Экселлент

Закрутилось все примерно так...

- Вот увидите! – пообещал я, затормозив перед входом, так что Эмир и Рэми уперлись мне в спину.

Мои слова должны были подготовить их к встрече с прекрасным.

- Веди! - потребовал Эмир, которого интересовали только стейки.

Мы ввалились в бар «Парадайз», и я потащил их к своему любимому столику.

- Что будете заказывать? – высокая девушка-раннер в черной блузке и красном фартуке вопросительно посмотрела на нас, уткнув авторучку в блокнот.

Выразительный, хотя и скучающий, взгляд, тонкие черные брови, полные алые губы, прямой нос – все это на белоснежном овале лица в обрамлении аккуратно прибранных черных волос.

- Три рибая по акции, то есть, с пивом, и по пятьдесят граммов водки на каждого, - сказал я быстро, на корню пресекая свойственную моим друзья волокиту при заказе. – Для начала.

- Какая прожарка? – спросила она деловито.

- Всем «медиум уэлл», - отчеканил я.
 
Она кивнула.

- Салаты?

- Не надо. Пиво можно сразу.

- Хорошо, - она спрятала блокнот в карман на плоском спортивном животе и забрала ненужное меню.

Провожая взглядом место, откуда росли ее длинные стройные ноги, туго обтянутые черными брюками, я тихо сказал, наклонившись к ребятам:

- Видели, какая?

- Ничего, - надменно заметил Эмир, по привычке скрывая эмоции.

- Excellent! - Реми выкинул вверх большой палец, выказывая полную солидарность со мной.

- Душа радуется, - прокомментировал я, не горя желанием выплескивать весь утонченный восторг, который вызывала во мне красивая официантка.

- Чего же ты ждешь?! – начал подзуживать Эмир.

- Ничего, - ответил я его же словечком. – Просто решил показать вам.

- Замужем? – учтиво поддержал разговор Рэми.

- Замужние здесь не работают, - поделился я своими наблюдениями.

- Тем более, флаг тебе в руки,- не унимался Эмир.

- Молодая, - сделал я осторожную оговорку.

- Так это ж хорошо.

- Прекрасно! - повысил ставку Рэми. Но мои спутники, наверное, даже не представляли, насколько эта девушка затмевала для меня все остальное в этом баре, да и - постепенно - в мире. Внешность дочери фараона, самообладание бейсджампера, высшее образование психолога и распространенное имя Сабина. Это я невзначай выяснил за два-три предыдущих визита. В то время я читал книгу, где упоминался нефрит – ценившийся в древности полудрагоценный камень, которому приписывались мистические свойства. Загадочный, прочный, но хорошо поддающийся шлифовке. Сабина ассоциировалась в моем воображении с этим самоцветом.

Стейк оправдал ожидания - ароматное мясо таяло во рту, хотя Эмир и ворчал, что в «Чехове» делают лучше. На что я возразил – не лучше, а дороже, и в меньшем количестве. По этому поводу завязалась жаркая, бесплодная дискуссия. Крепкие напитки также успешно справлялись со своей ролью и неоднократно вызывались на бис. Сабина, как Луна на орбите, регулярно освещала своим появлением наше собрание, то пополняя скудеющие запасы, то интересуясь, все ли у нас в порядке. Общая радужная атмосфера раскрепостила мой разум, и я, взяв салфетку, нацарапал на ней несколько предложений и во время очередного лунного восхода незаметно вручил нашему раннеру.

Она не оставила записку без внимания и, как я убедился, потратила несколько секунд на ее прочтение, даже не взяв на себя труд отойти от стола. При этом лицо ее, дышащее умом и здоровой юностью, не выразило никаких эмоций, а свернутую салфетку она сунула в кармашек фартука.

- Написал ей, - сообщил я приятелям, которые не заметили моих манипуляций, занятые выяснением того, масоны или иллюминаты правят миром. Внимание моментально переключилось на содержание послания.

«Вы обворожительны», - мечтательно процитировал я по памяти. – «Не примите мои слова за хамское приставание, но я буду счастлив, если вы сочтете возможным поехать со мной на курорт в Египет».

Когда я сочинял это, сокровища нильских династий, нефрит и образ Сабины слились в моем сознании в гармоничное целое.

Ребята горячо и, кажется, с белой завистью поддержали меня и пожелали успеха, после чего разговор ненадолго перешел на оценку лучших зарубежных туров по критериям направления, цены и качества.

Около полуночи, покидая гастрономический оазис, мы галантно раскланялись с Сабиной и другим обслуживающим персоналом, оставив достойные чаевые и не позволяя себе пьяного амикошонства. При этом я старался держаться максимально невозмутимо. Что произошло, то произошло. Ответный ход был за ней.

* * *
На следующий день мне уже не казалось так, и в обеденный перерыв я нагрянул в «Парадайз», благо он находился неподалеку от офиса.

Сабины не было, поэтому аппетит стремительно улетучился, и я не был уверен, что осилю заказ, который принял у меня метрдотель – пиццу «Капоне» и литр газировки. К счастью, едва вооружившись ножом и вилкой, я заметил, как в пучке солнечного света, очерченном дверным проемом, появился знакомый стройный силуэт.

Запасшись терпением, я не ошибся. Через несколько минут она подошла вплотную, так что ее бедра коснулись стола на уровне моих глаз.

- Еще что-нибудь желаете? – вежливо осведомилась она, глядя на меня спокойно и проницательно.

- Спасибо, только счет, - ответил я и, покрываясь холодной испариной от собственного нахальства, добавил:

- И хотел бы знать, что вы думаете по поводу моей записки.

- Какой? – ее тонкие брови по-кошачьи выгнулись.

- Насчет Египта…

- А-а, - она посмотрела в потолок, словно припоминая. – Согласна.

Для меня ее ответ прозвучал как на брачной церемонии с недоступной невестой. Но пока я, волнуясь, искал подходящие слова, чтобы выразить свою радость, она спросила:

- Кофе, чай?

- Не сейчас, -  быстро нашелся я. – Давайте вечером, после работы.

- Я поздно заканчиваю, - сказала она с мелодичным равнодушием, но прежде чем я успел придумать другой вариант, продолжила. – Впрочем, завтра выходной, можно.

* * *
В машине проникновенно пел Шарль Азнавур, часы показывали полночь. Сабина по ярко освещенным ступенькам сбежала с крыльца и чуть было не скрылась во мраке, но я окликнул ее и открыл дверь со стороны пассажирского сиденья.

Когда мы тронулись с места, я почувствовал себя стариком, поймавшим в невод золотую рыбку.

- Куда едем?

«Ко мне», - чуть не сказал я, но вместо этого предложил:

- В «Чехов».

Она кивнула.

Мы взяли облепихового чаю с медом и имбирем. От спиртного она отказалась, а мне было нельзя.

Хотелось немедленно перейти от слов к делу и обнять ее. Но я стиснул волю в кулак, понимая, что грубое спонтанное поведение было бы губительным для филигранного узора моей мечты. 

К счастью, ничего придумывать было не надо. Да я бы и не смог. Ее внешность, незримые флюиды, исходящие от нее, и огонек, то и дело вспыхивающий в глазах, сносили мне голову.

- У меня давно не было такого ощущения, - признался я.

- Какого?

Дразнящий вопрос.

- Приподнятого. Вы меня очаровали.

Облепиховый чай жизнерадостно светился, как выжатое в стакан солнце, гармонируя с ее искрящимся взглядом.

-  Чем?

- Красотой, манерой держаться. Вы как неизвестная египетская богиня.

- Спасибо, конечно. Никто еще меня не сравнивал с… - она подняла ладонь над столом – выше, еще выше, ниже - словно замеряя свой небесный статус.

- Вы действуете на меня очень сильно, - подтвердил я, испытывая приятное головокружение, как от катания на карусели в далеком детстве.

Я бы точно мог жить с ней! Обнимать, носить на руках ее несомненно красивое, невесомое тело, чувствовать ее теплый взгляд, наслаждаться ее сказочным присутствием. Она отвечала всему, что я хотел видеть в женщине.

* * *
Самолет взмыл в небо, гул двигателей стал ровным и уже не вызывал тревоги.

- Будешь спать? – спросила Сабина.

- Если не возражаешь, - сказал я. – Лететь долго.

- Ваша дочь? – любезно спросила пожилая соседка справа.

- Приемная, - буркнул я в ответ, и, поймав слева насмешливый взгляд Сабины, натянул на глаза повязку для сна.

Уже на третий день нашего пребывания в Шарм-аль-Шейхе я пришел к выводу, что она могла бы стать идеальной женой. Когда именно меня осенило, сказать трудно, потому что все тамошние события слились в непрерывный праздник из походов на пляж, посещения кафешек, танцев, дайвинга, катания на верблюдах и позирования на фоне пирамид. А они, в свою очередь, служили паузами для жарких объятий, поцелуев и других занятий, которым мы предавались постоянно, но только наедине.

Она не просила для себя ничего лишнего, не раскручивала на покупки и развлечения. Вела себя рационально, мы даже часто перекусывали в номере продуктами, которые покупали в лавках, и которым она умудрялась придать вид ресторанных закусок.
Номер был с видом на море и с балконом, от которого отделяла стеклянная раздвижная стена. Но мы открывали ее только по ночам, позволяя горячему дыханию пустыни смешиваться с холодным воздухом, который нагонял кондиционер.

Тело Сабины действительно было почти невесомым. Порой казалось, что она парит надо мной. А то, как она легко переворачивалась во всех направлениях и свободно меняла позы, предвосхищая мои желания, наводило на мысль, что постель была если не основной, то самой органичной средой ее обитания.

Мы словно вступали с ней в какой-то обряд, где чувства и движения наполнялись смыслом таинственных знаний, которые просачивались в наши тела и руководили ими помимо нашей воли. Ни с одной женщиной я не испытывал такого раньше, во всяком случае, это никогда не длилось так долго и не было таким приятным, как с ней.

С каждым часом наше взаимное доверие росло, пока не стало полным.

***

- Делай, что хочешь, - сказала она на четвертую ночь, в ходе очередной любовной игры, когда мы, казалось, уже досконально изучили друг друга. И я совсем перестал задумываться над тем, что и как предпринять, все получалось само. Она словно дала скрытую команду, словно нажала кнопку на невидимом пульте. Гибкая нефритовая девушка подвела меня к этому бездумному - то безумному, то нежно-сосредоточенному состоянию, которое доставило мне еще неизведанное наслаждение.

В какой-то миг пришло осознание, что между нами установилась неразрывная связь, что мы были как две клетки, слившиеся воедино. Я благодарно стиснул ее и откинулся на подушки.

Мое существование обретало новый и единственно правильный смысл, Черное египетское небо открывало мне портал в жизнь, где я наиболее полно реализуюсь. Это был шанс, окно возможностей, о котором я мечтал много лет. Мы поженимся, у нас будет дети. А впереди много неизвестного, что пока еще скрыто.

* * *
И тут вдруг, посреди ночной тишины, нарушаемой только стрекотом цикад, на меня нахлынула истина, представ в той наготе, в какой была Сабина, распростертая рядом. Чем дольше я буду игнорировать очевидные вещи, тем чувствительней они аукнутся. Затея с Египтом была спонтанной, незапланированной, она изрядно подточила мои резервы, не говоря уже про обычный бюджет.

Да, Сабина не просила ничего лишнего. Но темп жизни, а точнее, расходов, который я задал и поддерживал, не мог сохраняться долго. Для меня он был искусственным, потому что временным. Для нее – естественным. Я просто понял, что не смогу ее содержать. Пока ей нужны обычные безделушки. Потом понадобятся дорогие подарки, пышные букеты, прочие материальные знаки внимания, бесчисленное количество таких знаков. И не по моей прихоти, а постоянным потоком. Рыцарю подобало беззаветно возлечь на алтарь любви, и я готов был это сделать. Но я не был готов остаться один после того, как она однажды, высосав все соки, отбросит меня за ненадобностью. Она стремилась в сияющий зенит, я же претендовал на апельсиновый долгий закат. Слишком глубока пропасть между жизненными целями. Слишком хрупка привязанность, замешанная на мечтах. 

Но я не мог сказать ей этого прямо здесь, в Шарм-аль-Шейхе.

* * *
Обратный чартер доставил нас домой практически без мучений. Была ночь, в аэропорту я вызвал такси. Судя по безмятежному настрою, Сабина предполагала, что поедем ко мне.

- Давай, тебя сначала, - сказал я с болью в душе. Она недоуменно посмотрела на меня и высвободила руку, которой держала меня под локоть.

- Неважно себя чувствую, - пояснил я. Это было правдой, хотя и не до такой степени, чтобы спать одному.  По ночным улицам без пробок мы быстро добрались до частного дома на окраине, где она жила с матерью. По дороге молчали, давала знать себя усталость от многочасового перелета.

Когда она вышла, грустно ответив «Пока» на мое «До свидания», я поймал себя на запоздалой мысли, что, может быть, стоило бы рискнуть.

* * *
 “Парадайз», как обычно, не ломился от клиентов. Я сидел за своим любимым столиком и краем глаза наблюдал за Сабиной, она обслуживала кого-то на периферии зала. Должен был подойти Рэми, но он задерживался. Мы собирались поболтать немного, и я заказал две водки и селедку по-русски. Я по-прежнему был здешним завсегдатаем, хотя и наведывался реже. Но совершенно отказаться от визитов был не в силах.

- Извини, - прозвучал над ухом голос Рэми. – Декан опять лютует.

У него была привычка неслышно подкрадываться. Сказывалась практика преподавания и приема экзаменов в университете. Он постоянно был погружен в учебный процесс, где его, учитывая покладистость, безжалостно эксплуатировало начальство.
Реми потряс мою руку и стянул куртку.

- Как дела? Давно не виделись, – он дружелюбно, как участковый врач, ощупал меня взглядом.   

- Потихоньку, - ответил я.

- Рад снова увидеться, тем более, здесь, где у тебя, как понимаю, состоялось судьбоносное знакомство.

- Неплохое место, - подтвердил я без энтузиазма. – хотя вынужден констатировать, стейки уже не те.

- Непорядок, - расстроился он. – Но, к счастью, здесь работает чудесная девушка. Это с лихвой компенсирует минусы.

Сабина поставила перед нами две пятидесятиграммовых гильзы и тарелку с сельдью.

- А почему стаканчики налиты не доверху? – неожиданно вырвалось у меня.

- Можете проверить, ровно пятьдесят, - спокойно ответила она. – Просто раньше бармен ошибочно наливал больше.

- Ладно, сударь, - примирительно сказал Рэми, - не будем зацикливаться на мелочах.

Когда Сабина отошла, он спросил:

- Надеюсь, у вас все нормально, да не будет мое любопытство сочтено неуместным? Оно продиктовано исключительно пожеланиями вам личного счастья.

- Все хорошо, - ответил я. – Относительно.

- Это успокаивает, - Рэми внимательно посмотрел на меня.

- За спокойствие, - предложил я тост. Мы выпили и принялись за закуску.

- С Сабиной ситуация несколько изменилась, - признался я.

- Жаль. Какой же теперь у нее статус? – поинтересовался Рэми.

- Пожалуй, приемной дочери, - ответил я, мысленно перебрав несколько вариантов. – Боюсь, этот самый подходящий.

- Но, наверное, он может быть изменен со временем, как ты полагаешь? – осторожно предположил Рэми. Он явно переживал за меня и мое будущее.

- Вряд ли, - ответил я.

- Но надежда есть, не так ли? - от волнения мой старинный товарищ даже переменился в лице.

- Надежда – это нечто маленькое, что прозябает в самом отдаленном закутке души и предпочитает оттуда не высовываться, - дал я свое определение, основанное на горьком опыте.

Надо было поторапливаться, поскольку Рэми ждали магистранты. Поэтому мы быстро разделались с заказом.

Я бросил деньги на стол, несмотря на его протесты, и мы направились к выходу. Он обернулся, ища кого-то взглядом, видимо, чтобы попрощаться. Но безуспешно.

- Будем оптимистами, мой друг, - Рэми был обескуражен, но все-таки не удержался и похлопал меня по плечу.

Мы вышли из «Парадайза». И здравый смысл подсказывал, что сюда не нужно возвращаться.
___________________________________________________