Трудно быть Богом, когда нет эпидемий

о последнем фильме А.Германа

Период нескончаемых разговоров об эпидемии заставил по-новому взглянуть на некоторые мотивы фильма «Трудно быть Богом».


«У меня есть несколько картин, которые я всегда пересматриваю. Это практически весь Тарковский», - сказал в одном  интервью Алексей Герман.  Постоянный образ у Тарковского – вода: течет, капает. Природная стихия. У Германа тоже текут и капают жидкости: моча, жидкое дерьмо, сопли и  нечто вроде хлорки, чем опрыскивают трупы.


Стихия человеческая. В том смысле, что, по Аристотелю, человек – это животное политическое.  В этом определении на первое место вполне логично поставить то,   что на первом месте в нем и стоит – животное. Люди Арканара живут, как стая обезьян. Наша этика и эстетика им неведомы, поэтому их жизнь кажется им вполне естественной. Да она такая и есть.


Наш культ чистоты выработала практика – желание избежать эпидемий. Практические рекомендации принято вкладывать в уста Бога, поэтому Аллах обязывает мусульманина совершать ежедневно пятикратное омовение. Но на планете, где  Арканар,  нет болезней, передающихся капельным путем, нет потребности и в гигиене.


Не известно,  как стала бы развиваться наша цивилизация, не будь у нас заразных болезней. Если Великая Чума 14 века, действительно, была, то она заставила человечество перейти от стадного образа жизни к более индивидуальному – из санитарных соображений. А из этого индивидуализма  появился и т.н. дух Реформации  со всеми вытекающими последствиями в виде современной цивилизации.  В Арканаре, повторим,  заразных болезней нет, поэтому, похоже, благородный  дон Румата бьется зря – все умники будут пожираться плотным  человеческим стадом, тонуть  в нем, рывка, создавшего науку и искусство, не будет.


Так что я бы поспорил  с автором фильма, который  сказал так: «Это картина о поисках выхода в мире — рубить, быть ласковым, наблюдать, помогать, как быть? Нет выхода, все оборачивается кровью, что герои; ни сделает. Не хочешь убивать, хочешь быть добрым — будет вот так, почти никак. Хочешь убивать — реформы пои;дут, но ты будешь страшным, кровавым человеком».


Скорее, весь фильм «Трудно быть Богом» - это наблюдение под объективом  за этой человеческой стаей или  стадом.  Которое живо во всех нас, в том числе в тех, кто считает себя умником.   И Герману не всегда надо было улетать на далекую планету, чтобы это стадо показать. В «Иване Лапшине» он находит его в бараке, где живут урки.  (Арканар и Урканар – практически, это одно слово, не правда ли?) Собственно, весь инвентарь фильма «Трудно быть богом» - это внутренности сарая рядом с таким бараком. 

Вот рассказ режиссера: «бараки в «Мой друг Иван Лапшин» настоящие. Все, кто в Лапшине играл, жили в этих бараках. В картине есть эпизод: на крыльце воровской хазы парень мнет бабе голую грудь. Мял он ее восемь часов. После съемки женщина ко мне подошла: «Товарищ режиссер, помогите. Что ж он, лапал меня лапал, а закончить отказывается». Подзываю парня. «Да ну ее, она старая». Баба стоит в стороне, не отходит, ждет. Капитан переговорил с солдатами из оцепления. Безрезультатно. Из группы тоже никто не соглашается. Вернулся, развел руками: сам бы это сделал, но при мне жена. «Ладно, понимаю. Дайте на бутылку портвейна». Дал».


В следующем фильме А.Германа  тема стаи усиливается и сгущается. И, опять-таки, все рядом, все под рукой:  «В «Хрусталев, машину!» есть эпизод на железнодорожной станции. И в нем все настоящее — и станция, и ее жители. Настоящее снимать всегда интересно, но и непросто: на той же станции шла такая пьянь! Раз в середину съемки въехал состав. Тепловоз высокий. Оттуда высунулся машинист, попытался помахать нам рукой и с трехметровой высоты навернулся вниз. Его подняли, засунули назад, окровавленная морда снова появилась в окне, заулыбалась, и это поехало дальше».


Для меня это как будто один фильм – «Хрусталев, машину!» и «Трудно быть Богом». И медицинский генерал из «Хрусталева» и дон Румата живут в мирах, которые для них почти одинаково чужды, блуждая среди лезущих в глаза или норовящих врезаться в лоб людей и предметов. Островок сталинской элиты в фильме Германа находится посреди моря разливанного человеческой стаи, в которое генерал окунается, когда его сбрасывают с острова.


(В обоих фильмах рядом с главным героем присутствует мальчик-подросток: сын генерала в «Хрусталеве» и  малолетний вороватый раб Руматы. Относительно подростка в «Хрусталеве» Герман говорил, что так он изобразил самого себя.  Аналогичный  персонаж в последнем фильме Германа говорит, что для режиссера мир в обеих лентах – один и тот же).

И финалы у фильмов схожи. Генерал  воленс-ноленс покидает среду, в которой ему все осточертело,  и после ряда жутковатых происшествий попадает в новый мир, где жизнь проще и, по всему, счастливее для него, обретая то, что буддисты называют просветлением. Дон Румата, потеряв свою женщину, больше не желает прикидываться частью человеческой стаи, обретает бесстрашие и  уничтожает виновников гибели своей подруги. После чего решает уже  открыто заняться переустройством Арканара.
Что, как уже было отмечено, ему вряд ли удастся в связи с отсутствием на планете Арканара эпидемий.

Сопоставление «Хрусталева» и «Трудно быть Богом» наталкивает на следующий вывод: выходит, нравы человеческой стаи вовсе не порождение ужасного сталинизма, а есть естественное состояние сообщества, не затронутого духом индивидуализма. (Заметим, что  сталинский режим, в отличие от позднее-брежневского, уравниловку не внедрял).

Возвращаясь к текущему моменту: что вызовут  нынешние ограничения коммуникаций в период вирусной эпидемии?
Рост индивидуализма? Скорее, наоборот.


В телевизоре  ряд провластных политиков третьего эшелона уже высказался в том смысле, что ограничения в связи с эпидемией пойдут на благо, мы выйдем из испытаний еще сильнее и сплоченней. Надо полагать, сплоченней вокруг действующей власти.  При этом корпорации, очевидно, получив государственную поддержку, останутся на плаву, а вот число малых предприятий и индивидуальных предпринимателей с их духом индивидуализма (простите за тавтологию) может сильно сократиться.


В фильме Германа тотальную бойню умников устроил Черный орден, пришедший наводить в Арканаре порядок.
Как сказал дон Румата, за серыми всегда приходят черные.
Самого Румату (читай Германа) мир с орденским порядком и без умников не устроил.