Порыв

Когда день перевалил через самого себя, через свою вершину, соединившись со своей второй половиной, и все рассыпались с этой вершины в свои лунки, уготованные судьбой и режиссурой Быта, я мыла посуду. Непонятная тишина, сотканная из звуков, находящихся на своем месте и не перешагивающих за порог физического удивления, делала все поверхности ровными, а цвета чистыми. Руки уверенными движениями, движениями, похожими на старых работяг, отдавших жизнь фабричному делу, полоскали кастрюлю, и мне показалось, что я одна, и так может быть всегда. Ощущение благостного отдыха, соприсутствующего труду по перерабатыванию реальности, улыбнулось где-то за спиной.

Вечером, ложась спать, я отметила игру лакированных половиц в приглушенном свете ночной лампы. Почти соломенный цвет с пшеничными переливами. Непроглядной декабрьской тьмой они играли в маленький финско-норвежский домик на берегу моря-океана, окруженный журчанием слабых ночных волн, бурлящими фиордами, доброжелательными эльфами, пронзительной ясностью далекого утра, густым смоляным ароматом камина и лосиных шкур, отступавшим перед запахом свежего дерева. Запахом новорожденной древесины, только вылупившейся из многострадальной древесной кожи, древесины цвета чистоты и наивности, чистоты, порождающей цвет. В доме было тепло и уютно. Мне показалось, что я одна и так было всегда.

А закрыв глаза, я увидела кипарисовую аллею, маленький поселок среди скал, несколько легких облачков над заснеженной вершиной. Мрак пропитывал тяжелые кипарисовые портьеры по обеим сторонам аллеи и оседал на теплую землю, шуршащую опавшей можжевеловой хвоей и звенящую цикадами. Ночь, горы, кипарисы и можжевельники, море казались единой первозданной плотью, разрешающей мучительные тайны безысходности и заблуждений.

Раздирающе светили солнце, небо, море и горы, безмятежно ухмыляющиеся всеми своими тысячелетними морщинами и рубцами, несколько легких облачков уходили за последний перевал, и слова, обращенные лицом к морю, ко мне профилем, летели, шелестели, плескались солнечной зыбью у горизонта. Мне показалось, что это любовь, и я была одна.