - Да знаешь, что?
 - Что? - промямлил Ванюша, запихивая в рот вкусную булку.
 - Я только по ночам работать могу, пока Мара в свои карты играет и не видит, - сквозь слёзы выпалила девушка и убежала.
 - В карты... - пробубнил себе под нос парень. - Видано ли дело, чтобы молодая в карты играла, - и закричал вслед Марусе: - Коль сама лентяйка и обманщица, так других-то не смей очернять! Тьфу!
  Доев обед, Ванюша поднялся на ноги, взял в руки лопату и уже с насмешкой добавил в сторону, где стояла Маруся:
 - По ночам одна только нечисть работает, а люди отдыхают! Даже этого не знаешь, но обманывать берёшься.
  Как ни бился весь день Ванюша, наработал он неглубокую яму, что собаке перескочить в два счёта, да к тому же устал смертельно. "Прощай, моя головушка", - безрадостно сказал он сам себе и поплёлся во флигель спать.
  Наутро глядь в окно - там яма огромная в земле за ночь появилась! Выбежал Ванюша, спрыгнул в яму и давай высматривать берега. Отовсюду видно! "Эх!", - думает Ванюша. - "Чудно всё это. Никак Маруська постаралась, не зря, видать, пристыдил её давеча. Да всё одно, погибать мне, ведь пруд ещё мал и воды в нём нет". Голову хоть и жалко, а копать Ванюша не стал, потому как всё равно ж не справиться тут одному. Сказано "погибать", значит погибать, и пошёл он назад во флигель отсыпаться.
  За ночь третьего дня яма стала ещё больше, на четвёртый день из центра котлована уже нельзя было разглядеть берегов, а утром шестого дня пруд доверху был заполнен водой. Принимать работу явились Мара Горынычна и Ванюша, и оба видели законченный пруд впервые.
 - Что ж, - начала комментировать Мара, - с задачей ты, Джон, справился, только была это всего лишь разминка.
 - Как "разминка"? - удивился Джон. - Та ещё работа была, скажу я тебе! И потом, смотри, какая красота получилась! Загляденье! У нас в деревне это "окияном" назвали бы, мужики бы сразу за удочками побежали! Разве ты не рада?
  Мара то ли хихикнула, то ли чихнула, то ли сплюнула через отверстие под нижней губой.
 - Рада? Чудо? Видала я чудеса и покрупнее, а эта служба и не служба вовсе! В качестве второго моего желания должен ты за шесть дней перекинуть через этот пруд крепкий мост, чтобы начинался он отсюда, где кончается дорога из батюшкиного дома, - Мара показала, прочертив место носом туфли.
 - Нет, дорогая, за шесть дней такие мосты не строятся, - покачал головой Джон. - Тут несколько лет потребуется!
 - А ты головой-то особо не размахивай, не то отвалиться может, - холодно посоветовала Мара и скосила на женихе глаза. - Я тебе помогу, добуду тебе, непутёвому, лес на постройку.
 - Одной древесиной не обойтись.
 - Камни должны были остаться от площади. Слушай, я вижу, ты хочешь свалить всю работу на меня, да? Не любишь меня, так можешь отправляться на псарню хоть сейчас!
  Делать нечего, Джон согласился. "Мара права!", - утешал он себя по дороге во флигель. - "Она вон какая старая, а работы не боится!".
  Вечером парня навестила Маруся с ужином и разузнала всё про второе свадебное задание.
 - Задачка трудная, но, так и быть, я тебе, Ванюша, помогу, - заявила она.
 - Куда уж тебе, бабе, справиться! - нервно засмеялся Ванюша и подавился супом. Нехорошо смеяться над людьми, тем более во время еды!
  Утром Ваня встал пораньше и, едва увидел сопровождаемую эскортом шкафов Мару Горынычну, увязался в конце процессии. Через десять минут молодые пришли в большой лес, настолько густой, что было здесь темно как в вечерние сумерки. На поляне перед лесом стоял десяток жутких жёлтых повозок, а их шофёры безмятежно курили и что-то с жаром обсуждали, приправляя аргументы солёными словечками.
 - Если через десять секунд не начнёте работать, потеряете у меня и работу, и всё купленное в кредит! - гаркнула Мара, а в следующий момент повозки затарахтели и кинулись на древний лес.
  Что тут началось! Огромные деревья трещали и летели в разные стороны, повозки с остервенением рычали, Мара осыпала всё и вся страшными проклятиями. Уши простого деревенского парня давно свернулись, и он наслаждался тишиной леса и необычной красотой своей невесты, украшенной нечеловеческим гневом.
  Чу! С одного из падающих деревьев сорвался клещ. Он уцепился за плечо Мары и не отлагая дела в долгий ящик принялся прорываться через нанесённый на серую кожу невесты рисунок вглубь. Всё в лесу внезапно стихло, полное переживаний за жизнь молодой.
 - Снимите с меня эту пакость! - завопила девушка и замахала руками, но поражённые люди стояли как вкопанные; встали даже чудовищные повозки, хотя им не дано соображать. Мысли Джона мешали друг другу: "Бежать к Марусе за помощью и обедом", "Укусить невесту за плечо и вырвать клеща", "Бежать во флигель и досмотреть сон", "Бежать к старшей ведунье", "Узнать, что такое "энгри шит"", "Брать в руки топор и помогать заготавливать лес", "Бежать в Русь и пахать поле", "Бежать в Русь и строить новую избу"... Да разве скажешь обо всём, что лишь за секунду может придти человеку на ум! Когда мысли перемешались и появилась новая "Взять топор и вырвать им клеща из плеча Мары", Джон понял, что запутался, и решил не предпринимать никаких действий. "Вокруг полно людей, авось кто-то из них придумает что-нибудь дельное", - решил жених. Большинство присутствующих, видимо, тоже запутались, но не остановились, поэтому вокруг отчаянно вопящей Мары начало сжиматься кольцо вооружённых топорами людей. Неизвестно, чем бы всё закончилось, только прежде проблема решилась сама собой. Укрепившись под кожей жертвы, клещ набрал полную сумку крови. Довольный за себя, он собирался было лечь спать, но ему внезапно подурнело, да так, что хоть вой! Теперь и клещ впервые в своей жизни не знал, что делать! Одновременно он избавлялся от выпитой отравы и пытался выбраться наружу, но с каждой секундой связь клеща с действительностью ослабевала, пока он не выпал замертво в примятую туфлями траву. Жертва принялась с остервенением топтать труп паразита, затем обвела свирепым взглядом застывших вокруг неё людей. В мрачном молчании заготовка леса продолжилась.
  К исходу дня с лесом было покончено, от него остался огромный пустырь, усеянный пнями, да тысячи сваленных в кучу стволов. Мару посетила удачная идея, и она быстро строчила в своём ежедневнике: "Распродать территорию пустыря жителям рухнувшего спального района, обязав их, кроме прочего, расчистить участок от пней, провести выравнивание почвы и подвести коммуникации". К девушке подошёл контуженный Джон.
 - Как же мне доставить этакую махину к месту стройки? - спросил он, пытаясь перекрыть усталый рёв уезжающих прочь жутких жёлтых повозок.
  Мара недовольно скривилась.
 - Может, мне за тебя ещё и мост построить? Не зли меня, иначе папенька очень расстроится!
  Она нервно дописала: "В случае несоблюдения реципиентом товара вышеозначенных, прочих и косвенно предполагающихся условий землю конфисковывать без выплаты реципиенту товара её стоимости и каких-либо компенсаций". Закончив возводить фундамент светлого будущего пострадавших неделю назад голодранцев, довольная собой Мара в сопровождении эскорта шкафов отправилась домой, а повесивший голову Джон присел на один из стволов и закручинился.
 - Да хоть бы что ли ствол какой на меня скатился и положил конец моим страданиям! - в полном отчаянии закричал парень в темноту.
  И темнота неожиданно ответила нежным девичьим голосом:
 - Что же ты так рано сдаёшься!? Да разве это горе!? Я вот тебе поужинать принесла.
  Джон вскочил как ошпаренный.
 - Это всё ты, ты виновата! Слышишь!? - его пронзивший тьму палец содрогался от гнева. - Зачем ты выкопала ту проклятую яму? Отвечай!
 - Я просто помогла тебе выполнить задание сест... Мары Горынычны, - медовым голосом оправдалась Маруся. - Коли б не было пруда, так и тебя бы сейчас не было, Ванюша!
 - Ты мне зубы-то не заговаривай! - продолжал кипятиться парень. - Нужно было выкопать пруд, а там целый окиян! Как теперь мост строить через эту пропасть?
 - Просто ты устал, Ванюша, умаялся весь день-то на свежем воздухе торчать, - Маруся подошла и попыталась погладить парня по голове, но одёрнула руку, разглядев его свирепую физиономию. - Вот, покушай и ступай домой, а я уж за ночь всё перетаскаю.
  Немного смягчившись, Ванюша присел на пенёк и принялся за обе щеки уплетать суп с клёцками, а когда горшок опустел, он бросил его в траву и ни слова не говоря зашагал к замку.
  Утром второго дня Ванюша с первыми петухами отправился к пруду: уж очень ему интересно было посмотреть, как девушка справится со своим обещанием. Удивительно, но все добытые вчера Марой стволы лежали на берегу, уложенные через прокладки в три штабеля для просушки. Парень почесал в затылке. "Хороша помощница, ничего не скажешь!" - подивился он. - "Велико ли дело - с одного места на другое перетащить готовое! Брёвна ещё пилить под размер нужно и напополам колоть. Уложила она их как в музее, сушит!.. Нет времени их сушить-то! Тут и на стройку времени нет! Тьфу, дура!". От злости и отчаяния он наподдал ногой по одному из стволов, но резкая боль заставила его прекратить диалог со штабелем и переключиться на более мягкую землю. Отвесив куче добытого на прошлом задании грунта пару пинков, парень вспомнил о существовании ещё одной проблемы. "Камни тоже не выкопала, не подготовила! Из чего мост-то строить? Всё, пропала моя головушка буйная!".
  Горюй/не горюй, голова всё одна, вот и пришлось Ванюше бежать в хозяйский сарай за лопатой да пытаться извлечь из-под огромной кучи земли камень. Весь день как чёрт вкалывал парень, а так ничего не нарыл, только грязь развёл кругом да руки натрудил. Как зашло солнце, отбросил он прочь лопату, повесил голову да пошёл такой угрюмый домой.
  На следующий день гора была разрыта, а каменные глыбы лежали возле штабелей. Ванюшу даже охватила гордость за Марусю: "Девка работящая! Старикам она бы точно понравилась, да и ей бы полюбилась наша неустроенная Русь". Поняв что думает неправильно, парень смутился: "Что это я? Эка невидаль - мосты строить! Мара-то вон какая старая, а за работу возьмётся, так и глаз не отвесть! Марочка моя невестушка!". Даже не пытаясь встревать в строительство, парень вернулся во флигель.
  Четвёртого дня ждало Ванюшу великое потрясение: привычно прибыв утром на место стройки, он не обнаружил каких-либо изменений с прошлого посещения. Штабеля продолжали сохнуть, камни лежали на своих местах, - ни один ком земли не сдвинулся с места! Ванюша почесал в затылке: "Вот тебе раз! Что ж это Маруся думает себе, почему о моей головушке не печётся? Знает ведь, что без её помощи мне этот мост и в год не выстроить. Цену себе набивает, зазналась, значит. Чёрт меня вчера дёрнул её хвалить! Что ж, сам виноват, сам и исправлю!". Решив так, отправился парень отдыхать, тоже к работе не прикоснулся - пускай теперь строптивая помощница знает, с кем связалась. Коль сердце у неё ледяное, пусть одна с ним и замерзает!
  Маруся поддалась, этой же ночью утыкала пруд толстыми столбами-стволами, наширкала остальной материал и выложила полотно моста до середины. Стоит днём Ванюша у законченного края моста, прямо посередь пруда, и сердце его замирает от красоты, гордости за работу и страшной высоты. Коли сорваться отсюда в воду, так поминай как звали - Ванюшей то есть. Оставалось доделать ерунду, и уже следующей ночью Маруся выложила мост до конца и покрыла его камнем.
  Шестого дня после обеда сопровождаемая Ванюшей Мара весьма прохладно принимала работу.
 - Что ж, со вторым заданием ты справился, - с кислым видом заявила она, как-то недоверчиво поглядывая на парня, - однако ты и сам, надеюсь, понимаешь, насколько несерьёзна такая работа.
 - О чём это ты говоришь? - оторопел парень. - Как это - "несерьёзная работа"!?
 - А вот так, Джонни, - Мара больно ткнула жениха длинным острым коготком в живот. - Пока что я жалела тебя и позволяла развлекаться. Пришло время поговорить о серьёзном проекте. Ключевое задание - последнее желание!
 - Чего ты хочешь? - мрачно спросил Джон, заранее прощаясь с головой.
  Мара повернулась к перилам задом и облокотилась на них, приняв мечтательный вид.
 - Когда мы поженимся, мы больше не сможем жить у моего папеньки, поэтому нужно выстроить новый замок на противоположной стороне пруда. Собственно, третья работа нужна тебе, ведь мне и так есть где жить.
 - Но... А как же... Что за... - нужные слова улетучились из головы Джона.
 - В чём дело? - издевательски-заботливо поинтересовалась девушка. - Ты уже почти получил меня, построишь замок - будешь жить там со мной, - она поиграла длинным указательным пальцем, напоминающим нож-перо, у кончика носа Джона и добавила развязным игривым тоном: - Будем там вместе баловаться, плохо себя вести и всё такое! - И снова её голос наполнился безразличным холодом: - Всё лучшее достаётся тебе, а я так, - только тружусь да довольствуюсь прожиточным минимумом.
  "Что она называет "прожиточным минимумом" и почему так внимательно на меня смотрит?", - подумал Джон и сказал:
 - Конечно, ты права, хотя я собирался увезти тебя домой, в Русь.
  Услышав это, Мара сначала сделала снисходительное лицо, будто её собеседник был не в себе, а после и вовсе рассмеялась, широко открыв рот. Только сейчас Джон заметил, что у его невесты два языка, и на кончике каждого приколота светящаяся изнутри бусина.
 - Ну и шутки у тебя, Врусь! - вытирая платком слёзы, передразнила Мара. - Надо же такое представить, чтобы я - уважаемая гражданка свободной страны - уехала кваситься в большое грязное болото! Мой папенька оттуда родом, так что он бы, возможно, не отказался от подобного вояжа, динозавр бо-бо-лот-ный, - новый приступ неудержимого смеха заставил Мару заикаться.
  Настаивать было небезопасно, даром что со времени знакомства с "отцом" Джону каждую ночь снились преследующие его бешеные цепные крысы, поэтому парень сделал глубокий вдох, наполняясь предпринимательским духом свободной страны чудес, и перешёл к делу:
 - Будет тебе и замок, моя дорогая, дай только время.
 - Чтоб ты знал, - обиженно заметила девушка, - некогда я училась в элитной школе управления и менеджмента, поэтому всегда даю на выполнение задания оптимальное количество времени. Скажем, шести дней на постройку замка будет вполне достаточно.
  Джон так и подскочил на месте.
 - Шесть дней! Ты же сама говорила, что строить замок сложнее, чем копать мост или наводить пруд... Тьфу, то есть наоборот!
 - С тех пор моё мнение не изменилось. Но если ты подумаешь, то поймёшь, зачем мне понадобились первые два желания.
  Джон подумал.
 - Из каприза и баловства?
 - Не угадал. Мне нужен был более/менее достойный муж, вот я и тренировала тебя. Теперь, имея опыт, ты легко построишь замок за те же шесть дней.
  Делать нечего, и Джон просто вздохнул.
 - А чем ты мне поможешь на этот раз?
 - Уже помогла, - самодовольно улыбнулась Мара. - Те голодранцы из спального района, помнишь? Многие из них купили землю в расчищенном мною лесу, а это как раз в том районе, где нужно построить замок. Я помогла им, теперь они помогут тебе. Кстати, коммуникации согласно договору уже проведены: электричество, газ, вода - всё как положено. Если хочешь, заставь их заняться постройкой замка.
 - Как это?
  Теперь вздохнула Мара, будто ей предстояло объяснять простейшую вещь нерадивому ребёнку.
 - В договоре же ясно сказано: "Обязав их, кроме прочего... В случае несоблюдения... косвенно предполагающихся условий землю конфисковывать без выплаты её стоимости и каких-либо компенсаций...". Все они взяли участки в кредит, так что в случае неповиновения они потеряют землю, но будут вынуждены продолжать платить банку, - и гордо добавила: - Угадай, кстати, кто владелец банка?
 - Подожди, ты меня совсем запутала. Им же нужно строить свои дома, а не наш с тобой замок.
 - Их дома могут и подождать, - махнула рукой девушка. - Работать на строительстве замка - это и есть одно из "косвенно предполагающихся условий". Если не понимаешь в праве, дорогой, положись на меня и не парься! Просто требуй помощи у поселенцев.
 - Но это же нечестно! - возмутился Джон.
 - Вот как!? - раздражённо нахохлилась Мара. - Раз они подписали договор, значит, согласны с его пунктами! Не хотели подписывать, так их никто не заставлял! После подписания нельзя когда вздумается пытаться уклоняться от своих обязанностей, понимаешь? Что, например, будет с тобой, если ты нарушишь обязательство заслужить мою руку?
 - Ты права, дорогая, - повесив голову, согласился Джон. - Они же знали, на что идут. Нужно уметь встречать тяготы жизни лицом к лицу и затягивать пояса в трудный час! Мне ведь было нелегко строить пруд и мост, но я всё равно справился.
 - Молодец! Действуй! - Мара хлопнула жениха по плечу и зашагала домой, а он истуканом простоял на мосту ещё около часа, после чего побрёл отдыхать.
  Вечером во флигель явилась Маруся с ужином. Парень познакомил её с третьим заданием Мары, а она только хмыкнула.
 - Вот это уже настоящая работёнка, - сказала девушка, - только не стану я строить ей ещё и замок. Ишь, чего удумала, курва! Захотела и дом получить, и счастье из-под носа моего увести!
  От этих слов Джон подавился, а как прокашлялся, сказал:
 - То есть как это "не стану строить"!? Я всё думал, ты из дружбы мне помогаешь, о головушке моей буйной печёшься, а сегодня Мара сказала, что за два предыдущих задания должен я был получить опыт. Выходит, ты забрала мой хлеб, мой опыт, и теперь ещё отказываешься довести дело до конца! Знаешь, кто ты после этого? Змея ты подколодная, вот кто!
  Глаза Маруси от этих обвинений наполнились слезами.
 - Да что же ты такое говоришь, милый Ванюша! - запричитала она. - Как только подумать так смог! Чтобы я... Да я же... Да как же... Змея подколодная!.. - девушка закрыла лицо руками и зарыдала в голос.
 - Вот-вот, - Джованя махнул булкой, словно это была волшебная палочка. - Мара права: не дело это - женатым детям с родителями жить! Она у меня премудрая, всё устроила так, чтобы я главный каприз её смог выполнить, чтобы могли мы вместе жить. Фактически, ей-то самой и не надо было ничего, всё ж для меня - опыт, замок и жена-умница. Ты же с первого дня палки в колёса нашей с ней любви тыкала незаметно! Так знай же: в лепёшку разобьюсь, а замок построю, пусть и без тебя - у меня теперь рабы имеются!
  Поражённая этими словами Маруся перестала рыдать, отняла от лица руки и сказала шёпотом:
 - Ты ли это говоришь, Ванюша? Это же "синдром заложника", старый фокус из психологии.
 - "Психо...". Не смей называть меня психом!
 - Ты же не такой, Ваня! Ты же таким добрым был! - Девушка на минуту замерла, перестав даже дышать, после очнулась и перешла в наступление: - Любовь, говоришь? Если Мара тебя любит, зачем тогда псами да крысами голодными стращает, что ты, бедолага, каждую ночь в поту холодном крутишься и кричишь?
 - Ничего, - возразил Джованя, - учителя вон тоже учеников непослушных палками угощают. Сам я, правда, в школу не ходил, но слышал из источников, которым верю.
 - Так они их не до смерти забивают!
 - И Мара меня не до смерти... псами-то!
 - А ты попробуй не выполнить её третий каприз, и увидишь!
 - И попробую!.. Ага, ты только этого и ждёшь! - нервно засмеялся Джованя. - Хочешь поссорить меня с невестушкой, свадьбу нашу расстроить, помешать строительству нашего гнёздышка! Ух, змея! Я всё равно построю, потому что пришёл сюда из далёкой Руси в поисках любви!
 - Какой любви!? - всплеснула руками Маруся. - Ты любишь мумию, разменявшую уже пятнадцать веков, которую случайно увидел и ещё совсем не знаешь!
 - Это судьба!
 - А то, что ты оказался здесь из-за другой мумии, которой на девятьсот первом году взбрендило выйти замуж абы за кого, - это тоже судьба?
 - Назовём это частью судьбы, которая пособила нашей с Марочкой встрече... Это я-то "абы кто"? - взорвался вдруг Джованя. - Так-то ты ко мне относишься!
 - А то... А то... - девушка никак не могла сказать главное, но наконец решилась: - А то что я полюбила тебя с первого взгляда пуще своей жизни, - это что?
 - Это - обман, прикрывающий твою чёрную зависть! - выпалил Джованя. - Мне надоело с тобой спорить. Давай решим дело миром: ты помогаешь построить Чёртов замок, а мы с Марой заберём тебя к себе, если, конечно, Горыня Малютович... папа разрешит. Согласна?
 - И я каждый день смогу видеть тебя? - по-идиотски улыбнулась Маруся.
 - А то! И меня, и Мару, и наших ребятишек, когда они появятся. Ну что, согласна?
 - Согласна, но с одним условием, - девушка достала из-за пазухи небольшой пузырёк с прозрачной жидкостью. - Выпей это чтобы скрепить наш союз.
  Делать было нечего: или этот пузырёк, или безобразные пасти цепных псов и крыс, перемазанные его, Джовани, кровью. Парень кивнул, откупорил пузырёк и с жадностью втянул шедший из него запах домашней водки на берёзовой стружке. Залпом он осушил ёмкость, и тут же комната поплыла и завертелась перед его глазами. "Самопалка!", - подумал парень и уснул мёртвым сном.
 - Мёртвая вода! - хихикнула Маруся, научившаяся читать мысли. Она встала и вытянула пояс из своего сарафана...
  Похитив спящего без чувств сестриного жениха, Маруся сбежала из дома. Лошадиного брюха у неё не было, поэтому она изловчилась и укрепила зазнобчика под днищем роскошного семейного "диябло", но из-за низкой посадки повозки это создавало некоторые трудности и вызывало опасения. "Нужно сменить колёса и запутать следы", - решила девушка.
  Припарковавшись на обочине, она принялась тщательно всматриваться в поток повозок, а когда на горизонте появился старый полуразвалившийся грузовик, проголосовала и остановила его.
 - Вот ю нид свит бьюти? - спросил высунувшийся из окна водитель и присвистнул: - Хева проблем виз ёка?
 - Ох ес ай хев! - ответила Маруся. - Кен ви свап оур ка'с? Тейк май энд гив миё.
  Потеряв интерес к девушке, водитель уставился на её роскошную повозку. Он не верил свалившемуся счастью, ведь о таких колёсах он и мечтать не мог, но ради них работал каждый день, брал кредиты, проворачивал дела и схемы.
 - Аёшо? - недоверчиво спросил он, покидая кабину тарахтящего как десяток отбойных молотков грузовика.
 - Оф курс май френд! - Маруся широко улыбнулась и протянула связку ключей. - Тейк зеки.
  Как только обалдевший работяга скрылся из виду, девушка втащила бездыханного Джованю в кабину, забралась сама и затарахтела обратно в русский квартал, где её ждало ещё одно срочное дело.
  Грузовик остановился на приличном расстоянии от шатра старшей ведуньи, остальной путь до сестры девушка проделала пешком.
 - Кто там? - словно вспугнутый зверь заволновалась ведьма, заслышав шаги. - Без записи не положено!
 - Уж мне-то всегда можно, не так ли? - воскликнула вошедшая Маруся.
  Почуяв неладное, ведьма схватила колдовскую книгу и принялась истерично бормотать обрывки заклинаний, а девушка, не обращая на это внимания, подошла, вырвала ветхий том и бросила в пламя печи, затем уверенно и громко произнесла своё заклинание. Вмиг девятисотлетняя старуха потеряла облик молодой девушки и превратилась в... Ивана. Разумеется, изменение касалось только внешности.
 - Что же ты наделала! - пробасила ведьма. - Как я назад-то теперь, без моих заклинаний? Как я зарабатывать стану без книги моей ненаглядной? - Ведьма схватилась Иваниными руками за его же, то есть за свою, голову: - Как я теперь на людях-то покажусь? Что же ты наделала, что натворила!
 - Хотела замуж - получай, - улыбнулась Маруся. - Что ж до работы, то теперь у тебя есть крепкие руки.
  И снова Маруся неслась по бескрайнему шоссе на старом грузовичке, а рядом сидел Джованя и отчаянно храпел, соревнуясь с мотором повозки. Девушка понимала, что постройка замка действительно интересовала Мару, а значит, та непременно поднимет тревогу как только обнаружит простой работы. "Всё же занятая сестра сунется с проверкой не раньше двух-трёх дней, поэтому я ещё успею проститься с родной землёй", - решила она и свернула на следующем повороте.
  Три дня колесил ржавый грузовичок по стране чудес. Он заглядывал и в большие и в маленькие города, его видели стоящим у костров индейцев и перед палатками выбравшихся на очередной пикник хиппи, один раз его лебёдками вытаскивали из болота, также за это время он успел загореться, потерял половину обшивки, сменил три покрышки и один масляный фильтр.
  Но вот пришло время прощаться. Поздним вечером, в сумерки, Маруся завела повозку на огромную заброшенную автосвалку, заглушила двигатель, положила руки на рулевое колесо, а на них - голову, мечтательно уставившись через мутное лобовое стекло в никуда.
 - Прощай навсегда, любимая благословенная страна чудес! - зашептала она, и слёзы потекли по её щекам. - Сто двадцать семь лет назад родилась я здесь, сто двадцать семь лет своею смелой внешней политикой ты добывала для меня еду у хищных придаточных стран, развлекала меня своим весёлым беззастенчивым нравом, ракеты твои надёжно хранили мой хрупкий сон, а тысячи оживших игрушек учили меня быть успешным человеком. - Маруся совсем расплакалась, но продолжала: - Здесь оставляю я высшую школу психологии, неустанно борющуюся за право людей не быть обманутыми первым встречным мерзавцем, здесь остаётся и вся моя семья, которую горячо люблю. Храни их, моя дорогая, и не позволь сгинуть под натиском варварского мира, в который мне предстоит уйти! Знай же, что не по своей воле бегу я в страну предков! Прощай навсегда, любимая благословенная страна чудес! - повторила она, закрывая свою речь.
  Медленно, через силу открыла рыдающая Маруся дверь, сползла на землю и поплелась к дверце пассажирского отсека.
 - Конечная, моя любовь! - прошептала она по-прежнему спящему мертвецким сном Джоване, вытащила парня из кабины и отволокла в ближайшие кусты, затем вернулась к грузовику, достала из кузова заготовленную на последней заправке канистру бензина, облила из неё сначала грузовик, а после, подумав, и все ближайшие машины, отошла назад, вытерла руки тряпкой и бросила в металлолом горящую зажигалку. Огромный столб пламени охватил свалку, а Маруся, не замечая тяжести за поглотившей всю её тоской, потащила Джованю прочь. Так и шли они, пока силы не оставили девушку. Ноги Маруси подкосились, и она безжизненным мешком свалилась на парня. Всю ночь бушевала в её ушах какофония из плача, стонов, храпа, воя сирены пожарной машины, шуршания воды и шипения огня, а высокая трава надёжно укрывала беглецов от ответственности за поджог.
  Утром страсти ночи и сто двадцать семь лет жизни в одночасье стали прошлым, и даже проснувшаяся первой Маруся чувствовала себя совершенно новым человеком. Она сладко зевнула, широко потянулась и осмотрелась кругом. Пожарные выполнили свою функцию и вернулись в штаб; теперь только храп насквозь промокшего от слёз и росы Джовани нарушал безмятежность поля, напоминая девушке о всё ещё грозящей им из прошлого опасности. "С этим хануриком мне не уйти далеко", - улыбнулась Маруся и достала из-за пазухи ещё один пузырёк, содержимое которого через мгновенье полилось в требуху парня.
  Джованя поморщился и открыл глаза. "Почему я такой мокрый?", - удивился он. - "Никак, Маруська незаметно окатила меня похлёбкой! Вот ведь вредная девка: на словах соглашается помочь, а сама тут же похлёбкой бросается!". Он продолжал напряжённо соображать, глупо уставившись на улыбающуюся девушку и делая вид, будто ничего не произошло. - "Или это не из-за неё? Как ещё я мог стать мокрым? А, неважно! Сейчас надо уладить дело со строительством замка, не то я пойду на корм собакам!".
 - Ну, вот и договорились! - как можно непринуждённее сказал парень. - Вот и отлично! Слушай, а есть ещё водка?
 - Больше и не надо! - засмеялась Маруся.
  Парень почесал в затылке.
 - Ясно...
  И тут только он заметил, что стены его флигеля куда-то исчезли, а вечер обернулся утром! Обычно такого не происходит, поэтому, наверное, люди не следят тщательно за подразумевающимися аксиомами и, потеряв бдительность, замечают ошибки окружения после решения остальных вопросов вроде промокшей одежды и выполнения капризов. Кроме того, в обществе не принято обсуждать обнаруженные аномалии с окружающими, вот и Джованя решил не придираться, а Маруся в свою очередь тоже не обратила на чудо никакого внимания.
 - Вставай, нам нужно торопиться! - спохватилась Маруся.
  "Странная девка, но ради своей головушки я не стану спорить!", - подумал Джованя и поднялся на ноги.
  Они долго шли по пыльной обочине нескончаемой дороги, обдуваемые потоками ветра от проносящихся по шоссе повозок, пока наконец ближе к обеду Маруся не услышала позади знакомый гул. "Вот и погоня! Что делать?". Сердце девушки ёкнуло, а в голове заметались мысли. Цыкнув на маленьких паникующих негодяек, подводящих её в самый ответственный момент, Маруся сделала несколько быстрых пасов руками перед носом Джовани, и он прикинулся охотником. Пока удивлённый парень с гордостью приглаживал усы и разглядывал ружьё, девушка на пределе сил обдумывала свой следующий ход. "Охотник!", - отругала она себя. - "Что делать охотнику посреди пролегающего в огромной степи шоссе!? Какая же я дура! Ну ладно, пусть себе охотится, авось прокатит!".
  Коли б слышали сейчас это "авось" все её знакомые, друзья и учителя! Они бы скривили лицо и недовольно её отчитали, мол, не пристало перспективной молодой гражданке страны чудес выражаться как неграмотной русской крестьянке. Впрочем, в тот момент, о котором идёт речь, она прикинулась дикой ланью и пристроилась возле охотника, ожидая прибытия погони.
  Через несколько секунд возле странной парочки затормозил "диябло", тот самый, на который был выменян сгоревший минувшей ночью старенький грузовичок. "А чего хотел тот барыга!", - улыбнулась лань. - "Понимал же он, что нечестно предлагать ржавую рухлядь в обмен на этого коллекционного красавца! Как говорится, ни нам, ни вам!".
  В открытое окно повозки с трудом протиснулась голова Горыни Малютовича и уставилась на охотника.
 - Хей мистер вейта минит!
  Охотник недовольно поморщился.
 - Что ещё за "минит"? Мне этого не нужно, а вот от патронов не отказался бы.
  Горыня Малютович растянулся в довольной улыбке.
 - Так ты наш? Подожди, брат, сейчас посмотрю.
  "Отец" изловчился, повернулся к заднему сиденью, пошарил руками и вернулся к рулю со снайперской винтовкой. Опять у лани ёкнуло сердце и она ещё крепче прижалась к охотнику, а тот, уставший, слегка присел на неё и замахал руками:
 - Не утруждайтесь, пожалуйста, патроны от винтовки всё равно не подойдут к моему ружью!
 - Да? - Горыня Малютович отложил винтовку. - Жаль, брат! Послушай, а не видал ли ты здесь девку такую румяную, при ней ещё должен был такой хмырь быть... Как этого чёрта?.. - "Отец" достал из бардачка записную книжку и начал бубнить себе под нос числа. - Да, вот! Номер тридцать один, что его разобрало всего, Джон! Не видел?
  Парень отрицательно покачал головой.
 - Сам-то кто будешь? - поинтересовался Горыня Малютович, возвращая записную книжку на место.
 - Джованя я, - признался парень. - То есть, до этого был Джованей, а внезапно сделался охотником.
  "Дурак какой-то!", - подумал Горыня Малютович, не особенно, впрочем, интересуясь подробностями.
 - Да, точно, Дурак! - оживился охотник, почему-то умеющий читать мысли. - Это, кажется, моя фамилия... Или прозвище? Голова как чалдон после той водки, ничего толком не могу вспомнить!
  "Отец" задал ещё пару дежурных вопросов о том, не сидел ли Джованя там-то и там-то, где служил и не воевал ли. Оказалось, простой русский парень ничего этого не делал, и даже не служил!
 - Ладно, брат, бывай! - сказал Горыня Малютович. - Меня дела ждут!
  "Диябло" резко набрал ход, затем развернулся на ручнике и понёсся туда, откуда приехал, но едва только лань засобиралась встать на дыбы и передними лапами расколдовать себя и охотника, повозка снова развернулась и подъехала к парочке.
 - Знаешь, брат, мне тебя жаль стало, что ты нигде не сидел и не воевал, - признался Горыня Малютович. - Что за жизнь такая! И с патронами обломно вышло. Бери, вот, винтовку мою да бутылку водки в придачу!
  "Отец" высунул гостинцы в окно, но охотник замахал руками - неудобно как-то.
 - Ты меня уважаешь? - насупился Горыня Малютович. - Неудобно ему! А мне удобно, что земляк ничего в жизни не поимел? Давай бросай выделываться мне тут, хлебнёшь после водочки за наше знакомство - и мы в расчёте!
  Наконец сопротивление охотника было сломлено, он принял дары и раскланялся новому щедрому приятелю, а тот не дослушав дифирамбов унёсся в обратный путь.
 - Вот, сейчас и мясца к выпивке оформим! - весело закричал охотник, вскинул винтовку и направил на внимательно следившую за удаляющимся "диябло" лань. В последний миг животное успело отскочить, затем зигзагами стало удаляться. Не выпуская заветной бутылки из левой руки, охотник с азартом бросился в погоню; послышались выстрелы. Наконец лань скрылась из виду.
 - Тьфу ты, упустил!
  Охотник присел на траву, отложил ружьё в сторону и взялся за пробку бутылки. Едва путь к желанной жидкости был открыт, на горизонте снова показалась лань. Решая, хватать ли ему винтовку или спасать водку, охотник замешкался, а быстрое животное наскочило на него и повалило наземь. Лань встала на дыбы и отчаянно замахала передними лапами. В следующий миг охотник прикинулся Джованей, а лань обернулась Марусей.
 - Вот же-шь бешеная! Всё пропало! - закричал парень, хватая искорёженную винтовку, затем отбросил её в сторону и схватился обеими руками за голову, увидев осколки растерявшей всю водку бутылки. - Это были подарки Горыни Малютовича, а теперь их нет! Это ты виновата!
  Маруся присела перед разбитой бутылкой, подняла осколок с сохранившейся этикеткой и протянула его парню.
 - Читай.
  Неграмотный Джованя с трудом прочёл надпись: "Вод-ка "Мёрт-вая", код Е четыре-"о"-четыре". И что?
 - Если человек выпьет "Е четыреста четыре", его уже ничем не удастся оживить, - пояснила девушка.
 - Откуда ты знаешь? - Вспомнив о задании, Джованя немного смягчился: - Ну, допустим, это опасный самопал. Винтовку-то ты зачем уничтожила?
 - Ты пытался меня убить, - пожала плечами девушка. - Этого достаточно?
 - Нет! - запальчиво крикнул Джованя. - Ты же разумная, вот и ухитрилась бы не убиться, а подарок чужой сберечь! Мне ж его тесть подарил! И что я теперь ему скажу!?
  Девушка нервно хихикнула.
 - Хоть ты и не знаешь всех подробностей, я подозреваю, что твой "тесть" прежде подстрелил из этой винтовки хозяина повозки, на которой подъехал, и решил спихнуть это на тебя.
  Парень отступил на несколько шагов назад, будто перед ним стояла сумасшедшая.
 - Да ты... - заикался он, - да я... да как ты посмела сказать такое про моего дорогого тестя, моего отца!? Да слышишь ли ты, что говоришь!?
 - Твой "тесть" ненаглядный, чтоб ты знал, приходится мне папочкой, - заметила девушка, - и мне хорошо знакомы его методы. Вот скажи, почему же он не узнал любимого зятя?
  "Папочка?", - удивился парень. - "Или она совсем свихнулась, или пытается привязаться к наследству, или мой тесть перебаловался в молодости с какой-то служанкой". Представить, что Мара и Маруся являются родными сёстрами, он никак не мог.
  Маруся не имела желания продолжать обсуждение поднятой темы, поэтому примирительно улыбнулась и зашагала по обочине дороги, увлекая за собой напряжённо соображающего парня.
 - Просто он искал кого-то, вот и не узнал меня впопыхах, - предположил Джованя через минуту.
  Маруся тяжело вздохнула.
 - Кого же он искал?
 - Какого-то Джона, что ли. У него ещё номерок был.
 - А как тебя называла Мара, помнишь?
 - Точно, вспомнил! - парень остановился и хлопнул себя по лбу. - Мне же нужно спешить с постройкой замка, а ты, кстати, вызвалась помогать!
 - Эх, горюшко ты моё горемычное! - ещё тяжелее вздохнула Маруся. - Давай сначала погуляем вволю, а после я сама всё враз и построю. Ты ж меня знаешь!
 - Ну да! - обрадовался Джованя, и они продолжили свой длинный путь.
  Вечером Горыня Малютович вернулся домой и отправился с отчётом в комнату старшей дочери. Мрачная как туча Мара с перекошенным кислым лицом сидела на засыпанном подушками роскошном диване, вокруг неё и даже под её длинными худыми ногами валялись подушки. Слёзы бессильной злости лились из глаз девушки на на лежавшую на её коленях толстую стопку отцовских документов, некоторые бумаги были порваны, некоторые разрисованы.
 - Ну, как поживает мой ненаглядный мухоморчик? - спросил Горыня Малютович, с волнением следя за тем, как солёные капли разъедают важные договора и разрешения.
 - У-у, - капризно замычала Мара и запустила в папашу одной из подушек. - Нашёл мерзавцев?
 - Нет, - признался огорчённый отец. - По пути мне встретились только чудаковатый охотник да дикая лань.
  Мара заинтересовалась.
 - Ты узнал имя охотника?
 - Дай подумать... Не то Джозеф, не то Ваня... Что-то среднее... Джоанна?.. Нет, не помню. Представляешь, он тоже русский. Да на что он тебе!? Впрочем, теперь без разницы, ведь я подарил ему бутылку четыреста четвёртой водки.
  Мара вскочила, но поскользнулась на подушке и упала обратно на диван.
 - Что ты наделал! - истерично закричала она и немедленно выместила негодование на нескольких важнейших листах. - Это же они и были - охламон мой да сестра подколодная! Теперь из-за тебя умрёт мой жених, и я так и останусь без своего замка!
 - Найдёшь другого, дочь, - натянуто улыбнулся всеми зубами Горыня Малютович, - ты же у меня такая красавица!
  Мара была непреклонна.
 - А я этого хочу! - кричала она. - Мне его сестра подогнала в подарок! Нет, отправляйся за ним немедленно!
  Папаша рассердился.
 - Прекрати кипешь! Сейчас я устал и пойду спать, а завтра продолжу поиски. Если тебе так надо, бери любую машину и поезжай сама.
 - Устал он! У, развалина древняя! - девушка показала закрывающейся двери оба языка и топнула ногой, однако с места не сдвинулась.
  Проснувшись рано утром в мокрой траве, беглецы выбрались на шоссе и снова зашагали в компании бесконечной вереницы повозок, мчавшихся на огромной скорости по наиважнейшим делам своих погонщиков. Проголодавшийся Джованя всё время ворчал и вспоминал закрытые в прошлом темы. Опять он винил спутницу во всех неприятностях: где прохлаждалась она в один из дней постройки моста, почему не догадалась подготовить для такого затяжного пикника рюкзак с провизией, как вчера посмела разбить бутылку с питательной водкой и, наконец, зачем сломала винтовку, из которой можно было бы сейчас кого-нибудь подстрелить и съесть.
 - "Мокрая" она ей! - распалялся парень. - Эка невидаль! Да кто узнает, что она у нас есть!? - Он выдержал тактическую паузу, а затем продолжил наступление: - И чёрт с ней, с винтовкой-то! Куда делось моё ружьё, можешь ты мне объяснить?
 - Оно было всего лишь частью костюма охотника, - ответила Маруся, - и исчезло вместе с ним.
 - Так верни мне этот костюм, слышишь, немедленно верни!
 - Оно всё равно не стреляет. Ты же не можешь стрелять из...
  Объяснение пришлось прервать, так как в этот миг чуткие уши девушки уловили знакомый гул мчавшегося им вдогонку "диябло". Времени успокаивать Джованю не было, вместо этого девушка помахала перед его носом руками и превратила в пастуха. "В следующий раз обдумывай детали заранее, дура!", - отругала себя Маруся. - "Придётся положиться на фирменную концентрацию папеньки, авось не позволит она ему отвлекаться на внешние несостыковки". Делать нечего, для поддержания хоть какой-то гармонии картины девушка обернулась овцой и прижалась к пастуху.
  Повозка с Горыней Малютовичем затормозила напротив идиллийной парочки.
 - Эй муран стоп вэюа! Воз ю син...
 - Нет у меня никакого воза, отец! - перебил пастух. - Что ж в этой чудной стране никто по-русски-то не разумеет!?
 - А ты мне языком-то не тыкай, чухан! - сплюнув, сквозь зубы процедил Горыня Малютович. - Я за русский язык убью кого хошь, понял?
  Смущённый пастух кивнул.
 - Теперь отвечай по порядку, - "отец" высунул в окно покрытую облезшим за долгую нелёгкую жизнь рисунком руку и принялся загибать толстые пальцы: - кто такой, не видел ли девку румяную в компании подобного тебе фрика, куда идёшь?
  Нахмурив лоб, запоминая вопросы и их последовательность, пастух на одном дыхании выпалил:
 - Утром был я Джованей, а тут вдруг, сам не пойму как, прикинулся пастухом, никто с нами по шоссе не шёл, куда иду - не знаю, вроде как разминаюсь перед тем как начать строить...
  Перепуганная овца укусила пастуха за ногу, и он осёкся, забыв в одночасье и вопросы и их порядок.
 - Пошла, зараза такая! - парень замахнулся своим посохом, а животное, не став возражать, засеменило прочь в направлении горизонта.
  Горыня Малютович засмеялся басом.
 - Прошу прощения, - замялся пастух. - Сбила меня с мысли, проклятая! Что возьмёшь с животного, боится чёрт знает чего, ещё других цапает! Так что вы спрашивали?
  Присвистнув, Горыня Малютович растопырил пальцы и принялся снова их загибать:
 - Чьё стадо и почему такое маленькое?
  Пастух изловчился и почесал посохом в затылке.
 - Чьё стадо - не знаю, сам только недавно пасти начал, а раньше этим никогда не занимался, маленькое потому, что... да ведь мало-то - не много, как говорят, и то хорошо, приведу я её домой вместо невесты, глядишь, порадую стариков!
  Во взгляде "отца" мелькнули нотки уважения.
 - Так ты, получается, стащил её? Смотри в оба, брат, чтоб не замели тебя, не то законы здесь не как на родине-то! А невеста убежала от тебя, что ли, как и овечка? Понимаю. Ну, некогда мне с тобой лясы точить, мне ещё тридцать первого искать надо. Бывай!
  Как и вчера, "диябло" выполнил причудливый манёвр и скрылся, оставив пастуха в одиночестве.
  Оправившись от странного разговора, парень пошарил посохом, но овцы не нащупал.
 - А ну к ноге, стерва шерстяная! - закричал он. - Кому сказал!?
  Никакого ответа.
 - Коли немедленно не появишься, я тобой и пообедаю сегодня!
  Вместо овцы к пастуху вернулся "диябло".
 - Возьми-ка, брат, водочки! - сказал Горыня Малютович, просовывая из окна бутылку.
  Пастух замахал руками, сказал, что неудобно ему такой подарок принимать.
 - Бери, раз дают, а как бить начнут - попробуй убеги! Я ж не просто так! Рассмешил ты меня, брат, почище наших, с эстрады-то! Водка отличная, из домашней лаборатории! Фирма! - "отец" сделал ударение на букву "а".
  Пастух остался наедине с заветным напитком, повалился в траву и, забыв обо всём на свете, принялся откупоривать бутылку.
  Чу! На горизонте показалась овца-блудница; она изо всех сил мчалась на своих коротеньких ножках навстречу пастуху.
 - Вот же-шь бешеная гарпия! - закричал парень, вскочил на ноги и метнул в животное посох.
  Овца увернулась и продолжила наступление, обратив пастуха в бегство. "Лишь бы не разбила, лишь бы не разбила!", - бубнил он, нежно прижимая водку к груди. Не оборачиваясь назад, парень с остервенением набирал скорость, пока наконец не перестал контролировать ноги. Какая-то подлая коряга вывела его из равновесия, и поверхность земли понеслась навстречу его лицу. Раздался треск стекла, затем наступила зловещая тишина. Сильно отставшее животное с важным видом подошло к недвижимому телу лежащего ничком пастуха, почти присело на задние ноги и замахало передними.
 - Овца! - сквозь слёзы со злобой сказал Джованя, продолжая лежать неподвижно.
  Маруся достала из кармана сарафана зеркальце, посмотрелась в него и улыбнулась:
 - А вот и нет! Прелестная девица с румяным как наливное яблочко личиком!
 - Всё равно овца! Румяная овца! - парень наконец перевернулся, и Маруся ахнула, увидев его залитые кровью руки.
 - Так ты об этом! Бедняжка! Я сейчас!.. - запричитала она и принялась отрывать от своего сарафана широкие полосы. - Потерпи, сейчас я всё перевяжу и тебе сразу полегчает! Болезный мой, горюшко моё ненаглядное! Потерпи, мой хороший!
 - Да чёрт с ними, с руками-то! - заревел парень. - Тесть говорил, они не котируются!
 - Он ничего не понимает, мой хороший! - ворковала Маруся. - У него-то руки-крюки, а твои - золотые!
 - Водка пропала, дура!
 - Водка! - опомнилась девушка и побледнела. - Какая марка?
  Оставив в покое раненого Джованю, девушка принялась разгребать осколки в поисках этикетки. Прочитав надпись, она с облегчением вздохнула, перевела дыхание и вдруг набросилась на парня с поцелуями.
 - Тебе повезло, любовь моя! - голосила она. - Наверное, Горыня посчитал тебя несерьёзным свидетелем и подарил обычную водку без опасных добавок! Ты, считай, заново родился!
  Пав под натиском глухого непонимания, Джованя наконец потерял сознание.
 - Понял наконец! - веселилась девушка. - Так даже лучше, мой милый Ванюша! Сон тебя вмиг поставит на ноги!
  И на этот раз ни с чем вернулся Горыня Малютович к своей дочери. Одолеваемая муками нетерпения, Мара продолжала киснуть среди подушек, а стопка документов безуспешно пыталась её успокоить, тая на глазах от неудачи.
 - Давай бросай документы-то портить! - рассердился отец. - Ишь! Бумаг уже извела на сумму, превышающую стоимость десяти замков! Как твой охламон возмещать-то будет?
 - Не любишь ты меня совсем! - заревела Мара. - Коли б с Маруськой-стервой беда случилась, ты бы ей мигом помог и в бумаги тыкать не стал!
  Горыня Малютович смягчился, ведь он и правда оплошал перед дочерью.
 - Ну, не реви, солнышко! А подери-ка ты лучше альбомы! - Он положил поверх заветной стопки документов несколько толстых томов с фотографиями своих бывших жён. "Все они становятся в итоге бывшими", - усмехнулся про себя Горыня Малютович. - "Эволюция жён, так её разтак!". - Смотри, какие фотографии красочные, дорогие, даром что золотом только не отделаны!
  Мара смахнула всю увеселительную стопку на пол, вскочила с дивана и закричала:
 - Что ты мне тут зубы заговариваешь! Где мой Джон ненаглядный? Сейчас мне кроме него ничего не нужно! Кто мне замок строить будет?
 - Я не смог его найти, дочь, - повинился Горыня Малютович. - Он будто сквозь землю провалился, вот я тебе отвечаю! Видел только чухана полоумного, прогуливавшегося у шоссе с овцой.
  Услышав это, Мара закрыла глаза, топнула ногой и издала вопль отчаяния.
 - А барана ты с ними не видел, да? Конечно нет, ведь баран - это ты! - В следующий миг девушкой овладела неудержимая радость, и она бросилась на шею папаши: - Значит, жив мой-то, не пил вчера водку! Поскорей же верни его мне, слышишь!
 - Завтра, дочь, - высвобождаясь из объятий, пообещал Горыня Малютович. - Всё завтра. Устал. Пойду-ка теперь в баньку да после с корешами на рыбалку.
  Утром Маруся обнаружила неизвестный побочный эффект от проникновения водки в кровь человека, проявляющийся в онемении пострадавшего. Сколько ни пыталась она заговорить с Джованей, всё впустую, а один раз он и вовсе без предупреждения развернулся и зашагал в обратный путь. Коли б Маруся вовремя не заметила отсутствия спутника, парень, надо думать, рано или поздно вернулся к своей Маре и взялся бы за выполнение третьего каприза-приказа.
 - Куда ж тебя несёт!? - раздражённо процедила девушка, аккуратно хватая Джованю за пострадавшую вчера руку. - Слушай, давай так: сегодня гуляем последний день, и уже за ночь твой замок будет готов! Давай?
  Парень минуту думал, затем, по-прежнему ничего не говоря, зашагал в "прогулочном" направлении, и довольная Маруся последовала за ним. "Даже лучше, что он молчит", - пожала она плечами и улыбнулась.
  Когда сзади послышался знакомый гул колёс "диябло", Маруся не растерялась, ведь план действий на такой случай она заготовила ещё вчера. Миг - и повозка остановилась около юной молочницы, жмущейся к большому псу с недовольной мордой.
 - Хелло бьюти! - забалагурила протиснувшая в окно физиономия Горыни Малютовича.
 - Добрый день, господин! - в соответствии с образом ответила Маруся и засмущалась. Пёс здороваться не стал.
 - А я думаю, откуда такая красота? Здешние девки все в краске, а сунь их лицом в таз с водой, - назад вытащишь чудовище!
  Молочница ещё больше смутилась, опустила глаза и заиграла пальчиками.
 - Послушай, красавица, - перешёл Горыня Малютович к делу, - не видала ли ты тут такого чмыря... Тридцать Первым Джоном его звать, эту пас... Ну, этого в смысле. С ним ещё девушка должна была быть, румяная как яблочко.
  Услышав это, пёс почему-то оживился и забрехал, будто пытался сказать "Да!". Его хозяйка закатила глаза вверх и прижала пальчик к подбородку, вспоминая лица прохожих и их имена.
 - Нет, господин, таких я не встречала, - ответила наконец молочница. - Простите, а этот Джон Тридцать Первый - он что, король?
 - Какой король!? - Горыня Малютович сплюнул. - Говорю же: чмырь он! Найду - шкуру спущу, после отдам портному и велю назад ему пришить, чтобы я мог ещё раз её содрать! Да я ему!.. Да он у меня!.. Он этот Проклятый замок будет мне языком строить, а рядом ещё соточку поставит как штраф и ещё соточку за то, что Мара из-за него натворила! Ему уже свой долг в жизнь не отдать, а он ещё скрывается!
  Испугавшись пламенной речи "отца", пёс спрятался за ногами молочницы, прикрыл брюхо хвостом и согнул лапы. Тут-то его Горыня Малютович и заметил.
 - Скажи, красавица, какой породы твоя псина?
 - Русская несмышлёная, мой господин.
 - Надо же, никогда о такой не слышал. И что, хорошо охраняет?
 - Так себе, господин. Давеча к нам в амбар старуха забралась, так этот негодяй напротив неё стоял и хвостиком вилял.
 - Такого пса в цемент закатать следует, и ещё, пока не высох, написать кое-что на нём нужно, - со знанием дела заявил Горыня Малютович, ещё больше напугав питомца девушки. - Получится памятник Ненужной собаке. Я вот тоже пса завести думаю, а то воровать стали.
 - Что вы говорите! - удивилась молочница, прижала ладони к своим румяным щекам и закачала головой из стороны в сторону: - Ай-яй-яй, ай-яй-яй!
 - Да! Ты прикинь, у моей дочери недавно жениха утащили! Ничего особенного - чухан чуханом, и тот кому-то понадобился! Найду - головы обоим оторву и сделаю из них горшки! - бешено повращав глазами, Горыня Малютович наконец успокоился и вернулся к исходной теме: - Я думал алабая или кавказца завести, чтоб всех рвал, да с ними, говорят, много проблем, - несговорчивые и отчаянные. Мне таких дураков среди людей хватает. Отчаянную голову бесполезно вразумлять, запугивать, её только убивать остаётся, а я хочу хоть в собаке друга увидеть.
  Молочница прыснула от смеха, но сделала вид, будто чихнула.
 - Алабай - отличный выбор, господин! - заверила она. - Никого не слушайте! Оттого люди и бают, что собака охраняет. Его и берите. Для семьи - лучший пёс! - Девушка опять смутилась и замялась. - Прошу простить меня, господин, но я должна спешить.
 - Могу подбросить, - предложил Горыня Малютович.
 - Что вы, господин, не стоит! Я люблю ходить пешком. До свидания!
 - Бывай, красавица! - ответил "отец", лихо тронул с места, а затем привычно обернул повозку на ручнике и понёсся назад, мигнув девушке фарами и испугав оглушительным пароходным гудком, который он поставил сегодня утром в автомастерской.
 - Пошли, Джо! - смеясь обратилась молочница к псу, но тот не послушался.
  "То ли оглох, то ли струсил, то ли по сестрице моей соскучился... Кто знает, чем и о чём думают эти хищные твари!", - подумала девушка, вздохнула и вдруг ловко забралась на спину псу, ухватилась руками за его уши и скомандовала: "Вперёд, Джо!".
  Горыня Малютович много чего видел за свою невыносимо долгую жизнь, но мелькнувшее в зеркале заднего вида необыкновенное зрелище потрясло его до основания, и он снова повернул "диябло" в направлении движения молочницы.
 - О ездовых собаках я слышал, но они таскают сани, а у тебя, красавица, и вовсе верховой пёс, я вижу! - восхитился он, поравнявшись со всадницей. - Скажи, в каком питомнике торгуют этой породой?
 - К сожалению, господин, русская несмышлёная погибла по вине недобросовестных хозяев, которые не занимались её воспитанием и допускали бесконтрольное скрещивание с последующей культивацией рождённых ублюдков в качестве русской несмышленой.
 - Вот падлы внатуре! - с чувством выругался Горыня Малютович, обнаружив непотребное слово в ответе молочницы, и подкрепил негодование плевком. - Слушай, красавица, а продай тогда мне своего пса!
  Услышав это предложение, Джо жалобно заскулил вполголоса и опять согнул лапы, понизив уровень всадницы.
 - Извините, господин, но я не могу продать друга, - ответила молочница.
 - Да ладно тебе, красавица! Продай! Никаких денег я тебе не пожалею! Сколько хочешь?
  Маруся промолчала. "То ли не хочет продавать, то ли набивает цену... Кто знает, чем и о чём думает баба!", - в панике размышлял Джо, но вдруг успокоился: - "Да мне-то что? Я пропал ещё тогда, когда за мной закрылась Чёртова дверь их Проклятого замка!". От безысходности он даже выпрямил лапы.
 - Тринадцать долларов? - открыл "отец" торги.
  Девушка хихикнула и отрицательно покачала головой.
 - Шестьсот шестьдесят шесть долларов и девяносто девять центов?
  Опять отказ.
 - Тринадцать тысяч шестьсот шестьдесят шесть долларов и шестьдесят шесть центов?
  Горыня Малютович специально называл эти числа, потому что в торговой среде их принято считать привлекательными для покупателей. - Подумай, ведь это серьёзная сумма для простой актрисы провинциального театра!
  Актриса, играющая молочницу, снова отказалась.
 - Да брось ломаться! - рассердился Горыня Малютович. - Это же для моей дочурки! Несчастного ребёнка среди белого дня обокрали, а так она хоть покатается и утешится!
  "Эта древняя карга, значит, "несчастный ребёнок"", - в свою очередь разозлилась Маруся. - "Папка как последний дурак ищет её охламо... моего Ванюшу и игрушки для неё, а то что я куда-то подевалась, это ни одну сволочь не тревожит!".
 - А, чёрт с тобой! - крикнул расценивший молчание девушки как отказ Горыня Малютович. - Даю за этот набитый дерьмом вилок уютный двухэтажный особняк с чердаком из природного камня в центре незаселённого леса, вода-газ-электричество-генератор, камин, сауна, в подвале бойлер, гараж с утеплением, а в нём по одному "мерседес", "мартин" и "королла", автосервис в пяти километрах, рядом речка, во дворе фонтан и большой ухоженный сад, десять человек сертифицированной прислуги, живущих в отдельной пристройке.
  Маруся с усилием закрыла глаза и отчаянно завертела головой, так, что косынка сползла назад и волосы растрепались во все стороны. Невооружённым глазом было видно, что девушка отчаянно борется с соблазном. Торги зашли в тупик, нависла тяжёлая пауза. Наконец молочнице удалось выкинуть счастливое предложение из головы, и она спокойно заявила:
 - Господин! Вы же сказали, что от пса требуется катать вашу дочь верхом и охранять имущество? Для этого вовсе не нужна русская несмышлёная, мало того, она отвратительно охраняет и быстро устаёт, а других способностей и в помине не имеет. Уверяю вас, алабай тоже умеет катать хозяёв, я сама видела! Он с удовольствием прокатит вашу дочь столько раз, сколько она пожелает! Её катает, остальных рвёт!
 - Неужели правда? - воскликнул "отец".
 - Отвечаю! - улыбнулась молочница.
 - Ну, порадовала ты меня, красавица! Давай удачного тебе дня! - и Горыня Малютович опять умчался прочь.
  Быстро сказка сказывается, да долго дело делается, и к исходу того же дня подъехала Маруся к порту. Здесь собралась огромная толпа людей, желающих погрузиться на пришвартованный белый пароход и уплыть за океан; все шумели, толкались, напирали на контрольную службу и откатывались назад, подражая штурмующим бетонный пирс воинам. По временам раздавался свист, взлетали высоко вверх кепки, кто-то даже запустил фейерверк, что чрезвычайно рассердило мрачных ребят из охраны, просто не умеющих веселиться.
  Маруся вместе со своим псом поспешила спрятаться за ближайшую колонну. "Что же мне теперь делать?!", - в жутком волнении девушка откусила кончик ногтя на одном из пальцев. - "Если уплыву по своим документам, тогда папаша без труда возьмёт след, да и животному нужен паспорт. И что б мне, лентяйке, не изучить вовремя чары подделки документов! Сколько раз твердил мне об этом папаша, сколько раз смеялась надо мной Мара, освоившая их ещё на горшке!".
  Делать было нечего, и Маруся тоже обернулась собакой. Увидев возле себя постороннего соплеменника, Джо нахохлился и угрожающе зарычал.
 - Момми! Си эт зис вандерфул пуппис! - закричал проходивший мимо мальчик. - Лет тейк зем эт хом!
  Державшая ребёнка за руку женщина кинула равнодушный взгляд на беглецов и презрительно скривилась:
 - Ох но'вей дарлинг! Импоссибле наути! Э коупле оф дирти шит! Беттер ай вилл бай фор ю зе микроскоп, зерефоре ю шуд стоп трай коммуникейт виз шит лайк зис!
  План Маруси висел на волоске, ведь её и Джо могли поймать охранники и отправить в собачий приют, поэтому необходимо было действовать быстро. Сука с надменным видом повернулась к русской несмышлёной, глубоко укусила её и тут же взяла с места по направлению к пароходу; оскорблённый Джо нёсся сзади, рычал и брызгал пеной.
 - Вот э фир! - кричали разбегавшиеся люди. - Тейк оф э рапид шит! Кол зе секьюрити! Кол зе полис!
  Сбитые с ног пассажиры мешали охранникам и смельчакам из толпы выполнить коллективную просьбу, под мелькающими башмаками захрустели пластмассовые безделушки и стеклянные линзы очков, затрещала рвущаяся впопыхах одежда, тут и там начали возникать эпицентры беспричинных драк "против всех". Увидев такое дело, на помощь своим рвущимся на пароход четвероногим родственникам явились местные беспризорные псы и с охотой взялись за потерявшую всякий контроль над собой и ситуацией толпу. Одна только особострессоустойчивая девушка из таможенной службы держала себя в руках и, стоя за деревянной трибункой, продолжала настойчиво спрашивать у мелькающих перед ней людей их документы. Хаос тем временем поднялся по трапу и заразил жаждой деятельности размещавшихся по каютам пассажиров. Никто уже не думал о причине беспорядка, а она, то есть они прошмыгнули в трюм и продолжили вырывать последнюю шерсть друг из друга без неуравновешенных двуногих свидетелей.
  Наконец раздался густой гудок и пароход отчалил, оставляя обезумевший берег страны чудес один на один с его суматохой.
  Долго взбешённый Джо не давал Марусе возможности освободить передние лапы и с их помощью обернуться обратно девушкой; когда же ему наконец надоела жестокая свалка, он предупредительно нарычал на спутницу и неспешным шагом поплёлся отдыхать в дальний угол трюма. "Подожди у меня, сволочь!", - злилась запыхавшаяся сука. - "Сейчас я обернусь, и ты у меня попляшешь!". Она села на задние лапы и отчаянно замахала передними, но ничего не произошло! Она повторила трюк с тем же результатом, а после ещё и ещё раз, пока не растратила последние силы и не растянулась на стальном пупырчатом полу; из её закрытых глаз ручьями потекли горячие слёзы. Волшебство страны чудес потеряло силу за её пределами, и это неудивительно, ведь в мире полно других стран, и каждая из них желает иметь собственное волшебство, не похожее ни на одно чужое. Встречаются, конечно, и интернациональные чары, и этот случай даже относился к их числу, однако для обратного превращения нужно ещё знать перевод заклинания на местный язык. Джо между тем уже вовсю храпел в своём углу, его будто бы не касалась пришедшая беда.
  Как известно во всех окружающих её странах, Русь населена дикими и непредсказуемыми людьми, поэтому пассажиры парохода, едва перед ними показались заросшие густым лесом заброшенные берега, вывалили в страшном волнении на палубу, и чем ближе к Руси подбиралось судно, тем громче бились их перепуганные сердца. У некоторых сдавали нервы, они бросались в воду, оставляя на борту даже свой багаж, и пытались плыть обратным курсом; другие, те что покрепче первых, повытаскивали из карманов блестящие револьверы и прицелились, готовые стрелять в аборигенов при надобности; третьи пытались подлизаться к врагу сладкими речами, несущимися через мегафоны:
 - Диэррашнс! Брозерс! Виа зе писе-фул туристс! Иммидеатли дроп ёганс энд хендс энд вивилл амнести ю!
  Берег быстро заполнили встречающие.
 - Убирайтесь отсюда, ублюдки! - кричал энергичный парень.
 - Да чтоб вас разорвало вместе с вашим корытом и матюгальником, империалистические свиньи! - вторил ему другой.
  Женщина средних лет трогательно махала над головой платочком:
 - Самая дешёвая квартира с удобствами в центре посёлка!
  Её поддерживал бойкий старичок, напоминающий скелет:
 - Людей бы постыдилась, дура! Со своих-то три шкуры дерёшь, зараза!
  Внезапно разлившийся над пароходом пронзительный собачий вой заглушил все голоса. Это Джо, признав родину, выскочил из трюма и понёсся по палубе. За ним с небольшим отставанием высунув язык неслась Маруся. За считанные секунды пароход остался позади, слева и справа отчаянно мелькали деревья, дорога петляла и постоянно меняла свою текстуру, то становясь по-осеннему красно-жёлто-чёрной с вкраплениями ледяной влаги, то покрываясь серыми каменными обломками, которые местные жители и называли "дорогой", непременно вкладывая в это слово нежный трепет и лютую ненависть. Не переводя дыхания спешил Джо домой, на лету прокладывая курс через крохотные едва живые деревушки и большие полные суматохи города; встречные повозки, запряжённые, как это принято у нормальных людей, лошадьми, шарахались в стороны, кони встревожено храпели, а погонщики, отчаянно матерясь на чём свет стоит, лупили во все стороны кнутами, пытаясь попасть по облезшим виновникам переполоха. Перегруженная вереницей новых лиц, событий и бытовых картин, даже о существовании которых она предпочла бы никогда не знать, Маруся потеряла контроль над собой и впала в странное противоречивое состояние, сотканное из осознания безысходности, потребности тяжело работать в самых, по возможности, суровых условиях и самозабвенной любви ко всем живущим на свете. Эта ужасная смесь слепых чувств создавала ощущение радости; оно моментально наполнило всю Марусю, не уместилось в ней и вырвалось наружу в виде оглушительной собачьей трели, щедро инкрустированной уханьем и кашлем.
 - Пошли к чёрту. дураки! - почти по-собачьи ответила толстая старушка и замахнулась метлой. Необычное состояние Маруси было знакомо ей с детства и не покидало никогда.
  На следующий день впереди показался родной дом Ивана. Бросок из последних сил - и безумная гонка наконец окончена! Джо с разбегу улёгся возле порога и безмятежно зажевал добытую где-то косточку, а Маруся влетела уже без сознания и растянулась рядом с ним.
  Дверь открылась, и на пороге появился старик. Шаркая ногами, он прошёл вперёд, тяжело уселся на верхнюю ступеньку крыльцовой лестницы и засмолил.
 - Эй, старуха, поди-ка сюда! - позвал он, не поворачивая назад головы. - Полюбуйся, кто к нам пришёл.
  Появившаяся на крыльце старуха встала позади мужа, одну руку упёрла в бок, а другой ухватилась за столб портала.
 - Эка невидаль, старый! - ответила она, окинув гостей критическим хозяйским взглядом, как смотрят на товар придирчивые покупатели.
 - И то, невидаль! Погляди-ка, пёс-то второй совсем чудной! Сколько на свете живу, таких не видал ишшо!
 - Что ж ты, старый, никак ослеп совсем! - старуха покачала головой. - Это вот - сука еб-ла-ба... ела-бая, а вон то - русская несмышлёная, кобель.
  Старик перестал курить и, чуть повернув голову к жене и вывернув глаза, хотя до неё всё равно не дотянул, выпалил привычно-раздражённым голосом:
 - Кто кобель? Это я кобель? А сама-то!
 - Ты тоже кобель, - безразлично ответила старуха и уселась рядом с мужем, едва не скинув его со ступеньки, - а сейчас я тебе про дурака толкую.
  Некоторое время они молча сидели и думали каждый о чём-то своём.
 - Елабай твой, гляди, вот-вот издохнет, - заметил старик. - За ним как будто черти всю ночь гнались. Э, жена, ты чего молчишь-то, будто воды в рот набрала?
  Старуха тяжело вздохнула и из глаз её потекли слёзы.
 - Наш-то, не знай, воротится, не знай, нет, - ответила она. - Мы ему жену нашли, а он нас бросил. Что делать-то теперь будем?
  Старик минуту помолчал, занятый заполнением пространства вокруг себя едким дымом, и, когда уже никто не ждал, ответил:
 - Чё делать, чё делать? Конечно, не воротится он! Больно ему, молодому, интересно с нами-то маяться. Оставим себе псов, прикормим. Глядишь, соседи перестанут к нам, старикам беззащитным, лазить!
 - И то, старый! - обрадовалась старуха. Она вскочила, утёрла слёзы рукавом и побежала в избу хлопотать дуракам миски, кастрюли и всё такое.
 - Ишь, сорвалась! - громко, чтобы слышала жена, усмехнулся старик. - Как всякую мразь кормить - это зараз, а родного мужа голодом совсем заморила, зараза!
 - Ты чего расселся-то!? - донеслось из избы. - Не видишь, что ли, - зима с часу на час заявится! Бери струмент, бери где хочешь доски и тюкай защитничкам нашим будки!
  Так и поселились рядом Джо, получивший кличку Мухтар, и Маруся, названная Лапой. Куда бы ни пошёл Мухтар, Лапа всюду плелась за ним, а во дворе она старалась улечься к нему поближе; он же её почему-то сильно невзлюбил, и едва она начинала ластиться к нему, весь нахохливался и с остервенением рычал. Быстро освоившись в деревне, повадился Мухтар бегать каждую ночь на собачьи гулянки и свадьбы, а несчастная Лапа выражала свою тоску громким воем, доконавшим всех в деревне за исключением одной только старухи.
 - Заткнись, курва! - кричал разбуженный старик прямо с постели.
 - Не ругай её, она охраняет! - недовольно шипела разбуженная мужем старуха.
 - От чего она меня охраняет? От сна? - злился старик. - Мне такая охрана не нужна, покорно благодарю!
  Полная негодования за свою подопечную, старуха вскакивала на кровати:
 - Зато твой-то, твой-то!.. Где он шляется!? Воры заберутся, он и ухом не поведёт!
 - Что у нас воровать? Разве только тебя с твоей Лапой, да только коль вас утащит кто, так через час вернёт назад и на коленях будет просить меня забрать вас!
  Разделились старики вместе со своими псами на два лагеря, и жизнь их наполнилась приключениями, пусть и не самыми приятными. Старуха без конца хвалила свою Лапу, перекладывала в её миску лучшие куски из мужниной тарелки и гоняла Мухтара метлой почём зря, а старик трепал Мухтара за ушами, кормил печеньем и поил водкой по праздникам, приправляя угощение монологами о подлой женской натуре, а когда вечером выходил на крыльцо посмолить в одиночестве, стряхивал пепел на Лапину шубу, на неё же лил остатки чая и воду после мытья. Всё, что не полагается творить людям друг с другом, но что накипело за долгую совместную жизнь, выражали старики посредством своих собак.

***
  Историю эту рассказал мне один седой старик из деревни моей бабушки, к которой я приехал погостить летом.
 - Дедушка, а вы можете показать мне на карте, где находится эта страна чудес? - спросил я его.
 - Могу, только почто она тебе? - хитро прищурился он.
 - Как это "почто"? - затараторил я в волнении. - Я отвезу туда Лапу, и она снова обернётся прекрасной Марусей! Жалко ведь её!
  Старик сделал вид, будто прикидывает что-то в уме, затем уверенно ответил:
 - Нет, не покажу. Только тот, кто будет готов, сможет избавить её от нелепого обличья, и для этого ему не потребуется ничья помощь.
 - А я-то почему не гожусь? - насупился я, страшно расстроившись.
 - А вот скажи мне, почему не захотел ты выручить Ивана, своего брата?
 - Ну... - я пытался подобрать достойное объяснение своему безразличию к его судьбе. - Иванов-то много, и мне - тоже Ивану - красна девица интересней будет, хотя теперь, когда вы напомнили, я, конечно, и его в страну чудес прихвачу.
 - Вёрток ты, да всё супротив себя крутишь! - покачал головой старик. - Обидел ты брата, хоть и нет его давно на свете, а коли был бы готов, так и девку бы выручил и друга в придачу приобрёл!
 - Что же мне теперь, и её обижать безразличием!? - не сдавался я.
 - А вот скажи мне, долго бы ты смог выдерживать характер Мары?
 - Нет! - я сказал правду, потому что мой собеседник без труда выводил обман на чистую воду, зато правду, казалось, уважал и, как я думал, мог бы помочь мне, пусть я и не был готов, в благодарность за искренность. - Но она-то тут при чём?
 - При том, что сёстры они с Маруськой, - он внимательно посмотрел на меня и, усмехнувшись, добавил: - Такие же, как вы с Иваном братья. Маруське-то добру бы настоящему поучиться, да только не у тебя. Того и гляди, она сама чему-нибудь тебя бы научила, коль тоже одной рукой любить и помогать по-своему пытается, а другой боль страшную да обиду сеет.
 - Эх, ей для начала человеком хотя бы стать! - вздохнул я, делая вид, будто сдался.
 - А как, по-твоему, должен выглядеть человек в сто двадцать семь лет? - спросил старик таким тоном, будто мы сменили тему.
 - Ну, ведь любая девушка старается приукрасить себя, - тянул я разговор в свою сторону. - У неё ведь волшебство для этого имеется.
 - Пускать пыль в глаза - это безобидное "волшебство"? Так ты сказал?
 - Нет, я не...
 - Давай тогда представим, - продолжал наступление старик, - что прикинулся я добрым молодцем, твоим братом, и пошли мы, значит, в горы, и ты вдруг сорвался вниз и повис на ветке куста, а я не могу тебе ничем помочь, ведь я только прикидываюсь добрым молодцем! Как тебе это нравится?
 - Не очень, - признался я, представив своё ужасное положение как наяву.
  Повисла пауза. Невозмутимый старик вытащил из кармана большой мешочек с семечками, зачерпнул рукой горсть и протянул мне, а когда я отказался, принялся за них сам. Я же напряжённо искал любую зацепку, и наконец у меня появился план.
 - Пусть я не готов, а доброе дело всё равно могу совершить! Значит, я отвезу девушку...
 - Древнюю колдунью, - поправил меня старик.
 - ...древнюю колдунью домой, затем, даже не заговаривая с ней, вернусь в Россию - и был таков!
 - Так она тебя просто и отпустит! - покачал головой старик.
 - А на что я ей сдался-то!?
 - А с чего ей Иван с первого взгляда сдался? Не погубит тебя, так за другого кого возьмётся, заставит сдохнуть в собачьей шкуре.
 - Как же быть? - внезапно я увидел угрозу в конце задуманного предприятия, и моё рвение сошло на нет.
  Старик улыбнулся и похлопал меня по плечу.
 - Вижу я, хороший ты парень, раз сердце твоё неспокойно от чужой беды, только не растрачивай понапрасну силы для такого дела, которое проклинать после станешь! Человек - самое прекрасное украшение природы, одетое на её светлую голову. Доводится часто всякой нечисти подноготной из зависти подражать людям, и тогда принимает эта нечисть облик человеческий, но душу нашу воспроизвести не может. Глаза слепит, а нутро рвёт от таких оборотней. Лапа наша - как раз из их числа, и у неё впереди долгие века, чтобы попытаться стать настоящей девицей и прожить по-человечески всего век или того меньше, так что ты о ней не тужи - помни про обман и свою жизнь не забывай! Дождёшься ты, когда она человеком станет?
 - Нет, - сказал я, - мне полторы тысячи лет никак не прожить.
 - И не нужно. Смотри, сколько вокруг девушек красных, настоящих, добрых и весёлых! Одних Марусь у нас в деревне видимо-невидимо, и других не меньше! Только помни ещё, что в жизни кроме красы и веселья много проблем, да и с другим человеком ужиться немало сил стоит. Вот для чего человеку сила-то дана!
  Я сидел на завалинке почти без движения, глубоко погружённый в разверзшийся передо мной бескрайний океан размышлений, и вокруг лавировали вопросы, такие, казалось, великие и неразрешимые для одного человека, но ставшие теперь простыми и хорошо знакомыми, будто не один я думал сейчас над ними, а подсказывали мне сталкивавшиеся в жизни с теми же неурядицами предки. Надо же, как выходит: простые люди вокруг и я сам - такие великие, а могучая нечисть на самом деле не имеет ничего путного под своим грандиозным обликом! Велика сила обмана, но бежит она от разума, как тень от света!
 - Да... - вздохнул о чём-то своём старик. - Нельзя, начав, не поиграть, нельзя, закончив, не понять!
  С другого конца деревни меня позвала бабушка, и я, попрощавшись со стариком как с родным дедом, побежал уплетать лучшие на свете блины, созданные простым трудом великого человека! Или великим трудом простого человека, - этого уж я не знаю!