Вандалы

                (рубрика - факты из зала суда)

 Техника, здание мельницы, зерносклад, гаражи, мастерские, контора были розданы в качестве компенсации колхозникам (по протоколу), а достались все эти материальные блага тем, кто ближе стоял к кормушке, то есть начальству, и тем, кто ел с ним кашку с маслом из одного котла. А остальной трудовой люд получил кукиш без масла. Кто успел доработать до пенсии — получает мизер. А кто не достиг пенсионного возраста из бывших создателей благосостояния односельчан вынужден искать работу за пределами малой, а кто и большой Родины. В основном уезжали из дома женщины, а мужчины искали источники заработка где-нибудь поблизости, или в родном селе.
На первых порах выручал накопленный «капитал», а потом началось...

Наступил бум сдачи металлолома в приёмные пункты, которые вдруг расплодились, как грибы после дождя. По ночам безработные разбирали оставшуюся непригодную к работе технику, вырезали трубы и батареи отопления, металлические сваи выносили из пустующих зданий. Поймать крупных расхитителей не удалось, разве что у Петьки ночью отобрали одну батарею и две трубы. Отпустили. Трое детей дома и жена в Италии за какой-то старушкой ухаживает. И Юрасов с Морозовым совершили должностное преступление — пожалели Петьку. По-человечески их понять можно: снявши голову, по волосам не плачут. Пётр признался, что впервые вышел на охоту за металлоломом и то неудачно — осечка вышла. Поверили, так как знали его только с хорошей стороны, пока трудился на консервном заводе. Батарея и две трубы стали своего рода компенсацией за долгие годы работы на заводе. Но Петька попался, и пришлось вернуть «компенсацию». Об этом никто в селе не узнал. А вот определить хитрых оптовых расхитителей государственного имущества среди односельчан так и не удалось.

Когда металл на колхозном бывшем подворье иссяк, дошло до вандализма. Стали с кладбища исчезать металлические кресты и оградки. Страж порядка Морозов ходил сам не свой от возмущения, удивления и горечи. Сам по ночам дежурил на кладбище. А воры словно чувствовали, что он придёт, и не появлялись в это время на погосте. Морозову и во сне виделись ямы от вырытых оградок и крестов, и как он ходит среди могил в поисках хулиганья. Наяву же, во время ночных бдений, ощущал как «мурашки ползают по коже», особенно в безлунные ночи. Фонарик не включал, чтобы не выдать себя. И ему удалось задержать местных знаменитостей по регулярным приводам в полицию за мелкое воровство и пьяные драки. За вандализм на кладбище они получили по заслугам и отправились в места отдалённые на пару лет. На суде клялись и даже молились, что с кладбища унесли только два креста и три оградки, а раньше брали металл в других местах. В каких — не признались. Из трёх существующих пунктов приёма металлолома только один хозяин принимал кресты и оградки, остальные отказались, но молчали. Их оштрафовали за сокрытие информации о преступлениях, а активного приёмщика тоже осудили по соответствующей его действиям статье, приёмный пункт закрыли.
После этого суда в селе наступило недолгое затишье.

А через четыре месяца вандализм на кладбище возобновился. Да к тому же «шакалы», как их называл Морозов, стали разрушать и мраморные памятники. Заявления с жалобами от населения по этому поводу в полицию посыпались как из «рога изобилия». В отделении полиции был срочно составлен график ночных дежурств на кладбище всех работников, исключая женщин. Но именно Надежда Ветрова — инспектор по делам несовершеннолетних, выявила группу распоясавшихся подростков - они одевались во всё чёрное, лица скрывали под масками и развлечения ради крушили кладбище. Причём они прекрасно знали родных и близких тех, чьи памятники разоряли, но это их не останавливало. И у Тольки Колосова не дрогнула рука, не заболели душа и сердце, когда он промолчал и вместе со своей братией разбил памятник своему деду, зная, как дорого он достался его семье и каким кощунственным является их злодеяние перед памятью родного человека. Позже, на суде, он признался, что всю ночь потом плакал, поняв, что они натворили. Отправили в детскую колонию и ревущего Тольку, и других ребят, из которых одни раскаивались, а другие цинично смеялись во время судебного заседания. А вот их родителям было не до смеха. Их судом обязали возместить ущерб тем, чьи семьи пострадали от вандализма незадачливых детей.

В отделении полиции почти успокоились — грабить практически нечего. Но не тут-то было! И года не прошло, как поступила информация, что по камешку разбирают хлебозавод. Особенно жалко было, что вывезли в неизвестном направлении электрические печи тестомешалки. В оставшихся приёмных пунктах металлолома их не обнаружили. Воры вывезли их в чужой район или в город. Теперь ищи-свищи оборудование некогда успешного хлебозавода. Районный и сельский Советы вынесли постановление об усиленной охране бывших производственных объектов, люди надеются на то, что наступит время для восстановления работы всех закрытых предприятий села. Этот вопрос был на контроле и в области. Старались все, кто по долгу службы должен был охранять и сохранять эти объекты. Но воры, точно невидимки, продолжали разбирать здание хлебозавода, несмотря на то, что теперь его охраняло два сторожа. В лучшие времена не берегли его, и охранники дежурили по одному, а теперь и двух оказалось мало.
Сторожей дважды усыпляли хлороформом, чтобы увезти оставшееся оборудование и кирпичи самого здания. Михайлович однажды только и успел заметить цифру «7» на одной из фур, которую загружали ворованным. Было видно, что воры не впервые разносят по кирпичику здания – с такой быстротой они это делали. Поймали эту группу из десяти человек в соседнем районе при разборке пустующего ателье. Неприятно было для нас и то, что среди ворюг оказался и наш односельчанин — бывший тренер по боксу. На суде Владимир Иванович заявил, что ему таким образом пришлось зарабатывать на квартиру, которую он ждал пятнадцать лет, но так и не дождался. Думал, что хоть внукам поможет купить жильё. Не разжалобил судей он своим откровением. Осудили всю группу независимо от того, какими были намерения, приведшие их на скамью подсудимых.

В селе уже привыкли, что после каждого такого суда наступало затишье, даже собаки по ночам не лаяли. Как оказалось, ненадолго. Вскоре в районной газете появилась статья, что в парке разрушен фонтан, а на новых лавочках ножом вырезаны матерные слова. Снова вандализм и трата денег на восстановление испорченного имущества. А эти деньги могли бы пойти на другое благое дело по благоустройству села или возобновлению работы закрытых предприятий.

Задаешься вопросом: «Почему так изменились люди? Откуда это безразличие к тому, что раньше было дорого всем, а теперь каждый стал думать только о себе, жить для себя, и нет прежнего сострадания к горю или беде соседа. Мы стали реже общаться с друзьями. Зато стали закрывать дверь на несколько замков, забыв то время, когда двери в селе днём вообще не закрывали, даже когда хозяева ненадолго уходили со двора».

Так хочется, чтобы мир, в котором мы живём, и мы стали добрее, справедливее, счастливее. Чтобы и по селу можно было пройтись без страха, чтобы не было вандалов, суда над ними и слёз о загубленных судьбах. И чтобы внуки наши не испытывали стыда за поступки своих односельчан, какой испытываем мы.
Никакое преступление не остаётся без наказания. Об этом надо помнить тем, кто его совершает. А если кому-то удастся избежать суда земного, следовало бы задуматься над судом небесным...