В. Глава 49

49


     Когда я был маленьким, то всегда потешался, если кто-нибудь говорил “Душа ушла в пятки”. Мне это оказалось очень нелепым: как это, душа – и в пятки? Родители у меня не были особенно религиозными людьми, но сумели внушить мне уважение к таким понятиям. Душа, существовала она или нет, требовала некоторого пиетета по отношению к ней. Интересно, я вот сейчас подумал “родители у меня были”, хотя они живы-здоровы и мы даже достаточно часто с ними видимся. Хотя… хотя у меня такое состояние, что ещё и не то в голову взбредёт.
     Так вот, если говорить о душе, то она ушла у меня вовсе не в пятки, а скорее куда-то в область живота, когда с утра мне позвонили из комитета и сообщили, что… Нет-нет, слишком длинная фраза, чтобы как следует её осилить. В тот момент я мог мыслить лишь короткими, простыми категориями. Я весь превратился в сплошной комок нервов. Даже Валя сказала мне, что такого бледного лица она у меня ещё не видела. Думаю, она была права. Я и сам не ожидал от себя столь нервной реакции. Ведь сколько уже передумал, сколько переиграл в голове самых разных сценариев этого дня! А теперь он наступил, и я оказался совершенно не готов. Как так может быть?
     Живот у меня и в самом деле скрутило. Как будто что-то живое, болезненное, зашевелилось там, запульсировало, забегало. Душа не душа, а какой-нибудь нервный узел, или как там принято называть такие вещи? И я думаю, тут не обошлось без парадоксов человеческой психологии, о которых так много написано. Потому что в глубине души (опять душа!) я не верил, что все мои усилия приведут к искомому результату. Да, конечно, у меня было твёрдое желание идти до конца, только вот какой конец представлялся мне самым вероятным? На стороне Войнова было всё: сила, авторитет, связи, да просто всё. И я бы ничуть не удивился, если бы моё заявление в горкомитете вообще не приняли к рассмотрению. Или отделались бы стандартной отпиской о… ну, в формулировках я не очень силён, но они бы, конечно, нашли подходящую. Чего точно нельзя было ожидать, так это столь быстрой реакции. Только вчера я появился в приёмной Вернидуба с чертежами, а уже сегодня меня приглашали на закрытое совещание! Это могло значить только одно: я прав, я прав буквально во всём. Да, разумеется, и Владимир Леонидович ведь подтвердил, что мои расчёты верны. Но одно дело, когда тебе об этом говорят неофициально, и совсем другое, когда вызывают вот так вот на ковёр. Тут не только живот схватит!
     Само собой, я первым делом сказал позвонившему мне чиновнику, что в качестве эксперта выразил желание выступить заслуженный и так далее господин Приёмов.  Представляю, как он должен обрадоваться этой новости! Хотя, если честно, я совсем не понимаю некоторых его реакций. Иногда возникает впечатление, что он вовсе не рад участвовать во всей истории. Может быть, возможность выступить перед комиссией с разоблачающей экспертизой немного его взбодрит. В его положении не следует пренебрегать такими возможностями разнообразить свою жизнь.
     – Ты уверен, что всё в порядке? – спросила меня Валя, вошедшая в этот момент в комнату и прервавшая мои размышления.
     У неё был свободный день, или даже два, в общем, обычные дела. Она нередко работала два через два или два через один.
     – Да, всё в полном порядке, – ответил я. – Но уверен быть не могу.
     Валя задумчиво поглядела на меня. Я стоял возле зеркала, отчаянно пытаясь сообразить, подойдёт ли бежевый галстук к песочного цвета костюму. Обычно у меня получалось справляться с такими проблемами на ура. Сегодня, однако, нервы были ни к чёрту и глаза отказывались дать определённое заключение.
     – Дай лучше мне, – сказала Валя, беря меня за плечи и слегка поворачивая из стороны в сторону. – Ты уверен, что не хочешь надеть костюм поформальнее?
     – Нет, я не хочу быть слишком формальным. Там все будут такими, и мне нужно будет… немного разрядить ситуацию. 
     Это было полуправдой. На самом деле разрядка нужна была именно мне. Песочный костюм – мой любимый – мог помочь мне в нужный момент расслабиться. Это, наверное, кажется смешным или непонятным постороннему человеку, но я именно так смотрел на дело. Когда на тебе сосредоточено внимание, очень важно, во что ты одет. Это как защитное покрытие, облицовка, если угодно.
     – Что ж, тогда… – Валя повертела в руках галстук, – тогда лучше выбрать галстук посветлее. У тебя ведь есть совсем белый?
     – Да, я как-то не подумал. Думаешь, белый будет лучше?
     – Определённо. Не так однотонно, понимаешь?   
     Я кивнул. Забавно, что Валя говорит это мне, архитектору. Но бывают такие минуты, когда сам ты просто не в состоянии принять даже столь элементарные решения.
     – Пожалуй, ты права, – я обнял её и поцеловал в щёчку. – Сейчас сменю галстук, и надо уже бежать. Вряд ли им понравится, если я опоздаю.
     Валя пожала плечами.
     – Ты, как всегда, слишком заботишься о том, что подумают другие, – заметила она. – Помни, что сегодня всё наоборот.
     – Что ты хочешь сказать?
     – Я хочу сказать, – очень терпеливым тоном объяснила Валя, – что сегодня твой день. И ты имеешь право не заботиться о мнении других.
     Я посмотрел на неё в недоумении. Валя умеет ставить меня в тупик вот такими фразами, вроде бы несложными, но над которыми нужно поломать голову. Уж не знаю, откуда это в ней. Но мне кажется, что в течение всех тех часов, что она просиживает в кресле художников-визажистов, в её маленькой головке рождается много интересных мыслей. А думать она умеет, очень даже умеет, хотя, если взглянуть на неё со стороны… впрочем, меня опять повело не туда.
     В тот момент я просто не мог позволить себе терять время на размышления. Что бы кто ни говорил, а опоздание могло плохо повлиять на общий успех дела.
     – Ну вот и всё, – я надел белый галстук и разгладил его на груди. – Когда вернусь, не знаю. Ну, ты и сама понимаешь.
     Глупая и бессмысленная фраза, но когда находишься в нервном напряжении, трудно ожидать от себя перлов. Валя, полагаю, сделала на это скидку.
     – Удачи тебе сегодня, – просто сказала она.
     И я её от всей души поблагодарил. Чего мне никогда не хватало, и чего у неё было в избытке – так это умения сказать нужные слова.
     Конечно, на автобусе ехать было нельзя: жарко, тесно, того и гляди помнут только что выглаженный костюм. Поэтому я не поскупился и заблаговременно вызвал такси. Только расположившись на заднем сидении и положив на колени папку с оригиналами чертежей (потому что в комитет, само собой, были отданы копии, мало ли что), я почувствовал себя спокойнее. В конце концов, разве что-то могло пойти не так, не по сценарию? На моей стороне была правда, а это, казалось мне тогда, и есть самое главное. Даже если вся эта бюрократическая машина встанет на сторону Войнова (конъюнктуру никто не отменял), я всё равно выйду победителем. И в любом случае необходимые корректировки в проект будут внесены.
     Дороги в это полуденное время были свободны, и мы добрались за пятнадцать минут. Мне сразу бросилось в глаза необыкновенное оживление на небольшой площади перед зданием строительного комитета. Тут стояло около десяти служебных машин, несколько такси и штук семь-восемь частников. Признаться, я не ожидал увидеть такое количество транспорта. Ещё вчера утром, когда я пришёл сюда с чертежами, площадь была почти пустой. Теперь же создавалось впечатление, будто на заседание съехался весь город. По крайней мере, та его часть, что была наделена полномочиями выносить вердикты. Выйдя из такси, я сразу заметил пару человек из мэрии – когда я принимал участие в работе над проектом, они приезжали к нам с ознакомительным визитом.
     Получается, что каша заварилась даже более серьёзная, чем можно было ожидать. Не то чтобы я почувствовал себя от этого менее уверенным, но всё же немного напрягся. Присутствие столь серьёзных людей предполагало большую ответственность.
     Однако не успел я сделать и пары шагов, как меня перехватили. Откуда ни возьмись вытянулась рука – точнее, изящная, но необычайно крепкая ручка, – и в тот же момент оттащила меня в сторону на несколько шагов. Я и опомниться не успел, как очутился с глазу на глаз с Татьяной.
     – И что же это значит? – начала она с места в карьер, не отпуская моей руки.
     – Значит? О чём это вы? – раздражённо вопрошал я, напрасно пытаясь освободиться.
     – О чём? – вполне искренне удивилась она. – Вы что, Аркадий Сергеевич, забыли о нашем уговоре?
     Мне пришлось несколько поднапрячь память, чтобы вспомнить, о чём идёт речь. За прошедшее с момента нашей встречи время мне ни разу не довелось подумать о Татьяне. Хотя, как выяснялось, это было большой ошибкой. С журналистами нужно всегда быть начеку, особенно с такими, которые… но я не хочу использовать неприличные выражения.
     – Не понимаю, о чём вы, – ответил я как можно более холодным тоном, в то же время осматриваясь по сторонам. Не заметил бы меня кто-нибудь в Татьяниной компании! Это было бы совсем некстати.
     – Ну конечно, не понимаете! – язвительно воскликнула она. – Разве мы не договаривались о сотрудничестве? О том, что будем вести наступление на Войнова вместе?
     – Мне кажется… да, конечно, но при чём тут… при чём тут, – я не смог подобрать нужного слова. – Вы же просто хотели написать статью или несколько статей. И я обещал, что дам вам необходимую информацию. Разве… разве этого недостаточно?   
     Татьяна сделала такое выражение лица, какое принимают взрослые, слушая лепет неразумного дитяти.
     – Не-до-ста-точно, – передразнила она. – Вы совсем, по-моему, ушли в свои эмпиреи. По-вашему, что это тут сегодня в комитете намечается?
     – Думаю, вы знаете, – пожал я плечами. – Заседание технической комиссии…
     – … О котором вы меня не удосужились предупредить, – закончила Татьяна. 
     Честно признаться, я был ошарашен подобной наглостью.
     – Да почему… почему я должен вас предупреждать?
     – Ну ей-богу, вы как маленький! Как вы думаете, смогу ли я написать нормальную статью, не побывав на этом заседании?
     Я даже рот раскрыл от изумления.
     – Побывать на заседании?
     – Ну да, – просто ответила она. – Я журналист, если вы забыли, мне нужна информация из первых рук.
     Тут уж у меня не выдержали нервы. 
     – Слушайте, бросайте эти ваши штучки! – чуть не закричал я. – Этого ещё не хватало! Мне никто не вменял в обязанность помогать вам в сборе информации! Я обещал только… сообщать вам нужные сведения. Но я вовсе не намерен помогать вам пробраться на заседание. И даже если бы захотел, это не в моей компетенции.
     Лицо Татьяны выразило самое натуральное изумление. Хотя, полагаю, она вовсе не была удивлена подобному ответу. По крайней мере, она подозрительно быстро согласилась с моими доводами.
     – Да, это и правда проблема. Но её можно решить.
     – Каким же образом? – мрачно спросил я, снова кидая взгляд по сторонам.
     Татьяна извлекла из сумочки маленький чёрный диктофон.
     – Вам всего лишь нужно взять это с собой, – ответила она с обезоруживающей улыбкой. – И включить, когда начнётся обсуждение. Вот и всё, очень просто.
     Я собирался было сказать ей, что подобный способ сбора информации является незаконным, и у меня нет никакого желания им воспользоваться, когда нас прервали. Какой-то человек, как выяснилось, неслышно подошёл сзади и уже пару минут стоял рядом, прислушиваясь к разговору. Теперь он решил, что называется, выступить на авансцену.
     – Прощу прощения, что вмешиваюсь, – сказал он не лишённым приятности баритоном, – но не вы ли будете Аркадий Сергеевич Высоков?