Гравировки-улики, или в поисках генерала Тхутия

В 1824 году итальянец Бернардино Дроветти при раскопках в Саккаре (Египет) обнаружил гробницу знатного вельможи. Самым примечательным в ней была подборка интересных сокровищ с искусной гравировкой. Особого интереса событие у общественности не вызвало, так как внимание было сосредоточено на великих Пирамидах в Гизе, исследованием которых занимались наполеоновские учёные. Так что сокровища из захоронения разъехались по музеям и научным лабораториям Италии, Франции, Нидерландов и Германии, ждать своего часа.

А незадолго до того, древнеегипетский папирус пострадал от пожара. Коллекционер Харрис еле спас ценный документ, который теперь известен как «Папирус Харриса 500» (хранится в Британском музее).

Документ перевели только в 1874 году, и оказалось, что он содержит три литературных произведения: «Обречённый принц», «Взятие Яффы (или Юпы)» и сборник стихов. К сожалению, часть папируса обгорела, но оставшаяся часть вызывает большой интерес.

Загадочнее всего был текст «Взятие Яффы» о событии времён фараона-воителя Тутмоса III. О чём же рассказывает нам безымянный древнеегипетский писец?

В 1457 году до нашей эры царица Хатшепсут, мачеха фараона Тутмоса III, подняла против него мятеж. Она подбила сирийских князьков на восстание против Тутмоса, и те провозгласили союз независимых княжеств со столицей в крепости Кадеш. Тутмос быстро отреагировал, возглавив поход против мятежников. У стратегически важной крепости Мегиддо фараон наголову разбил повстанцев, взял многих князей и вождей в плен. Но некоторые сбежали, в частности, князь крепости Яффа. Он укрылся за стенами своей вотчины, а фараон не мог выделить много сил для поимки мятежного вождя, ибо был занят трудной осадой Мегиддо. А оставлять в тылу вражескую крепость — чревато.

Что делать?

У Тутмоса был полководец Тхутий (или Джехутий). Судя по его титулам: «сопровождающий фараона во всех чужеземных странах», «начальник северных земель», «царский писец» (имеется в виду не главный бухгалтер, а тот, кто проверял документы особой важности) — он мог быть кем-то вроде генерала госбезопасности или начальника генерального штаба. Фактически, третье лицо в стране после самого фараона и визиря (премьер-министра). То есть человек это был высокопоставленный, и Тутмос ему доверял.

Так вот, Тхутий предложил Тутмосу:

— Повелитель, дай мне пятьсот воинов, сто колесниц и пятьсот огромных сосудов, и я возьму Яффу.

Фараон засомневался, что пятьсот человек могут захватить мощную крепость, но Тхутий объяснил царю свою затею, и Тутмос дал добро на военную операцию. А Тхутию, как главнокомандующему, вручил свою резную командирскую палицу.

Тхутий разделил приданные ему силы на два отряда. С собой он взял сто «сильных надзесов» (мелких и средних рабовладельцев), при каждом по боевой колеснице, панцири из бронзовых пластинок, связанные ремешками, дальнобойные луки со стрелами, сабли-кхопеши, боевые топорики, дротики. А четыреста «бедных надзесов» (крестьян по происхождению, служивших пешими лучниками или копейщиками) должны были выдвинуться следом, но позднее и по определённому сигналу.

Князь Яффы, отсиживающийся за стенами своего города, получил от гонца известие, что приближается сто египетских колесниц во главе со знаменитым полководцем Тхутием.

Хотя князь сомневался, что сто врагов представляют угрозу для города, всё же он распорядился узнать про их намерения. Египтяне расположились лагерем неподалёку от Яффы, и посол сообщил князю, что Тхутий пришёл с миром, и приглашает князя с его телохранителями на пир.

— Великий князь, Тхутий хочет перейти на твою сторону, — говорил египетский посланник. — Фараон не простил Тхутию, что тот не смог захватить тебя в плен, и обязательно накажет его за провал. Потому Тхутий просит укрыть его с женой и детьми.

Яффский князь долго колебался: Тхутий, лучший полководец Тутмоса, бесстрашный воитель, выигравший пять кровопролитных сражений — и вдруг впал в немилость к фараону? Но всё же посланник смог убедить правителя Яффы, и тот в назначенное время явился в лагерь египтян с придворными и стражей.

Тхутий пригласил князя и его свиту в свой шатёр. Яффцев хорошо угостили, напоили добротным вином.

— Понимаешь, повелитель, — после очередного бокала вина доверительно говорил Тхутий захмелевшему князю, — я не смог поймать тебя, и фараон на меня очень зол. Он отнимет мои земли и имущество, а моих жену с детьми бросит крокодилам. Хотя он и вручил мне свою палицу как главнокомандующему, но едва я вернусь, меня ждёт кара. Я бы больше воинов к тебе привёл, князь, но многие сбежали, едва узнав, что я пошёл на измену. А палицу я вручу тебе, как своему господину, для Тутмоса это будет огромным позором.

Князь пожелал увидеть палицу главнокомандующего. Тхутий вынес оружие. Было на что посмотреть: резная палица, богато украшенная позолотой и драгоценными камнями.

— Взгляни, князь, на палицу великого фараона Тутмоса, да живёт он вечно, свирепого льва, сына Сехмет (богини войны и палящего солнца)! — торжественно воскликнул полководец.

Князь хоть и был изрядно выпимши, но начал быстро трезветь, когда услышал от Тхутия дифирамбы фараону…

Речь Тхутия была условным сигналом. В шатёр ворвались сильные надзесы-дружинники в доспехах, потрясая топорами и саблями-кхопешами, и накинулись на захмелевших яффцев. Мятежники не успели схватиться за оружие, как были схвачены и связаны.

Князь Яффы не успел опомниться, как получил от Тхутия по лбу царской палицей и рухнул к его ногам без сознания. Его заковали в цепи и надели оковы.

А тут ещё как раз подошли четыреста пехотинцев подкрепления, которые везли с собой в обозе пятьсот больших сосудов.

Одного пленного Тхутий велел освободить.

— Я пощажу твоего господина и твоих товарищей, — пригрозил палицей Тхутий дрожащему от страха яффцу. — Ступай в свой город и скажи, что Сетх (бог ярости, хаоса и войны) даровал вам Тхутия со всей его дружиной и с богатыми подарками, и его нужно впустить в город и принять как положено. Иначе смерть твоему князю, и твоим друзьям!

Отпущенный пленник прибежал в Яффу и сказал всё, как было велено.

Тем временем Тхутий велел двумстам воинам спрятаться в сосуды, а оставшиеся триста кувшинов наполнить верёвками, цепями и колодками для пленников. Часть сосудов погрузили на колесницы, часть — на обозные телеги, и отряд Тхутия вошёл в Яффу, гостеприимно распахнувшую ворота.

Боевые колесницы египтян с сосудами одна за другой проезжали в ворота крепости. Ими управляли сильные надзесы в бронзовых доспехах, руки — на луках, готовые выхватить оружие в любую секунду. Но мало кто из жителей Яффы обратил внимание на то, что египтяне в боевой готовности.

По сигналу Тхутия из сосудов выпрыгнули пехотинцы, надзесы наложили стрелы на тетиву. Бронзовые наконечники зловеще сверкали на солнце, как бы спрашивая у яффцев: чья смерть на конце стрелы? Кто дерзнёт сопротивляться?

Видя, что положение безвыходное, гарнизон Яффы сдался. Египтяне разгрузили триста сосудов с цепями и стали вязать пленных.

Князь Яффы всё ещё не пришёл в сознание — от сотрясения мозга быстро не оправляются. Тхутий повёз знатного пленника царю Тутмосу.

Фараон между тем тоже времени зря не терял. Его войско опустошило территорию вокруг крепости Мегиддо и сняло с близлежащих полей урожай. Мятежники в итоге сдались и выплатили дань. Писцы фараона скрупулёзно записали, сколько добычи досталось египтянам: «340 пленных, 2041 лошадь, 191 жеребёнок, 6 племенных коней, 2 боевых колесницы, украшенных золотом, 922 обычных боевых колесниц, 1 панцирь из бронзы, 200 кожаных панцирей (в том числе из крокодильей кожи), 502 боевых лука, 7 шатровых столбов, украшенных серебром и принадлежавших царю Кадеша, 1929 голов скота, 2000 коз, 20500 овец и 207300 мешков муки».

А Тхутий за победу был награждён.

Такую историю поведал папирус.

Учёные предположили, что это художественное произведение, а не реальная история. Тем более что начертано в том же документе, где есть стихи и сказка про принца. И вдобавок имя Тхутия больше ни в одном источнике не упомянуто. На том и порешили.

Так кто же ты такой, хитроумный генерал Тхутий? Сказочный персонаж? Мифический герой? Собирательный образ?

Ответ на этот вопрос дали сокровища из гробницы, обнаруженной синьором Дроветти, точнее, гравировка на них!

Учёные смогли расшифровать письмена, награвированные на этих древнеегипетских артефактах. И что же оказалось? Что в деле генерала Тхутия появились новые улики.

На золотом блюде (Лувр, Франция) была гравировка: «Милостью фараона Менхеперра (второе имя Тутмоса III), правителя Верхнего и Нижнего Египта, даруется его выдающемуся дворянину, отцу бога, любимцу бога, сопровождающему фараона во все чужеземные страны, наполнившему казну лазуритом, серебром и золотом полководцу и царскому писцу Тхутию». Также в Лувре находится сохранившийся фрагмент серебряной чаши Тхутия.

Гравировка на золотом браслете (Лейден, Нидерланды) из той же самой гробницы гласила: «Великобожественный Менхеперра (Тутмос III), Дающий жизнь».

Похожие записи и имя Тхутия были на кинжале и амулете-скарабее (Дармштадт, Германия), а также четырёх ритуальных сосудах-канопах (Флоренция, Италия).

Вероятно, Тхутию мог принадлежать и перстень из Британского музея, на котором есть две гравировки: «Кто послушен Двум дамам (богиням Уаджит и Нехбет), Наводящий ужас во всех землях» и «Менхеперра (Тутмос III), любимец бога Птаха, сияющего лицом».

Стало ясно, что гробница принадлежала не кому иному, как легендарному Тхутию. Некоторое неудобство было в том, что сокровища из неё развезли по всему миру, это затрудняло исследования.

Так, расшифровав древнеегипетские гравировки, учёные получили доказательства, что Тхутий — реальная историческая фигура. Главными уликами в деле послужили скромные предметы материальной культуры.

А что касается записанного на папирусе, неясно, было ли всё в действительности так, как начертал писец. Или это вымысел, густо замешанный на реальных событиях. Во всяком случае, мятеж против Тутмоса имел место быть, факт. Сражение при Мегиддо было, тоже факт. Тхутий существовал в реальности, и это факт.

Если бы проклятый пожар не уничтожил часть записи на папирусе, возможно мы бы узнали больше подробностей о жизни хитроумного Тхутия. Увы, утерянное уже не вернуть. Но и того, что осталось из документов и гравировок, вполне достаточно для признания, что личностью он был незаурядной и выдающейся.