Посвящение защитникам неба

Этот материал посвящен тем, кто служил в Военно-воздушных силах и Войсках
противовоздушной обороны. Тем, кто выполнял боевые задачи по охране
государственной границы в воздушном пространстве СССР.
По этическим соображениям истинные имена героев изменены.

 
                ПРИКАЗАНО ОГНЯ НЕ ОТКРЫВАТЬ


1. СССР. Прибалтика. Бригада ПВО.

Знойный июльский день подходил к концу. Но, в заглубленном командном пункте зенитно-ракетной бригады, расположенной у самой кромки Балтийского моря, было прохладно и душно.
Оперативный дежурный майор Воронин, склонившись над индикатором радиолокационного обзора, внимательно изучал не только воздушную, но и морскую обстановку в прилегающем районе.
Буквально в шестидесяти милях от побережья уже десятый день стоял разведывательный корабль военно-морских сил Западной Германии. А в километре  от государственной границы на малой высоте шла пара шведских истребителей, провоцируя её нарушение.
В ответ на их действия в готовность приводились дежурные силы противоздушной обороны: истребители-перехватчики, зенитно-ракетные дивизионы, дополнительные радиолокационные посты и ПВО флота. Почти одновременно включались десятки радиолокационных станций для обеспечения боевой работы этих подразделений и управления авиацией.
Именно в этот момент шел основной сбор разведывательной информации кораблем разведки и шведскими истребителями,  спровоцировавшими эту ситуацию.
Но на этом проверка прочности границ «Союза» и мест расположения технических средств ПВО не заканчивалась. Спустя несколько минут со стороны  острова Борнхольм появился стратегический разведчик США «СР-71», именуемый как «Черный дрозд».
Описав плавную дугу вдоль побережья Балтики, он ушел на север, оставив за собой треволнения защитников воздушных рубежей. Все понимали, что если б он «чиркнул» границу, то ушёл безнаказанным. Так как «достать» его здесь на побережье из-за высокой скорости и больших угловых перемещений не смог бы никто.
Но, тем не менее, и на эту силу имелось противодействие. Достать «Черного дрозда» мог «25-й Миг», поднятый по этому случаю с аэродрома в Белоруссии. Поэтому «СР» всегда аккуратно делал свою работу, проводя разведку технических средств и масштабное фотографирование местности,  не создавая при этом предпосылок к нарушению границы. Ну а шведская пара, перехваченная Советским истребителем «Су», развернувшись, ушла в море.
Воздушная обстановка разрядилась, и на оповещении появился  пассажирский «Боинг», идущий из Хельсинки на Варшаву. Но здесь уже действовали иные правила. Самолет точно следовал по отведенному для него двадцатикилометровому коридору на высоте десять тысяч метров строго к  месту своего назначения.
После получения сигнала перейти в обычный режим дежурства, майор Воронин вышел из укрытия на свежий воздух. Он знал, что время разведывательных полетов боевых самолетов НАТО на сегодняшний день исчерпано. Поэтому можно было передохнуть и спокойно отдежурить до утра, а затем уже пойти на отдых, но в это время вновь тревожно завыла сирена.
Через пять минут все дежурные средства были переведены в готовность к работе, а ещё через минуту в зону барражирования вышел дежурный истребитель. На этот раз сигнал тревоги прозвучал по пассажирскому «Боингу», который покинул свой коридор и, снижаясь, пошел к государственной границе СССР.
Причина его действий дежурным расчетам была неизвестна, поэтому с вышестоящего командного пункта поступил приказ на уничтожение цели в случае нарушения ею государственной границы. Подачей такой команды оперативные дежурные этих штабов снимали с себя ответственность за выполнение боевой задачи по «самолету нарушителю», перекладывая её на полки и бригады.
Но выполнить такую задачу в конечном итоге могли лишь зенитно-ракетные дивизионы и самолеты истребительной авиации. Поэтому дежурный экипаж «Су», наведенный штурманом с земли, произвел захват «Боинга» своей РЛС и стал с ним сближаться с целью визуального опознавания, а при необходимости и уничтожения.
Сближение воздушных судов наблюдал не только Воронин, но и командир дивизиона майор Смолин, которому была поставлена задача: уничтожить «Боинг» в случае нарушения им государственной границы в секторе ответственности его подразделения.
Тем не менее, открывать огонь по самолету нарушителю, майор Смолин мог лишь по команде оперативного дежурного бригады. Ну а по пассажирским самолетам, нарушившим границу в воздушном пространстве СССР, открытие огня не было предусмотрено руководящими документами, но, тем не менее, в такой ситуации могло случиться всякое.
Однако вскоре обстановку удалось прояснить. Оказалось, что «Боинг» обходя грозовой фронт, вышел из установленного коридора и стал снижаться, чтобы сориентироваться по береговой черте с местом своего реального нахождения.
Конечно, в условиях недоверия к западу и всеобщей «шпиономании», это могло восприниматься, как искусный маневр, проводимый им в ходе разведывательной акции, или акт самой обычной провокации, с целью прощупывания нерушимости границ «Союза».
Извращенное идеологическое воображение беспредельно по своей сути, а те, кто запускают бумеранги обмана и лжи, в итоге и сами начинают в это верить, действуя вопреки здравому смыслу. Именно последнее и могло предопределить принятие окончательного решения вышестоящим командованием по нарушителю. И кто-то из «горячих голов» мог дать команду на его уничтожение.
В это время истребитель, сблизившись на встречном курсе с «Боингом», произвел его визуальное опознавание и снова вышел на рубеж атаки. Все с замиранием стали ждать пуска ракеты истребителем. Но этого не произойдет. Не будет команды «сверху». Вышестоящие начальники на этот раз четко выполнят приказ  Главкома, определяющий запрет на открытие огня по пассажирским, транспортным и малоразмерным судам, нарушившим государственную границу СССР.
О сложившейся ситуации немедленно был оповещен Министр обороны. Не раздумывая, Маршал приказал оказать помощь «Боингу» обойти грозовой фронт и снова продолжить полет в установленном «коридоре».
К этому времени «нарушитель» уже находился в прицеле истребителя и зоне огня зенитно-ракетного дивизиона, которые были готовы к его уничтожению. Но дежурному экипажу пришлось изменить свою тактику, и он вновь подошёл к «Боингу», но уже на параллельном курсе.
В итоге оба самолета развернувшись над территорией Прибалтики, почти одновременно вышли за пределы границы СССР. Через несколько минут пассажирский самолёт вновь продолжил свой полет в установленном коридоре.
 Объявив сигнал «отбой» дежурным силам, майор Воронин, откинувшись на заднюю спинку металлического кресла, включил телевизор.
На черно-белом экране престарелый Президент США преподносил  очередной урок «плюрализма» молодому Генсеку, назвав СССР «империей зла», беззастенчиво противопоставляя  его «перестройке» свой проект «звездных войн».
Народившиеся демократические лидеры огромной страны подхватят это изречение и станут клеймить «Союз» до тех пор, пока не развалят его. А Соединенные Штаты под флагом демократии, огнем и мечем, будут насаждать свою идеологию в других странах, извлекая из этого экономические выгоды, завоевывая новые рынки в мировом пространстве.

2. Побережье Балтики. Учение флота.

За два дня до выхода боевых кораблей Балтийского флота на ученья, вдоль всего побережья стали на «твердый якорь» три разведывательных корабля  ВМС  НАТО. И уже ровно в десять утра начались активные полеты самолетов разведчиков, которые часами бороздили прибрежные воды, то приближаясь, то отдаляясь от границ СССР.
Интенсивность полетов боевой авиации НАТО тоже нарастала. Западногерманские и Шведские* самолеты раз за разом всплывали на экранах радиолокационных станций, а затем ложились отметками на планшетах командных пунктов у самой границы. Радиолинии тоже были перегружены этой информацией.
В назначенное время с авиабазы Милденхолл** поднялся «Черный дрозд» и, минуя Борнхольм, пошел своим обычным маршрутом. «Главная цель!» – прозвучало в эфире. Теперь все внимание было приковано к ней.
Нарезая жирные метки на экранах радаров, «СР-71» в считанные минуты преодолел половину своего маршрута. Затем он должен был идти вдоль границы на север, но в его системе управления произошел сбой, и самолёт пошел на юг в сторону границы СССР.
В лобовом полете с нулевым параметром к территории «Союза», «СР»  становился привлекательной целью для зенитных ракетных войск. Поэтому одна за другой посыпались команды и распоряжения: «При пересечении государственной границы цель уничтожить! Уничтожить! Уничтожить!»
Майор Смолин, прибыв на командный пункт дивизиона, произвел захват отраженного сигнала разведчика и приготовился к стрельбе. Здесь главное было успеть! Слишком малым было время пребывания этой высокоскоростной цели в зоне огня. А это могло привести к невыполнению боевой задачи.
Тем не менее, ситуацию страховал подошедший «Миг-25», который не уступал «Черному дрозду» по своим боевым качествам и мощности вооружения. Это была его цель! Казалось, что схватка неизбежна и «СР» не сможет устоять перед бортовым оружием Советского «Мига». Но, словно опомнившись, «71-й» начал крутой разворот и вскоре на «форсаже» вышел на «дугу» своего обычного маршрута. Напряжение сразу начало спадать, но команды перейти на обычный режим работы не поступало. Поэтому Смолин приказал снять ракеты с подготовки, а расчетам оставаться на местах.
В это время флот уже готовился к проведению боевых стрельб по воздушной «ракете-мишени». Чтобы исключить какие-либо риски с возможным её отклонением в сторону берега, на подстраховку вышел истребитель, а зенитный дивизионы  брали мишень на сопровождение и в любой момент могли её уничтожить.
Но этого не произошло, так как флот успешно справился с поставленной задачей, проведя точные боевые пуски с кораблей в море. По другому и не могло быть, так как на флагмане Балтийского флота находился сам Главком ВМФ и лично наблюдал за стрельбой.
Теперь оставались артиллерийские стрельбы по радиоуправляемому кораблю. Он тоже не заставил себя долго ждать и вскоре вышел в назначенный для стрельбы район. На экране своего радара Смолин увидел, как отметка от этого судна в считанные минуты выросла почти в три раза.
Взяв в руки микрофон, майор сообщил об этом командиру бригады, чтобы тот довел эту информацию до флотского начальства. «Так и должно быть, отметка увеличилась за счёт установки на «корабле-мишени» уголковых отражателей.*** Сам должен понимать на «флагмане» Главком и стрельба должна быть безукоризненной», - прозвучал поучительный ответ комбрига полковника Орлова.
Аналогичные сомнения высказал и командир стреляющего корабля, но получил такие же разъяснения и команду приступить к стрельбе. Через минуту сторожевой корабль открыл огонь из 73-х миллиметрового орудия. Град «снарядов – болванок» накрыл большой морозильный траулер, который случайно вошел в закрытый для учения район. И только по чистой случайности никто из моряков не пострадал, но оборудованию рыболовного судна был нанесен большой ущерб. Тем не менее, во флагманскую рубку с наблюдающего корабля поступил доклад об удачном проведении стрельб по надводной мишени.
Так заканчивались летние учения флота, но команды об окончании по- прежнему не было и все боевые расчеты находились на своих командных пунктах, а разведывательная авиация НАТО вела интенсивную разведку. На оповещение по-прежнему поступали всё новые и новые цели, затем они исчезали и появлялись вновь. Это означало, что разведчики работали по кораблям, то снижаясь, то подымаясь вверх, снимая их в различных ракурсах.
Но вот одна из целей без сигнала опознавания устремилась к границе. По всему было видно, что это турбовинтовой самолет разведывательного типа или просто транспортное судно. Получив задачу с командного пункта бригады сопровождать неопознанную цель, майор Смолин произвел её захват  станцией наведения ракет и доложил об этом «наверх».
Комбриг, не раздумывая, приказал:
- В случае нарушения государственной границы неопознанную цель уничтожить, но боевой пуск производить только по моей команде!
Так требовали действующие приказы и распоряжения Главкома ПВО.
- Есть! – ответил Смолин и продолжил сопровождать цель.
На экранах радаров было видно, что цель при подходе к государственной границе стала снижаться. Складывалось впечатление, что она пытается уйти из зоны обзора, а, следовательно, и зоны поражения зенитного огня. Сигнал «я свой самолет» по-прежнему отсутствовал. Несомненно, это был «нарушитель» государственной границы и комбриг дал команду на её уничтожение, разрешив «боевой пуск».
В тот миг, когда цель пересекла воздушную границу, наступила тишина. На командном пункте бригады ждали доклад Смолина об уничтожении назначенной цели, но он медлил, пытаясь понять замысел «нарушителя».
Все говорило о том, что это «противник», но какое-то шестое чувство подсказывало: «Не торопись, есть ещё время подумать!». Но и оно неумолимо истекало, а «нарушитель» мог покинуть зону огня и уйти безнаказанным. Раздумья прервал комбриг:
- «Волна!» Вы открыли огонь!?
-  Нет! Только сопровождаю цель,  - ответил Смолин.
-  Почему!? – закричал полковник.
Ответить было нечего, и командир дивизиона промолчал, так как твердого решения в его сознании ещё не созрело.
- Вы меня слышите!? – не отступал комбриг. Я тебя сниму с должности, если не выполнишь задачу. Заруби себе это на носу.
Но Смолин по-прежнему молчал. Складывалось впечатление, что исчезла связь. Так бывало часто в ходе боевой работы, когда связь пропадала, а на ее восстановление уходило длительное время.
- Цель в вашей зоне. Приказываю уничтожить! Почему вы молчите!? – отчаянно, раз за разом твердил Орлов.
Еще раз, сопоставив маршрут цели «нарушителя» Смолин увидел, что она идет на военный аэродром, расположенный в нескольких километрах от  дивизиона. Сняв трубку полевого телефона, майор связался с авиационным полком. На линии постоянно что-то трещало и свистело, но, тем не менее, голос оперативного дежурного ему удалось расслышать.
- Капитан, это ваш борт идет с моря на «точку» без ответа?
- Да мой! Мой! – пытался перекричать шум на линии оперативный дежурный авиаполка.
- А что с ним? – с другой стороны кричал в трубку Смолин.
- Вышел из строя ответчик. Вот мы его и заводим на посадку!
- А вы доложили «наверх» об этой аварии?
- Пока ещё нет. Был занят. Сейчас доложу, – оправдывался оперативный.
- Доложите немедленно. По нему уже поставлена задача на уничтожение!
Смолин, бросив трубку, взял микрофон и спокойно запросил комбрига.
- Ты почему молчишь!? – набросился на него Орлов.
- Принимал решение, товарищ полковник.
- Какое ещё решение, когда тебе отдан приказ. Ты понимаешь приказ!
- Свое! Какое же ещё!? – стоял на своём Смолин.
- Хватит демагогии. Вы цель уничтожили? – распылялся полковник.
- Нет! – в тон ему ответил Смолин.
- Как нет!? Почему? – стал захлебываться в удушье комбриг.
- Это свой «борт». Самолет транспортной авиации, – перешел снова на спокойный тон майор.
- А где он сейчас? Его все потеряли! – недоверчиво отозвался Орлов.
- Да он вот только что сел на аэродром, – пытался успокоить командира Смолин.
- А почему он шел без сигнала «я свой самолет»?
- У него отказал автоответчик, так мне сказали в авиационном полку.
- Так что, выходит, мы могли сбить своего? – вновь забеспокоился комбриг.
- Могли, но мы с вами сработали по нему достойно, товарищ командир!  - с гордостью отрапортовал Смолин.
- Да, достойно! – вздохнул Орлов и иронично продолжил:
- Вот только теперь перед генералом отчитываться придется по полной форме.
Вмиг вновь наступила тишина, и ещё в течение часа не поступало никаких команд и расспросов. Все анализировали происшедшее, и только потом оперативный дежурный дал команду «отбой».
Смолин вышел из командного пункта и закурил, осмысливая свои  действия в минувшей ситуации. Это уже был не первый случай, когда его собирались снять с должности. Хотя вины за собой он не чувствовал, но, тем не менее, сказал подошедшему начальнику штаба:
- Оформите документально всю работу по «самолету-нарушителю». Сделайте фотографии экранов радаров и сохраните записи всех команд и распоряжений, отданных в ходе работы.
- Вы думаете, это пригодится? – попытался уйти от забот начальник штаба.
- Сделайте, – подтвердил свое решение Смолин и пошел к солдатам, собирающим на позиции высохшее сено.

3. Беспокойное хозяйство, или за всё в ответе.

Кроме боевых обязанностей на плечи командира ложились и нештатные хлопоты, в числе которых было содержание подсобного хозяйства. На небольшой коллектив дивизиона возлагались заботы за теплицей, картофельным полем, уходом за десятком коров и дюжиной поросят, а так же чалой кобылой, мирно уживающейся с коровьим стадом.
Заготовка сена на зиму тоже входила в эти заботы, и занимался ею как всегда пожилой прапорщик. Он был не только старшиной дивизиона, но и вел всё войсковое хозяйство подразделения. Одним словом совмещал несколько должностей, так как служить на «точках» желающих было мало и в штатном расписании всегда зияли пробелы.
Сам Смолин относился к старшине как к отцу, а порою и шел к нему за советом. Прапорщик тоже не злоупотреблял доверием командира и старался не подводить его даже в мелочах. Подойдя к старшине, майор спросил:
- Успеем ли мы заготовить сено на зиму?
- Конечно,  успеем, – заверил его старшина. Вот только мороки много,  приходиться по нескольку раз его пересушивать.
- А в чём дело?
- А в том, что оно начало гореть в копнах, – подосадовал прапорщик.
- Значит, собирали не просушенное. Вот оно и начало гореть!
Старшина махнул рукой.
- Да здесь в Прибалтике  разве угадаешь, то солнце, то дождь, солдату, сами знаете, не до сена. Вот и приходится переделывать.
- Но молоко же, они пьют, – пытливо посмотрел в глаза старшине  Смолин.
- Пьют, конечно! Мы им каши молочные варим, и картофель-пюре делаем с молоком. Молоко у нас везде: в карауле, на боевых постах. Даже здесь вместо воды принесли с кухни молоко, - показал рукой на чайник хозяйственник.
- Одним словом балуете вы их, Григорий Степанович!
- Ну, а что поделаешь, – отозвался старшина.
- Вот уже на зиму сварили ведро вишневого варенья. Потом еще сварим варенье из алычи и яблок. Жаль только сахара на все это не хватает.
- Помогу, не беспокойтесь. Будет вам сахар и на этот раз. Но учтите,
 сейчас есть дела  поважнее,  - перешёл на другую тему Смолин.
- В конце августа надо сдать «спецобъект», а в октябре поедем  выполнять  боевые стрельбы на государственном полигоне.
- Да, я понимаю вас, – вздохнул озабоченно старшина. Только одного спиртного надо ящиков пять брать. Два ящика обязательно сухого вина. Тамошние инструктора  пьют его по утрам, как воду в жаркий день. Одним махом, почти не отрываясь от бутылки.
- Ну, а для начальников нужен коньяк и хорошая водочка с закуской. Солдатский харч им не по вкусу. Им подавай деликатесы: угря, копченой колбаски, жирного балыка и еще много чего. А самое главное, где деньги на всё это брать?
- Как где? – нахмурился Смолин. Опять солдат на заработки надо будет посылать.
- Вот вам и государственный полигон! А без всего этого разве нельзя? – удивленно пожал плечами старшина.
- Ну почему же, можно, Григорий Степанович. Но это уже как бы традиция такая. Ну, вроде бы как подарок, когда идешь в гости.
- Наверно это еще от татар нам досталось? – смеется прапорщик.
- Наверное, – тоже улыбается в ответ ему Смолин. Ну, где теперь уже эти татары? Разве только что в  Главном штабе. Там у них хороший «кооператив» сложился. Стоят друг за друга горой.
- Неужели так бывает? – удивился старшина.
Смолин промолчал. Слишком щепетильной была эта тема.
- Ну ладно, пойду я на стройку, там тоже проблем по горло.
- Нет, подождите! – засуетился прапорщик. – Есть ещё один вопрос и тоже очень важный. Соседний колхоз сейчас культивирует свои картофельные поля. Попросите председателя пусть окучат и нашу картошку, а то снова провозимся с прополкой добрую неделю,  да и бойцов придётся  отрывать от дела.
- Хорошо, Григорий Степанович, я обязательно к нему подъеду и попробую договориться. Правильно вы говорите, сейчас каждый солдат  дорог, как некогда.
*         *         *
Строительство «спецобъекта» для закладки ракет шло к завершению. Оставалось лишь отсыпать обваловку со стороны дороги, и сооружение можно было представлять комиссии округа.  Но эта работа остановилась, так как оба бульдозера вышли из строя один за другим в течение суток.
Трактористы, не теряя времени, приводили машины в порядок, очищая их от грязи, а так же смазывали трущиеся узы и детали. Когда подошел Смолин, оба солдата оставив работы, встали по стойке «смирно», приветствуя командира.
- Вижу, вы уже заканчиваете обслуживание?
- Да! Ещё часик и машины будут приведены в порядок, – доложил старший из трактористов.
- Знаете, что завтра приезжает начальник инженерной службы корпуса разбираться с вашими поломками? – поинтересовался майор.
- Да. Нам уже сообщили,  – снова отрапортовал старший бульдозерист.
- Ну, тогда и себя приведите в порядок: подстригитесь, постирайте обмундирование. Вообщем готовьтесь, как следует.
- Ясно!  - дружно ответили солдаты.
В это время подошёл посыльной и доложил:
- Товарищ майор, вас срочно вызывает командир бригады к телефону.
- Хорошо, передайте на коммутатор, что буду через десять минут, – ответил посыльному Смолин и продолжил разговор с трактористами о предстоящем ремонте.
*         *         *
Наверное, будет разбор работы по «самолету-нарушителю», думал Смолин, но комбриг об этом даже не вспомнил, а речь пошла о жилье для командиров.
- Вы всегда твердите мне, что у вас много бесквартирных офицеров.
- Да, особенно после реорганизации группировки, – подтвердил Смолин.
- Так вот, командир корпуса выделяет вам средства для строительства жилого дома.
- Это очень хорошо, но кто будет строить этот дом?
- Как кто!? – удивился комбриг.
– Вы и будете строить, а кто ещё вам его построит!?
- В таком случае я отказываюсь от этого предложения.
- Ну, неудобный вы человек, Смолин! Вам идут на встречу, а вы ещё и артачитесь!
- Я уже два года строю своими силами «спецобьект», а здесь ещё и дом поднять надо. Нет, я не смогу, – категорично отрезал майор.
- А как же другие, берут и делают, – настаивал на своем комбриг.
- Смотрите сами. На флоте и в округе эти проблемы решают строительные части, а у нас в ПВО всё делается «хап-способом»! Мы уже дошли до того, что зарабатываем себе на краску, кирпич, асфальт. Что это за войска такие!? Позор, да и только!
- Ну, сами, наверное, знаете. Говорят, это ещё Маршал Батицкий завёл такие порядки, - попытался прояснить ситуацию комбриг.
- Это как? – усомнился командир дивизиона.
- Как!? Заверил Правительство, что сможет часть проблем во вверенных ему войсках решать за счет внутренних резервов, собственными силами. Вот так эта волынка и тянется.
- Ну, а в итоге мы гробим людей на различных подработках со  стройками, снижая боевую готовность и ослабляя воинскую дисциплину. Более того,  дискредитируем всю армию, – настаивал на своём Смолин.
- Тогда я не знаю, как тебе помочь с жильём,  - подвел разговор Орлов.
- На днях в гарнизоне сдается несколько домов. Вот и попросите, чтобы  для нас там выделили квартиры, – предложил свой вариант Смолин.
- Ну, это ведь жилье для танкистов, – возразил комбриг.
- Ну и что! Мы же сейчас входим в состав военного округа, поэтому тоже можем претендовать на эти квартиры, так как и танкисты.
- Думаю, командир корпуса не согласится, – засомневался Орлов.
- А вы отпишите телеграмму прямо Командующему ПВО округа. Генерал хоть и строгий, но справедливый человек, – подсказал комбригу Смолин и добавил:
- Не зря же его зовут «батькой».
- Хорошо, я подумаю. Вы всегда толкаете меня на какие-то авантюры, – закончил разговор полковник.
Орлов по сути своей был неплохим командиром, но с ним случались и странности. Он мог сегодня боготворить тебя, а уже завтра ругать,  на чём свет стоит. Конечно, он был чистоплюем,  и всякий раз пытался подчеркнуть свою интеллигентность и незаурядные способности.
К решению стоящих проблем относился просто. Когда к нему обращались с серьёзным вопросом, он вмиг превращал его в пустяк и не вмешивался в его разрешение, а вот простые вопросы  наоборот возводил в ранг сложных и решение их брал на себя. Таким образом, у него всегда всё получалось.
Не успел положить трубку Смолин, как раздался новый звонок. Звонил близкий приятель, летчик «Ан-24» из транспортного полка. Разговор был коротким. Капитан просил подойти к нему вечером, чтобы отметить завершение учений и благополучное возвращение экипажа из длительной командировки. Смолин согласился, надо было снять накопившееся напряжение, да и общение с летчиками всегда приносило ему большое удовлетворение и прибавляло силы.

4. За содружество войск. Прерванный облёт.

За накрытым столом были одни мужчины. В комнату лишь изредка заходила  хозяйка, поднося блюда и спиртное. Экипаж «Ан-24» представляли пять человек. Смолин был шестым и единственным кто не принадлежал к «крылатой братии».
Первый тост прозвучал за содружество войск, а затем пошли обычные разговоры о службе. Лётчикам было интересно послушать Смолина и командир экипажа, молоденький майор по имени Станислав, обращаясь к нему, спросил:
- Что у вас нового, Виктор Иванович, на земле?
- Да, всё как обычно, - ответил Смолин. Разве только что сегодня чуть не грохнули ваш самолёт!
- А что случилось? – перебил его Станислав.
- Да вообще-то обычная ситуация, шёл через границу без ответа.
-Так это же были мы! Я так и чувствовал, что будет суета! – встрепенулся майор.
- Не сработал ваш оперативный,  – не вдаваясь в подробности, успокоил  его Смолин.
- А в чём его вина? – вступил в разговор второй лётчик.
- Он не доложил своевременно о вашей поломке на «верх» и это не дошло до моего командования.
- Так я же ещё до подхода к границе сообщил ему о выходе ответчика из строя, – пытался оправдаться командир экипажа.
- А почему вы перед границей стали резко снежатся и потом вообще ушли на малые высоты? – поинтересовался в свою очередь Смолин.
В это время все взоры устремились на командира экипажа.
- А на самом деле, почему Станислав Михайлович? – допытывался борттехник.
- Я как чувствовал, что будет неразбериха и совершил противозенитный маневр.
- Зачем это надо было делать!? - усомнился штурман.
- А на тот случай, если бы по нам пустили ракету. И, как видите, я не ошибся. Такое вполне могло произойти, – победно сверкнул улыбкой майор.
Все разом замолчали, представив себе эту картину.
Молчание прервал Смолин, предложив на этот раз тост за взаимодействие между родами войск:
- Когда это взаимодействие станет реальным, а не бумажным, вот тогда таких казусов не будет. А так у нас с вами даже связи толковой нет.
- В общем, всё как в 41-м, – подытожил связную тему второй лётчик.
В разговор снова вмешался командир экипажа:
- В этот раз мы летали в Североморск. Такую задачу по плану учений нам поставил командующий. А вот когда возвращались назад, то делали промежуточную посадку в Эстонии. Так вот, мы там чуть не разбились на взлётной полосе.
- А как же это могло случиться? - поинтересовался Смолин.
- Дело в том, что буквально перед нами на «взлётку» сел швед на частном легкомоторном самолете, и мы в него чуть не врезались.
- Как же это ему удалось сделать? – напрягся Виктор.
- Как обычно! Он зашёл с моря, пересёк границу и сел на военный  аэродром и его никто не обнаружил, так как он шёл на предельно малых высотах.
- Значит, наши радиотехнические войска его «проморгали», а скорее всего, просто не видели. Отметка от таких самолётов маленькая, да и скорость у них небольшая. Поэтому могли принять его за стаю птиц или метеообразование, - проинформировал лётчиков Смолин.
- Но это в нашей практике уже второй случай, – продолжал командир экипажа. Первый раз такой же самолёт с немцем сел прямо к нам на аэродром. Так вот наш «особист» развел такую бурную деятельность, что замордовал весь полк. Бегал, брал у всех объяснительные и подписки о неразглашении.
Лётчики дружно засмеялись, вспоминая этот случай.
- А что, вы «зенитчики», разве не видели этот самолёт? – снова вступил в разговор борттехник.
-  Нас с авиацией подымают, когда надо навести порядок в небе, а так постоянный контроль над воздушной обстановкой ведут радиотехнические войска. Хотя не только для них, но и для нас с истребителями, такая цель считается сложной,  – ещё раз попытался растолковать ситуацию Смолин.
На самом деле легкомоторная авиация, не оснащённая бортовыми ответчиками, всегда была проблемой для войск противовоздушной обороны. А распознать в таком самолёте «нарушителя» можно было лишь в одном случае,  если обнаружить его ещё задолго до границы.
Но и это было непростой задачей,   так как   своевременно обнаружить и идентифицировать такой самолёт, было очень сложно, из-за его малых размеров и, относительно,  низкой скорости. Зарубежные разведки знали все эти преимущества «малой авиации» и применяли её в своих целях.
Расчёт был прост,  невооруженный легкомоторный самолет не нёс в себе угрозы сопредельным государствам. Но сам факт безнаказанного пересечения воздушной границы СССР с посадкой на военный аэродром был хорошей пощечиной военно-политическому руководству страны.
Хотя такие случаи происходили не только на территории СССР, но и в США, а  так же, в других странах и никакой истерии это там не вызывало. Просто пилотов выдворяли из страны и всё. Более того, открывать огонь по таким самолётам войскам противовоздушной обороны запрещалось.
- Так вот что я хотел сказать по этому поводу, – продолжил разговор командир экипажа. Есть приказ об облётах прибрежных радиолокационных станций и эту работу поручено провести нам. Планом определён и облёт вашего дивизиона, Виктор Иванович.
- И в чём суть этого приказа? – заинтересовался Смолин.
Станислав закурил и продолжил:
- Мы будем имитировать эти самые малоразмерные самолеты, заходя со стороны моря к побережью, и смотреть на какой высоте и дальности вы  сможете увидеть нас!?
- Так ваша машина в три, а то и четыре раза больше лёгкомоторного самолёта и этот облёт будет чисто условным, – возразил Виктор.
- Но мы постараемся идти на предельно малой высоте, как сможем, – заверил ракетчика командир экипажа.
- Командир! Ведь с моря на берег выходить на малых высотах будет очень опасно, – возразил второй лётчик.
- Я знаю, что самолёт делает серьёзную «просадку», когда переходит от воды на сушу. Но у нас с вами достаточно опыта чтобы «вытянуть» машину в этой ситуации на безопасную высоту. В общем, потом, когда сделаем эту работу, поделимся своими впечатлениями.
Уже на следующий день с утра начался облёт прибрежных подразделений ПВО. На командный пункт в дивизион к Смолину прибыл штурман из авиационного полка с радистом и радиостанцией. Они быстро связались с «Ан-24»,  который   к  этому времени  уже вышел в море и, сделав несколько кругов, пошёл к побережью.
Всё это время Смолин хорошо видел отметку от «24-го», но потом она стала пропадать и  через несколько минут,  вновь появилась.
- Вижу, ваш борт стал снижаться, – сказал Смолин штурману, - но я его, по-прежнему, сопровождаю устойчиво.
- Хорошо, – кивнул капитан. Я сейчас дам им команду пойти на максимальное снижение, – и он стал вызывать экипаж «Ан-24».
Ответил командир. Выслушав штурмана, майор попытался возразить, но потом согласился.
- Попробую! Хотя идти ниже считаю опасным.
- Ну,  вы же лучший лётчик в полку, Станислав Михайлович, – лебезил штурман.
Действительно на втором заходе дивизион надолго потерял «Ан» и увидел его только при подходе к береговой черте.
- Видите, как летает морская авиация? – потирал руки штурман.
- Но я его уже не вижу, – уткнулся в индикатор обзора Смолин.
- Сейчас запрошу, – засуетился капитан.
Но «Ан» упорно молчал. Ждать не стали. Облёт закончился и Орлов дал команду Смолину встречать инженера корпуса, а потом ещё позвонил по телефону и обрадовал:
- Командующий всё-таки выделил вам в гарнизоне десять квартир. Везучий же вы человек, Виктор Иванович!
- Служу Советскому Союзу! – весело произнес Смолин и добавил:
- Это вам спасибо, товарищ полковник! Вы меня всегда выручаете!

5. На стройках пятилетки. Не титульный объект.

Начальник инженерной службы корпуса приехал на новом «уазике» и сразу же, не мешкая, приступил к работе. По-деловому, осмотрев стройку и высказав удовлетворение, он направился к бульдозеристам.
Поздоровавшись с солдатами за руку, справился:
- Ну, что у вас тут за беда такая приключилась, ребята? Давай начнём с  тебя? –  ткнул он рукой в сторону старшего бульдозериста.
- У меня, товарищ полковник, сгорело сцепление.
- А у тебя? -  подошёл инженер ко второму трактористу.
- Да у меня, - замялся солдат, - полетел пусковой двигатель.
- Не очень здорово, ребята, – задумался инженер.
Затем строго посмотрев в глаза Смолину и постучав ногой по мощному стальному отвалу  трактора, спросил:
- А к «лопате», командир, претензии есть?
- А что с этой «лопатой» вообще может случиться? Там металл толщиной с кулак! – удивился Смолин.
- Ну, так это основной инструмент бульдозера, которым он загребает землю и делает всю работу, – пояснил инженер.
- Да причём здесь «лопата»!? - возразил ему майор.
- Так вот, если к «лопате» претензий нет, то по моей линии здесь все в порядке! – твёрдо заявил полковник.
- А как же быть с поломками? – смутился Виктор.
- Так это уже забота ваших автомобилистов. Вот им и карты в руки. Только мне не понятно, – вздохнул начальник инженерной службы, - зачем я вообще ехал к вам за триста километров!?
- Да, товарищ полковник, вам можно позавидовать. У вас четкое распределение обязанностей. Вот мне бы такую службу, – недоумевал  командир дивизиона.
- А как вы хотели, это все-таки корпус, а не бригада и уж тем более дивизион, – важно произнёс полковник.
- Зачем тогда все эти вышестоящие штабы, если все решается в дивизионе!? – возразил опять ему Смолин.
- Ну не скажите! Сразу видно «молодо-зелено», – по-доброму ответил инженер и обтёр платком вспотевшее лицо. Ну и жара! Вот сейчас бы холодного пивца, тогда бы и я стал орлом. Что скажешь, командир?
- Тогда едем на обед к танкистам, у них там отменно готовят и всегда есть свежее «жигулевское», - предложил Смолин.
- Ну что же поехали, - потёр руки инженер.
- Но учти, у тебя есть только три недели, чтобы закончить со стройкой. А там жди приёмную комиссию из округа.
- Я это знаю, – ответил Смолин.
- Постараюсь всё сделать к этому времени. Вот только трактора надо запустить в работу.
- Обязательно поговорю с комбригом, пусть пошевелит   автомобильную службу, – твёрдо пообещал полковник.
-  Недопустимая   беспечность, не знают, что у них под носом творится. Надо было мне в срочном порядке ехать с корпуса, чтобы всё это здесь увидеть и раскрутить! Форменное безобразие!
Пока ехали в столовую, Смолин думал об облёте: «Почему он так внезапно оборвался? А штурман быстро свернул радиостанцию и убыл в полк? Наверное, что-то случилось? Ведь только вчера мы все вместе сидели за одним столом. Нет! Ничего плохого не могло произойти. Ведь там все опытные ребята».
Только поздно вечером Смолин узнает о том, что весь экипаж погиб. Они не смогли поднять самолёт на безопасную высоту при выходе его с моря к обрывистому берегу, покрытому лесным массивом. Поэтому двадцати тонная машина, задев крылом верхушки сосен, врезалась в землю и загорелась.
В гарнизон к танкистам приехали быстро. Оставив «газик» на площадке у въезда, вошли на территорию части. У большого серого здания полковых казарм стоял невысокий толстый генерал в тёмных очках. Рядом с ним полукругом справа расположились три полковника, его заместители. Все они были одеты в форму для строевых занятий и, изнывая от жары, прятались в тени деревьев. В этот жаркий день сапоги с кителем, перетянутым ремнями, явно не соответствовал летней погоде и их самочувствию, а, следовательно, и настроению.
Увидев незнакомых офицеров в рубашках и брюках на выпуск, один из заместителей окликнул Смолина. Майор, оставив войскового инженера у столовой, направился к группе офицеров и, подойдя к ним, представился по уставу. Генерал, повернувшись лицом к своим заместителям и левым боком к Смолину, решил преподнести ему показательный урок.
- Вы, майор, почему сапог не носите?
Смолин даже не успел сообразить, как ответ сам непроизвольно вырвался из его уст:
- Не ношу, потому что ума не прибавляют! Но,  тут же, спохватившись, поправился.
- Я хотел сказать, что необходимости в них нет, товарищ генерал.
Заместители,  затряслись от смеха, прикрывая лицо ладонями.
Генерал снял очки и, повернувшись к майору, строго спросил:
- И чей же вы такой будете?
- Я уже представился. Командир ракетного дивизиона, майор Смолин!
- Так ты не наш? – удивился генерал.
- Не наш! Не наш! – замахали руками полковники.
- Он приехал на обед к нам в столовую.
- Тогда передайте своему начальнику, что я сделал вам замечание за нарушение формы одежды в гарнизоне, - отрезал  генерал и вновь повернулся боком к майору.
Есть! – ответил Смолин и пошёл в сторону столовой.
Что они там хотели от вас? - уже за столом поинтересовался инженер.
Генерал сделал замечание за нарушение формы одежды в гарнизоне, – усмехнулся Смолин.
-  Ну, а я ответил ему дерзостью. Правда, совсем случайно. Не понимаю, как это вообще могло произойти!?
- Сапоги - это болезнь в сухопутных войсках, - посочувствовал полковник.
-  Мне часто приходится бывать в штабе округа, так я всегда надеваю сапоги, чтобы не нарваться на выговор. Такие у них традиции. Ну, ответили вы им достойно. Может быть, задумаются, а то они уже всех «достали» этими сапогами!
*         *         *
Три недели пролетели быстро.  В один из августовских дней на площадку у дивизиона  сел вертолёт  с комиссией  из округа. Генерал и четыре старших офицера долго осматривали «спецобъект», а потом, посоветовавшись, приняли решение о его готовности к закладке ракет.
Оставалось только написать приёмный акт и заверить его своими  подписями. На этом работу можно было считать оконченной, но когда акт уже был готов, генерал попросил представить проектную документацию. Смолин замялся.
- Что вас смущает майор? – улыбнулся председатель комиссии.
- У меня такой документации нет, – покраснел Смолин.
- А как же вы тогда строили?
- По памяти. Я когда-то служил на таком объекте.
- Здорово! – насупился генерал.
– Так что получается! Это не титульный объект?
- У нас это называется «хап-способом», - пояснил Смолин.
- Я теперь понимаю, но это всё-таки «спецобъект», а не какой-то там свинарник или теплица. Придётся докладывать Командующему.
Генерал, дозвонившись до округа, доложил коротко Командующему о сложившейся ситуации и, получив указания, подвёл итоги работы комиссии.
- Командующий приказал сделать проект задним числом. В общем,  повезло вам майор, но выводы всё равно будут сделаны самые серьёзные. Хотя ещё остаётся проблема со скрытыми работами! Это тоже важный вопрос.
- Понимаю! – отозвался Смолин, - но акты скрытых работ у меня есть.
- Ну, это уже хорошо. Несите, я посмотрю, – попросил генерал.
- Вы понимаете, что вся ответственность теперь ложится на вас?
- Конечно, понимаю и делаю всё, что от меня зависит, – твёрдо ответил майор.
- Ну, а для «хап-способа», как вы говорите, всё сделано достаточно профессионально. Вот за это вам спасибо! Генерал крепко пожал руку Смолина и добавил:
- А с вашим начальством у нас будет уже совсем другой разговор.
- Что получается, я их подвёл?
- Скорее всего, они вас поставили в неловкое положение. Без проектной документации вы вообще не могли начинать такие работы. Проект -  это забота вышестоящих штабов, а не ваша,  - заключил генерал.
Вечером позвонил Орлов, но о работе комиссии промолчал, а лишь   поздравил Смолина с досрочным присвоением ему воинского звания подполковник и пожелал дальнейших успехов.

6. Дальняя дорога. На государственном полигоне.

Десятидневный переезд из Прибалтики на Балхаш в воинском эшелоне был не только долгим, но и утомительным. И, чтобы командиры не расслаблялись, Орлов почти ежедневно устраивал совещания, которые в основном были связаны с предстоящей стрельбой на государственном полигоне и дисциплиной в эшелоне.
Но вот уже на пятые сутки пути ведущий специалист службы вооружения высказал опасение в том, что при нынешнем формировании эшелона будут большие проблемы с разгрузкой. Его сомнения тут же поддержал  заместитель командира по вооружению, курирующий эту службу.
Комбриг тоже задумался и устроил дискуссию по этому поводу. Разговоров было много, но окончательного решения никто не высказал и Орлов заволновался, поддавшись этим сомнениям.
- А почему вы молчите, Смолин? – нервничал комбриг.
- Я вообще не понимаю в чём здесь проблема? Нас всё равно подгонят к  рампе, и мы, в любом случае, разгрузимся.
- О нет! – возразил полковник. – Будет неразбериха, и мы упустим драгоценное время.
- Какая ещё может быть неразбериха!? - пожал плечами Смолин.
- И всё же я согласен с тем, что эшелон надо развернуть хвостом вперёд. Поэтому на следующей станции идём к военному коменданту и выставим ему наше требование, – завершил дискуссию Орлов.
В разговор вступил начальник политотдела:
- Я предлагаю идти вчетвером: вы, я, начальник штаба и главный инженер. Так будет солиднее. В таком деле важна массовость!
- Надо ещё взять с собой инициатора этой идеи и начальника эшелона, – развил посыл главного политработника заместитель по вооружению.
- Хорошо, собирайтесь, – согласился комбриг.
- Через пятнадцать минут будет станция.
Увидев представительную делегацию старших офицеров, дежурный комендант станции засуетился:
- Какие у вас проблемы, товарищи офицеры?
- Надо развернуть состав хвостом вперёд, – твёрдо, без объявления причин, заявил Орлов.
- Но это невозможно, – возразил старший лейтенант.
- Если вы отказываетесь, мы немедленно свяжемся с Главкомом, и вас всё равно заставят это сделать, – пришёл на помощь командиру начальник штаба.
Старший лейтенант снял трубку оперативного телефона и протянул её в окошко комбригу.
- Звоните! Только скажите, что для этого я должен прогнать вас по шестисоткилометровому кругу и сорвать расписание движения всех поездов в Казахстане.
Орлову ничего не оставалось делать, и он пошёл на шантаж.
- Я вам приказываю, товарищ старший лейтенант!
- Вы для меня не начальник, – спокойно ответил офицер.
- А вот если вы сейчас же не пойдёте на посадку, то эшелон уйдёт без вас.
- Да как вы смеете, вести себя так с полковником, – возмутился начальник политотдела и добавил, - а ещё, наверное, коммунист!?
Со всех сторон посыпались угрозы в адрес военного коменданта. В это время эшелон тронулся и стал набирать скорость, показав хвост спорщикам. Так загадочность русской души обернулась в очередной раз непростительной глупостью.
Весть о том, что всё командование бригады вместе с начальником эшелона отстало от поезда, быстро стала достоянием всех солдат и офицеров. Начались вольности, и старшина обо всём этом доложил Смолину.
- Виктор Иванович, берите руководство на себя, иначе будет беда.
- Хорошо, передайте всем командирам, что на следующей станции будет общее построение, - согласился подполковник.
Смолин быстро наладил порядок в составе, и тот уверенно набирая темп, шёл к месту своего назначения.
Только к исходу вторых суток Орлову с офицерами удалось догнать эшелон, и комбриг сразу же вызвал к себе Смолина.
- Ну как здесь дела, Виктор Иванович?
- Всё нормально. Я был и за комбрига, и за начальника эшелона. Как видите, справился. А вам что, так и не удалось развернуть состав?
- Нет! – озабоченно ответил Орлов. Там есть определённые трудности. Теперь уже, будет, как будет!
На станцию Сары-Шаган  прибыли во время и сразу же приступили к разгрузке. Никаких проблем не возникло, а, следовательно, разворачивать эшелон не было никакого смысла.
Уже в учебном центре Смолин узнал, что стрелять они будет по цели-мишени аналогу «СР–71». Причём таких целей будет две и в зону огня они войдут, пикируя «горкой», с высоты тридцать километров и интервалом в сорок секунд.
Конечно, для такой стрельбы в первую очередь надо было знать текущую высоту мишени, чтобы захватить её ещё до пикирования. Сделать это мог только высотомер, но весь комплекс, представленный полигоном, оказался в нерабочем состоянии, в том числе и станция, определяющая высоту.
Смолин сразу же обо всех этих неурядицах доложил Орлову.
- Разве  такое может быть? – возмутился комбриг, - а вы пытались включить комплекс?
- Да, конечно! Но у меня это не получилось, так как основной дизель не исправен и восстановлению в полевых условиях не подлежит.
- Это не задача, – парировал полковник.
– Наш энергетик привёз с собой резервную дизельную энергоустановку. Вот её и подключайте!
- Я уже пробовал её запустить, но и она тоже не исправна.
- Как не исправна! Вы что говорите? – возмутился Орлов.
- Я ведь вас просил погрузить мой дизель, но вы не разрешили, сказали, что в эшелоне для него нет места. Вот вам и результат! Привезли неисправный агрегат.
- И что теперь будешь делать? – сник полковник.
- Возьму тягач, банку спирта, тушенку и поеду искать дизель по площадкам. Жаль только время идёт  впустую. Все уже настраивают технику, а я стою.
- А как средства разведки? – поинтересовался Орлов.
- Станция обзора и высотомер тоже в нерабочем состоянии. Не понятно, чем они здесь вообще занимаются? – не выдержал Смолин.
- Это тебе не дома, где я мог всегда выдать вам высоту. Поэтому в первую очередь надо восстановить высотомер, а уж потом станцию обзора. Я сейчас же вышлю вам на помощь своих инженеров, – пообещал Орлов.
- В начале, надо сделать станцию обзора, – возразил Смолин. – А уж потом высотомер, а так я останусь совсем «слепым».
- Не останетесь! – заупрямился комбриг. – Все силы бросишь на высотомер! Я инженерам так и скажу. В общем, не вешайте нос. Как найдёте дизель, позвоните мне.
И всё же на одной из площадок Смолину удалось отыскать исправный дизель и притащить его к себе. И только на следующий день у него начались  регламентные работы. Хуже обстояло дело со средствами разведки, там инженеры зашли в тупик,  и не одну из станций им не удалось подготовить к стрельбе.
Таким образом,  Смолин был поставлен в трудное положение и Орлов решил помочь ему.
- Все разговоры в сторону. Высоту вам буду давать я сам по каждой цели! Слушайте меня, а направление старта вам подскажут инструктора. Не зря же вы их поите!?
- Хорошо! -  согласился Смолин, - но время ещё есть и возможно удастся сделать хотя бы станцию обзора.
- Высотомер всё равно мы не сможем восстановить, - подтвердил ведущий инженер.
- У него уже давно вышел срок эксплуатации, и он стоит заброшенным около года.
Но всё равно к началу стрельбы станцию обзора ввести в строй не удалось. Весь  экран её, так и  остался, забит «плотной» помехой.
- Что же можно увидеть в этом «молоке»? – беспокоился ведущий инженер.
- Разве можно выходить на стрельбу с такой техникой!?
Но к этому времени над полигоном уже подняли красный флаг. Это означало начало боевых стрельб.
- Всем доложить о готовности к работе, – скомандовал Орлов.
- «Балхаш–2» к стрельбе готов! – отрапортовал Смолин, взяв на себя всю ответственность за боевые пуски.
Наступили томительные минуты ожидания старта. И вот комбриг поставил задачу на уничтожение боевых мишеней, а заодно начал выдавать текущую информацию:
- Есть старт первой мишени!
И всё же Смолину удалось разглядеть в пелене индикатора обзора отметку от цели и развернуть на неё станцию захвата.
- Высота двадцать! Двадцать семь километров, – вёл отсчёт подъёма «в горку» первой цели комбриг.
- Поиск? – дал команду офицеру наведения Смолин.
- Ничего не вижу! – доложил капитан и добавил:
– Командир,  целеуказание  неточное!
- Ищи сам, уголком сверху вниз! – скомандовал командир дивизиона.
- Есть захват! – сообщил офицер наведения.
- Боевой пуск двумя! – мгновенно отреагировал Смолин.
- Есть подрыв первой! Есть подрыв второй! – доложил капитан.
К этому времени Орлов уже уверенно диктовал координаты по второй цели:
- Высота по второй - двадцать! Двадцать пять!
- Снова даёт неточную высоту! – возмутился офицер наведения.
- Ищи сам. Ну его!  – махнул рукой Смолин.
- Есть захват! – поймал в «крест» отметку цели наведенец.
- Немедленно пуск по второму! – торопил его подполковник.
- Пуск прошёл, – уткнулся в зелёные экраны капитан. 
- Есть подрыв! Цель уничтожена!
Это был последний доклад офицера наведения о завершении боевых пусков, в результате которых обе цели были поражены.
- Стрельба окончена, – объявил расчётам по радиосети Смолин и стал вместе с капитаном анализировать результаты боевой работы.
Из-за задержек в поиске и позднего пуска, подрывы ракет происходили практически «над головой» с большими углами атаки а, следовательно, с большими ошибками, что существенно сказалось на оценке стрельбы.
- Как отстрелялись, Смолин? – запросил «Балхаш-2» комбриг.
- Поразил обе цели, но на самом краю зоны. В общем,  нездорово. Балл за стрельбу будет невысокий.
- Ну, я же тебе давал высоту постоянно! Как же так!?
- А откуда вы её брали? – поинтересовался Смолин.
- Как откуда!? – начал заводиться Орлов.
- После старта мишени  примерно прикидывал её по секундомеру и выдавал вам.
- Мы бы и сами без него захватили эти цели. Это было бы  быстрее, а  результаты лучше, – высказал своё повторное возмущение офицер наведения.
- Но это теперь уже будет в следующий раз, - похлопал по плечу капитана Смолин, а комбригу ответил:
- Спасибо за помощь, товарищ полковник!
- То-то же! - раздался довольный голос Орлова в станционном динамике. Главное, мы задачу выполнили, Смолин! Вот теперь пусть полигон считает баллы. А наша задача помочь им в этом. Вы меня поняли?
- Да, понял. Понял! - нехотя ответил командир дивизиона.

*         *         *
Здесь, на полигоне, Смолин ещё раз убедился в несовершенстве созданной в войсках ПВО системы управления. Во всём сказывался глубокий разрыв между отдельно дислоцированными подразделениями и руководящими структурами полков и бригад, уже не говоря о затерянных в тумане миражей штабов соединений и объединений.
Везде получалось лишь одно: на одного с сошкой было семеро с ложкой. Командовать могли все, а исполнитель был только один – небольшое подразделение. Вот на него всё и сваливали, обеспечивая по остаточному принципу. Жировали как всегда вышестоящие, по принципу: забот поменьше, а потребностей побольше. Надо же было как-то компенсировать свой главный козырь – «высокую ответственность!?»
Частичным олицетворением этой системы был и сам полигон, в лице розовощекого полковника с птичьей фамилией, который доминировал над тамошней ситуацией, сохраняя баланс интересов всех сторон.
Конечно, таких «специалистов» потом переводили поближе к Москве или в саму столицу. Там, на подмосковных дачах,  было легче находить общий язык и зарабатывать высокие должности подальше от бескрайних,  беспокойных границ огромного «Союза».

7. Поспешные решения. Интриги КГБ.

На следующий день, после прибытия с полигона, Орлов вызвал Смолина к себе в штаб. Поздоровавшись, он усадил его в кресло напротив себя и начал говорить:
- Ну что, Виктор Иванович, я ухожу на дивизию, а вам предстоит принимать хозяйство. Это уже будет не бригада, а часть поменьше, но зато более современная и эффективная в боевом отношении.
- А справлюсь ли я? – засомневался Смолин.
- Справишься! Хватка у тебя есть. Да и техника, видишь, какая сейчас пошла? Целые системы могут работать сами без участия человека. Вот что значит «третье поколение»!
Смолин потом ещё не раз вспомнит его слова, когда столкнётся с этой самой техникой. Хвалёная «трёхсотка» окажется «сырой» и не будет ещё доведена до полного технического совершенства, чтобы соответствовать своему предназначению. Больше всего здесь на границе пугала нестабильность в её работе. После каждого включения и выключения        что-нибудь выходило из строя, и подразделения становились небоеспособными. А сам зенитно-ракетный комплекс превращался в груду железа.
Отдельные неисправности устранялись месяцами, а иногда годами, и представители промышленности безвылазно сидели в части. Некоторые из них обзаводились семьями, дачами, растили детей. Поэтому управлять этой «мощью» иногда приходилось «дедовским способом», определяя по планшету координаты целей и выдавать их в подразделения. Подобный способ был явно «грубым», что затрудняло поиск и захват цели,  делая в итоге всю работу не эффективной.
Всё же прошедшие полгода позволили Смолину разобраться в обстановке и приноровиться к реальной ситуации. Но граница по-прежнему не давала повода для расслабления. Несмотря на наступившую разрядку и значительные уступки СССР западу, напряжение не спадало, и любая оплошность могла привести к тяжёлым последствиям.
Боевые корабли и самолёты НАТО так же вели интенсивную разведку, а последние ещё провоцировали нарушение государственной границы. Как правило, эти самолёты ходили парами в плотном строю. Кроме «натовцев» необычную активность проявляли вездесущие шведы.
Командир корпуса, который часто находился на командном пункте и руководил боевой работой, требовал от командиров частей чёткости и слаженности в их действиях. Истребительные полки тоже работали с огромным напряжением, высылая дежурные экипажи на перехват «самолётов-провокаторов». Напряжение спадало лишь на рождественские праздники. Богопоклонный запад отмаливал свои грехи, а потом со свежими силами вновь терроризировал тех, кто охранял границы Советского Союза.
На этот раз шведы «атаковали» военно-морскую базу. Подходили к границе и в километре от неё разворачивались и уходили на малые высоты. Потом шли вплотную по «ленточке»,**** повторяя её контуры с точностью до метра, и отвернув в море, исчезали. И так раз за разом, ежедневно проверяя дежурные силы и производя съём технических характеристик систем противовоздушной обороны СССР. Авиация Балтийского флота тоже постоянно работала в море, отрабатывая текущие задачи.
На этот раз, потеряв пару «шведов» у самой границы, дежурные расчёты вели активную разведку с целью их повторного обнаружения. И вот курсом к побережью на том же маршруте появилась такая пара. На оповещении она сразу же была выдана «шведами» и по ней поставлена задача на уничтожение.
Сориентировавшись в обстановке, Смолин не без труда, навёл на групповую цель два дежурных дивизиона. До госграницы оставалось тридцать километров. Сразу забеспокоился командир корпуса и запросил по «громкой» связи:
- Вы сопровождаете «шведов», Смолин?
- Сопровождаю, товарищ генерал!
- При нарушении государственной границы цель уничтожить! Вам задача ясна?
- Выполняю, товарищ генерал!
- Смотри мне! Не сработаешь, посажу! –  выругался комкор своим хриплым голосом.
Знал бы он тогда, какую беду накликает!?
Но всё это будет потом, а сейчас командиры дивизионов доложили о пересечении парой «шведов» государственной границы и попросили разрешение на её уничтожение.
- Пока огня не открывать, – ответил им Смолин, а потом ещё раз переспросил:
- Вы меня поняли? Огня не открывать!
В это время командир корпуса запросил его самого, но подполковник  не ответил, так как говорил с оперативным дежурным флотской авиации.
- Это ваша пара пересекла границу?
- Да наша! Возвращается с задания. Забыли поменять коды, поэтому идут без ответа, – сообщил   оперативный.
- Это у вас уже не первый случай! – возмутился Смолин. А выводов никаких не делаете. Почему не доложили? Вы это обязаны делать незамедлительно, товарищ полковник!
Но комкор не дал им договорить и вновь настойчиво запросил Смолина:
- Доложите обстановку!?
- Цель сопровождаю! Это флотская пара фронтовых бомбардировщиков «Су -24». Не успели сменить коды!
- Вы, однако, молодец,  Смолин! - ответил генерал подобревшим голосом.
- Сопровождайте их до посадки. Потом доложите, куда они сели.  Сегодня комкор был намного сдержаннее, чем обычно. Не случайно. В штабе уже третий день работала комиссия из Главного штаба по поводу пролёта Руста. Такие комиссии потом побывали в каждой части, изучая реальное положение дел на боевом дежурстве. После этого громкого происшествия обстановка была накручена до предела и все командиры постоянно находились на своих командных пунктах. Поспать  удавалось не более  четырёх  часов в сутки.
Больше всех докучали пограничники, постоянно сообщая о пролётах через границу лёгкомоторных самолётов. На самом деле солдаты, услышав шум трактора или мотоцикла, сразу же докладывали своим командирам, а те уже доводили эту информацию на «верх». Мол, там разберутся! Для разбирательства включались все дежурные средства ПВО побережья, а в  воздух подымались истребители и вертолёты. Этот изнурительный марафон длился несколько месяцев.
Смолин знал, что Руст пролетел через боевые порядки дивизии Орлова, и ему не терпелось  переговорить с ним по этому поводу. Вызвав связиста, он поставил ему задачу:
- Соедините меня с генералом Орловым, да так чтобы разговор не был доступен чужим ушам.
- Я организую вам связь по закрытому каналу минут через десять – пятнадцать, – доложил офицер.
- Хорошо работайте, – согласился Смолин.
Вскоре Виктор услышал знакомый голос Орлова.
- Виктор Иванович, мне здесь ох как не хватает тебя! Хорошо бы увидеться хоть на часок.
- Я не против! Но, сами знаете, служба держит.
Ты, наверное, звонишь по Русту? – догадался комдив.
- Да! Хотел услышать от вас, как всё-таки это произошло?
- Ну как!? – выдохнул с шумом Орлов.
- Как обычно! Мы его вели несколькими дивизионами. Потом я поднял истребители, они тоже его обнаружили, но он ушёл на малые высоты и исчез с экранов радаров. Больше мы его не видели. Вот и вся история.
- А уничтожить вы его могли?
- Конечно! Я же его сопровождал! Но мне было приказано: огня не открывать.
- Сам же знаешь, что  мы имеем право уничтожать только боевые самолёты. Понимаешь, боевые! А по-другому и не может быть! Иначе будет «ералаш», если начнём стрелять по «этажеркам» с разными там немцами или шведами.
- А что было потом?
- А потом закрутилось, завертелось и в итоге всё запутали, так что теперь и сами не разберутся. На самом деле случай необычно сложный и вот так рубить с плеча не стоило, а следовало бы спокойно разобраться и поправить слабые места. А они у нас в ПВО есть, сам знаешь.
- Это все знают, – поддержал генерала Смолин.
- Так вот, Виктор Иванович! Если меня вызовут на аттестационную комиссию, я так об этом и скажу.
- А что «Генсек»? – сдержанно дышал в трубку подполковник.
- Да ему это только на руку. Сдаёт всех потихоньку. Снял Министра обороны, Главкома, Командующего армией. Вот сейчас уже добрались до командиров дивизий и бригад.
- Но вас же, не трогают?
- Мне уже звонили из Москвы и сказали: - твоя судьба решается! Наверное, снимут! А в чём моя вина? Не знаю! Я сделал все, что от меня зависело. Моя совесть чиста! – отчитался Орлов.
- Всё равно всех не поснимают. Везде нужны специалисты, – обнадёжил генерала Смолин.
- Сейчас усиливают кадры. Новый Министр обороны поставил Главкомом своего приятеля из «пехоты». Да, он заслуженный генерал, но далёк от нашего дела. Его уже так и прозвали «кавалерист». Это от того, что  «рубит» без разбору всё подряд, только щепки летят. А щепки - это люди. Больше скажу -  мастера своего дела. Всё же понимать надо!
- Зато это, наверное, устраивает «Генсека»? – пытал комдива Смолин.
- Придёт время, и его сдадут.  Такое не прощается. Вспомнишь потом мои слова. Скажи лучше мне, как там комкор поживает?
- Да неважно! Всё таскают в прокуратуру по каким-то делам.
- А что это за дела? – поинтересовался Орлов.
- Ну, говорят всё как обычно: квартиры, машины, женщины, нецелевое использование денежных средств. Вообще конкретно не знаю. Всё держится в глубокой тайне.
- Выкрутится! Он калач тёртый. Правда, обнаглел до крайности. Ему всё прощалось, так как имел хорошие связи. А сейчас видишь «перестройка», значит, где-то не вписался, – сделал вывод Орлов. Интересно кто это всё наружу вывернул?
- Говорят, что поссорился с «особистами», вот они и начали под него копать. Ну, а политработники тоже не остались в стороне. Вы же знаете, что они считают себя «опорой власти»  и вместе могут «состряпать» любое дело. В общем,  борются за чистоту рядов  партии. Конечно, если это не касается их самих.
- Больше интриганов и  подлецов,  чем эта «парочка» - нет, – засмеялся Орлов и, попрощавшись, положил трубку.
Смолин задумался. Ему было не понятно, как при таком негативе генерал мог исправно выполнять свои обязанности? А это всё-таки десять бригад и четыре полка! С таким хозяйством особо не разгуляешься. К тому же на границе, в первом эшелоне, при постоянной боевой готовности! Что-то не складывалось, и было над чем подумать!?
И всё же Орлов не ошибся. Вскоре комкор был лишён генеральского звания и наград, а затем осуждён военным трибуналом к лишению свободы.
Отсидев положенный срок,  в ночь перед  выходом из тюрьмы,  он будет жестоко избит заключёнными и через  два дня по приезду домой умрёт.
Будет это делом случая или продолжением интриг, уже никто и некогда не узнает. Так навсегда будет похоронено это громкое дело, инициированное сотрудниками КГБ и политработниками.
Но сами они продолжат процветать, а потом, с  такой  же лёгкостью сдадут большую страну, и вместе с другими будут бессовестно грабить и разорять её. Они не исчезнут, а вновь ближе всех окажутся у кормушки. Потом пойдут проторёнными тропами во власть, умело используя свои излюбленные способы  запугивания и лжи.
После распада СССР исчезнет и самая мощная в мире приграничная система противовоздушной обороны, далеко эшелонированная вглубь территории страны. Рваные её куски будут латать и склевать, то сокращая, то объединяя, в различные формы войсковых группировок с громкими названиями. Ну а как на самом деле защищена страна, покажет только время или его величество случай.

Примечание:
       
* Швеция не входила в блок НАТО, а была под его защитой.
** Авиабаза в Великобритании.
***  «Уголковый отражатель» - приспособление увеличивающее  объём отраженного электромагнитного сигнала.
**** «Ленточка»  -  государственная граница в воздушном пространстве.