Общий язык

Переработка польской сказки "Три светильника".

  Довелось как-то раз одному мальчонке возвращаться домой из соседней деревни, где весь день веселился он на шумной ярмарке. Сам он устал, ногами каждую кочку цепляет, в каждую яму проваливается, да ещё и с дороги сбился по темноте, попал в заросшее высокой травой поле. Деревенские люди, из которых лютая жизнь ежедневно вытряхивает нежность, как солому из подушки, о таких мелочах обычно не тужат: там вон знакомый угол леса видно, а там и вовсе слабые огни играют. Направление есть, остаётся лишь ноги и шею не свернуть, да на пса какого сторожевого не нарваться, а то некоторые нерадивые хозяева отпускают любимчиков пастись на вольные хлеба. Одна беда: очень уж спать хочется, всю силу карусельным лошадкам отдал.
  И тут вдруг дрёму как рукой снял донёсшийся откуда-то со стороны безжизненный вздох. По спине мальца побежали мурашки. Он остановился и тут только заметил, что под ногами у него насквозь промокшая земля, медленно поглощающая его башмаки. Совсем растерялся мальчик, и снова услышал вздох. "Болото дышит!", - успокоил он себя и начал пятиться к сухой земле. Повернув голову, увидел он шагах в пятнадцати от себя невысокую чёрную человеческую фигуру, почти без движения торчащую на одном месте, и волосы его встали дыбом. "Это всего лишь коряга", - обманул он себя, но третий вздох, донёсшийся со стороны фигуры, разрушил иллюзию.
  Как ни храбрись днём, ночью всё одно - чуть что незнакомое, так жуть несусветная мерещится. Подумал мальчик и рассудил так: "Коли человек это, так надо помочь, а нет - бог в обиду не даст".
 - Здравствуйте! - крикнул он неуверенным голосом. - Могу я вам помочь?
 - Можешь, сынок, можешь, - ответила фигура безразличным женским голосом, напоминающим скрип старой калитки. - Вытащи меня из болота, вот и будет мне помощь.
  Мальчик сделал несколько шагов к тонущей старушке, но снова попятился, боясь провалиться в вязкую воду. Тогда он достал из кармана бечёвку, размотал и бросил один конец утопающей.
 - Обмотайтесь как следует, и я вас вытащу, - крикнул он.
  Старушка набросила несколько петель на талию и кивнула, а мальчишка отошёл, укрепился на сухом месте и понемногу подтянул её к себе.
  Спасённая уставилась на него своими страшными белыми глазами, излучающими холодный фосфорический свет, и проскрипела без эмоций:
 - Вижу я, чтишь ты наставления предков, да не всё знаешь. Что ж, награжу я тебя как смогу, а как ты этим воспользуешься и чем обернёшь, решишь сам.
 - Мне ничего не надо! - заверил мальчик, которым вновь овладел страх. - Я домой спешу, там уж мать наградит меня и за опоздание и за мокрые башмаки.
  Старушка безрадостно усмехнулась.
 - Ишь что удумал, пострел. Без тебя стоять бы мне тут пять лет, поэтому и я возьму тебя на пять лет. Без меня люди в деревне прокляли бы жизнь, так что я научу тебя её беречь. Ступай за мной.
  Ничего не понявший мальчик как во сне побрёл за старушкой, которая без труда находила себе ровную дорогу, будто плыла по воздуху.
  Явились в скромную избу, размером чуть больше четырёх платяных шкафов, поставленных рядом. Ни печи, ни горницы, - только голые стены, пол худой да крыша косая. Старушка уселась в углу, подтянула ноги и сидит, смотрит перед собой, будто неживая, а бедный мальчишка, ни жив ни мёртв, улёгся в противоположном углу и крепко уснул.
  Вышли утром мальчик со старушкой из избы, а кругом лес дремучий за ночь вымахал, совсем незнакомые места.
 - Так окрестности деревни при мне выглядели, - будто прочитав мысли спутника, заявила старушка. - Тебя тогда ещё не было. Теперь-то всё повырубали, негодники. Ну, нечего языками молоть, пойдём за твоим подарком.
  Пять долгих лет учила мрачная старушка своего избавителя знахарскому делу, и до того под конец срока поднаторел он, что с одного только взгляда мог определять болезни и точно знал, как какую из них следует лечить.
  Однажды вечером старушка заявила ученику:
 - Сегодня исполнилось ровно пять лет с того дня, как ты вытащил меня из болота. Все премудрости, которые я тебе дала, знают некоторые люди по отдельности, однако больным несподручно искать их во время недуга. Теперь слушай внимательно последнее условие: как зайдёшь к больному, ищи меня возле его кровати. Если я в ногах стоять буду, лечи его без сомнения, но бойся браться за дело, если я стою у изголовья. Понял?
 - Понял, - буркнул парень. За годы обучения он заразился мрачностью наставницы.
  Старушка не была знакома с правилами обхождения, поэтому закончила разговор тем, что по своему обыкновению уселась в углу избы и уставилась в никуда. Парень поднялся на ноги, отвесил ей поклон до пояса и вышел вон.
  Что за чудо: ни избушки, ни леса в одночасье не стало, вокруг лишь поле да ночь; всё так, как было пять лет назад. Только теперь парень без труда нашёл дорогу своими по-старчески выцветшими глазами и смело зашагал по ней домой.
  А там поселилась уже беда: потерявшая сына мать все пять лет ломала голову, не зная что и думать, искала, спрашивала, сидела целыми днями на одном месте и ждала. От горя она совсем почернела и высохла, а как увидела наконец его на пороге, так и вовсе лишилась чувств и упала на пол. Сын подбежал к ней, уложил на кровать и достал было мешок с травами, как появилась его учительница и встала у изголовья кровати.
 - Не смей! - крикнул парень в отчаянии.
 - Успокойся, - ответила старушка. - Мы трое знакомы между собой, и ты, должно быть, представляешь себе, какие горести ждут нас в случае нарушения порядка вещей.
 - То, чему ты учила меня, приносит с собой и счастье тоже, а я просто ошибся, когда ложил её на кровать, - решительно заявил парень и переложил мать ногами к незваной гостье.
 - Что ж, - как всегда безразличным скрипучим голосом согласилась она. - На этот раз я уступлю тебе, но с тем условием, что всё это останется между нами троими и больше никогда не повторится.
  Парень благодарно кивнул и принялся возиться со своими листьями и настоями, не заметив за этим делом ухода мрачной наставницы.
  Жизнь стала понемногу налаживаться. Очень скоро о чудесном лекаре прознали все окрестные деревни, и дверь его дома превратилась в неумолкаемую трещотку. Парень совсем сбился с ног, но что давало ему его ремесло, он не мог определить, потому что чем больше счастья принимал он в улыбках исцелённых, тем большую горечь лил в свою душу, отказываясь лечить тех, кого запрещала лечить его наставница. Его рвало на части, и он сам не заметил, как разучился радоваться и грустить.
  Но один случай зажёг искру в его затухающей душе. Возвращаясь вечером в родную деревню, он услышал детский плач. По голосу вышел на жалкую избушку, у порога которой стояла крохотная девочка и захлёбывалась слезами.
 - Что случилось? - спросил лекарь.
 - Наша матушка при смерти, - с трудом объяснила девочка.
  Парень взял её за руку и вместе они вошли в избу, где на полу, как когда-то его собственная мать, лежала красивая молодая девушка, а вокруг неё на коленях сидело ещё два плачущих ребёнка. Парень отпустил руку девочки, подошёл к её матери и положил на стоящую в тёмном углу кровать. Тут же возле её головы загорелись два светящихся слепых глаза.
 - Я думал, ты мертва, но теперь вижу, что в тебе есть воля делать наперекор моим желаниям! - выпалил ученик. - Сколько раз соблюдал я твоё правило, но если в тебе есть хоть капля жизни, подумай, как смогу я жить среди людей, если оставлю этих малышей без матери!
 - Ты получил от меня то, чем не положено владеть человеку, и соблюдение условия не подразумевает чего-то другого, - заявила старушка.
  Запылавшая огнём душа парня бросила его на колени, и он попросил наставницу смилостивиться в последний раз.
 - Что ж, лечи её, - безразлично ответила старушка. - Как только жизнь вернётся к ней, ты покинешь этот дом, и спасённая тобой женщина и её дети забудут о тебе, а ты будешь помнить, но не смей после хотя бы заговорить с ней. Согласен?
 - Согласен! - невесело ответил парень, и душа его похолодела.
  Через час его провожала румяная и весёлая вдова, а дети её прыгали вокруг него и кричали. Ещё долго нёсшиеся ему вслед слова благодарности будто отравленные дротики ранили его спину, и он весь скрючился и ускорил шаг.
  С тех пор жизнь парня пошла наперекосяк. Его мать тоже становилась всё более мрачной, раздражительной и отчуждённой, она с самого начала ощущала неладное происхождение дара сына и никогда об этом не спрашивала, желая постичь тайну сердцем, а не умом. Люди, просившие помощи, перестали улыбаться лекарю, а вместо привычных даров вроде хлеба и мёда стали расплачиваться деньгами.
  И вот случилось как-то заглянуть в деревню большой шайке головорезов, что пришли грабить, насиловать и убивать. Навстречу им выступил отряд ополчения под командой бесстрашного воеводы, и началась битва. В разгар битвы на поле боя прибыл лекарь, задрал высоко вверх руку и зявил, что будет лечить раненых с обеих сторон, если их принесут к нему, после чего с безразличным видом уселся на большой камень и уставился на поле битвы.
 - Что это за дурак? - усмехнулся вечно пьяный и весёлый главарь разбойников.
 - Поди, в любой деревне такой найдётся, - прорычал воевода, расслышавший почему-то, что лечить будут только бандитов.
  При этих словах бойцы с обеих сторон повесили головы, и предводители поспешили договориться друг с другом о праве на лечение, после чего завязался жестокий бой.
  То и дело близкие и друзья тяжело раненых уклонялись от боя и подтаскивали их к лекарю, а тот, прежде чем принимать за лечение, будто смотрел на кого-то у их голов или ног, и по некоторой прихоти доставал мешочек с травами или отворачивался от лежавшего перед ним человека. Все, к кому он проявлял внимание, вскоре оживали и собирались возле камня.
  Бой окончился необычно: один на один схлестнулись воевода и главарь, тогда как одни их бойцы лежали рядом бездыханные, а другие собрались чуть поодаль вокруг лекаря. Эта картина сразу же подорвала боевой запал обоих предводителей, или же они, почему-то боясь помериться силами подобно своим воинам, обратили на это внимание.
 - Эй, чего вы там расселись? - крикнул воевода.
 - Идите сюда, и покончим с этой жалкой деревушкой! - поддержал главарь.
  Бойцы не шелохнулись. Они нашли в чистом поле новую сторону и выбрали её.
 - Как можете вы сидеть спокойно перед своими павшими товарищами? - показательно разозлился воевода. - Продолжите же начатое ими, отомстите за них!
 - Да! - согласился главарь. - Если вам дорога жизнь, то почему не всем вернул её этот чудак? Убейте его и вернитесь на поле!
  Некоторые из выживших воинов заволновались. В пылу схватки они также сделались чудаками, теперь же их мысли возвращались в привычное русло.
 - Я не стану убивать того, кто вырвал меня у смерти! - громко заявил один из воинов.
 - Это потому что у тебя не было друзей и братьев! - подначил другой.
 - У меня был брат, которого он не спас, но я не стану убивать лекаря, потому что мой брат погиб не из-за него! - добавил третий.
 - Стыд! - крикнул четвёртый.
 - А двум оставшимся врагам, приведшим нас сюда и прекратившим бой, не стыдно? - спросил пятый, указывая на вождей.
  Что тут началось! Поле боя одно, но много людей топчут его одновременно. Лекарь, безразличный к происходящему, не слушал ничего и ни на кого не смотрел, но внезапно почувствовал удар ножа под ребро и свалился с камня в этот бурлящий хаос.
  Очнулся он уже в освещённой множеством огней пещере, а рядом с безразличным видом стояла его страшная наставница.
 - Почему я здесь? - спросил парень, поднимаясь на ноги.
 - Потому что ты можешь выбрать свою судьбу, - безразличным скрипом ответила старушка и подвела ученика к стене пещеры, где в углублении горело в плошках масло. - Вот светильники спасённых тобой людей, куда залил ты масло из своего. Как видишь, твой сосуд почти опустел, но я позволю тебе отобрать масло у тех, кому ты помог, чтобы мог ты дожить до глубокой старости за их счёт.
 - Нет, мне это не нужно, ведь я и так дожил до глубокой старости, и всю мою жизнь длился обман, будто человека можно променять на лекаря, - заявил парень. - Перед смертью я видел тех, кто давал людям иллюзию власти, отбирая взамен их жизни и души, и видел людей, которые, оправляясь от наваждения, пытались что-то решить. Я ни на кого не в обиде, и единственное, чего я действительно хочу, - быть человеком, потому что он смотрит на божий мир живыми глазами и способен любить его!
  Обычно бесстрастное лицо старушки сделалось вдруг растерянным, а на слепых холодных глазах появились слёзы.
 - Твоё желание слишком велико для меня, но нужно что-то решить сейчас.
 - Решение находится там, где ты обманула меня и себя взамен на помощь, - ответил парень и рухнул на пол пещеры: масло в его светильнике закончилось и огонёк погас.

  Он поднялся на ноги и осмотрелся вокруг. До чего же скользкая эта грязь! Весёлый костёр праздника погас, оставив после себя дым неприятностей. Ну и попадёт же ему от матери за испачканную одежду!
 - Только посмотри, на кого ты у меня похож! - скажет она с напускной строгостью.
 - Не сердись, мама! - махнёт он беспечно рукой. - Ты научишь меня стирать, после отец научит меня шить, а когда я совсем вырасту, кто-нибудь научит меня мостить дороги, чтобы маленькие дети не падали больше, возвращаясь с ярмарки.
 - Получается, если дети не будут падать, у них станет меньше причин учиться стирать, хотя вас и так не заставишь заниматься этим, - рассудила мать.
 - Я падаю, и другим ребятам это, возможно, это не зазорно, - поддержит он. - Ты научишь меня лечить синяки и раны, и я буду помогать им.
 - Какой ты у меня молодец! - воскликнет мать и обнимет его. - Только бы не ленился!
 - Обещаю тебе, что не стану лениться, а отец поможет мне в этом!
  Погружённый в эти мысли мальчик залез в топь и промочил башмаки. Как же попасть домой? Тут до него донёсся тяжёлый вздох. "Наверное, болото дышит. Почти как человек, только без жизни", - подумал он и вновь занялся поиском пути. Грязь хлюпала под его ногами, а сухое место никак не находилось. Вдруг совсем близко от него раздался новый вздох, и мальчик повернул голову. По спине его побежали мурашки, когда он увидел сутулую человеческую фигуру, стоявшую шагах в пятнадцати от него среди непролазной топи. "Стыдно мне просто так вот предаваться страху", - пожурил он себя, представил хмурое лицо отца и насмешливые улыбки ребят, и страх отступил.
 - Простите, это вы вздыхаете? - обратился мальчик к фигуре.
 - Я, милый, - отозвалась фигура безразличным скрипучим голосом. - Помоги мне, и я как следует тебя награжу.
  Приближаться было опасно, потому что воды впереди было больше чем земли, и мальчик решил воспользоваться мотком толстой верёвки, которую он всегда носил в своём кармане вместе с другой всякой всячиной. Кинув один конец, он попросил старушку обвязаться ею, и, когда она сделала это, подтянул к себе.
  Когда на мальчика уставились два светящихся холодным светом слепых глаза старушки, он вздрогнул от неожиданности, но сразу взял себя в руки, вспомнив, каких только калек не доводилось ему встречать в деревне. "Не бойся смотреть на них, но остерегайся видеть неладное и запоминать", - учила его мать. - "Если ты будешь поступать так, насмешка и жалость не встанут между вами".
 - Вот ты молодец, - безразлично заговорила старушка. - Теперь я награжу тебя, как и обещала.
 - Сейчас мне следует попасть домой, но я сбился с пути, - вставил мальчик. - Не могли бы вы показать мне дорогу в деревню?
 - Я могу дать тебе кое-что получше.
 - Это - самое лучшее, что можете вы мне дать, - возразил мальчик. - Я показал вам дорогу из топи, надеясь спросить дорогу домой. Впрочем, если вы не знаете, мне ничего другого не нужно, ведь помочь кому-то в беде приятно само по себе.
 - Что ж, я покажу тебе эту дорогу, раз ты так хочешь, - согласилась старушка. - Ступай за мной.
  Вскоре они выбрались на разбитую колёсами телег колею знакомой дороги, по которой утром мальчик шёл на ярмарку.
 - Теперь-то ты не потеряешься, а мне незачем соваться в деревню без дела, - заявила старушка и, не дожидаясь ответа, развернулась и пошла прочь в непроглядную тьму ночи.
 - До свиданья! - смущённо сказал ей вслед мальчик и весело зашагал домой.

  Не так тяжело вернуть подобие жизни - даже младшая наука этому научилась, - труднее не отнять настоящую, и ещё труднее её не испохабить. Прежде жизней существуют их проводницы в этот мир, и тот, кто их не любит, обречён познакомиться с их сёстрами, меняющими жизнь на смерть. Если же мы попытаемся убить одну из сестёр, вторая также погибнет.