Душа фарфоровой чашки

А. Котляр
ДУША ФАРФОРОВОЙ ЧАШКИ

Пьеса для школьного и молодёжного театров

Имеют ли душу неодушевлённые предметы? Например, чашка,  или, скажем, веник? Я твёрдо убеждена, что если тот или иной предмет сделан руками человека, а человек – руками Всевышнего, а Всевышний делал человека с Душой, значит всё, что нас окружает имеет часть этой Души. Нужно только внимательно присмотреться, или, может быть, прислушаться, или, скорее почувствовать, и вы обязательно поймёте,, что за за нелепыми или совершенными формами того или иного неодушевлённого предмета сокрыта сама Жизнь...

Действующие лица:
Щётка
Веник
Фарфоровая чашка
Чайник
Газовая плита
Кастрюля
Фикус   
Лена
Мама
Артём

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Плита, Кастрюля, Цветок, Чайник и Щётка  стоят неподвижно в определённых позах. Каждый стоит рядом со своим предметом. На заднике кухонное окно в занавесках с оборочками.  Качается кухонная лампа. На холсте нарисованы газовая плита и прочая кухонная утварь. На сцене стоит стол. На полке столе фарфоровая чашка. Около газовой плиты старая щётка с деревянной ручкой. Часы с боем могут быть тоже нарисованы на холсте. Часы бьют двенадцать раз. Оживает Газовая Плита.
П л и т а. Ух ты! Ну, наконец-то! (Встряхивается.) Госпожа Кастрюля! Вставайте, пожалуйста! Сколько можно спать? Эдак Вы всю ночь проспите!
К а с т р ю л я. И не говорите, дорогая подружка! Обидно, конечно, проспать всю ночь, но Вы должны меня понять, госпожа Газовая Плита: это Вы стоите неподвижно весь день, а меня таскают туда-сюда, наполняя всякой всячиной... Я уже не говорю о том, что я испытываю, когда включают Вас, моя дорогая,.
П л и т а. Да, возможно, это не самое приятное, что с Вами происходит. Но кто, простите, из них задумывается об этом? Вы же знаете этих людей: им абсолютно нет дела до нас, наших чувств... Вот сегодня, например, хозяйка решила меня помыть. Сначала она взяла мягкую, приятную губку, налила какой-то жидкости и сделала из меня Снежную королеву! Я стояла вся в белой, прекрасно пахнущей пене под названием... Посмотрите, пожалуйста, как называется это чудо? Я не вижу, оно стоит рядом со мной на раковине...
Ч а й н и к. Оно называется «Фейри», дамы!
Плита и Кастрюля вздрогнули от неожиданности.
П л и т а. Доброй ночи, дорогой мой Электрический Друг! Вы уже проснулись?
Ч а й н и к. Я и не ложился, к Вашему сведению. Они, понимаете ли, целый день пьют то чай, то кофе, то чай, то кофе... О! Если бы вы знали, мои дорогие подружки, как я страдаю от этого температурного режима! Целый день то в жар, то в холод... Я даже начал кашлять. (Кашляет.) Простудился, знаете ли!
П л и т а. Вот и я о том же! Сначала я стояла в белой прекрасной пене, а потом меня начали шкрябать какой-то железной мочалкой нового поколения, которая, якобы, не портит эмаль! 
К а с т р ю л я. Реклама, мои дорогие... Люди так падки на рекламу! Спросили бы нас, что нам нужно! Мне, например, двадцать лет! Я всякое повидала на своём веку! Но приятнее обыкновенной питьевой соды ничего не было! И, что главное, полезнее!
Ч а й н и к: Вы, мои дорогие подружки, безнадёжно устарели! Про таких, как Вы, госпожа Кастрюля, говорят: «По виду не скажешь, по возрасту не дашь»!
К а с т р ю л я (кокетничая). Спасибо! Спасибо, милый Чайник, за комплимент! Боже! Как давно мне не говорили комплименты!
П л и т а. Да уж... Комплименты на нашей кухне говорят только Фарфоровой Чашке! А что она из себя представляет?  Венецианская дурочка!
Ч а й н и к. Позвольте мне с вами не согласиться! Венецианский – хрусталь. А фарфор, насколько мне известно, австралийский или, на худой конец, германский. Сейчас посмотрим.(Тихонько подходит к Фарфоровой  Чашке, переворачивает её. Чашка просыпается.)
Ч а ш к а. Всем доброе утро!
К а с т р ю л я. Какое утро, милочка? Половина первого ночи! Вы что, забыли, что мы с вами можем общаться только лишь после того, как часы пробьют двенадцать?
Ч а ш к а. Да-да, милая госпожа Кастрюля! Но, когда Люди просыпаются, они обычно говорят «Доброе утро»... Я слышала...
К а с т р ю л я. Вы возомнили себя Человеком? Смешно! Если вам не сложно, называйте  меня, пожалуйста,  Беатриче.
П л и т а. Почему сегодня – Беатриче? Вчера вы были Агатой!
Ч а ш к а. А почему бы и нет? Прекрасное имя!
Ч а й н и к. Голубушка! Беатриче – это, по-моему, звучит как-то помпезно, вам не кажется?
К а с т р ю л я. Не кажется. Беатриче – прекрасное итальянское имя, а самые лучшие кастрюли привозятся из Италии. Вот вчера хозяйка читала объявление в газете. Чашка, будьте так любезны, посмотрите в газете, что лежит на столе...  По-моему, на пятой странице... Там где все объявления... Нашли? Читайте!
Ч а ш к а. «Продаётся люксовая посуда, привезённая из Северной Италии, город Бергамо.»
П л и т а. Ух ты! Из самого Бергамо!
К а с т р ю л я. Не перебивайте, дорогая! Можно подумать, вы знаете, что такое Бергамо! (Чашке.) Читайте дальше!
Ч а ш к а. «...с двадцатичетырёхкаратной позолотой ручек и крыжек, на крышке каждой кастрюли имеется температурный датчик...»
К а с т р ю л я (завистливо). О-ох...
П л и т а. Такую кастрюлю можно назвать Беатриче, но уж никак ни Вас, сударыня.
К а с т р ю л я (громко). Хочу быть Беатриче! Вы слышите? Сегодня я                Б-е-а-т-р-и-ч-е! Да вы мне просто завидуете!
П л и т а. Вот ещё! Чему завидовать, старая вы нержавейка!
К а с т р ю л я. Это я старая? Да я моложе вас на хороших лет десять! Как этот дом построили, так вас и привезли. Это потом уж меня сюда прямёхонько из Италии доставили... Я так думаю...
Ч а ш к а. Хватит ссорится! Вы разбудите всех в этом доме!
К а с т р ю л я. Это я ссорюсь? (Очень громко, почти кричит.) Я просто хочу быть Беатриче!
Просыпается Фикус..
Ф и к у с. О! Какое прекрасное имя! Как оно ласкает слух! А кто тут у нас Беатриче, позвольте узнать?
П л и т а (смеётся). Разрешите представить, господин Кактус: Беатриче у нас –   Кастрюля!
Ф и к у с. Ну, во-первых, я не Кактус а Фикус. А, во-вторых, нашей Кастрюле, по-моему, очень подходит это имя! Вы не находите, господин Чайник?
Ч а й н и к. Я не вникаю в женские споры. Я сам по себе. Особенно, когда отдыхаю. И вам не советую. Посмотрите на стол. Ему вообще сто лет в субботу, а он – как новенький! Знаете, почему? Потому, что ни на что не реагирует. Или, возьмите старую Щётку.
Просыпается Щётка. Она в рыжем сбившемся парике.
Щ ё т к а. Что про меня? Опять про меня?
Ч а й н и к. Я говорю, что Вы, госпожа старая Щётка, выглядите на два года ! А вам  сколько? Лет десять наверное?
Щ ё т к а. Да, не молода! Да, причёска уже не та! Но ещё, заметьте, служу!
Ч а ш к а. Какой-то странный у нас спор получается. Бесполезный. Все мы служим. Кто-то дольше, кто-то меньше... Вот если бы наши хозяева были побогаче, нас бы всех уже давно снесли на свалку. Так что я хочу поднять тост за бедность!
Ч а й н и к. Говорите за себя, госпожа Чашка. Всё-же, я самый современный из вас.
П л и т а. А помните Старика? Большой, алюминиевый, с толстой деревянной ручкой и свистком...
К а с т р ю л я (всплакнула). Ещё бы мне его не помнить! Ах, какой это был роман! Как быстро он вскружил мне голову!
П л и т а. Ну, ещё бы, с его опытом! Он влюблялся так быстро, что мы не успевали следить за его романами. Может быть, если бы он не был таким влюбчивым, ещё послужил бы...
Ч а й н и к. Как это?
П л и т а. Влюбился, понимаете ли, в Утятницу, забыл запищать и сгорел напрочь... Так ему и надо! Интересно, а где он сейчас?
К а с т р ю л я. Переплавили, наверное, в какую-нибудь ерунду, типа ложек...
Ц в е т о к. Нет-нет, господа! Меня недавно принесли с балкона, где я дышал свежим воздухом. Так вот, на балконе стоял старый Горшок с дачи. Он и рассказал, что из этого чайника поливают грядки! Представляете себе?   Грядки! (Смеётся. Смеются все.)
П л и т а. Какой позор!
К а с т р ю л я. Какое падение!
Ч а й н и к. Какая безвкусица!
Щ ё т к а. Какая низость!
Ч а ш к а (кричит). Прекратите немедленно! Пусть даже в таком неприглядном виде, но он продолжает служить людям!
Ч а й н и к. Ну и заячем так орать! Подумаешь, служить людям! С какой стороны посмотреть. Это они нам служат. Кто они без нас? Я, например, себе цену знаю...
Ф и к у с. Тише!  Разбудили всё таки! Я слышу шаги!
Все замерли. На кухню входит Мама. Она спотыкается о щётку, ставит её на место, наливает из чайникак в стакан воду, пьёт. Оглядывает кухню, выходит...
К а с т р ю л я (кривляясь). Фу...Так, о чём это мы?
П л и т а. Мы про то, что Старик бездарно погиб из-за любви... А Чашка, фу ты – ну ты, про службу людям... 
Щ ё т к а. Дослужился! Так ему и надо!
Ч а ш к а. Какие вы ужасные вещи говорите! Мне с Вами страшно... Вы же никого не любите!
Щ ё т к а. Зато всегда любили тебя! Тобой сейчас, практически, и не пользуются! Из жалости, чтобы не разбить последнюю из почтенного семейства! Ха-ха-ха...
П л и т а. Жизни не знаете, милочка! Никто вас железной мочалкой не оттирал!
Ч а й н и к. И ножичком не отшкрябывал от ржавчины...
Ф и к у с. И листья кот не обкусывал на ваших чудных цветочках...
Щ ё т к а. И об пол головой не стучали...
Ц в е т о к. Потому,что она, видите ли, хрупкая!
П л и т а. И создана она, видите ли, для удовольствия...
К а с т р ю л я. Чтоб глаз радовать, видите ли...
Ч а й н и к. Абсолютно бесполезная вещица!
Ч а ш к а. Да что же вы! Да как же вы! Да вы мне все завидуете!
К а с т р ю л я. Чему, милочка? Вы хоть раз были влюблены в кого-нибудь?
Ч а ш к а (растерянно). Нет...
Щ ё т к а (разочарованно). Вот видите! Вам, к сожалению, не ведома любовь... Вы любить не умеете... Служить – да... Любить – нет... Ничего вы в жизни не понимаете...
П л и т а. Души у неё нет... Одно самолюбование...
Ф и к у с. Да где уж ей...
Ч а ш к а (заплакала). А вы все знаете, да? Особенно ты, Кастрюля! А вот возьму и влюблюсь вам всем назло!
Все засмеялись... Часы пробили шесть раз.
П л и т а. До следующей ночи, дорогие мои!
Все потихоньку встали в свои позы. Выключается свет и слышны только всхлипывания  Фарфоровой Чашки.

КАРТИНА ВТОРАЯ

На кухню Выходит Мама.
М а м а. Леночка! Вставай, девочка! В школу пора! Лена! Завтрак на столе! Я убегаю!
Мама включает чайник, достаёт из кастрюли 2 яйца, мажет хлеб маслом. Ставит на стол стакан в подстаканнике. Выходит Лена в ночной рубашке. Она потягивается, волосы растрёпаны.
Л е н а (грубо). Пораньше не могла разбудить? Я же опоздаю!
М а м а. Я будила... Ты так крепко спала! Лена, съезди к бабушке сегодня, я тебя прошу!
Л е н а. Вот ещё! Терпеть не могу туда ездить. Выслушивать её стенания и причитания по поводу безотцовщины и брошенной мамки я не хочу.
М а м а. Лена, так нельзя. Она – бабушка, всё же.
Л е н а. Я тебя не понимаю, мама! Её сын нас бросил. Влюбился, понимаешь ли на старости лет. Уехал с молодой женой за тридевять земель. А ты смотришь за его матерью, которая всё сделала, чтоб он тебя бросил.
М а м а. Замолчи. Ты ничего не понимаешь! И не смей называть отца «её сыном»!
Л е н а. Всё я понимаю, мамочка! Зачем тебе эта старуха, которая тебя ненавидит? Когда я к ней прихожу, она показывает мне фотографии нового счастливого семейства своего сына. Моего папашки, то есть. Зачем? А чтобы я тебе рассказала и больнее сделала... Садистка, а не бабуля...
М а м а. Лена. Она всё же твоя бабушка и любит тебя. А наши с ней отношения тебя никак не касаются.
Л е н а. Ну да, ну да! Побежала Красная Шапочка, и понесла она бабушке в корзинке пирожки и бутылочку красного вина... Вдруг навстречу ей Серый волк. И Красная Шапочка, не растерявшись, даёт ему адрес бабушки со словами: « Иди милый, и сожри её на фиг, чтоб голову никому не морочила. Можешь даже упустить прелюдию, типа : какие у тебя глаза, руки зубы...»
М а м а (смеясь). Злая ты, Ленка! И многого не понимаешь... Я любила твоего отца. И сейчас люблю. И жду.
Л е н а. Ну так объясни мне, мамочка! Как можно любить человека, который тебя предал? Просто ты бесхарактерная женщина. Тряпка. Об тебя ноги вытерли, а ты пирожки носишь!
М а м а. Всё. Хватит. Я – на работу. Вечером поговорим.
Л е н а. Не поговорим. Я к Бабуле поеду! Возможно задержусь с охотниками. Этот дурацкий чайник закипит когда-нибудь?
Мама целует Лену и уходит. Лена звонит по телефону.
Л е н а. Тёмка, ты? Да, ушла... Я куда? В школу... До трёх. Заедешь за мной?    В три часа... Да нет, мне к Бабушке нужно, будь она неладна... Отвезёшь? Вот и умница! Целую!
Лена пьёт чай и уходит.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Часы бьют двенадцать. Все одновременно оживают. Здороваются, желают друг другу доброй ночи. Не шевелится только Фарфоровая чашка.
К а с т р ю л я. Я не поняла, а где Старая Щётка?
П л и т а. Видимо там, где Старый чайник...
Ф и к у с. Я не хочу вас расстраивать, но Щётку отнесли на свалку, простите! Это так печально!
Ч а й н и к. Отслужилась, бедная. Давайте почтим её память минутой молчания.
Все замерли. Вдруг все замечают, что вместо щётки стоит новенький Веник. Все подходят к Венику.  Веник чувствует себя неловко. Все обступили его, ходят вокруг.
К а с т р ю л я. Вы кто?
П л и т а. Боже мой, какой страшненький!
Ч а й н и к. Нашего полку прибыло! Добро пожаловать на нашу кухню, старина!
Ц в е т о к. Как Вас звать-величать?
В е н и к. Я – Веник. Меня сегодня подарили и я совсем не старина.
К а с т р ю л я. Как это понимать?
В е н и к. Я совсем ещё молодой Веник!
К а с т р ю л я. Меня всегда интересовал вопрос, из чего делают Веники? Помните, до старой Щётки тут тоже жил Веник. Но он был такой важный и бездушный! Он смотрел на всех нас свысока и говорил, что его сделали из какого-то странного растения... Не помню как оно называлось...
В е н и к. Сорго. Растение называлось Сорго. Это для домашних веников, которыми подметают пол... А ещё есть из берёзовых, либо ивовых прутиков – это для улицы...
К а с т р ю л я. Точно! Сорго! Это откуда-то... Не напомните? Точно знаю, из-за границы, потому, что он, Старый Веник, говорил со страшным акцентом.
В е н и к. Из Африки... 
П л и т а. Боже, как это романтично! Из самой Африки! (Начинает кокетничать с Веником.)
К а с т р ю л я. Какой вы симпатяга, однако! Можно я буду называть вас Аллессандро?
П л и т а. Опять вы со своей Италией лезете? Почему Аллессандро?
К а с т р ю л я. Потому, что Аллессандро в переводе с итальянского – «Защитник человечества!»
Ч а й н и к. И от кого он будет защищать человечество, позвольте узнать?
К а с т р ю л я. Не от кого, а от чего! От мусора! От вас в том числе, когда вы перегорите!
П л и т а. Согласна! Пусть будет Аллессандро! Аллессандро, я – Госпожа Плита. Для вас просто: Плита.
В е н и к. Очень приятно познакомиться! (Обращаясь к Цветку.) А вы, наверное, Кактус?
Ц в е т о к (обиженно). Почему сразу Кактус? Я, простите, Фикус! Запомните, Фикус! Для услады глаз и хорошего настроения! И мной, между прочим, полы не метут, я уже не говорю про улицу.
В е н и к. Простите меня, пожалуйста. Обращаясь к Кастрюле А вы кто?
 К а с т р ю л я. Беатриче! Из Италии!
В е н и к. Приятно познакомиться. А кто там стоит, на столе?
П л и т а. Не обращайте внимания! Эта капризная особа, которая называет себя Австралийской Фарфоровой Чашкой.
К а с т р ю л я. Но характер у неё, я Вам скажу, как у последнего стекла из воды и песка. Взбалмошная, избалованная неженка. Правда в возрасте...
П л и т а. Старше нас, последняя из всего своего семейства, поэтому и ведёт себя как королева: все, видите ли, трясутся над ней!
В е н и к. Но как же она хороша! Как хрупка!
Ч а й н и к. Не обольщайтесь, мой друг. Сколько раз я предлагал ей руку и сердце...  (Шёпотом.) У неё души нет. Она любить не умеет... Ей неведома любовь!
В е н и к. Не может быть! У всех есть душа! (Подходит к Чашке.) Разрешите представиться. Я – Веник Аллессандро!
Ч а ш к а (внимательно посмотрела на  Веника). Австралийская Фарфоровая Чашка... Можно просто Чашка...
В е н и к. Вы и правда из Австралии?
Ч а ш к а. Да... Так говорила моя мама, Сахарница. Она умерла недавно. Разбилась. Так же как и четыре мои сестры и папа – Заварочный Чайник. А одна Чашка просто пропала с уходом Хозяина. И с тех пор я совершенно одна... С этими! (Кивнула на подслушивающих Плиту, Кастрюлю, Цветок и Чайника. Те отпрянули.)
 В е н и к. Какой ужас! Но вы такая красавица! Вы не должны быть одиноки! Разрешите, я буду вашим другом!
К а с т р ю л я (очень громко). Я передумала. Вы больше не Аллессандро! Вы недостойны носить столь благородное имя!
В е н и к. Ну и ладно! Имя «Веник» мне нравится больше!
К а с т р ю л я. Отныне я буду называть вас Альфео!
П л и т а (обиженно).  По-моему, тоже слишком красиво для какого-то веника.
Ф и к у с. А что означает сие имя, госпожа Беатриче?
К а с т р ю л я. «Изменщик», вот что оно обозначает. Все запомнили? Повторите!
Все, кроме Чашки, по очереди с презрением повторяют «Альфео». Встают в хоровод вокруг Веника и Чашки. Водят хоровод и поют «Альфео». Часы бьют шесть раз и все замирают. Гаснет свет.

КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ

Включается свет. В кухню вбегает Лена, за ней Тёма. Он гораздо старше Лены. Они обнимаются. Она застёгивает халат, он рубашку. Спотыкается о веник, который валяется посреди кухни.
А р т ё м. Веник откудова? Весь мир пылесосами пользуется, а у вас даже не щётка...
Л е н а. Не обращай внимания. Бабуля подарила. Причём, заметь, это лучший подарок, который она сделала мне и маме за 17 лет.
А р т ё м. Да, бабуля не промах – веники дарит. Она чо, бедная?
Л е н а.  Почему бедная?  Мой отец ей помогает. Он хорошо зарабатывает. Пьёт она, понимаешь...
А р т ё м. Пьёт – это прикольно! Хм. Бабуля, которая пьёт и дарит веники! (Смеётся.) А чо ты к ней таскаешься? Любишь, что ли? Зов крови или, типа, благотворительность? (Смеётся.)
Л е н а. Да какой там зов крови! Мама отрастила себе такое чувство долга, что оно ей самой жить мешает. Представляешь себе, моя бабуля – её свекровь, мать её мужа, который её же и бросил..
А р т ё м. Так это твой папаша, что ли?
Л е н а. Ну да. Но мне проще называть его муж моей матери или бабкин Сын.
А р т ё м. Простить не можешь? А, по-моему, мужик вправе строить свою жизнь так, как подсказывает ему сердце. Ну, прикинь, если любовь прошла, так нужно всю жизнь мучаться с нелюбимой бабой?
Л е н а. Как это прошла? И потом, моя мама – не баба. Так это значит, когда я тебе надоем, ты...
А р т ё м. Не парься, Ленок. Пошли в твою комнату, а?
Л е н а. Не могу. Сейчас мама придёт.
А р т ё м. Сколько раз говорил себе: «Не связывайся с малолетками!» Ну, дверь закрой.
Л е н а. Не могу, Тёма.
А р т ё м. Ну как хочешь.
Л е н а. А давай чаю попьём?
А р т ё м (смеётся). Чаю? Ну давай! 
Лена включает чайник. Артём оглядывает кухню, спотыкается о веник. Отшвыривает его ногой в угол. Лена ставит на стол конфеты. Закипает чайник. Лена наливает воду в Фарфоровую Чашку, Артём пытается обнять её, Лена дернулась и ошпарила Артёма. Артём закричал.
А р т ё м. Дура! Ты чо, не видишь куда льёшь?
Лена побежала, принесла спирт и вату. Стала дуть на руку, смазывая спиртом.
А р т ё м. Давай мажь, мне больно!
Они не заметили, как  на кухню вошла Мама. Мама молча наблюдает за происходящим на кухне. Лена замечает Маму, застёгивает халатик. Толкает Артёма, который ругается.
М а м а. Здравствуйте! Что случилось?
Л е н а. Мамочка, познакомься, это Артём.
А р т ё м. Я... Это... Друг вашей дочери...
М а м а. Но разговариваете вы с ней, совсем не как её друг.
Л е н а. Мама! Я нечаянно ошпарила Тёму кипятком и ему больно.
Мама внимательно посмотрела на Артёма. Артём смутился  и стал собираться.
Л е н а. Тёма, подожди! Ты же ещё чаю не попил.
А р т ё м. Не... Я, пожалуй, пойду. Работа...
М а м а. Вы где работаете, Артём:
Л е н а. Мама!
М а м а. Я просто спросила, где работает молодой человек?
А р т ё м. Да, в фирме одной. Пойду я. До свидания.
Артём уходит. Лена провожает его, возвращается на кухню. Мама  берёт веник и аккуратно ставит его в угол. Смотрит на чашку.
М а м а. Лена, ты зачем взяла чашку?
Л е н а. Чашку жалко, да? А меня тебе не жалко?
М а м а. Это последняя чашка с нашего свадебного сервиза. Это последнее, что осталось от...
Л е н а. Моего дорогого папаши?
М а м а. Не смей так говорить о своём отце!
Л е н а. А мне плевать на него. Он меня бросил. Предал, а предательства я не прощаю. Никому.
М а м а. Во первых, тебя он не бросал. Он звонит и пишет. Это ты не хочешь с ним общаться, а не он с тобой. Он любит тебя, ты же его дочь и, заметь, единственная... Пока... Давай поговорим об Артёме. Скажи мне, ты давно с ним... встречаешься?
Л е н а. Недавно.
М а м а. Ты хорошо его знаешь?
Л е н а. Очень даже хорошо. Ты что мне допрос устраиваешь? А? Я в чём-то провинилась?
М а м а. Мне просто интересно, какие у вас отношения.
Л е н а (смутилась). Нормальные отношения. Я люблю его. Он любит меня...
М а м а. Лена, девочка, а, может, это не любовь вовсе? Я так и не узнала, чем он занимается... В какой фирме он работает?
Л е н а. Какая разница? Работает и всё. Деньги у него есть.
М а м а. Леночка, деньги есть у многих. Вопрос, что это за деньги?
Л е н а. А! Деньги пахнут, я забыла! Ты же у нас идеалистка!  Ты хочешь жить бедно, но достойно!
М а м а. Нет, я совершенно не хочу жить бедно. Но достойно – да! Я хочу жить достойно. Что тут странного?
Л е н а. Мама, ты определись. Бедно мы живём из-за твоей дурацкой гордости. (Оглядывается.) Ты зачем веник оставила? Пылесос бы лучше купила! Стыдно! Веников ни у кого уже нет давно.
М а м а. Старый человек дарит – нельзя не взять. Можно обидеть, понимаешь?
Л е н а. Плевать мне на её обиды!
М а м а. А мне не плевать. И, если уж на то пошло, могла его где-нибудь выкинуть. Но ты же домой его принесла!
 Л е н а. Вот тебе, веник! (Пытается сломать. Не получается. Отламывает прутик. Берётся за следующий. Мама пытается выхватить у Лены веник и они сбивают со стола чашку. От чашки откалывается ручка. Мама поднимает чашку. Пытается приделать ручку. Плачет. Лена швыряет веник в угол.)Ты мне завидуешь! Меня любят, а тебя нет. Сама виновата. Правильно папашка сделал, что бросил тебя. Для тебя старая чашка важнее собственной дочери... Чашка – это всего-навсего стекло. У чашки души нет. А у меня есть. Но тебе плевать на неё. Тебя мало волнуют мои чувства. Я впервые полюбила, а ты сделала всё, чтобы разрушить моё счастье... Ненавижу тебя!
Убегает. Мама садится на стул, пытается приделать ручку к чашке, плачет.

КАРТИНА ПЯТАЯ

Часы бьют 3 раза и останавливаются.
К а с т р ю л я. Плита, Чайник, Фикус, просыпайтесь! Беда у нас! Ой какая беда!
Все проснулись. Не встают только Веник и чашка.
П л и т а. Ты чего кричишь? Часы ещё не пробили двенадцать...
К а с т р ю л я. И не пробьют! Посмотрите, они стоят! (Все прислушиваются. Часы не идут.)
П л и т а. Да... Видимо становилась жизнь в этой квартире... Вам так не показалось?
К а с т р ю л я. Хватит философствовать! Помогите лучше! Чайник! Вставай подлец! Кактус!
Ф и к у с. Вы опять назвали меня Кактусом, сударыня Беатриче.
К а с т р ю л я. Я сегодня не Беатриче. Я  Аделина. «Благородная» я! Помогите мне!
Все хватают Кастрюлю.
К а с т р ю л я. Да не мне! Им!
Все вытаскивают Веник и Чашку на середину кухни. Кастрюля делает искусственное дыхание Венику.
П л и т а. Прекратите его целовать, как вас там, Аделина!
К а с т р ю л я. Я его вовсе не целую. Я пытаюсь вдохнуть в него жизнь.
П л и т а. Отойдите! Дайте-ка я попытаюсь...
Веник  приходит в себя.  Стонет. Еле встаёт...
В е н и к. Что со мной! Почему так больно?
Ф и к у с. Вас пытались сломать, сударь!
Ч а й н и к. А Чашку пытались разбить. Но Вы к тому времени уже были без сознания.
В е н и к. Испуганно Где Чашка? (Склоняется над чашкой.) Что с тобой, Австралийская Фарфоровая Чашка?
Ч а ш к а (зашевелилась). Рука... Как больно...
В е н и к. Боже мой! Она умирает! Нужно что-то делать!
Ч а й н и к (трагично). А что тут сделаешь? Нам остаётся только молиться, чтобы смерть наступила мгновенно...
К а с т р ю л я. Что вы такое говорите, электрический болван? У вас души нет! Налейте ей воды!
Чайник наливает воды в  чашку. Чашка  не пьёт.
В е н и к. Нужно что-то делать! Помогите! Она почти не дышит! Чашка! Милая, красивая Фарфоровая Чашка! Не  умирай только!  Мы сейчас что-нибудь придумаем! (Мечется по кухне, хромая.)
Ч а ш к а (приподнимается). Подождите... Подождите все... Я прожила достойную длинную жизнь, в хорошей семье... Но я никогда не была счастлива... Вот тут вы правы: я никого не любила... Я позволяла себя любить, дорогие мои... Девочка очень страдает. Я не сержусь на неё, хотя она мне сделала очень больно... Каждому человеку нужен отец. Когда мой отец, Заварочный Чайник был жив, мы все были счастливы, потому, что были защищены. Я не могу сейчас умереть, потому, что девочку некому будет защитить.
П л и т а. От кого? От кого её защищать, я вас спрашиваю? Ей этого проходимца никто не навязывал. И может быть, она его правда любит? И он её? Они поженятся и у них будет много маленьких чашечек...Тьфу, деток!
К а с т р ю л я. Не говорите глупостей, Агнесса.
П л и т а. Это вы кому?
К а с т р ю л я. Это я вам! Агнесса – это святая... По итальянски, разумеется.  Вы на самом деле верите в хороший конец? Какие дети? Вы его рожу видели? Такие как этот, с вашего позволения, Кассимиро, не женятся никогда. По крайней мере у нас на Сицилии, их отстреливают охапками...
Ч а й н и к. Кас... Как вы сказали?
К а с т р ю л я. Кассимиро – «Большой разрушитель», если хотите знать. Разрушит жизнь девочки. Как пить дать...
Ч а ш к а. Нужно что-то делать.
Ф и к у с. Вот ещё! Пусть сама разбирается. У неё души нет. Прямо, как у нашей Чашки.
В е н и к. Я попрошу вас замолчать, Кактус вы эдакий! Душа есть у каждого! Даже у вас. Правда, мелкая душонка, я бы сказал. Вставайте, голубушка...  Идти можете?  А вы стали ещё красивее. И что, что без ручки? Можно я буду называть вас Пиала?
П л и т а. Боже! Как это романтично! Веник! Вы такой джентльмен! Вы так можете утешить женщину, когда ей тяжело! Я восхищаюсь вами!
К а с т р ю л я. Скоро утро, а мы так ничего не решили.
Ч а й н и к ( Цветку). Тоже мне, герой нашего общежития! Влюбился в эту Чашку-Старушку, да сейчас и инвалидку к тому же. Завтра она отправится к Старой Щётке на помойку, помяни моё слово.
Ф и к у с. Вот тогда мы и проверим его чувства. Сразу начнёт клеиться к Кастрюле. Простите, к Аделине! (Все смеются.)
В е н и к. Потерпи, дорогая.  Боль пройдёт... Обязательно пройдёт. Верь мне! Я люблю тебя, Австралийская Фарфоровая Чашка!
Часы бьют шесть раз

КАРТИНА ШЕСТАЯ

Мама подметает кухню.  Смотрит на  разбитую чашку, стоящую на столе. Берёт её в руку.
М а м а. Бедная, бедная моя чашка. Я не выкину тебя... Знаешь почему? Потому что ты – это я. Такая же одинокая и разбитая.  Вот сейчас ты мне задашь вопрос: как быть счастливой, если я так несчастлива? Меня бросил муж, у меня на руках больная, пьющая свекровь и влюблённая в идиота дочь. Это если не считать работы, которая давно не приносит удовлетворения и ... (Заплакала.) Нет... Я не буду плакать. Чувствам, действительно, не прикажешь, но мыслям, словам и делам можно и приказать. Нужно сделать что-то простое, дать волю хорошим добрым мыслям, говорить добрые слова и держаться так, будто бы я самая счастливая на свете... И тогда внутренняя радость души победит, пробьётся наружу... Чашка, ты слышишь меня? У тебя есть душа, чашка... Я чувствую это... Ты живая. Это только кажется, что предметы бездушны... Их создал человек, у которого есть душа. Значит и у чашки она есть! Значит и чашка умеет чувствовать, страдать... Значит и она ощущает боль... Я люблю тебя, Старая Австралийская Чашка, последняя из моего свадебного сервиза... Я буду называть тебя Пиала.
На кухне появляется Лена. Она смотрит на мать и тихонько обнимает её за плечи.
 Л е н а. А меня?  Меня ты любишь?
Мама поворачивается к дочери.
М а м а. Конечно, девочка моя! Я очень тебя люблю.
Л е н а. Ты простила меня, мамочка?
М а м а. Конечно простила!
Л е н а. Он бросил меня, мама... Мне больно... Мне очень больно. Он сказал, что мне нужно подрасти для серьёзных отношений. И вообще...
М а м а. Это пройдёт, девочка моя! Обязательно пройдёт... Первая любовь всегда сильно болит...
Л е н а. Ты так говоришь, как буд-то у тебя была вторая, которая болела не так сильно. 
М а м а. Не было. Поэтому, до сих пор больно.
Лена вышла и принесла что – то, завёрнутое в  пакет.
Л е н а. Это тебе, мама. Бабуля на базар не успела снести...
Мама развернула пакет. В пакете Чашка. Мама бережно взяла чашку. Поставила её  рядом с разбитой.
Л е н а. А ту выкинь, Мамочка.
Мама отрицательно покачала головой.
М а м а. Теперь их две. Им обеим будет не так одиноко.
Раздаётся телефонный звонок. Лена берёт трубку.
Л е н а. Алё!...(Удивлённо.)  Папа???... (Высокомерно.) Да, мама дома...
Мама отрицательно покачала головой.
Л е н а. Да.... Да.... Нет... С бабушкой всё в порядке...  Я? Нормально! (Закричала.) Нет, папочка, родненький! Я – не нормально  и мама тоже не нормально! Папочка! Приезжай, пожалуйста! Я очень, очень тебя прошу... Папочка, я так люблю тебя, мне так тебя не хватает! Мама ждёт. Она всё время ждёт тебя... Мы ждём тебя... Папочка, родненький!... (Рыдает, кивает головой.) Ты так мне нужен, папочка... Когда?... Я буду ждать! Мы будем ждать!..

КАРТИНА СЕДЬМАЯ
Часы бьют двенадцать раз.
Оживает Чашка. Она на цыпочках  выходит на авансцену.
Ч а ш к а. Я счастлива... Я очень счастлива... Меня любят и кажется, впервые в жизни, полюбила я. Не удивляйтесь, но это Веник. Нет, не Веник! Веник – это как-то уж очень приземисто... Калисто, как любовно назвала его Кастрюля, что в переводе в итальянского означает «Самый красивый». А ещё он Леопольдо -   «Смелый» и Ренато, то есть «Рождённый заново»...  Да! Девочка сегодня помирилась с мамой... И поговорила, наконец с отцом... Я чувствую, что... Господи! Я чувствую! Раз я чувствую, значит у меня всё-таки есть душа! Так вот, я чувствую, что когда – нибудь наступит день и Отец Девочки вернётся. Ведь он так здесь нужен... И Девочка встретит свою любовь. Настоящую-пренастоящую! А разве бывает другая любовь? И все в этом доме ещё будут очень счастливы...  Ведь единственное состояние человека, каким задумал его Всевышний – быть счастливым... Я счастлива... Я так счастлива!...

КОНЕЦ!
2011-04-23.
КЛАЙПЕДА.