О том, как гаснут мечты и волшебство

Краткое пособие по уличной магии для начинающих.

  Жили как-то на Земле среди прочих два человека - Василий Святославович и Анастасия Алексеевна. Поначалу оба были детьми, играли вместе с прочими ребятами в одном дворе и замечательно дружили. Достаточно было кому-то из взрослых, знакомых с законами мира взрослых людей, взглянуть на весело играющих в песочнице Васю и Настю, как время мысленно перескакивало вперёд, и там уже не было в живых смотрящего, но зато Василий Святославович с Анастасией Алексеевной оказывались мужем и женой. "Пусть же они навсегда останутся такими же дружными и открытыми друг другу!", - с трепетом желали взрослые, потому что они были знакомы с повадками взрослых людей.
  Изучая окружающий мир, дети понемногу узнавали кое-что о человеческих качествах. Например, раньше Вася не задумывался о том, красива ли Настя, - ему просто было приятно смотреть на неё. Но вот однажды к нему подошла незнакомая девочка и сказала: "Какой же ты дурак, если играешь с дурнушкой вроде Настьки!", кокетливо-презрительно развернулась, обдав малыша ветром складок своей юбки, и исчезла навсегда, а Вася каким-то новым взглядом посмотрел на Настю и в тот же миг что-то глубоко внутри него разбилось.
 - Как тебе мой куличик? - спросила девочка.
 - Похож на тебя, - буркнул Вася, встал, отряхнулся и пошёл искать Незнакомку, чтобы приглядеться к её лицу.
  Недолго растерянная Настя сидела одна, и вот к ней подошёл неизвестный мальчик и, самодовольно хмыкнув, сказал: "Ты, верно, дура, раз доверяешься слабаку вроде Васьки!", а затем пнул новый куличик ногой и ушёл, что-то насвистывая. Каким-то новым взглядом посмотрела Настя на то место, где только что сидел Вася, глубоко внутри неё что-то разбилось и она заплакала. Раньше ей не приходилось задумываться, силён ли Вася, а просто было уютно рядом с ним; теперь же двор без него оказался холодно-чужим, и она спешила домой, чтобы согреться.
  Так как Вася не успел разглядеть девочку-зачинщицу и запомнил только цвет её юбки, ему не удалось распознать её ни в родном дворе, ни в ближайших соседних. "Надо же, сколько девчонок всё время было вокруг, а я, дурак, с одной только Настькой и играл!", - журил себя мальчик. Почти у всех новых девчонок юбки того же цвета как у Незнакомки, - как узнать, которая из них с ним говорила? Наконец Вася сдался, подошёл наугад к одной из девочек и спросил: "Как ты думаешь, я дурак?", а она лишь прыснула в ответ и ушла. "Она или не она?", - с азартом подумал Вася и для контроля задал тот же вопрос другой девочке, получив ту же реакцию. "Или Незнакомка уже всем разболтала, или я дурак", - решил мальчик, но внезапно задался ещё одним вопросом: "Если я дурак, то почему? Потому что играю с Настькой или потому что не могу определить Незнакомку?".
  Следующим утром, собираясь во двор, Настя внимательно разглядела себя в большое мамино зеркало, но никак не могла обнаружить досадный изъян в собственном облике, ведь человек, всё время проводя внутри самого себя, слишком сильно привыкает к своему внешнему и представляемому виду, иногда даже начиная полагать себя эталоном души и тела для остальных людей. "Мало ли что нравится мне!", - отругала себя Настя и изменила критерий оценки: "Ведь это Вася ушёл вчера, значит, нужно смотреть его глазами". Если спросить у взрослого, он наверняка скажет, что сами по себе глаза разных людей отличаются друг от друга лишь качеством изображения, а видят глазами и слышат ушами душа и разум. Настя хорошо знала Васю, знала, что всю свою недолгую жизнь он с удовольствием проводил рядом с ней, был её другом, вместе они играли и смеялись, радовались одним и тем же солнечным лучам, один и тот же ветер играл их волосами, одни и те же птицы пели им песни, и никогда он не делал ей замечаний относительно её вида, так же как и она не придиралась к его. Взрослый человек вероятно назвал бы их одной большой душой, распоряжавшейся двумя парами глаз и таким же количеством ушей. Глаза друга сказали Насте, что всё в ней замечательно, она улыбнулась, но тут же рассердилась: "Значит, он сам не знает, чего хочет!". Дальше следовал вопрос "Кто же тогда знает, чего хотеть?" и ответ на него - "Та незнакомая девочка". Насте сделалось ужасно обидно, ведь раз слова Незнакомки тронули её друга, значит она знает о нём что-то такое, чего не разглядела Настя за все годы знакомства. Очевидно, для решения проблемы нужно смотреть глазами Незнакомки, но это совершенно невозможно, ведь если Вася запомнил только клочок её юбки, то Настя и вовсе не обратила на гостью никакого внимания, не говоря уже о знакомстве с её душой. Вконец запутавшаяся бедная девочка решила хотя бы внешне сделаться Незнакомкой, для чего пустила в ход мамину "химию". Снова взглянув в зеркало и не узнав себя в ответившем пугале, она улыбнулась и отправилась во двор, но так и просидела весь день одна: Вася отсутствовал. В действительности он находился на другом конце двора, а родной двор был настолько большим, насколько маленькими были ребята, потому они не видели и не слышали друг друга, к тому же обоих со всех сторон обступили не умолкавшие друзья. Как удивительно: можно жить среди людей, каждый день встречаться с ними и общаться, казаться кому-то из них ближе или дальше, а в действительности не покидать какого-то другого мира, словно через толстое стекло воспринимая окружающее. Вчера ребята услышали звон разбившегося стекла, а сегодня с жадностью наполнялись чужими мыслями и идеями, казавшимися им такими интересными и грандиозными; впрочем, маленькие авторы больших откровений только плечами пожимали, потому что успели всё как следует обдумать и относились к собственным планам со свойской прохладой.
  Прошла целая жизнь, и случилось повстречаться в том самом дворе Незнакомке и мальчику, смеявшемуся над скромной силой Васи.
 - Наконец я нашёл тебя! - воскликнул мальчик. - В прошлый раз ты так быстро ушла, что я не успел спросить...
  Сидевшая на бортике песочницы девочка усмехнулась и продолжала возиться с песком. На ней была та самая заветная юбка, не выходившая из головы Васи, но по-настоящему его интересовало её лицо, поэтому он уселся рядом и принялся его рассматривать. В прошлой жизни он видел, когда смотрел, и теперь он, конечно, видел лицо Незнакомки, но не смог бы отличить его от лица любой другой девочки. Он его не понимал! Незнакомка же под тяжестью взгляда посмотрела на Васю, и он, смущённый, отвернулся, потому что пялиться на других очень некрасиво.
 - О чём ты хотел спросить?
  Вася узнал голос своей Насти, в один миг возникли перед ним сюжеты счастливого детства, но тут же подул прохладный ветерок и унёс их прочь, навсегда закрыв прожитую главу вместе с заданными в её конце вопросами. Только представьте, в какую глупую ситуацию попал мальчик, попросивший ответить на неизвестный ему вопрос! "Вот я дурак!", - в унисон Незнакомке повторил Вася.
  Положение отчасти спасла появившаяся из ниоткуда незнакомая девочка со школьным рюкзаком. Она подскочила к Насте, наклонилась и бесцеремонно впилась взглядом в её лицо, затем сказала "У неё, конечно, милое личико, но надо быть полным дураком, чтобы любоваться им в ущерб фирменной красоте!" и убежала. Освободив Васю от необходимости оправдываться за забытый вопрос, она обременила его новым: "Что значит "фирменная красота"?". Мальчик вскочил, с досады пнул слепленный Настей куличик и побежал догонять будто сквозь землю провалившуюся Незнакомку, из образа которой ему запомнился лишь рюкзак. "Какой слабак!", - с превосходством крикнул ему вслед подошедший незнакомый мальчик. - "Не умеет себя вести с девушкой и наверняка не способен сложить два и два!".
 - Да ладно, - холодно "заступилась" глядевшая на развороченный песок Настя. - Всё равно это был последний куличик: завтра я пойду в школу!
  Девочка бросила в песочницу свою куклу, неуверенно отпустив её в последний момент, и пошла домой.
  Школа - совершенно особенная пора в жизни каждого начинающего человека. Здесь самым интересным и вместе с тем самым жестоким образом впервые сталкивается друг с другом всё то, что составляет Человека; сама дерзкая Любознательность, ещё вчера сидя на горшке задиравшая нос, хватается за голову от ужаса перед наступающей колоссальной волной вопросов и ответов; заламывает руки Лень, ещё вчера не желавшая мыть их перед едой, а сегодня вынужденная просыпаться затемно и в сумерках брести по обледеневшим улицам навстречу накопленным знаниям. "В одиночку тебе ни с чем не справиться, а для мамы с папой на скамье парты нет места!", - говорит суровая Жизнь-учительница и легонько толкает ученика в толпу его одноклассников, а там уж его встречают открытые ладони, сжатые кулаки и протянутые в просьбе помочь руки других людей. Именно здесь в борьбе за новые вершины бьются прежние рекорды, но пока восторженная рука записывает, насколько поднят потолок возможностей, бывшая только что молодой победа седеет на глазах. Когда же вконец вымотанный юный человек возвращается домой, ему нельзя больше кидаться в объятия родителей, ища тепла и поддержки, - теперь это стыдно и глупо, - и он, обессилев, доверяется объятиям кровати, которая, впрочем, в обмен на своё непонимание стыда требует не спрашивать у неё настоящего тепла. Руки и ноги безвольно лежат и не слушаются, отяжелевшие веки становятся самым сильным в мире соперником и уверенно закрывают глаза, а ускользающее сознание успевает ухватить начало разыгрываемой на кухне ссоры:
 - Куда катится мир! - распаляется бабушка. - Совсем доконали ребёнка, изверги!
 - Ничего страшного, - холодно возражает мать. - Он уже не маленький - справится!
  Бабушка усмехается:
 - Справится! Сама-то как справлялась, помнишь?
 - Нормально она справлялась! - заступился за мать дедушка. - Придумала дело - слабаков воспитывать! А после что, - жить за них станешь?
  Отец, выбираясь из-за стола, примирительно вставил:
 - Слабаков нам не надо, но хорошо бы изучить и при необходимости исправить программу, по которой учат наших детей.
  Утром Вася поинтересовался у бабушки, как учили её.
 - Совсем по-другому, не так, как сейчас, - ответила старушка. - Вместо нонешней зауми мы всё больше руками работали.
  Позже, когда бабушка покинула кухню, а вместо неё появился дедушка, внук нашёл вопрос и для него:
 - Скажи-ка, дед, какими были твои одноклассницы?
 - Никакими, - отрезал старик. - В моё время мальчишки учились отдельно, девчонки - отдельно, на другом конце города. И правильно: в молодых головах дури и без того хватает, а школа затем и нужна, чтобы разумом обзавестись.
  Дед налил себе чая, сел за стол и затянул привычным наставительным тоном:
 - Слушай, Василий, наиважнейшую истину. Ты, разумеется, знаешь о том, что люди должны жить по закону, верно?
  Мальчик кивнул.
 - Главный закон - государственный - считается главным до тех пор, пока его не заменят, и чем чаще такое случается, тем менее серьёзно люди его соблюдают. А есть... Был до недавнего времени и "народный закон", неизменный во все времена. По нему, если человек будет жить по-человечески и наперёд станет думать по-человечески, то сделается он достойным счастья человеческого.
 - Будет гуманным, да? - догадался внук.
 - Тьфу ты, забили вам головы дурью мудрёной, в которой сам чёрт потеряется! - рассердился дед. - Запомни просто: человек должен быть человеком и никем иным! Человек должен быть достойным того, чего хочет, но и после благо даётся не для потехи, но для дела. Охламоны, что ржут по ночам у нас в подъезде, даже близко не должны стоять рядом с женщинами, ведь они ничего не смыслят ни в любви, ни в силе человека, ни в его человеческом долге! Они просто поганят сам образ человека и всё лучшее, что таким трудом заложено в него! Знал бы ты, сколько всего пережил я рука об руку с твоей бабушкой, чтобы мы и наши дети, включая тебя, могли, имея то, что мы имеем, смотреть людям в глаза!
 - А почему ты сказал, что этот закон "был"? - заинтересовался Вася. - Сейчас его нет?
  Дед пожал плечами.
 - Для кого как. С тех пор как я познал силу и справедливость этого закона, у меня нет никакого желания менять его на что-то другое. Как по мне, так жили бы все по нему, и тогда каждый мог бы стать счастливым, да только некоторые люди из-за собственной глупости, жадности или иной какой блажи ищут другие ориентиры, а в результате теряют человеческое лицо и жалуются на скотскую жизнь. Человеку надлежит помогать другим людям, да только ой как нелегко это делать, ведь гордость и злость ведут бедолаг до самого края, не позволяя подступиться к ним с помощью.
  Дед замолчал и принялся пить чай, сверля своим нелёгким взглядом окно кухни. Как бы сам себе он вполголоса ответил:
 - И всё равно надо стараться помогать, иначе лень отберёт сначала человеческую силу, после явится за счастьем, а в конце присвоит павшую душу. Отговариваясь чужой слабостью, скрываешь собственную. Нужно научиться правильно помогать, чтобы не обижать своей помощью. Нужно научиться прощать, в том числе и себя, чтобы не обманываться и не задаваться.
  Старик перевёл пристальный взгляд на внука.
 - Без закона человек даже не способен понять, чего он хочет, а без человека нет развития закону.
 - Батюшки! - всплеснула руками вернувшаяся бабушка. - И ты, старый, туда же!? Ему, бедному, в школе мозги терзают с утра до вечера, теперь ты ещё со своими поучениями!
  Изо дня в день школа с безжалостной уверенностью настойчиво заменяла мягкие хорды своих зелёных питомцев прочным стержнем, и, разумеется, процесс этот был неприятен ученикам, однако когда усталость и раздражение в выходные и на каникулах отступали, они робко пробовали обновлённый скелет на предлагаемых жизнью примерах, очень радуясь неожиданным успешным результатам. Им наконец удавалось то, что они не чаяли освоить; они приветствовали свои укреплённые хребты, считая их самым верхом человеческих возможностей и даже не подозревая, сколько ещё испытаний ждёт их впереди и насколько крепче они могут стать. Прожить абы какую жизнь способен и бесхребетный человек, но достойная человека жизнь, не нуждающаяся при каждом шаге в объяснениях и поблажках, требует исключительной крепости. Не жестокости, не бесчувственности, не сверхспособностей, а простой крепости, прямой как солнечный луч искренности перед миром, и приблизиться к этому, вероятно, труднее, чем гробить себя витиеватыми путями лжи, с самого начала прекрасно зная, что Справедливость нельзя обмануть.
  Тёплым весенним вечером в школе после окончания второй смены начался выпускной бал. Строго одетые юноши с серьёзными лицами носились по залитому приглушённым светом залу рука об руку с прелестными девушками в пышных платьях под живой аккомпанемент пианино и скрипки. В последний раз собрались они все в родной школе, и лучшие одиннадцать лет их жизни венчает эта контрольная по танцу; в последний раз видят многих из них любимые учителя, сумевшие стать частью их семьи, частью их души, подарившие разум и совесть впервые пришедшим тихим осенним днём из далёкой другой жизни во двор школы жизнерадостным слепым котятам, пятившимся перед лицом любой хоть немного усложнённой проблемы; в последний раз одновременно счастливые и расстроенные молодые люди могут почувствовать тепло и поддержку многих своих товарищей, и девушки без сомнения открыли двери своих душ настежь, потому так светятся их лица несмотря на косметику, а глаза блестят и готовы при любом случайном движении, взгляде или слове - даже от случайно выхваченного из вереницы неповторимого движения окружающего мирка, ставшего гораздо милее и важнее всего остального мира, клочка ткани - пролиться бесшумным ручьём слёз, которые рвутся откуда-то из самой глубины Человека, оттуда, где в общих чертах уже обрисована вся дальнейшая судьба со всеми её радостями и горестями. Да, глупые мечты о взрослой жизни, звучавшие вплоть до начала этого горького праздника, сгорели от стыда перед пониманием того, что никогда уже не будет рядом Школы: став родной, она, жестокая, навсегда прощается, забирая себе на память частичку от сердца каждого ученика. Многие парни также чувствуют исключительность события, и почти все они со всей ответственностью исполняют свои роли, что не даёт им никакой возможности раскисать. Да, это действительно экзамен, самый важный и трудный изо всех так или иначе пройденных в этих стенах, - последняя проверка прочности полученных хребтов; за него не поставят оценку, а вместо этого растроганные учителя подойдут к своим названым детям, обнимут их в последний раз, пожмут руку в последний раз и навсегда отпустят в огромный мир, и застрявший в горле ком не позволит им произнести последнее напутствие на дорогу длиной в человеческую жизнь. Очень тяжело прикасаться к любимым сторонам жизни в последний раз, зная что он последний!
  Василий хотел пригласить на танец непременно Анастасию, и вот наконец нашёл её; она смущённо кивнула, он взял её нежные тёплые руки в свои, и они закружились среди одноклассников, держась друг за друга не только руками, но и взглядом, будто боялись потеряться в водовороте людей и чувств. Их молчание затянулось и стало тяготить обоих, грозя в любой момент обернуться непониманием. Девушка не выдержала и отвела взгляд косо вниз в сторону, безразлично разглядывая мелькавшие всюду башмаки и туфли, а парень напряжённо подбирал хоть сколько-нибудь подходящую сейчас тему разговора.
 - Представляешь, Насть, я всё же освоил тригонометрию, хоть это далось мне нелегко, - сказал он и натянуто улыбнулся.
  Девушка рассеянно улыбнулась в ответ, пряча своё смущение, и сказала:
 - Мне она тоже слегка знакома.
  Очередное движение танца заставило Василия на мгновение отвернуться, а когда он снова взглянул на партнёршу, то понял, что танцует с Незнакомкой. "Неужели я выпустил её и не заметил этого!?", - удивился парень.
 - Знаешь, - смело заговорил он с Незнакомкой, - я ведь задумал стать инженером! Подучусь немного и буду строить самолёты или даже космические корабли.
  Анастасия же заявила кружившему её незнакомому парню:
 - А я стану художницей, модельершей или... Одним словом, я намерена показать миру настоящую красоту!
  Не прозвучавшее скрытое несогласие вывело их из гармонии, лишило ритма и сделало движения неуклюжими, и в этой тоске ребята насилу дождались окончания музыки, чтобы наконец разойтись и больше не танцевать вместе на этом празднике. Только один особый вечер был у Василия и Анастасии, а они так небрежно обошлись с ним, даже не поняв допущенной ошибки. Что они сказали друг другу, для чего, - вряд ли спустя пять минут, безразлично кружась с другими партнёрами, они могли это вспомнить, однако безответное сожаление осталось с каждым навсегда. Вот какие нехорошие шутки способен вытворять язык с импульсивными людьми.
  Существует множество эффективных способов забыть о своих неурядицах, о необходимости каждый день согреваться добротой человеческих сердец и отвечать им тем же, - даже о себе сегодня нетрудно забыть, - и одним из них является учёба в университете. Какую специальность ни выбери, в любом случае для умения добиваться совершенно скромного на неискушённый взгляд результата придётся освоить огромное множество мелких заковырок мастерства, бережно собиравшихся предшественниками ценой нелёгкого труда и продолжительных наблюдений. Куда уж рядовому зелёному студенту суметь испытать уважение к тому, что, как ему кажется, лишь терзает его, отбирает лучшие годы его жизни. Праздная жизнь возмутительна, ведь её, как и жизнь трудовую, поддерживают другие люди и сама природа, хотя и это поймёт не каждый. Всё же мы бежим вперёд, лезем вверх, будто что-то страшное преследует нас, и стоит только остановиться, как оно догонит, схватит и никогда уже не отпустит. У взрослых всё как у школьников: покорённая сегодня вершина завтра будет считаться дном пропасти, точкой сбора неопытных "альпинистов жизни". Ради своей гордости приходится терпеть головокружение, недостаток кислорода, нести на плечах свой брезентовый дом и делать при этом довольное лицо, когда поблизости показывается кто-то из соперников. Спрятавшись в палатку-убежище, спортсмены греют окоченевшие пальцы о раскалённые стенки кружек с чаем, отчего те через минуту сами становятся ледяными, тысячи мыслей, большей частью крамольных, проносятся в их головах, а когда путники ложатся спать, им снится их родной дом в тёплой зелёной низине, радостные лучи солнца и родные лица, и по их щекам безотчётно текут горячие слёзы, тут же превращаясь в лёд. Позже гордость не позволит даже себе признаться в том, что это были слёзы, ведь альпинист должен быть крепок как скала, по которой он лезет, это - важнее всего.
  Чу! Откуда-то сбоку донёсся отчаянный вопль. Покоритель скалы повернул голову и разглядел вдалеке крохотную человеческую фигурку, беспомощно повисшую на неудобном выступе. Тот, второй, не имея возможности подтянуться, тратил последние силы лишь для отдаления неизбежной развязки, и было видно, насколько дорога ему теперь сама жизнь: гораздо дороже элитной экипировки, небрежно рвущейся ради призрачной надежды сделать простой, но теперь уже невозможный шаг, дороже всей заработанной репутации, дороже потемневших от страшного перенапряжения глаз и наполненных грохотом ушей, дороже родных рук, онемевших, с пережатыми нервами и сосудами... Бедолага уже знает, кто же такой Человек на самом деле, но ему не суждено рассказать об этом, как не смогли сделать это и миллиарды других людей, когда-то тоже вставших напротив смерти; не по своей воле он идёт к ним, желая остаться здесь, среди холода, пурги и соревнования, пусть даже его назовут неудачником и ампутируют изувеченные конечности. Рвётся мишура и падает в пропасть, но вот наконец сорвался и Человек. Наш альпинист, смотревший на эту жуткую сцену как на представление, обычное зрелище, почувствовал лишь непонятное смущение, - таково было эхо, порождённое в нём гибелью целого мира. "Я всё равно не мог его спасти!", "Я не должен был его спасать, ведь он не из моей группы!", "Я не виноват в его смерти!". Да, человек не может стать Солнцем и согреть всех, но почему тогда он пытается стать скалой? Сорвавшемуся бедолаге это не удалось, потому что в последний момент он изменил группе скалолюдей и примкнул к простым смертным людям. Наш такую ошибку не совершит, поэтому он продолжит лезть вверх и не станет спускаться в ущелье чтобы похоронить проигравшего, как это сделал бы простой смертный человек. Экий пустяк, ведь здесь, в горах, тела неудачников служат свежеприбывшим авантюристам ориентирами и указателями направлений, а также доказательством того, что человек действительно может в какой-то степени стать скалой, если только будет верен цели и не проявит чуждой его группе слабости.
  Вот он - заветный рожок на новой высоте, переливается в солнечных лучах, будто огромный драгоценный кристалл, хотя это обыкновенный гранит, если можно так сказать. И представить нельзя, сколько случилось на его веку, по продолжительности уступающему только возрасту самой Земли, но до появления здесь человека он не умел сиять, а теперь вот научился. Альпинист присел на корточки и залюбовался. Кто знает, сколько ещё мог бы просидеть вымотанный противоестественными самоустановками смертельно измученный суровым процессом закалки получеловек, если бы его взгляд не уловил призрачную тень, с лёгкостью горного козла прошмыгнувшую на уступ повыше. В тот же миг чудесная гранитная глыба потускнела и стала совершенно обыкновенной, а родной дом, оставшийся далеко внизу, провалился под землю. "Я вышел из грязи, и она продолжает тянуть меня вниз! Настоящая красота, настоящая сила там - на вершине этой горы!". Альпинист вскочил, пнул ногой камушек и снова полез...
  Встретившись в следующий раз в одном из кафе, Василий и Анастасия не узнали друг друга. У обоих был короткий перерыв, и он пригласил её на чашечку кофе. Слово за слово - получилась беседа.
 - Кем вы работаете? - поинтересовался он у Незнакомки.
 - Дизайнером-модельером, - похвасталась она, - шью красивую одежду, которая преображает даже самых невзрачных людей.
  Незнакомец задумчиво нахмурился, и Анастасия, отягощённая нависшей паузой, спросила про его работу.
 - Я - инженер от авиации, - гордо заявил он. - Разрабатываю новые модели самолётов.
  Теперь нахмурилась Незнакомка.
 - Вот ещё - "новые модели"! - как бы про себя заметила она. - Я, например, и на старых ни разу не летала.
 - Да вы что! - возмутился Василий. - Без самолёта сегодня нельзя: он и грузы перевозит, и людей тяжелобольных, на войне без него просто никуда!
 - Вот именно! Не было бы самолётов - не было бы и войн! - не унималась женщина. - А в мирное время ваши самолёты так загрязняют природу, что мы - женщины - никак не можем родить здоровых детей, - вечно то одна болезнь проявится, то другая.
  Василий вскочил.
 - Какие гнусные глупости! Давайте тогда от всего откажемся, уйдём в леса и будем ходить в набедренных повязках!
 - Хорошая мысль, - пожала плечами Незнакомка. - Только вместо повязок нужна красивая одежда.
 - Замечательно! Вам не приходило в голову, что на женщин, облачённых в вашу "красоту", смотрят мужчины, и именно они определяют, красиво это или нет?
 - Мужчины? Вы слишком грубы, чтобы что-то понимать в красоте, хотя мы и вас со временем приведём в порядок!
  Василий нервно засмеялся.
 - Ну не знаю. Недавно, покупая башмаки, видел в магазине "косметичку для мужчин". Меня такой "порядок" никак не устраивает, равно как и с головы до ног залитые всякой химической дрянью женщины, у которых ни один клочок живой кожи наружу не выглядывает. Это, кстати, к вопросу о болезнях, - он замолчал и посмотрел на часы. - Вынужден попрощаться с вами, потому что меня ждёт работа.
 - Желаю удачи, - отмахнулась Незнакомка.
  Остаток обеденного перерыва Василий провёл в сквере; на душе у него было нехорошо.

***
  Когда Василий Святославович и Анастасия Алексеевна состарились, а это произошло одновременно, ведь они были ровесниками, их уволили с работы и заменили молодыми сотрудниками. Отстранив их от любимого дела всей жизни, начальство нанесло им очень сильный удар, и тем больнее он был, что оба остались без какого-либо серьёзного капитала и места обитания, в результате чего Василий и Анастасия вынуждены были вернуться домой.
  В последний раз раскатился звонкий смех Незнакомки и она вместе с державшим её за руку парнем скрылась за очередным поворотом; в последний раз мелькнули полы её юбки, и оба растворились в воздухе, будто их и не было вовсе. Вслед за ними ушёл полусон, длившийся почти всю жизнь, а также все стремления, переживания, победы и поражения - всё, что принесла эта парочка, она отобрала.
  Одновременно Василий Святославович и Анастасия Алексеевна стали приходить в себя. Они сидели на скамье в родном дворе, удивлённо озирались вокруг, посмотрели друг на друга... Кошмар! Их волосы поседели, ясные в детстве глаза выцвели и помутнели, сердца бились неуверенно, с перебоями, руки безвольно лежали на коленях, а обутые в какие-то ветхие башмаки ноги со всей доступной им силой упирались в землю, словно иначе могли поскользнуться и разъехаться в стороны. До самого своего заката ищет человек место и цель, и теперь, лишённые блажи минувших лет, Анастасия Алексеевна и Василий Святославович видели новую пристань - друг друга.
  Жизнь сыграла с ними злую шутку, впрочем, многие прошли через подобное и сколько ещё наивных сердец поведутся - неизвестно. Бросив то, что имели и любили, они тут же принялись искать потерю в плотном тумане лжи. Они отравили собой друг друга, потому что плохо знали самих себя и не справились с могущественной силой, заключённой в каждого человека. Теперь они слабы, но наконец познали свои сердца настолько, чтобы сделаться достойными друг друга. Яд и обман утратили власть над ними, потому и поспешили скрыться терзавшие их тени, и всё же подлый трюк доведён до конца. Человеку даётся время, даётся свобода, но, бездарно истратив себя на пустое, нет никакого смысла размахивать после кулаками. Можно быть счастливым, убирая с дороги пытающихся мешать завистников, а можно тщетно стремиться к счастью, не смея его взять. Можно жить, никуда не спеша, но однажды упадёт вниз последняя песчинка огромных часов и опустевшую их верхнюю часть заполнит НИКОГДА. Старики могут оставаться рядом чтобы скрасить друг другу последние годы, однако никогда не будет у них детей, не будет их продолжения в завтрашнем дне, их самих скоро не станет. Для такого ли прозябания создан человек, затем ли он велик, чтобы растерянной беззубой улыбкой извиняться за бесконечное число допущенных ошибок, за блажь минувших лет, тогда такую, казалось, значительную и привлекательную, а теперь начисто позабытую или вызывающую отвращение?
  Смутившись затянувшейся встречи взглядов, Василий Святославович и Анастасия Алексеевна отвели глаза и внезапно увидели играющих в песочнице малышей. Вот было бы здорово, когда б эти сорванцы подольше, а лучше никогда не узнали порочных сторон человеческого общества и смогли навсегда остаться со своим беспечным счастьем, таким простым и чудесным! Вот о чём думали старики, предаваясь этой новой блаженной идее, такой важной, прямо ощутимой в данный момент.