Тайны Барского леса

Майское  утро  было  такое  светлое, такое  солнечное, такое  лучистое, что  душа  радовалась  тёплой  весне.
Обмётанная  мелкой  серебристой  росой  молодая  травка, переливалась под  солнцем  алмазами. Дышалось  особенно сладко, легко, глубоко.
В  деревне  Городок  уже  во -  всю  пересвистывались  скворцы.  Юркие  чибисы  над  речной  луговиной  речки  Пекши, срывались  с  криком: « Чьи  вы… Чьи  вы…».
Барский  лес  веял  смолистым  ароматом, запахом  распустившихся  ландышей. Над  дождевыми  лужами  кружились  синие  стрекозы с прозрачными  крылышками.  Гул  комаров  усиливался  с  каждой  минутой. Зазвучал  в тиши  бархатный  голос  малиновки.
   В  сосняке  отчётливо  слышалась  песня  овсянки –« Тинь – тинь –тинь», а ей  вторил  самец:» Зинь- зинь – зинь». Изумительная   песня  этих  птичек: тиха, плавна, а  слышна  довольно  далеко.
Солнце  подымалось  всё  выше, выше, укорачивая  тени берёз, шелестели  листвой  молодые  осины, пахло  сырым  валежником, молодой  листвой, дождевой  водой,  цветами -  ландышами.
Справа  в  березняке, текла, струилась  спокойно  речка  Пекша, от  неё  тянуло  сыростью и  прохладой. Слышно  было, как  в омуте, заросшем  ивняком,  бочаге  плещется  мелкая  рыбёшка.  Дикие  утки  вразнобой, пролетели к  окунёвой  заводи.  Тараторки – сороки  болтали  на  береговых  ивах  без  устали.      
Светло – серые  облака, медленно  вытягиваясь, уходили, уплывали  ввысь, в синеву  поднебесья.
За  просекой перестала  высвистывать  варакушка.
Солнце  резко  высвечивало  всё:  небо,  русло  речки  Пекши, ивовые  берега, береговые  берёзы.
Стрекозы  закружились  над  водой, над  темнеющей  в русле  корягой. Задевая  крылышками  ивовые  листья, обе  синие  стрекозы  пустились  в  непонятный  танец.
Солнце  ещё выше  поднялось  над  лесной  опушкой, и  по  лесу  покатились  волны  горячего  воздуха. С  опушки  резко, тревожно  вскрикивал  дятел:» Пи…пи… пи…пи».
У  зачернённого  комля  сосны копошились трудяги -  муравьи. Как, откуда они здесь  взялись?  Муравейника  поблизости  не видно, издалека  приползли? 
В  лесу  становилось  душно, как  в бане. Впереди, целые   полосы  солнечных  отблесков, мерно  бежали  по  тропинке, скользили  по  бронзовым  стволам  сосен, поднимались  к самым  вершинам.           Зацвела  калужница, золотисто – жёлтые  цветы  украшали  края  опушки.
Солнце  лёгким  челноком  заскочило  за  облако,  и  сразу  послышался  сварливый  стрекот  сорок.
 Чайки  с шумом летали  над  омутом. Слышались  их  громкие  крики, то  резко  взмывали  вверх, то  камнем  падали  вниз, к воде.
Я  шагал и  шагал  по  лесу, пьянея  от  воздуха, от  птичьих  перекатов. Лес  становился  глуше, загадочней, таинственней, строже.  Было  тихо – тихо  и  жутковато. Как  раз в  таких  глухих  местах   лешие  водятся. А  что?  Может,  какой – нибудь  из  них и  у меня  за спиной, давится  от смеха. Я  резко  оглянулся, увидев  сосновый  « выворотень» похожий  на  лешего, со  множеством чёрных  корней.
Неожиданно  разом  открылась  поляна, круглая, как  чаща. В  самой  середине -  огромная  ель с  серо – фиолетовым  стволом, иные  лапы  провисли  до самой  хвойной  подстилки, мантии.
В  левом  углу  цвели  купальницы, на  цветах  лениво  паслись  пчёлы.
Лось  комолый  проломим  густой  папоротник и выскочил  на  берег  речки  Пекши, остановился и замер  в изумлении: неужели  это  он  отражён  в  речной  воде.  Повернул  голову  к ельнику, прислушался, вскинул  левое  ухо  и  увидел  меня. Копыта  взбили  землю, сохатый бросился  в чащобу.   
Я  вздрогнул, поднял  голову  на  оранжевый  ствол  сосны  и увидел  белку. Белка шустро  повёртывала  головой со  смешными  ушками, поставив  хвост  торчком, а передними  лапками  умело  держала  сосновую  шишку.
Очень  жарко  было, и от  долгой  ходьбы  пересохло   
горло  и  до смерти захотелось  пить.  Вот   и  нежданно  открылся  лесной  ключ. Шустрая  трясогузка  уселась  на  куст  ольхи, раскинула в разные  стороны  крылья: жарко. Пискнула, перелетела к  прозрачной  струе, маленькими  глоточками  попила,  блаженствует. Попил  медовой  водицы  из   ключа  и  я.
Вечерело …  Барский  лес  жил  своей  жизнью, ревностно  хранил  свои простые  лесные  тайны.