Дедушкина груша. 1. Подворье

ПОДВОРЬЕ

Подворье у маминых родителей было большое.
Прямо с проезжей улицы, называемой Пионерский проспект, входишь в высокую деревянную калитку с крышей домиком, выкрашенную в тёмно-зелёный цвет, идёшь по косой аллее под высоченной аркой, сплошь увитой виноградными лозами.
Проходишь одноэтажный белый саманный дом с четырьмя комнатами, к которому дедушка пристроил своими рукам две веранды из того же самана.
Дальше начинается широкий двор.
Слева во дворе – просторная летняя кухня, за ней умывальник и деревянный домик с двумя комнатами для отдыхающих.
Правее ещё гостевой домик и между дверями – широкий навес-грибок, искусно составленный из листов железа, жизнерадостного небесного цвета. Шест грибка вставлен в центр квадратного деревянного стола, покрытого крашеной фанерой, а внизу удобные деревянные рейки- подставки для ног. Вокруг стола стоят три очень уютные скамейки с плотно подогнанными тонкими рейками, изящно изогнутые, для сидения, повторяя изгибы тела. Как же мы с сестрой любили лежать на них после обеда, глядя на проплывающие за грибком облачка – дедушка неукоснительно требовал от нас выполнения режима дня, оттого и послеобеденный отдых нами строго и с удовольствием  выполнялся.
Между домиками – калитка в волшебное царство - в огромный сад с виноградными рядами, полем клевера, с разнообразными фруктовыми деревьями и плодовыми кустарниками. Где-то там стоит раскидистая айва, а под ней мой стол – дедушка поддерживал мои первые детские писательские пробы и специально принёс стол в середину сада, с раскидистыми деревьями айвы, алычи и сливы и виноградной аркой, которые разделяют виноградник и поле клевера. А ещё там есть самый настоящий колодец. Но сейчас мы не будем углубляться в «святая святых» моего детства. Позже я непременно вас туда проведу и раскрою некоторые тайны сада.
Вернёмся к дому. После веранды, вдоль деревянной стены пристроенной кухни - беседка с двумя параллельными столами для отдыхающих. Сколько раз, сидя на скамейках, еле выглядывая из-за столов, мы, крохи, играли в простого, переводного, подкидного дурака, и каждый сам за себя, и пара на пару, смеясь до упада.
Поворачиваем направо – вход в нашу летнюю столовую, где питается наша семья, там же, за занавеской, соседствуя с огромным шифоньером, стоит широкая бабушкина летняя кровать с настоящей пуховой периной, где она спит летом, отдавая отдыхающим весь дом. Иногда я ложусь рядом с бабушкой, и она читает мне сказочные былины про Марью Моревну, Чудо-юдо и удивительные подводные царства. 
В центре столовой стоит волшебный обеденный стол, с четырёх сторон закрытый цветастой занавеской. И если раскрыть шторку, то можно изойти слюной, обозрев содержимое двух полок – столько там баночек с рыбой, красной, чёрной икрой, крабами, ещё какими-то деликатесами, куча сгущенного молока, какао, кофе, жестяные коробочки с чаем, кофе, стопки коробок разнообразных конфет. Все эти редкие деликатесы дарили бабушке с дедушкой благодарные отдыхающие, приезжавшие в большинстве из столичных городов.
Прямо из столовой входим в винный склад – он сделан из саманных блоков и в нём всегда прохладно и витает резкий необычный запах. По бокам стоят огромные дубовые сто, пятидесяти литровые бочки для вина – выше меня, над ними полки с бутылями и банками, а напротив двери – высокая дедушкина летняя кровать. Над кроватью на ковре висит самое настоящее двуствольное ружьё с деревянным прикладом, большой армейский бинокль и внушительных размеров зачехлённый нож с причудливой рукояткой из разноцветного оргстекла - дедушка говорил, что это трофейный кортик, который он привёз с войны. Дедушка часто снимал кортик со стены, и вынимая его из ножен, с любовью гладя поверхность стального оружия, показывал мне его идеальные грани – и я как заворожённая смотрела на мощную красоту искусно закалённого клинка. И я видела, что к трофейному кортику у дедушки было особое отношение.
За столовой -  ногомойка и приставленные к складу  клетки для живности, в которых жили по очереди сначала кролики, затем куры. Впоследствии клетки перекочевали в сад.
Теперь повернём налево – там возвышается забор, в углу которого стоит, пустой летом, высокий короб для угля – такой высокий, что для того, чтобы дотянуться до уголька на самом дне, мне приходится приносить ведро, перевернув его, встать на донышко и перевалиться всем телом через алюминиевый борт. Я подозревала, что дедушка специально оставлял для нас остатки антрацита - всё детство мы были обеспечены кусочками крупных глянцевых угольков, которыми подробно исписывали длинную дорогу от проспекта до базы отдыха «Шахтостроитель», ставшую однажды «Дюнами золотыми».
Ещё повернём налево - большая калитка. Да нет, не калитка - ворота – машина въедет. Из неё выход на внешнее подворье, где стоит скамейка. Пройти дальше – там, собственно, деревянный домик для… ну, сами понимаете, для чего.
От скамейки – направо мы выходим на ту самую дорогу, которую мы расписывали угольными шедеврами. Она же вела к морю. Дорога почти всегда пустовала и была для нас главной площадкой не только для рисования, но и для игр в бадминтон, футбол, пионербол, в «Жабу» и так далее, на что хватало нам неуёмной фантазии. Именно здесь я научилась так молниеносно ловить арабский мячик, что даже через годы могу, не глядя, поймать любой предмет, летящий в меня, а так же «запулить» его чётко в цель.
Два раза в месяц на дорогу въезжали массивные «Икарусы», привозя отдыхающих на базы отдыха. На время привычные игры приходилось откладывать и мы, носились между автобусами и прибывшими на отдых туристами с забавным гэкающим выговором   из «Красного луча» и «Луганска».
Затем автобусы уезжали, и дорога снова становилась нашей вотчиной.

Анапа, 5 апреля 2020