Её последняя свадьба

...Нати сидела перед зеркалом, облачённая в кремовое свадебное платье, подаренное её будущим мужем Тэдом, и печально глядела в одну точку. Завтра ей суждено было познать таинство брака, влиться в новую чужую семью, оставив друзей, подруг, горячо любимую маму и всё, что до сегодняшнего дня было её повседневной жизнью. Девушка с трудом сдерживала рыдания: предстоящий ритуал теперь казался сатанинским, марш Мендельсона - органным проводом в Ад, а высокий блондин Тэд - порождением огненной геенны.
Все началось с того, что Нати рассталась со своим первым и единственным мужчиной - Мэттом, и это убило её, все, что было тогда в ней, в душу будто запрыгнула грязная скользкая лягушка м ухватившись скользкими перепончатыми лапами за сердце, утянула Нати в омут депрессии и угнетенности. Но...
Все было очень обыкновенно и даже  как-то банально. Нати работала в небольшом магазинчике Нью-Йорка, когда к ним пришёл стажёр - весёлый парень лет 25, со светлой львиной шевелюрой, белозубой улыбкой и карими манящими глазами. Поначалу Нати не обращала никакого внимания на Мэтта, он был староват для неё (ведь ей только исполнилось 18). Коме того, она замечала, что ей больше везло на одногодок, сопливых студентиков с потными ладонями, запахом дешёвых сигарет изо рта и вечно пустыми карманами. Однако даже самой себе она не хотела признаваться в том, что секс у неё был только с Дики Симмсом, разбитным панком, который видел в ней лишь "смазливую тёлочку с классными сиськами и обалденной попкой". И больше ничего. Секс с ним был скоропалителен, невыдержан, да и произошло это на драном пружинистом диване общаги, повидавшем множество студентов-заочников, одиноких разведённых мужиков и 30-летних безвкусных и уже потрёпанных жизнью женщин. Дики тогда просто пыхтел и говорил сквозь зубы "Да, детка, ещё, ещё!", а она лежала и безучастно смотрела на засиженный мухами и закиданный окурками потолок. Она и не заметила, как отдала всю себя тому, кому, по сути, и не была нужна.
С Мэттом было всё по-другому. Он шутил, смеялся, подтрунивал над ней, помогал донести какую-нибудь громоздкую вещь, а она смотрела на него с плохо скрываемым восторгом и понимала - вот он, тот, кто поймёт, поддержит, с кем легко и удобно.
О сексе она и не думала. Нати привыкла, что желание приходит внезапно, да и Мэтт не торопил события, просто старался быть джентльменом, оставаясь в рамках дружественной рабочих отношений. Да, на работе они спелись как нельзя лучше. Там, где Нати, по природе осторожная и сомневающаяся, тормозила, Мэтт, сияя белозубой улыбкой, помогал, уговаривал, располагал к себе очередную раскрашенную тётку или угрюмого немногословного дальнобойщика с орущим и плачущим сыном. Там, где Мэтт чего-то недопонимал, или по неопытности не знал, Нати подстраховывала и поддерживала своего друга и коллегу.
Но как-то, придя домой после очередного  откровенно-дружеского разговора, Нати поняла: она безумно хочет Мэтта! Оно - тот, с кем она не отказалась бы провести приятный вечер где-нибудь в городском парке, полюбоваться на закат, и непременно, чтобы он говорил с ней, очаровывал своим тенористым спокойным голосом, чтобы сидел рядом, а потом, потом...
Нати вздохнула, поднесла букет к вишневым губам и поцеловала один из лепестков, сбив капли, недовольно покинувшие своё багряное ложе и стала обрывать лепестки. Любит-не любит, любит-не любит, Господи, да может и любит, а толку-то? В её сердце был и остаётся только Мэтт.
...Она как-то перевозбудилась и стала думать о том, как это произойдёт в первый раз. Они придут в полутёмную, скрытую от всех занавесками, комнату, она как бы ненавязчиво попросит его помассировать ей плечи, уставшие от бурного трудового дня....
Она присела на стул, вздохнула. На её плечи опустились тёплые и сильные мужские руки. Нати вздрогнулв от неожиданности - такого раньше не бывало- она только подругам позволяла делать ей расслабляюший массаж, переходящий в эротический. Нежные, но сильные мужские пальцы стали поглаживать её напряжённые плечи, милые изящные ключицы, тонкую, прекрасной формы шею. Его пальцы были настолько уверенным и быстры, что она начала поддаваться им м проваливается в полугипнотический сон. Она никогда не думала, что мужчины могут т а к хорошо делать массаж! Пальцы медленно скольщили от скул к шее, поглаживали плечи, спускаясь ниже и ниже и даря томительную негу. "Ты меня загипнотизируешь" - прошептала она. "Я этого и добиваюсь" - неожиданно серьёзным голосом ответили он. И вот она почувствовала на щеке поцелуй. Она бы никогда не разрешила полузнакомому мужчине такого, но сегодня был день любовного Апокалипсиса, милый её сердцу человек стоял сейчас ней, и через его пальцы текли нежность и любовь. И возбуждение, с которым она уже не могла справиться. И она...расслабилась, позволив ему делать все, что захочется.
Он, очевидно, почувствовав её состояние, продолжил любовный экскурс по её телу. Его руки скользнули ниже, массируя её красивые небольшие груди, иногда задевая ставшие твёрдыми соски. "Не надо" - выдохнула она, но это прозвучало как "ещё!".
Правая рука Мэтта лёгкими лёгкими движениями ходила по её соскам, то сжимая их, то просто дотрагиваясь как бы ненароком, а левая сжимала груди, даря ей незабываемые, ранее неизвестные ощущения. "Так нечестно" - снова прошептала она, чувствуя на губах его ищущие губы и его властные руки на своём теле. Не в силах противостоять сводящим с ума рукам, она ответила на поцелуй  любимого, в глазах заискрились огни, руки казались одним тёплым одеялом, закрывающим её полураздетое тело, неожиданно ставшее маленьким и беспомощным.
Через минуту, когда в комнату вошла их начальница, его руки в последний раз скользнули по её упругим, твёрдым соскам и грудям, и они оба с каким-то нежеланием вышли к посетителям. Мэтт стал формировать отчёт по смене, изредка хитро поглядывая полуоглушенную и не до конца ещё вернувшуюся из мира наслаждений Нати.
Это было волшебно. И все же она ещё боялась признаться своему сердцу в этой тайне: Нати успокаивала себя мыслью о том, что это была минутная слабость с её стороны, дескать, с кем но бывает, расслабилась от массажа, хотя она прекрасно осознавала: на самом деле все гораздо серьёзней. Она влюбилась в его глаза, руки, губы. Она любит Мэтта.
...Нати вздрогнула и смяла свадебный букет. На её глаза навернулись слёзы: нет! Она не любит Тэда, этого самовлюбленного нарцисса. Ей не нужны ни его слюнявые ласки, ни, казалось бы, нежные, но, на самом деле похотливые руки, ни подарки, напоминающие о грядущих похоронах Судьбы и Любви.
Ей нужен Мэтт, этот весёлый, милый парень, обожавший её всю, от кончиков пальцев ног до очаровательной челочки. Нати вспомнила их первый и единственный раз: о, как это было незабываемо!
Голова Нати склонилась на грудь. Из глаз тихо текли слёзы. Она, до сих пор, не знавшая настоящей мужской нежности, вся растворилась в его ищущих поцелуях.
... Он знал, что её груди и шея - самые эрогенные точки на её теле. Непонятно откуда, но знал. Его губы мягко покусывают её шею, оставляя на каждом участке кожи  очередное потеплевшее пятнышко. Она вся выгибается навстречу его бесстыдным губам, блуждающим везде, где можно и нельзя, она ничего не может противопоставить ему, лишь находит их и отвечает страстными поцелуями. Ей опять хочется раствориться в этих тёплых руках, обнимающих и гладящих ее плечи, каждую грудь, талию, бедра, она стремится прижаться к нему, дав его рукам полную волю.
Невзирая на тесноту её блузки, его руки медленно скользят вниз, проникая под лифчик и нащупывают груди, гуляют по ним, нежно пощипывая затвердевшие соски. После каждого прикосновения она вздыхает, - её ощущения неописуемы, как-будто кто-то втыкает маленькие иголочки счастья во все участки её возбужденного тела.
Она обнимает его сильную гибкую спину, обхватив его ногами, и сливается с ним в ещё одном страстном поцелуе, и в это время её блузки как бы сама собой собой соскальзывает с плеч. Она откидывается назад, соблазнительно изгибается и он целует уже её груди, полизывая и покусывая её соски, стройный тугой живот и его руки и губы сводят её с ума.
Его губы вновь скользят по её телу все ниже, отмечая и целуя каждый миллиметр прохладной кожи, нежно покусывают губами и зубами, она стонет от неизъяснимой истомы, так как он двигается уже к её самой горячей точке между стройных ножек.
Он гладит её живот, а язык его уже ниже, она слегка разводит ноги и впускает его к тёплой пульсирующей точке, он нежно касается её горячим языком, а Нати уносится в дикий и необузданный мир наслаждений.
И вот они сливаются в экстазе, два горячих тела, два инь-яня, они переплетаются, превращаясь в одно целое, входя друг в друга, и быстро и страстно двигаясь навстречу обоюдному наслаждению, всё ритмичней и ритмичней, он в ней, а она в нём, сначала медленно, осторожно, потом все быстрее и быстрее, он на ней, прижимается к ней потным телом и сильными толчками входит в неё глубже и глубже, они уже ничего не видят перед собой, для него есть только она и её прекрасное тело, для нее есть лишь он, такой близкий и доступный, все быстрей и быстрей, ритмичней, он обнимает и кусает её уже с силой, оставляя на девичьи округлых грудях лиловые синяки, и, наконец, они взрываются от шокирующего взаимного оргазма в объятиях друг друга...
Нати не замечает, как слёзы намочили все декольте, они ужасно горькие, тяжелые, и стекают вниз нескончаемым потоком. Она берёт портрет Тэда, с минуту недоумевающе смотрит на него, ,и, внезапно очнувшись, швыряет в мусорную корзину.
Портрета Мэтта нет, они даже не успели обменяться фотографиями. Но она снова и снова воскрешает в душе те моменты, его лицо, руки, губы, дарящие негу и страстные одновременно, и очнувшись, Нати подходит к лампе, и сильным расчётливым движением руки сбрасывает её на пол. Лампа разбивается вдребезги, и в каждом осколке ей чудится лицо Мэтта, улыбающееся ей и зовущее к себе.
Наутро Тэд и его родственники находят Нати лежащей на полу рядом с остатками лампы, с осколком стекла в руке, которым она и вскрыла вены..