Зигзаги судьбы

Светлой памяти моего друга Олега Емеца

В то утро Олег Ермаков проснулся от необычной тишины. Где-то далеко внизу стучал стояночный генератор, но главный двигатель стоял, пароход не качало, не работали и грузовые краны. Он потянулся во весь свой немалый рост, улыбнулся и вспомнил: «Приехали».

Последняя неделя для моряков «Металлурга Курако» выдалась чрезвычайно напряжённой. Окончание выгрузки сельскохозяйственной техники в порту Сьенфуэгос на Кубе, двое суток перехода к дельте Миссисипи в свежую погоду, потом двадцать часов подряд вверх по течению реки до Батон-Ружа.

По Миссисипи шли с речными лоцманами переменными ходами, вахты стояли усиленные. На всех манёврах место электромеханика в машинном отделении, вот и пришлось Олегу там почти безвылазно сутки сидеть. Подменял его пару раз с разрешения стармеха старший электрик, когда глаза сами собой закрывались, и за это спасибо.

А встали на якорь в девять вечера, сразу же американские пограничники приехали оформлять приход, и еще час весь экипаж толпился в коридоре возле кают-компании. «Фейс-контроль» - каждый должен показаться иммиграционным властям лично.

Но всё когда-нибудь кончается, кончилось и это. Молодой организм восстанавливается быстро. А стармех, между прочим, обещал его в город отпустить, именно сегодня отпустить, потому что завтра американцы могли инспекцию  судна устроить, а без электромеханика пароход не предъявишь.

Пора вставать, восьмой час уже. После вечернего прихода всё успокоилось, и Олега ночью не тревожили, дали отоспаться. В десять утра обещали катер на берег, а нужно еще побриться, одеться и паспорта на всю группу у первого помощника получить.

В его группу помполит включил второго радиста и молоденького матроса, совсем ещё салажонка. Радист был почти ровесником двадцатипятилетнему Олегу, но друзьями они не были. Тот больше со штурманами общался.

В Штатах никому из троих моряков бывать ещё не доводилось. Помполит, как водится, выдавая паспорта, напомнил, что группа должна держаться вместе, вести себя, как подобает советским морякам за границей, не пить спиртного и быть на катерном причале к девятнадцати часам, а лучше чуть раньше. За паспорта каждый расписался отдельно, так первый помощник требовал.

Уже на катере моряки ощутили чувство свободы. Никто больше в город сегодня не ехал, и пусть на день, но они были свободны, как птицы. Так им тогда казалось. Город оказался совсем рядом с портом, и ребята двинулись пешком по направлению к центру.

- Ну что, по пиву, Олег? - предложил радист, которого звали Виктор, - вот барчик неплохой. Рядом с портом недорого.
- Коля, ты как? – спросил матроса Олег, - не против? Или кока-колу?
- Нет, почему, я как все.
- Ну, тогда по бутылочке и пойдём дальше.

Дальше пошли магазины. Покупать в Штатах моряки ничего не собирались, знали, денег было не много, а в продовольственный магазин они зашли просто полюбопытствовать. Кубинские магазины в том 1975 году поражали совершенно пустыми полками. Здесь же, напротив, они столкнулись с изобилием, которого в Союзе не ждали и при коммунизме.

- Красиво загнивают, сволочи! – высказался один лишь радист. Другие промолчали.  А что говорить, каждый живёт там, где родился, у каждого своя родина. Хорошо там, где нас нет. Олег знал, что продукты и промтовары в Штатах относительно дёшевы, зато транспорт дорогой, билеты в театры, на стадионы, квартплата дорогая. По крайней мере, так в газетах писали, и Олег этому верил.

На Кубе пароход выгружался в двух портах, сначала в Гаване, потом в Сьенфуэгосе. Люди там жили очень бедно. За кусок стирального мыла или за флакон одеколона мальчишки на улицах сестёр своих предлагали. Но народ при всём при этом жил, не жалуясь. Куба Олегу нравилась, в особенности кубинские океанские пляжи. Он там уже несколько раз в разных портах бывал.

Здесь же все передвигались только на необычно больших машинах, и идущая пешком их троица бросалась в глаза. Других пешеходов почти и не было. Солнце палило нещадно, с каждой минутой всё сильнее.

- Ребята, давайте хоть на другую сторону перейдём, в тенёк, жарко, - сказал  Олег. При этом он совершенно не думал, что Николай откликнется на его предложение в ту же минуту.

А тот, не дойдя до конца квартала, решил первым перебежать дорогу, при этом у него из кармана рубашки что-то выпало. Коля на бегу остановился, замешкался... и попал под колёса не успевшего затормозить светлого пикапа. Олег с радистом и глазом не успели моргнуть, а Коля уже лежал на дороге, с раздавленной голенью.

Полицейская машина появилась на месте происшествия буквально через две минуты. Она же вызвала, наверное, и «Скорую помощь», которая тоже приехала очень быстро. Так, в сопровождении полиции, «Скорая» и помчалась в госпиталь, Олега и Виктора полицейские усадили к себе.

В больнице врачи занялись пострадавшим, а других моряков полиция подвергла допросу там же, в больнице: кто такие, есть ли с собой документы, нет ли претензий к водителю пикапа. Узнав, что ребята – моряки, тут же вызвали агента, обслуживающего судна.

Претензий предъявлять не стали, Коля в своей травме сам был виноват, и над ним уже трудилось сразу несколько врачей. Один из них, молодой худощавый блондин, говорил по-русски, и после операции переводил слова старшего своего коллеги:

- Ваш товарищ останется здесь примерно на неделю. Всё у него должно быть хорошо, хотя случай непростой. Позже агент вам сообщит, как и когда его можно будет навестить и передать личные вещи, какие он попросит. Мы сожалеем о несчастном случае и постараемся, чтобы у больного всё скорее зажило.

Хирург ушёл, а его помощник, знающий русский, сказал, что он скоро освободится и поможет провести время, оставшееся до конца увольнения, с толком. Ждали его не долго. Алекс, как он представился, усадил моряков в свой Форд, и не спеша повёз по городу.

- Батон-Руж – столица штата Луизиана, - начал Алекс небольшую экскурсию. – Новый Орлеан почти в два раза больше и более известен, но столица находится как раз у нас. Так бывает. Вашингтон ведь тоже меньше Нью-Йорка. Город, как вы уже знаете, находится на восточном берегу Миссисипи. Выше по течению крупнотоннажные суда уже не ходят.

Наш Батон-Руж – очень красивый старинный город. Я здесь живу уже два года и знаю здесь всё. Могу вас немного покатать по городу, если хотите. У нас даже Капитолий свой есть со смотровой площадкой наверху, на тридцать пятом этаже. Или поедем ко мне домой, угощу вас обедом. Вы ведь уже проголодались?

Моряки переглянулись. - Есть немного.
- Ну, тогда поедем ко мне. Я один живу, не женат еще. А мама моя живёт в Нью Йорке. Еду я сам готовлю редко, обычно заказываю в ресторане или пиццерии. Вы пиццу любите?
- Не уверен, что вообще её пробовал, - сказал Виктор. - Это как большая лепешка?
- Ну, примерно. Только с разными начинками. С колбасой, с ветчиной, с морепродуктами. Всякие есть, мне больше нравится с сыром. Сейчас заедем в пиццерию, я возьму три разных, попробуете все. И пива купим по дороге, не возражаете?

- Пива мы купим, Алекс. Ты только покажи, где, - вмешался Олег. Экскурсия, обед, теперь ещё и пиво - злоупотреблять гостеприимством тоже не нужно. - Возьмём по бутылочке пива, а больше не стоит. Мне и так из-за Коли от капитана влетит по первое число. Могут и в город увольнение запретить.

Двухкомнатная квартира с небольшой верандой на первом этаже двухэтажного дома ребятам понравилась. Комнаты маленькие, скромно обставленные, но уютные. Крохотная кухонька, хорошо оборудованный санузел.

- Мойте руки, ребята, садитесь за стол. Извините, для гостей места мало. Это не моя квартира, мне её госпиталь предоставил, когда я после университета приехал. Я только за свет и газ плачу.

С купленной пиццей все расположились за овальным столом в столовой, примыкающей к кухне. С нетерпением открыли банки с холодным пивом. Олег отхлебнул – неплохо. «Будвайзер», нужно запомнить. Получше нашего жигулёвского.

Алекс порезал все три пиццы секторами, принёс тарелки и предложил каждому брать, кому что нравится. Нравилось всё. Проголодавшиеся Олег с Виктором только что тарелки не облизали.
- Вкусно?
- Еще как.
- Спасибо, Алекс.
- А теперь пойдём на веранду. Курящие есть?
- Оказалось, что курили все трое. Олег, правда, не курил, а только покуривал, но за компанию, после сытного обеда, да американский «Кэмел»… Хотел бы он посмотреть, кто откажется.

- Алекс, а ты откуда русский язык знаешь, - спросил американца Олег, - ты, наверное, сам русский?
- Почти. У нас в семье дома говорили по-русски. Я родился в Америке, а каждый рождённый в США автоматически становится гражданином Соединённых Штатов.
- А как родители в Америку попали? Эмигрировали из России? Или из Советского Союза? – поинтересовался радист.

- Нет, не эмигрировали. Родители познакомились в немецком плену, в лагере. Моя мама украинка, родом из Житомира, она была радисткой в партизанском отряде. Отец – хорват, он тоже бывший партизан. Но его уже нет в живых. После войны мама с папой жили в Сараево, это в Югославии, но потом переехали в Штаты. За лучшей долей. У меня есть старший брат, он живёт в Балтиморе. Балтимор знаете?

- Я знаю, - ответил Олег, - это недалеко от Вашингтона.
- Да, верно. Хороший город. Родители жили сначала там, потом перебрались в Нью Йорк. А вы откуда, ребята? Вы меня хорошо понимаете? Я давно по-русски не говорил, уже слова некоторые стал забывать.
- Хорошо говоришь, Алекс, а как для американца, так даже очень хорошо. Небольшой акцент только чувствуется. А мне вот английский языке очень тяжело даётся, - сказал Олег, - десять лет учу, а говорить толком так и не научился.

- А ты, Виктор, хорошо английским владеешь?  - поинтересовался Алекс.
- Говорю неплохо, практики только не хватает. А на слух понимаю ещё лучше. Я ведь радиооператор, Алекс. Нас специфика работы заставляет английский изучать. Ещё в мореходке натаскивают. А у меня отец сам английский в школе преподаёт, так что мне легче было.

- Мореходка – это что такое?
- Мореходное училище. Колледж, по-вашему. После школы три с половиной года я учился, и на практику ходил за границу.
- Дорого учиться у вас?
- У нас образование бесплатное. И средняя школа, и институт, и университет – всё бесплатно. Нужно только вступительные экзамены сдать. Берут не всех, только лучших.
 
- Пропаганда, Виктор?
- Да нет, чистая правда. Ещё и стипендию платят во время обучения, если экзамены хорошо сдаёшь.
- А как давно вы в море работаете?
- Четыре года, - сказал Олег.
- А я третий год. Должен уже начальником радиостанции работать, но пока не получается. Только обещают.

Заговорили о жизни в Штатах. Алекс сказал, что жизнью доволен. Зарабатывает ординатором сто шестьдесят долларов в неделю, но хирурги-ортопеды получают намного больше.
- Со временем и я самостоятельно работать стану. Мне только двадцать шесть. А вы заработками довольны? Моряки ведь много зарабатывают.

Ребята, не сговариваясь, улыбнулись.
- Мы зарплату в рублях дома получаем, - взялся объяснять Олег, как старший, - за границей нам только суточные платят. Типа, на сувениры, или в кино сходить. Мне вот за месяц тридцать пять долларов дали.
- Сколько? Тридцать пять? За месяц? Да это просто смешно.
- Я же сказал, основную зарплату мы дома получаем,  а я жене большую часть перевожу.
- О, ты женат! Молодец! И дети уже есть?
- Пока нет. Недавно только женился.

- А ты, Виктор? Тоже женат?
- Нет, Алекс. Я свободен. Мне отец не советовал рано жениться, сказал, что с этим я всегда успею. Сначала мир, говорит, посмотри, денег заработай. Жениться всегда успеешь. А на квартирную очередь я записался.
- Что, на квартиру очереди? А деньги в банке в кредит нельзя взять?

- Алекс, это долго объяснять. Ты в Союзе никогда не жил, тебе не понять. У нас квартиры государство бесплатно даёт, только ждать долго приходится. Лет десять, а то и больше.
- Да, трудно всё это понять, вы правы. У нас проще. Платят хорошо, и кредиты предоставляют: на дом, на мебель, на автомобиль. В итоге ты весь в долгах, но живёшь, как человек. Мне так больше нравится.
- Что делать, у нас по-другому. Тебе повезло родиться в Америке, нам повезло родиться в СССР, а кто-то родился в Камбодже, кто-то в Нигерии. Кто знает, почему.

- Да, парни, мне таки повезло родиться в Америке. Но вам тоже сегодня повезло, кроме вашего товарища, конечно. Я могу помочь вам остаться в Штатах навсегда. Отвезу вас на автовокзал и возьму билеты до Нью Йорка. Это недорого. Моя мама вас встретит и поможет. У неё там есть нужные связи. Я это серьёзно говорю. И через некоторое время вы получите американское гражданство и будете работать на американских судах. Подумайте об этом, – с этими словами Алекс достал из холодильника неполную бутылку джина и поставил на стол. – Выпейте по рюмочке, а я пока посудомоечную машину загружу.

Алекс ушёл на кухню, оставив на столе джин, кока-колу, пакетик арахиса и пару рюмок. Сказал, что сварит кофе и не будет мешать неизбежному разговору.
А разговор и в самом деле был неизбежен, предложение Алекса прозвучало совершенно неожиданно. И первое, что пришло в голову Олега – пустой трёп. Конечно, теоретически возможны и другие варианты: провокация, или даже вербовка. Но это как-то не вязалось с радушием Алекса, с явным его незнанием современных советских реалий, да и с профессией тоже. Кто мог предугадать, что в его больницу, расположенную чуть ли не середине континента, советского моряка привезут? В те годы наши суда в Штаты заходили чрезвычайно редко.

Олег посмотрел на радиста, тот тоже сидел, погружённый в свои мысли, и даже к бутылке руку не тянул.
- Что скажешь, Виктор? Не подстава ли это?
- Не знаю, Олег. Не похоже. Мне кажется, парень из добрых побуждений хочет нам помочь. Только сможет ли? Вот для меня главный вопрос. А так, я бы, пожалуй, согласился. Америка, Олег! Это шанс. Знак, если хочешь. Другого шанса в жизни не будет, хоть сто лет живи. А ты что скажешь?

- Мне тоже кажется, что это никакая не вербовка. Мы государственных тайн не знаем и при всём желании никакие военные секреты контрразведке не передадим. Ну какой из хирурга вербовщик? Но насчёт того, чтобы остаться… Заманчиво, конечно, но для меня это исключено. Я об этом даже думать не стану.

- Ну, думать-то всегда нужно. И лучше это делать вслух. Нас никто не слышит здесь. Давай, поделись своими соображениями.
- Ладно, Виктор, я из своих мотивов секрета не делаю.


- Я, знаешь, привык руководствоваться чувством долга. Как бы выспренно это не звучало. Так вот, прежде всего, я чувствую свой долг перед женой, которая станет в 23 года не только соломенной вдовой, но и женой невозвращенца. Это уж не говоря о том, что я её люблю, и терять не хочу. И перед старшими братьями-моряками я свой долг чувствую, которым наверняка после моего побега визы закроют. Я своим поступком разрушу и их жизнь, поломаю их судьбы, а я и так перед ними в долгу.
 
И не только перед ними, между прочим. Перед судном нашим ещё, перед пароходством нашим. Электромеханика лругого на борту нет, и без меня пароход никуда не пойдёт, портнадзор его в море не выпустит. Так и будет стоять на якоре, пока из Одессы другого не пришлют. Это какие же убытки? Могут и капитана снять за такой инцидент. Зачем человеку подлость делать? Нет, на чужом несчастье счастья не построишь.

- Послушай, Олег, я с твоими доводами согласен. Знаешь, я тебя уважаю, и принципы твои уважаю. Слишком многое тебя к дому привязывает. Скорее всего и я так же поступил бы на твоём месте. Но вот на своём... Смотри, семьи завести я ещё не успел. Даже девушки любимой у меня нет дома. Ни братьев, ни сестёр у меня тоже нет, никто из-за меня не пострадает. Карьеру никому не испорчу. Отцу моему уже шестьдесят, и он спокойно уйдёт на пенсию. И знаешь, он меня поймёт. Он сам мне как-то признался, что будь он моряком, остался бы на Западе. Я это запомнил, он тогда выпивший был.

- Витя, - говорил он, - "учитель иностранного языка напоминает мне бедного бухгалтера, который всю жизнь считает чужие деньги. А я хочу считать свои!".
- Теперь, что касается парохода. Без меня наш «Металлург» спокойно обойдётся. Начальник радиостанции у нас опытный, справится и без меня легко, ты это знаешь. Пойми, для меня это шанс. Счастливый случай... А тут и добровольный помощник есть, это дорогого стоит. Рискну! И английский я знаю, не пропаду, даже если Алекс болтуном окажется.
- И куда же ты денешься, если так случится?
- Что-нибудь придумаю. Придётся тогда забыть о работе по специальности. Но я, знаешь, авантюрист, всегда таким был. И в судьбу верю. Помнишь «Фаталист» Лермонтова?
- Из «Героя нашего времени»? Смутно. Помню, как офицер барабан револьвера крутил, потом стрелялся. Но чем кончилось...
- Ладно, это неважно. Вот и я фаталист. Верю своей судьбе. Верю, что не пропаду.
- Ты не торопись, Витя, подумай ещё. Я всё же старше, и не всё сказать успел, не все доводы свои привёл. Наберись терпения, выслушай меня ещё раз. Может быть, передумаешь.

Олег сделал паузу, собрался с мыслями. - Понимаешь, Витя, я своей жизнью доволен, и менять её ни на что не собираюсь. Родителей, правда, в живых уже нет обоих, но мой отец, фронтовик, коммунист, такого шага бы не одобрил. А я, между прочим, тоже коммунист, хотя и не такой пламенный, как батя. В армии в партию вступил, в мореходку уже после срочной службы попал. Учился отлично, и в числе лучших выпускников направили меня в ЧМП, в Черноморское пароходство. Через год уже электромехаником «Берислава» стал. Мне на Советскую власть жаловаться грех, я считаю «где родился, там и пригодился"...
 
Договорить Олег не успел. Дверь комнаты распахнулась, и на веранду вышел Алекс с кофейником в руках.
- А у вас тут оживлённая дискуссия ведётся, моряки. Мне, хоть я и не прислушивался, даже с кухни кое-что слышно было. И как я понял, отношение к моему предложению у вас разное. Может, по рюмке выпьем для просветления мозгов? Вы, кажется, и не наливали ещё. Под кофе?
- Нет, Алекс, - отказался Олег, - кофе – это хорошо, а крепкое мне сегодня нельзя. Ты извини, хоть и хороший парень, но с нашими порядками незнаком. Спасибо тебе за обед, за гостеприимство. Но мне и так перед капитаном на судне ответ держать за Николая, я ведь старшим нашей группы был. Так что трезвым нужно быть, как стекло, выпивка в порту у нас не поощряется. А если Виктор на твоё предложение согласится, так мне совсем худо придётся.
- А разве ты, Олег, можешь отвечать за решение Виктора, за его действия? Это его свобода выбора. Как там в библии: «Разве я сторож брату своему»?
- Ох, Алекс, библии тут ещё не хватало, - вздохнул Олег, - у нас страна атеистов. Тебе этого не понять.
 
- Алекс, - вмешался радист, - мы с тобой вдвоём обязательно выпьем, а Олегу и вправду нельзя сегодня. Ты оставь нас двоих еще на пять минут, только скажи, уверен ли ты в успехе моего побега? Это ведь побег, не больше, не меньше. Ну откуда тебе, обычному молодому врачу знать, как меня примут в Америке? Я, знаешь, верю в твои добрые намерения, но вот в том, что меня полиция не отправит назад на судно, совсем не уверен. И что потом со мной будет, как ты думаешь? В море меня точно больше не выпустят, клеймо изменника родины на всю жизнь. Почему ты думаешь, что твоя мать и сможет, и захочет мне помочь? Ты ведь с ней даже не советовался.

- Я знаю, Виктор. Я знаю, чем она по жизни занималась, знаю круг и уровень её знакомств. Но и ты прав, лучше ей позвонить прямо сейчас, посоветоваться с ней. Займусь этим, надеюсь, что дозвонюсь сразу. – С этими словами американец скрылся в комнате и прикрыл за собой дверь.
- Так что, Олег, не будешь меня насильно удерживать? Я, конечно, понимаю, что тебя подставляю…
- Чёрт с тобой, не буду. Так и быть, скажу, что на улице тебя потерял. Нет, лучше в супермаркете. Тут они огромные, там потеряться раз плюнуть. Договорились встретиться у кассы номер пять, я тебя час ждал и не дождался.
- Не надо так. Лучше просто – потеряли друг друга между стеллажами, и ты надеялся встретить меня уже на причале. И ничего про то, куда я делся, не знаешь. А до пяти вечера ходили везде вместе.
- Не пожалел бы ты, Витя. Подумай ещё раз.
- Я уже подумал. Решение своё менять не буду. Но и тебя уговаривать со мной остаться не стану. Ты прав – у тебя семья. Пойду Алекса позову.

Посидели за столом втроём, обсудили ситуацию. Алекс уже успел позвонить матери, поговорил с ней предварительно. Та подтвердила, что нужные знакомства к неё есть и всё будет в порядке. Согласовали время и место свидания, «пароль и явки». Выпили по рюмке за успех предприятия и разошлись. От помощи Алекса Олег отказался, попросил только маршрут в порт объяснить. Времени до вечера у него было достаточно. Попрощались, обнялись с Виктором. С тяжелым сердцем вышел Олег на улицу, предвкушая большие неприятности и на пароходе, и в Одессе.
До отхода рейдового катера оставалось более двух часов, и Олег, неторопливо бредущий по направлению к порту, всё вспоминал и вспоминал свой разговор с Виктором, в голову лезли запоздалые разумные аргументы, которые не пришли в неё вовремя, гадал, как повернётся в конце концов судьба радиста, и как его побег скажется на нём самом. Сожалений по поводу своего решения не было совершенно. «Делай, что должно, и будь, что будет», вспомнил он известное с юности изречение. Вот он и сделал, что должно, поступил в соответствии со своими убеждениями, а Виктора удержать всё равно бы не сумел.

На часах было около шести вечера, когда Олег определился с супермаркетом, в котором он должен был «потерять» в толчее Виктора. Недалеко от порта, с десятком касс и массой стеллажей с товарами в ярких упаковках, магазин подходил для его цели как нельзя лучше. И народу вокруг много. Олег взял тележку и покатил её по магазину, запоминая обстановку. Никогда не знаешь, что может пригодиться, а фильмов про шпионов и разведчиков он в жизни просмотрел немало.

… Ну, допустим, здесь, возле полок с печеньем, шоколадом и конфетами. Глаза разбегались от множества неизвестных ему марок и названий. Олег загрузил в тележку пачку печенья, пару шоколадок, две бутылки пепси-колы и оглянулся. Покружил по магазину, делая вид, что ищет своего товарища. Поторчал в проходе перед кассами, затем расплатился, пару минут потоптался у входа в супермаркет и двинулся в порт, в слабой надежде всё-таки застать на причале Виктора. Ну мог же он передумать в последний момент?

Рейдовый катер стоял у причала, готовый отойти в 19.00. С десяток моряков с других судов занимали места вдоль обоих бортов на кормовой палубе. Олег мысленно перекрестился и спустился по сходне. Ещё минута, и катер направился к группе судов, стоящих на якоре. Парадный трап «Металлурга Курако» был уже приспущен, катер дал задний ход и медленно подошёл вплотную к борту.

Олег перешагнул на трап, махнул рукой штурману катера:  «Спасибо, я дома», и быстро поднялся на главную палубу. Возле вахтенного матроса у трапа, как обычно по вечерам, стояло несколько человек, в их числе и второй помощник.
- Олег, поднимись сразу к капитану, «помпа» к нему только что пошёл. Ждут тебя.
- Спасибо, Вася. Уже иду.

Дверь в капитанскую каюту была открыта. Олег постучал, и ступил на коврик, лежавший возле порога.
- Заходите, Ермаков, - сказал капитан, сидящий за письменным столом напротив двери. – Присаживайтесь.

Олег сел на стул, стоящий перед столом. Первый помощник сидящий до этого на диване, поднялся и закрыл дверь.
- Доложите, Олег Владимирович, что произошло во время увольнения. Как произошёл несчастный случай с Ильченко? И почему вы вернулись на судно один? Где Виктор Барановский?

Олег задумался, собираясь с мыслями. Первого помощника он недолюбливал. Сам электромеханик по образованию, окончивший высшую мореходку, помполит своей профессии изменил и, закончив годичные курсы первых помощников, пять лет назад пошёл по политической линии «на повышение». Отвечать на его вопросы Олег был обязан, но доклад свой адресовал капитану, человеку, им глубоко уважаемому.

- В несчастном случае с Ильченко я больше его самого виноват. Не подумал, что он и за границей-то почти не бывал. Сам же я и предложил на тенистую сторону улицы перейти, только в конце квартала, конечно, на светофоре. А Ильченко решил удаль свою показать, дорогу перебежать между машинами. У него зажигалка из кармана рубашки выпала, и он её поднимать стал. Водитель-то не ожидал этого, в Америке пешеходы так не поступают, не успел затормозить, и ногу Николаю придавил. Полиции мы сказали правду, что шофёр не виноват. Они очень быстро приехали, и «Скорая» тоже. Сразу же отвезли в госпиталь, в операционную. Врач сказал, что операция прошла успешно, через неделю гипс можно будет снять, и все функции со временем восстановятся.

- Это мы уже всё знаем, агент по радио сообщил. А вы где пропадали? Куда Барановский делся? – допытывался первый помощник.
- Ну, увольнение же до семи. Мы, когда из больницы вышли, еще двух не было. Показания с нас сняли, мы протокол происшествия подписали, а потом по городу бродили. Часа в четыре пообедали в кафе, а в пять в сторону порта уже пошли.

- Дальше что? – поторопил его капитан, - рассказывайте!
- По пути в супермаркет зашли, тут недалеко. Деньги у нас оставались. Я сладкоежка, сразу пошёл шоколада купить, конфет, печенья, финики ещё купил, пепси-колы. А Виктор бритву и крем после бритья выбирал. В другом проходе, там же рядов этих больше, чем на одесском Привозе. Где-то разминулись, народу в магазине полно. Возле касс я его ждал, потом возле магазина, но не дождался. До порта два квартала, я не стал больше ждать, боялся на катер опоздать. Так что не знаю, куда он делся. Опоздал он на катер.

- И где же теперь его искать? - спросил помполит.
- А что его искать? Приедет следующим катером. У него денег – меньше двадцати долларов оставалось, куда он денется?
- Ну-ну. Ты поужинай и садись писать объяснительную на моё имя, - посоветовал капитан, - времени не теряй, мне в пароходство нужно радиограмму послать о несчастном случае.

Радиста на судне, конечно, ждали. Многие переживали, а больше всех те, кому это положено по службе – шеф его, начальник радиостанции, капитан и первый помощник. Но его всё не было, и капитан в тот же вечер связался с агентом, а через него и с полицией штата Луизиана. Объяснил ситуацию, сделал официальное заявление. А может быть, сначала запросил указания из пароходства, этого он никому не докладывал. В любом случае пропавшего не сумела обнаружить и полиция. Ни в тот вечер, ни на следующий день. Человек пропал бесследно.

Всего в Батон-Руже «Металлург Курако» простоял пять суток, зерном на Францию загрузили быстро. Николая доставили на борт в день отхода ещё с гипсом, который позже разбивал судовой врач. Вскоре его начали привлекать к судовым работам, использовали на мостике рулевым, пока нога заживала. А Олегу свою объяснительную писать пришлось дважды, первую – для капитана, вторую, через два дня, помполиту, по его требованию. Возможно, для парткома. Но, как это ни удивительно, никто его в рейсе, который продолжался ещё три месяца, не прессовал, об инциденте в Батон-Руж вспоминали всё реже, из пароходства тоже не беспокоили.

Наверное, понимали, что единственный на судне электромеханик должен быть сосредоточен на работе, и нервировать его ни к чему. Из Франции «Металлург» пошёл в Турцию, потом в Бейрут, Александрию, и, наконец, домой, в Ильичёвск. Олегу пришло время идти в отпуск, заказали ему замену. А на следующий после прихода в порт день Олега вызвали в каюту капитана, где его ожидал незнакомый мужчина лет сорока в сером костюме с галстуком.

- Станислав Францевич, вызывали? – постучался Олег к капитану.
- Вызывал, Олег, заходи. Вот познакомься с товарищем, он интересуется подробностями исчезновения Барановского.  А я не буду мешать вашей беседе, поднимусь на мостик.
- Олег Владимирович, правильно? А меня зовут Борис Петрович. Мне поручено разобраться в том, что всё же произошло в порту Батон-Руж три месяца назад. Давайте присядем, и вы мне не торопясь, со всеми подробностями, расскажете свою версию случившегося. Не возражаете? Или у вас есть какие-то срочные дела?
- Не возражаю, конечно.  Я только в машину позвоню, скажу вахтенному, где меня искать, если что.

- Итак, Олег Владимирович. Давайте я сам начну. Значит, на берег вы выехали на катере около десяти утра втроём со вторым радистом Виктором Барановским и матросом второго класса Николаем Ильченко. Так?
- Так.
- Группу для увольнения составлял первый помощник, или вы сами в город попросились с радистом?
- Первый помощник. Я и не знал, кто со мной пойдёт. А сам в город ещё на переходе просился у стармеха, потому что во время грузовых операций в город не вырваться, некому меня подменить.
 
- Пойдём дальше. Вы с радистом хорошо были знакомы? Первый рейс вместе делали? Или, может быть, ещё в училище пересекались? Не дружили на судне?
- Училище мы и в самом деле одно и то же заканчивали, но в разное время и разные отделения. Познакомились уже на «Металлурге», а раньше не встречались. И не дружили, нет, он всё на мостике больше, а я с электриками и механиками. Только в кают-компании сталкивались. И в рулевой рубке иногда. Я его плохо знал, а матроса – и ещё хуже.
- А какие планы были на увольнение? Куда собирались пойти? Говорили об этом?
- Ничего особенного. Как всегда – ноги размять, на девочек полюбоваться, просто вырваться из железной коробки на день. Поесть что-нибудь оригинальное, местное, купить, что нужно. Мелочёвку разную.
- Ну и как, поели? Что именно и где? Купили что-нибудь?
- Рубашку себе купил, летнюю, с коротким рукавом. А пообедали уже после несчастного случая с Ильченко. В пиццерии. А втроём – нет. Просто гуляли бесцельно, с городом знакомились.

- Хорошо. Перейдём к несчастному случаю с Ильченко. Это ведь именно несчастный случай, не так ли?
- Совершенно верно, и очень нелепый. Случилось всё...
- Ладно, оставим это. Вы в своей объяснительной записке всё подробно описали. В больнице ничего странного не произошло?
- Что же странного? Очень там всё чётко было и быстро. Мы все очень благодарны врачам, а Ильченко больше всех.
- Теперь расскажите, как вы с Барановским описывали несчастный случай в полиции, с кем вы там разговаривали.
- В полиции мы вообще не были, все бумаги полицейские составляли в больнице. Мы их только подписали.

- А английский язык вы хорошо знаете? На каком языке с полицией говорили, с врачами?
- Честно говоря, язык неважно знаю, но говорили именно по-английски, то есть, Виктор говорил, а я поддакивал. Да там всё ясно было, как белый день. Николай сам виноват был.
- А с врачом тоже Барановский говорил?
- Да, конечно. Он хорошо «спикает». Проблем не было, все всё поняли, а мне Виктор переводил, я всё время рядом был.

Борис Петрович посмотрел на часы.
- Хорошо, Олег Владимирович. У меня, к сожалению, есть срочное дело на другом судне, здесь же, в порту.  Так что мы с вами поступим так: я оставлю свой рабочий телефон, и вы ко мне в управление придёте дня через два-три с заново написанным описанием событий того злополучного дня. Пишите всё, как было, ничего не скрывая. Это в ваших интересах. И поверьте, у меня есть возможность вашу версию проверить, так что даже и не пытайтесь хитрить, не пытайтесь ничего утаивать. От этого вам только хуже будет. Всё ясно?
- Мне нечего утаивать, Борис Петрович. Моя совесть чиста. А проверять – это ваша работа, я не в обиде.
- Значит, до встречи. Звоните из бюро пропусков, или из автомата с улицы, я к вам сам выйду и помогу пропуск оформить.

Сдав дела новому электромеханику, Олег с посещением Комитета тянуть не стал. Рапорт свой, или как он там назывался, Олег писал старательно и подробно. И описал всё, что Николай мог подтвердить скрупулёзно и точно. Но о посещении квартиры Алекса, да и о нём самом, упоминать не стал. Черновик объяснительной капитану у него сохранился, так что написать одно и то же в третий раз труда не составило.

 Борис Петрович, получив от него новый документ, читал его внимательно, и заметно было, что он чем-то недоволен. Наверное, хотел найти какие-то отличия от первых объяснительных, но их не обнаружил.
- Ладно, Ермаков, надеюсь, что вы были искренни. Давайте ваш пропуск. Если что-то вспомните, или о Барановском что-то узнаете, звоните. Желаю хорошо отдохнуть.

С оформлением отпуска проблем не возникло. В партком, чего больше всего боялся Олег, его не вызывали, и потихоньку он стал склоняться к тому, что ему повезло, как распоследнему дураку повезло. Но кончился отпуск, к концу приходили и отпускные, кончилось и везение.
- В резерв, Ермаков. Пока на две недели на завод Коминтерна. На судах сейчас мест нет. Появится – пошлём.
Но не слали. Резерв сменился отпуском без содержания, тот – опять резервом, а затем заслали Олега в портофлот на бункеровщик. Настроение было отвратительное. Никто прямо в глаза ничего не говорил, но и в рейс не посылали. Как говорится «Берия, Берия потерял доверие». Не закрыли визу, но «прикрыли», и неизвестно, кто, и насколько.Без изменений прошли долгие шесть месяцев. И однажды, в период совсем уже безденежный, повстречал Олег старого знакомого, Алексея Коваленко.

- А ты не хочешь контору сменить, Алик? ЧМП, конечно, фирма, да что толку, если тебе ходу за кордон нет?
- А куда пойти? Бесполезно рыпаться, Лёха. Лучше уж ждать и надеяться. Лето придёт, период отпусков... Летом электромехаников не хватает.
- Чтоб ты знал, в Одессе филиал калининградского "Мортрансфлота» открылся. Им срочно спецы нужны. Съезди, ничего не теряешь.
- А что такое  «Мортрансфлот»? Впервые слышу.
- Рефрижераторы. Нормальные пароходы, новьё. Если возьмут, будешь доволен. Собирают мороженую рыбу в разных районах промысла и развозят по миру. Чаще всего в Союз. Но заходы в Лас-Пальмас гарантированы, они там для рыбаков продовольствие закупают. А что ещё надо?

Отпросившись на своём заправщике, Ермаков на следующий же день «рванул» в Одессу. В час дня он уже разговаривал с кадровиком «Мортрансфлота".
- Электромеханики нам позарез нужны, - вздохнул тот, - но с пароходством у нас договор, мы оттуда людей не переманиваем, и по переводу не берём. А увольняться вы же не захотите?
- М-м-м.  Не хотелось бы, конечно. Переводом лучше.
- Но если вы мне завтра принесёте свой «допуск», послезавтра будете на судне.
- А кто же мне его на руки даст? Вы сами инициативу проявите. Можно же запрос сделать: «в связи с производственной необходимостью, и для ускорения процесса зачисления на работу, прошу выдать «Допуск для работы на судах загранплавания» Ермакову О.В. на руки». Ну, вы-то лучше знаете, как такие бумаги пишутся. А я прямо сегодня и поеду в кадры.

Бумагу кадровик на фирменном бланке всё же напечатал. Очень уж нужен был ему электромеханик. Но в ЧМП Олегу допуск не дали, сказали, что не положено. И уже около пяти вечера расстроенному Олегу пришло в голову обратиться за помощью к Борису Петровичу. «Хуже не будет, - подумал он, - а помочь, если захочет он может». И Борис Петрович ожидания его оправдал. Хорошие люди везде есть.

 Дело сладилось. Быстро и красиво. Олег даже дышать боялся, чтобы не спугнуть своей удачи. Борис Петрович сам и «допуск» ему вручил, и успеха на новом месте пожелал. Ну, а Олег, естественно, поблагодарил. Было ведь за что.
- Спасибо вам, Борис Петрович, - сказал он, вставая со стула и подавая руку для прощания, - я уж и не знал, как быть, честно говоря. Полгода, как отпуск окончился, а меня всё в резерве маринуют. Вы меня просто выручили, не знаю, как и благодарить.

- Я знаю, Ермаков, - чекист постучал по своей груди, - да вы садитесь, куда так спешите? Я, Олег Владимирович, знаю. И то что вы кое о чём в своих «мемуарах» умолчали, тоже догадываюсь. Не вы первый, не вы последний. Работа у меня такая, я в людях должен разбираться и мысли их по глазам читать. Вот смотрю на вас, - он сделал паузу, - и вижу, что человек вы... надёжный, патриот нашей страны, знаю, что на вас можно положиться. Так или не так?

- Та-ак, - протянул Олег, смутно понимая уже, что попался, как глупый карась на вкусную наживку, что за всё в жизни нужно платить, а хорошие милиционеры только в стихах про дядю Стёпу бывают.
-  Ну вот. Это самое главное. Между нами говоря, мы и сами с друзьями беспорядки наши порой критикуем, Карцева и Ильченко, слушая, хихикаем, но за границей, - он поднял вверх указательный палец, - за границей мы являемся полпредами великой страны и за неё чувствуем гордость. Первая страна победившего социализма, как ни говори. И должны уметь давать отпор всяким там болтунам и диссидентам. Согласны?

- Конечно, Борис Петрович. Я и сам...
- Вот! И я это вижу. Поэтому вам и помогаю, не задумываясь, помогаю. Вы оказались в трудной ситуации не по своей вине, я вам помог, а вы при случае должны помочь нам. Разве это не справедливо? Недостойные люди нашу страну за границей представлять не должны. Вы ведь согласны, Олег Владимирович?
- Конечно, Борис Петрович.
- А раз согласны, расслабьтесь. Что вы так... Я же вас в сотрудники не вербую, шифрам обучать не собираюсь, заданий никаких не даю. Всё это враки про сексотов там разных. Но люди нам помогают. По зову сердца, так сказать. Вот и вы, если что серьёзное увидите или услышите, вспомните о нашем разговоре. Поступайте по совести, как настоящий коммунист, как патриот нашей страны.
- Хорошо, Борис Петрович. Я все понял.
- Всего вам доброго, Ермаков. Хорошего рейса. До встречи.

Кадровик Мортрансфлота столь быстрому появлению Олега обрадовался и уже на другой день оформил Олега электромехаником на транспортный рефрижератор «Берингов пролив», возвращающийся с промысла с грузом мороженой рыбы в Ильичёвск. Судну двух лет ещё не было, картинка, а не пароход. Белоснежный корпус с надстройкой на корме и грузовыми стрелами, высокоскоростной, с четырьмя рефрижераторными трюмами, Олегу он сразу понравился. Хотя он на любое судно готов был пойти, после длительного перерыва по любимой работе он соскучился.
 
И по заработкам, конечно, соскучился, не без того. Наступила определённость, обещающая превратиться в стабильность. Работал он с удовольствием. Оборудование на судне стояло родное, знакомое, отечественное. Новым для него была, конечно, рефрижераторная техника, вернее, её огромный объём, но он справился. Экипаж теплохода ему тоже пришёлся по душе. В общем, он быстро на судне освоился и в коллективе прижился. За девять месяцев в Союзе они побывали трижды, но ни в Одессу, ни в Ильичёвск не заходили.
 
И всё у него складывалось хорошо, а было бы и прекрасно, только из головы никак не выходила последняя встреча с Борисом Петровичем и намёки его на сотрудничество. Олег прекрасно понимал, что сам залез в сеть, из которой нет выхода, а что было делать? За девять месяцев он, по крайней мере, сумел обеспечить свою семью на год вперёд, и переводы денежные жене отсылал, и в Лас-Пальмасе удачно валюту потратил.

Думал он над этим долго, и идея, как выскользнуть из сети Бориса Петровича, наконец, родилась. А тут и с портом последнего захода повезло – Клайпеда! И Олег не стал откладывать решение больного вопроса, и домой поехал через Калининград, до которого было рукой подать. Нашёл отдел кадров головного управления «Мортрансфлота», объяснил, что работает в их же филиале в Одессе, и попросил перевести его на работу в Калининград. По семейным обстоятельствам.

Какие это обстоятельства, ему даже выдумывать не пришлось. Новенькие рефрижераторы сходили со стапелей Николаевского судостроительного завода каждые полгода, и электромеханики были в дефиците. Перевод оформили мгновенно, попросив в отпуске особо не задерживаться.
 
Так Олег нашёл себе новую «контору» и был верен ей до конца восьмидесятых, когда решением министерства «Мортрансфлот» расформировали, а суда его распределили по разным управлениям. Олег со своим последним судном очутился в Севастопольском «Югрыбхолодфлоте».

О Викторе и о том, как сложилась его судьба, он ничего не знал. Ещё в 1978 году он, наконец, решился навестить родителей беглеца, о которых тоже вспоминал частенько. Но разговор с ними тогда не получился. Родители Виктора вполне допускали, что перед ними работник органов, желающий узнать, нет ли у них контактов с сыном, а Олег, чувствуя недоверие, ситуацию с исчезновением Виктора описал точно так, как писал в официальных рапортах, ничего не добавляя.

Лет через десять на рынке его остановила женщина, в которой он признал мать товарища. Что-то она, похоже, о сыне уже знала. Рассказала, что отец Виктора умер несколько лет назад, что они с ним и в самом деле не очень поверили Олегу, а потом жалели об этом. Сказала, что надеется увидеть сына, международная обстановка меняется.


А в 1994 году Олега окликнул на улице незнакомый мужчина средник лет.
- Олег, здравствуй! Я тебя давно разыскиваю, на старой твоей квартире был, там про тебя ничего не знают.

Олег присмотрелся к незнакомцу повнимательнее.
- Виктор, ты?
- Я, дорогой! Если бы ты знал, сколько раз я тебя вспоминал за эти годы! Понимал ведь, что подставил тебя, непорядочно поступил. И совесть меня до сих пор грызёт. У тебя как со временем? Свободен сегодня?

 Олег улыбнулся, - как птица, свободен.  Жена на работе, а дочь уже большая, она со школы придёт, своими делами займётся.
- Ну тогда показывай, куда нам лучше на полдня закатиться, чтобы и задушевно поговорить можно было и выпить-закусить вкусненько. Я у тебя в неоплатном долгу, я это очень хорошо знаю.
- Есть такое место, и недалеко. Как раз то, что нам нужно.
Оказавшись в ресторане, старые знакомые расположились в уголке пустынного зала, возле окна. Ресторан только-только открылся, и они были едва ли не первыми его посетителями. Официантка предложила каждому меню и занялась сервировкой соседних столиков.

- Олег, что пить будем?
- Давай водку – за встречу. Скоро обед, значит уже можно. С утра я водку не пью принципиально.
- Согласен. Девушка, принесите нам … какую водку предпочитаешь, Олег? Смирновскую или украинскую?
- Никакой смирновской, Витя. Что-что, а горилку украинцы делать умеют сами, ты уж мне поверь. Так что давайте вот эту, девушка, - ткнул Олег пальцем в меню, -  Союз-Виктан, ноль семь литра. В самый раз будет. А в качестве закуски... две порции рыбного ассорти и блюдо молодого картофеля с маслом и укропом. Нормально, Витя?
- Добавьте четыре бутерброда с чёрной икрой и пивка холодного для разгона, - попросил Виктор. – Чешское пиво холодное есть?
-Есть.
- Две бутылочки прямо сейчас откройте, а всё остальное подождём.

Официантка с пивом вернулась через минуту.
- Ну что, Олег, подождём водочки, или сразу начать свою одиссею?
- Да чего там ждать. Пивка только хлебнём, и приступай. С самого начала. Как вы с Алексом простились, на чём в Нью Йорк добирался, как долго ехал. Как тебя его мать встретила, как устроился. И поподробнее, пожалуйста, мне всё это очень интересно.
- Ладно. Но сначала всё же ты о себе хоть пару слов скажи. Как у тебя самого жизнь сложилась, не закрыли ли тебе «семафор» из-за моего побега. И я хочу тебе хоть в какой-то мере компенсировать то, что ты пережил.

- Не нужно ничего компенсировать. Жизнь моя сложилась удачно, второй год под панамским флагом работаю. Заработками доволен.  А тогда – да, пришлось мне помыкаться. Но ничего, со временем разобрались. Визу не закрыли. Поняли, наверное, что каждый мог бы точно так человека «потерять». Потом подробнее расскажу, если захочешь. А пока тебя хочу послушать.

Виктор допил пиво и закурил. Задумался.
- Не знаю, с чего и начать. Наверное, с мотивов моего поступка. Понимаешь, я с самого детства под влиянием отца испытывал тягу к изучению английского языка. Батя мой орденоносец, воевал в пехоте с 1944 года и до Победы. До Эльбы дошёл, с союзниками там братались. И он вот тогда духом интернационализма проникся, и верил, что не хотят нам американцы ничего дурного. Народ, по крайней мере не хочет. Он этот народ видел. В пединститут он после войны поступил, на факультет иностранных языков.

Книги отец всю жизнь покупал, и меня к чтению с детства приучил. На Гайдаре с Кассилем я не задержался. Перешёл на Каверина, Беляева, Александра Грина, Жюль Верна, Фенимора Купера, Майн Рида, Джека Лондона. Всё на приключения меня тянуло. Позже уже увлёкся Ремарком, Хемингуэем, Стейнбеком. Всё подряд читал, но англоязычных авторов у нас больше всего было, так уж отец библиотеку подбирал.
«Иностранную литературу» он много лет выписывал, украинский «Всесвит» тоже. И на английском были у него и книги и журналы. Чаще всего их мой дядя из-за границы привозил, он старпомом плавал.

Виктор разлил водку по рюмкам.
- Давай, Олег, за встречу. Давно мне хотелось узнать, как у тебя жизнь сложилась. Сволочью себя называл – но это уже потом, когда дошло до меня, наконец, что тебе мог всю жизнь поломать. Понял, что только о себе думал.
 Выпили по две рюмки, и Виктор продолжил:
- Адаптированные брошюрки для студентов иняза я ещё школьником начал читать. Английский мне легко давался, но в педин, как отец, я идти не хотел. Только в мореходку. Хотелось мир повидать. Я сначала на судоводительский документы подавал, но туда по зрению не прошёл. Предложили радистом стать, я и согласился. Давай по третьей. За тех, кто в море!

-Да, и стал я моряком. Никаких особых диссидентских настроений у меня никогда не было. Хотя не нравилось мне, что за границу только избранных пускают, и то не дальше Болгарии. Начал думать, что неспроста это. Наверное, чтобы уровень жизни не сравнивали. Чтобы не с чем сравнивать было, точнее. Но все ведь на кухнях тогда анекдоты про Никиту и про Леонида Ильича рассказывали, разве не так? Я просто всегда мир мечтал посмотреть не с борта судна. И когда возможность представилась, ухватился за неё. Осуждаешь меня?

- Да нет. Я и тогда не осуждал, а сейчас и подавно. Сейчас каждый может эмигрировать без проблем. Но я своей жизнью доволен и никуда от родных могил уезжать не собираюсь. Лучше ли, хуже ли, с американцами нам равняться незачем. Плохо живём – значит, сами виноваты. А вот свою семью я сам обеспечиваю и с этим пока справляюсь. Так как же всё-таки ты начинал в Штатах? Тяжело было?

- Если бы не Алекс, очень было бы трудно. Но мне повезло. Анна, мать его, оказалась необыкновенной женщиной. На такое участие, на такое доброе отношение я совершенно не надеялся. Но она со мной, как с ребёнком возилась, во всём помогала на первых порах. А с ним самим мы до сих пор дружим, видимся иногда, перезваниваемся. Он мне тогда автобусный билет сам купил. Сказал, что недорого, но соврал. Это очень дорого как раз было. И сам бы я в Нью Йорк только пешком мог дойти. За месяц. Деньги я ему со временем вернул. Но только через год. Я вначале вообще из дома почти не выходил, как в подполье сидел, только телевизор смотрел и местные реалии изучал.

- А в автобусе долго ехал? Полиция нигде не прицепилась?
- Да в том-то и дело, что полтора суток ехал! Бутербродами и пепси-колой запасся, в окошко лбом уткнулся и затих. Никто ко мне не цеплялся. Билет у меня был, а остальное никого там не волнует. Остановок много было, но крупные города не проезжали. Ночью спал, днём в окно глядел. В Нью Йорк рано утром приехали. Алекс мне фото матери показывал, я запомнил. И о месте встречи мы заранее договорились, у входа в автовокзал под расписанием движения автобусов. Встретились, поехали к ней домой. Она меня буквально, как сына приняла. Накормила, напоила и на диван уложила. Отдохни, сказала, хоть часок. А я до обеда проспал.

- А потом?
- Во время обеда мы уже стали разговаривать на разные темы. Потом будущее моё обсудили. По-русски сначала говорили, и Анна посоветовала не спешить, я могу в комнате Алекса жить сколько нужно. Сначала я должен освоиться чуть-чуть, привыкнуть к американской, именно, разговорной речи. Американцы ведь совсем не так говорят, как англичане, а нас учили английскому классическому языку. Стал я подолгу телевизор смотреть, самые разные передачи, начиная с детских. Новости я хорошо понимал, дикторы чётко говорят, а с фильмами сложнее было.

Через месяц мне Анна работу нашла, помощником сантехника, который занимался установкой ванн и умывальников в новых домах. Работал я без оформления и без страховки, конечно, но я на это согласился. Главное, что шеф мой, знакомый Анны, учил меня на первых порах и своими заработками со мной делился. Нельзя ведь вечно нахлебником быть.
- Подожди. Ты хочешь сказать, что ни в иммиграционную службу, ни в полицию ты не обращался ещё? Даже через месяц?!

- Так мне Анна посоветовала. Не знаю, почему. Я, конечно, хотел, хоть и боялся. Но Анна поговорила с друзьями, и сказала мне не торопиться. Я почти два месяца работал в паре с Майклом. Постепенно овладел ремеслом, потом в жизни пригодилось.
Перед походом в иммиграционную службу у меня поджилки тряслись. Но встретили меня... нормально так встретили, с пониманием. Опять же и устно пришлось свою историю рассказывать, и письменно, паспорт свой показать, ясное дело. Назначили мне дату собеседования со старшим офицером. Для интервью, так это у них называется.

К тому времени я уже бойко по-американски разговаривал, нью-йоркский акцент приобрёл, а писать грамотно я и раньше умел. Спросили меня, не хочу ли я встретиться с представителями советского посольства. Я отказался, а они не настаивали, просто зафиксировали в бумагах отказ.

- А Анна в машине тебя ждала? Или ты сам ездил в иммиграцию?
- Нет, она со мной всё время была, и в первый раз, и во второй. Это очень как раз важно было, что она каждое моё слово подтвердила и даже расписалась везде, где её просили. Как поручитель, что ли, не знаю. Короче, она и там мне очень помогла и я её поддержку всё время чувствовал.
- А сейчас жива она ещё?
- Жива, да. Ей тогда лет пятьдесят было, так что сейчас около семидесяти. Она сама юрист, в каком-то департаменте штата Нью Йорк работала.
- Ну давай за Анну по одной, за её здоровье. Хорошая, видно, женщина.

- Не то слово, Олег. Так вот. Записали там адрес Анны, на который мне должны были прислать ответ на просьбу о предоставлении политического убежища. И вскоре дали мне разрешение на временную работу, предложили даже посещать бесплатные курсы английского языка. А с разрешением я, как бывший моряк стал уже искать работу в море. И нашёл – матросом на больших катерах, которые связывают различные части Нью Йорка. Он же на островах в русле реки Гудзон расположен, знаешь, да?

- Знаю, только не знаю, сколько их.
- Я и сам этого не знаю, потому, что много их, если все считать. А крупных всего три - Манхэттен, Статен-Айленд и Лонг-Айленд. Но это неважно. Главное, что я и работу получил, и квартирку себе маленькую снял поближе к работе. А с Анной, конечно, продолжал видеться, она мне уже, как мама стала. Морские мои документы в Штатах не годились. Пришлось делать новые, экзамены сдавать, а это очень дорого, поверь, так что матросом я долго трудился. Сначала рядовым швартовщиком, куда пошлют, потом к рулю стали допускать, и денег больше платить, матросом первого класса стал – Эй Би, называется, да ты теперь и сам это знаешь.

- Конечно, знаю. Но ты в итоге документы радиооператора получил, так?
- Да. Как только получил, стал искать работу по специальности, и вскоре устроился в небольшую компанию, которая владела тремя паромами, работающими в Мексиканском заливе и Карибском море. Там было интересно, побывал в очень многих портах США и Латинской Америки. Года три я там работал, пока свою будущую жену не встретил, а после свадьбы ещё полтора года.
- Так ты не с женой ли в Украину приехал, - спросил Олег,- что же тогда один по городу бродишь? И я совсем забыл про маму тебя спросить, как её здоровье?
- Мама неплохо себя чувствует, как для своего возраста, но ей уже под восемьдесят. Последнее время мы с ней регулярно говорили по телефону и я, наконец, решился приехать в Украину. Советского Союза больше нет, и грехи мои забыты, хотя я и Союзу ничем не навредил.

А жена с тобой приехала? - повторил свой первый вопрос Олег.
- Нет, жена в Америке осталась, с детьми. Они пока без мамы не могут. Сыну четырнадцать лет, а дочери всего десять. Я маму хотел с собой забрать, но она не соглашается. Говорит, что поздно ей жизнь свою менять, и отца не хочет оставлять одного.
- Думаю, она права, дай Бог ей здоровья. У тебя ведь родственников больше не осталось здесь?
-Только дядя, двоюродный брат отца. Но и ему уже за семьдесят. Он маму иногда навещает.

- А жена твоя американка или из семьи эмигрантов?
- Строго говоря, в Америке все потомки эмигрантов, кроме индейцев. У моей Софии испанские и французские корни, но все предки давным-давно в Америке. Я ведь как с ней познакомился? Её отец был владельцем нашего парома, то есть, грузопассажирского судна, бегающего между островами Карибского бассейна. И она, как дочь владельца, решила отдохнуть на борту и посетить экзотические места.  Погреться на солнышке, дело в декабре было.

Она часто гуляла по верхним палубам, и на мостик заходила, конечно, ей это разрешалось. И я на неё поглядывал, эффектная брюнеточка, думал. Потом как-то разговорились, стали общаться на борту, на берег вместе сходили и вспыхнула у нас любовь. Очень быстро. Почти с первого взгляда, можно сказать.
 
Потом несколько месяцев переписывались, перезванивались. И я по её приглашению приехал в Майями, где она жила в родительском доме. Представился отцу, познакомился с мамой и попросил руки их дочери. Всё, как положено, невеста рядом стояла. Сказали, что любим друг друга, попросили родительского благословления.

- Счастливчик ты, Витя. Почти, как в кино всё. Американская мечта и её осуществление.
- Но так и было. Я ничего не придумал. И я счастлив, конечно.
- И что родители сказали?
- Сказали, что должны со мной получше познакомиться, а для этого выделили комнату в доме и я у них полмесяца жил на правах гостя. Обедали, ужинали все вместе чаще всего. Хотя и не всегда, по-разному бывало. Гуляли по городу, ездили по окрестностям, у неё машина своя, но ночевали, конечно, раздельно. А потом устроили помолвку, после которой я вернулся на флот, только уже не на паром, а на контейнеровоз. Подальше от соблазнов, так, видимо, тесть мой будущий считал, – улыбнулся Виктор.

- А может быть, невеста твоя его об этом попросила. Или она не ревнивая?
- Очень даже ревнивая, хотя и не признаётся в этом. Но я её люблю, и мне никто больше не нужен, а в то время я в сторону других женщин и подавно не смотрел.
- Ну что, кофе закажем? Или по последней, и разбегаемся? Мне уже домой пора.
- А разве что-то ещё осталось? Я всё же кофе закажу. И пару капель на посошок. Вряд ли ещё увидимся, я в субботу улетаю. Вот тебе моя карточка с телефонами, будешь в наших краях, звони обязательно.


Судьба моряка непредсказуема. В первый раз Олег попал в Штаты, когда наши суда туда заходили очень редко. А работая под иностранными флагами, наоборот, ни разу туда не попадал, хотя зерно из США – очень популярный груз для балкеров, на которых он работал. Парадокс просто.

Последние два года Олег работал на транспортном рефрижераторе, как в молодости, только рыбу и мясо они возили редко, всё больше бананы из Эквадора. И однажды по пути в Эквадор судно его под британским флагом встало на ремонт в порту Фритаун на Багамских островах, которые находятся в Саргассовом море недалеко от Флориды.

Стоянка была интересной и не очень напряжённой. Из экономии по электрочасти в ремонт сдали только профилактику главного распределительного щита, а- все остальные необходимые работы легли на плечи Олега. Но он не жаловался, так как давно привык работать без помощников.

Работали шесть дней в неделю, а по воскресеньям ездили на пляж в пригород Фритауна - Лукайю на другой конец города. Там же была и так называемая «марина» – место стоянки парусных и моторных яхт. На корме одной из белоснежных красавиц под названием «Виктория» Олег прочёл и порт приписки – Майами. Сразу вспомнился и Виктор, и город, в котором он обосновался. И Олег, покопавшись в своей записной книжке, нашёл его телефон.

- Алло, - прозвучал мелодичный женский голос, слушаю вас!
- Мне нужен мистер Барановский, Виктор Барановский. Могу я с ним поговорить? - обратился Олег к женщине. Пять лет работы на иностранном флоте заставили и его заговорить по-английски, без этого было уже невозможно. В трубке он слышал приглушенные голоса, а потом прорезался голос товарища.

- Слушаю вас. Барановский.
- Здравствуй, Виктор. Это Олег Ермаков. Извини, если не вовремя.
- Ты что, Олежка? Я уже три года твоего звонка жду, зная, что ты на балкерах работаешь. Балкера ведь постоянно по Миссисипи ходят, рядом совсем. А ты из какого порта звонишь?
- Да я не в Штатах, Витя. Но неподалёку, во Фритауне на Багамах. Мы здесь ремонтируемся. А звоню из телефона-автомата по карточке. Как твои дела, всё в порядке?
- Всё хорошо. Мы теперь с братом Софии компанией руководим, тесть от дел полностью отошёл. Сын в колледже учится, дочь растёт, скоро маму ростом догонит. А вы сколько ещё стоять будете на Багамах?
- Не знаю пока, но неделю точно простоим. А что?

- Так я к тебе в следующую субботу прилечу, если не возражаешь. С Софией прилетим на выходные, она давно с тобой познакомиться хочет. Мы туда летали однажды. Там в центре города двухэтажный отель есть в форме шестиконечной звезды, а в центре её СПА-центр с огромным бассейном. Вот там и встретимся, туда свободный вход. В субботу в семнадцать часов буду тебя там ждать. Возьму машину напрокат в аэропорту, в воскресенье покатаемся по острову.

Номер моего сотового: 1 - 423 -432 - 2020 , его легко запомнить, но это просто на всякий случай, я тебя и сам найду, если разминёмся, скажи только, как твоё судно называется.

- Кассиопея. Только это рефрижератор, а не балкер.
- Понял, рифер. Тогда до встречи в субботу. В семнадцать часов, отель найдёшь, там его все знают, у меня название из головы вылетело. Увидимся.
 - Гудбай, Витя, - Олег повесил трубку. - «Чёрт возьми, как же у них всё просто здесь. Захотел – прилетел, машина
напрокат. Немножко завидно, если честно»

К отелю Олег подъехал за пять минут до семи, но его у входа уже ждали. Рядом с Виктором, одетым в светлый костюм, стояла симпатичная невысокая брюнетка лет тридцати на вид. Друзья, а после пережитого их уже можно было назвать друзьями, обнялись.
- Четыре года не виделись, Олег, а ты не изменился, - сказал Виктор, - знакомься – моя жена София. Она давно хотела с тобой познакомиться.

Олег слегка поклонился. – Очень рад, София. Наслышан о вас.
- Я тоже о вас много слышала. Знаю, кому мы с Виктором обязаны нашей встрече и очень вам признательна, – София говорила по-английски, но медленно, и Олег понимал, что это специально для него.
- Я очень рад, что вы счастливы, - ответил он, - у вас прекрасная семья.
- Олег, сейчас такси вызовем и поедем в Лукайю отмечать нашу встречу. Ты в Лукайе бывал уже? И вообще, что ты знаешь о Багамах?
- В Лукайе был один раз на пляже, со стармехом ездили. А о Багамах почти ничего не знаю. Только то, что их открыл Колумб, и что Фритаун находится на самом большом острове архипелага - Большая Багама.

- А вот это как раз не так, - поправил его Виктор, - остров не самый большой, но красивый. Безлюдные песчаные пляжи, нетронутые цивилизацией сосновые леса, огромный национальный парк. Главный город острова - Фрипорт - небольшой, но самый современный. Лукайя – это место вечерних развлечений, концертов и танцев. И отелей и ресторанов, само собой. А знаешь, сколько в архипелаге островов всего?
- Да нет, откуда. Я же не штурман. Штук десять, наверное, если маленькие не считать.
- Всего около семисот, - улыбнулся Виктор, - но среди них и совсем мелкие, тут ты прав. Обитаемых островов только тридцать. В молодости мы с Софией здесь как-то полмесяца провели с её друзьями на яхте. Острова очень красивые, каждый по своему. Жаль, что у тебя нет возможности их увидеть. Но здесь мы тебе завтра всё покажем, поедем по побережью, я машину арендовал. А сегодня…
- Виктор, такси – указала София на подъезжающую по её вызову машину.

Вечер друзья провели в шумном ресторане на берегу моря, и расстались около одиннадцати, а на следующий день проехали по острову, останавливаясь для купания в самых подходящих местах. Обедали опять с видом на море и лакомились всевозможными морепродуктами. Улитками Олег побрезговал, зато суп мариско ему очень понравился. Расстались за два часа до отлёта самолёта возле отеля. София Олегу понравилась, видно было, что с Виктором они друг друга с полуслова понимают. Было ей, конечно, около сорока, но выглядела она намного моложе, а разговаривала мало, понимая, что Олегу вести беседу по-английски сложно. Но разговору Олега и Виктора она не мешала. Сидела, прислушивалась, кое-что и понимала, Виктор её немного русскому научил. Расставаясь, договорились встретиться обязательно снова, как только Олег попадёт в Америку.

Но следующая, и пока последняя встреча друзей состоялась только в 2005 году. Всё лето, с мая по август, Олег находился дома, пора было уже и на работу, но её всё не предлагали. А в самом начале сентября позвонили ему из незнакомого одесского круинга.

- Олег Владимирович, здравствуйте. Агентство «Глобус» вас беспокоит. Хотим вам работу предложить. У вас американская виза есть?
- Не знаю, откуда у вас мой телефон, я работу не ищу. Я в АСП последнее время работаю, и всем доволен.
- Вот как раз в АСП мне ваш телефон и дали. Прекрасно вас отрекомендовали, между прочим. А дали только потому, что весь свой балкерный флот компания распродаёт. Вы об этом слышали?
- Не слышал, но похоже на правду, к сожалению. А  вы в этом уверены?
- По нашим данным в АСП планируется оставить только  нефтеналивные суда. И если у вас допуска для паботы на танкерах нет, самое время о работе в другом месте задуматься.
- Это у вас, что ли? Никогда про ваш «Глобус» не слышал.

- Мы недавно открылись. Олег Владимирович, очень вас прошу, выручите! Нам позарез
 опытный электромеханик нужен, который готов немедленно вылететь в Штаты. Судно неплохое, японской постройки балкер. Двенадцать лет всего. В зарплате не потеряете, я ставки АСП знаю.
- Сколько месяцев у вас контракты, что за экипаж, и куда лететь предстоит?
- Контракт короткий, четыре месяца, по желанию сможете его продлить. Офицеры почти все украинцы, рядовой состав филлипинский. Судно сейчас идёт из Панамы в Балтимор на выгрузку, через пять суток будет там. Ну что скажете, согласны?
- Считайте, что предварительно согласен. Завтра к одиннадцати подъеду с документами, ознакомлюсь с контрактом. Если всё так, как вы говорите, мне останется только профотбор пройти. Диктуйте адрес.

Из АСП, большой международной компании, Олегу уходить не очень хотелось. Но он и сам подозревал, что неспроста его на работу не зовут, должна была быть какая-то причина. Для работы на танкерах допуска у него не было, да и идти на них не хотелось. Так что предложение поступило вовремя. Устраивал его и порт в который приходило судно. В одном из редких телефонных разговоров, Виктор упоминал, что перебрался с семьёй в Нью Джерси, а это в трёх часах езды от Балтимора. Хотелось увидеться, а может быть, и побывать в гостях. Своими глазами увидеть, как живут современные американцы.

Условия контракта Олегу подошли, и уже на третий день он был в пути. Лететь пришлось одному, в Штатах экипаж менять не любят из-за строгостей с визами. Маршрут был сложный: Киев- Амстердам - Детройт - Балтимор. Аэропорт прилета находился на полпути из Балтимора в Вашингтон. Понятно, что в столице и другие аэропорты были, этот же больше использовался балтиморцами.
 
Встретил Олега агент около полудня, повёз в отель. По дороге объяснил, что у берегов Северной Америки уже неделю бушует ураган «Катрина». Особенно пострадал Новый Орлеан, но и Майами досталось, и даже Багамы зацепило. Поэтому судно его, «Александра», с приходом на пару дней опаздывает.

- Вы не волнуйтесь, я буду с вами на связи. Но два дня в вашем распоряжении точно есть. Отдыхайте, знакомьтесь с городом. Завтрак, обед и ужин в ресторане отеля, ресторанные счета просто подписывайте. Желаю хорошо провести время! – С этими словами агент достал из багажника чемодан Ермакова и вручил ему свою бизнес-карточку. – Звоните, если будут вопросы. Пообедав и отдохнув, Олег решил позвонить Виктору. На этот раз трубку взял он сам. И, судя по всему, обрадовался. Договорились, что в шесть вечера он заедет за Олегом, и он останется ночевать. К шести Виктор подъехал на «Вольво», выскочил из машины.

- Привет, Олежка. Рад тебя видеть. Наконец-то посмотришь, как я живу. И дети мои оба дома как раз, познакомлю их с тобой. Переночуешь, а завтра барбекю организуем. Расслабимся немножко.
- А что там с ураганом слышно, Витя? – спросил Олег, усаживаясь в машину, - говорят, Новый Орлеан затопило?
- Да, Алик, разрушения страшные. Дамбу на реке прорвало, наводнение, люди на крышах сидят, ужас, что творится. Вечером в новостях посмотрим. Многие в Батон-Руж перебираются и даже в другие штаты.  Из-за урагана судно может и на неделю задержаться, это я тебе, как судовладелец говорю. У нас ураганы часто на побережье случаются, но эта «Катрина» редкой силы тайфун.

По дороге друзья успели рассказать друг другу о себе новости последних семи лет. У Олега их было меньше, жизнь его практически не изменилась, и работа морская та же, и семья. Виктор рассказал, что на север перебрался именно из-за частых ураганов в районе Майами, в Нью Джерси в этом отношении гораздо спокойнее. Продали все старенькие паромы, купили сравнительно свежие контейнеровозы. Флот компании стал меньше, но современнее. Дети подросли, сын учился в университете в Вашингтоне, дочь – в колледже рядом с домом. Так, за разговором, три часа незаметно и прошли.

А в пригороде Нью Джерси их уже ждали. Неприкрытая заинтересованность гостем из Украины Олега удивила и даже ошеломила. Впечатление было такое, что встречали давно не приезжавшего родственника, не знали, куда усадить, чтобы ему было удобно.Олегу даже неловко стало. Разместили его в отдельной комнате с душем и туалетом, с большой и удобной кроватью и оставили одного, сказав, что ужин через десять минут. Все вместе посмотрели тревожные сводки из Нового Орлеана, а потом телевизор выключили, чтобы он не мешал разговору. Порадовало Олега, что дети Виктора понимали русскую речь, и сами говорили по-русски, хоть и с акцентом. «Молодец Виктор»», подумал он. Не в каждой семье эмигрантов такое увидишь. И звали их по-русски, можно сказать, Питер и Анна.

София за весь вечер выпила бокал вина, мужчины отдали должное американскому бурбону. Утром Олег проснулся рано и, умывшись, вышел во двор осмотреть дом со стороны. Два этажа, с четырьмя спальнями на втором, просторная кухня, столовая и гостиная на первом, огромный кирпичный гараж на четыре машины под прямым углом к дому. Перед домом зелёная лужайка с автоматически включаемыми разбрызгивателями воды для полива, цветочная клумба, два десятка деревьев, - всё ему понравилось. Никаких грядок, как у него дома, видно не было.

- Доброе утро, Олег! Как спалось? – поздоровался с ним вышедший из дома Виктор.
- Спасибо, хорошо. Только проснулся рано, очень уж разные у нас часовые пояса. Чем займёмся сегодня? Покажешь мне Нью Джерси?
- Я сегодня свободен, но у меня другая идея     . В Нью Джерси ничего особенного нет, давай-ка лучше отправимся после завтрака в Вашингтон. Это намного интереснее для тебя будет. И ребят возьмём, если они захотят. Нет – втроём поедем. Мы и сами с Софией там редко бываем, а уж тебе грех просто не съездить, не воспользоваться такой возможностью.

- Вашингтон ведь небольшой город, да? Намного меньше Нью Йорка?
- Небольшой,  полмиллиона жителей. В Нью Йорке их  восемь миллионов, это муравейник, а не город. Но их трудно сравнивать, в Нью Йорке жизнь просто кипит, и многим это нравится. Вашингтон – город спокойный, и мне там уютно, он больше на наши города похож. Но памятников и музеев там тоже очень много, мы их только снаружи успеем посмотреть. Пройдёмся по площади возле Капитолия, построенном в классическом греческом стиле. Можем возле Белого дома побывать, там толпы туристов у ограды пасутся, надеются президента увидеть.

- Я могу и без президента обойтись. Друзья мои были в зоологическом музее и в музее астронавтики, им очень понравилось.
- Боюсь, времени у нас не хватит по музеям ходить. Они, наверное, из Балтимора на экскурсию ездили, это другое дело, там всего час езды. Мы тебя лучше свозим на великие водопады Потомака. Это не Ниагара, конечно, но зрелище очень красивое и необычное, запоминается. Ну и по городу, конечно, проедем, покажем самые интересные здания и памятники с архитектурной точки зрения. К вечеру отвезу тебя в отель, завтра у меня рабочий день, а с этой «Катрин» много вопросов тоже.
- Хороший план. Я и сам подумал, что барбекю сейчас не время устраивать, на праздник будет похоже, а в Америке сейчас несчастье.
- Ты прав, я тоже так сегодня подумал. Решено, завтракаем и выезжаем.

День прошёл точно по плану Виктора. В музеях не побывали, но много чего видели, и Национальную аллею, и мемориал Вашингтона, и Пентагон, и Вашингтонский кафедральный собор, и здание старого почтамта, и впечатляющий мемориал ветеранам корейской войны, и цепочку порогов и водопадов в двадцати пяти километрах от Вашингтона, о которых Виктор упоминал. Впечатлений – масса, и день пролетел незаметно. Попрощались возле гостиницы очень тепло, как знали, что это навсегда. На глазах Виктора Олег даже слёзы заметил. Понял, что прощаясь с ним, Виктор прощается со своей родиной. Больше они не встречались, и следы своего друга Олег потерял.

Со времени последней встречи друзей прошло пятнадцать лет. Олег Владимирович давно уже на пенсии, но со многими старыми друзьями связи не теряет. А вот с Виктором, к сожалению, она оборвалась, телефон у Олега давно изменился, и у Виктора, по всей видимости тоже. Но историю, рассказанную мной, он не забыл, и иногда вспоминает. Считает, что сделал доброе дело, не попытавшись силой удержать Виктора от побега и дав ему шанс.