Раздел 3. 1. Первые спектакли Зинаиды Диденко

Продолжение
 
Первый сезон
Когда она летела в Новосибирск на самолёте из Москвы, это заняло всего три часа. А поезд ехал очень долго, четыре дня.
Вагон был плацкартный старый и скрипучий. На улице, несмотря на сентябрь, стояла жара и в вагоне было душно. Вентиляция только добавляла жары, так как просто захватывала жаркий воздух улицы. Когда становилось совсем невмоготу, приоткрывали окно. Даже в эту щелочку дым от паровоза сразу заполнял всё купе. Подушка от сажи становилась серой. Девушка скатала простыни и подушку в дальний от окна конец полки.
– Я за эти дни стану похожа на шахтёра, – думала Зина.
За окном тянулись поля, деревья, посёлки, города. Менялись области. Поезд переезжал через множество мостов. Всё это быстро надоело. Потом начались живописные горы Урала. На подъёмах один паровоз не справлялся, и тогда к поезду прицепляли дополнительный паровоз. Если бы с ней был Марк, всё было бы иначе. Зина представляла, как радовался бы сын этой дороге, сколько было бы вопросов и ей, и соседям, и проводнику. А уж от паровоза на остановках его точно было бы не оттащить.
Зина перезнакомилась со всеми соседями.  Большая часть пассажиров  ехала от Алушты прямо до Владивостока. Зина села в вагон прямо в Славянске. Соседи успокаивали девушку:
– Четыре дня – это пустяки. Нам до Владивостока ехать 11 дней. А если считать от самой Алушты, получается 12 дней.
Зина даже представить не могла, как можно столько ехать. А пассажирам, хоть бы что. Они ехали после чудесного крымского отдыха, после моря. Отдыхали по профсоюзным путёвкам, в санаториях своих дальневосточных предприятий. Оказывается, в Крыму были санатории, выстроенные дальневосточными заводами.

В Новосибирске Зину уже ждала Рая Котова. Она прилетела самолётом. Им выделили жильё в девятиэтажном доме. В трёхкомнатной квартире одну комнату дали Зине, другую Рае. Третья комнаты была заперта. Зина отмыла паровозную сажу. Рая развесила привезенные платья.
Надо было где-то поесть. Девушки вышли со двора. Через узкую улицу был театр.  Справа было здание Новосибирской партийной школы, а слева – гастронома. Вот и весь квартал.
– Пошли в столовую партшколы, – предложила Зина.
– Там детей учат? – удивилась Раиса.
– Это высшее учебное заведение. Готовит оно секретарей райкомов, горкомов, обкомов для всей Западной Сибири, – сказала Зина.
Девушки остановились у ближней двери партийной школы. Здесь висела табличка "Всесоюзное общество "Знание". Новосибирская областная организация". На первом этаже была столовая. Девушки поели и пошли в гастроном. Там купили всё для ужина.

Собрание труппы
На следующее утро девушки нарядно оделись. Предстоял сбор труппы. Служебный вход был в дальнем от них правом крыле театра. Они пошли мимо нарядной колоннады центрального входа. На колонах  висели афиши.
– Открытие 21 сезона, – читала Зина, – 21 октября 1965 года. М.П. Мусоргский "Борис Годунов".
– До открытия остаётся ещё месяц? – удивилась Рая. – Зачем так рано собирать труппу? Могли бы продлить отпуск!
– Мне объяснили, что нужно время для "обретения формы" после летних отпусков, – ответила Зина и добавила. –  В оркестре филармонии такого нет. Их вызывают за два дня до первого концерта.
– Поэтому Эдик и прилетает позже?
–Да.

В зрительный зал девушки пришли одними из первых.
– Батюшки! Это шо такое? – Раиса была ошеломлена размерами зала.
– Ты ещё не видела сцену! – успокаивала Зина, – сцена, это вообще аэродром. И оркестра я в прошлый раз, как ни старалась, так и не услышала. И себя тоже в этом зале не слышно.

Зал начал заполняться. Артисты заходили группами. Они возбуждённо делились впечатлениями об отпуске. Сразу было видно где кто. Солисты оперы были солидными, с громкими голосами. Артисты балета, рядом с ними, выглядели скелетообразными подростками. Переговаривались балетные каким -то тихим щебетаньем, похожим на шёпот. Практически весь партер заполнился. Зина и Раиса сели сзади всех.
К барьеру оркестровой ямы вышел представительный мужчина.
– Это директор театра Семён Владимирович Зельманов – сообщила Зина.
Директор рассказал о летних гастролях в городах Барнаул, Красноярск, Иркутск. Девушки запомнили лишь то, что "было дано 167 спектаклей, которые посетило 162 тысячи зрителей". 
Зельманов представил артистов, приглашённых в этом году – Реваза Горгидзе., Нину Челышеву и Серафима Корнева, Владимира Бусыгина, Раису Котову, Зинаиду Диденко.
Все названные вставали. Встали и Рая с Зиной.















Фото 22. З. Диденко, Р. Котова.

– В театре есть уникальная традиция. Молодым артистам балета и оперы мы даём возможность показать свои способности в сложных партиях. Нина Челышева и Серафим Корнев приехали в середине сезона и уже показали себя в сложных партиях. В этом сезоне Серафим Корнев будет готовить партию Герцога в опере "Риголетто", Раиса Котова должна будет спеть партию Леля в последней премьере театра "Снегурочке", а Зинаида Диденко выступит в партии Купавы также в "Снегурочке.
Это было неожиданная и радостная новость для певиц.
Они особо не слушали, что говорил директор о финансах, о хозяйственных планах, хвалили себя, что повторили партии.
К барьеру вышел высокий, по балетному статный пожилой мужчина
– Он чем-то похож на Петипа – зашептала Раиса.
Действительно, аккуратные усы и бородка делали этого докладчика похожим на знакомый по портретам образ знаменитого балетмейстера императорских театров.
– Это наш главный балетмейстер Пётр Андреевич Гусев, – обернулась сидящая спереди балерина.
Девушки поблагодарили и снова ушли в обсуждение своих ближайших планов. Балетные дела их мало интересовали.
Но вот  вышел более молодой мужчина.
– Главный режиссёр Эмиль Евгеньевич Пасынков, – сообщила Зина.
Теперь молодые артистки  не пропускали ни одного слова.
– Впервые на Новосибирской сцене зазвучит опера Сергея Сергеевича  Прокофьева "Война и мир". До сих пор мы знакомили новосибирцев лишь с балетными работами этого, одного из крупнейших, современных композиторов. Сергей Прокофьев был представлен у нас балетами – "Золушка", "Ромео и Джульетта", "Каменным цветок". Теперь же со сцены театра прозвучит оперная музыка. "Война и мир" – монументальнейшее произведение. Только действующих лиц в нём насчитывается 48. Надо сказать, что это опера по плечу не всякому театру. Её можно поднять, лишь будучи уверенным в том, что коллектив обладает достаточными силами для воплощения замысла композитора. Этот спектакль мы посвящаем XXIII съезду КПСС.
Постановщиками являются Семён Штейн, дирижирует главный дирижер симфонического оркестр Новосибирской филармонии Арнольд Кац. Оформление осуществляет наш старый друг, бывший главный художник Новосибирского театра оперы и балета Народный художник РСФСР Иван Севастьянов.
Партию Кутузова уже начал учить заслуженный артист РСФСР Алексей Левицкий, Наполеона – Николай Дмитриенко и Николай Алексеев. Впрочем, не буду перечислять. Список будет сегодня вывешен в режуправлении.
Фото. 23.  Э.Е. Пасынков.
 
В этом сезоне нам предстоит постановка жемчужины мировой классики, оперы Д.Верди "Отелло". В заглавной партии выступит Реваз Горгидзе – наш гость из Тбилиси, обладатель драматического тенора. Партию Дездемоны поручим Маргарите Михайловской. Интереснейшую и труднейшую партию Яго исполнит Николай Дмитриенко.
Дирижировать спектаклем будет Михаил Александрович Бухбиндер. Оформляет спектакль главный художник театра Альбин Иванович Морозов. Ставим "Отелло" мы с нашим режиссером Татьяной Михайловной Смирновой.
– Ой. Как я мечтаю когда-нибудь спеть Дездемону – зашептала Зина на ухо Рае.
– Ну ты Зинка и даёшь – громыхнула басом в ответ Раиса. Испуганно оглянувшись, она зашептала. – А я бы спела Эмилию.
Пасынков меж тем продолжал:
– Недавно полученное высокое звание "академического" требует повышенной требовательности к себе. Ни один спектакль не может быть "проходным". Если спектакль не шёл больше месяца, то нужно обязательно провести не только мизансценную, но и оркестровую репетицию на большой сцене. К актёрам будем предъявлять повышенные требования. На субботние и воскресные спектакли должны назначаться только лучшие составы. Это значит, что солисты будут петь не по очереди, а в зависимости от производственной необходимости. Прошу не обижаться! Вы должны и петь и выглядеть на самом высшем академическом уровне. Повышайте свой творческий уровень. Только в этом случае вы можете рассчитывать на спектакль.
Теперь для поддержания физической формы солисты оперы могут посещать балетные уроки. С Петром Андреевичем Гусевым я договорился.
– Я бы с удовольствием позанималась станком. – вздохнула Зинаида. – Но как это сделать? Просто прийти к балету и сказать, я буду с вами заниматься?
– Вот, вот! – опять баснула Рая.
– Мы так же, как и Новосибирский академгородок уникальны. Мы единственный академический театр во всей Сибири, – продолжал режиссёр. – Позавчера мне позвонил  директор Новосибирского института ядерной физики Андрей Михайлович Будкер: "Мы теперь коллеги. Можно ли организовать регулярное посещение вашими солистами наших посиделок у самовара?"
Такое приглашение – большая честь для нас. За круглым столом конференц-зала института ядерной физики по понедельникам проходят знаменитые на весь мир встречи. Там встречаются известные учёные, писатели, политики. Тем более, что у нас понедельник – выходной день. Мы назначили группу солистов оперы и балета, которая в ближайший понедельник поедет в академгородок. Прошу внимательно отнестись к этим встречам.
– Нам это явно не грозит! Наука не наша стезя! – хихикнула Раиса.
Дальше режиссёр говорил о шефских концертах, о выступлениях в лекциях университета культуры, о необходимости выезжать на село. Девушки не совсем понимали, что такое шефский концерт, поездки на село.
– И тут на картошку? – рассмеялись Рая и Зина.
В то время первый семестр в институтах, традиционно, начинался поездками на сельхозработы.
Завершил своё выступление Пасынков сообщением о более понятном.
– В июне, оперная труппа со спектаклями, должна будет поехать в Томск. В июле, всем театром, будут гастроли в Хабаровске, в августе – во Владивостоке. Балет, после Владивостока, поедет на полтора месяца в Японию.

Собрание труппы произвело на девушек очень большое впечатление. Они почувствовали, что проголодались и пошли обедать в театральную столовую. Столовая была на первом этаже, "на кругу".
Меню было богатое. Еда очень вкусная. Поварихи были в курсе всех театральных дел и уже знали о новых солистках. Они улыбались девушкам и предлагали обращаться, если что нужно.

– Я поздравляю Вас с назначениями на партии! – за их столик подсела артистка хора, которая назвалась Светланой.  Повернулась к Зине и сказала – Впрочем, это было понятно сразу после прослушивания.
– Почему? – спросила Зина.
– Я была на вашем прослушивании. Вы так запугали наших солисток, что трое из них тут же уехали в другие театры.
– Вы шутите?
– Нет не шучу! Они хорошо знают нашего главного.
– А при чём тут главный? Он что, бабник? – загремела басом Раиса.
– Нет, нет! – замахала руками Света. – Просто он ни за что не выпустит на сцену исполнительницу, если рядом будет другая, лучшая. А вы лучшая! Я бы мечтала так петь, как Вы! В этом году я не поступила в консерваторию. В следующем снова буду пробовать.
– В Новосибирске есть консерватория?
– Есть! Уже девять лет работает. Эмиль Евгеньевич и Татьяна Михайловна работают там.  Хор и кордебалет всегда собирались из местных жителей. Только солисты приезжали из Москвы и Ленинграда. Моя бабушка тоже работала в хоре оперного театра в тридцатые годы.
– Разве тогда здесь был театр? – спросила Рая.
– Ну не знаю, – смешалась девушка. – Бабушка работала. Но у нас в хоре и сейчас есть несколько артистов, которые работали до войны. Потом они воевали и вновь вернулись в театр. Но, скоро и весь состав солистов оперы будет из нашей консерватории.
– Но ведь зимой у Вас холодно! – возразила Рая. – Выйдет солист на улицу и прощай голос.
–  Наши солисты могут зимой вообще ни разу не выйти на улицу. Всё, что нужно, есть внутри театра. Театр это весь мир! Кроме него ничего нет. Мы зимы вообще не замечаем!
–  Так уж все не замечают?
–  Балет, тот вообще не выходит зимой. Переоделись утром в общежитии в репетиционную форму и работают. Здесь столовая. Вечером спектакль. Вот моя подруга заканчивает хореографическое училище, так она и родилась в театре.
–  Как, в театре?
–  Прямо в барабане!
–  В барабане? – У Раисы глаза стали большими от  изумления.
–  Ну да! Время было тяжёлое, военное. В роддомах были госпитали. Акушерка пришла прямо домой, и она родилась
– Подожди. Домой, это понятно.  А барабан вместо кровати держали?
– Барабан, это общежитие! – захохотала Светлана. – Её мама работала в балете и жила в барабане. И сейчас они там живут. Барабан находится в основном здании, со стороны левого крыла –  Света махнула рукой в сторону дверей, – На четвёртом этаже пошивочные цеха, а на третьем – общежитие. Прямо над помещением клуба "Рабис".
– Он тоже здесь?
– Да, на первом этаже клуб работников искусств. А левое крыло только недавно открыли. Там три этажа занимает общежитие. Шикарное общежитие – прямо настоящие квартиры. А на четвёртом этаже – живописный цех.
В столовую заглянула высокая строгая женщина – инспектор хора Ева Павловна Хлопова
– Света! Быстро иди на репетицию – обратилась она к соседке.
– Вас, девушки, вызывает к себе в режиссёрское управление Иосиф Иосифович Штрайфель.
– Кстати Иосиф Иосифович  тоже певец, баритон – успела прошептать Света перед уходом.
 – Девушка любит поговорить! – констатировала Рая, когда Света ушла.
– Скорее большая фантазёрка. Интересно, чему из её рассказв можно верить?

Режиссёрское управление находилось рядом с приёмной напротив директорского входа в зрительское фойе. Девушкам рассказали, куда надо идти. Если идти со сцены, то это на одном этаже. А от столовой надо было подняться на второй этаж.
 Сначала пошла Зина. За дверью с надписью "Режиссёрское управление", в просторном кабинете находились высокий пожилой мужчина и полненькая улыбчивая женщина.
– Зинаида Захаровна я поздравляю Вас с началом работы в нашем театре, – обернулся к девушке мужчина. – Знакомьтесь. Моя жена Мария Ермолаевна Козловская.
Женщина замахала руками.
– Ну что ты Юзик, так официально. Зовите меня Маша. Мы с Вами коллеги, Зиночка. Позвольте мне вас так называть по праву старшей, – затараторила она. – У меня большой опыт, я готова помочь всем чем могу. Вам еще надо учиться и учиться...
– Маша, Вы после работы сможете наговориться – остановил ее мужчина. – Как Вы устроились? Может что-то надо?
– Всё прекрасно, – ответила девушка. – Я благодарна, что так приветливо меня встретили все в театре.
 – Кстати о работе! Вы уже слышали на собрании, что Вам в первую очередь надо войти в спектакль "Снегурочка".  Певица, которая пела Купаву, теперь работает в Саратовском театре. На первый спектакль мы её вызовем, но дальше рассчитываем, что Вы войдёте в партию Купавы. Кстати в этом же спектакле Леля должна будет спеть Раиса Котова.
Зинаида вновь внутренне похвалила себя за предусмотрительность – не напрасно они с Раей репетировали в Москве.

Не думайте, что коль поручили  ведущую партию, то будете петь только главные  партии. У нас в театре все поют всё. Сегодня ты королева, а завтра выходишь и произносишь "Кушать подано". И Лидия Владимировна Мясникова, уж на что звезда и та не отказывается иногда выйти в крошечной партии, а то и в мимансе.
– Да, да! – закивала головой Мария Ермолаевна. – Я ведь тоже пела и пою много ведущих партий, но есть производственная необходимость, не отказываюсь ни от каких.
– В "Войне и мире" вам следует выучить маленькую партию Перонской. Подготовка такой большой оперы – процесс длительный и сложный, поэтому надо уже начинать. Внимательно смотрите расписание. Теперь у Вас каждый день будут выписываться уроки по "Снегурочке" и Перонскую тоже будете учить. Я предлагаю Вам опытного концертмейстера Арнольда Михайловича Шпизмана. Вы с ним уже встречались на прослушивании.
Пока нагрузка небольшая, в понедельник поедете на шефский концерт в университет культуры в Тогучин. Это в Новосибирской области.
 Зинаида уже соскучилась по работе. На следующее утро заранее пришла на урок. Уроки с концертмейстером выписывали каждый день. Надо было успеть проверить выучку партий. Доучить некоторые сцены, впеть всю партию  и сдать её дирижёру. А.Шпизман своей увлечённостью, влюблённостью в вокал, чем-то напоминал Е.Г. Крестинского. И пианистическая техника у него была прекрасная. Партия Купавы была сделана с Крестинским и фактически не требовала корректур.  Поэтому работа в классе над Купавой закончилась за неделю.
В день своего прослушивания Зинаида посмотрела только небольшой отрывок генеральной репетиции. Премьера "Снегурочки" состоялась уже после её отъезда. К счастью она очень хорошо знала манеру работы своего преподавателя, а ныне постановщика этого спектакля Татьяну Михайловну. Да и спектакль здесь, в основных моментах, повторял консерваторскую постановку. 
В театре работа кипела. Из-за каждой двери артистического фойе правого крыла неслись распевки, звуки арий. На сцене постоянно шли мизансценные и оркестровые репетиции балетов и опер. Зина любила после своего урока забежать в зрительный зал и посмотреть очередную репетицию.
Театр удивительно много занимался Шефской работой. Буквально каждый день, на доске режуправления, висели объявления, и по городу, и по области, куда кто из артистов едет. Концерты были самые разнообразные, проходили встречи с колхозниками, с рабочими.
В понедельник, традиционно в театре был выходной день, а во вторник у неё должна быть первая спевка. В этот выходной Раису и Зину выписали на шефский концерт.
В понедельник в 8 часов утра они садились в театральный автобус  у Байдуковского входа. Кроме них с Раей в бригаду входили Алексей Левицкий, Владимир Бусыгин и одна балетная пара. Их Зина пока не знала. Концертмейстером ехала Татьяна Копельева. Возглавляла группу Татьяна Михайловна Смирнова. Автобус высадил артистов на железнодорожном вокзале. Там они сели в электричку и поехали. Ехать надо было два с половиной часа. Татьяна Михайловна рассказывала Зине, что им предстоит.
– Тогучин это один из районных центров Новосибирской области. Он совсем недавно получил статус города, – рассказывала женщина. – Университет культуры существует там уже 10 лет. Обычно для университета собирается усиленная бригада.  Побольше, чем на обычный шефский концерт. Обязательно едет кто-нибудь из руководства театра или главный режиссер, которые ведут очередное занятие университета.
Но сегодня все ведущие поехали в Институт ядерной физики. И Пасынков тоже туда поехал. Поэтому в Тогучин едет облегчённый состав.
Зину позвал Бусыгин. Володю Бусыгина она знала хорошо по консерватории. Он закончил Горьковскую консерваторию на год раньше неё. У Владимира был отец, имя которого гремело не только на весь Горький, а на всю страну. Это был знаменитый стахановец Бусыгин. Отец настаивал, чтобы сын работал в местном оперном театре. И театр с радостью шёл навстречу знаменитому стахановцу. Но Владимир, как и Зина предпочёл поехать в Сибирь. И не пожалел. Театр смело экспериментировал и не боялся поручать молодёжи сложнейшие партии. Так Зина увидела Владимира Бусыгина в списке исполнителей партии Отелло предстоящей постановки "Отелло".   
– Знакомься Зина, это наш бас Алексей Яковлевич Левицкий, – представил он, сидящего рядом мужчину Это он, на твоём прослушивании кричал "Браво!"
– Да не змиг мовчать! – Подтвердил тот, мешая русские и украинские слова. – Дуже гарно спивала!
– Я слышала о Вас на собрании. Вы учите Наполеона?
– Да пытаюсь войти в шкиру оккупанта, – засмеялся мужчина.
К ним подошла худенькая девушка.
– Это наш концертмейстер, – сказал Владимир. – Татьяна Копельева. Она в этом году закончила Новосибирскую консерваторию.
– Что Вы будете петь? – спросила девушка, – я первый раз буду участвовать в таком концерте и волнуюсь.
– Мы тоже с Раисой первый раз будем петь. Вместе поволнуемся. Я буду петь "Гандзю" и арию Наташи из оперы П.И. Чайковского "Опричник".
Она отдала ноты Татьяне. То же сделала и Раиса.
Оказалось, что выступать надо не один, а два раза. Сначала они выступили в районном Доме культуры в самом Тогучине, а потом их везли минут сорок в Гутовский совхоз. Там спели концерт, пообщались со зрителями и вернулись в Тогучин на электричку. Концерты прошли с большим успехом. У Татьяны Копельевой оказалась блестящая пианистическая техника и чуткое ухо. Она прекрасно слышала певцов и подхватывали их во-время.
Перед возвращением артистам предложили тушки куриц. Зинаида собралась было отказаться, но Раиса на неё шикнула.
Володя Бусыгин поддержал Раису:
– Здесь не Москва. Достать курицу в магазинах Новосибирска практически невозможно,  и вообще, наступает время всеобщего дефицита.

Для молодых актрис всё было внове. Очень интересно было окунуться в процесс подготовки спектакля – пошива костюмов, создания грима, причёски. Девушка думала, что оденет костюм прежней исполнительницы партии Купавы – Анны Лебедевой. Режиссёр Татьяна Михайловна Смирнова воспротивилась этому:
– Зиночка, ты ведь по внешнему облику совсем иная, чем Лебедева! Ты ниже ростом, стройнее. Ты выглядишь намного женственней. И соответственно платье у тебя должно быть иное. Я не говорю, что и внутренний образ должен быть иной. Ведь и поёшь ты, хоть те же ноты, но иначе. Впрочем, ты услышишь Анну Лебедеву. Мы её из Саратова вызываем на октябрьский спектакль. У неё есть свои достоинства. Голос настоящего драматического сопрано, плотный, массивный, зычный. Но ты берёшь другим – красотой звука, свободным выходом на верхний регистр. У тебя совсем иной внешний вид, поэтому и костюм другой должен быть.
Художник Альбин Иванович Морозов сделал новый эскиз платья для Купавы. Он приталил платье-сарафан,  добавил украшений  на него, утончил полотняный обруч, который должен был напоминать цветочный венок на голове Купавы.
В Новосибирском театре имелись огромные пошивочные цеха. На каждый оперный спектакль шилось по 100 – 200 богатых и нарядных костюмов. Костюмерный цех театра располагался на четвёртом этаже центрального здания. Требовалось несколько примерок. Зинаиде очень нравилось приходить на них.
Зина благодарила провидение, что познакомило её с Раей. Было бы намного труднее, если бы они не прошли в Москве все дуэты. Теперь они репетировали это на огромной сцене Новосибирска. Первая же репетиция показала, что работать надо ещё много. Девушка не думала, что это так трудно. Репетиция её не просто физически утомила, она изнурила, обескуражила, испугала.
Спектакль в консерватории был  практически таким же, что и на Новосибирской сцене. Режиссёр Татьяна Михайловна Смирнова внесла лишь небольшие изменения. Зина пела в консерваторском спектакле и со всем справлялась. Но в консерватории была крошечная сцена. Фактически не сцена, а выгороженная часть большой аудитории. Здесь же, пространство сцены было, пожалуй, в тысячу раз больше. Оно изматывало.
Пробег перед арией просто приводил певицу в отчаяние. На заднике был нарисован берёзовый подлесок. От берёз левой стороны ей надо было пробежать на правую сторону к бревенчатому настилу. Арию надо было начинать у этого настила.
В консерватории, на музыкальном вступлении к арии, она тоже переходила с одной стороны сцены на другую. Для этого хватало двух шагов. А здесь два шага превращались в спринтерский забег на 60 метров. Похвастать спортивными достижениями девушка никогда не могла.
На первой сценической репетиции, одолев дистанцию, Зина начала арию, не успев успокоить дыхание. Дирижировал Борис Ефимович Грузин. Он тут же остановил оркестр.
– Не сокращайте дыхания, пойте на полном звуке! – закричал он.
Начали сцену с начала. Повторили пробежку – результат был ещё хуже. Борис Ефимович был максималистом. Он считал, что помочь можно только тренировкой. Повторили ещё раз.
– Я задыхаюсь от бега! – взмолилась девушка.
– Может уберем бег, пусть певица стоит на месте, – обернулся дирижер в зрительный зал к режиссёру.
– Как убрать бег? – заволновалась Татьяна Михайловна, – в этом беге проявляется весь драматизм ситуации, её волнение, отчаяние...
– Ну тогда давайте ещё раз – дирижёр ещё несколько раз заставлял певицу тренировать бег. Зина после пяти пробежек была совершенно без сил и уже не верила ни во что. Артисты балета, ожидавшие в кулисах своего выхода, открыто потешались над происходящим.
К режиссерскому столику подошел Никита Александрович Долгушин и что-то сказал.  Татьяна Михайловна радостно закивала головой.
Никита Долгушин был ведущим танцовщиком театра на пике своей танцевальной карьеры. Главный балетмейстер театра Пётр Андреевич Гусев видел в нём не только всемирно признанного танцовщика, но и будущего большого балетмейстера. Поэтому поручал ему ставить танцы в операх и даже  отдельные сцены в балетах.
В "Снегурочке" Н.А.  Долгушин ставил танцевальные сцены. Не смотря на огромную нагрузку в спектаклях текущего репертуара, к постановочной работе он относился так же добросовестно, как и к актёрской. Он пришёл в зрительный зал, прямо со своей какой-то репетиции, в обычной балетной униформе.
– Борис Ефимович, давайте сделаем перерыв, а Никита Александрович пока покажет певице, как надо бежать – сказала в микрофон режиссёр.
Долгушин поднялся на сцену и ободряюще улыбнулся Зинаиде:
– Да, наша сцена настоящий аэродром!
– Я бездарна! – в отчаянии , произнесла певица, – у Ани Лебедевой это получалось, а у меня никогда не получится!
– Анна Лебедева не пыталась бежать полную стометровку. Она была опытная актриса и знала нашу коварную сцену, – Никита вновь улыбнулся. – Сцена, это не реальность. Здесь есть свои законы, загадки, приёмы. Надеюсь, Вы всему научитесь. Смотрите.
Артист легко перебежал с одной стороны сцены на другую.
Это было очень красиво, свободно, эмоционально.
– Я так никогда не смогу!
 – Если будете умно работать над собой – получится. Для начала надо видеть реальное движение. Я ведь сделал в беге всего четыре шага!
Артист начал объяснять задачи и особенности каждого фрагмента её небольшой пробежки. Оказалось, что в эту пару секунд ей надо было выполнить десятки разнообразных сценических задач. Нужно знать приёмы, незаметные зрителю, позволяющие облегчить или украсить то или иное движение, позу. Прежде всего балетмейстер попросил девушку не размахивать руками.
– Вы большую часть усилий тратите именно на размахивания. Мало того, что размахивание руками в сарафане не красиво, но есть ещё и длинные косы, которые сами будут разлетаться и просто запутаются в руках. Потом надо будет Вам обязательно несколько раз проверить всё в костюме и в парике.
Бег на сцене даже для артистов балета тяжёлое испытание. А на огромном полигоне сцены Новосибирского театра он часто становится непреодолимой преградой. Ведь площадь новосибирской сцены равна 2000 кв. метров. Она на 9 метров по заднику больше сцены Большого театра СССР. На этой сцене, как впрочем и на иных сценах, артисту следует тщательно рассчитывать отрезки бега. Оказалось, что музыка вступления, позволяла, перед бегом пройти почти до середины сцены и лишь потом показать зрителям несколько шагов бега.
– На сцене Вы не бежите, а показываете зрителю, что бежите, – вновь улыбнулся Никита.
Девушка попробовала применить новые советы. Пробежала и резко остановилась на нужном месте. Дыхание было почти нормальным.
– А зачем так резко останавливаться? – спросил Долгушин. – Этим Вы даёте дополнительную нагрузку дыханию. Чтобы успокоить дыхание, надо сделать ещё два шага и тогда окончательно остановиться.
Зина пробежала ещё раз. Она осталась недовольной этой попыткой.
Но режиссёр думала иначе.
– Молодец Зинуля! Очень хорошо! – загремело от режиссёрского пульта, – Борис Ефимович, продолжаем репетицию!
Для Зинаиды Татьяна Михайловна добавила: "Ты прислушивайся к мнению балетных, у них особый взгляд. Обычный человек этого не видит".
Дирижёр уже не придирался к бегу. Но во время арии несколько раз останавливал из-за того, что девушка вступала на восьмушку раньше, или затягивала какую-нибудь ноту. Зина старалась выполнить все требования. Она отбросила все остальные задачи, стала лицом к зрительному залу и не отрывала взгляд от рук дирижёра. Это удовлетворило дирижера и они перешли к дуэту с Мизгирём.
– Стоп! Стоп! – загремел в микрофон голос режиссёра, – ты должна общаться с партнёром. Нельзя стоять столбом! Ведь Мизгирь твой жених, с которым вы должны сегодня стать одной семьёй. И вот он говорит тебе, что любит другую женщину! А ты безразлична! Посмотри, как он  переживает! Твои переживания должны быть в десять раз сильнее!
Партию Мизгиря на репетиции пел Николай Тимофеевич Дмитриенко. Он обладал замечательным, выразительным в тембровых окрасках драматическим баритоном. Певец имел ярчайший актёрский дар. Войну Дмитриенко прошёл артиллеристом и на сцене оставался воином. Каждая партия в его исполнении была насыщена движением, страстью, энергией, драматизмом.
 Зина отвернулась от дирижёра и стала смотреть на партнёра. Действительно, каждое его слово, казалось идет от внутренних переживаний и от этого его пение становилось ещё прекрасней. Девушка заслушалась и пропустила вступление. Начали снова. На этот раз Зина вступила, но почти на полтакта позже.
– Вы должны смотреть на меня! – потребовал дирижёр. – Станьте прямо как стояли и смотрите на меня!
– Ей нельзя стоять прямо, она должна общаться с партнёром – парировала режиссёр.
В общем дуэт прошёл отвратительно.
На сцену вышел балет репетировать свои сцены.
Огорчённая полным провалом первой сценической репетиции Зина стояла в артистическом фойе и пыталась сдержать слёзы. И вновь её поддержал Долгушин.
– Не расстраивайтесь так. Вы пели замечательно. Пока Вам надо сконцентрироваться на вокале, а внешняя сторона исполнения постепенно придет. Можно Вам дать совет на завтрашнюю репетицию?
Зина радостно закивала. Она всегда была готова учиться.
– Вы поворачиваетесь к партнёру совсем в профиль и не можете видеть дирижёра. Есть поворот в три четверти, в балете он называется эпольман.
Зина радостно закивала. По урокам хореографии она знала позиции круазе и эфассе.
– Ну вот видите. Я же говорил, что Вы талантливая, – вновь сверкнул своей улыбкой Долгушин. – Когда Вы стоите эпольман, то из зрительного зала создаётся полное ощущение, что Вы повернулись к партнёру. А Вы в это время, не поворачивая головы, можете видеть и партнёра и дирижёра.

Гримёро-пастижёрный цех.
Через несколько репетиций "под рояль" была назначена первая оркестровая репетиция для новых исполнителей. Татьяна Михайловна хотела, чтобы Зина и Раиса Котова порепетировали спектакль в костюмах и гриме.
Зина пошла знакомиться с гримёрами в гримёрный цех. По-настоящему он назывался парикмахерско-пастижёрный цех и находился над большим балетным залом, под самой крышей правого крыла театра.
В цеху, за столиками, сидели несколько женщин в белых халатах. Они готовили парики к балету "Золушка", репетиция которого должна была идти завтра. Парики были надеты на специальные деревянные головы. Позже Зина узнала, что они называются "болваны".  Парики были разных цветов. Их расчёсывали, завивали,  иногда снимали с болванов и что-то зашивали большими иголками.
Зина познакомилась с главным гримёром театра Сергеем Ивановичем Селивёрстовым. Невысокого роста, худощавый мужчина встретил её радостным возгласом: "Это та рыжеволосая красавица, которая всех поразила!" Он усадил её на простой стул перед большим зеркалом и долго ходил вокруг. "Очень интересный цвет волос. Это у Вас Зиночка натуральный? Да? Но для сцены его не используешь ни в какой партии. Для нашей огромной сцены надо будет для Вас искать парики!"
Затем он вспомнил, что речь идёт не о далёком будущем, а о предстоящем, буквально через неделю, спектакле.
– Будем делать из Вас Купаву! Вам вряд ли будет идти парик с чёрными волосами. Возможно я правильно подобрал цвет! – с этими словами он подошёл к одному из болвану. К тёмному парику там были приделаны длиннющие толстые косы.
– Катенька, одень пожалуйста этот парик девушке! –
Одна из парикмахерш, высокая, в меру полная женщина радостно улыбнулась. Как и все здесь она была одета в белый халат и держала в руке железную расчёску. Катерина отделила парик от кос. Подойдя к новой актрисе, она, как и Сергей Иванович внимательными глазами оценила голову новой певицы, вновь улыбнулась и стала одевать темный парик.   Затем к этому парику прикрепили две длиннющие толстые косы. Они были настолько длинными, что касались пола.
Сергей Иванович и Катерина со своими расчёсками ходили вокруг Зинаиды, рассматривали какие-то детали парика, что-то распрямляли, что-то накручивали.
– Ну а теперь приступим к гриму – Сергей Иванович посадил Зину перед тройным зеркалом и ещё более внимательно стал приглядываться к её лицу. Зина критично относилась к своей внешности, но реплики гримёра повергли её в смятение.
– Веснушки конечно милые, но для сцены они категорически не пригодны. Нос картошкой. Надо его подправить. Брови слишком низкие, тоже плохо, лоб увеличить, глаза маленькие, губы бесформенные ... Казалось, что Главный гримёр был всем недоволен.
Но потом Сергей Иванович принялся за исправление указанных недостатков.
Гримёр стал быстрыми и точными мазками густо замазывать лицо розовым тональным гримом. Веснушки тут же исчезли.
Дальше он стал затенять нос темным кремом с двух сторон.

Фото 24. Купава

Какой-то густой замазкой мастер спрятал нижние края бровей. Затонировал потемнее пространство над верхними веками. Толстой кисточкой были нарисованы дугообразные брови.  Это было настоящее волшебство! Настолько невероятно изменилась внешность, казалось бы простыми движениями кисти.
Почти час колдовал Сергей Иванович над гримом. Потом отошел чуть назад внимательно всмотрелся и удовлетворённо сказал:
– "Ну вот кажется и всё!.
Зина с восторгом смотрела на то, что виделось в зеркале. Это была она и . в то же время, кто-то внешне намного интереснее. Неужели это моё лицо? Надо обязательно научиться так же!
– На премьеру я сделаю Вам грим, а уже на последующие спектакли будете сами его делать!.
– Тут не хватает чего-то вроде венка! – воскликнул он, взглянув на эскиз костюма, – Где он?
Узнав, что костюм ещё не готов, он разволновался:
– Дорогая, обязательно попросите на оркестровую репетицию принести Вам костюм!
Взволнованная и немного напуганная Зина побежала на четвёртый этаж в пошивочный цех. Там успокоили – на репетицию платье принесут.

Первая оркестровая репетиция в костюме.
В артистическом фойе, у самого выхода на сцену, в стену было вмонтировано огромное зеркало. Перед зеркалом был балетный станок, чтобы артисты балета могли разогреваться. Рядом был широкий проход на сцену. Торопясь на сцену, любой артист мог взглянуть в зеркало, всё ли в порядке с костюмом, гримом.
Несмотря на то, что Зина начала гримироваться за два часа до репетиции она еле успела к 11 часам. Подойдя к зеркалу она придирчиво рассматривала себя, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону.
Платье, несмотря на свою простоту смотрелось красиво. Необычно было видеть себя с длинными, висящими ниже пояса, косами. Художник удлинил платье до самого пола, возможно из-за кос. Даже стоп в этом платье не было видно. Можно было не одевать лапти, какие носили все остальные персонажи оперы.
Из обувного гардероба Зине принесли мягкие балетные туфли, подкрашенные под цвет лаптей.
В платье девушка казалась совсем худенькой и очень стройной. Особенно красиво платье выглядело, когда она поворачивалась так, как показал ей Н.Долгушин – в три четверти, "эпольман".
К зеркалу подошла Раиса.
– Боюсь, что в этом платье не только бегать, но и ходить невозможно, – пожаловалась Зина.
– Неправда! Очень красивое платье! – своим низким, басовым контральто произнесла Рая. – А вот что делать мне?
 На Раисе была светлая простая рубаха без вышивки. Рубаха была очень длинная. Из-под неё виднелись лишь завязки лаптей на белых холщевых штанах. На голове Раи был русый парик. Короткие волосы были красиво и аккуратно уложены. Парик украшала более тёмная, чем у Купавы вышитая лента.   


Фото 25. З. Диденко – Купава,
Р. Котова – Лель.

– Мне мужика изображать, а они платье на меня надели, – Девушка расстроено смотрела на своё изображение.
 Действительно, рубаха, когда Раиса стояла в профиль, смотрелась как платье. Хорошо ещё, что Раиса была высокого роста, широкоплечая. Зина попросила подругу повертеться перед ней.
– А ты не пытайся повторить мои позы. А ну-ка стань прямо лицом к зеркалу, расставь ноги. – посоветовала Зина.
– Ага! Действительно – мужик! – обрадовано смотрела в зеркало подруга.
Прозвенел звонок, из динамиков послышался голос помощника режиссёра Ирины Лыхиной: "Начинаем оркестровую репетицию. Артистов прошу прийти на сцену! 

В антракте девушки вновь встретились у зеркала. Обе были ужасно расстроены.
– Не слышу я оркестра! – в отчаянии жаловалась Рая. – Дирижёр постоянно останавливает и кричит "Слушайте оркестр". Как я могу петь правильно, если оркестр вообще не слышу.
Зина сочувствовала подруге. Борис Ефимович пять раз останавливал оркестр, когда Рая пропускала вступление первой песни Леля. Вторую песню дирижер тоже два раза заставлял перепевать.
– Тебе проще, – продолжала жаловаться подруга. – Ты уже в консе, пусть и под рояль, весь спектакль спела! И такой сложнейший спектакль, как Аида спела не просто с оркестром, а на спектакле. А я с оркестром второй раз в жизни встречаюсь...

Фото 26. З. Диденко – Купава, Р. Котова – Лель.



Сегодня с визуальной стороной Зине было легче. Помогли советы Долгушина и позирование перед зеркалом. В дуэтах и статических эпизодах  она постоянно стояла в четвертных ракурсах и это позволяло ей обращаться к партнёрам, не спуская глаз с дирижёра. Но вот с пробежками она опять не могла справиться. Как она и предполагала,  в таком длинном платье даже несколько шагов сделать было большой проблемой. В беге  она тратила все усилия, чтобы не упасть. И эти ужасные косы! Они были невероятно тяжёлые и постоянно тянули голову вниз. Девушка не представляла, как ими можно управлять. Косы разлетались в разные стороны именно тогда, когда это было особенно неуместно. А уж их поведение при беге даже вспоминать не хотелось...
– Девочки молодцы! – подошла к ним Татьяна Михайловна. – Для первого раза просто молодцы.
– Это ужасно, Вы просто успокаиваете! – простонала Рая.
– Нет, нет! Новосибирская сцена самая большая и самая коварная в Советском Союзе. Оркестр здесь трудно услышать. Главное, что Вас хорошо в зале слышно! Успокойтесь! Завтра на репетиции будет лучше и к премьере всё будет идеально.
Дальше режиссёр перешла к замечаниям.
– Зинуля! Ну нельзя всё время смотреть на дирижёра. Дмитриенко уж на что опытный актер и тот стал волноваться, всеми силами стремясь привлечь твоё внимание. А ведь именно ты должна волноваться. Тебя накануне свадьбы бросают! А ты безразлично смотришь в другую сторону, на дирижёра.
– Раечка! Ты должна вести себя, как мужик. Хорошо спела вторую песню. Стала прямо к зрителям, ноги расставила, руки раскрыла. А вот потом опять пошла, как скромная девушка. Сейчас тебе надо будет объясняться с Купавой. Прошу тебя Раечка, подходи к ней не как к подружке Зинке, а с опаской, к любимой женщине, которая своим отказом может погубить все твои мечты...
Разбор ролей прервал звонок и приглашение артистов на сцену.

Открытие сезона
Месяц пролетел стремительно. Что он действительно ушёл, было понятно по погоде. На улице стало холодно. Несколько раз даже падал снег.  21 октября Зина и Рая решили посмотреть открытие сезона. Им интересно было, сколько будет зрителей, как будет выглядеть сам спектакль. Открывался театральный сезон оперой М.П. Мусоргского "Борис Годунов".
– Откуда в Сибири возьмётся столько меломанов, чтобы наполнить эту громадину? – говорила  Раиса, – наверняка будет достаточно свободных мест! Через дверь возле кабинета директора девушки прошли в зрительское фойе. До спектакля оставалось ещё минут 20, а фойе было заполнено почти полностью.
Слева от директорского выхода, у какой-то открытой двери, стояла очередь. Вход в зрительный зал был с другой стороны. Им объяснили, что это очередь желающих попасть в музей театра. На музей времени не оставалось. В партере зрительного зала все кресла уже были заняты. То же было и на ярусах. Поразительно, несмотря на гигантские размеры, зал не мог вместить всех меломанов, соскучившихся по спектаклям. Оставшиеся без мест, группировались в свободных пространствах у боковых выходов и за последними рядами кресел.
Один из капельдинеров сказал девушкам, что им нужно  пройти в артистическую "лодочку". Лодочка оказалась не одна. Это были три балкона справа от сцены, расположенные, на уровне второго яруса. Туда вёл ход со служебной стороны. Это было очень удобно. Артисты в любое время могли посмотреть спектакль, даже в перерывах уроков или репетиций.
Они успели во-время пройти в лодочку и прослушать оперу. Спектакль произвёл на девушек грандиозное впечатление. Прекрасно звучал оркестр под управлением М.А. Бухбиндера. Они до сих пор не видели таких масштабных оперных спектаклей. Сцена была огромная. Если шла сценв коронации, так действительно будто тысячи людей в ней участвуют – у ворот Кремля, храма.
Покорили замечательные голоса певцов. Пимена пел Иван Косов. Такого красивого и мощного баса им ещё не доводилось слышать. Царя Бориса пел недавний их коллега по шефскому концерту Алексей Левицкий. Голос звучал каким-то бархатистым тембром, удивительно чёткой дикцией. Девушки отметили, как пластично актёр движется, насколько продуманы и выверены его позы. Актёр создал потрясающий образ.
Впечатлений хватило на всю ночь. Утром девушки решили пойти в музей театра.

Роберт Фёдорович Майер.
В фойе, у дверей музея, стоял его хранитель – Роберт Фёдорович Майер. Это был высокий строгий старец, одетый в серую русскую косоворотку и холщовые штаны. Иконописное, умное лицо, украшала длинная седая борода. Об архивариусе театра ходили легенды.
В свое время Роберт Фёдорович жил в Саратове. Учился в театральном институте на теоретическом факультете. Он был влюблён в театр, мечтал стать театроведом, собрал уникальные материалы по истории театра Поволжья для кандидатской диссертации.  Но перед войной его, как и всех немцев Поволжья депортировали в Сибирь.
Как рассказывал сам Роберт Фёдорович, к домам подъезжали грузовики. Солдаты грузили в машины всех жильцов дома. Не разрешали ничего брать с собой. Даже маленьких детей  не разрешалось брать. Детей отправляли в детские дома. У Роберта семьи и детей не было, но остались в Саратове все материалы почти готовой диссертации, все любовно собранные книги ...
Некоторое время жил в глухой сибирской деревне. Но случайно, уже в 1942 году, он оказался в Новосибирске и увидел чудо театральной архитектуры будущего века. Новосибирский  оперный театр влюбил в себя, вернул душу театроведа к новой жизни. Роберт  Фёдорович остался в Новосибирске и решил стать историографом и архивариусом этого уникального театра. С 1945 года он стал собирать материалы и вскоре создал музей, который стал самым лучшим среди театральных музеев  СССР.
Роберт Федорович вел подробную запись не только премьер, но и каждого спектакля. В большую "амбарную" книгу он записывал, какой спектакль шёл, кто дирижировал, кто исполнял роли. Если это был премьерный показ, то записывал не только артистов, но и всех постановщиков.
К концу каждого спектакля Роберт Федорович ставил рядом с музеем столик с письменными принадлежностями и собирал отзывы зрителей. Хранитель разработал для этого специальные анкеты. Желающих написать отзыв после каждого спектакля оказывалось достаточно много.
Девушки застали Роберта Фёдоровича как раз за проверкой вчерашних записей. Архивариус показал их.
Отзывы были на отдельных листочках. На вчерашний спектакль таких листиков было более двадцати. Зинаида и Раиса с интересом их читали. В основном записи были наивными. Всех исполнителей зрители искренне хвалили. С этим Зина и Рая были абсолютно согласны. Им тоже понравились все исполнители. Иногда попадались дельные замечания, советы, которые артистам очень полезно читать. Внизу отзывов стояли подписи, которые сами по себе представляли интерес, так как показывали, что в Новосибирске любят оперу представители практически всех профессий.
Роберт Федорович, довольный внимательностью девушек, предложил им посмотреть музей. В просторном помещении были собраны афиши спектаклей, фотографии артистов, сведения о гастролях по стране и за рубежом, подарки театру, рецензии, отзывы зрителей.
Как и всем посетителям музея, девушкам больше всего понравились подарки театру. Там были красивые хрустальные вазы, рукописные старинные книги, модели самолётов, картины, кинжалы, украшения и многое другое. Были подарки от Новосибирских заводов, от зрителей сибирских городов, где театр каждый год гастролировал. Интересными были подарки, которые балет привозил из зарубежных гастролей.
Роберт Фёдорович с удовольствием рассказывал о каждом подарке:
– Вот подарок космонавтов полёта "Союз-Аполлон"... Это от шахтёров Кузбасса... Это модель самолёта от рабочих завода им. Чкалова...  От моряков тихоокеанского флота... От судостроителей Комсомольска на Амуре... От жителей Находки...  Вот подарок президента Франции Шарля де Голя, вот – от президента Югославии Иосифа Брос Тито, Вот память о президенте США Ричарде Никсоне. Вот впечатления Назыма Хикмета от нашего балета "Легенда о Любви"...
За залом с подарками девушки увидела начало экспозиции. Зинаиде бросилось в глаза некое несоответствие. Вроде театр открылся только после Победы, а в начале зала висели афиши двадцатых-тридцатых годов. Зина вспомнила рассказ Светы о бабушке.
– А Вы девушка наблюдательная, – хитро, как-то в бороду улыбнулся архивариус. – Политика  и истиная не всегда сочетаются. Да, для политиков было важно создать мнение, будто этот огромный театр построили во время войны. Для жителей Новосибирска и десятков тысяч раненых в его госпиталях, не менее важно было, что этот театр все годы войны работал.
Несмотря на свою молодость, город уже много лет считается центром культуры всей Сибири. Статус города Новосибирск, (тогда Новониколаевск), получил только в 1903 году.
А произошло это потому, что ещё в двадцатые годы здесь открылся единственный за Уралом государственный оперный театр.
В двадцатом столетии, в мире, кроме Новосибирска, не было ни одного города, где бы такое дорогостоящее государственное учреждение, как оперный театр появился прежде мощной промышленности, прежде появления профессионального драматического театра. Официально театр родился 1 ноября 1920 года. Но в Новосибирске он появился чуть позже. 14 января 1921 года Сибревком принимает решение о переводе оперы в Новониколаевск (Новосибирск). А в 1922 году построили первое здание для оперного театра.
Время для открытия театра было далеко не прекрасное. Наступил НЭП. Практически по всей стране был дан явный сигнал на уничтожение культуры, почти все театры Сибири были сняты с финансирования государства. Вот смотрите – таблица. – Роберт Федорович показал один из плакатов. – Летом 1921 года в Омской губернии перевели на самоокупаемость 14 театров. На государственном балансе остался лишь один – «Экревт» (экспериментально-революционный театр). Если в 1920 в бюджете Сибири ассигнования на образование были 20% то в 1922 г. – 2-3%. К началу 1923 г., по сравнению с 1921 г., количество школ уменьшилось более чем в 2 раза, изб читален в 6 раз. Культпросвет кружков в 14 раз. Пунктов по ликвидации неграмотности в 60 раз. 
На этом фоне, в 1921 году, Новониколаевск сделал мощный скачок в культурном строительстве. В июне 1922 года началась реставрация здания для оперного театра – Рабочего Дворца. Фактически возводили новое здание. Это превратилось в ударную стройку, в которой приняли участие рабочие коллективы и бригады предприятий, служащие учреждений. В июле и августе 1922 года ежедневно газета «Советская Сибирь» печатала сводки о состоянии дел, назывались организации, принимающие большое участие, коллективы, периодически или единовременно отчислявшие деньги от заработной платы. Многие учреждения вступали в члены Рабочего Дворца, организовывались добровольные бригады для ремонта.
9 ноября 1922 г. открылось первое здание нашего театра. 15 ноября 1922 года оперой А. Даргомыжского «Русалка» открылся новый (третий) сезон Сибирского государственного театра.  На всех спектаклях оперы зал дворца был переполнен. Рабочие шли в театр с заводов со знаменами.
Уже с первых дней Сибирская государственная опера стала самым крупным провинциальным театром России. Новосибирская опера официально была театром всей Сибири. Обычно половину сезона театр работал в Новосибирске, а вторую половину выезжал в крупные города Сибири. На время своего отсутствия, театр временно сдавал своё помещение приезжавшим в Новосибирск гастролёрам, в частности и драматическому театру «Красный факел», который и теперь работает в этом здании.
В 1931 началось строительство нового, революционного по архитектуре театрального здания для Новосибирской оперы. Закончить строительство было намечено в 1934-35 году. Не буду рассказывать, почему  стройка так затянулась. Важно,  что уже 25 января 1941 г. в большом зале Новосибирского театра оперы и балета прошёл первый пробный концерт – опера П.И. Чайковского «Иоланта». Зрительный зал был полностью готов. Оставались небольшие недоделки на сцене..., но началась война.
Принято считать, что театр закрылся на время войны. На самоом деле, нет. Во время войны в штате Новосибирского оперного театра оставались только дирекция и технический обслуживающий персонал. Большинство артистов ушло на фронт. Достаточно сказать, что в 1942 году штат сотрудников Новосибирского областного театра оперы и балета1 составлял 127 человек.  Работа во время войны – это уникальная, во многом не исследованная страница истории сибирского театра. В это время Новосибирский оперный театр стал культурным центром СССР. В огромное, не принятое ещё в эксплуатацию здание, были эвакуированы десятки учреждений, музеев, институтов. Здесь были размещены экспонаты Третьяковской галереи, артиллерийского музея Ленинграда, коллекции музыкальных раритетов из Москвы, спасённая из пожара панорама Севастопольской обороны, Ленинградский театральный институт  и многое другое. Даже цеха нескольких эвакуированных заводов стали работать внутри огромного здания.
 7 ноября 1942 года большой зал оперного театра освободили от ящиков с экспонатами музеев для торжественного собрания жителей Новосибирска. После этого, в зале стали проходить ежедневные концерты и представления. На стенах лестничных проходов и просторных вестибюлей висели подлинники картин Третьяковской галереи.  На сцене, вернее на настиле оркестровой ямы, выступали эвакуированные или гастролирующие артисты и коллективы со всего СССР.
Всю войну взгляд на новое здание Новосибирского оперного давал уверенность в неотвратимости победы. Спектакли и концерты шли параллельно с подготовкой к официальному открытию.  Завершение строительства совпало с Победой. 9 мая 1945 года состоялась генеральная репетиция, а 12 мая новое здание театра официально открылось оперой М.И. Глинки «Иван Сусанин». Но за этим событием нельзя забывать дату открытия первого театрального здания оперного театра Новосибирска – 9 ноября 1922 г. В архивах города и страны сохранились все документы и огромное количество газетных статей.  Замалчивание, неуважения к своей истории привели к тому, что забыли 25 лет – очень достойных и славных в творчестве Новосибирского оперного театра.
История Новосибирского театра похожа на историю Большого театра в Москве. У Большого театра России долгое время вычёркивали из жизни 50 лет. В XXI веке об этом вспомнили, что прибавило 50 лет славы российской культуре.
Напрасно думают, что история культуры существует сама по себе, что это лишь повод для теоретических баталий культурологов, искусствоведов, музыковедов. История ключевых моментов культуры очень важна для планирования будущего, для подготовки к этому будущему.  Переломы в культурной жизни Новосибирска совпадали с моментами общественных переломов России, временами величайших крушений и величайших побед.

Первое впечатление девушек о Роберте Фёдоровиче, как о человеке неразговорчивом, оказалось неверным. Стоило ему заговорить о любимом театре, как речь его полилась полноводной рекой, глаза загорелись юным огнём.

После музея Зина, оставив Раису, зашла в режиссёрское управление. Там сидели И.И. Штрайфель и М.Е. Козловская. Иосиф Иосифович вписывал какие-то данные в расписание. У заведующего было хорошее настроение. В такие моменты он всегда что-то напевать. Вот и  сейчас он выразительно выводил:
– Она была артисткой и шила гладью.
Потом пошла в артистки и стала..
– Юзик, как тебе не стыдно, – замахала руками Мария Ермолаевна. –  Зиночка, мы так тебе рады!
– Ты как одесский биндюжник ведёшь себя. – снова обратилась она к мужу. – Бедная девочка не знает что думать!
– Что ты имеешь против биндюжников? – Иосиф Иосифович подмигнул Зинаиде. – Я какое-то время таки был биндюжником. А потом ещё хуже – работал в мясной лавке на одесском привозе. И что? Петь учился там же. Надо было перекричать соседних зазывал...
– Не слушай его Зиночка! – возмутилась Мария Ермолаевна. – Этот биндюжник учился в Одесской консерватории.
– Я в музее видела Вашу фотографию в партии Султана.  – подхватила разговор Зина.
– Значит Вы познакомились уже с Роберт Фёдоровичем, – поднял глаза  Иосиф Иосифович. – Он настоящий подвижник театра. Парадная экспозиция музея – лишь небольшая часть коллекции музея. Основное же богатство – программы, документы, статьи  и прочее собраны в подвале театра. Там, вместе со своими сокровищами  Роберт Федорович и живёт.
– Но Ваша фотография с одного из первых спектаклей театра. Это же было так давно! – не сдавалась Зина.
– Да, я начал работать здесь до войны, в 1940 году. Меня, как многих советских немцев, депортировали в Сибирь. Хорошо, что здесь был театр. Лидия Владимировна Мясникова поступила в Новосибирскую оперу чуть раньше меня, в 1939 году, – Штрайфель будто продолжал рассказ Роберта Фёдоровича. – Во время войны, мы ездили по госпиталям. Ну и репетировали. Ведь, как только комиссия разрешила эксплуатацию нового здания, сразу пошли большие, масштабные спектакли: «Иван Сусанин» М. Глинки, «Евгений Онегин» П. Чайковского, «Травиата», «Аида», «Риголетто» Дж. Верди, «Кармен» Ж. Бизе, «Борис Годунов» М. Мусоргского. Ну и «Запорожец за Дунаем»...
– Я влюбилась в него, когда он пел Жермона. Какой он был замечательный Онегин, Елецкий в "Пиковой даме", Жермон в "Травиате" – Мария Ермолаевна собиралась продолжить сладкие воспоминания.
– Вернёмся к делу, – поднял  руку Штрайель и обратился к Зине, – Как у Вас с Купавой?
 – Я всё выучила. Теперь идут спевки, мизансценные.
– Вот-вот. 24-го будет спектакль. Внимательно смотрите, а следующий попробуете сами спеть. А "Войну и мир" выучили?
– Конечно! У Перонской всего две фразы. И учить нечего. – Зина безуспешно старалась скрыть своё огорчение от столь маленькой партии.
И Штрафель и Мария Ермолаевна прекрасно поняли это.
– Ну и замечательно – потер руки Штрайфель. – Не расстраивайтесь. Конечно все хотят петь Наташу Ростову, но сегодня мы вам поручаем не менее важные работы. И режиссёр и дирижёры очень довольны вашей работой. Руководство театра решило даже не ждать дебюта в "Снегурочке" и просить Вас уже сейчас начать учить Ярославну в «Князе Игоре». Хорошо бы также начать приглядываться к Лизе в "Пиковой даме". Поэтому начните срочно учить квинтет из "Пиковой дамы". Всё надо освоить еще до премьеры "Войны и мира". Это очень трудные задачи. Сможете ли Вы справиться?
У Зинаиды забилось сердце. Девушка была очень требовательна к себе. Это  качество ценил в ней и Е.Г. Крестинский. Она ещё вся в каждодневных тревогах и заботах по партии Купавы, а тут такие перспективы. Ярославна – это огромная партия, сложнейшая. Лиза – это мечта любой певицы! К Лизе она много раз обращалась за время учёбы и в музыкальном училище  и в консерватории. Е.Г. Крестинский для прослушивания в театре тоже не случайно готовил с ней арию Лизы.  В Ростове на Дону в училище ставили несколько сцен из "Пиковой дамы". Это было в 1959 году. Зина была на четвёртом курсе в свой 21-й день рождения пела Лизу. Её дорогая Ольга Семёновна даже подарила свой клавир "Пиковой дамы".
Справится ли она?  За  два месяца, надо с нуля войти в такие огромные сложнейшие партии! Просто выучить она сможет. В консерватории все удивлялись, как она так быстро учит произведения. Из-за своего военного ранения, она не могла играть  на фортепиано. Ей приходилось всё проигрывать мысленно, глядя в ноты. Как на сольфеджио. Возможно, эта трудность и помогала ей быстрее запоминать партии.  Но позволит ли быстрое запоминание, оказаться готовой к спектаклям в этот раз? Не будут ли эти, слепленные на авось, второпях партии просто халтурой? В таком театре, как Новосибирский этого не простят и тогда уж точно ей не видать больших партий. Тогда точно перед ней закроется прекрасный горизонт оперного искусства. Она будет петь только третьестепенные партии, типа  Перонской!
Наверное Е.Г. Крестинский готовил её именно к таким ситуациям, постоянно повторяя, что в театре нельзя отказываться ни от аких партий. А тут отказаться от такого счастья? Спеть Ярославну и потом Лизу! Если откажешься сегодня, то больше не предложат! В голове уже составлялся план работы: "Надо дневать и ночевать с клавирами, репетировать каждый день. Я не имею права отказываться!"
– Конечно я согласна, – торопилась Зина прервать затянувшуюся паузу. – Мы с Евгением Григорьевичем Крестинским пели «Плач» Ярославны  и две арии Лизы...

Выйдя из режуправления, Зина махнула рукой Раисе и понеслась домой. Она вышла через левое крыло прямо к дому. Там девушка, не раздеваясь, села к столу. Клавир "Пиковой дамы" будто ждал её.
Зина вновь пробежала глазами надписи на первой странице.
Нахлынули воспоминания. Почему-то вспомнился Борис. Давно она его не вспоминала. В училище квинтет не пели, спектакль начинался прямо с арии Германа.
Сейчас же ей надо будет петь квинтет. Зина перевернула несколько страниц.
Все персонажи начинали петь после восклицания Германа: "Она? Она его невеста! О, боже!..."
Лиза, Графиня, Герман пели о своих непонятных страхах при виде друг друга. Томский наблюдал со стороны за Германом.
Именно в квинтете таится разгадка последующих событий.
Фото 27. Надпись на клавире "Пиковая дама"

Лиза поёт: "Мне страшно! Он опять передо мной, Таинственный и мрачный незнакомец!
В его глазах укор немой Сменил огонь безумной, жгучей страсти...
Кто он? Зачем преследует меня? Мне страшно, будто я во власти его.
Мне страшно!
Елецкий видел в глазах любимой Лизы страх и терзался этим страхом. "В ее душе томленье, В ее глазах какой-то страх немой!
В них ясный день зачем то вдруг пришло сменить ненастье.
Что с ней? Не смотрит на меня! О, мне страшно, будто близко Грозит какое-то нежданное несчастье."

– Мне страшно за тебя! – громкое контральто Графини раздавалось от двери. Зина вздрогнула.
– Деточка! Красавица, ну так нельзя! – басила Раиса, – Я гадаю, что случилось. А ты, не евши, уткнулась в клавир! Опять работаешь!
– Чур тебя! Напугала! – замахала руками Зина.
Она рассказала подруге о предстоящих работах.
– Я буду петь Лизу  и Ярославну!
–  И ты поэтому схватилась за клавир? Ты так станешь дистрофиком, – Раиса считала, что это самая страшная болезнь для певца. 

Рая заставила подругу поесть и достала листик с репертуаром театра на три месяца.
– Давай посмотрим по репертуару. Какое у нас сегодня число?
– 15 ноября, – ответила Зина.
– Через неделю 21 ноября у нас премьера "Снегурочки"
– А первого декабря "Пиковая" и мне надо петь квинтет.
– И ты поэтому прибежала его учить? – захохотала Раиса, – Да там твоя партия на одну страницу поместится.
– Десять строчек.
– Вот-вот. Самое большее два часа потратишь на разучивание, – махнула рукой Рая, – я знаю, как быстро ты учишь.
Раиса помолчала, изучая репертуар.
– А вот 17 декабря "Князь Игорь". Это уже не две строчки.
– Партия Ярославны очень трудная, – подтвердила Зина.
– Вот её надо было бы уже месяц назад начинать учить.
– И тебе тоже. Ведь ты Кончаковну должна будешь петь
– Сравнила! У Кончаковны дуэтик и пол арии. А у тебя весь спектакль. – ответила Раиса и вновь уткнулась в афишку. - Так тут еще премьера  "Война и мир " 29 декабря. "Пиковая", следующая уже в Новом году 18 января. Наверное, там ты и споёшь Лизу.
– Раечка! Это же так здорово! Замечательно! – закружилась Зина по комнате. – Сейчас напишу Евгению Григорьевичу.
 
Зинаида в нотной библиотеке театра взяла клавир  "Князя Игоря". Затем в городской библиотеке набрала около десятка книг по истории России. Теперь в расписании подруг появились уроки не только по "Снегурочке", но и по "Князю Игорю", "Пиковой даме", "Войне и миру". У них каждый день был заполнен полностью. Утром спевки в классе, мизансценные или оркестровые репетиции на сцене, а вечером уроки по выучке следующих партий.
Зина умудрялась, помимо этого, читать труды историков, выискивала сведения о прототипах героинь "Пиковой дамы", о князе Игоре, о Ярославе Осмомысле, о Новгород-Северском княжестве.
За этими заботами подошло 21 ноября – дебют Зины и Раисы в опере "Снегурочка". Было воскресенье, и спектакль начинался в 11 часов утра. Несмотря на воскресенье, зрительный зал был переполнен. Новосибирская публика очень любила дебютные спектакли, стремилась поскорее увидеть молодых артистов, предугадать, кто из них, впоследствии, станет кумиром взыскательных меломанов города и всей страны. Лишние билеты спрашивали уже на первом переходе от площади имени Ленина.
Зинаида и Раиса очень волновались. Артист всегда волнуется. Но первое исполнение всегда особо волнительно. Подготовка шла больше месяца.  Тем не менее, ужасная темнота, таящегося за рампой зрительного ала, пугала. Оттуда веяло холодом, как из ущелья.  Волнение сковывало и движения, и память. Они даже суфлёра не могли понять.
Спасением было, что за пульт стал сам Михаил Александрович Бухбиндер. Его доброжелательное лицо и внимательные глаза служили маяком. М.А. Бухбиндер не любил гладких до скукоты спектаклей. Он считал, что это убивает творчество. Здесь же, дирижёр мгновенно чувствовал малейшее замешательство девушек и лучше суфлёра тут же подсказывал нужное слово.  Михаил Александрович каждый отчаянный взгляд дебютанток воспринимал, как подарок и, мастерски исправлял все мелкие огрехи, которые неизбежно бывают на первых спектаклях. Дирижёр прямо светился удовольствием и это передавалось от пульта на сцену. 
Как и предвосхищала Татьяна Михайловна, спектакль прошёл успешно, зрители приняли его восторженно, много аплодировали. Зина шла со сцены в свою гримуборную. За кулисами, в артистическом фойе начались поздравления, похвалы, фотографирования.  Она вежливо и благодарно улыбалась  поздравителям. Однако в душе считала, что это лишь аванс будущего успеха, и надо ещё много и много работать.

Институт ядерной физики
Раиса строила грандиозные планы отдыха на понедельник. Хотела пойти на главпочтамт, чтобы по междугороднему телефону дозвониться в Москву и рассказать своей дорогой Елене Климентьевне Катульской о премьере. А потом зайти в центральный универмаг на площади Ленина.
Зинаида не могла пойти с ней. Её назначили в группу, выезжающую в академгородок. Эта поездка ей казалось совершенно некстати. Так много ещё нужно выучить! Отказываться от творческих встреч в театре не было принято и в 10.00 она была у  Байдуковского входа.
У автобуса  стояли Эмиль Евгеньевич и Лидия Владимировна Мясникова. От оперы, кроме Зинаиды, ехала сопрано Галина Чижова и бас Владимир Кирсанов. Последний был секретарём парторганизации. От балета были репетитор Сусанна Николаевна Звягина, народные артисты – Лидия Крупенина, Татьяна Зимина и Никита Долгушин. Никита улыбнулся Зинаиде, как старой знакомой. Был в группе и совсем молодой танцовщик. Зина не знала, как его зовут.
Ехать надо было больше часа и Зинаида всё это время, учила клавир "Князя Игоря".
У главного входя в институт ядерной физики их группу встречал бородатый  мужчина. Это оказался директор института,  академик Андрей Михайлович Будкер. Директор  привёл их в большой конференц-зал. В центре зала стоял огромный круглый стол с самоваром. На стене висел экран и стояла большая доска, отдалённо напоминающая школьную доску. Когда они вошли, то на этой доске какие-то значки выводил мелом молодой человек. Увидев гостей, юноша затёр свои знаки и сел за стол. Вместе с хозяином представителей института было 12 человек. Все они выглядели удивительно молодо. Зина принесла тяжёлые клавиры с собой. Спрятать их было некуда. Пришлось положить клавиры на стол рядом с собой. Она ловила удивлённые взгляды молодых  людей и жалела, что принесла ноты  с собой.
– Надо было оставить их в автобусе, – подумала девушка.
Она не разбиралась в вопросах физики и никого из сидящих не знала, поэтому решила сделать "умное лицо" и наблюдать за происходящим. 
Хозяева оказались в курсе всех театральных дел и задавали вопросы о творческих планах. Интересовались подробностями. Они просили артистов рассказать о постановках, о себе. Эмиль Евгеньевич давал возможность отвечать на вопросы артистам. Лидия Владимировна Мясникова знала по именам всех присутствующих, была в курсе всех академгородковских дел. У неё муж был известным академиком. Лидия Владимировна  рассказывала о своих планах, о ходе работ над "Войной и миром".  Галина Чижова тоже была своим человеком, она жила в академгородке. Певица рассказала о последних шефских концертах. Владимир Кирсанов, как настоящий парторг солидно напомнил о посвящении спектакля "Война и мир" съезду партии.
Горячо говорила о балете Сусанна Звягина. Она была очень привлекательной женщиной, имела славное артистическое прошлое. Была солисткой Большого театра, ездила с фронтовыми бригадами к партизанам. Только недавно Сусанна Звягина завершила сценическую деятельность и приехала за мужем в Новосибирск. У неё муж тоже был учёным. Сусанна Николаевна рассказывала о достоинствах прекрасной труппы сибирского театра, о присутствующих балетных артистах, о новой постановке балета "Три мушкетёра". Балерина Лидия Ивановна Крупенина кокетливо хлопала ресницами и молчала. Другая народная артистка Татьяна Анатольевна Зимина была более разговорчивой. Она рассказала о работе над партией Миледи в готовящейся балетной премьере.
После длинного выступления балерин, Эмиль Евгеньевич перевёл разговор на научные темы. У Никиты  и неизвестного ей молодого танцовщика любопытством загорелись глаза и они тут же начали задавать вопросы то про атомные бомбы, то о перспективах появления водородной электростанции. Учёные вежливо отвечали. Кто-то из физиков бросился к доске и начал чертить какие-то формулы. Будкер, который оказался не Андреем Михайловичем, а Герш Ицковичем, увидев, какой испуг у гостей вызывают формулы, остановил это.
Зина надеялась, что на этом встреча кончится, но бородатый хозяин обратился к ней и спросил, почему она принесла такие большие книги. Зинаида замялась с ответом и вновь пожалела, что взяла с собой клавиры.
– Ей предстоит в короткий срок войти в очень сложные спектакли, – Эмиль Евгеньевич помог девушке. - Зинаида вчера спела сложную партию Купавы в "Снегурочке".
Все хозяева дружно закивали головами. Оказывается как минимум половина из них была на вчерашнем спектакле.
– В ближайшее время эта молодая певица должна выступить сначала в партии Ярославны в "Князе Игоре", а затем и Лизы в "Пиковой даме".
Глаза у молодых людей загорелись научным интересом. На Зину посыпались вопросы: "Как она представляет себе личность Ярославны? Сильно ли отличается персонаж А.Бородина от исторического образа княгини?"
Вопросы молодых людей были теми же, на которые актриса уже неделю пыталась найти ответ.
– Имя жены Игоря в летописях не упоминается. Даже спорят, как её звали, – Зина сама хотела для себя ответить. – В опере и в "Слове о полку Игоревом" её называют только "княгиня". А в либретто она отмечена по отчеству – Ярославна, по имени отца – галицкого князя Ярослава Владимировича Осмомысла.  В «Родословнике» императрицы Екатерины II она названа Ефросиньей.
– Она не юная девочка, князь Игорь её второй муж. Но и у Игоря Святославовича она вторая жена. Кстати, Новгород-Северский архиепископ долго отказывался разрешить их брак, – Зина испугано остановилась. Не слишком ли она пространно говорит?
Но молодые физики готовы были ещё слушать. Эмиль Евгеньевич гордо распрямил плечи и одобрительно смотрел на певицу.
– А я почему-то думал, что она дочь киевского князя Ярослава – растеряно сказал тот юноша, что писал формулы, – Но она потом попала в Киев?
– Нет. Игорь княжил в Новгород-Северском. В то время Киев не особенно выделялся среди других столиц великих русских княжеств. Тот же Новгород-Северский, Чернигов, Суздаль и так далее. В опере мы видим Ярославну в Путивле, куда она специально приехала, чтобы быть ближе к Игорю, к границе с половцами. Путивль был меньше Новгорода-Северского. Если смотреть по карте, то этот город находился на самом севере современной территории Украинской ССР, на границе с Российской Федерацией. 
В автобусе Эмиль Евгеньевич похвалил Зинаиду, что она так серьёзно относится к подготовке партии.
 
Первая сценическая "Войны и мира"
Начались сценические репетиции оперы С.С. Прокофьева "Войны и мира". Ставил спектакль режиссер С.А. Штейн. Музыкальной частью постановки руководил главный дирижер симфонического оркестра Новосибирской филармонии А.М Кац. Зина пела маленькую партию княгини Перонской, а Раиса – партию княжны Марии.
В начале декабря они пришли на первую сценическую репетицию под рояль. В первой картине героиня Зинаиды не участвовала. Певица устроилась в одном из кресел артистического фойе и  полностью ушла в клавир "Князя". Из-за постановки "Войны и мира"  оркестровых репетиций перед её дебютом в Ярославне будет совсем мало – всего две. Первая назначена на завтра. Потом будет ещё одна оркестровая репетиция, уже в костюмах, и всё. Как успеть выучить такой огромный спектакль? В партии Ярославны оказалось множество очень сложных для неё, неопытной актрисы арий, сцен с хором,  дуэтов. Та же сцена с Владимиром Галицким!
– Как её за две репетиции освоить? Или сцену пожара?..

 Прозвенел звонок и голос помощника режиссёра вернул девушку из средневековой Руси и позвал на вторую картину "Войны и мира".
На авансцене стоял пуфик. Туда режиссёр Сергей Александрович Штейн усадил Зинаиду и исполнительницу роли Ахросимовой  Маргариту Аврорскую.:
– Вы здесь самые главные персонажи! – убеждал их режиссёр. – Именно через Вас зрители будут узнавать о всех персонажах!
Ну да, главные! – пробурчала Маргарита, когда Сергей Александрович  отошёл. – Два слова и главные!
Но, если судить формально, в словах режиссёра был какой-то резон. Перонская и Ахросимова были в родственных отношениях со многими участниками бала. Картина бала начиналась прямо с того, что пожилые женщины давали едкие характеристики каждому входящему. Наташа Ростова и Соня, княжна Мария, которую исполняла Раиса, первым делом шли к их пуфику.
На балу появилась Элен Безухова.
– Вот она, Элен, царица Петербурга, – по знаку дирижёра пропела Перонская, – Посмотрите, как за нею увиваются и стар и млад. Какие плечи!

– Стоп! - загремел голос режиссёра. – Не отворачивайтесь от зала, пойте прямо в зал! Мы должны услышать каждое слово. Ваши слова очень важны!
Это было достаточно трудно. Надо было смотреть на сцену, делать вид, что здороваешься с каждым персонажем, а с другой стороны – петь в зал. Зинаида, как ни старалась, этого сделать не могла. Она оборачивалась на каждую сценическую реплику новых персонажей, не могла понять, как можно здороваться спиной. Кроме всего, ей очень хотелось следить за развивающимся действием. Минут пятнадцать экспериментировали с расположением их пуфика. Поворачивали то так, то этак. В результате решили, что Маргарита Авроврская, как более опытная актриса, будет сидеть лицом в зал. Зинаиду же посадили спиной к залу и разрешили поворачиваться к зрителям только на свои реплики. Зину это вполне устроило. Две строчки своей партии она выучила очень хорошо, знала,  когда надо вступать. Не было нужды смотреть на дирижёра и ждать подсказки. Теперь она могла видеть и слышать каждого актёра.

 Вскоре хозяин бала выскочил из четвёртой кулисы и пронзительным тенором прокричал о прибытии императора. Зина и Маргарита громко продублировали: "Государь... Государь прибыть изволил!"
Собственно на этом партия Перонской кончались. Зина спустились в зал и устроилась во втором ряду смотреть репетицию. У Раисы вскоре тоже образовался перерыв и она прибежала в зал к подруге. Зина стала шепотом  рассказывать Раисе о поездке в академгородок.
– Вот он тоже ездил с нами – указала Зина на сцену, где тот артист балета танцевал мазурку.
– Это полковник Денисов? – спросила Раиса.
– Да нет, он  император.
– А хор поёт, что танцует какой-то полковник Денисов.
– Мало ли чего они поют. Знаешь, я читала, что Александр I очень хорошо танцевал мазурку, был в числе лучших исполнителей мазурки. Мазурка ведь очень сложный танец. В училище нас заставляли учить мазурку.  Так что режиссёр правильно сделал, что дал императору потанцевать.
– С кем император танцует?– спросила Раиса.
– А я откуда знаю?
Недалеко от девушек сидела солистка оперы Елена Рудольфовна Изотова-Пирель. Зина с Раисой видели Елену в нескольких спектаклях.  Она была молодой, но уже опытной ведущей певицей. Лена Изотова-Пирель была худенькая, хорошо двигалась на сцене. Это нравилось режиссёрам. Кроме того, она пела хорошо, справлялась со всеми вокальными задачами. Поэтому она освоила много главных ролей. Однако стать безусловной героиней не получалось. На огромном расстоянии зала новосибирского театра, красивый вблизи грим, становился мелким, не запоминающимся. 
Партию Наташи Ростовой поручили готовить трём певицам. Лена тоже была назначена на эту партию. Пока на сцене репетировала Маргарита Михайловская, Лена сидела в зале. Ей было скучно и она прислушивалась к разговору "молодёжи".
Услышав вопрос Раисы, солистка пододвинулась поближе и вклинилась в разговор:
– Это жена Андрея Федосеева. Здесь он поёт партию князя Андрея Болконского. Вы его наверняка слушали во многих спектаклях.
– Да, великолепный баритон! – закивала Раиса. – Потрясающий Дон Жуан!
– Это его жена – артистка балета Стелла Федосеева. Ещё недавно она была женой другого певца, баса – Олега Ярошенко. Он прославился, спев партию Поэта в "Патетической оратории" Г. В. Свиридова. Но Олег Ярошенко летом 1961 года, на отдыхе в палатке, во время грозы решил выкрутить лампочку. Его убило молнией. Стелла стала женой Андрея. Она говорит, что мечтает работать в Большом театре. Думаю, что через Андрея Федосеева переберётся в Москву. Лена увлеклась, собиралась ещё говорить о балерине, но Раиса её перебила.
– А кто с ней танцует?
– О! Ромчик? Я с ним танцую в "Демоне". Я пою Тамару, – Лена была настоящей актрисой и говорить о ком-то, кроме себя не могла. – На свадьбе Тамары в спектакле я сама танцую Лезгинку. Я выучила танец и постановщики радуются. Ведь именно Тамара и должна танцевать, а кроме меня никто из певиц не способен танцевать. У меня бабушка француженка. Поэтому я и пою, как француженка. У меня верх французский, а низ – русский...
– Ну а кто же он? – попыталась становить самовосхваления Раиса.
– А! Ну да! – Лена кокетливо захлопала ресницами, – Он мне сказал, что я танцую лезгинку лучше, чем всякие балерины...
Зине надоели разговоры о балете и речи "наполовину француженки". Она пошла в артистическое фойе и вновь уткнулась в клавир. Партия Ярославны у неё в голове пока виделась только в виде нотных строчек.

Спектакль А.Бородина «Князь Игорь» шел в театре уже пять лет с 1960 года. Постановщиками были: дирижеры М.А. Бухбиндер, А.А. Копылов, режиссер Л.Д. Михайлов, художник И.В. Севастьянов, танцы в редакции М. Фокина восстановил балетмейстер В.И. Вайнонен.
Отъезд А. Лебедевой лишил театр Ярославны. Для этой партии нужен был плотный голос. У Зинаиды был голос не такой "стенобитный", как у Лебедевой. Однако, в партии Ярославны было предостаточно высоких нот, которые вызывали беспокойство у дирижёров. Михаил Бухбиндер верил, что новая певица эти волнения уберёт.

Первая оркестровая "Князя Игоря"
 Репетиция подтвердила её тревожные ожидания. Она путалась в тексте, пропускала свои реплики, часто опаздывала на вступления, не могла понять, где ей следует находиться, куда идти, откуда входить и куда выходить. В сцене с Галицким Зина, ожидаемо для себя, совсем запуталась.

Фото 28. Ярославна

-Она упорно пыталась навёрстывать опоздания на реплики, но только ещё больше отставала и, в конце, вовсе начала отвечать невпопад. Суфлёр Ольга Красильникова громко подсказывала.   Михаил Александрович Бухбиндер из-за дирижёрского пульта подсказывал. Зина видела их усилия и ещё больше путалась.  Дирижёру пришлось, всё-таки остановить оркестр и напомнить певице её строчку. Затем началась сцена набата. Сцену заполнили завешанные бородами мужчины хора и принесли свои "тревожные вести", потом прибежали женщины хора, артисты миманса, начался громкий крик хора о пожаре. Настолько все громко пели, что Зина не могла услышать даже свой голос.  Она катастрофически "расходилась" с хором, панически ждала финальную "Ля диез", не могла вспомнить, после какой реплики надо брать эту очень неудобную по высоте и тесситуре ноту. Певица заставила себя отвернуться от  суеты хора и посмотрела на дирижёра. А Михаил Александрович будто только этого и  ждал. Он счастливо улыбаясь, подсказал девушке следующую  реплику, свёл разошедшийся хор и дал сигнал к последней ноте. 
На оркестровой  в зрительном зале была Раиса Котова. Прибежала послушать соперницу и Е.Р. Изотова-Пирель.
Лена Изотова  осталась довольна репетицией. Она услышала столько ошибок  у этой "молодой выскочки", что успокоилась. Это не соперница для неё! Лена пошла за кулисы и восторженно поздравляла Зинаиду с прекрасным началом.
Зинаида всё ещё оставалась в роли Новгород-Северской княгини и настороженно слушала похвалы. Если у Диденко ещё сохранялись какие-то сомнения в качестве своей репетиции, то дифирамбы конкурентки развеяли их. Лена хвалила за явные ошибки. Зина вспомнила слова Шатуновского: "Если тебя за кулисами восторженно хвалят, значит ты спела очень плохо!"
Девушка с вежливой, поистине королевской улыбкой поблагодарила коллегу и пошла в гримуборную снимать грим. Она еле сдерживала слёзы.
В дверь, предварительно постучав, вошёл Михаил Александрович. Он увидал в зеркале надвигающиеся слёзы и замахал руками: "Зачем же плакать? У меня опытные певицы,  пропевшие эту партию не один год, ошибаются на оркестровых больше  Вас, – дирижёр помолчал, расплыся ещё большей улыбкой. – Да, вообще, лажучка Вы Зинуля!". В его устах это звучало как самая высшая похвала. М.А. Бухбиндер был очень доволен прошедшей репетицией. Он ещё более утвердился  в своей любви к этой певице, которая за две недели выучила такую огромную партию. 
Затем зашла Раиса. Она перечислила все её промахи и горячо успокаивала: "Ничего Зинуля, не отчаивайся, прорвёмся! Всё будет хорошо. Самое главное, тебя везде слышно. Ты очень красиво поёшь. Последняя ария просто чудо. Кстати и смотришься, несмотря на  всю сегодняшнюю растерянность, настоящей княгиней. А в сцене пожара просто удивительно всё совпало и внешне, и певчески. Я достаточно много слушала "Князя" в Большом театре, но там ни одна из великих певиц, не смогла  так взять это ужасное "Ля диез". У тебя эта нота, не только перекрыла громкое форте хора, но и неслось набатом через весь огромнейший зал. Как ты это делаешь? Научишь меня?".
Зинаида успокоено закивала.  Подруги были фанатками вокала. Они одинаково строго подходили к творчеству друг друга, указывали на малейшие ошибки и вместе думали, как их исправить.

Фото 29. З. Диденко – Ярославна

Пронеслась последняя репетиция и наступил спектакль. Певица пришла за два часа до начала. Вместе с Сергеем Ивановичем сделали заранее обговоренный грим. Он был совсем иной, чем грим Купавы. Тщательно проверяли костюм, плащ, сапоги, платок, корону.
С первых нот Ярославна на сцене. На репетициях было не так ощутимо, какой огромный этот спектакль. Но на премьере он тянулся и тянулся. Зинаида почувствовала это в полную меру. Первый акт прошёл очень быстро. А вот потом пошло время томительного ожидания. Партия Ярославны была будто разрезана надвое сценами пленения князя. По театральной трансляции слышались арии князя Игоря и Кончака, дуэты Игоря с Кончаком, Владимира Игоревича и Кончаковны. Потом пошла знаменитая балетная картина "Половецкие пляски" с хором. Опера началась в 19:00 вечера, но в 22 часа Половецкий акт ещё не закончился. Зрители с большим интересом и очень живо реагировали на игру актёров, несмотря на позднее время. Зинаида из-за кулис с удовольствием смотрела это балетное пиршество. После "половецких" начался антракт. И только после антракта предстояло снова петь. Надо было петь сложную арию. А голос уже остыл, "сел", за два часа молчания. Пришлось снова распеваться.
Несмотря на переживания артистки, зрители, пресса, руководство отметили, что новый дебют прошёл прекрасно.
До "Пиковой дамы" оставалось совсем немного.
 Перед самым Новым годом больше недели каждый день шли сценические репетиции "Войны и мира".  25 декабря был назначен первый прогон оперы в костюмах. На следующий день – полный прогон в костюмах, затем генеральная репетиция, затем сдача спектакля областному художественному совету. И только потом – премьера.
Для Зины премьера прошла незаметно. Это был очередной и очень полезный опыт перед партией Лизы. Теперь все силы можно было бросить на освоение "Пиковой дамы".

                Фото 30. З.Диденко – Перонская

Продолжеиие следует