Пасьянс встреч

1
Стоя на кухне, Антон Гречмаков чихнул громко. Чашка с кофейной гущей выпала из его пальцев, пролетела мимо столешницы, стукнулась донышком о плиточный пол и объемно загудела самой низкой нотой для слуха человеческого. От этого гула стекла задребезжали в окне, в котором вид города заходил ходуном, из стыка серого потолка и зеленой стены выползла жирная белоснежная гусеница, из открытой форточки духовито пахнуло бензином. Тут кофейная чашка рассыпалась на мелкие кусочки, белая гусеница пропала без следа, вид города замер, но не улетучилась бензиновая вонь.
Во входную дверь квартиры раздался сильный и частый стук.
– Антоха, отдай долг, сукин сын! Имей совесть – брал деньги на день, а уже неделю не отдаешь! Антоха, отдай долг! – потребовал старческий хрипатый голос.
Антон Гречмакова распахнул окно, вспрыгнул на подоконник и по водосточной трубе ловко спустился со второго этажа на газон, усыпанный окурками и использованными презервативами. Затем, подражая кенгуру, он допрыгал до стеклянного павильона автобусной остановки и почувствовал, что где-то в пространстве есть неприятности, что они в любой момент могут испоганить ему жизнь. Украдкой он посмотрел на поблизости стоявшего старичка с трясущейся маленькой головой и брюнетку лет двадцати в синих брючках и голубой блузе.
К остановке подкатил автобус, которым рулил усатый мужик в танкистском шлеме. По его широкому плечу скакал волнистый попугайчик, распуская и складывая крылышки. Приветливо свистнув заморской птичке, Антон Гречмаков вошел в автобус. В пахнущем сиренью салоне одно свободное место занял старичок и перестал трясти головой; на другое свободное место, через кресло за спиной старичка, опустилась брюнетка в голубой блузе и принялась что-то искать в сумочке.
Проехав метров сто, автобус резко затормозил перед глубокой выбоиной на перекрестке двух улиц, и Антон Гречмаков шагнул назад помимо своей воли, споткнулся о выставленную в проход ногу брюнетки и упал спиной на пол. На белой рубашке его четко отпечатался рисунок резинового напольного покрытия. В лоб ему угодило яблоко, которое мужчина кавказкой наружности не удержал в руке.
– Не ушибся? – закрыв молнию на сумочке, посочувствовала брюнетка с томным взглядом карих глаз. Потом она подняла с пола, обдула и вернула яблоко кавказцу, который не сводил восхищенного взгляда с ее крупной груди, обтянутой голубой блузой.
– Все нормально! – бодро отозвался Антон.
– Точно? – брюнетка помогла Гречмакову подняться на ноги. От ее густых волос пахло табачным дымом. На розовой мочке ее блеснула рыжиной витиеватая сережка.
– Пообедаем сегодня вместе? – предложил Антон и подмигнул старику, который незаметно остро заточенным ребром монетки порезал сумочку брюнетки, но ничего не украл – не хватило ловкости его трясущимся пальцам.
– А дальше что?
– Там видно будет, – ответил Антон.
Между тем автобус плавно тронулся с места, проехал на приличной скорости минуту и остановился рядом со станцией метро.
– Как-нибудь в другой раз, – сказала брюнетка и вышла за полной женщиной из салона.
Антон Гречмаков тоже покинул автобус и увидел, как брюнетка сумочкой огрела голову кавказца и скрылась за стеклянной дверью надземного вестибюля метро, возвышавшегося куличом среди двух десятков киосков – в них торговали всякой всячиной; возле них сновал и толпился народ.
Потеряв из виду брюнетку, Антон Гречмаков обратил внимание на номера припаркованных к тротуару автомобилей, вынул из кармана брюк мобильник и набрал приглянувшиеся цифры. Первые три принадлежали приземистой иномарке, четыре других имелись на номере мотоцикла, и еще тремя цифрами обладали малиновые «Жигули».
– Алло, – прозвучал после гудка голос брюнетки.
– Это я! – радостно сообщил Антон.
– Как ты узнал мой номер?!
– Встретимся – расскажу.
– Подожди-ка, – попросил озабоченный голос брюнетки; а секунд через пять прозвучал гневно: – Вор! Ты украл у меня из сумочки кошелек с моей визиткой! Я иду в полицию! Пусть тебя... – мобильник Гречмакова издал короткие гудки.
Незаслуженное обвинение в воровстве испортило настроение Антона. Медленно двинулся он вдоль витрины продуктового магазина. Брюнетка у двери в отделение полиции при станции метро вновь порылась в сумочке, нашла кошелек, успокоилась, купила в кассе билет и прошла через турникет. Стоя на ступеньке эскалатора, ползущей вниз, она решила выбросить порезанную сумочку, а своего сверстника, которого напрасно назвала вором, забыть.
Размышляя о зависимости настроения от услышанных слов, Антон Гречмаков прибрел по переулку к секс-шопу, в котором работал грузчиком.
Перед входом в секс-шоп, на ступеньке, блеснула золотая монетка, а затем из ступеньки вылезла детская ладошка, схватила монетку и исчезла.
– Антоха, за мной! – появившись из-за угла дома, позвал оперным басом длинный мужчина в черной рясе, сдвинул ногой крышку колодца и нырнул в его черноту.
Антон Гречмаков наклонился над окаймленной металлом круглой дырой в асфальте. Мрак. Встал на колени. Мрак. Сунул голову в колодец и увидел в круге света седовласого мужчину перед мольбертом. В одной руке мужчина держал длинную тонкую кисть, в другой разноцветную палитру. Холстом на мольберте служил кусочек звездного неба.
– Вот твоя звезда, – сказал художник и поставил кистью желтую точку среди множества движущихся на холсте точек.
Антон Гречмаков всмотрелся в свою звезду и потерял сознание.
– Дарогой, пачему лежишь?! Забилел?! – споткнувшись о руку Гречмакова, разбушевался хозяин секс-шопа – коротконогий, восточной наружности – и брелоком включил охранную сигнализацию белого Кадиллака, на котором приехал.
– Я здоров, но я устал от скучной жизни, – поднявшись на ноги, признался Антон.
– Уволен! – объявил хозяин секс-шопа, ворвался в торговый зал и у прилавка отдела сексуальной парфюмерии налетел на пожилую уборщицу в синем халате. Она сидела на детском стульчике и держала босые ноги в тазике с водой.
– Албек, вымой мне ноги! – потребовала она. – Можешь без мыла. У меня и полотенце есть, – и сняла с плеча кусок черной ткани, вышитой красными петухами.
– Я ноги твоя мыть?! – разгневался Албек Туринович. – Глупый женщин! Ты уволена!
– Почему? – растерялась уборщица. – Вчера вечером Антон Гречмаков поклялся счастьем своим, что сегодня ради дружбы и согласия в коллективе ты, Албек, помоешь ноги всем служащим магазина.
– Да, так и было! Антон клялся! – подтвердила продавщица сексуальной парфюмерии.
– Точно, точно, клялся! – добавила продавщица женского и мужского нижнего белья.
– Глупый женщин! – рассвирепел хозяин и весь затрясся. – Я всех буду…
Но уборщица помешала закончить угрозу. Она шлепнула босыми ступнями о пол, встала резко со стульчика, выплеснула воду из тазика на хозяина, треснула его мокрую голову тазиком и заключила:
– Помыл бы мне ноги, был бы у меня с тобой мир и согласие.
– Швах! Швах! – утирая лицо ладонями, Албек Туринович убежал в свой кабинет и запер дверь на замок. Потом достал из сейфа пистолет и глубоко задумался – убить или не убить повелительницу швабры и половой тряпки.
Не догадываясь, что рядом решается вопрос жизни ее и смерти, уборщица с тазиком и стульчиком отправилась босиком к метро просить милостыню.
– Удачи, мама, – пожелала ей продавщица сексуальной парфюмерии, набрала на мобильном телефоне номер и спросила сердито:
– Ты где?!
– А что? – достав из кармана брюк мобильник, поинтересовался Антон Гречмаков, медленно шагая в случайно выбранном направлении по людной улице.
– Магазин через полчаса откроется! А ты вчера ты обещал, что сегодня перед открытием магазина будешь любить меня в подсобке! Я жду!
– Не жди. Албек уволил меня. Гуд бай, детка, – Антон отключил связь.
– Молодой человек, у меня есть для тебя работенка, – преградив путь Гречмакову, ласково сказала носатая старушка на инвалидном кресле, плечи ее укрывала оренбургская шаль.
– Какая такая работенка? – спросил Антон недоверчиво.
– Ковырять у меня в носу, – пояснила старушка и задрала огромный нос с ноздрями похожими на отверстие для пчел в улье. – Платить буду наличными за каждую добытую козюлю.
– Согласен! – обрадовался Антон. – Сколько?!
– Подозрительно, что ты быстро согласился, – произнесла задумчиво старуха и отъехала к стене дома.
– Я же буду ковырять у Вас в носу, а не в попе.
– Люблю умных ковыряльщиков, – отметила старуха. – Была у меня ковыряльщица – студентка исторического факультета. Однажды она так мне красиво и подробно про Петра Первого рассказала, что он явился ко мне во сне и любил меня до утра.
– Где и когда приступить к работе? – поинтересовался Антон.
– Вечером позвони – уточним, – старуха дала свою визитку Гречмакову, щелкнула клавишей на подлокотнике кресла.
Зажужжал электромотор, и кресло со старухой покатилось в сторону секс-шопа. Какой-то мелкий человечек в тельняшке засеменил рядом со старушкой, покачивая черной шарообразной шевелюрой.
 Антон Гречмаков перешел улицу с двусторонним движением, остановился и прочитал на визитке: «Дурак».
 – Знаешь ее?! – грозно спросил появившейся перед Гречмаковым толстяк в трусах, в брезентовой куртке сварщика и показал фотографию прелестной обнаженной женщины. В другой руке он держал казацкую шашку.
– Она продает парфюм для возбуждения любовной страсти, – разорвав визитку на мелкие кусочки, ответил Антон. – Еще вчера она была моей любовницей.
– Она – моя жена! Я убью тебя! – вскричал толстяк и закрутил шашкой над головой. Лезвие смертельного оружия засверкало, разбрасывая солнечные зайчики по стене дома.
Антон Гречмаков тыкнул указательным пальцем в мягкий живот рогоносца и побежал по тротуару, ловко избегая столкновений с прохожими. Но зря он опасался погони. Рогоносец сделал шаг и плечом задел плечо дворника, лениво подметавшего окурки на тротуаре. Дворник, весом под сто пятьдесят килограмм, устоял на ногах и метлой огрел обидчика по спине. Завязалась между ними перебранка, и тут же собрались зрители. Кто-то из них поддержал криками дворника с метлой, а кто-то мужика с шашкой.
Оглянувшись и не заметив погони, Антон Гречмаков сменил бег на шаг и увидел женщину в деловом темном костюме рядом с мужчиной, который на четвереньках носом водил по асфальту, кидая по сторонам жалобные взгляды. Дергая веревку, привязанную к брючному ремню мужчины, женщина командовала:
– Ищи! Ищи, ищи хорошенько, ищи!
– Что он ищет? – поинтересовался Антон.
– Счастье наше семейное, – ответила женщина и опять понукнула мужчину: – Ищи! Не филонь, ищи!
– А если не найдет?
– Жрать не получит! – пообещала женщина.
– Это жестоко! – возмутился Антон и погладил мужчину по голове.
– Топай своей дорогой, адвокат хренов, или я на тебя мужика своего спущу! – разозлилась женщина. – Он тебя покусает!
– Пугаете! – не поверил Антон.
– Санек, ату его! Ату! – приказала женщина.
Мужчина злобно зарычал. Слюна запузырилась и стекла на подбородок из узкой щели между его губ. Уши его покраснели, а черные глаза его завращались.
– Извините меня, – Антон примирительно улыбнулся и быстро двинулся по людной улице.
– Антошка, ты ли это?! – крикнул из салона розовой малолитражки, остановившейся у бордюра, мужчина с большой лысиной на крупной голове. – Как поживешь?!
– Хорошо, – ответил Антон равнодушно. Он признал в мужчине своего отчима, с которым не виделся почти десять лет, – с того дня, как при невыясненных обстоятельствах мать Антона погибла под колесами электрички.
– Куда путь держишь? – поинтересовался бывший отчим.
Антон Гречмаков услышал вздох за спиной, кинул любопытный взгляд через плечо и увидел, как мужчина в камуфляже ползет по асфальту к овальной лужице.
– Ты пьяный что ли? – брезгливо спросил Антон.
– Трезвый, – опроверг мужчина, не останавливая плавные движения рук и ног. – Я тренируюсь. Вот будет жуткая засуха, – вот тогда посмотрим: кто выживет в городе кроме меня.
– Да, не будет никакой жуткой засухи, – уверенно произнес Антон.
– Ты не бог. Ты не можешь что-либо утверждать, – сказал мужчина, опустил нос в лужицу и полакал мутноватую воду.
– Антошка, что молчишь?! – приоткрыв автомобильную дверцу, спросил бывший отчим и добавил печально: – Пусть я тебе чужой, но я любил твою мать и к смерти ее не причастен!.. Садись, подвезу, куда скажешь!
Тигрового окраса кошка с ветки липы упала на асфальт, растянулась и заголосила, как голодное грудное дитя.
Антон Гречмаков забрался на переднее пассажирское сиденье малолитражки. Она стартовала, но не проехала и десяти метров – перед ней вышли люди с плакатами, скандируя безостановочно:
– Долой коррупцию! Долой олигархов! Долой безработицу! Долой аборты! Долой бедность! Долой несменяемость власти!
Антон Гречмаков опустил стекло дверцы и раздраженно спросил у верзилы с фотоаппаратом:
– Это надолго, не знаешь?!
– Борьба народа за свои права не бывает быстрой! – откликнулся фотограф и ломанулся в горластую толпу.
Позади розовой малолитражки просигналили на разные лады десятка два автомобилей.
– Почему ты исчез после гибели моей мамы? – спросил Антон бывшего отчима.
– Я нашел другую женщину и счастливо живу с ней до сих пор.
Вопли толпы и автомобильных клаксонов перекрыл вой сирены «скорой», которая сверкая синим маячком, двинулась медленно на митингующих. Выкрикивая требования к властям страны и не опуская плакаты, люди расступились.
– Поехали! – обрадовался бывший отчим и за «скорой» миновал толпу.
Тут-то Антон Гречмаков увидел, как из «скорой» проявился и уселся на передний бампер малолитражки голый мужик – прозрачный такой, сизоватый.
– Дай мне твое сердце! Мое сломалось! – потребовал он, пронзил сизоватой рукой лобовое стекло и грудь бывшего отчима. Тот коротко вскрикнул, уронил голову на руль, а малолитражка врезалась в осветительный столб и заглохла. В то же мгновение сизоватый мужик куда-то пропал с покореженного бампера.
– Ох, плохо мне. В груди холодно и тяжело. Мне плохо, – закрыв глаза, издал бывший отчим испуганным голосом.
– Крепись, из «скорой» бегут сюда врачи. Крепись, они обязательно тебе помогут, – быстро сказал Антон и покинул розовую малолитражку. Он заметил, как в кафе за перекрестком, вошла брюнетка, напрасно обвинившая его в краже кошелька в автобусе. Кафе было ему знакомо.
2
– Ты прости меня, что по телефону я назвала тебя вором. У меня из сумочки ничего не пропало, но ее кто-то порезал. Ты прости меня, – войдя через стеклянную дверь в маленький зал, услышал Антон Гречмаков от брюнетки, которая восседала на высоком стуле перед барной стойкой и держала в руке чашку черного кофе.
– «Прости» – сыт не будешь, – грубовато отозвался Антон, заказал виски и присел на стул рядом с брюнеткой. Оба почувствовали симпатию друг к другу. Обоим по двадцать лет. У обоих простоватая, но не отталкивающая внешность.
– Хочешь, я подарю тебе секс? – как-то обыденно спросила брюнетка.
– Хочу, – согласился Антон.
( конец ознакомительного фрагманта)