Мороженое с сиропом

Слова. Как больно они могут ранить. И как приятно ласкать слух.

От ласки до раны один шаг. Он называется - доверие. Доверие тому слову, которое проникло в сердце и растеклось приятной, сладкой массой.

Я помню, в детстве очень любила мороженое. Не то, что в бумажном стаканчике, тающее в руках и пачкающее платье. А в железных  креманках. Хотя тогда я и слова такого не знала. Называла вазочками.
Но не суть.

Бабушка вела меня в "Кулинарию", где стояли шатающиеся столики накрытые липкой клеёнкой. А за прилавком стояла красивая тетя, с яркой помадой на губах и презрением в глазах, которые были обведены черным карандашом. Мне нравилась эта тётя. Потому что красивая.
Она бросала три шарика мороженного в вазочку и задавала один и тоже вопрос:
- С сиропом или шоколадом?
Я выбирала сироп. Потому что сладко.

За столиком, который вонял грязной тряпкой, мороженое казалось чем-то нереальным в этой жизни. Чайная ложка скребла дно пустой вазочки, чтобы не оставить ни капли уже растаявшего мороженного.

Истосковавшаяся по ласке душа похожа на эту чайную ложечку. Она скребёт и скребёт, смакуя каждую каплю сладости. Пытается запомнить вкус, чтобы с закрытыми глазами вспоминать слово, которое упало в благодатную почву. Упало и пустило корни. Глубоко вросло внутрь. А зря!

Потому что за лаской приходит разочарование. Оно как плевела, пытающееся заглушить колос пшеницы, растёт с неимоверной скоростью.

Больно колосу, корни которого переплетаются с сорняком.
Больно душе, которая пытается вспомнить сладкую негу сиропа.

От доверия до ненависти один шаг. Или это была любовь? Или это было разочарование?

Быль это была или небыль? Какое теперь значение, когда плевелам удалось выполнить свою миссию.

- Что для тебя слово?- задали мне вопрос.
Я вспомнила липкую клеёнку, на которой стоит железная вазочка с тремя шариками мороженого. И ласкающую сладость сиропа, красиво стекающую с белой вершины на самоё дно.

- Это то, что может убить не причинив внешнего вреда,- ответила я. А перед глазами стояло лицо красивой тети с яркими губами и презрением в глазах, обведенных чёрным карандашом.