Мои заклятые друзья

Если друг бросает в радости, то чего уж ждать от него в беде. Беды он устраивает тебе сам.

Мы дружили двадцать лет. Так больно и так странно. Если бы в то время у меня случилась свадьба, то Вика точно была бы на ней свидетельницей. Если бы родился ребёнок – то я бы попросила её быть крёстной матерью. А если бы мне понадобилось рискнуть жизнью ради неё – я знаю, чувствую, что смогла бы это сделать.
 
- Кольцо дёргай!! Дёргай кольцо!! – орал где-то сверху голос.

«Зачем? Прыгать без парашюта круче», - хотела пошутить я, но передумала. Нечего тратить последние минуты жизни на глупые подколки.

Говорят, в такие мгновения вся жизнь проносится перед глазами, но у меня почему-то пронеслись только последние два года.

* * *

- Я хочу прыгнуть с парашютом! – объявила я новость, едва мы сели за стол.

- Ух, ты, круто! Олеся, я с тобой! – глаза Вики загорелись восторгом.

А я-то думала, она меня будет отговаривать… Впрочем, от неё можно было ожидать именно такой реакции, а уж никак не здравомыслящих нотаций.

Мы обедали в нашем любимом кафе. Как же хорошо работать недалеко от лучшей подруги! Одной рукой орудуя ложкой, второй мы наперебой накидывали на первом попавшемся клочке бумаги план действий: найти клубы парашютистов, обзвонить все, узнать правила и т.д.

Вот за что я люблю Вику (не только за это, но в том числе), так это за скорость принятия решений. Она точно не из тех, кто будет по три года «взвешивать» и «раздумывать». Через полчаса после возвращения в офис у нас уже был список телефонов, а к концу рабочего дня мы назначили встречу в одном из клубов.

- Я возьму с нами Леру? – сообщила моя подруга перед самым выездом.

- Бери, - я безразлично пожала плечами.

«Какое правильное слово по отношению к Лере – “возьму”!» - автоматически подумала я. Все нормальные люди идут или не идут сами, а вот Леру можно взять. Как рюкзак или мешок с картошкой.

Бывают такие люди – полутени. Не знаю, зачем такая тень понадобилась Вике… Хотя приятно, наверно, когда кто-то постоянно заглядывает с восторгом тебе в рот и ходит хвостом. Но, в общем, в студенческие годы подружилась она с этой Лерой, сначала показавшейся мне милой, просто молчаливой и тихой девочкой. Но чем дальше, тем яснее мне становилось, что у той просто никогда и ни о чем нет своего мнения. То ли в детстве так забили, то ли от природы такая… И ведь не от недостатка ума – интеллект вполне себе в порядке. А мнения своего нет. Вот и ходила она с тех пор по пятам за Викой – что та скажет, то Лера и делает.

- А Алину позовём? – на всякий случай спросила я. Но мы тут же, переглянувшись, ответили хором:

- Не-а! Она точно не пойдёт.

Алина была нашей подругой с пятого класса. Красивая девчонка, чуть более серьезная, чем Вика, но такая же быстрая на подъём. Впрочем, прыжки с парашютом – точно не для неё. Ну, просто не в её интересах.

И, расхохотавшись, мы двинулись в клуб, захватив по дороге «лучшего друга человека», то есть Вики – Леру.

В клубе оказалось человек двадцать, почти все мужчины или молодые парни, и только две женщины. Мы, три студенческого вида девчонки, сразу себя почувствовали окруженными мужским вниманием.

Инструктор нам тоже сразу всем понравился. Я его тут же мысленно окрестила «Горой», за высоченный рост и широкие плечи. И в глазах у него было что-то такое, заслуживающее подобного прозвища: бывает так – заглянешь в лицо человеку и чувствуешь, что стержень внутри – кремень.

- После хлопка по плечу, отталкиваетесь и прыгаете как можно дальше, - начал инструктаж Гора. – Ноги должны быть вместе. Правая рука под левым плечом, левая на правой. Медведев, покажи!

Высокий худощавый парень вышел вперед, показывая, как надо прыгать. Он тут явно был одним из «старичков»: всё знал, умел, а инструктор пользовался им как первым помощником.

Мы начали тренировки с метровой высоты. Сначала всё было не так уж сложно, но когда дошло до двух метров, на меня нашёл ступор.

- В чём дело? – спросил инструктор, пропуская вперёд следующего.

- Наверно, морально сложно прыгнуть с высоты больше собственного роста, - попробовала я пояснить ощущения, скорее для самой себя, чем для него.

- Удар о землю при прыжке с парашютом примерно такой же, как если прыгать с двухметровой высоты, так что если не передумала – вперёд, - скомандовал он. – Да не бойся ты, тут низко совсем.

- Ну, для Вас-то высота ниже роста, - попробовала пошутить я. И просто чтобы не слишком падать в собственных глазах и окружающих, заставила себя подойти к краю трамплина и сделать шаг вперёд.

Шаг?.. О, нет! Ноги же должны были быть вместе. Иначе весь вес падает на одну ногу и…

- Ай! – я правда очень старалась не закричать, не люблю нюнь. Но на левую ногу вставать было больно, и всё, на что меня хватило, это сесть на траву, схватившись за лодыжку.

То, что прыжок с парашютом накрылся, по крайней мере, на ближайшее время, это я уже поняла, и даже не слишком расстроилась. А вот как только до меня дошло, что, возможно, я не смогу заниматься танцами – тут меня потом прошибло. Танцы для меня – это уже не маленькое увлечение в среде симпатичных парней, а моя любовь и образ жизни. Поэтому когда ко мне подбежали инструктор, Вика, Лера, Медведев и остальные, вид у меня, наверно, был предельно бледный и расстроенный.

- Пальцами ноги пошевелить можешь? – быстро спросил Гора.

- Да. Нет. Что? – от огорчения по поводу танцев в голове всё путалось. Но я, наконец, собравшись с мыслями, сделала, что он просил. – Да, могу.

Они с Медведевым погрузили меня в машину и повезли в травмпункт. Лодыжка прямо на глазах распухала и синела. Точнее, фиолетовила.

События в травмпункте я помнила смутно. Жизнь резко вернула мне свои очертания, только когда я услышала голос врача:

- Ушиб. Ничего страшного. Через три-четыре недели пройдёт.

Уф… Точно гора с плеч. Кстати, о Горе… А он где? Рядом стоял только Медведев.

- Медведь, а где наш любимый инструктор?

Прозвище не очень подходило этому худому парню, но уж очень говорящая фамилия. Тут только или Медведь, или Премьер. Он покраснел:

- Ему надо было срочно уехать. Я тебя отвезу домой.

А потом всё закрутилось с молниеносной скоростью. Конечно, он попросил мой телефон («чтобы проверить, как ты себя чувствуешь»). И, разумеется, эта тема потом быстро сменилась на «что ты делаешь сегодня вечером?».

Он мне даже не очень-то и нравился, если честно: и внешне не в моём вкусе, и помладше меня на пару лет. Отношения сразу выглядели как халтура. Но, во-первых, многие ли девушки не воспылали бы хотя бы мимолётной влюблённостью в героя, спасшего в момент травмы? А, во-вторых, я поняла, почему Вика подружилась с Лерой: это действительно так классно, когда кто-то смотрит тебе в рот и ходит за тобой хвостом.

К слову сказать, девчонки мой вкус одобрили, а точнее мы сошлись во мнении, что нам всем понравились одни и те же парни из клуба. Только Вика больше всего запала на инструктора, Лера – на Медведева, а мне понравился сначала другой мужчина, которого я потом больше никогда и не видела.

Поэтому когда отношения с Медведем начали приобретать явно романтическую направленность, я решила поговорить об этом с Лерой. «Эта девушка, с большой степенью вероятности, будет в моей жизни всегда. А этот парень – год-два», - подумала я, набирая её номер, чтобы расстроить признанием.

- А почему ты спрашиваешь моё мнение? – с заминкой спросила она.

- Потому что мне небезразличны твои чувства. И мне не нужны отношения, которые причинят тебе боль.

Она задумалась, а через пару недель на дружеской посиделке отвела меня в сторону:

- Знаешь, я явно ему безразлична, а ты нравишься. Поэтому если вы хотите быть вместе… то, в общем, я не против.

- Спасибо! – просияла я, обнимая её. Конечно, мне не требуется разрешение. Но так приятно его иметь и знать, что твоя совесть по отношению к ближнему чиста.

Под Новый год Медведь, наконец-то, созрел до первого поцелуя. Честно говоря, ощущение было такое, как будто это для него впервые. Этакая целующаяся Лолита мужского пола, просто прижимающая губы к губам.

- Не получается, - смущенно прошептал он, чуть отстраняясь.

- Что у тебя не получается? – улыбнувшись, я попробовала взять инициативу на себя. Я не любитель роли учительницы, но тут, видимо, вариантов нет.

Эти поцелуи около месяца ещё заставляли меня сомневаться в выборе и то и дело принимать решение о разрыве отношений. У него, видимо, настолько по-мальчишески зашкаливали эмоции, что повышенное слюноотделение, во-первых, мне было просто неприятно, а, во-вторых, иссушало мне кожу губ, так что я несколько недель ежеминутно мазала их кремом.

С другой стороны, он был настолько милым, чутким и внимательным, что – ну, глупо же бросать хорошего парня из-за такой ерунды, как слюни… Так, в колебаниях, прошёл первый месяц, а потом всё само собой наладилось.

С милым, влюблённым в тебя мальчиком, даже если он не очень нравится, вполне можно провести вместе полгода. За это время наскучить он ещё не успеет, его пыл не пройдёт, варианты романтических свиданий не иссякнут.

Продлевала отношения и сначала романтика Нового года, потом Дня Святого Валентина, потом двадцать третьего февраля и восьмого марта, затем весна – вообще пора любви… А также тот факт, что рядом просто не было никого другого, кто бы так же влюблённо на меня смотрел.

Но мы с Медведем протянули год. Именно «протянули», в последние месяцы виделись-то даже раз в одну-две недели.

В этот период жизни я изобрела шикарный способ бросить парня, не слишком травмируя его психику. Идею подала реклама кофе: «Дорогой, не пора ли нам пожениться?».

- Медведь, я хочу замуж и детей.

- Прямо сейчас? – вздохнул он.

- А когда? Когда у меня климакс начнётся? Именно поэтому парень и должен быть старше девушки, чтобы не было таких проблем. Я понимаю, что тебе еще лет шесть-восемь погулять бы.

- Нет, вот так долго даже и не надо! – покраснев, попробовал убедить он, вероятно, надеясь, что срок будет скошен хотя бы до пары лет, и мы останемся вместе.

Он не оправдал моих ожиданий и не исчез, как в рекламе кофе. Впрочем, и в загс не звал. Так что я решила, что сделала, что могла, и пора говорить о расставании чётко и внятно.

- Какие планы на завтра? – спросила я его по телефону тринадцатого февраля.

- Не знаю. Никаких. – Безразлично последовал ответ, и тут меня прорвало:

- Послушай, если тебе всё равно, как и с кем ты проведёшь этот вечер, и с кем его проведу я, то зачем мы вообще вместе?

- Хорошо, если ты так считаешь, - таким же спокойным голосом ответил он.

Но на следующий день он всё-таки приехал и даже с каким-то сувенирным подарком. Наткнулся взглядом на коробочку романтического вида с зайчиками и сердечками и побелел, вероятно, подумав, что это от другого. И так и не узнал, что там должен был быть ему подарок. Ещё пару недель назад увидела в магазине эту коробочку и сразу подумала: «Для Медведя». Он всегда называл меня зайчиком.

Но сейчас мне было не до подарков, и я решила, что пусть думает о моей личной жизни, что хочет. Важнее расставить все точки над i.

- Послушай, мы разные. И будет лучше, если мы расстанемся, - немного винегретом путая классические фразы, лепетала я.

Да, он мне не очень нравился с самого начала, но это же не значит, что мне всё равно. Мне тоже было больно. К тому же я теряла хорошего друга.

Но как бы ни было сложно говорить такие вещи в лицо, я всегда буду это делать только так. Ведь на самом деле никогда не знаешь до конца, как человек к тебе относится. Ну, встречались. А в момент расставания один пожмёт плечами и скажет: «Окей, бывай. Другую найду», второй, скрепив зубы, молча уйдёт, третий будет рыдать, а четвёртый сиганёт от горя с крыши. И надо видеть, какое впечатление производят твои слова, если человек тебе хоть как-нибудь дорог. Вытирать его слёзы и сопли, а, увидев в его глазах опасные огоньки, остановить.

Медведь не плакал. И покончить с собой тоже явно не собирался. Но и безразлично ему не было. Просто стоял, немного потерянный и печальный, с чуть подступающими слезами в глазах. А потом мы обнялись на прощание, и он ушёл.

Потом мы ещё раз виделись в июле на дне рождения у Леры. Ох, как же мне хотелось, чтобы они начали встречаться! Все сразу были бы так счастливы тогда. Но он только заглядывал мне в глаза каким-то жалким взглядом.

Что ни говори, а Медведь как друг был мне дорог. Собственно, с тем, кто мне безразличен, я и не стала бы встречаться. Поэтому по принципу «с глаз долой, из сердца вон» я решила исчезнуть из его жизни на время, пока он не найдёт себе девушку и не утешится. Я только надеялась, что это случится поскорее, чтобы мы надолго не расставались.

- А если бы Медведь тогда сделал тебе предложение, ты бы за него вышла? – спросила как-то по осени Вика.

- Да. – Я, наверно, немного легкомысленно пожала плечами. – Он мне в целом-то был приятен, он милый и славный. Почему бы и не попробовать. Если парень так влюблён, что делает предложение, то он стоит хотя бы попытки.

Она почему-то помрачнела, но больше ни о чём не спрашивала. А зимой я поняла, что это была своего рода проверка.

- Олеся, а у Медведя новая девушка, - вдруг выпалила она, переводя разговор с совершенно другой темы.

- Правда?! – радостно закричала я. – Ты знаешь кто?

- Я.

- Да ладно… - выпучив глаза, я на секунду, не веря, уставилась на неё. Не то чтобы такое было чем-то невозможным, но как-то совершенно не приходило мне в голову. А потом меня пробил чуть истерический смех: - Бедная Лера… Сначала она наблюдала Медведя со мной, теперь с тобой…

Оказалось, что они встречаются с ноября, столкнулись на почве любви к велосипедам.

- Отлично. Надеюсь, пригласите на свадьбу, - придя в себя, улыбнулась я.

- Гм… не факт.

Вот на этом месте я первый раз почувствовала угрозу, что это плохо кончится. Меня может не быть на свадьбе лучшей подруги?.. Ничего себе… По всему виду Вики, по той её осенней «проверке», по тому, как долго она от меня скрывала их отношения, по тому, что с ноября мы с ней почти не виделись, по этой её последней фразе я всем нутром ощутила, что она боится сводить нас с Медведем вместе. А ведь лучшая подруга и парень – это люди, которые неизбежно бывают вместе. Если не везде и всегда, то весьма часто.

Опасения подтверждались скоропалительно. После этого мы с Викой не виделись до лета. За год увидеться всего пару раз, даже с учётом наличия нового романа – для нас что-то невообразимое. Это ещё раз подтверждало для меня, что она решила просто мягко и ненавязчиво вычеркнуть меня из своей жизни, чтобы не искушать любимого парня.

Всё было кончено в день рождения Леры. Там впервые должна была собраться вся наша компания. И я так давно не видела ни Вику, ни Медведя.

- Если бы мне поговорить с Медведем, объяснить ему, чего она боится… Ведь он, наверно, даже не в курсе проблемы. Он мог бы нежно объяснить ей, что любит только её, а отношения со мной были ошибкой, и если сделает это убедительно, всё у нас у всех будет хорошо… - плакалась я накануне Алине, которая уже была в курсе.

- Так давай устроим это, - обрадовалась она, ей тоже не нравился явно намечающийся раскол в нашей дружной компании. – Я завтра уведу Вику, а ты поговоришь с Медведем.

Замаячила призрачная надежда на то, что всё будет, как раньше.

«Зачем я начала тогда эти отношения??? Ну, зачем???» - рвала я на себе волосы по дороге на Лерину дачу.

Поговорить с Медведем так и не удалось. А Вика за весь день сказала мне только одну фразу:

- Привет! Как дела? – чуть виновато заглядывая в глаза.

- Нормально, - грустно ответила я, подумав: «Ещё о погоде давай поговорим».

В тот день я чётко и ясно поняла две вещи: во-первых, Вика не желает ни дружбы со мной, ни скандалов, хочет тихого прощания, словно оттягивания жвачки, а, во-вторых, Медведь красуется передо мной своими отношениями с Викой. Он всегда стеснялся проявления чувств на людях, ни разу не обнял и не поцеловал меня вне дома. А Вику он постоянно держал у себя на коленях, а как только я появлялась рядом, начинал целовать, иногда поглядывая на меня.

Конечно, такое поведение свойственно тем, кого бросили. Типа «посмотри, как ты ошиблась!». Но это явно не способствовало тому, чтобы Вика расслабилась по поводу моего присутствия рядом с ними. Ведь она всё чувствовала. У неё всегда была хорошая интуиция, а мы понимали друг друга с полуслова.

Вернулась домой я в полном трансе. А потом поняла, что не хочу и не могу «по-тихому тянуть жвачку», как этого желает Вика. Это слишком больно, вот так незаметно терять друга, который был им всю сознательную жизнь. Мы же были как сёстры, сидели за одной партой, всё делали вместе, и есть секреты, которые я могла доверить только ей.

И я ей написала всё в интернете. От начала и до конца. Про то, что я зря загуляла с Медведем, какая это была серьёзная ошибка, про то, как мне больно сейчас терять лучшую подругу.

«Если б я знала, что он тебе нужен, я бы никогда не начала с ним роман! Я даже Лерины чувства пожалела, что уж говорить о твоих. Но ты же говорила тогда, что тебе нравится наш инструктор».

«Мне было больно, когда я видела вас вместе, но я старалась поддерживать вас, - ответила она. – А мы с тобой давно разные, и у тебя ужасный характер, слишком резкий, и мы давно с тобой не дружим вне зависимости от Медведя. Он, кстати, уговаривал меня и дальше общаться с тобой, так что он тут ни причём. Если я тебе причиняю боль, мне жаль».

Словно земля у меня ушла из-под ног. Характер резкий? За двадцать лет, значит, не разглядела характер, а сейчас прозрела. Что за бред!

А Медведь… Уговаривал общаться, значит? Уж не для того ли, чтобы красоваться передо мной? Не для того ли он вообще начал отношения с Викой? И я позвонила Медведю, умоляя его спасти мою дружбу с лучшей подругой, убедить её, что я ему безразлична и, соответственно, не опасна для их отношений.

- Я понимаю, что ты ревнуешь, - довольным голосом сказал мой бывший, - но я тут ни причём.

«Ревную? Уж не к нему ли? Он что – совсем слепой или тупой?»

- Я тебя ненавижу, Медведь… - я уже откровенно ревела в трубку.

Следующую неделю мои глаза просыхали только из приличий офисной жизни и только на период рабочего дня. Я в буквальном смысле слова каталась по полу от боли и ревела, не переставая. Расставание ни с одним парнем не было для меня таким ударом, как то, что меня бросила лучшая подруга.

«За что?.. – не понимая, стонала я. – Без какого-либо предательства или подлости с моей стороны, вот просто так! Я понимаю, если бы я убила кого-то из её близких, или парня у неё увела, или денег украла… За что?! По сути, её слова звучали как “Слушай, я тут подумала и решила, что мы больше не друзья. И давай-ка без сцен. Окей?”. Словно я кукла, с которой она наигралась и закинула в кладовку». А по радио как раз звучала песня, каждое слово которой резало словно ножом по живому:

И вдруг, вот просто так и ни за что,
Ты говоришь, что больше мы не дружим,
И видеть слез моих тебе не нужно,
Тебе и смерть моя была бы нипочем.

Однажды, когда организм всё-таки потребовал еды, у меня в руках оказался нож. «Полоснуть бы сейчас по венам… одно движение – и всё…» - пронеслось в голове. Как-то спокойно пронеслось, между мыслями о яблоке, которое я собиралась разрезать, и ковре под ногами, который давно пора подмести.

Но нет, конечно. До суицида я не дойду. То ли желание жить велико, то ли страх перед смертью, то ли мысль о страданиях родителей останавливает. А, может, всё вместе.

Но мысль о самоубийстве не оставляла. И чем чаще она повторялась, тем становилась проще и естественней. Страх и неприятие всё отступали, а ощущение правильности появлялось.

Наверно, я всё же не смогла бы заставить себя покончить с собой в решающий момент. Нет, это не для меня. Но вот пренебречь мерами безопасности… увеличить риск наступления несчастного случая… это совсем другое дело.

Светофоры для лохов. А нормальные люди вообще переходят на красный цвет и стоят на зелёный. Жёлтый свет означает «беги, а то не успеешь». Переходя дорогу, надо сначала посмотреть направо, а потом налево. Главное только, не попасть под машину скорой помощи, а то ещё выходят, идиоты добросердечные, оставив инвалидом. А вообще, нет ли сейчас войны какой-нибудь, куда можно записаться добровольцем?

Под машину я не попала, наверно, чудом. Интересно, каков был риск по теории вероятностей, если неделю переходить дороги только на красный свет?

- Девушка! Девушка, Вы мне не подскажете… - остановил меня вдруг какой-то парень.

- Что подсказать? – слегка отвлеклась я от мрачных мыслей.

- Ваш номер телефона и адрес, - довольно улыбнулся он.

«Пикапер… расплодились… хоть бы манипулировать научились сначала». Я смотрела на его улыбающуюся физиономию, почему-то крайне медленно решая, что проще: молча уйти, послать его или дать первый попавшийся номер телефона.

- Девушка, Вы такая серьёзная. Вы, наверно, учительница.

- Нет, я киллер, - сама не зная зачем, ляпнула я. – Вот иду как раз, размышляю о следующем убийстве, а Вы мешаете.

«И это даже правда», - подумалось мне. А затем меня осенило: зачем мне отшивать его? Махнуть куда-нибудь с первым встречным – ведь это тоже риск! Может, маньяк-убийца. Вдруг, повезёт.

- А хочешь приключение? – вдруг переходя на «ты» я сразу пошла ва-банк. А что тянуть? Откажется – пойду себе дальше. – Я собираюсь поехать в любой город, который выберу прямо на вокзале, с первым встречным. Ты вполне подойдёшь. Поехали?

- Э… Да… - парень слегка опешил, но шанс упускать не собирался. – Когда?

- Прямо сейчас, когда же ещё. Меня зовут Олеся. А тебя?

- Артём. Можно Тёма. …Может, не так сразу, не сегодня?

- Я еду сейчас. Ты или едешь или нет. Не задерживай меня.

- А город-то какой? – немного жалобно спросил он, судорожно соображая.

- Я же сказала: не знаю ещё. Выберем на вокзале.

- Почему не сейчас?

- Потому что нужна внезапность. Мне.

К моему удивлению, Тёма всё-таки поехал. Лёгкий на подъём, мне нравится. Ну, и, благо, была пятница.

Он не оказался маньяком и даже не особо приставал. И как-то незаметно, в поезде, я ему выложила всё про Вику, Леру, Медведя и клуб парашютистов. Со случайными попутчиками всегда проще говорить о самом важном.

И Тёма сделал лучшее, что мог сделать для меня: отвлёк. Просто был милым, весёлым и отзывчивым. Мы провели чудесные выходные, гуляя куда глаза глядят и осматривая достопримечательности.

- Поехали на первом попавшемся трамвае! Где понравится – выйдем!

- Поехали, - тут же соглашался он.

И когда мы вернулись домой, я больше не ходила через дороги на красный свет. Конечно, мне по-прежнему было больно, но, видимо, рана начала понемногу затягиваться.

Вместе с Викой и Медведем из моей жизни исчезла и Лера. Ну, что ж, этого следовало ожидать. Тень всегда следует за хозяином, не особо вникая в ситуацию.

Вообще как-то так получилось, что в моей жизни осталась только Алина, всеми силами старающаяся сохранить нейтралитет в этой «войне друзей». Все остальные приятели, составлявшие нашу компанию, просто естественным образом остались там, где осталось большинство, а значит не со мной.

«Вот так и кидаются люди в секты или под машины», - подумала я, в очередной раз рыдая ночью от ощущения полного одиночества и брошенности самыми близкими.

«Простить. Мне надо, мне необходимо простить их всех, - повторяла я себе как заклинание. – Иначе у меня мозг взорвётся или сердце. Ведь именно так, наверно, и получаются инфаркты и инсульты».

Простить… но как? Мне часто снится один и тот же сон, как будто мы снова с девчонками вместе. Вика ведёт себя, как ни в чём не бывало, но я помню обо всём, что между нами случилось, и просто не могу заставить себя относиться к ней как раньше. Она как будто хотела бы, не выясняя отношений, снова дружить, а моё сердце холодно как лёд. И я просыпаюсь с абсолютным пониманием того, что никого я не простила, даже если не бью им физиономии и не отправляю ядовитых змей в посылках.

Нет, я не буду бить тебя и спорить,
Оставим это неудачникам и дуракам.
Просто сложно мысли перестроить,
Легче пить пойти по кабакам.

Простите меня, стихи, что вам приходится вмещать столько отрицательных эмоций, но мне просто необходимо хоть куда-то их выливать.

Я искренне пыталась с этой болью справиться. Была и у психологов, и у гадалок, и даже искала гипнотизёра, который бы просто стёр из моей памяти всё, что касается этих псевдо-друзей. Но в результате только стихи успешно впитывали мои эмоции, как губка. Только, видимо, их было столько, сколько стихов мне не написать.

Я также пыталась убедить себя, что мне сделали доброе дело. Ведь было бы куда хуже, если бы я продолжала дружить с теми, кому на самом деле наплевать на меня, кто в любой момент может на ровном месте помахать мне ручкой.

А, впрочем, может, всё и к лучшему.
Вот так и узнаёшь своих друзей.
Того, кто бьёт тебе по сердцу, как по груше,
Вовек не вспоминай и не жалей.

Да, да, всё так. Но это гораздо проще понять мозгами, нежели сердцем.

Так прошёл год, а затем и второй. Я что-то делала, с кем-то встречалась, целовалась, работала… Становилось немножечко легче. Как говорится, сначала рана кровоточит, и больно всегда. Потом она затягивается, и больно только, когда прикасаются. Потом покрывается коркой, и недоступны ни боль, ни приятные ощущения. А потом корка отпадает, и можно начинать жить заново.

Но, вероятно, я поспешила этот панцирь снять. Наивно решила, что всё уже прошло, и я могу со спокойным сердцем смотреть на них, думать о них и, может, даже разговаривать с ними. …Я просто открыла их фотографии.

Сердце заколотилось, и к горлу подступила тошнота. Я, честно говоря, сама не ожидала такой реакции. Дрожащими руками я перелистывала снимки, бессознательно желая найти в них следы того, что им больно от того, как они поступили со мной. Но нет… С чего бы им было плохо? Они с кучей друзей-приятелей, влюблены, счастливы… Это я в результате осталась совсем одна, выкинутая из нашей компании.

Однажды Алина попросила ей помочь с оформлением документов, и я пробегала вместе с ней полдня.

- Зачем ты времени столько на меня потратила? – как-то странно спросила она, словно ожидая, что я теперь попрошу оплату за услуги.

Немного опешив, я ответила что-то нейтральное, а по пути домой мысленно закончила: «Эх, Алина… Неужели ты не понимаешь… Ты просто мой единственный друг. Последний человек на планете, в отношении которого я могу употребить это слово – друг».

Вообще если бы не Алина, я бы ещё тогда, два года назад, проклинала само понятие дружбы. Что-то сломалось просто внутри раз и навсегда. Наверно, я уже не смогу доверить кому-либо своё сердце. Но если существует на этом свете хоть один человек, в отношении которого можно сказать: «друг», то проклятия как-то не идут на язык.

И вот я почти готова всё-таки эту дружбу проклясть. За то, что поверила в её существование, а меня так жестоко обманули. И снова только мой рифмованный дневник готов высушить мои слёзы.

Сложно после боли вспоминать о хорошем
И так легко плохое в сердце воскрешать.
Но как забыть тому, кто «лучшим другом» брошен?..
Когда же, наконец, я научусь прощать?..

Я вновь вдруг не могу смотреть на ваши лица,
И сердце будто только сегодня избито.
Эх, сейчас бы мне, память вырубив, напиться…
И ничто не прошло, и ничто не забыто.

Напиться… какое сладкое слово для слабых людей. Стоя в магазине, я долго смотрела на полки спиртного. Нет, мне если напиваться, то, конечно, только шампанским. Вина надо слишком много, а ничего больше я в жизни не пила.

Возможно, что если б я напилась тогда, ничего бы не случилось. Может, полегчало бы или клуб анонимных алкоголиков потом излечил бы от всех болезней, в том числе душевных. Но я представила, как придут вечером родители, а дома их умница-дочка лежит пьяная в стельку. Нет, такая картина мне определённо не нравится.

И я пошла, как два года назад, бесцельно бродить по городу, куда глаза глядят. На этот раз на зелёный свет, но опять подумывая о красном. И вдруг… бывают же в жизни совпадения и такие поворотные моменты! На столбе среди прочих объявлений приглашают всех желающих в парашютный клуб! И не какой-нибудь, а тот самый, злополучный! И как взгляд-то, оторвавшись от асфальта, скользнул по этому столбу?.. Воистину судьба.

Что у нас сегодня? Воскресенье. И через два часа там занятие: подготовка и прыжки. А мне ведь так и не довелось тогда полетать с парашютом. Потом как-то засосал роман с Медведем, и я так и не вернулась в клуб после травмы. Непорядок: мечты должны сбываться. Я ведь хотела прыгнуть? Значит, прыгну!

Через полтора часа на меня чуть удивлённо смотрел Гора:

- Ого! Какие люди! Надумала прыгать? Как нога?

- Да уже третья выросла за столько лет, - попыталась пошутить я, но, честно говоря, меня начало немного потрясывать, потому что я вдруг поняла, как велик будет соблазн не открывать в воздухе парашют.

Ведь это даже не суицид в полной мере. Просто не совершение действий, которые могли бы спасти жизнь. Некоторая степень пассивности. Да и потом – что может быть прекраснее такой смерти? Хоть раз в жизни рождённому ползать ощутить вкус настоящего полёта! Без железа вокруг и каких-либо приспособлений. И смерть, наверно, мгновенная, с такой-то высоты. А, кроме того, это даже не выглядит как суицид: не раскрылся парашют – бывает. Вон даже бумаги заставляют подписывать, что никого не виню, ответственность на мне, и указать, кто будет получать страховку в случае летального исхода.

То, что я встретила на площадке Медведя, меня не удивило: он же правая рука Горы, куда он денется. А вот присутствие Вики с Лерой стало сюрпризом: я, признаться, думала, что они давно бросили это дело. А они-то стали уже крутыми парашютистками.

Вика (а вслед за ней, конечно, и Лера) ничего мне не сказала, даже посмотрела как-то вскользь. Ну, да ладно. Сейчас меня это уже мало волнует.

«А если я и правда, случайно или намеренно, не открою парашют?» - подумалось вдруг. И на всякий случай, в небольшой перерыв ожидания, я быстро нацарапала на клочке бумаги строчки, надписав их «Вике»:

Желаю тебе всегда быть с тем, кого любишь,
И чтобы он тебя любил и каждый день дарил цветы,
Желаю память легкую: о трупах за спиной забудешь,
И от души тебе желаю не встречать таких друзей, как ты.

Не знаю, что было в них больше: боли, обиды, благословения или проклятия. Но мне как-то полегчало, и дрожь хоть немного утихла. Хорошо, что здесь многих новичков трясло: моё состояние было не так заметно.

Стихи я положила в карман: мои вещи ведь обыщут, и записку отдадут Вике. А если я всё-таки благополучно приземлюсь, никто ничего не прочтёт.

Я, признаться, думала, что в решающий момент на меня нападёт кондрашка или ступор. Но напал пофигизм. Что ж, и так бывает. С каким-то нездоровым инфантилизмом я смотрела, как прыгают все участники нашей группы: старички сами, а большинство новичков Гора вынужден выталкивать, потому что те в панике боятся сделать шаг.

Я улыбнулась этому великану, когда стоявший передо мной выпрыгнул:

- Вы классный инструктор. Не поминайте лихом.

- Ну, ну! Без паники, - не понял он.

- Помните, как я ногу ушибла? – и, засмеявшись, я шагнула в воздух. Именно шагнула. Опять. Только уже не случайно.

Я радостно смеялась, раскинув руки, как птица, а Гора что-то орал сверху. Громкий у него голос, однако, если хоть что-то слышно.

И кто говорил, что в первый прыжок бывает страшно? Мне казалось, что я родилась в небе. Я точно в прошлой жизни была птицей, не иначе. Странно, было ощущение, что я летела безумно долго, успела подумать обо всём на свете, сочинить ещё парочку стихотворений (и тут же их забыть), хотя, конечно, полёт исчислялся в секундах.

Как я поняла потом, Гора прыгнул следом, намеренно долго не открывая парашют, чтобы догнать меня.

- Кольцо дёргай!! Дёргай кольцо!! – орал он.

Честно говоря, он уже просто мешал мне насладиться последними секундами и подумать о вечном.

И тут с высоты я увидела наш дом. Нет, не дом, конечно. Район. Наши яркие высотки, раскрашенные во все цвета радуги. И перед мысленным взором пронеслись лица родителей: какими они были, когда я была совсем маленькой, и какими будут на моих похоронах. От дикой боли последних часов я немного подзабыла этот сдерживающий фактор суицида.

- Кольцо дёргай!! Дёргай кольцо!!

Он, может, думает, что я ничего не делаю от шока? Вздохнув, я дёрнула это злополучное кольцо. Почему злополучное? Да потому что парашют раскрылся. Мог бы ведь попасться и сломанный. Раскрылся над самой землёй.

Конечно, приземлилась я опять чёрте как. Даже не стала самостоятельно выпутываться из-под парашюта: всё равно не получится с ушибленной лодыжкой. Вот правду же говорят, что однажды травмированное место потом постоянно притягивает неприятности.

Только я растянулась на траве, отдыхая от отхлынувших эмоций во внезапно пришедшей внутренней тишине, как кто-то откинул парашют, и одна из прыгавших с нами женщин начала трясти меня за плечи:

- Ты что творишь, а?.. Даже не пыталась дёрнуть кольцо, летела, как дурочка, раскинув руки!.. А если б насмерть?! Ты о близких подумала?! Ты вообще о чём-нибудь думала?!

- Нет, - вдруг спокойно ответила я. Не из злости или язвительности, а просто потому, что это была правда, а она спросила.

Рядом стояли совершенно бледные Медведь, Вика и Лера, но не делали попыток подойти, что-то спросить или сказать. А у меня в кармане были стихи для Вики, которые впервые за эти два года не жгли мне карман, она могла их прочитать или нет, меня это почему-то теперь мало волновало.

Я вдруг с совершенной ясностью ощутила всей душой, кто для меня важен, а кто – чужой, случайный знакомый, даже если с ним мы случайно провели двадцать лет. Ради кого я готова жить, даже когда слишком больно, а из-за кого больно настолько, что думается о сладости смерти.

Это просто жизни законы.
Значит, дальше вам не по судьбе.
Значит, это просто знакомый,
Что в жизни повстречался тебе.

Надо же, я впервые начала писать стихи мгновенно, прямо-таки думать в рифму. Наверно, это от стресса. Если почаще прыгать, то, может, напишу поэму.

- Вон отсюда!! И чтоб ноги твоей больше здесь не было, ни первой, ни второй, ни третьей!! – с рычанием подошёл, наконец, Гора, мгновенно оценив, что я жива и относительно невредима. Да, видно, поэма накрылась, как и прыжки.

Наверно, из меня этот полёт настолько выбил все переживания, что меня не только не задел его крик, но я вообще с несколько безразличным непониманием смотрела на его красное лицо и думала: «Зачем он тратит столько сил на эмоции?». А он, глубоко вдохнув, чуть спокойнее грубовато спросил:

- Что сидишь? Почему ещё здесь?

- Встать не могу. Вы же помните: нога.

«Тогда ползи отсюда» - было написано у него на лице, но он погрузил меня на плечо и снова отвёз по уже знакомому маршруту – в травмпункт. К счастью, на этот раз один.

- Тёма, поехали снова куда-нибудь? – вдруг решила я позвонить вечером своему случайному приятелю, спасшему меня два года назад. – На этот раз можешь сам выбрать куда и можешь сделать это заранее.

- Знаешь, а мне понравился твой вариант поездок «туда не знаю куда», - засмеялся он.

- А я сегодня прыгнула с парашютом! – гордо поделилась я.

- Ух, ты, круто! Я тоже хочу! – конечно, сразу закричал Тёма.

- Не надо. Это опасно.

- Да ладно тебе… «Опасно»!..

- Нет, правда, Тёма. Опасно для жизни.

21.12.2012