Анна-Кайса

Anna-Kaisa 

Где-то высоко. Там. На Небесах.

Анна-Кайса, перестань высматривать , столько лет прошло. Завтра, завтра найдешь своего Пекки. Обещаю тебе.

Разбираю дома, в сарае, завалы старого барахла. Старые велосипеды, банки с засохшей краской. Какие-то радио детали, целый ящик, можно рацию собрать. А вот и рация "Р123", купленная в начале 90-х. Неисправный бетакамовский рекордер.
Магниевые тормозные колодки от каких-то самолетов.
В дальнем углу за магнитофоном "Тембр", в тряпочке завернут клад - немецкий штык-нож с лёгким налетом ржавчины. Сколько лет я его искал!
Рядышком, в темноте алюминиевая фляжка. Погнутая. Откручиваю пробку, уплотнительная резинка ярко-оранжевого цвета.
Подношу к носу, потихонько втягиваю воздух. Запах вечности.

Смотрит Анна-Кайса вниз.
Как красива Суоми летом, озера полны рыбы, леса полны грибов и ягод.
А сосны, сосны! Таких сосен , как на Карельском перешейке нигде в мире нет. До небес достают.
Смотрит Анна-Кайса вниз, хоть бы весточку кто подал, с зимы 40-го ничего нет.
На скалах копашатся какие-то люди, техника. Никак опять какую-то войну затевают. Этим мужчинам только бы подраться. И Пекка в драке не последний был.

Отец взял меня летом, в 1979 году, на два месяца с собой в командировку. Каникулы! В город Выборг. Это бывшая Финляндия, районы, отошедшие после 40го года после финский войны к СССР.
Там линию электропередач строила батькина организация. ЛЭП 400. Ленинградская АЭС - госграница с Финляндией.
И летом работы велись в погранзоне.
Это расстояние 10 км до границы. Глухие места. Куда въезд только по спецпропускам. И там, с времён финской войны, где шли ожесточенные бои, почти никто не бывал с тех самых времён. А там природа - скалы, озера и сосновый лес. Красотища.
Так вот, отец взял меня на пикет. Где ставили очередную опору ЛЭП. На скалах. Ревут пневмобуры. Грызут карельский гранит. Скоро встанет тут красавица ажурная опора, заблестят на солнце провода.
Я отошёл немного, по скалам прогуляться.
И попал как в потусторонний мир .
На скалах - там и там - кости, черепа, сгнившая одежда. Под ногами на сотни метров - кости вперемешку с толстым слоем зелёных стреляных гильз. И все поросло мхом.
Попадются каски, обрывки ремней. Поднимаю гнутую фляжку, машинально трясу - вдруг спирт. Ржавые винтовки. Возле сосны я нашел огромный неразорвавшийся снаряд.
Позвал отца. Долго ходили , смотрели, молчали. Показал ему снаряд. А это был не меньше 120 мм, ржавый, только латунный ободок почернел от времени.
Отец запретил мне прикасаться к чему либо. И сказал : этих солдат когда нибудь похоронят. А пока тут запретная зона.
В запретную погранзону отец меня провез в ящике, который был в кузове его служеного автомобиля. Потому что пропуск на меня не положен был.
Я свернулся калачиком, батька накрыл меня матрасом. Вот такая вот история. А фляжку я за пазуху засунул. И привез домой. В Минск.
Я потом долго вспоминал про незахороненных солдат.
Думаю , они до сих пор, там - на скалах, под небом.
Ждут.

Давно папы нет. И штык-нож мой спрятал , и фляжку. Не баловство это для мальчишки. Солдатские вещи это. Погибших солдат. Им бы в земле вместе с ними лежать.
Стираю пыль с фляжки.
На гнутой стороне проступает чуть видимая надпись.
Надеваю очки.
Pekka Lastumаki. 1940
По слогам читаю Пек-ка Лас-ту-мя-ки...

Высоко в небе блеснула звезда и погасла.

Ну что, Анна-Кайса? Получила свою весточку?
Я ведь обещал.