BDSM. Часть 1. Глава 5

- А теперь попробуйте вот это блюдо, - предложил трактирщик Дону Ц. и Паприке С.
Два наших героя (а кто скажет, что они не герои?) сидели в трактире на развилке трёх дорог (классическое место!!) под названием (название трактира, а не дорог и не места на развилке – предупреждаю) «Кошка с облезлым хвостом». [Название длинное, как для трактира, и тем более неаппетитное, но какое ассоциативное(!)] В общем сидели они tам (и если помните подкреплялись питательным мясом мастодонта). (скобка здесь почему-то закрывается). А тут им ещё в качестве бонуса (не ануса – предупреждаю!) предложили некое экзотическое блюдо. Ну и, конечно, (это слово выделяется запятыми – к сожалению, таково уж правило] не отказались (ну не дураки же они). Рецепт блюда был довольно прост: эрогенные грибы, улитуи-мутанты в виде панического фаллоса, земляника-куннилигИка, облап-и-пиха, чьи-то ножки вместе с теми частями откуда они растут, окаменевший помёт анкилозавра, растворённый в слюне оргазмирующего сетчатого питона, сперма флоридской черепахи, цветки древовидного папоротника, цветущего один раз за всю мезозойскую эру, эссенция из предстательной железы какафонического лемура и эрегированные бананы.

К сему прилагался салат из лебидиозного лука, хардкорового сельдерея, параабсурдной петрушки и блюз-артишока с добавлением арт-шока и прокурорского авокадо. Соль и перец – под столом. Плевательница – на столе.

Но тут аппетит нашим славным г. испортили  какие-то непонятные и тошнотворные тирады, исходившие плотной звуковой волной от столика, стоявшего в глубине харчевни <трактира> и поначалу даже не замеченного нашими… ну в общем вы поняли.
               
                - Башашол в ШушУ пришёл
                Шашашошо и ушёл
                Щитомордник щёткой щупал,
                Но щетину не нащупал
                Щи щапал щекой щасливой,
                Но на ощупь щепетливой, -
Декламировал какой-то тип в сюртуке и шляпе-цилиндре (лилового цвета – фу, как бес-вкусно!)
Другой тип в смокинге лягушечьего цвета и галстуке-бабочке отвечал ему:
                - Трижды надо повторить,
                Чтобы в мозгИ закрепить,
                Трижды нужно to repeat,
                А иначе заскрепит,
                Трижды будет декламант,
                Чтоб запомнился диктант.

Наш уважаемый и подобострастный Дон Целокантус только уж было приготовившийся к вкушению невиданно-неслыханного блюда был обескуражен ну как это сказать застольными спитчами этих двух с позволения сказать джентльменов.

- Что это за придурки? – осведомился он у трактирщика, придав лицу вид брезгливый и вельможно-надменный. 
- Это Кэрролл, который Льюис и Эдвард, который Лир.
- Король Лир? – брови Д.Ц. стали приближаться к некоей геометрической фигуре, о которой в своё время разглагольствовал Пифагор, именно тот, у которого в последствие при аутопсии обнаружили бедро из золота 998 пробы.
- Да, в некотором смысле король, - философски гутарил трактирщик, - это король литературы абсурда, король лимериков <…> 
- Чего-чего… - Паприка Сальса чуть не подавился, потому что он всё же уминал гиперэкзотсалат, не подражая своему хозяину (как истинный плебей) и не дожидаясь пока его хозяин распутает детективные словеса какого-то там короля и кэрролля.

- Вы не знаете что такое лимерик? – искренне удивился трактирщик и самодовольно пригладил свою бороду-лопату.
- Мы же не эти, как их там лауреаты каких-то там шнобелевских премий и не кандидаты в доктора научных наук, - раздражительно замахал руками Дон, уважаемый всеми, но только не этими двумя, говорящими на лимериковском языке и не этим нахалом-трактирщиком. 
- Ну… - начал нудным голосом трактирщик, как лектор, читающий лекцию по исчислению каких-то там гипервеличин в недефференциальных полях под ровный сап аудитории, - согласно теории сврехчёрных дыр Гинзберга-Гейзенберга-Гинденбурга, лимерик понятие неадекватное физическим константам и не делится на ноль и единицу, а также…

- Короче, Склифосовский, - перебил его Паприка С. с полным ртом [и даже что-то у него изо рта вывалилось, но ловкий Сальса подхватил его у самого пола и, как эквилибрист на пенсии, отправил обратно себе (ну ни кому-то же другому) в рот].
Но тут зазвонил телефон (не мобильный, а где-то за трактирной стойкой). К сожалению, это был не слон. Но по массе к слону приближающийся. Это была любимая Липомуза нашего мужа. Мужа служивого – Паприки Сальсы.
Жена трактирщика, тоже женщина в теле из рубенсовских, но всё же далеко уступающая Липомузе (где-то около двух центнеров уступающая), взяла трубку: «У аппарата».

- Дайте мне моего пирата, -  проворковала Липомуза.
Трактирщица сначала побагровела, потом позеленела, но ничего сказать не могла. Благо Паприка догадался (кто ж ещё мог позвонить в трактир, когда он запихивался чудо-блюдом, и поломать весь кайф, как ни его суженая-разутюженная).
Оруженосец взял трубку у изумлённо-немой трактирщицы, не преминув при этом своим бедром (отнюдь не золотым) потереться о её бедро (но так незаметно, чтобы трактирщик не видел).

- ЛипомузЫчка, золотце моё, - соловьём-дроздом-канарейкой пропел П.С., - ты соскучилась? (P.S. – Или  что-то случилось трагическое? Например, умерла моя любимая бабушка?)
- Я хочу… – с придыхом сказала Липо.
- Понятно, - вздохнул Паприка, - а я хочу всегда, но этот… – он глянул на Целокантуса, который подперев голову руками, размышлял, видимо, над теорией Г.-Г.-Г., – он же меня на шаг не отпускает…
- Я хочу сказать, - нектарно промолвила (даже липо-лепо-нектарно) Муза нашего не поэта, но оруженосца славного, литературного героя и не только литературного, - что цены на пастернак повысились вдвое…
- Какой ёще пастернак? Пастернак – это поэт… - раздался некий третий голос.

- А тебя не спрашивают, - машинально сказал Паприка и опешил: «Кто это?»
- Какой ещё поэт? – промяукала Липо.
- Лирический, какой же ещё, - опять раздался третий голос.
- Хто ты такой?! – заорал Паприка, - и чего подслушиваешь наш в высшей степени интимный разговор?!
- Мне можно подслушивать, я сотрудник ФСБ (и ЦРУ по совместительству), - гордо заявил голос.
- Да хоть би-би-си, - зарычал наш возмущённый мазандеранский тигр оруженосцев, - если не отключишься сию же секунду, я тебя за яйца повешу между двух осин и…
- Всё, отключаюсь, - сервелическим голоском пропищал третий, - я вас понял сир, два раза повторять не надо.
- Я тебе покажу сыр, колбасой у меня станешь…
Вот на этой возвышенной оптимистической ноте, пожалуй, можно закончить, но мы не заканчиваем <…>[…]