Маяковский детство

РОДИТЕЛИ
19 июля 1893 года в маленьком имперском селении Багдади в семье лесничего Маяковского родился мальчик – Володя.
В их доме все беспрекословно слушались мать. В этой молодой, всегда сдержанной женщине крылась огромная внутренняя сила.
Она была дочерью военного и с детства привыкла к частым переездам и случайностям судьбы.
Лесничий тоже вынужден был по службе кочевать с места на место.
И всюду, куда забрасывала их судьба, мать терпеливо, как птица вила своё гнездо, учила и воспитывала детей, и при этом всегда была спокойна и ровна. Она вставала раньше всех в доме, одна управлялась с хозяйством, никогда не суетилась и всё у неё спорилось. Ей нелегко давалась эта собранность и сдержанность: лесничий был горяч и неровен, случалось, даже пустяк выводил его из себя.
Характеры у детей были очень разные, особенно заботил мать Володя. Нужна была сильная воля и вместе с тем мягкость и целеустремлённость, чтобы управлять этим большим гнездом.
Когда-то жена лесничего – Александра Алексеевна хорошо рисовала и писала стихи, но теперь только изредка посылала старым подругам шутливые письма в стихах. Да и то прятала их от домашних, словно это была какая-то недопустимая слабость.
Дети считали своего отца настоящим мужчиной. Отец ничего и никого не боится. Часто ночует в лесу, подложив под голову седло. Широкий, шумный, большой, он может одной рукой поднять бочонок с вином. Он бурно сердится и бурно веселится. Когда отец в гневе, все кругом дрожат, а когда он весел, нет человека добрее и ласковее его.
«Иди на тахту» - было в доме боевым кличем. На тахте рассказывались самые занимательные истории.
Лесничий долго путешествовал по Кавказу, говорил по-грузински, по-армянски и даже по-татарски, знал множество народных легенд и анекдотов.

СЕСТРА ОЛЯ
Постоянным товарищем во всех играх и шалостях Володи была сестра Оля. Живая, крепкая, она ловко лазала по деревьям, метко бросала камни в цель, взбиралась на самые крутые горы, и умела плясать лезгинку, как настоящий горец. Всё в жизни казалось Оле простым и ясным. Мальчики охотно принимали Олю в свою компанию, и она старалась ни в чём не отставать от них.
Володя иногда ссорился с ней, дело доходило чуть не до драки, потому что оба за словом в карман не лезли, но ему скоро становилось скучно без сестры, и он первый шёл мириться.

СЕСТРА ЛЮДА
Старшей в семье была Люда, рослая, в отца, с тёмными пушистыми волосами и твёрдым ртом. От отца она унаследовала широкую походку и громкий голос, от матери – спокойствие и волю. Она мечтала стать художницей.
После её приездов в Багдади у Володи и Оли оставалась целая коллекция картинок, нарисованных старшей сестрой – виды селения, пароходы, паровозы, животные.
К брату и сестре Люда относилась покровительственно. Впрочем, это не мешало ей охотно им рассказывать о жизни в пансионе. Пансион представлялся Володе и Оле тюрьмой, в которой жестокие надзирательницы мучают детей. Стоило отцу сказать: «Володя, ты опять шалишь? – смотри отдам тебя в пансион!» - и Володя тотчас затихал. А Оля со страхом ждала, что и её через год-два пошлют учиться в это суровое заведение.

ПЕРВАЯ КНИЖКА
Однажды отец с компанией поехал в Гелаты осматривать монастырь и взял с собой Володю. В одном из храмов шла служба и священник по-грузински читал: «Малиса, дудзиса, сулиса». Володя давай ему вторить во весь голос: «Крутися, крутися колесо, чтобы наше дело пошло хорошо…». Пришлось вывести его из храма, но наказывать его отец не стал, т.к. все от души посмеялись.
На именинах отца, где присутствовало много гостей, Володя выразительно прочитал стихотворение «Спор» Лермонтова, которое с ним разучила Людмила.
Володя был разгорячен, ему нравилось, что на него смотрят, внимательно слушают. Когда он закончил, раздались дружные аплодисменты.
-Молодец! Замечательная память! – говорили гости Володе.
-Я пришлю тебе из Кутаиси замечательную книжку, - сказал Володе тулумбаш (т.е. председатель пира).
Эта первая книжка, которую Володя прочитал была «Птичница Агафья».
Позднее поэт напишет: «Если б мне в то время попалось несколько таких книг – бросил бы читать совсем.
К счастью, вторая - «Дон Кихот». Вот это книга! Сделал деревянный меч и латы, разил окружающее».

СЛОВО
Вольное детство в селе «Богдади», среди покрытых лесами гор, у быстрой речки, под щедрым южным солнцем, рано пробудило у мальчика поэтическое чувство. Он любил стихи, хорошо рисовал, любил дальние поездки с отцом. Отзвуки незабываемых впечатлений от романтической природы Кавказа, вдохновлявшей ещё Пушкина и Лермонтова, можно встретить и в произведениях поэта.
Слово для ребёнка является окном в мир, овладевая родным языком, он вместе с тем впитывает в себя и национальный склад мышления, народные представления о жизни. Для Володи Маяковского окно это было многоцветным. Дома звучала русская речь, русские и украинские песни, а товарищами детских игр были грузинские ребятишки, по-грузински говорили соседи и работающие в лесничестве объездчики. Раннее знакомство с другим языком, вносило особый оттенок в восприятие мира. Можно предположить, что чувство слова, которое отметил у Маяковского Максим Горький, начало складываться ещё в детстве, когда мальчику приходилось сравнивать родную и чужую речь, своеобразие словесных форм, звуковые особенности языков. Демократическая семья богдадского лесничего доброжелательно встречала и русского и грузина. Володя с детства привык дружить с людьми разных национальностей. Впоследствии, когда сформируются политические убеждения поэта, когда он соприкоснется с жизнью многих народов нашей страны и зарубежных стран, интернационализм будет глубоко осознан им, станет органической чертой его мировоззрения. 

КУТАИСИ
В 1902 году семья переехала в Кутаиси, потому что Володе надо было учиться. Владимиру Константиновичу обещали место в Кутаисском лесничестве. Весной мать привела сына в гимназию сдавать экзамен для поступления.

ЭКЗАМЕНЫ В ГИМНАЗИЮ
В светлой учительской, вокруг стола, покрытого зелёным сукном, сидели экзаменаторы: подтянутый и сухой директор Осип Осипович Чебин, узколиций, будто принюхивающийся к чему-то носом, учитель русского языка Юркевский и шумный священник Тугаринов. Священник рассеяно перекрестил экзаменующегося и сунул ему под нос пухлую руку. Володя поднял на него глаза.
-Ну же, целуй батюшке руку! – сказал нетерпеливо директор.
Володя сморщился, но послушно поцеловал руку
-Ну-с, молодой человек, просклоняйте мне местоимение «я», - скрипучим голосом предложил Юркевский.
-Я, меня, мне, меня, мной, об о мне, - заторопился Володя
-Хорошо, - сказал Чебин, - Это ты знаешь, - в отличии от других преподавателей он говорил ученикам «ты». – Теперь скажи мне таблицу умножения.
Володя сказал. Чебиш задал ему несколько вопросов по арифметике, потом повернулся к священнику. - У меня больше нет вопросов. Теперь спрашивайте вы, батюшка.
Тугаринов зашуршал шёлковой рясой, зевнул, перекрестил рот. Протянув толстый палец, он дотронулся до золотого якоря на Володином рукаве – А ну скажите нам, юноша, что означает по церковному канону сей якорь? – спросил он густым голосом.
Только накануне отец объяснил Володе, что якорь означает надежду. Он так и сказал священнику. Тот удовлетворительно закивал.
-Отлично, отлично. Ну, а теперь, юноша, скажите нам, что такое «око»?
-Око? Три фунта, - с готовностью отвечал Володя.
Но тут батюшка заколыхался на своём стуле, и даже сдержанный Чебиш не мог удержаться от улыбки.
-Почему вы смеётесь? – вспыхнул Володя.
«Око» по-грузински три фунта проговорил он упрямо.
-Ох, господи, какой сердитый! Простонал батюшка, давясь от смеха.
-Мы с вами, молодой человек, не на грузинском базаре, а в русской классической гимназии, - отчеканил Юркевский. – Ведь вы русский?
-Русский, - ответил Володя, не понимая почему его об этом спрашивают.
-Тогда вам более пристало изучать церковнославянский, русский и европейские языки, чем базарный грузинский, - отрезал Юркевский.
Володя с удивлением глядел на узкое бледное лицо учителя. Тот перегнулся через стол и, видимо, ждал ответа.
-У нас дома все умеют говорить по-грузински, - оправдываясь сказал Володя, - И папа, и сёстры. И потом все наши друзья – грузины.
-Вот как!? – Юркевский стиснул руки. – Все друзья – грузины? Интересно…
-Мы отвлеклись от нашего экзамена, - вмешался директор. – Батюшка, прошу вас, объясните новому ученику, что такое «око».
И Тигаринов коротко объяснил мальчику, что по-древнецерковнославянски «око» означает глаз. (Батюшка торопился на богатые поминки)
-Я думаю, можно всё-таки его принять, не смотря на три фунта, - сказал директор, обращаясь к учителям.
Ни священник, ни Юркевский не возражали. И в старший приготовительный класс Кутаисской гимназии был зачислен новый ученик.

ГЕГУТСКАЯ БРИГАДА
Володя быстро сдружился с гимназистами и местными ребятами, его приняли в Гегутскую бригаду, куда брали самых сильных и храбрых мальчишек. Вступающий в бригаду должен был поклясться, во-первых, в непримиримой ненависти ко всем ученикам реального училища, во-вторых непримиримой ненависти ко всем соборным певчим, и в-третьих он должен был совершить подвиг. Володе предлагали совершить самые разнообразные подвиги, но он отрицательно качал головой:
-Нет, нет – это всё чепуха! Придумайте что-нибудь поинтереснее. И он совершил доселе невиданный подвиг.
Залез в сад к полковнику Курахашвили, который расстрелял крестьян в Свири.
Володя нарвал лучших цветов, перебросил их через забор, поджидающим друзьям, а сам оказался схвачен.
Курахашвили приказал посадить его в подвал, покуда он не скажет, кто с ним был.
В темноте с крысами Володя просидел на корточках 10 часов, но никого не выдал.
Лучшим другом Володи был Ефрем, именно он придумал подвиг для Володи, именно ему Володя перебросил цветы, которые Ефрем подарил Оле Маяковской, к которой был неравнодушен.
Ефрем стал частым гостем в доме Маяковских, несмотря на то, что он был старше Володи на 3-и года. Он понял, что Володя не похож на ребят с Гегутской улицы. Володя тоже дрался и бегал смотреть пожары, но это не было для него главным. Он жил другой, своей жизнью: рисовал, читал, собирал насекомых. В банке у него был заспиртован даже настоящий скорпион. Маяк (так прозвали в гимназии Маяковского) знал много такого, о чём Ефрем и понятия не имел.
У Володи был сильный, своеобразный характер. Настроение его часто менялось, никогда нельзя было угадать, каким оно будет через час. Он то смеялся, веселился сам и веселил других, то вдруг замыкался и мог часами молчать, думая о чём-то своём.
Словом, Ефрем невольно чувствовал его превосходство.

ЗАНЯТИЯ С ХУДОЖНИКОМ
Окончившая пансионат, приехавшая из Тифлиса, сестра Людмила, увидела в рисунках Володи большие способности.
Сама она готовилась поступать в училище живописи в Москве.
Людмила показала Володины рисунки Кутаисскому художнику Краснухе, у которого брала уроки рисования, и тот признал у Володи талант и взялся бесплатно учить его.
Придя первый раз к художнику, Володя осматривал всё, не стесняясь, любопытный и жадный, как маленький дикарь.
Художник в простой полотняной блузе, с густыми волосами, свисающими на лоб, понравился ему: «Подходящий бородач», подумал он.
-Сначала нарисуйте всё, что вы видите в этой комнате, - сказал он Володе.
-И вас тоже? – спросил Володя.
Художник усмехнулся.
-И меня
Через некоторое время Володя громко сказал: - Возьмите, готово!
Художник и сестра с интересом нагнулись над рисунком
В комнате посреди кривых столов и мольбертов стоял заросший до глаз волосами доисторический человек в просторной блузе.
В позе человека, его длинных руках и склоненной голове было неуловимое сходство с «бородачом»
Сконфуженная Люда молчала.
Краснуха долго разглядывал рисунок, потом сказал Люде: -Ваш брат –молодец. Такой острый глаз не часто встречается. Большинство увлекается частностями, а он сразу схватывает главное. – И, обернувшись к Володе, добавил – Теперь вы каждый день ко мне приходите. Давайте делать из вас художника.

1905 ГОД
Наступил 1905 год. Кутаис, этот сонный городок преобразился. Кругом – в Гурии, в Мингрелии – народ поднялся против угнетателей. Остановилась работа на заводах и фабриках, крестьяне жгли усадьбы помещиков. Революционное движение нарастало. Громко звучала на улицах «Марсельеза». На Габаевской горе собирались митинги. Уже Кутаисская губерния была объявлена на военном положении. Усмирять Кутаис и вообще всю Имерети был послан палач генерал-майор Алиханов. Но громче выстрелов, громче набата гремело и развивалось по всей стране грозное слово «революция»

СМЕРТЬ ОТЦА
Это стряслось неожиданно. В пятницу утром приехал из Богдади отец. У него был хриплый голос и воспалённое лицо. Накануне, подшивая деловые бумаги, он уколол иголкой палец.
«Заражение крови», - определили врачи. Это был смертный приговор. Ещё говорили об операции, ампутации руки, но было уже поздно: заражение успело переброситься на мозг.
В воскресенье отца не стало.
Весь день Володя ходил с пустым тяжёлым сердцем. Кругом все плакали – он не мог. Иногда ему казалось, что хорошо было бы забиться куда-нибудь, чтоб никто не видел и не слышал, и там немножко повыть. Но тут же он вспоминал, что распускаться нельзя, что он единственный мужчина в семье, и что отныне он должен быть стойким и мужественным, таким, как был отец. И он бежал покупать свечи и покрывало и гроб, ездил выбирать место на Оршинском кладбище.
Поздно ночью, когда в доме остались только самые близкие, и ветер колыхал пламя свечей вокруг гроба, раздался тихий стук. Володя отворил дверь. На крыльце в мохнатой, доходящей до пят бурке, стоял, задыхающийся от быстрой ходьбы, Ефрем (накануне он уехал к дяде в Абастумани)
-Ефрем! – закричал Володя. - Ефрем! Как ты мог, как ты смел так долго не приходить! Он приблизил своё лицо к Ефрему, и тот отшатнулся – так изменилось лицо друга. Он оставил Володю мечтательным подростком. Теперь перед ним стоял юноша с тяжёлой складкой на лбу и усталым ртом.
-Как ты мог! Как ты смел! – продолжал повторять Володя, и вдруг быстро что-то прорвалось в нём, и слёзы брызнули из глаз. Слёзы текли, и он их не утирал. Его руки были сжаты в кулаки, словно он готовился сражаться с судьбой. И Ефрем почувствовал себя беспомощным перед силой этого горя.
Лесничего похоронили на Оршинском кладбище. После похорон у семьи осталось всего 3 рубля.
Приехала Люда, самая сильная, самая энергичная в семье.
-Мы должны все ехать в Москву, - твёрдо сказала она.
Зачем? Даже знакомых в Москве почти не было.
Ей хотелось поскорее увезти семью из города, с которым отныне их связывало только горе.

СТИХ ДЛЯ ДЕТЕЙ
«ЧТО ТАКОЕ ХОРОШО И ЧТО ТАКОЕ ПЛОХО?
Крошка сын
к отцу пришел,
и спросила кроха:
— Что такое
хорошо
и что такое
плохо?-
У меня
секретов нет,-
слушайте, детишки,-
папы этого
ответ
помещаю
в книжке.
— Если ветер
крыши рвет,
если
град загрохал,-
каждый знает —
это вот
для прогулок
плохо.
Дождь покапал
и прошел.
Солнце
в целом свете.
Это —
очень хорошо
и большим
и детям.
Если
сын
чернее ночи,
грязь лежит
на рожице,-
ясно,
это
плохо очень
для ребячьей кожицы.
Если
мальчик
любит мыло
и зубной порошок,
этот мальчик
очень милый,
поступает хорошо.
Если бьет
дрянной драчун
слабого мальчишку,
я такого
не хочу
даже
вставить в книжку.
Этот вот кричит:
— Не трожь
тех,
кто меньше ростом!-
Этот мальчик
так хорош,
загляденье просто!
Если ты
порвал подряд
книжицу
и мячик,
октябрята говорят:
плоховатый мальчик.
Если мальчик
любит труд,
тычет
в книжку
пальчик,
про такого
пишут тут:
он
хороший мальчик.
От вороны
карапуз
убежал, заохав.
Мальчик этот
просто трус.
Это
очень плохо.
Этот,
хоть и сам с вершок,
спорит
с грозной птицей.
Храбрый мальчик,
хорошо,
в жизни
пригодится.
Этот
в грязь полез
и рад.
что грязна рубаха.
Про такого
говорят:
он плохой,
неряха.
Этот
чистит валенки,
моет
сам
галоши.
Он
хотя и маленький,
но вполне хороший.
Помни
это
каждый сын.
Знай
любой ребенок:
вырастет
из сына
cвин,
если сын —
свиненок,
Мальчик
радостный пошел,
и решила кроха:
«Буду
делать хорошо,
и не буду —
плохо».

04.2020