Гримасы рыночной любви. Настоящая дружба бесценна!

                Настоящая дружба – бесценна!
Товар по-прежнему оставлять было негде. Контейнеры на рынке ещё не ставили. Приходилось товар постоянно таскать с собой, как верблюд свой горб. Это было, конечно, очень неудобно и тяжело. Отец предложил оставлять товар у нашего родственника: племянника отца, а, значит, моего двоюродного брата. Я, конечно, с радостью согласился. Брат был старше меня лет на семь, звали его Серёжа. Был он каким-то немного бестолковым. Сколько я его помню, он всё время женился. Прожив несколько лет с какой-нибудь женщиной на необъятных просторах бывшего Союза, находил новую с детьми и успевал обзавестись своими. Два дома у него забрали бывшие жёны, поэтому третий дом его мать (моя тётка) уже оформила на себя, заявив, что ей уже надоело невесткам покупать жильё. Домик находился в центре города, недалеко от рынка. Оставлять товар у брата мне было выгодно. Сергей выделил мне место в летней кухне. Я, конечно, свой товар никогда не пересчитывал, но иногда замечал, что не хватает то одного, то двух популярных тогда «Сникерсов» или «Марсов». Брату я ничего не говорил, понимая, что этим грешат, скорее всего, его приёмные дети.
Так продолжалось около полугода. Вскоре умер отец брата, мой дядька. Брат попросил выставить на продажу костюм умершего. Я согласился. Сергей поссорился со своей очередной женой, кинул дом и уехал к своему родному брату в Черноморск. Тот обещал устроить его на хорошую работу. Дом остался без присмотра, но я, скорее по инерции, продолжал оставлять товар. Я понимал, что это опасно, но, почему-то надеялся на русское «авось». Некоторые вещи я стал прятать то за гардеробом, то на чердаке. Оказалось, что эта мера предосторожности была не лишней. Однажды, когда я оставлял товар, увидел за соседним забором шумных малолеток. Сердце моё ёкнуло, но я не захотел ничего менять. Придя утром, увидел разбитое стекло в летней кухне. Почти всё украли. Сохранилось только то, что я спрятал за гардеробом. Костюм дядьки тоже украли. Винить было некого, кроме себя. В милицию обращаться не стал, наперёд зная, что это бесполезно.
Я серьёзно пострадал, но делать было нечего: пришлось товар покупать заново. Проблема осталась прежней: где его оставлять? Борис мне немного посочувствовал и настоял, чтобы я вернул ему деньги за украденные «Сникерсы» (мы делили шоколадные батончики на двоих – его доставка из Москвы, а моя продажа). Борис мне доказывал, что он не виноват, что меня обокрали. Я не хотел с ним спорить.
Я снова начал таскать товар домой, а потом тот же услужливый Борис предложил оставлять товар у его хорошего знакомого – семидесятилетнего старичка, который тоже жил недалеко от рынка. Делать было нечего, и я согласился. Знакомый Бориса жил в общем дворе, как и многие в перенаселённом центре. Его просторный сарай находился со стороны улицы, метрах в двадцати от дома. Место было, честно говоря, снова не очень надёжное.
Я продолжал ездить в Краснополь за книгами и однажды привёз маленький чёрно-белый телевизор молдавского «разлива», который взял тоже на продажу. Его я боялся оставлять в сарае и заносил деду в квартиру. И снова, как оказалось, был прав.
Борис активно общался с московскими родственниками через проводников и задабривал их, как только мог. Так, у моей матери на Абрикосовой был чёрно-белый ламповый телевизор, который всё никак не хотел поломаться, чтобы мы купили новый. Проработал он у нас лет двадцать. Мы только один раз вызвали телемастера. Ещё сломалась ручка переключения каналов, поэтому я пользовался плоскогубцами, благо было всего два канала. Борис выпросил у меня телевизор для матери проводницы, уверив, что после за него рассчитается. Но ни денег, ни телевизора мы так и не увидели. Пришлось вынужденно купить новый, правда, уже цветной.
Прошло около месяца, и на новом месте меня снова обокрали. Замок на двери был цел и невредим. Скорее всего, снова подростки, которые крутились в общем дворе, вынули стекло и залезли через маленькое оконце внутрь. Теперь уже я, не рассчитывая, конечно, на успех, потребовал от Бориса вернуть мне деньги за половину украденных «Сникерсов». Ответ друга меня просто убил:
– Но мы же оба пострадали.
Как будто в первый раз пострадал только Борис!
Знакомый Бориса вскоре уехал в США к сыну, а дом продал. Новые хозяева сделали из сарая гараж, а окно заложили кирпичом. А я снова остался со своими проблемами наедине. Правда, понял, что настоящая дружба – бесценна и по кусочку не продаётся.