УТРО

Настоящее утро наступит когда освободившись от тлена и грязи, сбросив  тёмные лохмотья стяжания и похоти и, увидев свой человеческий лик в зеркале океанов, мир расцветёт сияющей улыбкой разума и любви.
Алма Тиритан

Часть 1.

Самым необычным в это хмурое январское утро был даже не угрюмый, холодный дождь, ливший с ночи и лишь понемногу теперь затихавший, и не то, что проспал я почти до девяти, а то, что выйдя на кухню, сразу включил телевизор. Впрочем, на экран я и не глянул, поскольку давно утратил интерес к тому, как делатели денег удобряют себе социальную почву. Однако, смолов кофе и высыпав его в турку, я оглянулся, услышав, как чей-то неокрепший голос уверенно сообщил, что мировая экономика достигла ... и что осталось осуществить цифровизацию всей страны и будет всем нам счастье или что-то в этом духе. Мальчишка, увлечённый самолюбованием, произносил какие-то сочетания русских и иностранных слов, значительную часть которых, независимо от языка, явно не понимал. Убогую мысль, украшенную пёстрыми терминами, он озвучил в разном виде уже несколько раз. Когда же вторично прозвучал вопрос настойчивого ведущего о цели цифровизации и общественном значении этого явления, арифмейкер, как я называю этих молодых лидеров, начал ещё раз бойко повторять свою, видимо, на этот момент единственную мысль, но заметив, что у ведущего кончается терпение, стушевался и сердито сдвинул бровки.
Честно говоря, я не сразу понял, что именно привлекло моё внимание к экрану в этот раз. Культурное убожество многих из этих роботостроителей, уже проигравших, не успев начать, историческую битву искусственному интеллекту, было очевидно. Немного необычно выглядел сам ведущий. Как подтвердил быстро закончившийся диалог, он правильно оценил своего собеседника и не стал вынуждать это будущее страны совершать опасные для неокрепшей психики интеллектуальные усилия. Отпустив его с миром, он спасал положение, заполнив эфирное время рассказом о достижениях студентов известного московского вуза. Всё получилось, и криво улыбнувшись ведущий попрощался. Я тоже вернулся к своему утреннему кофе, выключив телевизор и приоткрыв окно. В комнату жадно ворвалась волна холодного, почти обжигающего воздуха, и через две-три минуты мне пришлось плотнее запахнуть халат и снова прикрыть створку. На улице было холодно. Как-то по особому холодно, когда вовсе не хочется выходить из дому. Теплое же одиночество почти не тяготило меня, но и душевного покоя не было.
А, наплевать на этот холестерин! - думал я, нарезая ровными розовыми кусочками сало на сковороду и разбивая яйца. - Ничего за один раз не изменится. За один, за один, - вертелась в голове.
Ну да, за один! А вчера, это какой уже раз было? Черт! Нужно менять привычки,.. хотя и поздновато, конечно.
Плотно и с удовольствием позавтракав, я открыл компьютер, и попытался сосредоточиться на работе, но доносившийся с улицы звук редких уже дождевых капель почему-то раздражал, напоминая тихий, но надоедливый будильник.
Подойдя к окну и, развернув кресло, я уселся, глядя на безнадёжно голые скелеты деревьев, сквозь которые просматривался торец соседнего кирпичного здания, молча мёрзнущего на ветру.
Холодно там, - снова промелькнула в голове ничего не значащая мысль - Ну и что? Зима, вот и холодно... Нет, зима не причем. Там человеческий холод, лёд, потому и сижу дома.
Выражение, впервые сегодня прийдя в голову, уже не оставляло меня. Сначала я пытался оспорить его тяжелый смысл, настаивая на неуместности подобного явления в двадцать первом веке. Ничего, однако, не получилось, несмотря на мелькавшие в сознании картины последних достижений цивилизации.
В конце концов я сдался и создав новый текстовый файл, напечатал заголовок - «Холод».
Мысли быстро начали складываться в жёсткие и короткие фразы, а текст слишком напоминал длинную пулеметную очередь.
Ну, прорвало! - вернулся я к внутреннему диалогу и, перечитав ещё раз написанное, решительно стёр всё.
Эмоции, накопившиеся за последние несколько лет наблюдений за непрерывным разрушением образовательного пространства и самих основ человеческого типа жизни — мешали нормальному рассуждению. То же, что получалось на экране ноутбука, было слишком похоже на приговор, на осуждение без права обжалования.
А какое ты имеешь право судить и осуждать? И кого, собственно, ты судишь?
Всё это явно следовало ещё не раз обдумать. Приняв решение, я снова переместился в кресло у окна и стал размышлять.
 Действительно, за последние годы были практически полностью уничтожены многие духовные ценности, благодаря которым дети и молодежь, двигаясь по выстроенным обществом ступеням взросления, осваивали главное - человеческий способ жизни.
Мысленно обращаясь к невидимой аудитории, я рассуждал о том, что первая, важнейшая ступень, на которую взбирается младенец, связана с пробуждением человеческого сознания. Здесь главное - любящие родители, и прежде всего, мать, поскольку никакая машина не выведет младенца из природного состояния, не вызовет у него улыбки, как первого человеческого ответа на человеческое обращение.
Что происходит с семьёй сегодня хорошо известно. Первый удар наносится по самому святому, в самое сердце основного человеческого союза. И действие-то, кажется, вполне безобидное. Всего лишь нужно подписать брачный договор, который упростит в случае развода процедуру раздела имущества. И это не важно, что человеку, искренне и страстно отдающему себя другому, любимому, человеку предлагают вдруг задуматься о том, что деньги, прочие ценности могут достаться при разводе не ему. Подписавший договор, спокойный теперь за своё имущество, идет ещё и в церковь, где хорошо осведомлённый священник венчает молодых. Мало сказать, что при этом все участники ритуала врут. Страшно, что именно эту форму экономических отношений называют любовью. Вслух называют, при людях! А что думают присутствующие, те, кому только предстоит вступить в брак? А как же вся мировая литература о любви и верности? Или и там тоже везде скрытая продажность?
Представляю, сколько возражений вызвало бы подобное рассуждение! Мне немедленно указали бы на то, что мать всё равно любит своё дитя, и потому проблема если и есть, то не так она и велика. И каждый ребёнок улыбается матери или другому доброму взрослому человеку, и говорить научается и вообще становится нормальным гражданином.
 Правда, все чаще нас заставляют вздрагивать сообщения о том, как  девочки зверски убивают домашних животных, забивают ногами и калечат подруг, милые мальчики расстреливают одноклассников и учителей; заказывают и убивают собственных родителей. А многие из тех, кто всего этого не делает, появляясь в публичном пространстве, своими рассуждениями легко разрушают представление о читающем, культурном обществе.
Неужели не видно, что в мире медленно, но до ужаса верно поднимается животная волна, свидетельствующая о трагическом откате людей к своему жестокому природному началу. Господи! Тут ведь недалеко и до каннибализма!
Стоп! Опять размахался кулаками. Есть ведь и много хорошего, черт возьми! Ведь встречаются молодые люди, в глазах которых светится и живая мысль, и нравственность, живущая в добрых семейных традициях. Есть писатели и поэты... Есть, в конце концов, верующие люди. Говорят, что их даже становится всё больше. Особенно если судить по растущим как грибы дорогущим храмам...
Ну, конечно! Рабы божьи двадцать первого века! Это что, лучше, чем рабы машины, пусть даже финансовой?
Вопрос, пожалуй, не очень смешной. Нужно подумать.
Работа не шла. С таким внутренним раздраем и раздражением ничего путного наверняка не напишешь.

Немного поколебавшись, я дополнил тёплый наряд зонтиком и закрыл за собой дверь. Как и следовало ожидать в это утро, я ошибся. Пока спускался по истертым ступеням столетней лестницы и выходил на крыльцо, дождь сменился потрясающе красивым снегопадом, наполнившим весь мир долгожданным белым праздником. Окончательно конец хмурому утру положил взрыв звонкого детского смеха в нашем уютном дворике.
Шамиль! Ну зачем же ты обижаешь маленького?
Молодая мать троих мальчишек, кажется погодков, терпеливо и убедительно внушала своим отпрыскам представление о добре и зле, о сочувствии и взаимопомощи. Говорила она так хорошо и правильно, что я невольно заслушался.
Спустившись через минуту с крыльца на улицу и отправившись по своему привычному прогулочному маршруту, я с удивлением почувствовал какое-то внутреннее облегчение, явно связанное с обычной на первый взгляд картинкой из семейной жизни.
А снегопад с каждой минутой становился плотнее, укутывая белой плотной пеленой едва проснувшийся город. Зашумел трамвай, увозя с остановки сразу всю молчаливую озябшую компанию, прячущих за воротниками лица. Оставшись один, я зашёл под навес, укрывшись от усиливающегося и ставшего липким снега.
Черный трамвай какой-то старой модели возник передо мной беззвучно, или может я его не услышал из-за плотно намотанного шарфа, защищавшего меня от снежной атаки. Чувствуя, что буран разыгрался не на шутку, но не желая возвращаться домой, я зачем-то шагнул на подножку и трамвай сразу же тронулся. Усевшись на обитое кожей жесткое сиденье, и прислонившись к стеклу, я напрасно пытался что-нибудь разглядеть за окном. Ничего не добившись, обвел взглядом длинный и почему-то пустой салон. Никелированные детали и поверхности в сочетании с шоколадного цвета обивкой выглядели холодно и немного странно. Фонари слабо освещали внутреннее пространство, оставив в тени кабину, где должна была маячить за стеклом фигура водителя.
Следующая остановка ваша - прозвучал вдруг явно уставший мужской голос, и трамвай мягко и беззвучно остановился.
Не задерживайте транспорт. Мне ещё в депо вон сколько пилить.
С трудом различив последние слова, я ступил на тротуар. Двери за мной немедленно закрылись и длинная тёмная тень растворилась в снежном месиве. Впрочем, ветер был уже не таким сильным и пелена снега тоже быстро начала редеть, на глазах истончаясь, пропуская всё больше света и обнажая знакомые силуэты домов. Мне в пору было протереть глаза и что-нибудь удивлённо воскликнуть, поскольку я находился по-прежнему возле дома, только на противоположной стороне улицы, как если бы только-что вернулся из центра.
Чертовщина какая-то! - Подумал я, переходя улицу. - Нужно срочно привести себя в форму. Чайку бы сейчас крепкого и с лимоном!
Взбежав по лестнице на второй этаж и достав ключ, я попытался вставить его в скважину. С первого раза, как обычно, не получилось. Все следующие попытки тоже не привели к успеху, после чего я начал постепенно вскипать вместо желанного чайника, до которого не мог сейчас добраться.
Да что же это такое?! Чудеса, да и только!
В раздражении я стукнул кулаком по тяжёлой металлической двери, которая немного подалась вперед. Стало ясно, что замок не закрыт. Потянув на себя ручку, которая легко поддалась, я ещё раз чертыхнулся и вошел.
Размышляя о том, как могла остаться незапертой входная дверь, если я явно её закрывал, и почему ключ не поворачивается в замке, я быстро разделся и отправился на кухню готовить чай. А спустя несколько минут, с горячей чашкой, источающей желанный аромат, погрузился в любимое кресло и постепенно расслабился.
Тепло и домашняя обстановка, наполненная многочисленными дорогими нам с женой смыслами, сплетающимися в греющее душу невидимое одеяло, вытеснили из сознания весь тот беспорядок, который накапливался с утра. Я думал о том, что через неделю.., нет, уже через шесть дней моя верная половинка вернется и положит конец одиночеству. Ведь это только кажется, что одиночество необходимо порой, что оно позволяет полностью сосредоточиться на чём-то важном. На самом деле одиночество это всегда одиночество, и для человека это всегда плохо. Думая так, я ещё не знал, что убедиться в верности такого суждения мне придется совсем скоро.

 К полудню солнечная и тихая погода уже совсем не походила на утреннюю. Одевшись, я вышел из квартиры и достав ключ ткнул его в скважину, затем, перевернув снова попытался закрыть дверь. Это было уже слишком, но замок не слушался и ключ не проворачивался ни на миллиметр. Оставив бесполезное занятие, я стал спускаться по лестнице, намереваясь сразу заглянуть в хозяйственный магазин за новым замком или за личинкой, которую уже менял как-то с год назад.
Шамиль! Ну зачем же ты обижаешь маленького? - донеслась снаружи знакомая фраза.
Звук был тихим, а когда я вышел на крыльцо, меня охватила полная, необычная для рабочего дня тишина. Ни соседки, ни её ребятишек не было видно. Но если эта шумная компания могла просто скрыться за углом, то где все остальные?
Я вышел на улицу и тут же увидел приближающийся яркий бело-голубой трамвай с горящими как положено фарами. Как и снежным утром, он остановился и поглотив всех ожидавших его на остановке, отправился дальше. Улица не была совсем пустой, как мне вначале показалось. Вдали виднелись движущиеся машины и снующие во всех направлениях пешеходы. На душе стало спокойнее, и я, как и планировал, направился к магазину. Проходя мимо остановки, где утром появлялся черный трамвай, я не увидел ничего необычного. Единственное, за что зацепился взгляд, была ошибка на табло с номерами и расписанием общественного транспорта. Номер самого популярного здесь трамвая вместо 37 был обозначен как В7. Покачав головой я тут же забыл об этой мелочи и прибавил шагу. Магазин был совсем рядом и вскоре я уже стоял перед автоматической стеклянной дверью. Стоял и не понимал, почему она не открывается и как попали внутрь все многочисленные покупатели, которые рассматривали товары и живо обмениваясь впечатлениями. Никто не выходил, и других желающих войти тоже рядом не было. Я приблизился вплотную к стеклу, надеясь, что меня увидит охранник или еще кто-нибудь, кто откроет дверь или подскажет как попасть в магазин. Всё было тщетно и я поймал себя на мысли, что почему-то почти ждал подобного сюрприза, хотя и не мог ничего себе объяснить.
Оставив в покое очередную капризную дверь, я стал внимательно оглядывать родную улицу, на которой знал если не каждого пешехода, то уж точно каждый дом. Всё на первый взгляд было в порядке. Магазины и башни жилых домов, павильон метро и красавец храм, и даже старый тополь с обрубками вместо спиленных недавно веток - всё было на месте. А вот люди... С ними явно что-то было не так. Нет, выглядели они совершенно нормально: в теплых куртках и пальто, в шапочках и капюшонах, с рюкзаками, сумками и смартфонами у уха или перед глазами. Необъяснимым, а теперь уже немного пугающим, было пустое пространство вокруг меня. Разные привычные городские звуки легко достигали моего слуха, их доносил вполне ощутимый ветерок, но никто ко мне не приближался. Несколько минут я стоял у магазина, постепенно начиная чувствовать себя если не прокаженным, то во всяком случае чужим в этом странном и каком-то слепом окружении.
Неспеша дошел до перекрестка, специально наблюдая за людьми и автомобилями. Некоторые из них даже оказывались совсем близко, но я не мог поймать ни одного из человеческих взглядов, которые неизменно ускользали. В какой-то момент у меня возникла мысль, что всё это иллюзия, существующая лишь в моём сознании, но у светофора я подошёл почти вплотную к пожилому мужчине с потертым кожаным портфелем и протянув руку ощутил мягкую ткань его длинного серого пальто.
Сделав шаг в сторону, я прислонился к металлической стойке светофора, которая была совершенно обычной и очень холодной. Отторгнувший меня мир продолжал жить своей, наполненной неизвестными мне смыслами жизнью. И это была не сказка и не иллюзия. Простояв некоторое время, никем не видимый или просто никому не нужный, я отлепился от столба и перейдя улицу, поплелся в сторону своего любимого кафе. Перед входом вновь остановился, представив как буду выглядеть, если знакомые официанты тоже меня не увидят. Но ждать было нечего, и я рискнул.
До обеда было ещё далеко и людей в кафе оказалось не много. Две девушки в углу пили коктейли и оживленно болтали о какой-то ерунде. Трое крупных мужчин в чёрном за столом у входа молча налегали на пиццу, запивая её чаем из большого стеклянного чайника. Я устроился у окна за маленьким столиком на двоих. Это было моё любимое место, и всегда, когда я его занимал, рядом немедленно появлялся Семён, лучший из всех известных мне рыцарей подноса и остроумный собеседник.
Доброе утро, Вадим Вадимыч! Давненько Вы у нас не были.  Надеюсь ещё не нашли нам замену!
Ну что вы, Семен! Добрый день!
У меня сразу отлегло от сердца. Раз Семён в порядке и кафе работает, значит уже найдена как минимум одна точка опоры.
Сделав заказ, я повернулся к окну, за которым главными действующими объектами стали большие белые уборочные машины, которые ухитрялись не только полностью очищать за один проход проезжую полосу, но и поглощали собранный снег, расплавляя и перекачивая в прицепную ёмкость, которую периодически меняли на пустую. Дело спорилось и скоро на дороге перед кафе не осталось ни снега ни техники. Мелькнула и тут же исчезла мысль об источнике энергии, которой требовалось наверное очень много.
Хорошо зная мои привычки, Семен сразу принёс маленькую чашечку крепкого кофе и стакан воды со льдом. Кофе был отличный и получив дополнительную порцию положительных эмоций, я откинулся на спинку стула и даже прикрыл глаза.
Вы позволите? Ой, извините! Я, кажется, напрасно вас побеспокоила.
Молодая женщина невысокого роста и приятной внешности с едва заметным восточным колоритом в чертах лица, не искаженных косметикой, уже собиралась присесть за мой столик. Других свободных мест у окон уже не осталось, чем, видимо, и объяснялся её выбор.
Да, да, конечно! - пробормотал я максимально любезно, поднимаясь со стула и помогая даме освободиться от лёгкого мехового манто, - Располагайтесь, пожалуйста!
Пока дама внимательно изучала меню, Семён принёс мне двойную порцию блинчиков и розетки со сметаной и смородиновым вареньем. Отправив его за чаем, я принялся за еду, бросая изредка взгляды на свою соседку, которая быстро справилась с каким-то салатом и теперь с удовольствием, как мне показалось, грела руки бокалом с горячим шоколадом.
Вы ведь часто бываете в этом кафе? - спросила она вдруг, улыбнувшись мне как старому знакомому -  А я очень боялась, что не застану вас здесь, Вадим Вадимович.
Теперь уже и не припомню, какую позицию в этот момент заняла моя челюсть, но в любом случае выглядел я наверняка неважно, почти судорожно и безнадёжно пытаясь вспомнить странную светловолосую незнакомку с лукавыми глазами.
Нет-нет, мы с вами никогда прежде не встречались. И имя моё ничего вам не скажет. А зовут меня, кстати, Эланика. Без отчества. Можно просто Лани, и у меня к вам очень важное поручение.
Эланика с явным удовольствием отхлебнула немного шоколада и продолжила.
Руководитель нашей... по вашему наверное можно сказать креативной группы, заверил меня, что вы вполне готовы к контакту. А контакт — это наша задача, связанная с событиями здесь у вас. На наш взгляд они свидетельствуют об опасном культурном провале, возникшем в условиях кризиса. То есть, упадок сам по себе неизбежен в такой ситуации и в общем не опасен для здорового общества. Но у вас, утрата духовности, стала реальной угрозой уже для всего человечества, не осознаваемой, увы, не только власть имущими...
Спустя минут десять, Эланика прервала свою речь, внимательно глядя на меня и, видимо, стараясь различить в моём взгляде понимание смысла её миссии. Серые глубокие глаза моей собеседницы были теперь сосредоточены и исполнены тревоги, которую выдавали вздрагивающие длинные ресницы. Интерес и беспокойство были настолько очевидны, что мне сразу захотелось утешить ответственного контактёра.
Да, да! Лани, я очень хорошо вас понимаю. Даже удивительно, что всё это так хорошо видно со стороны. Вы ведь со стороны за нами наблюдаете, да? Откуда-то издалека?
Я старательно скрыл улыбку, которая чуть не разрушила образ доверчивого простака, которого я решил разыграть.
Да нет! - живо возразила она - Наблюдать в том смысле, который вы вкладываете в это слово, нет особого нужды.
Немного подумав и сделав ещё несколько глотков, Эланика пояснила:
Чтобы понять и оценить социокультурную обстановку мы воспроизводим характерные фрагменты жизненного пространства и создаем развернутые во времени модели с нужным уровнем реальности. Как та, например, в которой мы сейчас находимся. - Услышав это, я вздрогнул, но собеседница видимо не заметила моей реакции и спокойно продолжала - Специалисты изучают вашу архитектуру, смысловое и предметное наполнение среды и на этом основании дают описание способа жизни людей. Конечно, при необходимости мы можем и понаблюдать, но мне кажется интересней и важнее просто читать ваши книги, смотреть фильмы. Ценности, на которые вы опираетесь в жизни совсем не трудно в них разглядеть.
Здесь Эланика снова сделала небольшую паузу, во время которой печально, как мне показалось, посмотрела в окно за которым не происходило ничего особенного. Затем поправив светло-русую прядь, сбежавшую на глаза, она продолжила.
Теперь ваша жизненная среда, к сожалению, утратила множество важных человеческих смыслов, которыми была наполнена ещё не так давно. Все видимые формы вы создаёте, ориентируясь лишь на чувственность, управляемую моду и стереотипы. Боюсь вас обидеть, но это явно свидетельствует об утрате важнейших человеческих ценностей. Мы больше не видим ясных целей, ориентиров вашего развития. Но главное, что нас пугает, это то, что их не видите вы! Даже не верится порой, что в вашей истории были времена, когда идея человеческая светилась сквозь любую архитектурную форму, каждая скульптура была разгорающимся факелом человеческого разума. А теперь мы боимся, что вы так и не вырвитесь из своей природной колыбели. А ведь она совсем даже не вечна и даже не долговечна.
Длинные, тонкие и удивительно белые пальцы, резко выделялись на фоне коричневой столешницы и глядя на них, я размышлял о том, что хозяйка этих рук, существо нежное и слабое, само нуждающееся в защите, не должна была отправляться в столь опасное путешествие, тем более с подобной миссией.
Послушайте, Лани. Поверьте, я прекрасно понимаю и принимаю всё вами сказанное про нас. Я бесконечно высоко ценю вашу заботу, но мне не понятно, почему такая непростая и не безопасная миссия возложена на такие прекрасные и естественно слабые плечи.
Вадим Вадимович, я оценила ваш комплимент, - Эланика тихо засмеялась, - но поверьте, я не только ничем не рискую, но даже не совершаю никаких значительных усилий. Наверное вы всё же удивитесь, но... меня в вашем понимании нет сейчас ни в этом кафе, ни в вашем городе, ни даже на Земле. Перед вами необходимая часть большой модели, хотя этим... телом я управляю сама, как бы находясь в нем. Конечно, я чувствую всё то же что и вы, - и замечательный вкус шоколада, и тепло этого помещения, и вашу руку...
Эланика положила свою белую мягкую ладошку на мою кисть и я сразу почувствовал её живое тепло.
Никогда бы не подумал, что это возможно... Извините, Лани, но глядя вам в глаза, я не верю, что передо мной машина!
И правильно делаете, что не верите, - снова весело засмеялась моя невероятная знакомая, - потому, что это именно я смотрю на вас, переживая так же как и вы всё здесь происходящее. И вы знаете, - лицо Эланики снова стало почти серьёзным, - то, что вы видите уже далеко не машина. Только тема эта не из тех, которые стоит сейчас обсуждать. Да я и не готова сразу объяснить вам даже основные принципы формирования подобных моделей. Главное, мной никто сейчас не управляет, так же как и вами.
Если Эланика и думала, что сумела меня убедить, то она ошибалась. Я не то, что не верил ей. Скорее я не верил себе, своим чувствам. Происходящее вообще не складывалось в моём сознании в более или менее связную картину. Живая и веселая собеседница сообщает мне что она искусственная модель, как и все, что меня сейчас окружает. А как же Семён, как я сам, наконец?!
Эланика настороженно поглядывала на меня, видимо опасаясь, как бы моя бедная голова не пострадала от перегрузки. Когда я уже совсем собрался задать один из этих сумасшедших вопросов, она снова заговорила.
Эту модель, вернее условия нашего контакта, мы готовили особенно старательно. Труднее всего было отрабатывать общение между людьми в произвольных ситуациях. Иначе говоря, нужно было обеспечить  их естественное поведение. Для этого потребовалось долгое и тщательное изучение этой части города и его населения.
Вы хотите сказать, что знаете теперь здесь досконально каждого жителя?
Ну, не я сама, конечно. А в модели действительно заложено очень много. Но если вы не против, позвольте мне вернуться к цели нашей встречи и всего этого большого... проекта.
Моя задача предельно ясна — установить с вами контакт и, если вы будете «за», договориться о совместных действиях, чтобы помочь вам сохранить культуру Земли в сложных условиях кризиса.
Вот так всё просто... на словах. А что нужно и действительно можно сделать, мы должны решить вместе. Вы можете, а вернее даже должны спросить, на чем основан наш оптимизм в деле, о котором нас не просили. Я отвечу сразу на этот вопрос. Вы, ваш народ являетесь частью разумного мира, в котором принцип сочувствия и содействия является базовым. Потому мы и решили оказать возможную помощь сразу в нескольких точках вашего мира.
Можете не продолжать, Лани. Мне это близко и вполне понятно, что само по себе удивительно, учитывая разницу между нами.
А я не вижу ничего удивительного, да и разницы между нами существенной нет. Внутренняя форма практически одна и та же, а тело, которое вы, кстати, ещё не освоили, как и свою планету, тело может быть разным. Это даже интересно.
А хотите, я покажу вам вариант своего? - в глазах Эланики загорелись весёлые искорки — Только не пугайтесь.
Закатив слегка рукав, она провела рукой по запястью несколько раз и на месте нежной, почти детской кожи загорелись тысячи маленьких серебристых искр с небольшим вкраплением золотистых и ещё, кажется, белых. Масса их была плотной и обладала той же формой, что и рука перед этим.
И вы... вся такая? - вопросительно пролепетал я, не удержавшись, и  понимая известную бестактность вопроса.
Да нет, - весело возразила Эланика, - но могу быть и такой и другой. Это зависит от обстоятельств, от среды, в которой нахожусь. Если вам интересно, могу сказать, что при смене меняется не только внешность, но и весь организм, который может перестраиваться, переходя даже на разные способы получения жизненной энергии.
А какой ваш естественный или изначальный внешний вид?
Эланику явно забавлял этот разговор
Вы не поверите, но наше тело, как и условия, в которых когда-то давно выросла наша культура, очень похожи на ваши, - подумав немного, она добавила, - и вообще, мы очень похожи. Вы даже не догадываетесь насколько. И это, несмотря на то, что мы значительно старше вас. Хотя у нас возрасту отдельных людей не придается такое значение, как у вас, на Земле. Разве что в смысле накопленного жизненного опыта.
Конечно, Эланика, я согласен сотрудничать. Когда речь идет о судьбе моего народа, моей земли, у меня нет и не может быть выбора. Только прежде чем я поступлю в ваше распоряжение, - при этих словах Эланика снова улыбнулась, - мне нужно немного собраться с мыслями, подумать.
И ещё. Могу ли я выбраться из этой вашей модели и вернуться сегодня к себе домой? Нужно хотя бы связаться с руководством и взять небольшой отпуск. И, конечно, с супругой нужно срочно созвониться. Она у меня через неделю уже прилетает. Возможно даже раньше.
Ну конечно. Вы в любой момент можете переместиться в модель и обратно. И не обращайте, пожалуйста внимание на ворчание водителя трамвая. - Эланика снова весело улыбнулась — ну не смогли наши шутники удержаться. Да, и извините, пожалуйста, за замки. Это наш недосмотр, брак в работе над моделью. Настоящие в полном порядке, не волнуйтесь.
И я совсем не тороплю вас, - добавила она, - когда будете готовы, завтра или позже, выходите утром пораньше на остановку и скажите вслух слово «трамвай». Садитесь в первый же пустой старой модели, а дальше всё будет как в этот раз.
А сейчас-то как мне вернуться?! - почти воскликнул я, видя что моя собеседница потянулась за своим манто и вставая, чтобы помочь ей одеться.
Так же, только на другой стороне улицы. И дождитесь, чтобы людей не было. Место тут у вас в общем не людное, так что это не проблема.
Улыбнувшись на прощанье и помахав мне рукой, Эланика поспешила к выходу из кафе, словно служащая, опаздывающая в свой офис.
А где же теперь она будет меня ждать? Хотя это вопрос, видимо, не актуальный. Там же, где и сама модель. Точнее я не только сказать, но и подумать не мог, а потому не стал дальше забивать себе голову и отправился домой.

 Чудо, надеюсь, последнее на сегодня, состояло в том, что дверь квартиры была закрыта на замок, который открылся с первого раза. Я вошел внутрь и каким-то десятым чувством сразу постиг, что всё вокруг настоящее. Родной халат, чайник на кухне, баночки стеклянные с вареньем, аккуратно подписанные супругой — всё было подлинное и даже балаган по ТВ на разные политические темы с участием крупных экономистов, экспертов с экономическим образованием и политологов с экономическим сознанием был наш! Шумный, дурно организованный и временами просто пошлый. Быстро выключив телевизор, словно подсознательно боясь подцепить какой-то вирус, я уселся в кресло и положил на колени ноутбук. До обычного сеанса связи с женой оставалось несколько минут. Когда на экране появилось дорогое улыбающееся лицо, я сразу забыл обо всех сегодняшних приключениях.
Ирочка моя была в порядке, а вот её сестрица не на шутку расхворалась. Жила она одна в кирпичном двухэтажном доме с садиком, двумя кошками и попугаем и обычно сама справлялась с житейскими проблемами, включая всякое недомогание. Благо у неё было медицинское образование и многолетний опыт работы врачом общей практики. В этот же раз привязавшийся грипп вызвал достаточно серьёзное осложнение и сестру пришлось госпитализировать. Домашние животные требовали ухода, да и больную с её сложным эмоциональным состоянием оставлять не следовало. В результате супруга решила задержаться ещё на несколько дней, о чем и сообщила мне.
Осознав, что в пустой квартире мне предстоит оставаться ещё минимум пол-месяца, я бы совсем скис, если бы не перспектива участия в странном спектакле, начавшемся этим утром. Постепенно мысли мои вернулись к сегодняшнему событию и я надолго погрузился в размышления.
Первый вывод, к которому я пришел, состоял в том, что случившееся невозможно и потому случиться не могло. Но поскольку нечто странное всё же происходило, причем в течение довольно длительного времени, пришлось заключить, что либо у меня неверное представление о возможном, либо моя реакция на происходившее была неадекватна самим событиям. Иначе говоря, мне всё это показалось. Поскольку же последнее я сразу отверг, оставалось признать, что возможное отнюдь не всегда возникает как следствие видимых причин.
Закончив на этом вводную часть и признав результат своей мыслительной работы неудовлетворительным, я решил рассмотреть ситуацию с другой стороны.
Смысл того, что моя невозможная знакомая назвала контактом, был как раз очень понятным. В том, что было сказано о нас, о проблемах и переживаемом кризисе — не было ничего, с чем нельзя было согласиться. Более того, впервые я услышал от другого человека рассуждения, настолько близкие мне. Это интриговало и подкупало. И было главное — речь шла о деле не просто интересном и нужном, но о том, что сам я считал жизненно важным. Решив пока следовать договоренности с Эланикой и завтра с утра отправиться на трамвайную остановку, я постарался переключиться на свои обычные дела. Спать лёг рано и сразу после пяти уже поднялся, выспавшийся, бодрый и готовый к новой встрече с неизвестным.
Январская ночь к шести утра естественно не закончилась. Фонари и звёзды старательно разгоняли мрак, освещая чистые тротуары, а художественно украшенные вчерашним снегопадом деревья были неподвижны, словно ещё дремали под снежным одеялом. То здесь, то там на фасадах жилых домов вспыхивали окна, свидетельствуя об очередной победе будильника над сладко спавшим человеком. Редкие пешеходы спешили в основном к метро, а на остановке трамвая стоял я один. Точнее даже не стоял, а только остановился, произнеся заветное слово, как передо мной уже раскрылись двери того самого трамвая.
Войдя в салон, я не стал садиться, а прошёл вперед, чтобы заглянуть в кабину водителя, но меня ждало разочарование, поскольку стекло было совершенно непроницаемым.
Когда трамвай сначала замедлил ход, а затем остановился, знакомый голос снова пригласил меня к выходу, добавив, что отвлекать водителя общественного транспорта во время движения опасно и допустимо лишь в исключительных случаях. После чего одно из стёкол кабины съехало в сторону и на меня уставилась патлатая веснушчатая физиономия, украшенная широченной улыбкой, которую иначе как счастливой назвать было нельзя. Форменная фуражка с пластиковым блестящим козырьком, сдвинутая на затылок, удачно дополняла образ. Подмигнув мне, голова кивнула в сторону открытой двери и исчезла в темноте кабины. Я же спустился на тротуар и, почти сразу оглянувшись, уже не увидел своего трамвая, лишь слабый звук закрывающейся двери донесся до моего слуха.
Утро ещё только разгоралось солнечным светом, но народу здесь было уже побольше. Я снова дошёл до хозяйственного магазина и, убедившись что спектакль с покупателями за закрытой дверью ещё не начался, зашагал к своему кафе. Дойдя до перекрёстка и глянув на большие часы у здания метро, я с удивлением констатировал, что с момента моей посадки в трамвай прошло почти два часа. Решив, впрочем, что удивляться подобным мелочам здесь не стоит, я вошёл в только что открывшееся кафе.
Ой! Как здорово! Мы с вами одновременно сегодня! - прощебетала Эланика, подхватив меня под руку и проводив таким манером к столику.
Разоблачившись и усевшись за стол, мы пообщались с подоспевшим Семёном и в ожидании заказа возобновили беседу. Я сразу же обрушился на свою собеседницу с вопросами о том, кто скрывается за её «мы», что это за креативная команда и откуда они взялись на нашу, вернее, пока на мою голову. Эланика слушала меня с интересом и легкой сочувственной улыбкой, от которой мне на мгновение даже стало неловко.
Все нормально, Вадим Вадимыч, - поспешила моя проницательная собеседница, - я просто подумала о том, что вы удивительно сдержанный и деликатный человек. Вы ведь могли ещё вчера потребовать ответов на эти вопросы.
В этот момент Семён принес нам кофе и воду со льдом, прервав столь важный для меня разговор. Эланика осторожно пригубила черный ароматный напиток и, обращаясь к Семену, выразила свой восторг. Она была так убедительна, что как только официант отошёл, я спросил:
Наверное я ещё многого не понимаю, но разве и Семён, и кофе, который он принёс, это не ваши произведения с заданными характеристиками? А если это так, то ваша благодарность Семёну, это что, необходимая часть программы существования модели?
Не совсем так. Хотя настоящий Семён, и не подозревает о существовании этой реальности, он в этот момент испытывает положительные эмоции, потому что определенная связь с ним не прекращается, пока существует сама модель.
Кстати, в какой-то мере это и ответ на ваш вопрос о нас. Но лучше начнём с начала. Вот только допью или даже давайте закончим завтрак, а то ведь омлет французский с коньяком, который нам уже несут, остынет. Обидно же будет, правда?
Покончив с завтраком, я приготовился к продолжению разговора и даже припомнил несколько пришедших в голову накануне вопросов. Однако Эланика, приготовила мне сюрприз, который не просто удивил, но воистину потряс меня.
Не успел я с удовольствием откинуться на спинку тяжелого стула с мягкой обивкой, как улыбающееся лицо Эланики померкло, и всё окружение рассыпалось мелким серебристым песком, исчезнув где-то внизу. Я, совершенно растерянный, оказался в бездонной, космической пустоте. Абсолютной и бесконечной была тишина, поглотившая меня своим глухим безразличием. Не осталось ничего. Вообще ничего. Себя я тоже не видел и, кажется, не чувствовал в остановившемся времени. Если бы о небытии можно было бы сказать, что оно есть, то это было бы то самое.
Голос Эланики зазвучал негромко, будто откуда-то из глубины исчезнувшей реальности и, одновременно с обстоятельным рассказом, в поле зрения начала зарождаться видимая и многообразная вселенная.
Планета, на которой всё началось, была подозрительно похожа на Землю. Правда, очертания материков на поверхности выросшего передо мной шара, отличались от тех, к которым мы привыкли с детства, но и время о котором шла речь относилось к очень уж далёкому прошлому, когда всё, конечно, было по-другому.
Красочный рассказ о зарождении жизни и о высшей точке её развития, которой стал человек, поразил меня своей ясностью и простотой. Я до сих пор убежден, что это был шедевр, авторство которого не может принадлежать отдельному человеку, а является органическим продуктом целой культуры.
Просто и ясно пояснив, что человек, является полноценным элементом вселенной, ставшей разумной с его появлением, Эланика перешла к рассказу о том, как, развивая научное знание, её предки погружались в тайны природы, преодолевая очередные постулаты и постигая не только тайны планеты, но и свое собственное тело, и тело постоянно творимой культуры; о том, как одновременно человек создавал все более совершенный образ будущего, опирающийся как на творческое воображение людей, так и на результаты прорывов в прошлое, за самые незыблемые пределы в глубине времени и материи, ко всё более фундаментальным основам материального мира.
Понимая, что передо мной разворачивается не просто философская концепция, но во многом уже пройденный людьми исторический путь, я жадно впитывал воспроизводимые в словах и живых картинах смыслы.
Между тем, Эланика, вновь заговорила о создаваемом человеком разумном пространстве, как пространстве воспроизводства и существования разума. Вновь обратившись к истории, она показала, как начав с приспособления к природным условиям, люди постепенно перестраивали поверхность планеты, превращая её в прекрасное тело человечества, не просто построенное по логике необходимости, но одухотворенное идеей человеческого совершенства и пропитанное творческим восторгом.
Но пространство человека, пространство разума не могло ограничиться планетой. Выходя за её пределы, человек одновременно расширял пределы возможностей собственного организма. Сначала воссоздав в себе всё, чем был богат живой мир планеты и обретя возможность существовать в самых различных средах, даже смертельно опасных для него прежде, человек добрался до ещё более глубинных основ существования, приобретя в итоге способности, казавшиеся фантастическими даже в рамках развернутой перед моими глазами исторической панорамы.
Наш народ давно не связан с какой-то одной планетой, включая нашу историческую колыбель. - продолжала рассказ Эланика - Мы можем жить в разных средах, которые создаем в соответствии с необходимостью, если окружение слишком опасно или враждебно, или просто по желанию.
Перед глазами поплыли, сменяя друг друга меняющие облик, но сохраняющие свою естественную форму соплеменники Эланики в совершенно разном искусственном и природном окружении. Вскоре, однако, изображения стали бледнеть, становясь светлее и прозрачней, и через несколько секунд из космических глубин выплыло привычно уже улыбающееся и, кажется, совсем земное лицо моей собеседницы, окруженное постепенно оживающим интерьером кафе. Подошёл и остановился в ожидании наших пожеланий Семён.
Представление закончилось, - подумал я, - а вот жизнь наша продолжается и она, оказывается, может быть куда интереснее, чем мне всегда казалось.
Ну что, Вадим Вадимыч, как вам наша визитная карточка? Между прочим, специально для вас готовили, с гордым видом сообщила Эланика.
А можно... - начал я с энтузиазмом, но не успел сформулировать вопрос.
Нет! - заявила моя удивительная и удивительно проницательная собеседница - Ни в коем случае! Появление такого материала в вашем публичном пространстве может вызвать совсем не нужные последствия. Людей готовых правильно воспринять, понять то, что вы только что видели, не так уж много. И будет лучше, если вы просто не станете ничего скрывать, чтобы эта информация стала полезным достоянием мыслящих людей. А прочие просто не поймут, да и не поверят.
 Семен, принеси ка мне коньяка, а для дамы...
Я вопросительно глянул Эланику, которая, кажется, задумалась о чём-то, что её вдруг отвлекло.
И мне тоже самое, - проговорила она, продолжая сосредоточенно размышлять, глядя на свои ладошки, сложенные на столе, - пожалуйста.
Спустя несколько минут, когда Семён вернулся с подносом и поставил перед нами большие коньячные бокалы, Эланика чуть оживилась, возможно приняв какое-то решение.
Армянский. «Ахтамар», - сказал я, омывая напитком стенки бокала и вдыхая волшебный аромат, - один из моих любимых. А вам приходилось его пробовать, или вы не употребляете алкогольных напитков?
Ну почему же, это очень приятный напиток. Хотя мы, увы, не можем в полной мере оценить его, поскольку наши организмы не допускают того же состояния от воздействия алкоголя, что и ваши.
Говоря это, Эланика была всё же сосредоточена на чем-то совсем другом, что мне было недоступно. Решив не мешать ей, я развернулся к окну и, потягивая коньяк, стал наблюдать за молодой парой энергично и эмоционально выяснявшей отношения.
Прошло минут пять или может немного больше, когда движения молодого человека, до того активно жестикулировавшего, начали замедляться. То же происходило и с его собеседницей, которая сначала замерла, а затем вдруг начала бледнеть вместе со своим другом, замершими пешеходами и вообще всем, что было за окном.

* * *

Быстро берите меня за руки! - крикнула Эланика и в следующую секунду, выбив у меня из рук бокал, сама обхватила мои запястья с поразившей меня силой. И это было последнее, что я успел почувствовать, прежде чем всё вспыхнуло ярким изумрудным светом и исчезло. В тот момент не стало и меня самого. Осталось пожалуй лишь живущее само по себе ощущения жжения на запястьях, которое длилось и длилось, пока вдруг яркий свет и высокая температура не вернули меня к реальности. Стало светло и жарко. И больше ничего, на что я мог бы отреагировать. Постепенно я начал ощущать привкус соли во рту и лёгкое остаточное чувство удивления. С чем оно было связано понять я не мог, но было хорошо уже то, что оно было, и я изо всех сил пытался держаться за это чувство, чтобы снова не потеряться в пугающей меня теперь пустоте.
Наверное я уснул, потому что новое пробуждение сознания оказалось уже вполне приемлемым для моей травмированной психики. Правда то, что увидели мои глаза, я не мог не то что описать, но даже воспринять адекватно. Ни форм, пусть даже незнакомых и странных, ни границ. Все было смешано и в то же время существовало раздельно. Какие-то цветные энергетические потоки свободно проникали друг сквозь друга в невероятном танце, в котором даже угадывался сложный ритм. Впрочем, я вовсе не был в этом уверен, а  мне очень нужна была уверенность хоть в чем-то, чтобы сохранить сознание, которое трепетало в беспомощности, в неспособности воспроизвести что-либо.
Когда напряжение чувств стало почти нестерпимым, танцующее бессмысленный танец окружение вдруг рассыпалось знакомыми уже мелкими блестящими искрами и передо мной возникло темно-коричневое лицо в обрамлении коротких и жестких черных волос. Определенно это была женщина, неизвестной мне расы, с широким металлическим украшением на длиной шее и такими же браслетами на руках. Большая часть тела незнакомки, та, которую я мог видеть, была закрыта обтягивающим бордовым материалом неизвестной мне природы. Он светился изнутри и был каким-то зыбким. Продолжая разглядывать свою гостью, также внимательно следившую за мной, я вдруг увидел как на её лице расцвела широкая улыбка. Сомнений не было, дама чему-то обрадовалась и не пыталась это скрыть.
Ну всё. Я имею в виду, что всё прошло благополучно и вы в порядке. Так, Вадим Вадимыч, или я не права? Ой! Вы же меня не узнаёте в этом облике! Сейчас, потерпите ещё капельку.
Это вы, Лани? - с трудом пошевелив засохшими губами и тяжелым языком, спросил я, - Где мы и почему вы... уже не такая?
Последние слова дались мне с большим трудом и похоже отняли остаток сил. Я снова провалился в сумеречную пустоту, но на сей раз со мной был целый букет ощущений, связанных с организмом. Они вспыхивали и исчезали, словно пытаясь доконать меня то тошнотой, то резью в кишечнике, пока окружающая реальность вдруг снова не вернулась на место. На сей раз мир был устойчив с вполне определёнными формами и очертаниями. Цвета, что всегда было важно для меня, оказались чуть приглушёнными и приятными. Небо, цвета морской волны было наполнено прохладным и влажным воздухом, который, кажется, ласкал мои иссушенные легкие, а слабый, едва ощутимый ветерок, шевелил вьющиеся светло-русые пряди на голове Эланики, смотревшей на меня сверху почти с умилением.
Ну, наконец-то! Давайте, Вадим Вадимыч, поднимайтесь. Вы теперь в полном порядке. И даже лучше — добавила Эланика.
А что значит лучше?
Я уселся на траву, где чуть поодаль блестел разбитый бокал, но тут же вскочил на ноги, подивившись той лёгкости, с которой мне это удалось. Для своих пятидесяти шести я был в хорошей физической форме, но такой лёгкости и энергии в организме я давно не помнил. Пожалуй, даже, очень давно.
Что со мной, Лани? Это вы меня так... подправили? А что вообще случилось, вы понимаете?
Теперь уже да, - нахмурилась моя спасительница, оглядываясь — в основном понятно, хотя вопросов ещё достаточно и один из них вас сразу удивит. Я не знаю, что это за реальность, кем и для чего она создана. А это значит, что мы не можем сразу добраться до управления и... - Эланика снова беспокойно окинула взглядом окружающий пейзаж, который казался мне вполне мирным — и мы не можем пока ни вернуться в ваш мир, ни переместиться в мой.
Что же нам делать? - спросил я почти весело, чем вызвал слабую улыбку на лице Эланики, которая к чему-то по-прежнему прислушивалась.
Идёмте, быстро! - вдруг потребовала моя спутница и зашагала в сторону невысоких синих холмов, видневшихся за большой ровной поляной среди расступившихся причудливых растений.
Когда поляна была уже позади, до моего слуха долетели звуки, которые, похоже, давно привлекли внимание Эланики. Больше всего они напоминали мне звук авиационного двигателя, но вскоре выяснилось, что это было проявление жизнедеятельности огромного существа, появившегося вдруг на одном из холмов справа от нас.
Ну вот, раздраженно заявила Эланика, приостановившись и рассматривая существо,  - только этого нам не хватало. Четвёртый уровень!
Ничего не объясняя она прибавила шагу, а спустя минуту мы даже перешли на бег. Это было бы не только легко, но даже приятно, если бы не звук ломающихся растений под ногами нашего преследователя. А в том, что существо гналось за нами, сомнений быть не могло.
Может побыстрее?
Я прибавил скорости, обогнав Эланику, но та наоборот замедлилась и поманила меня за собой, меняя направление. Пробежав ещё метров тридцать, мы остановились, наблюдая за приближающимся преследователем.
Ну, Стим! Болван рассеянный! Подожди, доберусь я до твоих игрушек!
Эланика склонилась над большим гладким камнем, возле которого мы стояли, и стала быстро ощупывать его поверхность. Обнаружив что-то, недоступное моему зрению, она замерла с закрытыми глазами, удерживая на камне руку, постепенно превратившуюся в скопление ярких искр, золотистых и белых частиц. Когда, спустя несколько секунд, она открыла глаза, вокруг нас уже образовалась прозрачная, едва заметная, благодаря легкому серебристому свечению, оболочка.
Ну вот, кажется, на главный сейчас вопрос ответ найден. Теперь, Вадим Вадимыч, когда мы в безопасности, я вам расскажу все, что сама поняла про наше приключение, которое, боюсь, может закончиться ещё не скоро. Следуйте за мной.
Возле камня беззвучно образовался проём и стройная фигурка Эланики быстро скользнула вниз. Я тоже сделал шаг вперед, намереваясь последовать за ней, как вдруг вокруг стало темно. Я глянул верх и тут же бросился в отверстие, чуть не свернув себе внизу шею. Благо было не глубоко и моё падающее вниз тело встретили сильные руки.
Там, - показал я наверх, - там это чудище! Оно набросилось на оболочку.
И что? - с улыбкой поинтересовалась Эланика — Вас оно не задело случайно?
По виду прыснувшей и едва сдерживающейся дальше от смеха спутницы я понял, что выглядел в этой ситуации далеко не героически. Но что я мог поделать, увидев как, совершив мощный прыжок, жуткое мохнатое чудовище с желтыми жестокими глазами, размером с небольшой дом опускается мне прямо на голову?
Извините, пожалуйста! - снова заговорила Эланика, справившись с приступом веселья, - Это моя вина. Я должна была предупредить вас, что оболочка способна выдержать падение не только этого существа, но даже приличного метеорита. Но пойдемте вниз и я попробую всё объяснить.
Помещение находилось рядом, метра на три ниже по уровню. В теплых светлых тонах, интерьер, несмотря на необычность для моего глаза, был явно рассчитан на пребывание людей, вернее даже на отдых. Это стало очевидным, как только Эланика начала «благоустраивать» обстановку, касаясь пальцами едва заметных пиктограмм на серой с золотистым налётом поверхности стены. Перед нами появился достаточно правильный стол, к которому подъехали две странные округлые формы, призванные, видимо, служить сидениями. Из противоположной стены с забавным писком выкатился маленький, размером с табуретку, белый бочонок, который тут же подъехал к Эланике и мигая огоньками каких-то датчиков стал быстро издавать  разнообразные звуки. Вероятно, это была речь, понятная моей спутнице, потому, что она в ответ тоже что-то такое прочирикала и бочонок с победным писком снова исчез в стене. Не успели мы устроиться в удивительно удобных креслах, как бочонок вновь появился с неким подобием подноса, заполненным чем-то, напоминающим знакомые блюда.
Вы пельмени любите? - спросила Эланика.
Да, конечно — произнес я, неуверенно. Но откуда...
Эланика сняла крышку с глубокой емкости, заполненной маленькими, аккуратно слепленными пельменями, источающими аппетитный запах и пар.
В системе полная информация о вашей кухне. Так что не сомневайтесь и угощайтесь! Вам сейчас точно нужна пища. Да и мне, честно говоря, тоже не помешает.
Быстрыми и ловкими движениями она наполнила мою и свою тарелки, затем раскрыла маленькие сосуды с различными, в основном знакомыми приправами и приступила к трапезе. Я последовал её примеру и сразу понял, что вкуснейших пельменей смогу съесть много. Так и случилось и бочонку пришлось ещё дважды отправляться за новой емкостью.
Когда, закончив трапезу, мы переместились в ещё более удобные тёмно-зелёные кресла, появившиеся по команде Эланики, она сразу начала рассказ, которого я ждал с нетерпением. Говорила она долго, периодически прерываясь, чтобы ответить на сигналы, которые передавали какие-то роботы из-за пределов защитной оболочки.
Вкратце, происшествие, невольной жертвой которого мы стали, было связано с каким-то сбоем в финальном блоке, генерирующем различные среды. Модель, в которой мы находились в этот момент на Земле, оказалась мгновенно ликвидированной, то ли по воле её создателей, во что Эланика не хотела верить, то ли в связи с какой-то невесть откуда взявшейся угрозой. Причины, связанные с какими-либо поломками моя спутница категорически отвергла, считая вероятность подобного происшествия слишком ничтожной.
По правилам в момент исчезновения модели Эланика должна была вернуться домой, а я - оказаться на трамвайной остановке. Но что-то пошло не так, и заметив признаки следующего нарушения программы, моя спутница решила не оставлять меня на произвол судьбы, которая вполне могла завершиться трагедией. Схватив мои руки и распространив таким образом индивидуальную защиту на нас обоих, Эланика сумела переместить нас в какую-то неизвестную ей модель среды, близкой по характеристикам земной. Где она находилось, оставалось неизвестным, а вот кем именно и для каких целей была создана, моя спутница явно догадывалась, связав появление чудища с именем какого-то Стима, который был хорошо знаком Эланике, по тренировкам на выживание в каком-то клубе, которыми она когда-то увлекалась. Тогда же научилась она находить типовые пункты безопасности, аналогичные тому, в котором мы сейчас оказались.
Модель была действующая, вероятно с целым букетом опасностей, но при этом, как пояснила моя спутница, могла пустовать уже не одно столетие. Вопрос связи, в силу особого назначения этого искусственного смертельного мирка, мог оказаться весьма и весьма сложным.
Если бы у нас было положенное участникам тренировки оружие и вся обязательная амуниция, вопрос бы решился сравнительно легко, - проговорила задумчиво Эланика, - но это, к сожалению, не так. И искать центральный пункт, чтобы связаться со своими или с создателями этой модели нам придется пешком, причем не зная общей ситуации наверху. Это плохо.
Она задумалась, нахмурившись, и некоторое время мы сидели молча. В мягко освещенном помещении было совершенно тихо и спокойно. Сытная еда и мягкое кресло сделали своё дело и я постепенно задремал. События последнего времени, соединившиеся в сплошную полосу невероятных потрясений, не поддавались осмыслению. Сознание отключалось, требуя отдыха, необходимого, чтобы восстановить картину мира с привычными и незыблемыми прежде связями. Не знаю, сколько я проспал, но когда проснулся, с удивлением обнаружил, что моя спутница весело занимается сервировкой стола, периодически отгоняя назойливого механического помощника. Настроение у Эланики явно исправилось и, заметив, что я проснулся, она тут же поделилась со мной счастливым открытием.
Угадайте, что я нашла в кладовке этого забытого всеми пункта безопасности! Да, впрочем, что я говорю! Ни за что не догадаетесь! А я, между тем, нашла среди всякого хлама совершенно новую энергостанцию!
Лани! Простите меня, но я, к сожалению, не в состоянии оценить значение этой замечательной находки. То есть я понимаю, что энергия это здорово, но если бы я нашел любой источник энергии, я бы всё равно не знал, что с ним делать, и как такая находка может помочь нам выбраться из этой ловушки.
Эланика глянула на меня с некоторым сожалением и объявила с победным видом:
Отныне мы хозяева этой территории, и всем гадам и хищникам, ждущим на поверхности, придется нам подчиниться.
Здорово! - согласился я, не дождавшись объяснения, - но мне кажется придется подчиниться своему организму и это будет печально, если я не найду в ближайшее время туалет, или что-нибудь, если не аналогичное, то хотя бы подобное.
Ну так вон же, слева от большого монитора! Там всё необходимое для любого  тела.
Я быстро окинул взглядом изящную фигурку Эланики и не задавая больше вопросов быстро переместился в помещение, опознать в котором санузел было совсем не просто. Справившись в конце концов со своими проблемами и уже собравшись вернуться к столу, я задержался в поисках зеркала и обнаружив электронное устройство, выполняющее соответствующую функцию, стал внимательно разглядывать своё лицо. Мне пришлось долго напрягать глаза, чтобы в конце концов убедиться в наличии странного слабого металлического блеска у кожи и едва заметного ореола вокруг тела.
Вернувшись на место у стола, я не мог скрыть озабоченности своим новым открытием, продолжая разглядывать свою руку.
Заметили, наконец? - весело поинтересовалась Эланика — Это было не простое дело, учитывая дефицит энергии. Зато теперь вы спокойно дышите газовой смесью, которая прежде погубила бы вас минут за десять.
Увидев недоверие в моих глазах, Эланика уточнила:
Ну, может и не так быстро. Раньше-то здесь явно был нормальный воздух по земным меркам, а потом Стиму, который строил все эти модели, видимо потребовать добавить какой-то ингредиент, нужный для существования какого-нибудь особенно жуткого зверя. А может всё было и не так, но результат все равно получился ядовитый.
Так это вы меня... трансформировали? А назад вернуть можно будет? - спросил я, с опаской глядя на свою руку, — может всё же выберемся! Как я тогда?
Не стоит беспокоиться, - уверенно заявила моя спасительница, - тем более, что это далеко не главное изменение, которое удалось произвести. Главное — это кожа, которая теперь гораздо прочнее шкуры чудища, которое вас напугало. На остальные важные изменения энергии тогда не хватило. Зато теперь из вас можно сделать настоящего космического странника! Хотите?!
Глаза Эланики светились вдохновением и я понял, что меня ждёт, мягко говоря, что-то ещё более серьёзное. Внутри у меня всё сжалось в готовности сопротивляться вторжению в мой организм. И хоть я и понимал, что всё, что делает Лани, имеет смысл и скорее всего необходимо, страх за свою биологическую субстанцию оказался сильным и независимым от сознания.
Да успокойтесь вы, Вадим Вадимыч! Все эти модификации сложно произвести лишь первый раз, а вернуть организм к исходному состоянию очень просто. К тому же теперь, когда у нас достаточно энергии, я заряжу для вас адаптер и он все сделает сам при любом изменении среды.
Хоть я и не представлял себе, что такое этот адаптер, слово было хорошее и мой организм слегка угомонился. Ещё немного отдохнув в креслах и проделав какие-то непонятные мне манипуляции с энергостанцией, выглядевшей как баскетбольный мяч, мы надели на плечи жесткие серебристые ранцы, а на запястья обеих рук чёрные с серыми панелями «строгры» и вышли на поверхность. Приложив руку к камню, Эланика отключила оболочку и мы решительно двинулись в стороны красноватых холмов, высившихся на горизонте за сине-зеленой полосой, которую я, за неимением более подходящего слова, назвал бы лесом. Двигаться пришлось прямо по зарослям то ли кустарников, то ли высокой травы и если бы не энергия, которая переполняла теперь организм, идти было бы трудно. Живности вокруг было невероятно много, и все чудные существа похоже были настроены по отношению к нам крайне агрессивно. Однако, когда расстояние между нами и этими творениями неизвестного мне Стима сокращалось до какого-то минимума, их вдруг охватывал страх, вынуждавший тут же пускаться в наутёк.
Ослепительно белое солнце пронизывало ярким светом самые густые сплетения растений и даже в лесу, до которого мы быстро добрались, почему-то не было тени. Зато было хорошо видно, даже сквозь причудливо изогнутые преимущественно сине-зеленые скопления тонких стволов, которые венчали круглые мясистые листья, либо огромные цветы, описать различные фантастические формы которых я даже не берусь.
Мы шли уже не меньше часа по моим внутренним часам. Эланика весело поглядывала на меня, иногда указывая на какое-нибудь новое животное или очень уж причудливое растение. Температуры воздуха я просто не ощущал. Во всяком случае, несмотря на очень быстрый шаг, мне не было жарко.
Вскоре я перестал обращать внимание даже на крупных хищников, которые явно стремились обходить нас стороной. Причину такого их поведения я тоже понял, быстро связав её со вспыхивающими на наших строграх огоньками и возникавшей лёгкой вибрацией, щекотавшей запястья.
Надеюсь, минут через двадцать будем на месте. Вы как, не утомились?
Взгляд Эланики снова стал спокойным и немного лукавым, как в первый раз в кафе. Впервые серебристый оттенок кожи её лица, хорошо видимый в солнечных лучах, показался  мне симпатичным, а не мертвым, металлическим, как до сих пор.
Центральная станция в полном порядке, отвечает по всем каналам, а это значит, что наше приключение может скоро закончиться. Но не будем загадывать, как у вас говорят.
Эланика решительно зашагала вперед, но вскоре вынуждена была снизить темп. Очередной сюрприз ждал нас у самой цели. Оказалось, что центральная станция, к которой мы направлялись и с которой были связаны наши надежды на скорое возвращение, по злой иронии судьбы или по какому-то необъяснимому замыслу создателя была расположена на острове. Плотно укрытый растениями маленький кусочек суши со всех сторон отделяла от материка зеленоватая мутная вода, поверхность которой периодически вскипала и пенилась под ударами мощных хвостов и черных перепончатых лап драчливых обитателей водоёма. Даже если это были не драки, а, например брачные игры, перспектива оказаться поблизости мне совсем не улыбалась.
Пока я беспомощно взирал на это непреодолимое препятствие, Эланика сосредоточено вглядывалась во что-то на противоположном берегу. Она вовсе не выглядела растерянной или даже огорченной, а только немного озабоченной.
Похоже всё в порядке, - проговорила она спокойным голосом, - и оглянувшись наконец ко мне, удивленно спросила, - а что это с Вами, Вадим Вадимыч, вы плохо себя чувствуете?!
Быстро сделав шаг в мою сторону, она протянула руку к моему лбу и слегка коснулась его. После чего, глянув на маленький монитор строгра на запястье, она пожала плечами, сообщив что я совершенно здоров, но психологическое состояние моё требует коррекции.
Вас что-то огорчило? - спросила, словно не видя смертельной преграды, - Но что?
Удивление Эланики было настолько искренним, что я не сразу нашелся что сказать, поскольку показывать пальцем на зловещие всплески, которых она не могла не видеть, было как минимум не серьёзно. Потому выдержав маленькую паузу и показав затем на мелькнувший в очередной раз чей-то хвост, я пробормотал с улыбкой первое, что пришло мне в голову.
Да вот, зверушку жалко. Похоже съели её, бедную.
Никто тут никого не съел, если вас действительно это беспокоит. И никто никого не съест. Это я на случай, если вас и собственная перспектива смущает. Переплывать эту лужу нам не придется и вброд переходить тоже. И вообще мы ничего форсировать не будем.
А как же центральный пост, который на острове? Мы туда больше не хотим?
Эланика вытянула руку со строгром в сторону чего-то, что она только что рассматривала, и пробежала пальцами другой руки по засветившимся пиктограммам на приборе, большая часть функций которого осталась мне неизвестной.
Там приемный шлюз для входа через это болото.
Не успела она закончить фразу, как из отверстия в скале на противоположном берегу, которое я теперь тоже разглядел, бесшумно вырвалось телескопическое устройство почти такого же цвета, как и вода у наших ног, и быстро раздвинувшись в нашу сторону, уперлось возникшими в нижней части стойками в каменистую поверхность позади нас. В несколько шагов мы добрались до раскрывшихся створок входа и, преодолев несколько ступеней, вошли внутрь. Створки за нами тут же закрылись и после нескольких пощёлкиваний и попискиваний неожиданно звонкий женский голос произнёс на хорошем русском языке обращенное к нам приветствие.
Центральный пункт мира «Кард-плюс один» приветствует отважных охотников и поздравляет с успешным преодолением самого сложного и опасного тренировочного маршрута. На этом ваше испытание завершено, и после небольшого отдыха вы отправитесь на искусственную планету Гриди-конт для участия в охоте на настоящих шипастых синих фустиний. После завершения охоты вы вместе с добычей вновь вернётесь к нам для реабилитации в любом из миров, который будет не только открыт, но и адаптирован ко всем вашим фантазиям.
Я поискал взглядом лицо говорившей, которое наверняка должно было быть радостно сияющим, благодаря возможности сообщить нам такую счастливую весть. Ничего, однако, не увидев я поспешил за Эланикой, которая уже решительно шагала по светящемуся коридору.
Побродив немного по сложному и изменчивому пространству центрального пункта, мы в конце концов добрались до цели, к которой стремилась Эланика, судя по тому, что она с удовольствие плюхнулась в знакомое мне уже большое кресло. Рядом с ней тут же появилась, выскочив прямо из пола, прямоугольная метровой высоты тумба, усеянная светящимися пиктограммами. Пальцы моей спасительницы быстро забегали по поверхности, касаясь разных непонятных знаков, после чего на появившемся прямо в воздухе экране вспыхнул и мелькнув пару раз снова погас небольшой ярко-красный кружок. Недовольно покачав головой, она продолжила манипуляции со значками, но результат раз за разом оказывался одним и тем же.
Постепенно улыбка совсем оставила лицо Эланики уступив место какому-то угрюмому выражению. Губы её плотно сжались, а глаза сузились.
Ну ничего! Я его ещё проучу, этого умника! Пойдёмте, Вадим Вадимыч, отдохнём пока да перекусим. Тут больше нечего делать, к сожалению.
Пока мы шли по длинному коридору, изгибающемуся вокруг невидимого центра, Эланика, похоже, совсем успокоилась и заговорила своим обычным голосом
А знаете, Вадим Вадимович, в этом нашем приключении есть один безусловный плюс. Это возможность беседовать без каких-либо помех. А говорить есть о чем, я думаю. Ведь рассказать и услышать каждому из нас нужно очень много. А что касается нашей ситуации, то беспокоиться мы можем только о времени, которое придется здесь провести. В любом случае, не больше одного земного месяца. Никаких других неприятностей я пока не предвижу. Да их и не будет, я уверена!
Не успел я с нахлынувшим беспокойством вновь подумать о том, что будет с моей Ирочкой, когда вернувшись она не застанет меня дома и не сможет даже дозвониться; когда оценит слой пыли на всех поверхностях и остатки заварки в чайнике, как Эланика, пристально глядя на меня, решительно заявила:
Стоп! Хватит себя... накручивать, Вадим Вадимыч! Вы небось опять переживаете, что супруга окажется перед фактом вашего исчезновения и будет мучаться в неведении. Но я ведь уже говорила вам, что мы найдем разумное объяснение всему. Думаю, участие ваше в важном международном проекте сейчас тщательно имитируется. И супруга уже может посылать и получать сообщения, а иногда и слышать ваш голос. Главное, чтобы вернувшись вы сумели всё правильно ей объяснить. И, пожалуй... мы вам в этом поможем.
Лукавая улыбка снова расцвела на лице моей спутницы, но что она значила, ещё долго оставалось для меня загадкой.

* * *


Часть 2.

Выяснив, что система управления моделью на центральном пункте предусматривает строго определенную программу для каждой группы охотников и вплоть до их возвращения заблокирована, мы вынуждены были просто ждать подведения итогов. Естественно, мы и не думали отправляться на охоту за шипастыми синими фустиниями в какой-то неведомый даже Эланике мир «Кард плюс один». Моя спутница, имевшая, как я уже упоминал, некоторый опыт подобных тренировок, объяснила, что имитировать наше возвращение будет совсем не сложно.
Выяснилось, что упрямое устройство на острове ожидало нас с победой примерно через три земные недели. Так сказала Эланика, пообщавшись с каким-то роботом и посчитав что-то в уме. Затем добавила, что возможно даже немного дольше.
Ничего, - заявила она почти весело, - время быстро пролетит, если заниматься делом. Вы как, Вадим Вадимыч, готовы поработать во имя и на благо?
Эланика тряхнула головой, отбросив с глаз непослушную прядь, и поднявшись с кресла, сделала несколько шагов вперед, затем решительно развернулась ко мне и замерла, словно демонстрируя свою грациозную фигуру. Я, кажется, только теперь понял, как была хороша моя космическая гостья.
А вас, наверное, тоже ждут. Или вы сейчас не здесь, а дома? Честно говоря, я так ничего не понял про ваши модели да и про вас тоже.
Я махнул рукой и вспомнив, что так и не ответил на вопрос, поспешил добавить:
А работать я готов всегда и с удовольствием, можете не сомневаться.
Посмотрев на меня со своей неизменно лукавой и одновременно какой-то заботливой улыбкой, девушка, - так по крайней мере она выглядела, - медленно вернулась в свое кресло и, откинувшись на едва не полностью поглотившую её мягкую и податливую  спинку, медленно заговорила.
Возможно вы не поверите, но всё, что я собираюсь вам сейчас рассказать, правда.
Эланика прикрыла лицо руками, затем слегка потерла виски своими музыкальными пальцами и, глубоко вздохнув, тихо заговорила. Казалось, что моя собеседница погрузилась в какие-то печальные воспоминания, из глубины которых её голос с трудом достигал моего слуха.
Я действительно значительно старше вас. Я даже не могу сказать сразу на сколько, но это не сто лет, а значительно больше... Ну что вы на меня так смотрите? Не верится?
Эланика снова грустно улыбнулась, и наградив меня долгим задумчивым взглядом, продолжила.
Я вас понимаю, поскольку неплохо знакома с вашей жизнью и знаю, что вы, как и мы когда-то, несёте на себе нелёгкий груз наступающей старости. Вы ведь ещё не научились даже элементарной регенерации...
Ну а что же вы нам не поможете?! - воскликнул я — Мы же могли бы долго и нормально жить, а разве это плохо?!
Боюсь, Вадим Вадимыч, вы всё же не достаточно ясно себе представляете, насколько могут быть опасны подобные несвоевременные подарки.
Подняв к глазам свои руки и легко потерев друг о друга ладошки с нежной, удивительно красивой кожей, Эланика уронила их на колени и снова обернулась ко мне.
Не сомневаюсь, что секрет вечной молодости, как вы называете эту биотехнологию, сразу превратится в новый инструмент власти над людьми, которой уже не хватает тем, кто стремится нынче к абсолютному господству в вашем быстро меняющемся мире.
Задумавшись, Эланика ещё некоторое время сидела молча, выстукивая едва заметными движениями своих длинных пальцев какой-то ритм на коленке, обтянутой мягкой серой тканью.
А знаете, Вадим Вадимыч, почему мы обратились именно к вам? Вы ведь наверняка задумывались над этим вопросом.
Вновь оживившись, она вопросительно смотрела на меня из глубины своего мягкого убежища, на спинку которого теперь вновь откинулась с явным удовольствием. Я в очередной раз подивился быстрой смене настроения моей собеседницы и отрицательно покачал головой.
Нет, конечно, я не могу знать этого определенно, хотя у меня, естественно, есть разные соображения и догадки. Вероятно, ваше решение как-то связано с моими публикациями, касающимися текущего культурного кризиса. Я прав?
В общем, да. Наше внимание действительно привлекли ваши статьи, например, та, где вы размышляете о будущем человечества. Вы утверждаете, вопреки прогнозам некоторых ваших мыслителей, что человечество вовсе не должно погибнуть в результате тепловой смерти или иных катаклизмов, способных погубить саму эту уютную планету. Ваше понимание космической сущности и роли человека в развитии разумного мира сразу привлекло нас, уже переживших и подобные сомнения и аналогичный кризис. И конечно, нам показались правильными и продуктивными ваши рассуждения о роли искусства в формировании современного сознания людей, а так же о научно-технической революции, завершающей процесс освобождения человека от необходимости затрачивать чуть ли не все жизненные силы на воспроизводство условий своего существования.
Я  внимательно слушал Эланику, поскольку едва ли существовало сегодня что-либо более интересное для меня, чем взгляд на нас, на наш мир со стороны, хоть я так и не понял, где эта сторона в данном случае находится.
Я попробую рассказать о нас и о себе, то что вас безусловно интересует и о чем не шла речь в том... ролике, который я вам уже показала в кафе. Думаю, вы прекрасно поняли, что мы в своем развитии прошли исторический путь, который очень похож на тот, по которому движетесь вы сейчас. И вы увидели, как в конечном счете мы освободились не только от необходимости постоянно бороться за выживание, но преодолели вообще свою зависимость от планеты, породившей нас. Ничего, кроме ностальгии уже не удерживало нас на ней. Проблема энергии была решена, и мы устремились в огромный и по своему прекрасный мир бесконечных возможностей, который всегда всех нас окружает.
Конечно, нам было интересно найти другие миры, населенные братьями по разуму. Но все же главной задачей было научиться жить в космосе, создавать необходимые условия, используя его бесконечные ресурсы. Решение подобных задач по вашим сегодняшним земным меркам должно было потребовать огромных затрат времени и энергии. И это действительно было не просто. Однако творческий потенциал моих соплеменников был уже настолько высок, а возможности работы с информацией, которую осуществляют наши искусственные, постоянно совершенствующиеся помощники, настолько выросли к тому времени, что вскоре мы уже создали первый небольшой искусственный мир. Там, кстати, как и во многих других, созданных в разное время, как на основе подходящих космических объектов, так и с нуля, постоянно находятся теперь наши соплеменники.
Обычно мы живём долго, иногда очень долго. Но продолжительность нашей жизни давно не зависит от ресурсов полученного при рождении тела.  А причиной завершения жизни чаще всего становится, если так можно сказать, усталость сознания. Наступает момент, когда выстроенная вами картина мира в свете новых фундаментальных открытий, утрачивает многие свои прежние достоинства и требует очередной серьёзной перестройки, на которую нужно много... очень много сил. А иногда сбой даёт ваша способность к воображению... словно что-то гаснет внутри...
В этом месте Эланика нахмурилась и, не закончив, надолго замолчала, погрузившись в какие-то воспоминания. Я тоже молчал, размышляя о её последних словах и стараясь даже не двигаться, чтобы не мешать ей. Шли минуты и наконец, когда я уже начал беспокоится, моя рассказчица подняла на меня глаза и снова заговорила осторожно, будто ступая по тонкому льду.
У меня был муж. Художник, скульптор, писатель... Он всегда жил будущим, он им дышал... Многие годы он стремился воплотить в своём творчестве важнейшие для людей ценности, создавая удивительные образы людей. И вот однажды, когда он был, по его словам, как никогда близок к цели, в обществе случились события, приведшие, как это время от времени случается, к определенной трансформации идеологии. Нет, не кардинальная смена, она давно невозможна, а лишь небольшая корректировка, совершенно не существенная для большинства людей. Но для мужа это были раны, нанесенные созданным его резцом и кистью живым образам, в которые он вложил всю свою тонкую и страдающую душу, которым отдал всю творческую энергию. И однажды он уничтожил всё созданное им. Он не мог и не хотел больше жить, и только мы с дочкой какое-то время удерживали его в этом мире. Удерживали, пока он не погас...
Глаза Эланики, сжавшейся в кресле, были сухими, а напряженный взгляд неподвижен. Кажется я физически ощутил страдание её обожжённой горем души, но не мог найти слов, которыми стоило прервать её горькие воспоминания.
Но всё это в прошлом. В далёком прошлом.
Эланика несколько раз глубоко вздохнула и, спустя несколько минут лицо её затеплилось обычной чуть лукавой улыбкой.
А знаете, сколько у меня внуков? - Четверо! И все мальчишки. Трое — космические разведчики, а вот у четвёртого, самого младшего, очень опасная профессия - он художник, как дед, его кумир.
Ну вот, - подвела итог Эланика, - теперь вы знаете, что мы такие же, как вы. Влюбляемся, создаем семьи, заводим детей. Затем внуки появляются, правнуки. У некоторых бывает много поколений потомков, хотя это вовсе не обязательно.
А как устроен ваш быт, Лани? Какое у вас жилище? Какие города? Если, конечно, они у вас вообще есть. Вы ведь ни жары ни холода не чувствуете! - попытался я пошутить, - и сидеть на одном месте, в смысле на одной планете не любите!
Эланика вдруг легко выпорхнула из кресла, и приблизилась к выгнутой наружу стене, в которой сразу же возникло большое прозрачное окно. Знакомый уже пейзаж с причудливыми растениями и блестящей зеленой акваторией совершенно не изменился, только поверхность воды теперь была неподвижна и солнце, застывшее почти в зените, светило, кажется, ещё отчаяннее.
Чувствуем, Вадим Вадимыч, ещё как чувствуем... в обычном состоянии. И города создаём. Хотя совсем не такие как ваши, это правда. Но заинтересуют вас, я думаю, прежде всего, различия между нашими жилищами. Возможно они даже немного удивят. Дело в том, что привычные для вас обязательные бытовые занятия, связанные с ежедневным приготовлением пищи и сохранением чистоты и порядка, как и много другое давно остались в прошлом. А то, что сохранилось, это ритуалы. Они разные, и есть практически в каждой семье. Встречаются, кстати, очень милые... Мы, например, как и вы любим угощать гостей самостоятельно приготовленными блюдами и напитками.
Эланика вдруг тихо засмеялась.
Извините, вспомнилось кое-что. У нас довольно популярны розыгрыши, которые обычно устраивают дети один раз в цикл, - по вашему примерно год. Как-нибудь я вам о них тоже расскажу...
А домашняя жизнь у нас это, прежде всего, общение родственников и друзей разных возрастов, связанных общими творческими интересами. Особую роль в таком общении играют дети, как большие, так и маленькие. При этом свято соблюдается правило, по которому каждый ребёнок, как мы говорим  «вошедший в круг», включается в разговор, становится участником общего дела. Иногда, конечно, совсем не опытный, он может вести себя не вполне адекватно, но это рассматривается как обычная проблема и никого особо не раздражает.
Я знаю, что у вас так не принято, но дело в том, что творческое воспитание или, вернее, воспитание главной для человека креативной способности это теперь и ваша важнейшая задача. Настоящее творческое развитие неотделимо от нравственного и обязательно требует такого, сложного общения. А ребёнок быстро адаптируется к ситуации, где к нему относятся с уважением, как к равному. Конечно, малыш всегда может отвлечься или вообще переключиться на другое занятие, но чем он старше, тем выше у него уровень ответственности перед коллективом.
Да.., - Эланика снова немного задумалась, - детское развитие это безусловно главное, что определяет содержание нашего быта. Вы не поверите, но чистота содержания жизненного пространства, в котором формируется сознание детей и молодежи, является едва ли не важнейшим общественным требованием, нарушить которое дома или где бы то ни было давно уже никому не приходит в голову.
А знаете, вам обязательно нужно увидеть наше жилище, поскольку вы в нём узнаете кое что из собственных идей, в том числе об индивидуальном пространстве каждого из супругов.
Увидев удивление на моём лице, она с видимым удовольствием повторила.
Да-да, я читала многие ваши работы. И знаете, что в ваших рассуждениях о жилище мне понравилось больше всего?
Наверное, пространство любви? - сказал я, почти наугад назвав самый сложный элемент жилого пространства придуманного мной дома, - и с интересом посмотрел на Эланику, ожидая реакции.
Откуда вы знаете? - по детски насупившись, спросила она обиженным голосом, - Разве я вам говорила? - И тут же рассмеявшись, добавила, - Ну конечно, ведь женщин всегда и везде интересует любовь!
Обменявшись шутками на эту тему и ещё посмеявшись, мы вернулись к разговору о жилище.
Если серьёзно, то ваши мысли о пространстве встречи двух форм семейной культуры, представляемых сторонами супружеской пары, — мужской и женской, - вызвали не просто большой интерес у моих друзей, занятых созданием жизненных сред. Именно эти рассуждения, в общем понятные и близкие нам, послужили поводом к созданию той программы, начало реализации которой оказалось для нас с вами таким неожиданным.
Тут Эланика развела руками, словно извиняясь за случившееся. Однако, выражение её лица говорило скорее об удовлетворенности результатом пережитого нами за последнее время, нежели о сожалении.
А вот рассуждения об интровертном и экстравертном жилище, - продолжила она, - вызвали скорее удивление. Но это и понятно, поскольку интроверты у нас практически не встречаются. Такой психотип выглядит в нашем общительном мире как минимум экзотически.
Я пожал плечами и высказался в том смысле, что вполне допускаю такую ситуацию и считаю её естественной в столь уже развитом обществе. Затем, извинившись, я попросил Эланику вернуться к предыдущей мысли о соединении двух форм семейной культуры и о моей роли в их удивительном проекте.
Вижу, что вы удивлены, но думаю, что при этом вы всё же догадываетесь, о чём я собираюсь сказать. Признайтесь, Вадим Вадимыч, я права?
Кажется, я уже стал привыкать к манере моей собеседнице, не первый раз уже призывающей меня высказывать догадки к её искреннему и нескрываемому удовольствию.
Да. Конечно, - признался я, - у меня возникли какие-то соображения, но я совсем не уверен, что это та же мысль, что легла в основу вашего удивительного, но всё ещё не понятного мне во многом проекта.
А я считаю, - заявила Эланика, - что ничего удивительного в нём нет, учитывая, что техническая сторона здесь вообще не важна. И я уверена, что вы сейчас произнесёте по существу именно то, чего я от вас и жду. Давайте, Вадим Вадимыч, не томите!
Что мне оставалось! Конечно, я хотел порадовать свою обаятельную и умную спутницу правильной догадкой, но мысль, крепко засевшая в моём сознании и милая моему сердцу, была, наверное, всё же слишком фантастической.
За последние дни я увидел столько невозможного, - начал я, старательно подбирая слова, - что может быть моя мысль действительно окажется недалекой от тех идей, которыми вы руководствовались в вашем космическом проекте. Я подумал... - тут я немного замялся и даже встал с кресла, пытаясь преодолеть внутреннее смущение, - подумал, что вы решили организовать не просто встречу, но попытку объединения двух культур, вашей и нашей, в специально созданной для этого обитаемой модели...
Не успел я закончить, как Эланика, высоко подняв руки, захлопала в ладоши и, вновь выпорхнув из кресла, остановилась напротив, сложив руки на груди и улыбаясь. Она смотрела на меня почти с умилением, словно на малыша, самостоятельно сделавшего первый шаг.
Вы не представляете, Вадим Вадимыч, насколько это важно, то что вы ни разу не ошиблись! Для меня это свидетельство того, что у нас не просто много общего в характере мышления, но качественных различий вообще нет.
Не скрою, вначале у нас были серьёзные сомнения в одинаковости представлений о нравственности, прежде всего, и мы опасались, что неучтенные различия могут обнаружиться в самый неподходящий момент, расстроив всё дело.

Вспоминая теперь время, проведенное на фантастическом острове в окружении зеленной воды с жуткими обитателями, я лишь с трудом могу реконструировать окрестности «центрального», по которым мы временами прогуливались. Диалог наш, как правило, не прерывался и потому в сознании сохранились лишь отдельные картинки с поразительными по форме растениями и агрессивными представителями животного мира. Других там, впрочем, и не было.  Состояние невероятного творческого подъёма и непреходящего восторга от встречи с другим, значительно более богатым представлением о разумной вселенной, не покидало меня все дни нашего вынужденного заключения. Конечно, Эланика оказалась права, когда предположила, что недели пройдут быстро. Сегодня я могу сказать, что они буквально пролетели и когда пришло время прощаться с центральным пунктом, который уже давно не казался мне враждебным, у меня сжалось сердце. Я с грустью окинул взглядом гостиную, в которой передо мной развернулся живой, полный человеческих чувств, с восторгом и страданиями, победами и неудачами, огромный и давно не знающий границ мир Эланики. Огромный, но так похожий на наш, маленький, земной, что мне хотелось кричать — люди!!! Оглянитесь же вокруг! Вы ведь дети Вселенной, которая ждёт вас! Что вы там копаетесь в этой грязной рыночной свалке, оскверняя себя продажностью?! Да покажите вы, наконец, детям своим, что мир бесконечен и бесконечно прекрасен, а Человек в нем свободен и бессмертен!

* * *

Часть 3

Прошло не более месяца с момента моего исчезновения в кафе. Ирочка была дома и ждала меня. Оказывается, накануне я позвонил и сообщил о своём возвращении и потому праздничный стол был накрыт и всё вокруг, как положено, сверкало чистотой. Как всегда, мне стало стыдно за собственную неряшливость и невнимательность. Я даже подумал было объяснить оставшийся беспорядок срочностью отъезда, - что было чистой правдой, - но Ирочка приложила пальцы к моим губам, заставив молчать, и прижалась к мой груди.
Я люблю тебя, милая! - с трудом выдавил я из себя, - И я очень скучал и боялся за тебя.
Почему боялся? - Ира пристально посмотрела мне в глаза, и каким-то усталым, но решительным голосом потребовала — Ну ка, колись, давай, путешественник. Все равно врать так и не научился.
Конечно, я всё рассказал. А потом был праздничный завтрак. А потом мы с Ирой оделись и, выйдя на нашу узенькую улочку, направились к трамвайной остановке. Вокруг никого не было и я тихо, одними губами произнес волшебное слово. Нет, я конечно не верил, что модель восстановили и симпатичный вагоновожатый снова покажет свою рыжую физиономию в фуражке, сдвинутой на затылок. Но было ещё утро и я опять ошибся. Старый трамвай как-то очень быстро вынырнул из-за угла и оказался возле нас.
Женщину пропустите вперед, и не задерживайте трамвай! - донеслось изнутри.
Мы с Ириной быстро поднялись по металлической, истертой до блеска подножке. В трамвае было так же странно и пусто, как и прежде. И как в прошлые мои поездки, совсем быстро прозвучал голос:
Ваша остановка! Выходите осторожно! Мужчина, подайте, наконец, даме руку!
Из окошка в кабине торчала кудлатая рыжая голова с изжеванной папиросой в зубах и счастливой улыбкой.
А вас, между прочим, давно в кафе ждут. Эх! Мне бы сейчас кофейку настоящего! - мечтательно добавил, исчезая вместе с трамваем, рыжий водитель, - Жаль, в депо пора. — долетело уже из пустоты.
Мы оказались на улице и спустя минуту уже миновали витрину хозяйственного магазина, за которой кипела торговая жизнь. Перейдя дорогу, задержались ненадолго у перекрёстка, вглядываясь в лица прохожих, упорно не желавших видеть нас, и не спеша подошли к кафе. Полный достоинства и внутреннего такта, Семен был как всегда приветлив и сообщив, что нас уже ждут, проводил к столику в глубине зала. Нас встретила лукавая улыбка Эланики и внимательный взгляд её соседа. Они поднялись при нашем приближении и я удивился высокому росту и богатырской комплекции мужчины. 
Моего младшего внука зовут Чет. - Эланика ласково погладила огромную сильную руку — Он художник и я им очень горжусь. Мы все им гордимся.
Ты всегда преувеличиваешь мои достоинства, Эл.
Мужчина с нежностью посмотрел на Эланику, накрыв её тонкую ладошку другой своей загорелой пятернёй.
Минут десять спустя, когда неподражаемый Семен принёс всем омлет, приготовленный по-французски с коньяком и какие-то другие вкусные мелочи, мы уже во всю, боюсь даже слишком шумно, обсуждали трудности непредсказуемой судьбы настоящего художника. Разговор так увлек всех, особенно мою Ирину, что он продолжался ещё какое-то время после того, как мы вдруг оказались в красивом пастельных тонов пространстве террасы, расположенной довольно высоко над морем. Воздух был свежим с легким йодистым запахом, связанным в нашем сознании с отпуском и южным пляжем. Впечатление дополняла Эланика, скинувшая где-то по пути свою накидку и оказавшаяся в лёгком кремовом костюме с обнаженными до плеч руками.
Вот здесь мы и живем, - раскинув руки и несколько раз легко повернувшись на носках, - воскликнула Эланика - Мы, это наша семья, наш многочисленный род, которому так много лет, что я даже не могу вам точно сказать сколько. Жилище формировали многие поколения наших предков, а нынешний хранитель и главный хозяин этого дома мой прапрадед. Он генетик и сейчас скитается где-то далеко со своими друзьями-микробиологами. Честно говоря, хозяин он так себе. Бывает здесь в основном на обязательных мероприятиях, да и то, если не забудет. Зато оправдываться он большой мастер. Кого угодно заговорит.
Да ладно тебе, Эл, - мягко возразил Чет, обняв бабушку за плечи, - ты слишком строга к нашему патриарху.
Ну, пойдемте смотреть дом! - предложила Эланика, - Я Вадиму Вадимычу давно обещала, но и тебе, - добавила она, обращаясь уже к моей, едва пришедшей в себя Ирине, - я думаю, будет не менее интересно. Эланика подхватила её под руку словно давнюю подругу, с которой уже сто лет была на ты, и наша компания во главе с Четом вошла в первое помещение.

Сказать, что я был потрясён увиденным, значит полностью пренебречь фактами и  не сказать вообще ничего. Потом, значительно позже, свои профессиональные представления об архитектуре жилища мне предстояло приводить в порядок ещё долгое время, чтобы в итоге принять решение написать книгу. Я даже придумал рабочее название «Путешествие в обитаемую бесконечность».
 Вернувшись домой после долгой экскурсии по родовому жилищу Эланики, завершившейся совсем земным застольем ещё с тремя обаятельными членами семьи и какими-то незнакомыми нам вкусностями, мы с женой устроились наконец на любимом коричневом кожаном диване и некоторое время сидели молча, наслаждаясь тишиной и привычной, ставшей почти невидимой за долгие годы, обстановкой.
Всё было замечательно, но что-то, не понято что именно, было всё же не так.
Ты как себя чувствуешь, - спросил я у Ирины, - путешествие тебя не слишком утомило?
Да нет, - ответила она с каким-то странно сосредоточенным выражением лица, -  а тебе случайно не хочется быстренько сбегать, например, в аэропорт и обратно? Тут всего-то километров десять.
Жена была права. Необычным в нашем состоянии было чувство скрытого где-то внутри непривычного запаса энергии, недвусмысленно намекающего на возможность его использования. Хотя совсем непривычным это состояние было только для Ирины, поскольку я, во время наших с Эланикой приключений, уже испытывал подобный и даже более мощный приток энергии после каких-то трансформаций. И теперь, это точно была её работа, возможно, такой подарок. Я поделился своими соображениями с Ирочкой и мы до глубокой ночи рассуждали о том, что же ещё задумали наши удивительные знакомые.
Наступившее утро оказалось впервые за последние дни по домашнему теплым и спокойным. Звяканье чашек и ещё какие-то уютные звуки-символы, доносившиеся из кухни, свидетельствовали, что наш настоящий дом, - наш собственный центр мира, - снова в полном порядке.
Быстро поднявшись, я подошёл к окну, за которым кружились в лёгком вальсе крупные снежинки, и с удивлением обнаружил, что начинавшийся день был хоть и зимним, но совершенно не холодным. Люди шагали по улице весело, а кирпичный дом напротив даже подмигнул мне совершенно беззастенчиво правым крайним окошком. Может что-то из этой картины я и дорисовал, благодаря особому душевному состоянию, но ведь имел право, как неотъемлемая часть и этого квартала и этой зимы!
За завтраком мы с Ириной долго размышляли о том, как теперь жить дальше, после того, как нам приоткрылось окно в истинное, не выдуманное будущее. Всё рассказать друзьям и коллегам? - Сочтут за сумасшедших. А если только о решении конкретных задач, как, например, долголетие, - посчитают просто фантазёрами.
А знаешь, - высказала неожиданную мысль жена, - ведь ясная картина будущего, в котором у нас с тобой нет теперь ни малейшего сомнения, здорово изменит нас самих. И вряд ли близкие люди этого не заметят.
А ведь ты, пожалуй, права... Так может и не следует пока ничего рассказывать. Подождем того момента, когда всё равно придётся отвечать на вопросы.
Принимая такое решение, мы, конечно, не представляли, как трудно его будет исполнить. Но мы честно старались и долгое время о нашей тайне не знал никто, кроме переехавшей в наш район с мужем дочери и нескольких ближайших друзей. Правда, у меня нет полной уверенности в том, что Лиза, общительная и увлечённая своей психологией, не поделилась ещё с кем-нибудь, кроме мужа Сергея. То же касалось, конечно, и каждого из наших друзей. Но это, как изначально настаивала Эланика, не имело особого значения. Главное, считала она, очень осторожно расширять круг людей, входящих в новую модели, которую все мы вместе теперь строили, привлекая с двух сторон всевозможные культурные ценности и используя замечательные технологии, ещё не известные на земле.
В результате нескольких месяцев почти постоянного общения и общих усилий, от исходной модели, в которой произошла моя первая встреча с Эланикой, остался лишь старенький трамвай со знаменитым рыжим водителем с изжёванной папиросой в зубах, которую никто так и не видел зажжённой. Незначительно изменилось и наше кафе, в котором увеличился зал и появилась пара новых официантов. А вот от прежних построек мало что осталось. Всё, исключая исторические и культурные памятники, было кардинально переделано снаружи и изнутри. Даже не переделано, а создано заново. Все преобразования мы задумывали вместе с Эланикой и её командой, много и увлеченно обсуждали каждое решение и лишь затем переходили к тому, что условно называли архитектурным проектированием. Наверное возможности, которые нам были предоставлены внутри управляемой модели, не могли прийти в голову самому смелому нашему зодчему, дизайнеру или скульптору, поскольку здесь мы могли формировать, легко передвигая и меняя любые конструкции, создавая любые по сложности объемы. Следуя самым простым эскизам, материалы податливо изгибались, отступая и сжимаясь или наоборот вытягиваясь и принимая наконец желанную форму. Цвет, фактура, светопроницаемость и даже температура поверхностей с заданными тактильными свойствами — всё это мгновенно появлялось и исчезало, менялось или сохранялось по команде автора. Это не значит, что масса мрамора могла сама превратиться в прекрасную скульптуру, благодаря чудесным техническим возможностям. Но процесс воплощения идеи в пластике формы не требовал здесь значительных физических усилий. Для преодоления сопротивления материала требовалось лишь творческое вдохновение и сила воображения мастера.
Первое, что нам удалось разместить на территории нашего жилого массива, была образовательная структура, выстроенная по логике взросления и с учётом особых на каждом возрастном этапе форм культуры. Система последовательно расположенных возрастных блоков, развёрнутая между объектами ясельного типа и открытым общественным ядром жилого образования, выполняла роль ствола градостроительного каркаса, закрепляющего в пространстве путь, по которому проходит каждый будущий гражданин. Для меня это была реализация идеи приоритета производства Человека над всеми другими видами общественной деятельности. Не скрою, я торжествовал, хоть и понимал, что это всего лишь действующая модель.
В нашей обычной действительности на строительство подобного масштаба ушли бы годы, здесь же время потребовалось в основном на подготовку эскизов. Лишь изредка, не более двух или трех раз, возникали уведомления о конструктивных проблемах, связанных с каким-либо неприемлемым параметром объекта. Немедленно вносилась поправка в проект и проблема разрешалась.
Когда пространство было полностью сформировано, в помещениях чудесным образом стали появляться люди, лица многих из которых казались нам знакомыми. Дети всех возрастов, молодежь, люди взрослые и преклонного возраста — все были заняты разными полезными делами, либо просто развлекались и даже шалили.
Как-то, спустя месяц или немного больше после завершения основной работы над комплексом, Мы с Ирой, Эланикой и Четом решили совершить экскурсию, посетив последовательно пространства всех возрастных ступеней и потом обменяться впечатлениями о том, что у нас получилось. Интересовало нас пока в основном созданное пространство, его архитектурные достоинства и недостатки.
Мы медленно двигались по помещениям, которые сами не так давно проектировали и с трудом узнавали лишь некоторые из них. Масса новых предметов, перегородок и экранов, многочисленная и многообразная растительность и то тут, то там возникающие трёхмерные изображения, дополняющие подвижную, полную действий и эмоций картину жизни — совершенно изменили созданные нами чистые и холодные архитектурные формы. Комплекс ожил во всех смыслах. Кажется, он весь шевелился и дышал.
Задержавшись в ритуальном пространстве, разделившем блоки средней и старшей школы культурного развития, мы некоторое время наблюдали, как педагоги вместе со старшими школьниками готовили какое-то мероприятие. Лица у всех участников процесса были серьёзны и сосредоточенны, что было вполне естественно, поскольку готовилось посвящение в старшие школьники большой группы ребят.
Пройдя через ритуальное пространство и поднявшись на пол-уровня, мы оказались в зоне собраний и публичных дискуссий. На искусственно созданном рельефе с ручейком, вытекающим откуда-то из-за заросшего зеленым кустарником холма, прямо на луговой траве живописно расположилась группа подростков и ребят постарше. На возвышении, среди сидящих кто на чем школьников разного возраста, стояла худенькая коротко стриженная девочка-подросток в бежевом форменном костюме и ярко-зеленой косынке на шее. Живо жестикулируя и оборачиваясь то в одну, то в другую сторону к внимательно слушавшим её, она звонким голосом излагала позицию коллектива единомышленников.
Наше появление никак не повлияло но ход мероприятия, походившего на митинг, хотя девочка-оратор нас сразу увидела и даже несколько секунд разглядывала, без особого, правда, интереса. Первая же её фраза, долетевшая до наших ушей, заставила  задержаться. Расположившись поодаль, мы некоторое время внимательно и с удивлением слушали совсем не детские рассуждения.
Если даже в Конституции записано, что высшей ценностью у нас является человек, то почему, я спрашиваю, производству этой ценности придается так мало значения и внимания?!
Голос звучал уверенно и даже, как мне показалось, сердито. И это совсем не вязалось с внешним видом школьницы.
Почему в школах нас набивают отдельными знаниями, вместо того, чтобы формировать потребность постигать мир; почему настоящее творчество остается уделом немногих счастливчиков, а не становиться главным способом деятельности каждого?! Ведь если так не получается с кем-то, это должна быть... общая беда, а не... двойка в четверти.
 Мне кажется, что я где-то всё это уже слышала или читала, - лукаво улыбаясь, тихо произнесла Эланика, искоса поглядывая на меня, - а вам, Вадим Вадимыч, этот спич ничего не напоминает? Это, между прочим, ваши школьники, которые всего две,.. нет три недели поработали с нашей русскоговорящей командой. Леночка, конечно, вообще человек крайне незаурядный, но и остальные ребята, все без исключения, включились в общее дело и очень быстро каждый занял в нем вполне достойную позицию. Поверьте, я даже была немного удивлена той скорости, с которой две группы, - ваша и наша, - нашли общий язык и практически слились в единый коллектив. А как они учатся друг у друга! Это же просто уму не постижимо. Без всяких тренажеров и специальных технологий, создававшихся нашими филологами и лингвистами, они, например, осваивают с невероятной скоростью наш язык. А он считается совсем не простым. Есть, правда, одно обстоятельство... - оборвав мысль, Эланика продолжила - Вот вам, кстати, и ответ на вопрос о том, насколько далеко мы ушли вперёд и насколько велика теперь между нами разница. Дайте этим детям возможность проучиться здесь вместе шесть или семь циклов и разницы между ними в культурном развитии по существу не останется. Шедевры вашей культуры станут органической частью сознания наших детей, а все наши научные и технические достижения быстро станут для ваших естественными и обычными признаками жизни, которую нужно развивать, двигаясь дальше. И они именно это будут делать, а не грустить по поводу отставания.
Да, Лани, конечно вы правы, но я добавлю всё же, что возможным и единственно верным является этот путь, когда на него становятся именно дети. Вместе они легко и естественно создают особую форму культуры, как разрешение противоречия между нами и вами, обусловленное разницей в историческом развитии.
 Нет! - Эланика энергично помотала головой и сделала паузу, в течении которой мне пришлось немного растеряно и безуспешно искать причину такого её возражения, - Ничем не возможно вас удивить, потому что все вы знаете заранее! Это не честно по отношению к нам, вашим мудрым наставникам, таким, например, как я!
Эланика замерла на мгновение с гордо поднятой головой, но тут же не выдержала шутливого пафоса и залилась своим заразительным смехом.
Ну вот, Вадим Вадимыч, вы, как обычно, сами определили суть программы наших дальнейших действий. Да и кому, как не автору идеи о пространстве любви в структуре жилища, это сделать!
Мы ещё долго путешествовали по центру производства человека, как назвала бы наверное этот комплекс юная Леночка, а я всё время возвращался к мысли о том, насколько нелепо и неуместно выглядели бы здесь наши чиновники со своими методами управления. Какие, интересно, инструкции и предписания они бы изобрели, что бы потом было что и кого проверять. Но не этот вопрос был, конечно, главным. Нужно было понять какие дети будут учиться жить в этом замечательном центре, и как всё это сочетать с их обычными занятиями и обязанностями; и как быть с родителями.
Среди персонажей, которых мы с вами наблюдали, реальных детей, как ваших, так и наших, было совсем не много, - заговорил молчавший до сих пор Чет, - их здесь всего не более трех десятков. Причем набрать наших ребят, для которых учёба и жизнь в искусственно смоделированных условиях это норма, было совсем не сложно. При необходимости, их число можно мгновенно увеличить за счёт многочисленных желающих. Не вполне понятно, как привлекать ваших детей. Казалось бы, можно просто оставлять дома дублёров на время учёбы, но фактически это слишком сложно, поскольку потребует постоянных усилий не только от наших операторов, контролирующих активность дублёров, но и от самих детей. Ведь им придется запоминать события, в которых они якобы участвовали во время своего фактического отсутствия. А это, мне кажется, совсем не реально. Может быть для старта нашего проекта с этим можно было бы смириться, но в дальнейшем, когда комплекс заполнится, потребуется его превращение в полноценный земной объект. Технически для нас это не проблема, но как решить задачу с его адаптацией к существующим здесь социальным условиям?
Да, это не просто хороший, это трудный вопрос. Нам делают подарок, жизненно важный, прекрасный, а мы просто не можем его принять. Я не права?
Ира глядела на меня грустными глазами, в которых не было даже слабого отблеска надежды на то, что я смогу найти решение проблемы.
Действительно, на пути создания прекрасного механизма воспроизводства культуры, настоящего творческого развития детей, в котором так нуждается сегодня общество, мощной стеной подымется, прежде всего, армия чиновников системы образования. Может быть, конечно, не сразу, но очень скоро, как только станет ясно, что процесс развития детей, формирования их сознания, не только не требует, но категорически не допускает административного управления, начнет зреть конфликт. А когда выяснится, что система жизнеобеспечения комплекса, позволяет ему существовать вообще независимо, не требуя никакой материальной или финансовой помощи, проблема превратиться в государственную.
В главном ты безусловно права. Появление такого комплекса обнажит всю беспомощность и бесполезность нынешнего аппарата управления образованием, цепляющегося за власть. Но может быть... - я ещё искал нужные слова и выстраивал мысленно фразу, как в глазах моей Ирочки уже полыхнула вспышка надежды, - может быть, нам открыть модель не для наших детей, а как раз для чиновников, для проверяющих. Как вы думаете?
Некоторое время все напряженно смотрели на меня, словно ожидая продолжения, но буквально через несколько секунд возникшую тишину расколол громкий и заразительный смех Эланики. Тут же к ней присоединились и все остальные. Я тоже не смог удержаться, особенно когда представил себе персонажей новой модели, специально созданных исполнителей воли начальства, послушно составляющих все требуемые планы, программы, расчеты часов и минут, многочисленные отчеты, заполняющие какие-то анкеты, тесты, бланки, таблицы и ещё черт знает какие бумаги, - всё то, что потом можно проверять на соответствие стандартам и инструкциям. Какая получится идиллия!
Идея, которая поначалу показалась просто остроумной шуткой, постепенно зрела, обрастая практическими соображениями и в конце концов было принято решение разработать проект модели, которая поможет защитить наш образовательный центр от всевозможных указующих и контролирующих органов. Фактическое же управление было решено возложить на совет специалистов, который со временем должен был превратиться в совет старейшин, формируемый из числа членов сообщества, растущего вокруг создаваемого образовательного ядра. Но проблема управления была далеко не единственной и даже не главной. Решения теперь требовали многочисленные другие вопросы, начиная с выбора и согласования подходящего места для образовательного центра. Разместить подобный объект, требующий большой свободной территории, в структуре городской застройки не было никакой возможности.
Неожиданно, вопросы, связанные с властями всех уровней, взялась улаживать Эланика и потрясающе преуспела в этом, обычно безнадежном занятии. Для меня так и осталось загадкой, как новоиспеченный представитель общественности Элла Михайловна Нечет тридцати четырёх лет с двумя высшими образованиями и паспортом, переполненным отметками о пересечении разных границ, сумела в кратчайшие сроки подписать все необходимые бумаги и даже добиться включения местной инициативы в один из национальных проектов. А менее чем через полгода на окраине города, неподалеку от начинающегося здесь большого лесного массива, развернулось строительство нового образовательного объекта, как было указано на табло у въезда на территорию. Возводились строительные леса, сновали люди, автомобили и разная специальная техника. С утра до вечера ревели моторы и далеко по окрестностям разносились звуки забиваемых в землю свай. И всё это замечательное и совершенно реальное на неискушенный взгляд представление не имело ни малейшего отношения к тому, что действительно происходило в земле и за искусственными экранами. А там работали совсем другие, молчаливые устройства, которые преимущественно ночами, небольшими порциями выращивали будущий комплекс.
Когда работы были завершены и территория освободилась от лесов и других атрибутов стройки, глазам окружающих предстало большое сложное сооружение длиной не менее трёхсот метров по главному фасаду. Ничего кроме размеров не выглядело необычно в сравнении с современными архитектурными фантазиями, которыми заполнялись в последние годы все крупные города. Конечно, многие фасады нового комплекса были ложными, но едва ли эта мера вообще была нужна. К большому объекту, расположившемуся на некотором удалении от ближайшего массива жилой застройки, люди быстро привыкли и уже не обращали особого внимания даже на то, что территория вокруг центрального здания в основном пустовала.

Приближалась осень, предчувствие которой уже в остывающем августе стало вызывать у меня в последние годы необъяснимую грусть. И вовсе не потому, что я не люблю это, по своему прекрасное, время года. И даже не потому, что уже всё заметнее становятся признаки усталости отцветающей природы, а потому, наверное, что говорят они о завершении ещё одного из отведённых мне лет. Всё случившееся из череды более или менее ярких и волнующих событий уходящего года, зачастую почти невероятных и сотрясающих сами основы моего существования, превратилось в сознании всего лишь в очередную папку под названием «Прошлое»; в то, что уже однажды пройдено, пережито и осмыслено...
Любуясь окрестностями и размышляя о судьбе дела последних месяцев, я стоял у входа в образовательный центр в ожидании нашей компании, задержавшейся в моей академии, где сегодня был день открытых дверей. Всё наше семейство, включая любимую внучку Юнну, и Эланика с Четом оказались там по моей инициативе, чтобы понаблюдать за презентацией, которую в этот раз готовили особенно тщательно, и за абитуриентами, которые во множестве посещали теперь подобные мероприятия большого государственного вуза.
Состояние академии и её внутренняя идеология были интересны всем, поскольку актуальной была сама тема профессиональной подготовки. Но ещё более важным для нас с Ирой была реакция внучки. Юнна была максималисткой, как и большинство детей в её возрасте, и к любым советам родителей относилась с плохо скрываемым скепсисом. Дружила она по-настоящему пожалуй с Ирой, а меня последнее время немного стеснялась. Случилось так, что на протяжении всего последнего года мы почти не виделись со всей их семьёй, а для подростка это очень долго...
Издалека послышались голоса, которые я не мог спутать ни с какими другими. Сильный голос Лизы сразу положил конец моим лирическим размышлениям. Став совсем взрослой, дочь так и не научилась управлять своим прекрасным меццо-сопрано, то и дело вырывавшимся на волю мощной звуковой волной.
Сережа! Ну что ты выдумываешь!
Восклицание дочери тут же утонуло в весёлом хохоте её спутников. Низкий, негромкий как обычно, баритон её Сергея, - остроумного и интеллигентного человека в неизменном рыжем кожаном пиджаке, -  был пока не разборчив, но по взрывам смеха можно было не сомневаться, что именно он задавал тон в компании. Юнна шедшая впереди, первой заметила меня и в приветствии помахала поднятыми руками. Я поспешил навстречу и спустя несколько секунд внучка, в свои четырнадцать лет уже перегнавшая по росту мать, чмокнула меня в щеку.
Пройдя внутрь комплекса через специальное помещение-лифт, служащее как для перемещения между уровнями при входе, так и для незаметной, но весьма эффективной дезинфекции каждого входящего. Было у помещения ещё одно, чрезвычайно важное назначение, о котором не принято было говорить даже в узком кругу. Дело в том, что через это помещение входящие, если они были известны контролирующим автоматам, попадали в настоящий центр, а все остальные оказывались в специальной модели, где их радостно встречали псевдопедагоги...
В открытой, освещенной утренним солнцем рекреации совершенно реального комплекса было удобно и приятно. Рассевшись по разным пенькам и большим замшелым камням на берегу небольшого пруда с кувшинками, мы принялись обсуждать итоги визита в академию. Мне, как старому сотруднику этого учреждения, слова вначале не давали. Да мне и самому было интересно услышать мнение людей независимых и незаинтересованных.
Начал Чет, сидевший прямо на газоне, у самой воды.
Честно говоря, помня высказывания Вадима Вадимовича о ситуации в системе высшего образования, я ожидал увидеть и услышать нечто совсем иное. Нет, признаки деградации системы видны, но и студенты, которых нам удалось увидеть и услышать, и педагоги, говорившие о своих специальностях и дисциплинах — в основном были, мне кажется, не только искренни, но интересны и богаты эмоциональны.  А живопись и графика в рекреации на втором уровне просто очень хороши. Я бы сказал, что потенциал в академии безусловно сохраняется. А вот одна деталь меня сильно заинтересовала. Случайно я услышал рассуждения группы студентов, которые пытались разобраться с тем, что такое душа человеческая. Небольшой фрагмент их разговора тронул меня, и одновременно огорчил. Похоже у ребят неплохие мозги, но философская подготовка в лучшем случае слабая. Ну и психологических знаний, кажется, вовсе нет.
А я, наверное, слишком за них за всех переживала, - заговорила моя Ирина, - поэтому каждый сбой меня страшно огорчал.
Так, что ты чуть не расплакалась, - дополнила Эланика, - когда студент со строительного факультета растерялся и не смог вспомнить название компьютерных программ для расчета конструкций. А он, между прочим, вызвал большую симпатию у присутствующих, несмотря на эту мелочь. И мне он тоже понравился, - очень умный и … очень домашний мальчик. И вообще, молодежь совсем даже не потерянная.
Несмотря на мой весьма агрессивный настрой в отношении чиновников, в том числе и моего вуза, я с радостью слушал своих коллег, увидевших в наших студентах то, что я сам постоянно стремился не только разглядеть, но и зародить и развить в них.
Мы продолжили разговор о молодежи, о возможности привлечения некоторых из ребят студенческого возраста к обучению в нашем центре. Речь, правда, шла пока только о гуманитарных дисциплинах.
Излагая какую-то мысль и пытаясь убедить Эланику, я поднялся со своего пенька и сразу увидел внучку, сидевшую за Лизой и сосредоточено вслушивавшуюся в наши рассуждения. Увлеченный разговором я на время забыл о внимательных маленьких ушках, и теперь улыбнулся про себя, увидев напряженную мысль в этих, ещё детских, но уже таких серьёзных глазах.
Будто прочитав мои мысли, Эланика, внимательно посмотрела на Юнну и очень серьёзно проговорила
А мне очень хотелось бы узнать мнение Юнны об этих ребятах. Она ближе всех к ним по возрасту и наверняка многое видит и понимает лучше нас. Ты не поделишься с нами своими наблюдениями? Как тебе парень, о котором мы здесь говорили, да и другие ребята? Кто-нибудь тебе показался интересным? Ну, ты понимаешь в каком я смысле, правда?
Наша маленькая внучка, глянув исподлобья на Эланику и покусав по привычке губы, спокойным и неожиданно взрослым по интонации голосом заговорила.
Ребята все ничего. Кроме белобрысого, который про туристический бизнес рассказывал. Инфантильный дурак. А девочки-дизайнеры хорошие и строитель ваш хороший. Я его знаю, это Егор, брат моей подруги. Он умный и стихи пишет... красивые.
Спасибо, милая. Это нужно обязательно учесть. А ты не знаешь, кто родители твоей подруги и её брата?
Знаю. Мама у них филолог. Она в издательстве работает редактором. А папа учитель истории. Только он не в нашей школе преподает, а в лицее каком-то, гуманитарном, кажется.
Поговорив ещё о нынешней студенческой молодежи, о слабости общеобразовательной или общекультурной, как выражались Эланика с Четом, подготовки, мы перешли к главному вопросу. В ближайшее время предстояло разобраться с содержанием и направлениями того этапа образования, который в нашем сознании связан с вузом и называется высшим. Признаюсь, мне редко приходилось слушать чьи-либо рассуждения на столь близкую мне тему с таким большим интересом, как это случилось с рассуждениями Чета. Этот художник был, безусловно, не только философом, но и хорошо разбирался в социокультурной обстановке, сложившейся как в нашей стране, так и во всём нашем мире.
Если отказаться от мысли, что нам нужны знающие и умеющие учиться исполнители, а признать, что современному обществу жизненно необходимы свободно мыслящие люди, способные самостоятельно определять цели и задачи, создавать новые качества жизни, то нужно, я думаю, идти по совсем другому пути. И это, несмотря на то, что здесь обнаруживается противоречие между государственным интересом, всегда направленным на сохранение социальной системы, и интересом общественным, всё больше отличающимся от первого.
Дальше, не вдаваясь в подробности касательно противоречия между государством и обществом, Чет стал излагать очевидные для него представления о содержании первого этапа развития студента. Вместо общепрофессиональной подготовки он считал необходимым сформировать у каждого юноши и у каждой девушки развитое представление о разумном мире в его двух ипостасях: мир, как человек и человек, как мир. Одновременно, на этом же этапе, в рамках двух параллельных курсов он предлагал формировать у студентов две основные картины мира: естественно-научную и художественную, вернее эстетическую.
Много внимания в своих рассуждениях Чет уделил возникновению разных форм общественного сознания в соответствии с той или иной доминирующей картиной мира.
В качестве отдельной, но весьма важной задачи, он назвал разъяснение природы экономического сознания и такого явления, как экономический человек.
Обязательным итогом первого этапа обучения в вузе он считал осознание студентом двух противоположных картин разумного мира как двух его исторических абстракций, разрыв между которыми сейчас преодолевается. Именно так он считал возможным подвести молодых людей к постановке проблемы реальной целостности современного человека и сути творчества, как главного содержания жизни в грядущую эпоху.
Чет глянул на Эланику, внимательно, как и все остальные, слушавшую его, и увидев что та одобрительно кивает, продолжил.
Пройдя этот этап, каждый студент сможет серьёзно определиться как со своим местом в окружающем мире, так и с теми ценностями, которые он намерен отстаивать в дальнейшем. А разобравшись с этим, он сможет перейти к конкретным задачам в избранной области, которые определят его ближайшее будущее. Естественно, на всём этом пути перед ним должен быть старший, более мудрый и искусный, тот, который будет протягивать ему руку из будущего. Я уже не говорю о том, что каждый студент принадлежит не только сообществу своей ступени развития, но и более широкому кругу людей с общими ценностями и родственными интересами.
Дальше разговор стал общим и касался он в основном организации соответствующего большого блока в нашем образовательном центре. В общем всё казалось ясным, но уже самый первый и простой вопрос о том, кто будет начинать учебную работу со студентами и как все это должно быть построено, показал сложность ситуации. Одно дело декларировать принципы работы и совсем другое погрузиться, опираясь на них, в конкретный историко-культурный материал и живую педагогическую практику. А где и как найти людей, не только знающих факты, но способных видеть сквозь них человеческую суть и раскрывать её другим? Всё было не просто и разговор затянулся надолго. Лишь когда прозвучал общий призыв к обеду, мы все дружно посмотрели на маленькую Юнну, продолжавшую всё это время внимательно слушать наши рассуждения. Сидевшая в обнимку с бабушкой, внучка сразу отреагировала на общее внимание к ней сообщением, что есть она не хочет, а будет, если можно, дальше слушать.
А я бы перекусил, а то как-то скучно рассуждать на голодный желудок, да и добрых мыслей становится всё меньше, - заявил я, вставая, и по привычке отряхивая одежду, которая и так была чистой, поскольку пыли и грязи взяться было неоткуда, - и всем советую. У нашего повара в последние дни наблюдается явный творческий подъём. Особенно по части рыбных блюд.
Никто не возражал и вскоре мы уже сидели за столом, отдавая должное мастерству шеф-повара и его талантливых помощников. Когда обед уже почти закончился и все перешли к десерту, Эланика принялась что-то внимательно разглядывать на мониторе своего браслета.
Что-нибудь случилось, - спросил, обращаясь к ней Чет, - или это местная связь?
Эланика, весело улыбаясь, включила трехмерную проекцию и все увидели группу людей в тёмных костюмах, которые вертя головами медленно шли вслед за псевдодиректором по галерее нашей защитной модели.
Комиссия департамента образования с каким-то усилением, - сообщила она, внимательно присмотревшись к подвижному, удивительно четкому изображению,  - заявились час назад с внеплановой проверкой якобы по сигналу родителей. Их провели по центру, где кипит работа, показали учебное оборудование и сейчас все направляются в кабинет директора, где уже накрыт стол. Проблем, кажется, не должно быть.
Эланика хмыкнула, покачала головой и отключила связь. Привычную лукавую улыбку на её лице постепенно сменяло совсем другое выражение, в котором всё более прочитывались беспокойство и тревога. 
Вас что-то беспокоит, Лани? - спросил я, уже понимая, что ответ меня не обрадует.
А вы сами как думаете? - вяло улыбнулась она - Ну ка, не томите.
Да чего уж тут догадываться!  Мы же на год рассчитывали, минимум. А тут вон, и до зимы не дотянули.
Как всегда, вы в десятку. - Совсем уже не весело произнесла она -  Может скажете заодно, что делать завтра будем?
Загрустившая вдруг Эланика явно не ожидала от меня скорого ответа, да я и сам не спешил, хотя предложение на этот счёт у меня уже созрело. Вернее, созрело оно у нас с Ирой в один из недавних вечеров, когда засидевшись за полночь, мы согласились в конце концов с тем, что в случае каких-нибудь неприятностей с новым центром, всем его обитателям, лучше переместиться на время к нашим космическим помощникам. Если, конечно, все будут согласны.
Покончив с обедом и выйдя из обеденной зоны во внутреннюю рекреацию, мы задержались, наблюдая за разными группами малышей, занятых непонятными для меня делами. Возможно, это были какие-то развивающие игры. Вдруг из-за усыпанного мелкими белыми цветами кустарника выкатился яркий цветной мяч, а вслед за ним показалась стайка бегущих подростков. Увидев Юнну, они призывно замахали руками и наша внучка тут же рванула в их сторону, успев лишь крикнуть:
Это наши! Пока!
Вот так, - сокрушенно покачала головой Ирина, разглядывая свою руку, ещё хранившую, видимо, тепло внучкиных ладошек, - так легко и просто. Подул ветерок и сдул нашу девочку как пёрышко лёгкое.

 
Многие особенности событий, происходивших в предыдущие месяцы на строительной площадке и вокруг неё, вовсе не остались незамеченными, как все мы в глубине души надеялись. Странные, а порой и необъяснимые детали не ускользнули от внимательных глаз разных и по разному заинтересованных людей. Постепенно тонкая паутинка сомнений и подозрений разрасталась, превратившись в спутанную сеть невероятных домыслов и измышлений, ставших предметом интереса органов государственной безопасности. Всевозможные комиссии стали всё чаще наведываться в созданный центр, демонстрируя не только интерес к образовательному процессу, но и совсем далекие от учебно-воспитательных проблем намерения. Было ясно, что скорее раньше, чем позже, нам предстоит раскрыть тайну, предъявив миру реальную картину состоявшегося контакта. Можно было, конечно, превратить на время созданный центр в обычную образовательную структуру, но это было бы совсем не справедливо по отношению к его обитателям, наполнявшим с утра до вечера многочисленные пространства счастливым детским смехом и неизменным творческим напряжением.
Наше с Ирой предложение отправить на время всех детей и молодежь к нашим космическим соратникам им понравилось, но оставалось много неясных вопросов, из-за которых окончательное решение пока не принималось. Главной была проблема малышей, которых нельзя было отрывать надолго от родителей. А забрать взрослых с собой, значило создать новые проблемы, кому с работой, а кому и просто с любопытными соседями. В общем всё было не просто и напряжение продолжало расти. Единственным из нашей команды, кто, казалось, совсем не был обеспокоен происходящим, оставался Чет. Последний месяц он вообще выглядел не совсем обычно, что бы не сказать странно. Стал рассеян и иногда даже отвечал невпопад, что я относил на счет позволительных особенностей его художественной натуры. Однако, это объяснение ни меня ни, тем более, Ирину не устраивало, хотя своих соображений она и не высказывала.
Однажды, после череды проверок и вызовов руководителя в департамент образования, мы собрались в нашем обычном помещении в центре что бы принять окончательное решение. Разместившись в креслах и вооружившись разными напитками, все ждали Чета, который почему-то серьёзно опаздывал. Это было не характерно для пунктуального обычно художника, но ещё более необычным было то, что Эланика явно нервничала, безуспешно стараясь сохранить на лице свою обычную улыбку.
Чет пришёл не один. Вместе с ним в нашу совещательную комнату вошла высокая  стройная девушка восточной внешности с длинными черными волосами, свободно спадавшими на плечи, обтянутые тонким бордовым свитером. Наряд её дополняли джинсы и переброшенная через руку легкая белая куртка. Открытый и благожелательный взгляд широко расставленных карих глаз, в которых светился острый ум, просто не мог не вызвать симпатию.
Прибывшие поздоровались и Чет, немного смущаясь, представил свою спутницу, лицо которой показалось мне смутно знакомым.
Это моя... подруга Алма. Она прекрасный искусствовед и ещё психолог. И мы уже очень давно знакомы и дружим, скоро два цикла... 
Пристальный взгляд Эланики, прикованный к спутнице Чета, немного, видимо, смутил эмоционального и впечатлительного внука. Однако замешательство было недолгим и Чет, совладав со своими чувствами, продолжил
Сегодня мы с Алмой решили стать мужем и женой, и об этом я хотел по долгу и традиции объявить публично, предоставив моей старшей матери Эланике одобрить это решения и принять нас обоих, либо... не принять.
Чет замер, в напряженном ожидании ответа бабушки, а Алма, будто растратив основной запас энергии, немного сникла, прислонившись к своему возлюбленному и опустила глаза.
Эланика, наконец, перевела свой взгляд с девушки на Чета, который, будто оценив строгое выражение её лица, в ответ обнял и слегка прижал к себе Алму.
Ну вы посмотрите на этого малыша! - воскликнула наконец Эланика, обернувшись к нам, и забавно всплеснув руками, - Они уже два года встречаются, а мне ничего не говорят! Мне приходится самой обо всем догадываться. Целый месяц он водил меня за нос, прежде чем я разобралась что к чему!
Почему месяц? - растерянно спросил Чет — Мы же... Ты что, уже давно поняла, что мы с Алмой...
Поняла, поняла, - неожиданно добродушно, с вернувшейся наконец улыбкой проворчала Эланика, - Что бы я была за бабушка, если бы не догадалась, что мой внук, наконец, нашёл себе такую замечательную девочку. Правда, Алмуша?
Да, Эл, конечно! Вы замечательная! - ответила с мягкой улыбкой девушка, и обернувшись к Чету продолжила — Прости милый. Я не призналась, что мы с Эл давно подружились, но я дала слово твоей бабушке и никак не могла его нарушить. Ты меня простишь?
А пусть только попробует разобидеться! Мы тут ему такое напомним!
Продолжая шутливые угрозы, Эланика обняла молодых и, обращаясь к нам, призналась, что давно ждала этого события и что очень рада наконец заполучить внучку, о чем всегда мечтала. Да ещё такую!
Я смотрел на обнявшихся, пытаясь сообразить, что в этой сцене семейного счастья не так, пока не услышал шепот Ирины
А бабушка выглядит подружкой невесты. Здорово! Правда?
Из слов Эланики, давно и хорошо знавшей избранницу Чета, выяснилось, что Алма была не только искусствоведом, но ещё и увлекалась журналистикой. А познакомилась она с Эланикой, так же, как и с Четом, через одну из предназначенных для подготовки контакта моделей.
Истинный характер внешне сдержанной степной красавицы с длиной шеей и гордо посаженной головой выдавали глаза, в которых кипела и лучилась весёлая энергия. У меня даже возникла мысль, что Алма уже получила в дар от от наших пришельцев небольшую энергостанцию, спрятанную под ногтем или, например, в мочке уха. Однако Ирина, с которой я поделился догадкой, сразу заявила, что это мне нужны всякого рода подзарядки, а Алма в них совершенно не нуждается.
Ты что, - с подозрением посмотрел я на жену, - тоже всё уже знала?!
А ты как думаешь? Только у вас, мужчин, есть свои секреты? - и понаблюдав ехидно за моей реакцией, уже обычным тоном добавила — С Алмой мы, правда, только раз виделись. Совсем недавно, в нашем кафе. Нас Эланика там тайно познакомила. Очень славная подруга у Чета и идеи у неё разные интересные. Думаю, скоро она окажется очень полезной для всего нашего дела.

Не обращая внимания на мелкий неприятный дождь, я буквально бежал по бульвару к зданию факультета, где должен был встретиться с деканом и отменить свои занятия на всю будущую неделю. Другого выхода я не видел, хоть увольняйся! А всё дело было в том, что событие в жизни молодых, которое мы называем свадьбой, было назначено на понедельник в доме Чета, и на пятницу в родительском доме Алмы. В том и в другом случае наше присутствие объявлялось обязательным.
Конечно, я не сомневался, что Виктор Семёнович, мой непосредственный начальник и старый друг, меня отпустит. Но я знал также, что момент был крайне неподходящим и моё исчезновение именно в эте дни, когда предстоит государственная аккредитация, повлечёт дополнительные трудности для коллектива. Однако делать было нечего и я с чувством вины за ещё не содеянное вошел в кабинет декана.
Поздоровавшись, я опустился на стул, так и не решив с чего начать.
Послушай, Вадим, я вижу у тебя какое-то важное дело, но если ты не против, я сначала сформулирую просьбу о небольшой, но чрезвычайно важной для факультета услуге.
Конечно, - ответил я, пытаясь унять тревогу, - если нужно срочно заговорить до смерти председателя комиссии, я готов.
Да нет, дело много проще и, главное, приятней. Нужно посидеть пару дней на совещании, которое проводит министерство, начиная с будущего понедельника. Дело, я думаю, пустое, но поприсутствовать там нужно. Ты понимаешь, что я сейчас оставить факультет не могу даже на полдня. Так, что отдыхай пока, полистай служебные бумажки последние, а в понедельник, уж будь добр.
Да! И ещё. В будущую пятницу студентов твоих отправляем на международную  выставку. Не хочешь, - не приходи, хватит и ассистентов. Можешь отдыхать до понедельника. Вот и всё. А что у тебя?
Да, похоже, уже ничего.
Я поднялся и, быстро попрощавшись, вышел из деканата. Что теперь делать, было не ясно. Просто не явиться на совещание в министерство я, конечно, не мог.
Выйдя из здания и глянув на небо, которое успело освободиться от хмурых облаков, я медленно перешёл по зебре проезжую часть и свернул налево, на любимый бульвар. Шелест листвы над головой и вид знакомых старых лип всегда действовали на меня успокаивающе. Засмотревшись на большое дерево с широкой кроной, под которой часто располагались музыканты, я даже остановился и присел на свободную скамейку. Разные, в основном приятные, воспоминания, связанные с этим местом, вытеснили на время невесёлые думы из моей головы. Птичий гомон и отдаленный детский смех почти убаюкали, и я почувствовал как веки тяжелеют.
Мягкие детские ладошки, обхватившие сзади мою голову и закрывшие глаза, я не мог не узнать, хотя и не признался в этом сразу. Юнна, а это, конечно, была она, помахав удаляющимся подругам, уселась рядом со мной на скамейку.
А ты почему здесь сидишь, ты же на работу сегодня собирался? - и не оставляя мне времени на ответ, продолжила  - А знаешь, что мы сегодня изучали на теории? - Время!
Ух ты! Ну и как, ты теперь знаешь, что это такое?
Юнна ненадолго задумалась и покачала головой.
Нет, пока не знаю. Зато уверенна, что раньше думала совсем не правильно.
Ой! Смотри, бабушка с Эланикой идут! Вы что, договорились здесь встретиться?
И снова не дождавшись ответа, Юнна поспешила им навстречу.
Рассказав о ситуации на факультете и о совещании в министерстве, и признавшись с горьким сожалением, что не вижу выхода и вряд ли теперь смогу быть на свадьбе Алмы и Чета, я замолк, ожидая реакции женщин. Между тем Ирина поглядывала на Эланику, будто ожидая от неё чего-то. Та же, как всегда, улыбалась и не выказывала ни малейшего огорчения.
Знаете, Вадим Вадимыч, вы с вашим умом и сообразительностью иногда просто поражаете меня. Ясно же, что вы хотите присутствовать при этом не просто интересном, но, как я понимаю, знаковом событии. Но почему, в таком случае, вам не послать в министерство своего дублёра? Вы же понимаете, что проделать это ничего не стоит. Состав участников известен, или с ним можно познакомиться, так что никаких сюрпризов быть не должно. В крайнем случае, всегда можно разыграть приступ мигрени, например, или ещё что-нибудь в том же духе. Вы же помните, как я из этих чиновников разные бумаги выбивала?
Не знаю, почему я сам сразу же не подумал об этой возможности, но идея была хороша. Ещё немного поразмыслив, я решил, что сомневаться не в чем и следует лишь подготовить нужную информацию для сотрудников Эланики, управляющих моделями. Вздохнув с облегчением, я невольно задумался о предстоящей свадьбе.
Событие, участниками которого нам предстояло стать через несколько дней, было не просто уникальным, но по содержанию не менее, а может и более значительным, чем наш проект центра встречи цивилизаций, - пришло неожиданно в голову название. Чем дальше я размышлял о семейном союзе Алмы и Чета, тем более рельефно и убедительно вырисовывался его огромный смысл. Алму я, конечно, знал совсем мало и полагался на общее мнение Эланики и моей Ирочки, которое значило для меня не меньше моего собственного. Их отношение к семье и проницательность были мне слишком хорошо известны, чтобы допустить, что молодых, решившихся на такой шаг, связывает простое увлечение. Но если это не голос природы, заглушивший истинно человеческие потребности, то значит мы являемся свидетелями даже не просто встречи двух цивилизаций, но их объединения в новую уникальную картину мира. Сама возможность духовного слияния столь разных, кажется, людей обусловлена тем, что их мыслимый мир, несмотря на любые цивилизационные различия, един в самой своей основе, в своей сущности, которая есть ни что иное, как отношение между ними, именуемое любовью.
 Мысленно назвав ребят молодыми, я не подумал сразу о том, какова разница между ними. Ведь Чету небось уже сотня лет, как минимум. С другой стороны, культурно-исторический разрыв ещё больше, что не сыграло особой роли. А ведь это даже здорово! Физиологически они ровесники, благодаря биотехнологиям народа Чета, а психологически образуют развернутое во времени и потому ещё более богатое органическое целое, которое должно воплотиться в новом субъекте разумной вселенной. Каким же будет это дитя двух цивилизаций - вот, что самое интересное и фактически главное. Ведь ребенок это всегда разрешение противоречия между родителями. Хотя часто сегодня это всего лишь противоречие между полами, а не между разными формами человеческой культуры. И ребёнок появляется в этом мире как продукт лишь физиологического слияния. Духовная же близость и тем более единство вообще не наступает! Величайшее духовное таинство низведено до ничтожного уровня плотской утехи, взаимного потребления.
Ты что такой задумчивый и сердитый, Вадик?
Голос Ирины оторвал меня от размышлений, в которые я буквально провалился, почти потеряв контроль над собой. Перспективы этого удивительного союза показались мне настолько значительными, что у меня, как говорится, дух перехватило.
Я подумал, что этот союз может оказаться ничуть не менее убедительной формой культурного контакта, чем межпланетный центр развития человека. А если разобраться, то скорее даже более убедительной. Стоит заглянуть этим ребятам в глаза, чтобы понять, что цивилизации не только уже встретились, но и обрели в своем единстве новую уникальную форму. Правда, нужно обладать человеческим зрением, чтобы всё это рассмотреть.
Я снова задумался, а когда вернулся к действительности, то услышал лишь конец фразы Эланики
…а главное и настоящее чудо это чистая и бескорыстная любовь к людям, но именно этого-то вам теперь и не хватает. А всё остальное, это просто физика с математикой...

Народу в доме Эланики и Чета собралось много. В основном это были члены древнего рода во главе с патриархом, который таки оторвался от своих любимых занятий, но не от друзей микробиологов, которых, как успела нам поведать Эланика, он притащил с собой в полном составе. Теперь вся веселая дюжина крепких мужчин и женщин, по виду одного примерно возраста, расположилась на террасе, внимательно рассматривая новых, прибывающих группами и поодиночке, гостей. Обмениваясь время от времени какими-то мыслями, они оглашали пространство гостиной веселым смехом, поддерживая атмосферу праздника.
Даже удивительно, что Летар, - наш знаменитый патриарх, - прибыл не только без опоздания, но ещё и вместе со всей командой. Это можно расценить как знак высочайшего доверия к потомку. Впрочем, он никогда не скрывал своей особой симпатии к Чету, а после смерти его отца, стал к мальчику особенно внимательным. Мне кажется, у них давно возник даже какой-то особый союз, основанный на тщательно скрываемой от непосвященных тайне.
Интересно, а как Летар собирается озвучивать принципы без свитка или какой-нибудь шпаргалки? Осталось-то уже не больше трех.. нет двух минут.
Давайте ка мы устроимся поудобней вот здесь... рядом с моими внуками, - сказала Эланика и, указав с сияющей улыбкой на спешно приближающихся братьев, добавила, - которые явились как всегда в последнюю минуту. Ладно хоть не опоздали. А почему я Эмику не вижу? Разве мать не прибыла? У неё всё в порядке? -  увидев, что братья энергично закивали, она махнула рукой — Ладно, потом расскажите.
Всей немалой компанией мы с Ирой, детьми и внучкой уселись на удобные диванчики и кресла, сосредоточенные теперь в основном в центральной части гостиной. Юнна, кажется светящаяся изнутри от счастья присутствовать в таком фантастическом месте, да ещё среди таких сказочных людей, сидела рядом с мальчиком, внешне её ровесником, с интересом поглядывавшим на неё. Крепкого телосложения, как и все обитатели этого дома, светловолосый мальчишка ничем внешне не отличался от обычного ученика восьмого или девятого класса, и может поэтому наша красавица не проявила к нему особого интереса. Впрочем, мне это могло и показаться, учитывая артистические наклонности нашей внучки.
Сейчас начнёт, - тихо предупредила Эланика, - слушайте внимательно, это текст нашего главного родового документа.
Гостиная умолкла. Все взгляды были устремлены на высокую крепкую фигуру Летара в белом одеянии, напоминающем летний костюм, поверх которого была наброшена серо-голубая накидка с каким-то странным наплечным украшением или родовым символом.
Дорогие родственники, - заговорил патриарх неожиданно высоким и даже каким-то звонким голосом, - друзья и знакомые, все приглашенные и просто пришедшие сегодня в наш дом! Я, старший ныне живущего семейства Тиритан, обращаюсь к вам с радостным сообщением о том, что к многочисленным потокам культурных традиций, впадающих во все более богатое и глубокое море культуры нашего рода, присоединяется новое русло, обещающее принести новую мудрость и новую славу всем нам.
Прежде чем представить вам создателей нового союза, по извечной традиции я оглашу принципы, которым наш род следует уже на протяжении тысяч... лет.
Здесь Летар сделал небольшую паузу и развернул, непонятно откуда появившийся у него в руках, небольшой серебристый свиток. Полоска мягкого материала легко скользнула вниз и патриарх, оглядев неспеша присутствующих, опустил взгляд на свиток и медленно заговорил.
Мы настолько уже привыкли, что с нами говорят на чистом русском языке, что когда под сводами древнего жилища зазвучала непонятная речь, в растерянности переглянулись, не зная как быть. Эланика, сидевшая рядом с Ириной, вдруг хлопнула себя по лбу и, вынув поспешно из какого-то кармана горсть маленьких мягких шариков, быстро раздала их всей нашей команде, показав на уши и прошептав, что мы не пропустили ничего существенного.
Между тем голос патриарха зазвучал прямо в наших ушах.  Он словно укладывал понятные теперь слова в единственно возможную, видимо, раз и навсегда определённую последовательность.
...поэтому первый и важнейший пункт гласит: союз мужчины и женщины основан на любви, как высшей форме человеческих отношений, при которых он и она являются друг для друга предметом главной жизненной потребности, органической стороной того человеческого целого, воплощением которого становится их ребенок.
Второй пункт: воспитание детей является высшей формой творчества родителей и сферой их главной отвественности перед всеми членами рода, которую с ними разделяют их собственные родители.
Третий пункт: Мать первая открывает ребёнку мир, закладывая основу его будущего мировоззрения и психологический фундамент его личности. Подготовка к этой важнейшей функции требует специального образования, а также помощи и содействия всех представителей старших поколений.
Четвертый пункт: Отец для ребенка это другой такой же человек, который своим отношение к матери, к нему и к другим близким создает и развивает пространство любви, особую форму родового культурного пространства, в котором закладываются основы социализации взрослеющих членов родового сообщества.
Пятый пункт: взрослеющий ребенок решает свою главную жизненную задачу осваивая человеческий способ жизни как единственно возможный в его жизненном пространстве. Свидетельством успеха и его критерием является место и роль взрослеющего в родовом пространстве.
Ещё некоторое время Летар продолжал читать, переходя не торопясь от одного пункта к следующему, пока текст свитка не закончился. Затем, поведав о том, что всеми поколениями в их роду соблюдались озвученные принципы, он  выразил уверенность в том что новый союз станет ещё одним подтверждением их мудрости. Закончив таким образом с основной частью недолгого ритуала, патриарх, как мне показалось, вздохнул с облегчением и сразу превратившись в веселого и лёгкого человека, поманил к себе молодых. Расположив их слева и справа от себя, Летар предложил присутствующим задать Алме и Чету вопросы, которые помогут собранию принять правильное решение.
Начался допрос, который тоже был частью ритуала, и к которому уже никто не относился серьёзно. Прозвучало несколько как малозначительных, так и вполне серьёзных вопросов, отвечая на главный из которых, Алме пришлось достаточно подробно рассказать о своих родителях и предках, а также поведать о других родственниках, живущих в бывшем степном краю. Живой, эмоциональный рассказ девушки окончательно разрушил формальные рамки мероприятия и спустя несколько минут Летару пришлось даже успокаивать развеселившихся не в меру родственников. Не теряя времени Летар вызвал на сцену родителей вступающих в брак и мы впервые увидели смуглую и решительную дочь Эланики, затянутую в какой-то странный, почти черный с едва заметным фиолетовым оттенком костюм. Рядом с ней и со своей высокой и статной дочерью остановились так и не пришедшие, видимо, в себя родители Алмы. Пожилые люди интеллигентного вида держались за руки, бросая взгляды то на патриарха, то на свою красавицу дочь и стоявшего рядом зятя. Понятное смущение, которое они испытывали, не могло скрыть на их лицах выражения искренней радости. Само же мероприятие, связанное с извечно почитаемыми традициями, вызывало естественное для их народа уважение. Чувство родовой принадлежности, укорененное в сознании казахов, сохранялось, а в последние десятилетия стало даже укрепляться в обществе через возрождение отчасти утерянных традиций.
 Несколько минут спустя, Летар, как человек действия, решительно завершил процедуру знакомства и предложил перейти к финальной части создания нового союза. Поскольку никто не возражал, он решительно и уже без лишних слов соединил руки молодых под одобрительные возгласы в зале. Затем произнес несколько ритуальных фраз на языках присутствующих, вызвав шумную и радостную реакцию родственников и гостей. После этого, организующее начало в лице Летара с чувством исполненного долга покинуло центральную часть зала и растворилось в толпе .
Теперь его придется специально отлавливать, - заключила Эланика, - как обычно.
В который раз мы с Ириной подивились тому, насколько схожи бывают традиции в разных далёких уголках не только нашей планеты, но даже вселенной. Красивое и вкусное застолье с прекрасным тамадой, в роли которого неожиданно выступил старший сын Эмики, замечательной музыкой и прогулками в экзотическом прохладном саду продолжалось долго. Было интересно и весело. Не последнюю роль в царившем подъёме играли прекрасные бодрящие напитки, среди которых обнаружились даже шампанское, и коньяк. Когда дело уже шло к завершению, наблюдательная Ирина обратила моё внимание на то, что патриарх всем напиткам предпочитает мой любимый «Ахтамар» и что перед ним уже почти пустая бутылка. Постаравшись сделать вид, что совсем не удивлен, я сказал, что это совершенно естественно, поскольку за столько лет, сколько уже прожил наш патриарх, можно разобраться не только с напитками.
Успев перезнакомиться едва ли не со всеми родственниками Чета и родителями Алмы, присутствовавшими на торжестве, мы запросились домой, вежливо, но решительно отказавшись от приглашения ещё погостить в этом замечательном доме. Эланика, сразу сообразившая, что мы просто перегружены впечатлениями и эмоциями, проводила всю нашу компанию в дальний угол террасы, где мы попрощались и спустя мгновение уже были в своем привычном и по своему тоже удивительном и прекрасном мире.

Следующие два дня мы с Ириной провели в основном дома, размышляя о происходящем в нашей жизни и об удивительной судьбе Алмы и Чета, союз которых нам предстояло ещё раз праздновать, теперь уже в хорошо знакомом Казахстане. В четверг, накануне торжественного мероприятия в доме родителей Алмы, мы с утра связались с Эланикой и договорились встретиться в нашем кафе в первой модели. Так ей было проще, посколько не нужно было физически перемещаться к нам. Всё прошло как обычно, и даже рыжий водитель продолжал шутить. Эланика, как всегда бодрая и улыбчивая, появилась в кафе буквально через минуту после того как мы устроились у окна. Семён, излучающий всем своим видом утреннюю свежесть, впервые приправленную тончайшим ароматом едва различимого парфюма или какой-то удивительной специи, принял заказ и произнеся обычную порцию комплиментов дамам ненадолго исчез. Все было как обычно и черный кофе, наполнивший волшебным запахом, кажется, весь зал, был замечательным, однако что-то тревожило меня, заставляя прислушиваться и приглядываться к окружению. Мне никак не удавалось сосредоточиться на мыслях, которыми нужно было поделиться с Эланикой, и когда она заговорила я даже вздрогнул.
Что вас так беспокоит, Вадим Вадимыч, случилось что?
Да нет... То есть, я не знаю, что происходит, но что-то здесь не даёт мне покоя.
Лицо Эланики стало серьёзным и уже без улыбки она сообщила новость, которая объясняла, видимо, и моё нынешнее беспокойство.
Сначала мы не могли поверить, но несколько дней назад группе ваших студентов физиков удалось построить генератор поля, подобного тому, что мы используем при создании наших моделей. Мы знаем, что талантливые ребята не оценили пока свое достижение и даже не уверены, что их генератор вообще работает. У них нет, естественно, пока приборов, чтобы просто даже зафиксировать появление этого поля. Однако, сегодня обнаружилось, что мощность их небольшого устройства резко увеличилась, и оно уже активно влияет на созданные нами здесь среды. Подтверждением этого является, кстати, и ваше беспокойство. В кафе явно появилась некоторая нестабильность, которая,.. - тут Эланика внимательно присмотрелась к окну, - которая, похоже, уже ликвидирована. Но я не об этом хотела сказать. Защититься от подобных экспериментов не трудно, а вот защитить самих ребят от возможных неприятностей будет, я думаю, много сложнее. Риски, которым они себя подвергают, могут оказаться весьма серьёзными. Вы ведь не забыли, Вадим Вадимыч, как мы сами с вами недавно влипли? Но мы были вместе, были защищены и нам было понятно, что делать, чтобы вернуться. А у ребят шансов будет куда меньше, а может и вообще не оказаться.
Мы, конечно, уже отправили специалистов, чтобы те заблокировали установку, и я надеюсь, скоро всё закончится. Но затем потребуется работа с молодыми изобретателями.
Помолчав немного и попытавшись изобразить улыбку, Эланика добавила.
Даже при самом благоприятном развитии событий останется открытым очень неприятный вопрос о том, как случилось, что именно сейчас, в этот важнейший для нашего проекта момент возникает угроза всему контакту. В случайность может быть и можно поверить, но разбираться с этой ситуацией всё равно придется. И не откладывая.
Послушайте, Лани, правильно ли я понял, что сейчас вы ведете речь о каких-то внеземных силах, которые не заинтересованы в нашем с вами союзе либо даже активно против него?
На сей раз Эланика, кажется, искренне заулыбалась и придав лицу привычный лукавый вид, спросила:
А как вы сами думаете, а, Вадим Вадимыч? Неужели на сей раз наши мнения не совпадут!
Я вздохнул, не скрывая своего состояния, и признался
Не знаю я, честно говоря, что и предположить. За время нашего знакомства мой внутренний мир перенёс столько сотрясений, что я уже ни в чем не уверен. Конечно, мне трудно поверить в существование развитой и, одновременно, злобной и враждебной цивилизации в разумном мире.
Но почему же? Ведь талантливые физики в вашем мире изобрели атомную бомбу, а избранники народа сбросили её на головы живых людей, уничтожив тысячи, и после этого сами продолжали спокойно жить!
Да, многие люди на Земле ещё способны творить зло. Но вот как я объясню свою позицию. Когда физики перестают спорить с лириками, играть на гитарах и петь песни, даже перспективы науки начинают увядать. Что уж говорить о нравственности! Я бы предположил, честно говоря, что именно наши, земные современные ученые, случайно получив какую-то информацию о вас, вашем проекте и о ваших технологиях, взялись выполнить заказ тех, кто пытается если не взять всё под контроль, то по крайней мере создать хоть какие-нибудь рычаги влияния на ситуацию. Или может быть просто хотят заработать большие деньги.
С вами, Вадим Вадимыч, становится уже почти не интересно. Правда, Ира? Всё-то он правильно понимает!
Ну, а если совсем серьёзно, то случилось, как мы считаем, именно это. Наш специалист, который вошёл в контакт с одним американским ученым японского происхождения, был с ним весьма откровенен и, демонстрируя нашу открытость, явно перестарался. Дальше, как мы предполагаем, началась серьёзная научная работа в заданном направлении и вскоре были получены некие положительные результаты. Трудно сказать, насколько серьёзно американцы продвинулись, но кто-то из ваших стажеров там, вероятно, сумел не только ухватить идею в каком-то научном разговоре, но и реализовать её в местной студенческой лаборатории.
Большая часть сказанного это, конечно, предположения, но подробности в этой истории не слишком существенны. Важен тот факт, что научный и технологический результат может оказаться в плохих руках.
И как же теперь? - задал я почти риторический вопрос - Как же ребят-то наших уберечь?
Не отвечая, Эланика покрутила тонкий розовый браслет на левом запястье и, произнеся несколько слов на своем языке, целую минуту внимательно слушала ответ, уперевшись локтями в стол и зажав ладонями голову. Когда непонятная речь стихла, она ещё некоторое время молчала, прежде чем сообщить упавшим голосом, что главный разработчик с установкой пропал. Ушёл или уехал, и никто не знает куда. Установка отключена и отследить её сейчас не представляется возможным. А парня нужно искать, поскольку при достигнутой мощности любое включение генератора может привести к непрогнозируемому перемещению всех, кто окажется рядом. Выбросить может неизвестно куда, поскольку здесь сработают мощности совсем уже другого порядка. И среда почти наверняка будет для жизни не пригодна...
Нужно идти, - вдруг решительно заявила Эланика, - а вы, пожалуйста, вернитесь домой. Закройтесь и постарайтесь не выходить и ни с кем, кроме детей, не общаться, пока я сама с вами не свяжусь.
Погоди, Лани! Воскликнула моя решительная Ирина, вдруг резко поднявшись, словно намереваясь остановить свою новую подругу силой - Здесь, у себя дома, мы лучше вас ориентируемся и отыскать человека тоже сумеем... наверное. Зачем же вам рисковать?
Конец фразы прозвучал уже не так уверенно и жена немного растеряно посмотрела на меня, явно ожидая поддержки. А я не знал, что сказать, поскольку не вполне понимал, какие меры для розыска собираются использовать наши могучие космические друзья и на какую угрозу намекала Эланика, когда просила нас оставаться дома. Обняв Иру за плечи и тихо сказав ей что-то успокаивающее, Эланика ещё раз напомнила, что должна спешить, добавив, что для поиска конструктора с генератором придется привлечь серьёзные средства. Помахав нам рукой, она спешно удалилась, так и не появившись, впрочем, за окном, куда мы ещё довольно долго смотрели.
Только вернувшись домой и закрыв дверь, я вспомнил, что мы так и не обсудили планы на завтра. Как быть с поездкой в Казахстан, где во второй половине дня соберутся родственники и друзья Алмы в ожидании гостей со стороны жениха, к числу которых относимся и мы. Предполагалось, что мы собираемся в доме Чета и оттуда переместимся прямо в Казахстан. Других подробностей мы не знали и теперь оставалось просто ждать.
Такого томительного ожидания, когда непреходящее нервное напряжение сочетается с полным бессилием, нам с Ириной ещё не приходилось испытывать. С большим трудом дождавшись утра, невыспавшиеся и хмурые, мы уселись в наш трамвай и едва дождавшись остановки и не оценив толком шутки водителя, поспешили в кафе. Полагая, что здесь нет риска столкнуться с кем-то нежелательным, мы устроились за своим столиком и получив от Семена чашки с кофе стали наблюдать через окно за происходящим на улице. Вернее, мы наблюдали за тем, как там не происходило ровным счетом ничего нового. Все было как обычно до того момента, как в кафе просто ворвалась Эланика. За ней вбежал Чет.
Я же говорила, что они здесь! - крикнула Эланика, и не обращая на нас внимания, протянула руки Чету, который обхватил её запястья своими мощными конечностями. Наши друзья замерли на мгновение, потом их тела заискрились и вдруг рассыпались гаснущими искрами, вместе с которыми расплылось и исчезло все что было вокруг, включая и нас с Ирой. Ощущение конечно не было для меня привычным, но я мог бы назвать его знакомым, если бы в этот момент вообще мог говорить.
Пустота с привкусом безвременья или даже небытия, довольно легко нас отпустила и в себя мы с Ирой пришли одновременно и практически тут же. Так, по крайней мере, нам показалось. На сей раз вокруг не было никаких чудес, если это название не применять к прекрасному интерьеру, в котором мы оказались сидящими на мягком и теплом молочного цвета полу.
Как самочувствие? Надеюсь всё в порядке, а, Вадим Вадимыч? - раздался сзади голос Эланики - Не как в прошлый раз? А всё это адаптеры, которыми мы вас снабдили. Поднимайтесь! Ириша, ты как, ничего? Голова не кружится? Ну и отлично!
А теперь знакомьтесь. Вот они, наши беглецы: Николай, великий изобретатель, и его верная подруга Елена. Она микробиолог. Ребята еще не вполне пришли в себя и, конечно, ничего не понимают, но держатся молодцами.
Их все же выбросило, но, к счастью, Стим успел обоих зафиксировать и уже не потерял. Когда ребята свалились в модель с минусовой температурой и его жуткими хищными любимцами, мы их уже ждали. Ну, а потом появился сердитый Летар и забрал нас всех в свою лабораторию. Было похоже, что он собирался всех нас казнить за то, что мы помешали какому-то важному то ли эксперименту, то ли испытанию чего-то, затребовав много энергии. Но когда он увидел своего любимчика Чета и узнал, что у нас стряслось, сжалился и согласился вернуть всех и всё на место.
А теперь пойдёмте! Нас ждут в этой … как это по вашему... в кают-компании, вот!
 Высокий, длинноногий и длинноволосый физик Лев, с цепким взглядом черных глаз на узком худом лице, шел слегка склонившись к своей маленькой энергичного вида Елене со сложенной на голове тяжелой русой косой. Крепко держась за руки, оба двигались осторожно, будто опасаясь подвоха от странной действительности, в которой оказались. А необычным для них здесь, конечно, было всё, включая новую одежду, которая тоже вызывала непривычные ощущения. 
Разговор за столом получился долгим. Но не потому, конечно, что перед сидящими было много неизвестных, но аппетитных и ароматных блюд. Слишком велико было потрясение новых участников нашего долгого приключения, чтобы беззаботно предаться гастрономическим удовольствиям. Молодежь хорошо держалась, но им все же требовалось время, чтобы как-то свыкнуться с мыслью, что оказаться где-то далеко от собственной планеты не просто возможно. Оказывается, преодолеть невероятно большое расстояние можно почти мгновенно, не испытав ничего, кроме естественного страха перед вдруг возникшей холодной неизвестностью. Нелегко было поверить и в то, что возвращение домой не представляет никакой проблемы и почти не требует времени. Сознание двух молодых талантливых учёных испытало не меньшее потрясение, чем их незащищённая от подобных стрессов психика. А профессиональный рассказ маленького светловолосого и ясноглазого Стима о полях, к созданию которых они подошли так близко, едва ли мог добавить спокойствия их растревоженным душам.
Впрочем, главное наши исследователи безусловно поняли - шутить с этим случайным даром нельзя, пока явление по-настоящему не понято. Неясным же оставался вопрос о том, как быть дальше. Ведь забыть открывшееся однажды окно в совершенно другой, сказочно совершенный мир, нельзя. Да и как может физик забыть о том, например, что перемещаться в пространстве можно с невероятной скоростью и совершенно другим способом, чем все известные ему до сих пор. И как теперь быть со всей огромной конструкцией научного знания, в которой, похоже, нет места этому явлению, открывшемуся ему в виде бесспорного факта? 
Ну что, молодые люди, - впервые обратился к гостям Летар, молча сидевший до того за столом с бокалом, янтарное содержимое которого, раскачиваясь и омывая стенки, явно радовало его своим ароматом, - как дальше действовать планируете? Генератором своим будете заниматься или предпочтете прежде немного поучиться?
Мы хотим поучиться! - решительно объявила Елена — А у вас можно?
Летар с некоторым удивлением и, одновременно, одобрительно посмотрел на смелую девушку и, переведя взгляд на её друга, поинтересовался
Это ваше общее мнение, или у юноши есть свои соображения?
У юноши других нет. - Хмуро сообщил Лев, который уже явно не относил себя к этой возрастной категории — А что значит поучиться? Где, когда, чему?
Голос его прозвучал хрипло, выдав напряжение, с которым молодой человек с трудом справлялся.
Можно у нас,... а можно и дома, - проговорил Летар и, отхлебнув чуть-чуть из бокала, добавил, - там у вас по-моему неплохие условия уже созданы. Лаборатории, оборудование разное — всё уже есть, мне кажется. Так ведь, Вадим Вадимыч?
Явно ожидая подтверждения своих слов патриарх смотрел на меня глазами, наивно вопросительное выражение которых совершенно сбило меня с толку. Я растерялся, не зная что сказать. Выручила меня, как обычно, быстрая Эланика.
Оборудование пока ещё не всё, - сказала она таким тоном, словно это простой вопрос, который через день — другой будет закрыт.

Лицо Льва превратилось кажется в один огромный вопрос. Елена, забыв, что должна выглядеть героически, смотрела на Летара с приоткрытым ртом и рукой, прижатой к подбородку.
Между тем, патриарх, продолжал спектакль, за которым снисходительно  наблюдала Эланика, переглядываясь с Четом, прятавшим периодически улыбку за бокалом с холодным фруктовым напитком. Мы с Ирой наблюдали за происходящим с некоторым удивлениям, не понимая к чему ведет Летар.
Значит, в любом случае, у вас есть время и вы успеете разобраться с вопросом «чему учиться». Правда, ваши спасители в ближайшие несколько дней будут заняты. Видите-ли, мой праправнук Чет завтра женится. Но вот потом, если все будут согласны, мы можем организовать небольшое путешествие для всех здесь присутствующих по нашему миру. Дней за восемь — десять мы, я думаю, успеем увидеть достаточно, чтобы сформировать правильное представления о нашем пути развития.
Услышав последнюю фразу патриарха, которую тот с удовольствием запил небольшим глотком коньяка, Эланика привстала на секунду и чуть не захлопала от радости в ладоши. Глаза её сияли. Чет, который явно тоже не ожидал от прапрадеда такого потрясающего предложения, удивленно и немного растерянно улыбался.
Молодые люди переводили взгляды с Летара на Эланику с Четом и обратно, силясь понять истинную причину их радостного удивления.
Между тем, патриарх поднялся и что-то то ли бормоча, то ли напевая себе под нос  удалился с чувством исполненного долга. Его прощальная улыбка, как мне показалось, выглядела немного загадочной.
Не знаю, что ещё задумал наш почтенный предок, но путешествие — это супер подарок, требующий огромной энергии и времени, которое он считает вообще бесценным.
А почему вы говорите «почтенный предок»? Вы ведь про Летара или мы с Левой что-то не понимаем?
Ну, конечно! Это же мой прапрадед.
Эланика внимательно посмотрела на Лену с Лёвой и, сообразив, что те ещё не привыкли к тому, что внешний вид здесь не связан с возрастом, рассмеялась.
Извините меня! В этой суете, возникшей из-за ваших упражнений с генератором, я просто упустила из виду, что для вас тут всё в новинку. А мы правда живем очень долго и выглядим так, как нам представляется удобным. Летар действительно мой прапрадед, а Чет — мой внук. Младший.

* * *

Многолюдная и шумная свадьба на родине Алмы, наполненная музыкой, прекрасным пением и всевозможными, не всегда понятными для родственников Чета шутливыми состязаниями, была насквозь пронизана многочисленными и многообразными культурными традициями. Даже мне, неплохо знавшему историю народа и местный уклад, далеко не всё было понятно и знакомо. Отвечая на многочисленные вопросы Эланики, я зачастую вынужден был сам консультироваться с пожилыми казахами, большая часть которых с удовольствием и красочно рассказывали про тот или иной обряд. К сожалению, я не мог передать и малой доли многообразных смыслов и эмоциональной нагрузки поэтического языка казахов, настоящих носителей которого становилось всё меньше.
Домой мы вернулись лишь на третий день, нагруженные подарками, переполненные впечатлениями и согретые теплом всегда неповторимого по форме гостеприимства.
Явившись с утра на факультет и убедившись, что о моём отсутствии никто не догадывается, я оставил декану краткий отчет о совещании в министерстве, блестяще составленный моим дублёром, и отправился в аудиторию к студентам.
Ещё два дня спустя, неопознанный звонок застал меня за чашкой утреннего кофе. Звонил Лев. Молодой физик вежливо поздоровался и поинтересовался, не изменились ли наши планы в отношении путешествия с Летаром. Затем, сославшись на рекомендацию Эланики, он спросил разрешения присоединиться к нам и получив приглашение звонить и заходить в любое время, энергично поблагодарил и попрощался. А ещё через день нам всем предстояло отправиться в долгожданное путешествие.
Основной способ перемещения к нашим космическим друзьям, которым мы пользовались, был, естественно, связан с любимым кафе. Именно сюда мы и явились вместе с Лёвой и Леной, прокатившись предварительно на нашем трамвае, и полюбовавшись на счастливую рыжую физиономию водителя. Все было как обычно, за исключением изжеванной папиросы в зубах, которую теперь заменила жвачка. Эта находка разработчиков модели показалась мне не очень удачной и Ира со мной тоже согласилась.
Несмотря на ранний час, Эланика в красивом кремовом костюме и с простой, но очень изящной прической уже ждала нас, оживленно беседуя с Семеном. Разговор с галантным и образованным официантом явно доставлял ей удовольствие, несмотря на то, что тот был, что называется, не настоящим.
А вот и вы! - радостно воскликнула Эланика, - Доброе утро! У нас есть немного времени, так что можете присоединиться к нам с Семеном. Я, честно говоря, надеюсь ещё позавтракать. А как вы? Лёва, Леночка — не стесняйтесь, заказывайте всё, что пожелаете. Всё за счет нашей компании, - весело добавила она, с умилениям глянув на молодых, усевшихся рядышком.
Проболтав около часа и успев плотно перекусить, мы, по команде Эланики взялись за руки, не вставая из-за стола, и спустя несколько секунд оказались в знакомой уже лаборатории Летара.
Все были немного взволнованы, поскольку предстоящее путешествие было событием достаточно редким даже для Эланики и Чета.

* * *

Часть 4. Путешествие в будущее

Молодожены уже ждали нас и радостно приветствовали, поднявшись из-за стола в кают-компании. Чет добродушно улыбался и выглядел, в общем, как обычно. Одежда, которая в его мире была, как мне показалось, одноразовой, практически не влияла на его внешний вид. То ли он так выбирал себе костюмы, - в основном какого-то  неопределенного цвета с серой основой и едва заметными меняющимися в зависимости от освещения оттенками, - то ли его собственная выразительная внешность привлекала к себе всё внимание, оставляя остальное практически невидимым. Совсем иначе выглядела Алма. Изящное дорожное облачение в сдержанных, хорошо подобранных цветах настолько ей шло, так замечательно дополняло её собственную внешность, что мы не могли не залюбоваться.
Именно эту сцену застал вошедший в кают-компанию Летар и, посмотрев на счастливую красавицу-жену своего любимца, тоже улыбнулся. Поздоровавшись, он уселся за стол, жестом пригласив остальных последовать его примеру. Оглядев присутствующих, он остановил взгляд на самых молодых.
Прежде чем мы отправимся в это небольшое путешествие, мне бы хотелось быть уверенным, что вы не напрасно потратите свое и моё время. Поэтому я хотел бы попросить вас высказать свои представления о достойной цели такого мероприятия. Особенно интересно мне мнение наших новых друзей. Готовы ли вы высказаться, молодые люди?
Лев, внимательно слушавший Летара, заговорил неожиданно спокойным и уверенным голосом.
Мы просто обязаны максимально эффективно использовать такой уникальный шанс. Поэтому главное, что мы хотим по-настоящему понять, это...
Здесь Лев сделал паузу, посмотрев на свою подругу. По лицу Елены, радостному и одновременно спокойному, было ясно, что она не ждёт от Лёвы никакой неожиданности и точно знает, каким будет завершение фразы. Мы же все с интересом и даже некоторым напряжением ожидали, что скажет молодой физик.
… это, конечно, вы.
То есть, не работа наших физиков, не природа поля, не исследования микробиологов, а именно мы? Я правильно понял? - спросил Летар, лукаво поглядывая то на Леву, то на Елену. - Но мы ведь и так здесь, перед вами и готовы ответить на любые вопросы!
Мы должны сами увидеть, как вы живете, как работаете, - решительно заявила девушка, - потому что только так мы сможем понять главное — зачем вам и физика и микробиология, и вообще всё, что вы делаете. Мы, правда, очень хотим понять что движет вами так мощно.
Закончив фразу Елена оглянулась и, немного стушевавшись, прислонилась к плечу Льва.
Браво, молодые ученые Земли! Молодцы!
Эланика стукнула крепко сжатым кулачком по столу и почему-то с победным видом глянула на Летара, который продолжал с нескрываемым удивлением смотреть на своих молодых гостей.
Ну что ж, - проговорил патриарх, потерев задумчиво свой высокий лоб, - если так, то у меня больше нет вопросов. Готовьтесь. Начнем минут через десять, я только прихвачу кое-что.
 
* * *

А от живой природы вы всё же полностью не отрываетесь! - обратился я к Эланике, оглядывая с интересом большую живописную лесную поляну, на которой мы оказались по воле Летара. Небольшой пруд с кувшинками и какими-то маленькими серыми утками, возившимися у зарослей камыша, отделял нас от группы симпатичных небольших строений, расположенных на некотором удалении друг от друга, среди цветов и разных причудливых растений. Мы остановились на берегу, а Лев с Еленой подошли к самой воде и, склонившись, вглядывались в черную глубину, где периодически мелькали неясные тени, в которых можно было распознать знакомых карасей или карпов.
Девственно чистая природа очаровала нас. Эланика с Ченом и Алмой и стоявший рядом Летар, тоже застыли любуясь красотой окружающего ландшафта. Лишь спустя несколько минут, патриарх неспеша подошел к воде и, дождавшись, когда молодежь завершила свои наблюдения, поинтересовался с хитрой улыбкой.
Вы, наверное, уже поняли, куда мы с вами прибыли? Это очень интересное место.
Здесь изучают растения? - попробовала угадать Елена — Или, может быть,  писатели живут или художники.
Или просто рекреационная зона, где люди отдыхают? - высказал предположение Лев.
Не угадали! - с довольным видом заключил Летар, - А между тем, это именно то место, где работают, - да-да, именно работают специалисты по созданию моделей и жизненных сред. На основе, кстати, того самого поля. Они и сейчас трудятся. Вон! - показал рукой - Посмотрите внимательно. Там, у крайнего дома, целая команда собралась.
Действительно, группа людей, частично скрытая листвой деревьев, расположилась рядом с невысокой, прячущейся в зелени постройкой на едва различимой издалека террасе. Голосов почти не было слышно, да и понять говорящих на своём языке мы не смогли бы. Но было хорошо видно, что люди вели себя достаточно эмоционально, жестикулируя и, видимо, что-то доказывая друг другу. Временами рядом с участниками разговора вспыхивали и вскоре гасли какие-то светящиеся облачка больших или меньших размеров. Что это, было не понятно, но в остальном всё казалось знакомым и не хватало только накрытого стола и дымящего мангала, источающего правильный, ни с чем не сравнимый аромат пикника.
 Это достаточно популярная организация пространства рабочего коллектива, занятого какой-то проблемой. - заговорила Эланика — В отличие от вас, мы давно не занимаемся разными практическими экспериментами и лабораторными исследованиями. Все соответствующие площадки, помещения и специальное оборудование находятся в специально отведенных для этого удаленных от людей местах, где хозяйничают роботы. Они постоянно производят и перерабатывают огромное количество научной информации и, выполняя команды людей, проводят эксперименты и все те работы, которые раньше составляли основное содержания научных, прежде всего прикладных, исследований. Люди же имеют возможность не просто наблюдать за интересующими их процессами, вызывая трехмерные изображения, но и получать сразу необходимое описание происходящего, включая результаты.
Лев и Елена, державшиеся за руки, пожирали Эланику глазами, ловя каждое её слово. Вопрос следовал за вопросом и в сознании молодых ученых постепенно выстроилась удивительная в своей простоте картина. Их местные коллеги, по способу мышления и фактическому содержанию их деятельности больше напоминали философов. А когда выяснилось, что люди, занятые сложнейшими физическими проблемами, активно сотрудничают с художниками и писателями, Лев с Еленой попросили пощады и перерыва, чтобы попытаться осмыслить полученную информацию.
Разговаривая, мы приблизились к ученой компании, состоявшей из молодых людей, преимущественно мужчин, которые при виде нас прервали свой разговор и вышли навстречу.
Летар представил нас, пояснив смысл визита и всего путешествия, и спустя несколько минут мы уже расположились во дворе. Разбившись на несколько небольших групп, стихийно сложившихся с учетом наших интересов, мы долго и с удовольствием беседовали с благожелательными и, кажется, всё знающими хозяевами.
Моя Ирина вместе с Четом терзали вопросами по искусству двух смешливых девушек в шортах и легких накидках, которые то и дело призывали то ли в свидетели, то ли просто на помощь крупного, будто высеченного из камня, мужчину суровой внешности, который неторопливо и внушительно объяснял что-то Льву и Елене. Алма с Эланикой вели разговор о специальном образовании, собрав вокруг себя большую шумную компанию самых молодых, как  мне показалось, ученых. Я же воспользовался возможностью поговорить с людьми, постоянно занятыми творчеством, о пространстве их деятельности. Постепенно разговор свёлся к смысловому наполнения создаваемой жизненной среды. Важнейшее требование антропоморфности и содержательной чистоты было настолько очевидным для моих собеседников, что когда я заговорил о коммерческой рекламе на наших улицах и в домах, их глаза округлились, как мне показалось, от ужаса. Они никак не могли понять, как можно допустить, чтобы в формирующееся сознание юных граждан грубо вторгались ложные ценности, препятствующие формированию настоящих человеческих потребностей.
Впрочем, всё, что я слышал в последнее время от наших удивительных друзей, и не только об архитектуре, больше не удивляло меня. Скорее я испытывал чувство грусти, понимая, что никакой призыв к соплеменникам просто отказаться от гонки за прибылью, дешевым престижем и плотскими удовольствиями не будет услышан. В лучшем случае меня ждёт сочувствие со стороны очередного самодовольного... ну, понятно, в общем.
 Самый молодой по виду из моих собеседников по имени Валик, рассуждал о том, что пространство наших городов, насколько он знает, ещё преимущественно утилитарно по смысловому содержанию архитектурной пластики, как когда-то было и у них. Среда напоминает собрание разрозненных механизмов, обнаженных, подобно скелету, опутанному мышцами. Агрессивный геометризм и содержательная бедность архитектурной формы, утратившей устремленность к высшим духовным ценностям, навязчивость функциональной организации пространства даже там, где она неуместна и очевидно противоречит смыслу и логике деятельности людей — всё это, как заявил мой собеседник,  конечно, будет преодолеваться по мере того, как репродуктивные, утилитарные функции не Земле будут уступать место свободному творчеству.
Парнишка, - не знаю даже, как иначе можно определить моего белобрысого и лопоухого собеседника, - смотрел на меня ласковым, и каким-то извиняющимся взглядом серо-голубых, широко распахнутых глаз. Он явно ожидал моей реакции на сказанное, и мне пришлось признать его правоту.
Да, ситуация у нас примерно такая и есть. Правда, если бы вам пришлось ближе познакомиться с нашим профессиональным сообществом, вы бы увидели, что сегодняшнее состояние дел в сфере архитектуры, от обучения до реализации проектов, мало кого удовлетворяет. Я бы сказал даже, что едва ли не каждый признанный мастер озабочен поиском смысла, который он смог бы поведать миру на своём архитектурном языке. 
Я собирался продолжить о том, что существуют весьма разные мнение по поводу современного состояния архитектуры, что есть немало специалистов, полагающих даже, что наша профессия вообще себя исчерпала, но заметив, что Валик хочет добавить что-то важное, кивнул ему и стал слушать. И оказался прав, поскольку такого интересного и профессионального рассказа о сотрудничестве архитекторов с художниками слышать здесь мне ещё не приходилось. Он увлеченно говорил о том, как художники, озабоченные поиском образа и его воплощением в материале, не меньше времени и сил затрачивают на выявление и осмысление новых общественных ценностей, требующих закрепления в художественных формах. И в этих поисках их пути неизбежно пересекаются с путями архитекторов.
Прежде чем будет создано художественное воплощение общественно значимой идеи, сама она многократно является в публичном пространстве, обретая, прежде всего, устойчивую литературную форму и закрепляясь в сознании конкретного сообщества. Именно в этот момент и именно здесь находится точка встречи архитектора и скульптора, создающих вместе уникальное по своему архитектурно-художественному решению пространство конкретного и неповторимого МЫ. Результат их совместного творчества это уже не только художественное воплощение начала, объединяющего людей, но воплощение самой действительности их союза. Открытое пространство вокруг символа уже не просто возможность организации жизни сообразно идеалу, но сама реальная жизнь, закрепленная в реальных архитектурных формах. И всё это сформировано как органическое архитектурное целое, все части которого пронизаны антропоморфностью в особом, присущем именно этому месту и этому сообществу выражении.
Проведя день на гостеприимной поляне, природные формы которой скрывали, как выяснилось, сложнейшее многофункциональное устройство, служащее человеку, мы тем же чудесным способом переместились в совершенно иной мир. Здесь естественным окружением было вечно черное космическое пространство, за каждым большим окном, куполом или огромной оболочкой. Обитатели этого маленького мира, распахнутого в бесконечность, были в основном путешественники. Хотя, как нам рассказали, были здесь и те, кто многие годы жил в свете негаснущих звезд. Летар, оказывается, специально запланировал встречу с такими людьми.
Размышляя о том, как можно долгое время оставаться в таком мертвом и холодном окружении, мы с Ирой, Львом и Еленой сидели в большой гостиной, выгнутые наружу стены которой были, к счастью, непрозрачными. Светлый материал с легким и неустойчивым зеленоватым оттенком действовал на меня успокаивающе. Ирине он тоже нравился и мы старались не поднимать взгляд вверх, туда, где над головой висела грозная и тяжелая бесконечность. Чувство беззащитности и беспомощности трудно было преодолеть, а аскетизм обстановки в тех помещениях станции, где мы уже побывали, лишь усиливал неприятный эффект.
Эланика возвестила о своём приближении веселым, заразительным смехом. Затем прозвучал голос Летара, который в чем-то кого-то убеждал. Слова были не понятны, но и без перевода было ясно, что настроение в компании явно хорошее. На сей раз кроме членов нашей команды в помещение вошли сразу четверо. Как выяснилось, это были обитатели станции. Два парня и две девушки, одетые в белые, плотно облегающие их тела костюмы, были частью довольно большого коллектива, который уже много лет занимался, насколько мы поняли, составлением чего-то вроде звездных карт с опорными точками в виде освоенных людьми мест. Когда мы попытались понять, что значит освоенных, самым доступным объяснением была фраза Летара, указавшего на помещение, где мы находились, и пояснившего, что это и есть одна из множества точек, о которых идет речь. Поляна, которую мы недавно оставили, тоже относилась к числу таких точек или узелков в сети осваиваемого мира, добавила Эланика.
Когда процедура знакомства с обитателями станции была закончена, Летар что-то сказал на своём языке местным жителям, и белые фигурки, весело помахав нам руками, выбежали из гостиной.
Экскурсия уже закончилась? Это всё? - с опаской поинтересовалась Елена, глаза которой горели настоящим исследовательским огнем.
Было очевидно, что полученных объяснений ей было не достаточно. Стоя здесь, на пороге ставшего вдруг близким и, кажется, доступным мира великих тайн, вспыхивающих и сияющих близкими и далёкими звездами, она готова была впитывать и переживать всё, что так или иначе достигало органов её чувств.
Да нет. Надеюсь, ещё не всё, - не скрывая таинственной улыбки, произнес Летар, - ребята ещё кое что вам сейчас продемонстрируют. Думаю, что вы и сами сможете принять участие в их занятиях... Если, конечно, захотите — добавил он, спрятав на этот раз улыбку, смысла которой я не понял.
Открой как нам окна, Лани! - попросил патриарх и удобно расположился в кресле.
Большая часть стены, защищавшая нашу с Ирой психику от бездонной чёрной пропасти, жаждущей безжалостно поглотить нас, вдруг стала прозрачной, заставив вздрогнуть и невольно отступить к оставшейся стене.
Станция не очень большая, а ребятам хочется подвигаться, прогреть мышцы, вот они и выходят из дома, как вы говорите, подышать.
Мы слушали Эланику, глядя на её довольную физиономию и пытаясь отделить серьёзную информацию от шутки, когда Елена, сидевшая поодаль, вдруг вскочила, что-то вскрикнув. Обернувшись на её возглас, мы увидели, что она с ужасом или каким-то очень похожим чувством смотрит наружу. Обратив взгляд в бездну, я почувствовал, что ноги плохо слушаются меня и осторожно опустился в кресло.
Оттуда, из-за окна, прямо из мертвой и ледяной бездны на нас смотрели улыбающиеся рожицы сотрудников станции. В тех же, кажется, белых костюмах, но в перчатках и таких же белых шапочках, прикрывающих уши, они помахали нам руками и теперь дурачились, кувыркаясь в пространстве и толкая друг друга. Временами из перчатки того иного шутника выскакивал зелёный лучик, который словно прилипал к поверхности оболочки или к другому человеку, позволяя первому буквально подтянуть себя словно на тросике.
Оторвавшись на мгновение от поразительной картины, я глянул вокруг и не смог не задержать взгляд на лице Льва. Оно, как и весь его хозяин, было неподвижно и только глаза, полные счастья, и как мне тогда показалось, слёз, неотрывно смотрели в космическую пустоту. Ещё через пару минут представление закончилось и помахав нам руками белые фигурки дружно исчезли из виду. Эланика вернула стене её прежнее непрозрачное состояние, чего мы с собой сделать ещё долго не могли.
Участники разминки, уже без перчаток и головных уборов, шумно ввалились в гостиную и довольные произведенным эффектом стали отвечать на вопросы Льва, которым не было числа.
Быстро устав слушать разговор о физических проблемах и о секретах адаптации организмов, которые были ему давно известны, Летар начал уговаривать нас с Ириной тоже прогуляться. Не добившись от нас согласия, он немного загрустил и переключился на Алму, которая сразу с готовностью согласилась, не не получив одобрения Чета, предложила отложить вылазку на будущее.
Оценив ситуацию и пожалев Летара, Эланика заявила, что готова сопроводить его на прогулку и даже посоревноваться с ним в скорости. Патриарх с интересом выслушал свою праправнучку, затем молча погрозил ей пальцем и куда-то ушёл.
Пошел искать коньяк, - заключила Эланика, - могу поспорить, что найдет и вернётся с бутылкой. Если бы мы сейчас жили на Земле и имели обычные организмы, наш прапрадед точно был бы уже алкоголиком из-за это Ахтамара.

Дни нашего чудесного путешествия мелькали с невероятной скоростью и когда пришло время вернуться назад, оставив неизвестно где находящийся удивительно тёплый и добрый мир, мы дружно загрустили.
 Полные потрясающих впечатлений и энергии, которая за последнее время стала привычной, мы вернулись домой к обычной обстановке и мелким земным заботам. К вечеру этого дня, немного успокоившись и отойдя от череды эмоциональных потрясений, мы с Ириной размышляли о судьбе нашего образовательного центра и проекта в целом. Когда на днях мы ликвидировали защитную модель центра и проведя некоторые изменения полностью открыли основной, возникли, да так пока и не пропали опасения за детей и педагогов. Не успокаивал пока даже статус экспериментальной площадки, который сумела выбить Эланика, игравшая, по-прежнему, роль председателя попечительского совета и представителя инвестора.

Знаете, Вадим Вадимыч,.. а давайте закажем вашего с Летаром любимого коньяка! Сегодня у нас не совсем обычный день. Мне предстоит сообщить вам нечто весьма важное.
Эланика умолкла, глянув на меня с необычно печальным, как мне показалось, выражением и быстро отвернулась к окну. Семен, тем временем, вернулся с двумя бокалами, красиво нарезанным лимоном и ещё какими-то мелочами. Ловко расставив всё перед нами и не сказав ни слова, он сразу же удалился.
Зажав бокал двумя ладошкам и согревая, как я научил, напиток их теплом, Эланика сначала грустно вздохнула, а затем вдруг весело и громко объявила:
Сегодня, вернее даже прямо сейчас заканчивается наш проект. Контакт состоялся и его результат можно считать вполне приемлемым. Так, во всяком случае, решил наш Совет. Это не значит, конечно, что мы с вами совсем расстаёмся, но других попыток существенно повлиять на вашу жизнь в условиях этого тяжелого кризиса мы предпринимать не планируем. Культура ваша бездонна и вы достаточно мудры, чтобы мир ваш не только выжил, но достиг процветания.
Увидев, что я порываюсь что-то сказать, Эланика с обычной уже лукавой улыбкой произнесла, глядя на меня поверх бокала.
А давайте теперь я угадаю, что вы хотите сказать, а вернее, наверное, спросить. Вы не против, Вадим Вадимыч?
Я немного растерянно покивал головой и уставился на свою собеседницу.
Мы так и не встретились с вашими официальными лицами. Не совершили того, что называется у вас официальным шагом. Действительно так. Мы обошлись без верительных грамот, переговоров, представительств и пр. И вы, естественно, хотите теперь понять почему?
Я вновь утвердительно кивнул головой и Эланика, снова лукаво улыбнувшись, продолжила.
Видите ли, Вадим Вадимыч, мы... Хотя нет. Давайте, вы сами ответите за меня на этот вопрос. Ну, попробуйте! А я пока посмакую этот замечательный напиток. Когда ещё у меня будет такая возможность! Летар то ведь не угощает!
Что я мог сказать этой замечательной мудрой женщине? Что я всё и так понимаю? Всё это время я действительно боялся официального контакта, потому, что с ужасом представлял себе чиновников разных рангов,большинство из которых увидят не другую, более высокую ступень человеческой культуры, а лишь возможности получить экономические, а значит и политические преимущества и различные другие выгоды либо даже просто испугаются того, что не укладывается в их представление о мире. А встретившись со многими простыми, порядочными и по-настоящему мыслящими людьми, поработав вместе с ними, наши космические друзья сделали нам прекрасный подарок, значение которого нельзя переоценить. И это даже не мощный образовательный комплекс, в архитектурных формах которого запечатлен по сути сам механизм трансляции культуры.
Это, конечно, прекрасный и совершенно реальный образ будущего, живого обитателя которого иногда можно теперь распознать в своём соседе в метро или в совсем молодом белобрысом физике, увлеченно рассматривающем картины в художественной галерее, или в скульпторе с безумно горящими глазами или в молодой матери, лукавая улыбка которой светится мудростью многих и многих поколений...
Да, - произнес я вслух,  - две культуры могут объединиться в продуктивный союз только тогда, когда их субъектов объединяет любовь, а не политика или любые другие, в том числе и очень государственные интересы.
Уважаемые гости! - прозвучал вдруг голос Семёна - Наше кафе закрывается на технический перерыв, а сотрудники уходят в оплаченный отпуск. Не забывайте нас, пожалуйста, и мы обязательно снова откроемся.
Откроетесь, откроетесь, - пробормотала Эланика, - куда же вы теперь денетесь, вместе со своим Стимом! 
До встречи, Вадим Вадимыч! С Ирочкой мы уже попрощались. Боюсь, что из-за большой занятости, которая меня, да и вас ждет мы какое-то время не сможем видеться.
Пока!
Эланика помахала мне рукой и рассыпалась легкими серебристыми искорками с золотыми и белыми вкраплениями. Я вышел из кафе и пошел домой. На остановке меня ждала Ира. Постояв несколько минут молча, мы произнесли вместе заветное слово «Трамвай». Модель работала, и прокатившись ещё раз в компании ворчливого и веселого водителя, мы помахали рукой в пустоту и медленно побрели домой.

* * *

Я уже собирался выйти из квартиры, когда зазвучал домофон. Курьер доставил небольшой пакет, в адресе отправителя которого было слово Тиритан. Я не сразу сообразил, почему оно кажется таким знакомым, зато моя Ирина, радостно воскликнув, сразу же выхватила пакет у меня из рук.
Это же от Алмы! Видишь, А. Тиритан. Это название рода Летара, а значит и фамилия нашей Алмуши.
В пакете, как и следовало ожидать, была книга в искрящемся серебристом переплёте с золотыми и белыми вкраплениями и строгой надписью: Алма Тиритан. «Будущее: хроника контакта».
Я прочитал эпиграф про утро, затем пролистнул несколько страниц, выхватив взглядом случайный фрагмент: «...старый трамвай остановился. Открылась дверь и из кабины выглянула весёлая веснушчатая физиономия водителя с измятой папиросой в уголке рта. Форменная фуражка с треснувшим пластиковым козырьком была задорно сдвинута на затылок ...»
А я и не заметил, что козырёк у него треснул.
Думаю, мы ещё много чего не заметили или так и не поняли в этой истории. Главное, что она уже никогда не закончится — проговорила грустно моя Ирочка.
А с маленькой фотографии на последней странице книги на нас глядел очаровательный черноволосый малыш, который стоял, держась ручками за пальцы протянутых ему с двух сторон больших рук и весело смеялся.