2. Маэстро Щелкунчик и шопенистки намба уан

Леночка 3. Светская Москва.роман.
 
Гл. 2. Маэстро Щелкунчик и шопенистки «намба уан».
(черновик, возможны ошибки...стилистические и орфографические...
не правлено)



Леночка любила Шопена… Очень любила…Она сама играла на фортепиано  вальсы и ноктюрны…Для себя…Для себя любимой, конечно…

- Любимая музыка, да еще в собственном исполнении будит любовь к себе, если она еще не пробудилась…во времени и пространстве… Музыка усиливает наслаждение самой собой, помогает открыть в себе пространства любви… и встречая какого-либо человека в своей жизни, мы всегда вспоминаем эти состояния любви, пробужденные музыкой, испытанные во время прослушивания музыкальных произведений, а тем более, проигранные самостоятельно… тогда, когда хочется, когда жаждет душа… не по запросу извне, - примерно так рассуждала Лена, собираясь на встречу в домашнем музыкальном салоне одного из довольно известных пианистов Москвы. Он славился тем, что прекрасно исполнял произведения Петра Чайковского, особенно, из балета « Щелкунчик». И, конечно, Шопена.
 
Почему « конечно» применительно к Шопену? Потому, что по мнению Леночки, Шопена мог не любить только толстокожий «абориген»…

- Всех тонко чувствующих « структур» или душ музыка Шопена не  могла оставить равнодушными… - так она рассуждала. Конечно, она мерила людей по себе… Будучи совсем юной девочкой, она впервые «распробовала» музыкальные «стенания» Шопена… Эти волнующие душу и сердце мелодии… Личная история композитора, его смертельная болезнь легких ( скорее всего туберкулёз) и не менее «смертельная» любовь к французской писательницей Жорж Санд ( Аврора Дюпен в реальной жизни), их страстная и запретная любовь, десятилетнее сожительство с Жорж, полное нравственных испытаний, сильно подточили здоровье Шопена. Рано или поздно, разрыв с Жорж должен был произойти… Всё запретное имеет свой конец…

Вообще, всё в этой жизни, как и сама жизнь в плотном теле – конечны… Разрыв отношений Шопена с Санд произошел в 1847 г. . Это событие вызвало у композитора огромный стресс. Кроме того, при ухудшающемся здоровье, он лишился возможности отдыхать с возлюбленной  в Ноане, где у нее было поместье.  Шопен решил покинуть Париж, желая сменить обстановку и, отчасти, приобрести новые знакомства и возобновить свою творческую деятельность в иной обстановке. В апреле 1848 г. польский композитор отправился в Лондон, чтобы концертировать и преподавать. Ах, какое судьбоносное решение…Эта поездка оказалась последним его путешествием в жизни. Известно, что последний публичный концерт у Фредерика Шопена состоялся 16 ноября 1848 года. Именно  в Лондоне. Конечно, был успех… Но… нервная, напряжённая светская и концертная жизнь, сырой британский климат, а главное, плохое самочувствие и периодически обострявшееся хроническое заболевание лёгких окончательно подорвали его силы. Шопен вернулся в Париж… в город своей Любви… Композитор умер 5 (17) октября 1849 года. «Вернуться в Париж и умереть»… Примерно так…

Эти сведения о жизни композитора Лена узнала еще в детстве из курса музыкальной литературы, который был обязательным для изучения предметом в Музыкальной школе, где Лена обучалась игре на музыкальных инструментах по двум классам одновременно: по классу аккордеона и по классу фортепиано… В юности она посмотрела фильм о судьбе Шопена… Лена читала произведения писательницы Жорж Санд, в которых она узнавала черты одного из любимых своих композиторов… И, конечно, воображение Лены ворожил тот факт, что, несмотря на то, что тело Шопена покоилось на парижском кладбище Пер Лашез, его сердце было отвезено на родину, в Польшу  и было замуровано в колонну церкви Святого Креста в Варшаве на улице, принадлежавшей католическому ордену лазаристов. Все эти сакральности несказанно волновали сердце юной Елены Аркадьевны… И бывая в Париже, она всегда посещала кладбище Пер Лашез, неизменно навещая места упокоения не только Оскара Уайльда, где она писала стихи (да-да… Пер Лашез было одним из мест и источников вдохновения Елены), Эдит Пиаф, Жоржа Бизе, Абеляра, Марселя Марсо,Сары Бернар, и, конечно, Шопена…

К могиле композитора  надо было пробираться весьма узкими тропами между могил других парижан… Но Лена не ленилась… Там на месте упокоения Шопена всегда было светло и солнечно… Конечно, проходя кладбищенскими проспектами, Лена понимала, что прогуливается по городу мертвых…

С особым трепетом она проходила мимо могилы мага, философа, спиритуалиста и педагога Алана Кардека… Возле его могилы всегда можно было встретить современных ведьм и ведьмаков весьма инфернального типа: чернокожих африканцев, желтокожих азиатов и белокожих европейцев… Почтить память известного спиритуалиста приходили не только европейские поклонники «творчества» Кардека, но  и представители Африки…
Лена кожей чувствовала, что у его могилы проводились какие-то магические ритуалы, поклонники читали свои таинственные заклинания, лобызали каменное изображение Кардека… Надо отметить, что труды философа-спиритуалиста во Франции в области спиритуализма официально признаны фундаментальными… А его последователей называют спиритами…

Конечно, во время посещения Пер Лашез Лена заглядывала и в колумбарий… Просто почтить память «знаменитостей», которые нашли упокоение на парижской земле… Например, Айседоры Дункан и Марии Каллос…

- Все творческие души стекаются в Париж…- думалось Лене… - они приезжают сюда потому, что не могут иначе… Приехать в Париж… и умереть…- эта фраза не давала ей покоя…

Надгробие Шопена казалось ей, пожалуй, даже скромным… Скорбящая юная дева на камне и барельефный профиль композитора в белом мраморе.. Все скромно и достойно одновременно…Конечно, надо признать, что Фридерик Шопен, как и все творцы, «памятник себе воздвиг нерукотворный»… Лену все же поражал факт, что о Шопене глубоко скорбел весь музыкальный мир 19-го века. Его похороны были довольно многолюдны… Проводить композитора в «последний путь» собрались тысячи поклонников его творчества.  Лена всегда недоумевала: как они там в этом узком пространстве Пер Лашез смогли уместиться…?

- Мы ничего не знаем, как оно было на самом деле, - утешала она себя, - мы можем только поверить,как утверждают летописцы, что согласно желанию покойного, на его похоронах был исполнен «Реквием» Моцарта. Известно также, что именно Моцарта Шопен ставил выше всех других  композиторов в мире… Его личными «музыкальными любимчиками» были «Реквием» и симфония «Юпитер» Моцарта. При жизни он называл их своими любимыми произведениями. Утверждают, что на похоронах польского композитора также была исполнена его собственная прелюдия № 4 (ми-минор).

Лена вспомнила звуки этой прелюдии… Она сама пыталась играть ее на рояле… Но прелюдия не прижилась в Ленином репертуаре по причине высочайшего эмоционального накала, которого, как ей казалось, требовало ее исполнение… Но глубина чувств, конечно, необычайная, при прослушивании этого произведения…

- Грусть… непомерная нежная грусть свойственна произведениям Шопена…они и погружают в глубину и возвышают одновременно…- Лена вздохнула, - они возвращают к самому первоистоку, уводят от суеты повседневности, дают крылья… Конечно, только нежно любящие сердца и души способны выдержать эти всплески музыкальных чувств.

На кладбище Пер-Лашез прах Шопена покоится между могилами Луиджи Керубини и Беллини. Конечно, завещание композитора – извлечь его сердце после его  смерти и перевезти в Польшу, казалось Лене кощунством. И вот ведь странно, его воля была исполнена… Сердце Шопена было отправлено в Варшаву после его смерти и замуровано в колонну церкви Святого Креста.
 
Гуляя по Варшаве, Лена никогда не забывала об этом…. Она помнила об этих странных желаниях композитора, когда играла его ноктюрны, прелюдии и вальсы… Она просто читала произведения «с листа», медлила на особо трудных «пассажах» партитуры, но продолжала самозабвенно  перебирать клавиши рояля, не обращая внимания на паузы, стараясь, не выбиться из основного «текста» мелодии…

Особенно Лена любила свои весенние «музицирования» под аромат ландышей и сирени при открытом окне, когда слегка колышутся шторы на окнах от весеннего ветерка… Она всегда считала Элисо Мирсаладзе «намба уан» в Москве в плане виртуозного исполнения произведений Шопена… Нет, она не сравнивала себя с нею… Но почему-то, несмотря на статус «первейшей шопенистки», Элисо казалась ей немного механистичной что ли… Буквально месяц назад Лена слушала  Шопена в исполнении Мирсаладзе  в Геологическом музее на Моховой… Знаменитая своей чувственностью и некоторой потусторонней инфернальностью Алла Делидова читала стихи, Мирсаладзе играла произведения Шопена…

- Признанная в Москве «шопенистка»… её чистота «прочтения» музыкального текста произведений Шопена почти стерильна… - думала Лена, слушая концертную программу в Геологическом… Она пыталась « улететь» от звуков фортепиано, но поймала себя на мысли, что сделать этого, к сожалению, не может… Ей не хватало «полётности» и чувственности исполнительского мастерства обеих исполнительниц. Поэзия в исполнении Делидовой казалась ей наигранной…чрезмерно… а Элисо была слишком механистична… почти бесчувственна… А Лена была настроена на «полеты во сне и наяву»…

- Не вышло…не вышло…- констатировала она этот концертный факт… Потом она наблюдала за актрисой Делидовой после ее выступления она, как ей казалось, незаметно встала у входной двери в концертный зал, пытаясь вникнуть в импровизационные действия других участников концерта. Какая-то молоденькая зрительница попыталась уступить Делидовой свое место в зале, учитывая отнюдь не юный возраст актрисы, но та просто шарахнулась от нее с таким видом, что могла бы «убить взглядом» не только юную поклонницу, но и здоровенного, закаленного в боях за Отечество Героя Великой отечественной войны 1812 года… Лене стало жаль юную девушку, которая так некстати заволновалась об удобстве актрисы…

- Не делай добро, не получишь зло, - не унималось оскорбленное за юную особу Ленино самолюбие. Странгое, конечно, сочетание чувств, но Лена запомнила этот случай навсегда…. Почему-то… почему?

  Шопен… ах, Шопен… и после своей смерти, он продолжал волновать воображение плененных им душ… Лет 5 лет назад буквально «в облаках», пролетая над Германией из Парижа в Москву, Лена познакомилась с пианисткой Маргаритой Вхеидзе…Они оказались рядом, в соседний креслах в самолете… Марго тут же начала «наводить» мосты с симпатичной молодой попутчицей… Оказалось, она возвращается в Москву после частных концертов в Луарских замках, в которые ее приглашают эксклюзивно для домашних выступлений наши бывшие соотечественники, перебравшиеся жить во Францию в поисках мистического покоя… Марго тут же начала показывать Лене «растяжку» своих маленьких, но крепких пальчиков… Они померялись «пальчиками»…Как ни странно, но Марго лишь чуть-чуть проигрывала Лене, хотя ее рука была несравнимо меньше, чем у Лены… Да и ростом Марго была почти наполовину ниже Лены… Маленькая, немолодая грузинка с первого взгляда Лене не приглянулась, но впоследствии, она встретилась с очарованием этой маленькой грузинской пианистки… Что-то аристократически милое было в семидесятилетней Марго… Позже, по приезду в Москву, Марго пригласила Лену к себе домой… Они пили чай с вареньем из инжира… Лена слушала, как Марго музицирует на фортепиано…

- Ооо… как она играет Шопена…- восхищалась Лена Игрой Марго в её квартире на Ленинском проспекте… Кстати, у Марго был, по мнению Лены,  очень "чуткий инструмент"...После импровизированного концерта они пили чай с вареньем из инжира…разговаривали…А потом Марго вновь играла…играла…играла произведения Шопена… воздух звенел и дребезжал от резонанса со старинной мебелью её квартиры… от хрустальности звучания её рояля…

Значительно позже, Марго Вхеидзе стала гостем Лениных музыкально-поэтических салонов, которые она проводила в академии, где она тогда преподавала… Марго приезжала такая строго-красивая, переодевалась в черное блестящее концертное платье и становилась Королевой, сидя на своем «королевском троне» возле рояля…Королева Музыки…Марго…

Удивительно, но каждый исполнитель дает новую жизнь музыкальному произведению… - размышляла Лена слушая однажды «Вселенскую мессу» Гречанинова в творческом «тандеме» ансамбля «Благовест» и органа Римско- католического собора в Москве… Мало известное произведение композитора Гречанинова волей провидения было извлечено из архивов Национальной библиотеки США и гениально прочтено руководителем ансамбля Галиной Васильевной Кольцовой…Лена познакомилась с ней после концерта…Кольцова оказалась удивительно энергичной и творческой натурой, невероятной оптимисткой и «просто» сильной личностью…

Лена завела своего черного Мустанга – шестой «Пассат» и помчалась в центр Москвы в гости к известному пианисту, руководителю Благотворительного фонда и профессору Гнесинки Виталию Розенвауму…Лена иногда посещала его концерты на различных площадках Москвы, в частности, В Гнесинке на Поварской, где он поддерживал свлим выступлением юных музыкантов Москвы, была свидетельницей теплого приема музыканта со стороны финансовых «тузов» в одном элитном закрытом Клубе Москвы, где Виталий исполнял произведения Чайковского… Финансовые «тузы», как ни странно, любили пианста, поддерживали его Благотворительный фонд, его концертные поездки по другим странам мира… В его френд-ленте часто появлялись фотоотчеты, на которых Виталий был запечатлен с сильными мира сего… Например, в Монако «под ручку» с наследным принцем…Он иград для него на берегу Средиземного моря… такой элегантный в белом костюме с белой бабочкой… Белый рояль стоял на невысоком помосте а за спиной музыканта шумел морской прибой Средиземки… Музыкальный вечер при свечах на Лазурном побережье… Романтично, конечно…

Лена сидела рядом с «финансовым тузом» и его супругой-мадонной в одном из залов Гостиного Двора на Ильинке… Был снежный февральский вечер в Москве… Лена была в элегантном черном платье с меховыми манжетами, в черных сапогах на высоком каблуке, с черной сумочкой от «Prada», с золотым кулоном на груди и золотым перстнем с продолговатым черным опалом на длинном среднем пальце левой руки… На правой руке был скромный бриллиантик в 0,8 карат… Но красавчик с характеристиками 2/3 даже « в подметки» не годился бриллиантовым «булыжникам» на руке тузовой супружницы… Лена скосила глаза на «соседку по концерту»:

- Ничего особенного, - констатировала Лена факт, разглядывая вполне заурядную внешность «тузовой жены»… - обычная женщина средних лет, дорого, но безвкусно одетая, довольно полная… нет, слегка полноватая… вот если бы не «миллионы рублей» на ее руках и в ушах в виде россыпи довольно крупных бриллиатов… Супруг был в сером костюме, в голубой рубашке, но от него «пахло» уверенностью и небросской респектабельностью… Короче, отнего «пахло» нефтью и деньгами… Лена просто «увидела» их просторный дом на Рублевке… Она даже тряхнула головой, чтобы освободиться от визуального наваждения и проникновения в святая святых ее «тузовых соседей», в их частную жизнь… Финансовый туз, прослушав музыкальные произведения в исполнении Виталия Розенваума, стал брутально тхлопать в ладоши и скандировать совсем по «футбольному»:

- Щелкунчик! Щелкунчик! Щелкунчик!

Виталий с уважением кивнул «тузу», вновь сел за рояль и чувственно исполнил Вальс Цветов из Щелкунчика Чайковского, от чего туз пришел в еще больший восторг и вскочив состул побежал пожать руку «писанисту –вируозу».. Виталий был чрезмерно доброжелателен с тузом, из чего Лена сделала вывод, что их связывают отнюдь не «дальние» отношения… Туз от воодушевления приобрел на последующих торгах маленькую баночку красной икры за баснословные деньги, просто удовлетворяя свой состязательный инстинкт с остальными участниками благотворительного вечера, но к представленным на аукционе картинам современных итальянских мастеров остался равнодушен… Всё это Лена вспоминала, мчась по заснеженным улицам зимней Москвы, переговариваясь периодически по громкой связи со своей новоиспеченной приятельницей Элиной Кран, с которой она познакомилась на одном из тематических вечеров в одном из иностранных посольств Москвы. Элина была чуть-чуть сумасшедшей светской дамой… « Светская львица» - Элина тщательно «примеривала» это титул к своей бутафорской короне… Но пока Элина интриговала Леночку своей эпатажностью, и она терпела ее «закидоны, странности и  эксцентричные выходки»..
- Я купила французское « Бордо» - орала в трубку мобильника Элина. Лена слегка убавила на руле громкость подачи звука.

- Говори потише, можно оглохнуть, - успокаивала она Элину, выворачивая руль Мустанга «наизнанку при грутом довольно повороте на Криемлевскую набережную.
- В общем, надо еще коробку конфет! – купи по дороге!- Элина не сбавляла голосовых оборотов, но это было уже не важно.

- Я уже подъезжаю, - сопротивлялась Лена. – Надо было предупреждать раньше.
- А ты, что не знала, что в гости надо брать с собой подарки? – возмущалась Элина.
- Но ты жек сказала, что мы принесем бутылку вина с собой и разделим расходы пополам, - парировала Лена.

- Да, но конфеты не помешают! – не сдавалась Элина, решив взять руль управления визитом на себя по праву титула «светской львицы».
- Ой, Эля… успокойся, плиз… вина вполне достаточно… давай лучше договоримся, где встретимся и где поставим машины… - Лена перевела разговор в деловое русло, - я уже подъезжаю к  Никитской.

- Ну, паркуйся где-то в переулках… и выходи на Тверскую в районе Почтамта…- наконец-то Элина «забыла» про конфеты.
- Ну, хорошо… я буду там на углу примерно минут через двыадцать, - сказала Лена примирительно.
- Хорошо! На связи! И до встречи! – Элина отключилась.
Лена нашла «укромный уголочек» в Газетном переулке вблизи Института экономической политики, закрыла машину, взяла с собой экземпляры своей книги и медленно пошла в сторону Тверской улицы.

- Ах, как странно, - подумала она, приближаясь к светлой «Тойоте», которая стояла метрах в двадцати от того места, где припарковалась Лена. – Похожа на машину Элины. Каково же было ее удивление, когда ее зрение «запеленговало» блондинку в песцовом полушубке, выходящую из той самой «Тойоты». Конечно, это была Элина собственной персоной.
- Кто бы сомневался, - внутренне хихикнула Елена. Блондинка обернулась, словно «услышала» Ленин внутренний смех.
- Привет! – сказала Элина, казалось, она была совсем не удивлена. – Ну, купила конфеты?

- Ой! Ну, хватит, Эля» - Лена рассердилась, - обойдемся без конфет… у нас есть хорошее вино… этого вполне хватит…
- Ну… так не прилично, - начала было Эля…
- Ой, всё! – отрезала Лена, - я не знаю, как ты, но я сама – подарок и конфета одновременно… моя поэзия будет «на закуску»! Лучше скажи, ты купила приличное вино?

- Нууууу… - обижаешь, - Эля тут же переключилась. Защита «собственной чести и достоинства» в выборе марки вина была выше всех «конфетностей».
- Ну, и прекрасно! – приобняла приятельницу Лена, - Пойдем искать дом.
Они вышли на Тверскую улицу, которая вся была заоита неоновыми огнями.
- Ой! – вскрикнула Эля. Она подскользнулась на своих высоких шпильках.
- Осторожно! – Лена взглянула на ее ноги. – Как ты водишь машину на таких шпилях?
- Ой! Я привыкла… я без шпилей не могу!- защищалась Эля.
- Ну и ну… - не поверила ей Лена.

Они нашли нужный дом, дойдя до угла и увидев номерной знак на здании.

- Теперь надо найти подъезд, - пропела Эля дивным голоском, она уже готовилась очаровать хозяина квартиры.
Девушки подошли к нужному подъезду, Эля дернула дверь. Она оказалась наглухо закрыта.
- Что делать? – спросила Лена.
- Подожди, я сейчас позвоню Сереге Дробянину…Он тоже среди приглашенных… - Эля вытащила из сумочки телефон и лихорадочно начала искать нужный номер.
- Ой, какой ветер, - прощебетала Лена, кутаясь в шубку.

- Сейчас… Алло… Сергей… это мы… - Эля торопилась, - узнал? Ну, да… это Элина Кран… да=да… мы с Леной… Ах, ждете? Ну, мы подъехала… Но не можем войти… откройте нам подъезд… Ну, как где? На Тверской… вернее, со стороны Тверской… Куда? Во двор? Со стороны двора? Это куда? Ах, за угол… ну… арка… ну, хорошо… а этаж какой? Ах, пятый… а лифт? Аааа… лучше пешком? А что такое? Ах, не исправен… вот сюрприз… Ну, хорошо, мы идем… ждите нас… А? все собрались? Нас не хватает? Ууууу… ну всё! Мы уже на месте! Сейчас! Откройте нам дверь! – Эля наконец-то закончила разговор.

- Ну? – спросила Лена, хотя всё было ясно из обрывочных фраз, сказанных Элей.
- ФФФФуууу… у них парадное закрыто…вход со двора… сейчас найдем арку… Пойдем!- скомандовала Эля, довольная собой.

Девушки пошли обратно в сторону Никитского переулка. Лена даже не подозревала, что в этот морозный февральский вечер она сделает ещё одно приобретение в свою личную копилку «музыкальных драгоценностей»… Она была «импрессионисткой» по натуре…Лена обожала сильные, яркие впечатления… Она просто коллекционировала впечатления…Лена нанизывала свои впечатления на драгоценную нить судьбы и создавала уникальное ( для нее лично) ожерелье собственной жизни… Частично это отражалось в ее стихах, в текстах, которые она создавала…частично в той экспрессии, которую она позволяю себе выразить вовне, если доверяла окружению…окружающей среде…

Лена и Элина поднялись пешком на пятый этаж, позвонили в дверь… Им открыла дверь женщина средних лет в скромной, но чистой одеждн. Она не была похожа на хозяйку квартиры.

- Уж, очень услужлива, наверное, домработница, - подумала Лена. Она разделась, отдала в руки женщины свою черную норковую шубку. Их комнаты в прихожую вышел Сергей Дробянин. Он был известен в Москве в определенных кругах, он совмещал несколько функций, преподавал философию в одном из московских ВУЗов, кажется был кандидатом наук, возглавлял какое-то молодежное движение, был своим человеком в определенных партийных кругах, одновременно, был буддистом по «вероисповеданию», снимал новостные сюжеты для какого-то частного телеканала и еще был поэтом по духу и по крови. Гремучая смесь, конечно…

- Привет, девочки! – Сергей по –светски полез целоваться в щечку, демонстрируя близкий характер отношений с пришедшими.

- Вот… смотри… это вино… его надо охладить… хотя на улице и так хоолодно, - пищала Элина, держа в руках бутылку французского « Бордо»…- Мы не стали покупать конфета… думаю, бутылочка хорошего вина как раз кстати, - продолжала «журчать» Эля.
- Хорошо у нее получается, - подумала Лена, созерцая непринужденную манеру поведения Элины.


Уютная квартира Виталия Розенваума… ее окна частично выходили во двор, частично на Тверскую улицу… Лене казалось, что её стены и потолки впитали дух и эманации лучших вокалистов, музыкантов, артистов, поэтов, писателей, которые побывали у Виталия в гостях… Среди старинных зеркал и тщательно подобранных картин стоял чудесный черный рояль… Лене предложили сесть в кресло… Сергей представил девушек хозяину квартиры… Лена напомнила ему, что она знакома с его свояченицей, которая живет в Берлине Ириной… Виталий был удивлен и немного обрадован…

- Мир тесен, Москва – особенно, - сказао он доброжелательно. Лена тут же подарила ему книгу своих стихов.
- Оооо, как приятно, поэтесса среди нас… впрочем, мы ожидаем еще одну классную молодую поэтессу… думаю, Вам будет приятно познакомиться…- Виталий положил Леночкин подарок на край рояля…
- Ну, что друзья! – обратился он к собравшимся гостям, - наш музыкальный вечер продолжается… гости прибывают… и это замечательно… Продолжим музицировать! И Виталий сел к роялю.

Домработница поднесла Лене поднос с красным вином, Лена взяла бокал и затихла в углу изысканного шелкового кресла с резными золотыми ручками в предвкушении музыки… Она взглянула на Элину… Та сидела на пуфике возле окна рядом с каким-то молодым человеком и смотрела на него горящими глазами.

- Всё… процесс пошёл… - усмехнулась Лена по доброму… Она перевела взгляд на Виталия… Он был в черных брюках, в белой рубашке с растёгнутым воротом…не формальный… не концертный… по-домашнему уютный, но элегантный одновременно…

Первые сочные звуки рояля…

- И вновь Шопен…- с удовлетворением подумала Лена, - вновь Шопен…другой Шопен…Розенваумовский….
Она не хотела показаться неискренней в своих словесных импровизациях в оценках игры Виталия, но Шопен в исполнении Розенваума звучал порою чувственно, эротично, томно-бархатно, порою отчаянно и пронзительно… Лена вдруг поймала себя на мысли, что  она перестала существовать для внешнего мира… Ей вспомнился любимый ею Шопенгауэр, благодаря которому Лена научилась «наслаждаться не Парижем, будучи в Париже, а СОБОЙ в Париже…»…

Слушая импровизации Виталия, она реально наслаждалась собой, всей душой ощущая музыку Шопена в исполнении Розенваума… Она блуждала внутренним взором по необъятной Вселенной под названием «Лена», заглядывала в уголки своей души, открывая их «ключами» музыки Шопена в исполнении Виталия…Она наслаждалась самой собой глубоко и высоко одновременно… Лена реально летала над пространством «здесь и сейчас»… Это было какое-то запредельное иное «безвременье»…

В комнате одномоментно присутствовали и Шопен, и Чайковский, и ангелы и Архангелы… и «кто-то» еще… Какое-то иное измерение открылось ключами «музыки»… и это было прекрасно… парить над «холмами нестареющей памяти, встречаться с великими, прекрасными и ужасными одновременно призраками, обитающими в межстрочии музыкальных фраз»… Это было, несомненно, иное измерение… иное состояние сознания…
Конечно, Лена не могла  преодолеть искушение и не следить за самовыражением музыканта этим февральским… Она «подсматривала» за движениями его души, двигалась вместе с ним в унисон в потоке энергий…

Бетховен, Рахманинов, конечно, Чайковский… Виталий потрясающе исполнял отрывки из  балета « Щелкунчик»… Лена вновь вспомнила свое присутствие на концерте Виталия Розенваума и одаренных детей, которых поддерживает его Благотворительный фонд… Это было в Московском финансовом клубе в Гостином дворе… Она вновь вспомнила того «финансового магната», довольно взрослого на вид, который вместе со своей  женой почти скандировали:

« Щелкунчик! Щелкунчик!»…

Когда Виталий прикоснулся к клавишам рояля, Лена поняла, почему этот серьезный мэн неравнодушен к музыкальным произведениям именно из этого балета Чайковского… В исполнении Виталия Розенваума музыка из балета становилась ещё более волшебной и проникновенной…

Лена вновь констатировала факт, что слышала игру Юрия во многих концертных залах Москвы… Но именно в этот февральский вечер она поняла, что ей необычайно повезло услышать его домашнее исполнение…на его личном рояле…

- Это почти священнодействие…- размышляла Лена, созерцая, как пальцы Виталия ласкают клавиши рояля в полумраке комнаты, - попасть в поток его фортепианных «размышлений на тему» Шопена, Бетховена, Чайковского, Рахманинова в тесном кругу «друзей по Розенвауму»… Это просто подарок от Вселенной…

- Ну, конечно, этот подарок нам с Элиночкой устроил Сережа Дробянин…- Лена отметила этот факт справедливости ради…

Позже после розенваумовских музыкальных импровизаций он же и стал «затейником» круговой дискуссии относительно Года Лошади…Сергей читал свои философские стихи, что явно импонировала хозяину дома.

Произошел взаимный обмен поэтическими и музыкальными формами…своеобразный поэтически «баттл», в котором приняла участие одна московская красавица, пришедшая много позже… Это была Катя с дерзким «никнеймом» Стрекоза… Она была феноменально красива, по роковому красива, но из непородистой семьи… Кажется, она приехала завоевывать Москву из Украины и была вынуждена пробиваться в высший свет столицы благодаря своей необычайной красоте, инфернальному таланту поэтессы… Конечно, постельный вариант «витал» в воздухе… Она писала о своих любовных романах стихи… они носили ядовитый характер…Кате надо было искать мужа… Но она неизменно становилась любовницей…. Отменной любовницей… роковой любовницей… и не найдя понимания среди мужчин, попала в объятия довольно талантливой, богатой и влиятельной в Москве дизайнерши Донателлы Ковчеговой…

Но это случилось много позже… Катя вошла в комнату, принеся с собой запах морозной Москвы и сладкого порока, на который тотчас отреагировал Вмталий… Он любил «малолеток»… Все в Москве знали, что Виталия привлекают женщины намного моложе его… Женщины за пределом тридцати лет для него просто не существовали… и не могли стать объектом его желаний… Лена почувствовала это тот час же… С появлением красивой и порочной Кати, Лена как бы перестала для Виталия существовать вообще… Катю и Виталия соединили невидимые нити «дружбы»… Но Лену это не волновало… Вернее, как мужчина Виталий был для Лены не привлекателен вообще… Она упивалась исключительно его талантом тонкорунного пианиста… Хотя по умолчанию, привыкнув производить впечатление на особей противоположжного пола, она была слегка разочарована появлением молодой офигенно красивой конкурентки-поэтессы и манекенщицы однговременно… Но смирилась с этим так послушно, что сама себе удивилась…

Конечно, в поэтической дуэли Лена читала возвышенные стихи, стараясь покорить высочайшей чувственностью строк… Но она почувствовала, что Катя со своей яркой сексуально-порочной харизмой и трагедийностью сексуального сарказма, который царил в межстрочии ее стихов и театральной манерой исполнения, всё же перетянула одеяло внимания публики на себя…И Лена смиренно начала восхищаться Катей, отдав добровольно молодой поэтессе «пальму первенства» и в области поэтического мастерства, и в области красоты… Однако, оставила себе чувство неявно выраженного превосходства в части элитарности и изысканности поведения, некой избранности и принадлежности к научно-финансовым и профессиональным писательским кругам…Катя это приняла и отдала Лене все положенные ей знаки уважения и признания… Обе девушки остались взаимно довольны друг другом, на этом их мнимое соперничество закончилось раз и навсегда… Они стали тайно любоваться друг другом… и уважать друг друга, что встречается в светской среде чрезвычайно редко…

Поэтические выступления Кати Стрекозы на подиуме Розеваумовского домашнего «театра» отличались дерзкой артистичностью. И отчаянностью… Катя пряталась за портьеры, пробиралась по мнимым ступенькам, изображая страстную любовницу, наносящую острые удары по самолюбию своего возлюбленного… Это было запредельно забавно… Лена искренне восхищалась Катей…

На горизонте светского вечера возник один молодой йог, который буквально «только что» спустился с Тибетских гор… Он «тормозил» в выражении своих чувств и мыслей… Все гости ждали каких-то сверхестественных тибетских откровений, но были вынуждены довольствоваться лишь туманными намеками молодого тибетца… Он произвел впечатление разве что на Элину… Как позже выяснилось, молодой йог был похож на одного из Элининых возлюбленных… Естественно, она не смогла устоять перед нахлынувшими чувствами…

Во время музыкальной и поэтической паузы к Лене подошла очень некрасивая женщина. Она держалась немного не естественно… казалось, стеснялась обстановки, людей, но тщательно скрывала это… Лене показалось ее поведение несколько странным… Позже, когда они узнали друг друга поблже, эта странность вылилась в откровенное психическое расстройство Лины. Лина Картавина… Она вращалась, по ее словам,  в телевизионных, киношных, финансовых и откровенно в инфернальных мирах, что сделало ее объектом нападок сил весьма странных, темных по сути… Лина демонстрировала явно инфернальное поведение и искала деньги для своих странных проектов и сценариев…

- Ах, да… Лина… - протянула Лена, когда женщина подошла к ней с бокалом вина в руке,- Картавина… Послушайте… мне знакома Ваша внешность… и фамилия тоже, кажется, знакома…

- А я вас знаю, - Лина откровенно рассматривала Лену, - вы поэтесса, журналист… Вы еще и ученая дама… Мне рассказывал о Вас Сергей…
- Ах, да… Сергей… Он знает всех и вся… и все знают Сергея, - согласилась Лена. Она не была удивлена. Сергей давно занимался нетворкингом.
- Да, он такой… всеядный… всевидящее Око… всевидящий глаз, - рассмеялась Лина.
- Послушайте, - вдруг встрепенулась Лена, - а может, мы виделись с вами в Каннах, на фестивале Ника Мишалкова?

- А правда… почему бы и нет? Вы бывали в Каннах на фестивалях Мишалкова? А возможно, мы виделись на ММКФ? – не смутилась Лина и ответила некстати вопросом на вопрос.
- Конечно, - начала было, Лена, но к ним подскочила Элина и потянула Лену за рукав…
- Послушай, нам пора…уже поздно…давай прощаться… для первого раза хватит! – Элина была категорична.

Тут в комнату вошла еще одна молодая женщина с шелковым платком на голове и в норковой шубке изысканного пастельного цвета… Ее бриллианты сияли так ярко, что не заметить из присутствие во внешности молодой женщины мог только слепой… Она была в сопровождении другой молодой девушки.
- Знакомьтесь! – прокричал вездесущий Сергей Дробынин- Жовхар Кезымова – помощница одного влиятельного лица в Чечне… и Сергей назвал титулы красавицы и ее босса… - Кстати, имя « Жовхар» означает в переводе с чеченского языка – «жемчуг» - добавил он.

Как бы в подтверждении этого, Жовхар сняла с головы платок и предстаала в своей сияющей красоте элитной, породистой, дорогой чеченской женщины…
- Интересный экземпляр, - прощебетала Элина, - но, дорогая, нам пора… правда, пора…
Лена не стала упрямиться, они познакомились с Жовхар поверхностно, слегка «соприкоснувшись рукавами»… Было ясно, что именно Жовхар станет следующим «гвоздем» светского вечера… Хозяин квартиры уже начал целовать ей руку… Жовхар принимала знаки внимания снисходительно и царственно…
Лена и Элина выскользнули из квартиры Розенваума «под шумок», слегка обозначив свой уход милой шуткой…

- Вовремя ушли, - Элина констатировала факт, хотя Лена с удовольствием осталась бы подольше. Она ничего не сказала своей приятельнице в ответ. Они спустились вниз, вышли из подъезда и пошли к своим припаркованным в Газетном переулке машинам.
- Кстати, ты что-то пила? – спросила Элина Лену.
- Ну, нет, конечно, я ведь за рулем… я только держала бокал в руках… а ты? – Лена посмотрела на горящие глаза Элины.
- Ну, я так… чуть-чуть… - уклончиво сказала Элина.
- Ты, что? А как же сейчас? – Лена встревожилась
- О… не беспокойся…у меня в таком случае есть свои милые «наработки», - засмеялась Элина.

- А ведь правда… приятный вечер? Да? – Лена всмотрелась в лицо Элины. На нем «плясали» блики от уличных фонарей, а глаза блестели по-прежнему очень ярко.
- Ну, да… в принципе… - замялась Элина… - как всегда…
- Ну… вот такие неформальные встречи под бокал красного французского, испанского или итальянского вина дают возможность подзарядиться для дальнейшего творчества…правда? – Лене хотелось хоть чуть-чуть узнать мнение Элины.
- Да, конечно… - согласна… - Элина была в каких-то своих мирах…
- Я ещё раз убедилась в том, что ничего случайного не бывает…люди притягиваются по энерго-волновым признакам… Вот например, встречи в Каннах на фестивалях русского искусства и ММКФ плавно «перетекают» с временнЫми перерывами в незапланированные заранее встречи московские…как сегодня…да…- Лена прикидывала, какое расстояние надо пройти до машины, ветер задувал не шуточно…
- Да, ветер холодный, - подтвердила ее ощущения Элина. Казалось, ее уже здесь не было. Она уже думала о своем.

- Странная, - подумала Лена. Они уже подходжили к Тойоте Элины.
- Ну, пока! – Элина чмокнула Лену в щечку. – Позвони, когда приедешь домой. Ладно?
- Хорошо! – Лена кивнула. - Бон вуаяж, дорогая!
- Доброго пути! – Элина нажала на кнопку сигнализации, разблокировала авто и села внутрь. Она захлопнула дверцу и посмотрела на Лену сквозь стекло.
Лене махнула приятельнице ладошкой. Элина опустила стекло:

- Надень перчатки! Руки замерзнут! –улыбнулась она.

- Закрывай скорее окно, сама замерзнешь и стекла запотеют! – отзеркалила Лена. Она знала, что у Элины нет подогрева сидений.

- Хор! Пока! – стекло Элининой Тойоты поехало вверх. Элина завела машину.
Лена прошла метров двадцать до своей машины. Мустанг покорно ждал свою хозяйку. Лена открыла дверь, завела машину, включила подогрев сидений, ближний свет, направила теплый воздух на переднее и заднее стекло… машина начала прогреваться… Лена взглянула на машину Элины… Она резко сорвалась с места и исчезла вдали… Элина включила аварийку и помигала Лене сигнализацией.. Лене вдруг стало грустно… словно разорвалась какая-то невидимая нить… Лена тоже включила аварийку, она была уверена, что Элина в зеркало заднего вида увидела ее сигнал…

А Лена вдруг вспомнила, где они познакомились с Линой… Образы светского вечера в квартире пианиста Виталия Розенваума сопровождали ее… Она медленно отъехала от бордюра, включив поворотник… Так… на всякий случай… она соблюдала правила безопасности…

- Вот так… «случайно» февральским московским вечерком в квартире Розенваума мы встретились с Линочкой Картавиной, с которой не виделись довольно давно…и она снимает новый фильм… а ведь мы познакомились с ней на Московском международном фестивале после просмотра «Распутина» с Депардье и Ардан в главных ролях… как интересно нас сводит жизнь, - Лена уже выехала на Тверскую… Она включила щетки… поднималась февральская метель… Лена слышала, как колючие снежинки «барабанили в стекло машины… Она остановилась на светофоре возле «Ниционаля»…

- Как интересно… и  Катя Стрекоза , - вспомнила Лена послевкусие музыкально-поэтического вечера, - дивительная молодая поэтесса, красавица и умница, модель и актриса по призванию… а ведь она продемонстрировала настоящий поэтический театр..искренний, с великолепным чувством юмора… - Лена тронулась с места, ей надо было занять правильную полосу, поближе к центру… Слева проплывала Госдума, но Лене некогда было смотреть по сторонам. Впереди Большой театр.

- Но вряд ли я смогу крутануть головой, если не будет красного светофора, - машинально подумала Лена…

-  А у Лины есть возможность бывать в директорской ложе… - вспомнились ей откровения Картавиной, - она уже мчалась мимо Большого и боковым зрением отслеживала порталы Главного театра страны.
- А еще этот чудесный молодой человек – китаевед-тибетец…как упоительно он рассказывал о тонкостях и нюансах Года Лошади…так много секретов поведения в восточном понимании…- Лена мчалась мимо Детского мира – главного детского магазина страны и улыбалась. – Вот так… жизнь проплывает мимо за окном… или ты мимо жизни за окном…

- И всё же… - размышляла Лена, проезжая мимо Политеха… - Магический Круг священнодействия творческих личностей замкнулся на хозяине салона… Несомненно, Виталий Розенваум почти Гений… Он проводил нас в ночь прекраснейшим исполнением Чайковского…

Лена вспоминала нюансы  домашнего концерта у Витаолия : кресла были передвинуты так, чтобы видеть руки музыканта…ведь это особое наслаждение…следить за движением рук по клавиатуре…пространство раздвинулось…и купол наслаждения накрыл присутствующих…

- Мы все оказались в одном энерго-музыкальном шатре блаженства… чудесно…чудесно…чудесно…- пела Лена, выезжая на Москворецкую набережную. Она уже созерцала историческую высотку, в которой жили все…все…все… причастные к истории лица….
Лена ехала по ночной снежной Москве и  почти не чувствовала свою машину… Она словно «на автомате» прокатилась по заснеженной столице…абсолютно не раздражалась по поводу дорожных коллизий…и даже мирно «припарковалась» в сугроб…
 
- Thanks once more…. for the impression…- засмеялась она ничуть не раздражаясь по этому поводу, - завтра (ха, уже  сегодня) попозже придется как-то «выезжать» из снежной прерии… - она посмотрела на часы…

- Эх, половина второго ночи, - Лена вздохнула, - утром дружно попросим мужчин решить проблему «парковки»…

Лена закрыла машину,  и на всякий случай попросила прощения у своего Мустанга за оплошность… Она поднялась на лифте на свой этаж, осторожно, чтобы никого не разбудить открыла квартиру своим ключом… В прихожей горел свет… Была абсолютная тишина… родные и близкие уже все спали… Даже кокерша Лида вяло отреагировала на появление хозяйки… лишь вежливо помахала хвостом в знак приветствия и слегка скосила глаза в сторону хозяйки…

Лены быстро приняла душ…без особых ритуалов… правда, добавила в крем капельку масла жасмина и иланг-иланга…чуть-чуть ванили…звуки музыки Шопена сопровождали ее…
- Приятных снов, страна!.. – вздохнула Лена, обнимая кружевную подушку, - приятных снов, душа моя изысканная…

А утром… утром, едва проснувшись, она нашла в телефоне « Адажио» и Вальс Цветов из « Щелкунчика»… Звуки музыки окутали ее сознание, тело, разбудили чувства…
-  Чудно…просто чудно… уже утро… и звуки музыки…звуки… как изысканно прекрасно, - подумала она, жмуря глаза навстречу солнцу…

- Он, несомненно, Маэстро «Щелкунчик», - подумала Лена о пианисте.
18 01 14- 11 04 2020, Мск, период самоизоляции по поводу пандемии коронавируса на планете.