отрывок из романа Свекровь

     Ранним летним утром,  недалеко от Нового Света, там, где дорога делает длинную крутую петлю, которую водители называют «тёщиным языком», остановилась маршрутка. Из неё вышла девушка с небольшим красным рюкзаком. Она постояла несколько минут, задумчиво глядя в сторону ущелья Шайтан-Дере, на скалу Чёртов палец, который отсюда был похож на старика с посохом, присевшего на камне у дороги. Подождала, пока маршрутка скрылась за поворотом, и уверенно направилась по крутой тропинке, петляющей между кустами можжевельника, пушистого дуба, дикой фисташки и стелющихся  каперсов, в бухту.
   

 Море слегка штормило.  Девушка, скользя в босоножках по круглым, влажным от брызг камням и упорно преодолевая уступ за уступом, дошла до места, где низкая выступающая скала, удивительно похожая на черепаху, вползала в море.
     Вокруг не было ни души. Одинокая туристка прошла до конца дикого пляжа и расположилась напротив «черепашки». Следующая высокая, неприступная со стороны моря скала замыкала бухту, и если обойти её справа и спуститься вниз по очень крутой тропинке между скалами, то можно оказаться в крохотной бухточке и какое-то время пребывать в иллюзии, что ты полностью изолирован от внешнего мира. Это укромное место за скалой летом обычно занимали приезжие нудисты, а зимой — местные рыбаки, спрятавшись там от пробирающего до костей, ветра.
   

 Девушка открыла рюкзак, вынула полотенце, яркий коврик, бутылку минеральной воды. Сбросив бриджи и футболку, с удовольствием растянулась на коврике. Несмотря на раннее утро, солнышко припекало. Девушка встала и прошлась босиком по горячей гальке.
Одинокая Чайка со скалы наблюдала за ней.
Девушка переступила с ноги на ногу. Стоять на горячих камнях было невыносимо. Она вернулась на коврик. Легла удобнее, надела солнцезащитные очки и, взглянув на скалу Сокол, вслух спросила, как будто та могла ей ответить:
— Кто же тебя так назвал? И вовсе ты не Сокол, а Мать Скорбящая. Девушка чётко увидела два печальных глаза и плотно сжатый рот со скорбно опущенными уголками — незамысловатый портрет, оставленный на скале ветрами и дождями. Но возможно, при другом настроении и  обстоятельствах  ей привиделась бы иная картина.
   

 Девушка вспомнила, как лет десять назад ночевала здесь подростком с мамой в палатке, тогда звёзды касались вершины Сокола и резко пахло мокрой, после короткой грозы хвоей. Когда она проснулась под утро впервые от пенья птиц,  увидела удивительную сказочную картину, — от  моря поднимался таинственный туман и обволакивал скальные распадки и вершины гор постепенно скрывались из вида. А вечером, после целого дня купания и ныряния с небольших прибрежных скал они с мамой, набрав хвороста, и спустившись к самой воде, соорудив из камней мангал, жарили нанизанный на палочки шашлык из собранных в море мидий, часто переворачивая своеобразные шампура,  над языками пламени и дразнящий тонкий аромат струился по бухте. А в день их отъезда, бухта словно прощаясь, плакала — над морем повисла кисея дождя, подобно ткани огромного балдахина, полоща свой окоём в прибрежной пене…
   

 В груди защемило от воспоминаний, глаза увлажнились подступившими слезами. Уже никогда она не будет беспечна и юна, никогда не повторится былое, «жизнь оскольчато преломилась в разных измерениях» и неизвестно, когда они вновь встретятся с мамой…
   Растревоженное море продолжало браниться, посылая свои волны на берег и те отчаянно, как в последний раз, с грохотом ударялись о скалу, шипя на одинокую Чайку, откатывались обессиленные назад, оставляя пузырьки пены на  серой гальке. Чайка подскакивала, взмахивая крыльями, но не улетала. Ждала, когда  девушка откроет свой рюкзак и   достанет еду, вот тогда можно уверенно взлететь и приземлиться неподалёку от неё, с достоинством расхаживая по берегу, терпеливо дожидаться угощения. И её точно угостят, Чайка знала, все, кто спускался по опасной и крутой тропинке  на её территорию, все делились. Они и приходили сюда в основном за этим — увидеть море, скалы, послушать музыку ветра, шёпот сосен и покормить её.

 На городском пляже были сотни людей, но кроме себя они ничего не замечали и галдели громче голодных чаек. Она не любила городские пляжи и всегда пролетала мимо, презрительно поглядывая на своих сородичей, которые стаями кружили вокруг поджаренных на солнце тел, унизительно или нагло выпрашивая еду. И то и другое было для Чайки неприемлемо. Она терпеливо дожидалась в этой дикой бухте своих, перед ними не надо было унижаться и выпрашивать крошки  хлеба, они сами с удовольствием делились  с Чайкой своими припасами и радовались, если она доверяла им, подходила близко.
    
   
 Солнце давно перекатило за вершину Сокол, когда двое молодых загорелых парней с рюкзаками выбрались из укромного места и возвращались к тропинке,  ведущей к шоссе. Не заметить алый коврик, словно кровоточащее пятно среди серых камней, сиротливо брошенный посреди пустынного берега,  было невозможно.  На коврике аккуратно сложены: полотенце, рюкзак, бриджи с футболкой и непочатая бутылка минеральной воды. Рядом с ковриком — босоножки. Парни, не сговариваясь, посмотрели в сторону моря. На волнах одиноко покачивалась Чайка.
— Брат, тебе не кажется картина странной?

Все вещи на месте — и никого нет. Грешным делом, не утопла ли барышня?
— Ну почему сразу утопла? Гуляет где-то поблизости, — ответил  старшему,  младший брат.
Огляделись. Ни поблизости, ни вдали никого не наблюдалось.
— Гуляет, говоришь? Босиком по этому берегу далеко не нагуляешь. Давай посмотрим, что в рюкзаке, — предложил старший, наклоняясь к рюкзаку.
— Серёжа,  шарить по чужим вещам… — засомневался младший.
— В этом случае — корректно, — ответил Сергей и открыл рюкзак.
Брови его удивлённо поползли вверх, и он присвистнул:
— Кажется, мы здесь задержимся.

 И придётся вызвать милицию. Думаю, дамочка реально утопла. Пусть труп вылавливают, — уверенно заявил он, включил камеру на своём телефоне и сфотографировал сначала весь пляжный «натюрморт» в целом, затем первую страницу паспорта, оказавшегося в рюкзаке, ключи от номера  и кошелёк.
— Откуда же такая уверенность?— с сомнением спросил Иван.
— Всё просто — дедуктивный метод.
— Ну-ну! И в чём прикол твоего дедуктивного?
— Ты, Вань, сколько воды сегодня выпил?
— Два литра. А что?
— А то. Жарко, Ваня. И я не меньше выпил. А дамочка в такую жару даже бутылку не открыла.

 Видишь? Это первое, — Сергей задумался, помолчал. — Но это фигня, можешь забыть. Вполне вероятно, у неё было две бутылки воды или она недавно пришла, напившись по самое горло дома. А вот то, что женщина никогда надолго свои вещи без присмотра не бросит, тем более документы, — это тебе не мужика бросить. Отвечаю, я их породу знаю. А тут, посмотри, паспорт, ключи от номера с названием отеля, кошелёк, мобилка… И всё это — бери не хочу — лежит и ждёт просто так прохожего, парня чернокожего! Авторитетно отвечаю, как дипломированный психолог, барышня кормит рыбок!
— Интересно. А паспорт-то зачем сюда брать? — удивился Иван.
— Я и думаю: зачем? — почесал затылок Сергей. — Звони, пусть разбираются, что тут и зачем, а мы посмотрим.


— Давай подождём. Вдруг она пошла в кустики, а мы тут поднимем всех по тревоге.
— Хорошо, подождём. А можно проще узнать, сколько она уже в кустиках. На мобилке звонков без ответа семь штук. Давай посмотрим время, когда звонили и когда был последний разговор.
Не ожидая согласия брата, Сергей просмотрел звонки на телефоне.
— Ну вот, с десяти утра леди трубку не брала, на вопросы интересующихся трудящихся не отвечала. Так что можно предположить, что у неё серьёзные проблемы со «стулом», которые она уже часов восемь решает в кустиках. Думаю, проктолог ей уже не понадобится.

 Ну, на всякий случай давай покричим:
—Ау! Девушка! Помощь нужна? — сложив ладони рупором, зычно прокричал несколько раз Сергей. Но от его голоса только дикие голуби сорвались с пышных сосен и разлетелись в разные стороны. Чайка демонстрируя своё безразличие, отвернулась от шумных пришельцев и принялась охотиться за мелькнувшей в воде рыбой.
— Хорошо, давай чисто теоретически рассуждать, что реально могло произойти. Почему, она могла утонуть? — спросил удручённо Иван.
— Теоретически что угодно могло произойти, — посмотрев задумчиво сначала на вещи, а затем на море, произнёс Сергей.

 — Например, перегрелась девушка под солнышком и пошла в море, а в воде  ногу свело. Или на морского ерша наступила, а у этого зверя у основания второго луча спинного плавника имеется железа, вырабатывающая ядовитую жидкость. Вот он как раз тут и живёт, от камня не отличишь и покрыт морскими водорослями. Или заходила в воду — и там, немного поглубже, залёг в песке морской кот. Наступишь нечаянно на такого ската-хвостокола — моментально отреагирует ударом хвоста и нанесёт глубокую рану. Что с нашей барышней произойдёт? Боль, испуг, паника да плюс волна — вот и оздоровилась по самое не хочу. Что ещё могло?

 Да, морской дракончик мог девушку обидеть. Если дракончика случайно зацепить или, к примеру, взять в руки любопытства ради, то, защищаясь, он вонзит в обидчика острые ядовитые колючки. А значит, опять-таки — ах! — и девушка захлебнулась. Или слизь дрейфующей мимо медузы с романтическим названием аурелия, или пилема, могла вызвать сильный ожог у нашей купальщицы. Так что мы можем только предполагать, что вызвало неадекватное поведение леди на воде, приведшее её к такому плачевному результату. Звони в милицию, Ваня…


— Ну ты, блин, красавец! Почему раньше не говорил, что такие черти в море водятся? У Ивана вытянулась физиономия, и его бронзовый загар моментально сравнялся со светлой банданой, которой были подвязаны его длинные, как у девушки, вьющиеся русые волосы.
— А ты поверил, что эти «черти» сидят тут и ждут нас?  Люди их давно распугали. Но в принципе, это их среда обитания. Ты же спросил теоретически, я ответил.  Да сделай лицо попроще, я же просто рассуждаю. Мы не знаем, что на самом деле произошло, и, наверное, никогда не узнаем.

 А может, девушка забеременела, маму испугалась и решила свести счёты с жизнью! Уж этого тебе точно бояться не стоит! Хотя, в этом случае должна была прощальную записку оставить…
Потрясённый Иван смотрел на море, беспомощно  опустив руки. Рядом с Чайкой вынырнула чёрная уточка и снова клюнула в море,  оставив торчать на поверхности свою попку пёрышком.
— Вань,  перезагрузись и не смотри таким тоскующим глазом. Пятый год приезжаю сюда и ни с одной из перечисленных тварей ни разу не конфликтовал, хотя и встречались неоднократно, — победоносно заключил Сергей. Иван  молча смотрел на море…


 — Ваня, отомри! Моя мобилка сдохла, набери мусоров со своей. Ещё хрен знает, когда они приедут, а я жрать хочу, умираю, — вернул брата к действительности Сергей.
—Серж, я сейчас  впервые в жизни ясно осознал, что жизнь конечна. Вот только что в воде куда- то по своим рыбьим делам целеустремлённо плыл косяк, одна из нерасторопных —  слабое звено, думала, что ещё живёт, и о чём то себе мечтала,  а её уже глотали…   Понимаешь? И у людей также, и не то страшно, что жизнь конечна, а то, что тебе не дано знать, конечна когда? Может через минуту. Ещё сегодня, — Иван сделал жест рукой в сторону аккуратно сложенных вещей, — эта футболка ещё помнит, как грелась на горячем молодом теле, а сейчас  его уже нет. Дико. Одна надежда, что душа вечна.
—Та да, — согласно кивнул Сергей. — Звони, философ.
(отрывок из романа "Сверхкровь")