Ловушка

Боря, как всегда, по вторым субботам месяца ездил к матери в Минск. Сегодня он как раз шёл по знакомой с детства улице этого города. Слева — старая музыкальная школа, пара качелей, справа — кирпичные дома гордой полосой выстроились в ряд, вслед им идёт асфальтированная тропинка с розовыми кустами. Именно по этой дорожке он и пошёл к дому номер 5.


   Засмотревшись на окна, Борис не заметил, как наступил в лужу. "Чёрт, они были новые", —  отряхнул он брюки от капель воды. Мужчина уже прошёл мимо очередного подъезда и приблизился к следующему. Как вдруг на него с распростёртыми объятиями налетел человек: "О, Борька! Наконец-то ты к нам вернулся. Заходи в гости". "Я ненадолго, только мать навестить", — торопясь, отгородившись руками, кинул вслед соседу Боря.


  Навязчивый Славик, любитель охоты и рыбалки, значительно достал его ещё год назад. Коллекция засушенных рыб Славы неприятным налётом воспоминаний омрачала перспективу погостить у него. Боря почувствовал вину, увидев разочарование в глазах приятеля. “Да, он неплохой мужик”, — в голове Бори пролетел образ костра и звуки гитары. Смягчившись к Славику, он ответил: "Может и успею зайти". "Хорошо, жду", — улыбнулся довольный сосед и постучал Борю по плечу. Борис убрал руку товарища: “Это слишком”, — подумал он и сухо протянул ладонь для рукопожатия. 


  Было 10.15, когда наш герой вошёл в холодные двери потёртого панельного дома. "Дзыньньнь", — зазвенел заедавший звонок. "Кто это? Пицца не нужна, не заказываю, пылесосы не покупаю, в секты не вступаю!", — за дверью послышался скрипучий, очевидно, возрастной голос. "Мам, ты чего мы же договаривались?", — недовольно пробурчал Боря. Он понимал, что болезнь матери уже начинает, как противная мышь, проедать её память. "Ты что ль? Зайчонок, заходи, конечно!". Сорокатрёхлетний зайчонок еле-еле прошёл в квартиру бочком: “Пора худеть”, — пронеслось в голове. 
  Мать не встретила Борю, только покрикивания слышались из кухни :"Заходи, я здесь готовлю, драники твои любимые, с мясом". "Мам, они колдунами называются". Часы над кухонным столом показывали 9.00. На лице мужчины появилось озадаченное выражение: ему казалось, что в 9.00 он ещё сидел в поезде и только 9.30 вышел на вокзал. В этот момент секундная стрелка активно пробегала у цифры 11. "Не может быть, наверное, показалось. Надо установить верное время. Старый механизм совсем барахлит". На руке часы показывали 10.20. 

  Нина Кузьминична поставила на стол пустые тарелки и чашки. Случайно наступив на ногу сына, она пошла обратно к плите. "Мам, эй!", — Боря иронично обратился к матери. Но та не услышала. “Ты мой любимый трактор!”, — улыбнулся Боря, в ответ она еле заметно кивнула. "Садись со мной за стол, Ма. Ну и давай тебе помогу, что ли?", — сказал он фигуре у плиты. Но мама не двигалась и игнорировала его. "Ты чего, Ма?", — Боря невольно отодвинул еду. "Мам?" "Я ещё не доготовила, сиди, подойду к тебе попозже", — казалось, словно она очнулась от кратковременного сна.


  За окном раздался громкий лай. Чёрный бультерьер, похожий на цербера, пробежал прямо под их окном. "Время завтракать, завтрак — это главное для хорошего начала дня", - воскликнула женщина. "Ты слышала этот лай?", — спросил Боря. "Завтрак — это главное для хорошего начала дня", — ответил механически скрипучий голос. “Тебя заело, что ли?” 
  Боря решил выбежать на улицу, ему стало душно. Ужасная собака не замолкала. "Я заставлю эту шавку перестать", — уверенно подумал он и направился к двери. "Сын, ты куда?", — раздалось ему вслед. “О, наконец-то что-то заметила”. Боря вышел во двор. "Вот эта зараза, надо её прогнать, только людей нервирует". Возле собаки стоял сосед Славик. 


  О, она тебе приглянулась, так я её к тебе и вёл. Смотри, какая красотка, боевая собака. Короткий чёрный хвост ударялся о ногу. "Держи", — воскликнул сосед, Боря и не заметил, как вместе с собакой оказался в подъезде. "Зачем я её взял? Видимо, как-то машинально", — ответил сам себе Борис.   
  Нина Кузьминична сильно обрадовалась псу. На её морщинистом лице засияла улыбка. "Чем кормят псов?", — спросила в воздух Нина Кузьминична. "Мясом, наверное", — ответил ей Боря.  Он гуглил рацион бультерьеров, смотрел видео о них и обсуждал их с матерью, так и стоявшей у плиты. В разговорах и периодическом мониторинге социальных сетей, незаметно наступил вечер.

 
  Минск накрыла тёмно-синяя пелена. За окном вовсю горели жёлтые фонари. Фантомные тени поползли по стене кухни. За железным чайником пробежала квадратная тень, весьма отдалённо напоминающая силуэт матери. Казалось, что она не принадлежит кому-то живому. В том, как она двигалась, было что-то механическое, фигура была с резкими линиями плеч, острыми локтями и коленями, двигалась рывками, совсем неплавно и грациозно, как его настоящая владелица. Рядом была вторая тень. Перед ним искажённый силуэт бульки: мощные не пропорционально широкие лапы с длинными кривыми когтями, морда, вытянутая словно крысиная голова была значительно больше всего тела. Он начал присматриваться к ней, искал уши, но вместо них был высокий цилиндр. Тогда он взглянул вначале на пса, затем на тень и обратно на пса. Животное прильнуло к руке Бори и облизало её. В этот момент на стене Цилиндр отлетел от тени собаки и стала самостоятельным силуэтом мужчины. Он погладил свою чёрную кудрявую голову и помахал цилиндром. Борис протёр глаза и ошалело воскликнул: "Ты это видишь? Ты это видишь?" Нина Кузьминична повернулась на его голос, и ,пожав плечами, дальше разбирала ложки и вилки.


  В это время теневой житель квартиры, господин в шляпе, снял её и опустил на пол. По комнате разлетелись ржавые винтики и гайки.  Борис машинально поднял ноги. Рукой он искал выключатель, не поворачиваясь к нему, пытался контролировать глазами движения тени. Послышался щелчок, загорелась большая торшерная лампа. Жёлтые лучи начали пронизывать комнату. На стене затанцевали силуэты, казалось, что мужчина в цилиндре размножился и уже вальсирует с себе подобными. Тени кружились возле головы матери, Борис, подбежал к ней, взял за руку, но женщина только недовольно фыркнула. "Что ты делаешь? Садись за стол!" Боря повернулся к столу и посмотрел на время, снова было 9.00. "Как? Что происходит? Мам, ты это видишь? Видишь?" Собака громко залаяла. Боря сел на диван посмотрел на тени, они кружились в каком-то странном танце, придвигались, всё ближе. Вот они у стены, а вот уже ползут по полу к нему, вот они уже на ножках стола, на скатерти у его рук. Мужчина отодвинул руки резким движением, но не мог не смотреть на эти тёмные силуэты, они завораживали его, будто бы гипнотизируя. Борис ударил себя по щеке и заставил себя взглянуть на часы, было "9.00". 


  Сознание покинуло его, казалось, что он падает куда-то вниз, всё ниже и ниже. Возникло ощущение, будто его что-то тянет, плечи тяжелели, казалось, какая-то темнота была над ним и под ним, он летел всё ниже и ниже. Он уже не чувствовал ни рук, ни ног. 


  Глаза закрылись, и мужчина очнулся у реки. Перед ним светило тёплое июльское солнце. На мосту рыбачил мужчина. "Кто ты?", — спросил Борис, подойдя к незнакомцу. "Сынок, ты так не шути со мной. Дай лучше прикорм для рыб", - спокойно произнёс мужчина и пальцем указал на пакет. “Дежавю, кажется, это уже когда-то было со мной”, - задумался Боря. Он осторожно открыл пакет. Внутри лежала банка с шариками хлеба, коробочка с червями и другой чёрный пакет. Боря взял коробку и банку, чтобы протянуть их отцу, как заметил, что они занимают большую часть его маленьких ладоней. Пальцы отца были больше его пальцев раза в два. Борис посмотрел в воду на своё отражение, в речке: перед ним был маленький рыжий мальчик лет 7, с большими веснушками на носу. В отражении за ним покачивался от ветра пакет. “А что в чёрном пакете?” “Это сюрприз, тебе, подарок с маскарада в Венеции. Ну же, открывай". Ребёнок раскрыл пакет, внутри красовался аккуратно завёрнутый бумагой цилиндр. “Мне его подарил коллега и друг наудачу, я же отдаю тебе, она тебе больше нужна”. 


  Борис вспомнил, как отец на его 7-летие подарил ему шляпу, тот самый цилиндр. Она появилась у него перед роковой командировкой. “Командировка! “, — пришло прозрение. "Папа, не надо, не едь второй раз!", — только и успел произнести Боря, чувствуя, как глаза начинают щипать. Он попытался коснуться плеча отца, но рука проскользнула мимо и словно погрузилась не в воздух, а воду. Невидимая волна накрыла Борю, и он задержал дыхание, чтобы не утонуть.   
  Наш герой очнулся за столом в доме матери, его руку облизывала слюнявая булька. На него смотрели её маленькие чёрные глаза — бусинки. Боря погладил пса и пошёл уверенным шагом в зал. Он чувствовал: там есть то, что ему нужно. Его тянуло туда. "Ты что? Борь, куда?", — мать тревожно засеменила за ним. Резная ручка двери открылась, и Борис увидел комнату с огромным белым шкафом. “Она здесь, я уверен!”, — створки старого деревянного шкафа скрипнули под его руками, с трудом, но всё же они открылись. Вниз упали пёстрые платки, перчатки, шапки и среди них цилиндр. Боря взял его в руки, провёл пальцем по краю полей и почувствовал, что снова падает куда-то вниз. Его погружало всё и ниже, что-то с неимоверной силой его тянуло.   


  Мальчик оглядел жёлтые ботиночки на липучках и свои миниатюрные ладони. "Боренька, нужно снять обувь, когда заходишь в дом, солнце моё", — нежно проурчала тридцатилетняя Нина. Назвать эту молодую кудрявую девушку Ниной Кузьминичной не повернулся бы язык ни у кого. Девушка поцеловала сына в нос. Вновь послышался звонок: "Дзынь". 


  За дверью оказалось двое мужчин. “Знакомься, Славик — это мой сын Боря и Ниночка — моя жена”. Мужчина поцеловал руку Нины и подмигнул мальчику: “Куда можно положить вещи?” Девушка кивнула в сторону шкафа. "Нина, приготовь поесть, мы ненадолго. Минут на 30 потом у нас поезд, выходить надо будет. Дорогая, только не кричи, я же предупреждал!" Женщина отвернулась с обиженным выражением лица: “Только появился на пороге и сразу уезжаешь. У сына день рождения. Ты помнишь?”. Отец Бори подошёл к Нине и обнял её: “Ну, дорогая, это скоро закончится. Ты же знаешь, что просто период такой, нужны деньги. Я люблю тебя и сына”. 


  Боря перевёл взгляд с родителей на папиного приятеля, тот улыбался одним уголком губ. То, как он это делал, напрягало Борю, а когда он увидел его широкую улыбку на слово “закончится”, Боря понял, кто виноват во всём. Он чувствовал это отчётливо, также отчётливо, как понял, что нужно действовать. Мальчик взял пылесос и направил его на товарища отца. "Никуда вы не поедите! Я знаю, что вы не вернётесь!", — Боря всё сильнее махал пылесосом, солёные капли падали из его глаз. Коллега отца отступал в сторону двери, успев всучить приятелю чёрный пакет. "Нина, что ты натворила? Это ты его научила так?", — недовольно воскликнул папа Бори. Мальчик торжественно закрыл дверь за неприятным мужчиной. “Сыночек, так нельзя с гостями”, — он неудачно попытался застыдить малыша, но вместо этого внезапно захохотал и нахлобучил на нахала чёрный цилиндр. “Сын, это тебе наудачу, чтобы носил его тогда, когда сильно скучаешь по мне. С днём рождения!” 


  Борис Генадьевич открыл глаза. Перед ним в кресле сидела женщина в деловом костюме, она что-то тщательно записывала в блокнот. Женщина поправила очки и уверенным тоном сказала: "Борис Генадьевич, вы же понимаете, что не виноваты в уходе отца? Понимаете, что ваша мать заболела Альцгеймером не из-за этого? Вы не обязаны брать на себя ответственность за других". "Ольга Алексеевна, я понимаю это здесь, на кушетке, но во снах я часто вижу этот цилиндр и думаю: "А что, если бы всё было по-другому?" "Борис Генадьевич, прошлое не вернуть и не исправить. Наше время пришло к концу уже 9.00. Сеанс закончен". 
  Мужчина подошёл к зеркалу и увидел человека сорока лет с залысинами на голове, рыжей бородой. Его взгляд скользнул вниз, он увидел жёлтые ботинки на липучке. Он потряс головой, зажмурился, чтобы прогнать видение. Борис снова взглянул на ноги, и на них оказались чёрные лакированные мужские туфли на шнуровке. “Так и должно быть", — пронеслось в голове.