Последние Кельты - Разборка с гопотой отрывок рабо

РАБОЧИЙ КУСОК

18+

     Двое гопников курили во дворе загородного поселка городского типа. На самом деле, их было много в последние три месяца. Место нашлось отличное, можно и пострелять денег у малолеток, полапать девок, коим кроме пива ничего не надо в плане серьезных отношений. Дала за спасибо – и все. Можно жить дальше. Лишь бы не заразила чем. Мешало только одно обстоятельство – два неформала – близнеца, демонически красивые, постоянно тут околачивались, возле одного богатого дома, хоть он и был построен по типу планировки конца десятых годов двадцать первого века. Где – то в две тысячи шестнадцатом году примерно или чуть раньше такие коттеджи строили, на пару – тройку этажей. Еще был гараж рядом с домом, и еще один товарищ выходил во двор… покрасивее близнецов. Наверное, местный олигарх. Но НАСТОЛЬКО прекрасным быть нереально. Наверное, у него было море любовниц, коих эти трое меняли каждую неделю. Школа здесь была, и причем большая. Иногда из дома выходила девушка. Ох ты, думала гопота, одна баба и сразу с тремя живет! Та оказалась также прекрасна, с длинными волосами ниже задницы. Без косметики и остального.
     Так что за домом наблюдали. Чтобы обнести. Но что – то все равно пугало в этом коттедже – тревога что ли нарастала, когда компания новеньких приближалась к нему. Разве что сливы с веток доставались ворам… деревьям уже минуло лет пятнадцать – семнадцать… Но также неподалеку, в двух километрах от ПГТ, пустовало несколько заброшенных зданий. Где местные любили тусоваться. Разогнав всех, кого можно, гопота стала тут править. На весь район наводяжуть. Детей, стариков и девушек они обирали, последних насиловали за гаражами. А потом просто ржали вслед. И никакая полиция не могла ничего сделать – там уже лежало несколько пачек заявлений от местных, но никто ничего не собирался предпринимать. Но было в этом ПГТ нечто пострашнее молодых гнид – Торстейн… который во дворах среди своих с Колпино толкал наркоту… чисто ради денег, потому как один грамм травы или химии стоил бешеных денег. В нулевых колпинский район был первым наркоманским. И Тор теперь часто туда наведывался – просто с местными потрещать, покурить да пива выпить. Но это все потом…
     Вернемся к нашим баранам.  Пятеро отморозков из сотни, которые ходили в штанах «Адидас», куртках и кепках, имели свою власть и вес. Вызвонить сотню на разборки было как нечего делать, поджечь машины - да запросто! Кто – то ходил с битами, кто – то с арматурой… но доставалось всем. Ни за что. Просто ради понтов и самоутверждения. Также очень хотелось прижать красавицу к забору, и… но не получалось выследить. А зря… Один положил на нее глаз, и периодически мечтал, подрачивая у себя в кармане. На кой хрен ей эти три длинноволосых? Падлы и есть, неформалы, кои должны срезать свои волосы и стать нормальными мужиками, например качками. 
     Из населения – молодые мамы – папы, есть люди и постарше, да и пожилые, сидящие на скамейках и обо всем рассказывающие друг – другу. Периодически получавшие люлей за длинный язык.
     Не терпелось наглой пятерке поиметь всем скопом жену Энрике, а его самого и Торстейна с Ингилэйвом изуродовать и обрить. Они по ночам ошивались у дома, и один раз двое попались - вышедший подышать воздухом отец семейства изметелил  так,  что их отправили в реанимацию на месяц. Кома оказалась обеспечена. И странные слова перед тем, как отрубиться, двоих насторожили и удивили: «Еще раз близко подойдете к моей жене»…
     Тильсирвэ после того, как увидела посреди ночи руки мужа в крови, испугалась. Спросив, в чем дело, она получила ответ:
     - Любовь моя, на тебя двое козлов глаз положили. Возле дома ошиваются. Не выходи особо. Гопота завелась, и следят за домом. Чтобы ограбить. Они видели мою красавицу, подарившую Архимагу двоих замечательных сыновей. Ну и встало у них… Ждут. – Энрике помыл руки и вытер чистым полотенцем. Откинул со лба роскошные волосы. – Щас, так я и позволю им тут шастать: дом обнесен магией. У гаража стояли, и курили чего – то там. Ну я и вкатил. Говорили о тебе, как бы у забора трахнуть. Получили в еблет. До комы. Утром найдет кто – вызовет врачей. – Он нежно обнял жену, поцеловав в лоб.
     На голоса вышел и Торстейн, сонный, потирая глаза и зевая.
     - Что там произошло, отец? Какие – то там крики слышались за окном. Что там за чмо завелось? – спросил он.
    - Тор, там гопники ошиваются. Уже месяц  бардак царит. Колотят всех, кто не нравится. Сидят где - то тут. 
    - А давай я их магией – больше не полезут. Я все – таки единственный Темный в этой семье… Сил хватит. Или чего похуже… - Старший мечтательно заулыбался. – Но перед этим мы с Лэйвом их отпинаем до потери пульса, а потом в машину и в лес…
     Отец серьезно поглядел на сына. Подошел.
     - Да, ты Темный маг. И силища в моем сыне неслыханная. Делай с ними что угодно, если налетят. Ничего не сделаю. Лэйв слишком тихий, он конечно тоже может в асфальт вкатать… Или пристрелить… На мать покушались, следят тут. Она же выглядит лет на двадцать, для них это просто девушка. Сам знаю, как в кровь желание ударяет. Да и ты тоже понял. Вот и у этих козлов встало.
     Торстейн сощурил глаза и спросил:
    - Папа, а чего ты тогда, как Светлый, не завалишь этих крыс за любимую, а просишь об этом меня? 
     - Я только что двоих отправил в кому. Валяются во дворе. Выползут - можешь прибить. Только тела спрячь. Чтоб не искали. Хотеть красивую женщину – ох я таких тут видал- навидался… особенно в местной школе. Сколько мужиков и парней сворачивало шеи… Даже драки были. Пытались лезть не в свое дело. Да не получилось.
     Напевая какую – то песенку из «Красной Плесени», Торстейн свистнул тихонько и обнял мать. Крепко прижал к себе.
     - Красивее женщины я не видел еще в жизни. Порву. Мы мужики, справимся. Я все – таки Темный. У нас свои методы разборок. – и подмигнул. Тиль погладила его по голове и чмокнула в щеку. Заплакала от избытка чувств. – Хоть я и не собака, но разорву почище нее.
     Энрике присоединился к сыну и также обнял.
    - Хоть не рады мне тут, но все равно я тоже член семьи… Все равно когда – нибудь уйду к своим, Темным. Друзья уже нашлись, и много.
     Главе семейства стало неловко: действительно, тяжко Темному магу, пусть даже настолько юному, среди Светлых. Он ведь совсем ДРУГОЙ, со своими вкусами и желаниями. И даже торт, на День Рождения братьев, для Торстейна выпекался черный, шоколадный, из черемуховой муки. Десерт, который он обожал. Для Лэйва выпекались светлые коржи. Но никто не обижался. Не говоря уже о том, что отец, пытаясь хоть как – то понять сына, учил его магии, рассказывал про суть Тьмы, и Торочка спокойно принимал уроки. Архимаг просто хотел все сделать, как лучше, перетянуть Тора на Светлую сторону. Но такое было непосильно никому. И уже тогда Энрике видел, что родился не просто ребенок. Часы в доме не работали давно. Никакие. Разве что на сотовых. Приходилось также растолковывать младшему, как нужно обращаться с Силой… чтобы не наделать глупостей. Много раз Ингилэйв пел песенку, но не до конца… «Когда не было ничего… буду любить Время»… - и никто не мог понять, о чем она. Слова Богов были вложены в него с самого зачатия, и не давали мальчику, а после и подростку, покоя. Светлый понимал, - слова нельзя произносить просто так. И потом в большинстве своем молчал.
     Погода тут отличная стоит почти всегда, недалеко поле, на котором ничего давно не сажают, и там на много километров растянулись колосья… волнами колыхающиеся под ветерком. Тиль и Энри часто гуляли по нему, наслаждаясь своим неземным счастьем. Когда – то они гуляли с детьми также, и сыновья с радостью рвали молодые колоски, думая, что это золото. Прошло почти пятнадцать или даже больше лет с тех пор, как Энрике купил земельный участок, выделенный Инквизицией в помощь беженцу из Братска.  Построил дом своими руками, с помощниками с работы, а потом и женился на возлюбленной. Судя по многовековому опыту, мужем и любовником, другом и товарищем, готовым всегда защитить свою половину и детей, Гвелд оказался отличным.
     Если сначала соседи косились на семью, что мол тем делать нечего,- гулять по полю и ничего не делать,- то потом просто отстали.  Поняли, что лучше вообще не соваться в странную семью. Кто – то один раз начал ругать из пожилых мать и детей, лишь бы обосрать молодежь, что типа девушка деток нагуляла, - так маленький Торстейн пяти лет, подняв ручку, скорчил рожицу и зарычал, зашипел на обидчика. Итог рычалки – на следующий день стерва – старуха слегла и уже больше не встала. После такого молодую семью никто не трогал вообще. Гвелд после рассказа Тиль был поражен, что ребенок, такой маленький, свалил в лежачую больную женщину, которую ничто не брало за всю жизнь. Вскоре она умерла. Причину смерти так и не удалось установить. Поговорив на работе с коллегами, все хором сказали: не к добру это. И что сын может оказаться самым настоящим Властелином Тьмы. Энрике не поверил. Рассказал когда – то также, как Инги остановил часы в грудном возрасте. Инквизиторы побелели и покачали головами. Сказали только: как вырастет – бери к нам на работу. Пригодится.
      Обожал также Гвелд с женой в этом поле заниматься любовью. Неважно, сколько было лет сыновьям. Даже когда они выросли, он продолжал наслаждаться такими прогулками. А потом то же самое продолжил и Ингилэйв с любимой… Но об этом позже пойдет речь.

     - Слышь, Антоха, что там за патлатые живут в том доме? Пошли, дадим им по голове, чтобы не шлялись! – сказал один. Они сидели и курили: один на качели, от нечего делать, а другой стоял рядом. Одетые в грязную гопническую одежду, парни хотели просто развлечься. Даже не представляя, НА ЧТО нарываются. Стоял вечер, наверное часов восемь. Осень вступала в свои права. У одного товарища куртка оказалась порвана, но в кармане можно еще носить сотовый.
     Ногами раскачиваясь, толчками от земли, Игорь просто дымил. Делать было ровным счетом нечего.
     - Этот дом мне какой день не дает покоя. Да еще этот патлатый в гараже… каждое утро куда – то отправляется. Трахнуть бы его бабенку… возле этих гаражей. Хочу ее… просто чтобы в рот взяла и не отпускала. Вот честно. Красивая! Какие волосы! Грудь, фигура! Помню, как вышла во двор – и все. – Он качнулся на месте, чувствуя легкое возбуждение. В кармане джинсов давно валялся неиспользованный презерватив. Трахать девок было легко – пива налил и она твоя. А здесь задача оказалась посложнее.
     Его друг сплюнул на землю и глотнул водки из горла. Улыбнулся. Пыль взметнулась снова от ботинок. Надоела эта тема. Баба, баба, баба… Да сколько можно?!
     - Как думаешь, что там за двое парней с ней? Один постоянно куда – то к заброшкам бродит, проследил я за ним. Звонит и с кем – то постоянно встречается, кому – то передает все в пакетах. Давай эту суку завалим, а? – спросил он, покосившись на яркий свет в доме. – Гад же! Ходит постоянно в черном, заодно, если рыпнется, ребра поломаем.
     - Да кто это… Любовники! Еще и близнецы. Вот и трахают ее там все трое, за деньги видать. Заманили видимо красотой да баблом, и жрачкой, она и дает… - очередная порция спиртного полилась в пищевод и ударила по мозгам. Голова малость закружилась. – Это ж надо – сразу трех загрести дыркой! Машина, домик, дырка, вот и живет, сука… - прошипел он. – Ничего, выйдет куда, и разделим на пару. Не понимаю, зачем ей тот черныш гнойный?
     Неподалеку горел огнями магазин «Дикси». Оранжевая вывеска напоминала «Отвертку» - энергетик апельсиновый, содержащий настоящий коньяк. Постоянно стрелять деньги у народа надоело, а чтобы не вызвали ментов, приходится теперь прятаться. Хотя ассортимент магазина очень поплохел. Не нулевые все – таки идут. Да и у школы теперь не поошиваешься. Везде понаставили камер. Холодало. Осталось греться спиртом. Вот вдалеке открылась в доме заветная калитка, и парень в черном с пакетом куда – то рванул, в сторону заброшек.

     - Привет, Ахмед, - прокашлявшись, начал Торстейн звонок, когда оказался между двух заброшек во дворе. Черная куртка плохо грела, и в пакете кирпич травы лежал надежно. Завернутый в бумагу, целлофан и подписанный как масло. Чтобы не заподозрили. Приехать с Колпино было не проблемно, теперь передать с рук этот кусок, за который дадут целое состояние. Два килограмма наркотиков. Темный выкурил пару сигарет, прежде чем стал набирать номер босса. – Я уже здесь, можешь выходить сюда, на нашу точку. Только я не ручаюсь за твою безопасность, тут какая – то дерьмовая шпана завелась… Следит за моим домом. А я, как понимаешь, модель еще, хоть и выгляжу старше своих лет. Приезжай со стволами, как свистну, завалим этих гнид. Почти двадцать лет тут тихо было, так нет, - приперлись! Глаз одна тварь положила на мою мать.
     - Привет, дорогой Игорек! Заказ получается готов. Сейчас выйду. Минут двадцать подожди, приеду. Еще есть разговор насчет подработки. Причем очень даже неплохой. Раз уж ты модель у нас. Девочки, наверное, соками истекают, чтобы тебя оттрахать ротиком. Почему бы на этом не заработать? У нас связи есть. На Восток в Эмираты… с билетом в один конец. А потом повесил парочку поясов, и все…
     Торстейн хищно улыбнулся. Эта идея ему нравилась, и даже очень.
     - Так так так… и что я должен делать? Девочек я перещупал еще давно, надоело. Хочу новых, да пофигуристее. И также смешанных кровей, ну тех ****, кои зачаты оказались на ЧМ две тысячи восемнадцать. Вот там, поверь, говна предостаточно было, если верить рассказам старожилов. Давала каждая, и это не есть прекрасно со стороны девушки. Променять русского мужика на говно… Сучки еще те оказались. Кроме силикона да жопы ничего больше не осталось. Так что, моя работа в чем? Их трахать? Мне плевать, с кем и почему. Проверю на профпригодность, побалуюсь а потом нахрен с глаз эту дичь. Хватит уже смотреть, как русские смешивают кровь. Ради того, чтобы европеец в дырку зарядил, - ума не надо, надо быть полной дичью, чтобы давать так. Хоть я и распущенный у себя в модельном бизнесе. Кого хочу, того и имею. И получаю с этого очень хорошую зарплату. Что, сутенером меня хотите сделать, да, Ахмед? Вижу, что русские шлюхи достали ваших. Но ваши вовсе не в моем вкусе, чтобы жениться, уж прости.
     Ахмед был счастлив такому повороту.
     - Игорь, ну ты сам подумай… Полная крыша, никто ничего не будет преследовать и делать, каналы на Восток, а тебе, конечно, море приятных бонусов. А после и женим тебя, дарагой…
     Но Торстейн резко обрубил его:
     - Повторю еще раз: никаких мне женитьб! Я не собираюсь себя окольцовывать! Оно мне просто не надо. И женюсь если, то только на русской. Ясно? Я итак вам в поселок баб сливал - малолеток, кои доставали своей назойливостью через вконтакте. Куда таких дур еще девать? Ну, еще снимался я в порно, есть такое, могу дать видео через Сеть, посмотришь. Тоже могу просто насшибать мяса туда, психологию женскую прекрасно знаю. Только одно условие: не трогай моих близких! Хоть один пострадает – на себя пеняй! Прокляну до десятого колена и убью! Хочу вот гоночную машину купить да хату снять, чтобы больше от родителей не зависеть.
     - Хорошо, хорошо, дорогой, будет тебе жилье. Можешь просто пожить у меня в коттедже. Вино, плов и прочие прелести обеспечены будут, ну и девочки каждую ночь. Неужели откажешься от такого подарка? Море дорогих блюд, золото, кольцо с сапфиром или рубином в подарок… Когда планируешь заселяться?
     Торстейн прокашлялся и сунул руку в карман. Заманчивое оказалось предложение. Но также он услышал, что неподалеку упала бутылка. Словно кто – то кинул ее. Темный понял: гопота его выследила. Кинув наваждение людям, чтобы забыли, зачем сюда шли, маг просто дождался приезда машины. Спокойно передав траву и получив расчет в двести тысяч с гаком, сын Энрике принял предложение раскручиваться по полной. Ему предложили просто поставлять товар за границу через каналы с Кавказа, что людей, на секс – рабынь, что травку и прочее. Но об этом позже. Сидя в машине с закрытыми стеклами, но разговор оказался серьезный. Зато теперь есть перспектива не учиться и не работать. Ребята ударили по рукам, и сделали еще заказ. Торстейна боялось все ПГТ. Даже менты.

     Через неделю два урода, не получив своего, словили у заброшки во дворах сына Гвелда под предлогом попросить сигарету. Тот поморщился, но дал. После у парней не оказалось типа зажигалки. И тогда тот, кто хотел его мать, начал борзеть. Сначала Тор слушал оскорбления, не поведя бровью, а после не выдержал:
     - Тебе что надо от меня, ссыкло малолетнее? Вали отсюда! А то, что я тут окурки собрал в банку – мое дело. Сигареты также последние, и дорогие. Чего ошиваешься возле моего дома? Думаешь, чтобы шины проколоть? Считаю до трех… Раз, два…
     Второй гопник просто озверел от такой прямолинейности. Он резко шагнул к Игорю, а потом, кинув его подсигар в грязь, плюнул на землю.  В глазах его столько было ненависти, что Темный посмеялся себе в пробивающиеся усы. Это напоминало какой – то детский сад. Он обернулся, а после увидел весьма интересное граффити на стене: девушка с кудрявыми волосами, держащая сердце в руках, еще несколько неформальных надписей украшало рисунок. Даже тут темное изображение. И это придало силы перед дракой.
     Спокойно подняв свою вещь, золотоволосый просто в упор поглядел на всех.
     - И кто здесь чужой, хочу я знать? Че надо? Повыпендриваться, только потому, что ношу длинные волосы? Ты бы помылся хоть, шманит только так. Или сменной одежды нет? Раздевайся, померимся письками, кто смелее.  Хватит тут выкабениваться. А то мне придется силу применить… - Юноша достал складной нож и кастет. Но те посмеялись. А из – за угла подошло еще трое. Ухмыляясь и готовясь жестоко бить, ничего не боясь.
     - А это не твое дело, сволочь волосатая! Еще и пидор значит… Ошиваешься тут что днем, что ночью. Как там ваша девушка поживает, или любовница? Сколько там у тебя сантиметров каждый раз в нее заходит и кончает, падаль? Была бы поумнее, - выбрала тогда получше мужиков, а не таких дрищей – глистов… Пидорасов настоящие мужики ненавидят и бьют в очко. - объявил новенький, сжимая в руке биту. Тупые бычьи глаза не обещали ничего хорошего. А что тут думать – ума нет, считай калека.
     Торстейн прекрасно понял, о ком идет речь, - о его матери, отце и брате. Он со всего маху вкатил по зубам говорившему, который стыд вообще потерял.
     - Пидорас я, говоришь? Хочешь, сведу с настоящими? Сознание с оргазма потеряешь, когда в жопу закатят чего – то там… - прошипел юноша, и пошел пинать обидчика. Его кованые сапоги из натуральной кожи достаточно больно били тварь по голове и по конечностям. Но тут налетели остальные, доселе смеявшиеся над словами Темного. Сын Энрике не ожидал такого напора, и принялся защищаться. Он видел слабые места гопоты, и бил именно по ним. Прекрасно поняв, что тем отморозкам стало любопытно, что у него за семья и что за красавица
Взяв Торстейна за грудки, высокий, под два метра гопник, поправив кепку и выплюнув докуренный хабарик, прошипел, харкнув сыну Энрике в лицо:
     - Знаешь что, нефор ты сраный, еще раз появишься в нашем дворе, - я тебе ТАК в ****о заряжу, что маму родную при родах вспомнишь! Вали отсюда, сука. И чтоб больше не возвращался! – Он вкатил юноше промеж глаз, и тот нехило отлетел в сторону, к кирпичной стене с потертым граффити. Подошел второй местный амбал. И они пошли пинать красавца, матерясь так, что уши бы отвалились. – Подбираешь тут окурки, своими патлами дерьмовыми ты достал уже! Длинноволосый – не мужик! Мужики это мы, ебем баб, после первого стакана, а это баба… с ***м под двадцать сантиметров. Судя по росту. Да он ему и не нужен… - пинающий вкатил ботинком – бизоном парню промеж ног. Тот зашипел и застонал, стиснув зубы.
     Удар пришелся точно по головке, и Торстейна пронзила страшная боль. Из глаз полетели искры. Поскольку Темному еще в будущем хотелось детей иметь, он испугался, что теперь член у него и встать при красивой девушке не сможет. Но он еще и не знал, на что способна регенерация у бессмертных. Свернувшись клубком, несчастный пошел складывать маты с проклятиями. Избиения продолжалось. Потом подошло еще трое, расстегнули ширинки и принялись поливать Торстейна собственной мочой, харкая и заплевывая.
     Торстейн, магией закладывая этим козлам проклятия до десятого колена, кои вообще нереально снять, и на их родню, пытался как – то подняться. Боль в гениталиях утихала, теперь она жжением ударяла в голову. Сын Архимага с трудом поднялся, и после, выпрямившись и смерив ледяным и злым взглядом обидчиков, принялся их вовсю метелить, теми приемами, что братьев учил отец. Гопота малость оробела от такой прыти, потому как еще так быстро жертвы не вставали после пинков в пах и под дых, но двое с пробитой головой свалились сразу. Другого дворового местного Темный приложил об стену, после поставил ногу на горло, и расстегнул брюки.
     - Это тебе ответка, сука… - и с наслаждением слил мочу с кровью ему в лицо. – Мне еще детей хочется иметь от любимой женщины, если встречу в нашем дерьмовом Мире… Шлюх много, а хороших мало. Вот я бы и спал, как с женой, с хорошей, а не с говном! Сначала разберусь с вами всеми, потом девочек потрахаю… - он напоследок харкнул в ширинку несчастному. И, спокойно вытащив ключи из куртки парня, положил их себе в карман. – А вот такие, как те, кто сейчас обоссали и избили ни за что, больше ни женщин не увидят, ни собственного ***… Самоутверждаться за счет избиения тех, кто на вас не похож, показывая типа свою крутость, очень не советовал бы… Особенно в отношении МЕНЯ! Мне по хую, есть у тебя отец, мать, брат или сват… Не вырастили нормального – значит пойдешь на корм червям… Или на свалку. В виде частей тела… - Недобро ухмыльнулся он. – Носит же таких гнид земля. Придется это исправить. Кто тут кому хочет в ****о зарядить, в моем же дворе? Ась?
     Гопник побелел, как мел. Поняв, что подписал себе смертный приговор. Другой ногой Торстейн ему наступил на руку, чтобы тот не рыпался. Но просить прощения и извиняться было слишком поздно. Темный оказался беспощаден. Особенно к захватчикам своей территории.

     И без ствола с ножом сын Энрике был СЛИШКОМ опасен. В свои пятнадцать лет. Да еще и выглядел на все восемнадцать. Теперь жертвы пойдут покрупнее, хотя доселе таких ребят отродясь не было во дворах. Никто братьев никогда не трогал, ну были там драки, но не здесь. (Даже в заброшке, в ее дворе, где с детства Тор и Лэйв бывали, просто кидая камешки или рассматривая достопримечательности.  Вот в ее окрестностях, между двумя зданиями, кои еще не рассыпались от времени, и завязалась бойня). А в большинстве в городе. Ну не понравилось в школе кому, что братья длинноволосые, ну кто – то из класса обидел Лэйва, - Торстейн сразу ему по морде или под дых с ноги, и дело кончено. Несмотря на протесты учителей, что тот бьет слишком жестоко. Игорь же говорил, что ему плевать, и если обидят его брата Андрея Аренского, то он будет дальше по цепочке всех метелить. (Несмотря на Тьму). Просто потому, как Ингилэйв оказался тихоней и интровертом, и часто не мог за себя постоять. Стеснялся. Тогда отец отвел его в кружок стрельбы, и со временем мальчик, а после юноша, стал ПЕРВЫМ в Питере, а после и в МИРЕ стрелком. У Светлого оказалось слишком острое зрение, на уровне орлиного или соколиного, да и молнеиносная реакция. Врачи считали на медосмотрах, офтальмолог, что это непонятная мутация… Энрике только улыбался. Также отец учил сыновей самообороне с пяти лет, и мальчишки со временем владели теми же приемами, что отец. Только старшему этого маловато было. Он хотел большего.
     А уж за себя он никого не щадил, и порой требовал за откуп в старших классах лет в двенадцать – тринадцать, чтобы обидчик отдавал ему свою девчонку на полапать и потискать под юбкой. Никто сыну Гвелда отказать не мог – очень боялись. Потом, как – то раз, когда Торстейн поделился своим лапаньем с папой, тот схватился за голову. В сыне стал просыпаться инстинкт влечения к противоположному полу. Причем довольно мощный, хотя он и раньше был, только иначе выражался: Тор пялился на маму каждый раз, когда та одевала что – то красивое, будь то халатик или платье, или костюм, расчесывая волосы, - словно привороженный. Также настораживало отца семейства, что сын очень любит наблюдать за матерью, когда та переодевается. Но сделать не мог ничего. Лишь один раз просто ему нехило врезал, застав за подглядыванием, когда треснуло терпение. Парню тогда исполнилось четырнадцать. 
     Гвелд за шкирку просто оттащил от двери сына, и зарядил ему по полной под дых и по морде. Взгляд его глаз сиял гневом.
     - Еще раз будешь подглядывать за матерью, - пеняй на себя… Я твой отец, а она МОЯ! НЕЛЬЗЯ так делать, это запрещено! Я понимаю, у тебя член подрос, но чтобы Тиль рассматривать родному сыну… НЕТ! Иди в школу, там смотри! – А сам подумал про себя: «Эх, она так прекрасна… я же также запал на нее, ооочень давно, и узнал, и страдал ночами, в мокрых простынях, мечтая ее просто затащить в постель и отлюбить… В сыне просыпается самец, как проснулся когда – то во мне. Весь в меня в юности. Ничего, найдет себе девушку.  Хотя куда там, их сотни. Надо же, нашел идеал – мать… Внешность то бишь. Тильсирвэ демонически красива»…
     Торстейн, который не мог отцу дать сдачи, только схватился за дых, стиснув зубы, отполз в коридор на пару шагов, и оттуда яростно, и со слезами глядел на родителя. А тот, показав кулак, просто пошел к себе в комнату разбирать бумаги. Под глазом начал проявляться крупный синяк. Это действительно был уже перебор: пялиться на собственную мать. Ладно маленький, лет шесть, бегает рядом и что – то там спрашивает, но в четырнадцать… это уже слишком. А потом просто сам пошел, и то кое - как, в сторону кухни, матерясь. Тильсирвэ, закончив расчесываться и переодеваться, выглянула. Никого не было. И она пошла к мужу, прижавшись к нему, когда тот что – то заносил в листы. Тот, встав, обняв ее, принялся страстно целовать.
     - Что там случилось? Старший нашкодил? – нежно спросила она.
     - Запирайся в комнате, когда переодеваешься или раздеваешься. Раньше мы с тобой мазали ручку вазелином, чтобы дети не смогли открыть входную дверь, любовь моя… Теперь он повзрослел и в нем проснулся самец. Ты единственная женщина здесь. Я же тоже мальчик, только муж. Ты понимаешь, о чем я? Тор Темный, и уже хочет девушку. Он на все способен. Будто я не вижу, как у него в брюках увеличился бугорок. И теперь он не просто будет любоваться на волосы. Поверь… Будь осторожна. Ему все интересно, как и мне в свое время.
     - Так зачем ты ему так жестко врезал? Он ведь слабее! Хоть и Темный!
     - Чтобы сын знал свое место. Слабее, говоришь? Очень сомневаюсь. Хорошо, что младший, Светлый, так не делает. Этого еще не хватало. Я возьму Инги в Инквизицию на работу, когда ему стукнет восемнадцать. Он же Властелин Времени и стрелок отменный в мире, первый. Ему еще за Дар будут доплачивать. Жалко, что наш Андрюша Аренский не интересуется девочками…  Любимейший сын, Светлый… желанный. Внешне почти моя копия, золотоволосое чудо… созданное нами, милая… - Гвелд закрыл рот Тиль страстным поцелуем, обхватив ее талию крепко и грудь. После добавив: - Если еще захочешь детей, то я всегда готов. Сейчас я пока заморозил свою сперму… ну то бишь в том смысле, чтобы моя любимая не беременела. Пару заклинаний, и все. Говори, если что. Так что можешь больше не принимать таблетки. Вспомни наш пикник под Братском, что я обещал… Но раз я муж, то дети должны быть. И мы сами их захотели. Видимо, ооочень я тя захотел, раз забеременела аж двумя.
     - А как же Тор? Он же тоже сын… - Тиль опустила глаза. – Он что, зря родился? А если я забеременею от тебя еще двойней, и это будут Темные? И что тогда? Убить? Нельзя так, хоть и не такой он, как мы. Также получает ласку и любовь от нас.
     Теперь голову опустил Гвелд. Действительно… Да вдобавок, у него в Инквизиции Темных предостаточно, и никто никого не трогает.
     - Если Торстейн окажется будущим Властелином Тьмы, то я не позавидую никому… У Темных нет лидера. Есть так, свои предводители. Но этот… начинает на полную катушку раскручиваться. Он умен, да, и не по годам, только Темный.
     - И ты даже не любишь его? За Тьму и за то, что я едва не погибла при родах?
     Гвелд тяжело вздохнул.
     - Я люблю его, как родного сына. Но он ДРУГОЙ. Враг по сути. И какой вырастет – не знаю даже я. Они с Инги – как небо и земля. Да и Лэйву будет тяжко с его моралью в современном мире. Ох не позавидую я ему… Пускай Торстейн живет, как ему лучше… Он и денег приносит домой, много. Где берет – не в курсе. Думаешь, Темному не обидно, что его брата любят гораздо больше? Обидно, и я это вижу. Иногда у меня такое чувство, будто он живет, как квартирант. Платит. Но натуру сына не переделать. А насчет двух Темных ты очень права. Им бы было тяжело среди Светлых. Как и нашему парню. Да, я ему врезал от души, чтобы не соблазнялся твоим видом. Не ему предназначено.
     У Тильсирвэ перехватило дыхание:
     - А если он… ну когда вырастет…
     - Магия моя и наша в помощь, ну и мужской кулак. Не посмеет. Надеюсь, сын не такой дебил, чтобы насиловать родную мать. Не бойся…
     - Один сын – Властелин Времени. А кто тогда второй? Они же из одного корня… Если у одного Дар, то и у второго должен быть тоже. Знаю также, иногда при Торстейне магия полностью блокируется, любая. – прошептала Тильсирвэ испуганно, и заплакала.
     - Кроме моей… - улыбнулся Архимаг, - я вне категорий, и сыну никогда ее не затушить. Блокиратор магический… Темный наш котенок, черныш. Осталось только ему молока налить и погладить. Знаешь, даже собаку можно мясом приманить, подкармливать… И она лизнет руку. Также и он. Он любви хочет и ласки. Но в силу возраста, не понимает, что секс это не любовь. Это составляющее любви и отношений. Никто из нормальных пар не начинает с интима отношения. Этот уже полшколы перелапал, и ему всего – то ничего! Девчонки на Тора вешаются гроздьями, и тот их просто имеет по – своему. Светлым – Светлое, а Темным – Темное.
     Он страстно поцеловал жену, нежно и крепко обняв. Она чувствовала руки возлюбленного, такие ласковые, и одновременно сильные. Ладонь Энрике провела Тиль по спине, пальцы остановились на лифчике и легко расстегнули его под китайским халатом. Вторая рука ласкала прекрасную грудь, и скоро белье полетело куда – то в сторону. Волшебница расслабилась, и почувствовала, как его руки ласкают ее промежность, попу и ноги. Энрике просто рывком сорвал халат с жены, расстегнул брюки и взял ее, страстно, резко и порывисто.
     - Хочу тебя… здесь, прямо на столе… Хотя нет, неудобно. Сделаю так, как любишь…
     Он просто, стоя, посадив к себе на пояс, разведя ее ноги, вошел в нее, а потом шагнул к стене, прижав спиной возлюбленную. И после услышал стоны Тиль, переходящие в крик. Волшебница всегда любила, когда муж брал стоя, полностью погружаясь, до конца, своими двадцатью пятью сантиметрами… Энрике чувствовал жар внутри, как подрагивает его естество, налившись кровью до предела, и раз за разом работал во всю длину, при этом страстно целуя и лаская, выделывая пальцами такое, что голова шла кругом. Ирина намотала его волосы на руку и откинула голову супруга назад. Гвелд хотел на самом деле жену взять у нее в комнате, сделать такой сюрприз, но Торстейн своими наблюдениями все испортил. Вот и пришлось вкатить по полной. Страстные крики Тиль раздавались по всему дому, и наконец, мать семейства произнесла:
     - Инги услышит.
     Энрике рассмеялся:
     - Он уже не грудничок. И не ребенок. Это подросток. А ему только полезно. Сейчас самый возраст. Надо будет – объясню, как предохраняться. Хотя знаю – не попросит. Лэйв не пойдет подглядывать. И вообще, ты моя жена, – и со всего маха вошел в нее. – Как же я обожаю в тебя входить, любовь моя… Что же ты тогда, в парке, когда я признался тебе в любви, не отдалась… Знаю, испугалась. Хотя сделал бы то же самое. Эх, скромница моя… Милая девочка. Которая двести с чем – то лет назад просто влюбилась в заезжего молодца – кельта. И родила ему сына, который, правда, умер… А потом и сама бросилась в озеро, с горя, выданная за нелюбимого. И вот она здесь. Хочу… Всегда и постоянно! Тебя!
     - Взаимно, всегда, в любом виде, и где угодно, Энрике… Желанный, возлюбленный мой, бери меня всю, всегда…
     Потом Гвелд осторожно, придерживая жену, лег с ней на ковер, и продолжил заниматься любовью, захлебываясь в собственной неге и стонах, как своих, так и Тиль.
     А в кухне Торстейн, вытирая слезы отчаяния и боли, просто рыдал. Да, он недополучал любви родителей. И искренне им завидовал, и брату тоже, за то, что его обожают и чуть ли не в жопу дуют. Но парень получил за дело: нельзя подглядывать за матерью, несмотря на то, что она ему в сверстницы по внешним данным годится.
     - Ты все равно будешь моя… когда я вырасту и окрепну… Думаете, я сопляк, не могу, как отец?! Да переплюну! Охраняю ваш дом почище собаки, разгоняя дерьмо со двора, приношу бабло, и много, и вот такая благодарность! Суки! Еще по морде получил. Как бы потом не пришлось плакать. – Темный поставил стакан с успокоительным в сторону. Сил больше не было все это терпеть. Когда любят Ингилэйва. Ему на тот момент было четырнадцать.  И невинность уже потеряна… в день рождения. Сексуальный голод давал о себе знать. – Хорошо, что есть трава и химия… Много школоты старшего возраста и азеры любят ее покупать. Прекрасно иметь друзей с азербайджанцев с Купчино… Их родители богатые, пора бы с ними скорешиться. Они любят русских девочек. Вот всех шкур и будем, шлюх и прочих, к ним сливать… пофигу, что там мама папа их потеряют, половину во Тьму. Спасибо тому, кто предложил косяк и сказал, как можно достать. Хоть какая – то радость, да я и не наркоман. Но вкус прикольный. Расслабляет… От такой жизни, где тебя не любят даже родители. И модельный бизнес тоже хорош… Девочки там красивые, хоть и дуры. Годятся ради дырки разве что.
     Он горько плакал, чувствуя себя лишним, и глубоко несчастным. Кошек, крыс и прочих он убивал от собственного желания. Тьма требовала свое, но также он желал себе девушку – подругу, такую же, как и он сам. Но ее пока не было. Колошматя по столу кулаком, сын Энрике хотел просто спалить дом, чтобы ничего от него не осталось. Когда стоны стихли, будущий Властелин Тьмы молча открыл холодильник, и, превозмогая боль, достал оттуда яйца, кетчуп, мясо, зелень, и принялся с матами жарить яичницу. Но даже та, будучи готовой, смотрела на него разочарованно.
     Вдруг кто – то положил ему руку на плечо, погладил по голове. Это оказалась мать. Темный резко обернулся, потерев подбитый глаз. Синяк расплылся вокруг, зайдя за бровь.
     - И что вы от меня хотите, после того, как отец вдарил? Я просто стоял рядом, мимо шел! А он с размаха… Вы что, хотите, чтоб я ушел из дома? Мне здесь не рады стали, я смотрю.
     - Торочка, черныш ты наш… никто не собирается Темного выгонять. Мы тебя любим.
     - Тогда почему вся любовь уходит к Лэйву? Он же дурак, который даже не хочет с девушкой познакомиться! Не то, что я. – Он поставил сковородку на стол сильной рукой, и невольно облизнул губы, поглядев на грудь матери, которая малость набухла от ласк отца под лифчиком и халатом. От Тиль остро пахло сексом и семенем. И опять подкралась зависть, к парню. Который поражал своей красотой всю школу. Да и оказался отличником.  Лэйв, в отличие от него, пока перебивался от четверки на тройку.
     - Ты ошибаешься, сынок… - вздохнула Тильсирвэ. – Мы все трое Светлые. А Тор – Темный. Каждому свое. Понимаю, сыну нужен товарищ. И девочка. Ну ладно, девушка. Понимаешь, в твоем возрасте девушки не хотят ничего – ни семьи, ни потомства. Их интересует только ласка, но никак не секс. – Она поглядела на ширинку сына, которая малость выпячивала. – Думаешь, я ничего не понимаю? Торочка превратился из мальчика в юношу. И это естественно. Не бойся. Можешь целоваться, обниматься, но только не трахай… Они не захотят. Не почувствуют твоего члена в себе. Пережди, и появится та самая.
     Торстейн тяжело вздохнул, и принялся пожирать яичницу, голова будто забилась ватой от нервов. И от обиды. Состояние оставляло желать лучшего, - убил бы. Да никак. Придется пойти во двор, и что – нибудь сломать. С ноги.
     - Да кто бы говорил… Мама, ты не парень! Женщины никогда не поймут, что такое хотеть девушку! Вот я сейчас сижу, как дебил, и у меня нехилый стояк от мыслей. Давай, снимай его как угодно! Стояк от мыслей, кого бы поймать и трахнуть!
     Он нервно жевал еду, не зная, что бы еще сказать. Из его глаз опять покатились слезы. Мать обняла его сзади, гладя роскошную золотую шевелюру. Поцеловала в щеку любя. Дождавшись, пока он доест, Тильсирвэ положила руки сыну на плечи, и принялась мягко массировать. По телу прошлась нега, расслабление. Массаж приятно успокаивал, снижал возбуждение, дарил прохладу. Темный мало – помалу начал успокаиваться. Волшебница нежно поглаживала спину, руки, поясницу. Торстейн выпрямился, закрыл глаза в наслаждении, и глубоко вдохнул. Кровь отлила от его члена, и можно было жить дальше. Он запрокинул голову, и в блаженстве просто прогнулся назад. Мать осторожно поддержала его, чтобы не рухнул с табуретки. Потом просто сняла с него рубашку, и стала дальше делать массаж. Невольно залюбовалась прекрасным, как у мужа, телом. «Как же вы с Инги похожи на отца!!! Слов нет! Те же волосы, фигура, рост, глаза, и стать. Красавцы мои».
     - Ты прекрасен, Торочка… Кем бы ни был парень – он в первую очередь МОЙ СЫН. Темный, Светлый, или еще какой, - СЫН. И все. Кто бы что ни говорил. А стояк – это переходный возраст. Скоро это будет постоянно. На всю жизнь. Знай об этом. Если хочешь, то спроси отца, он расскажет, как снимать напряжение без женщины. Просто расслабься, и получай массаж. Темныш ты мой хороший… Ну и синяк тебе отец поставил… Это он может.
     - Хорошим мальчиком быть плохо… - ответил сын Гвелда. Ему оказались приятны слова матери. Хоть какое – то доброе слетело с ее уст. – Плохим полезно. Вот я такой. В школе любил шкодить. Ничего она не дает, ничего и не даст. Потому лучше просто работать, неважно как. Или я не полезен тут? В смысле стояк – переходный возраст? – спросил он, повернув голову и улыбнувшись мягко. – Темныш… вот уж точно, красивый и пушистый, просящий молока. – Торстейн потянулся, и поднял руки вверх, сжав кулаки. – Вы все Светлые, один я не такой. Но на Свет я не собираюсь вставать – я Темный изначально. И уж извините, если уж захочу убить кого – нибудь, то убью. Отец в юности такой же был. Вспомни.  – Юноша отодвинул сковородку, и невольно представил, как когда – нибудь будет просто, как отец, обнимать мать, входить в нее. Дикие мысли, безумные, страшные, не давали ему покоя. Она ведь по уровню внешнему была чуть старше его – лет на семь – девять.
     - А ты что желал? Навсегда оставаться ребенком? – улыбнулась мягко Тиль. – Так не бывает. Мальчики и девочки вырастают. Да, я не умею чувствовать за мужчину, но могу понять, насколько ему тяжело. Никто не держит зла здесь. Живи и радуйся. Ты мой милый… Темныш, пушистик золотоволосый… - Она снова поцеловала его, нежно и мягко, погладила по шевелюре, подобрала рубашку, и унесла в комнату к себе. Чувствуя всей кожей – от парня разит Высшей Темной магией. Это означало только одно… ВЫСШИЙ Темный будет набирать силы. И если сорвется, то удержу во всех безобразиях не будет. В конце концов, и в черном цвете своя, особая красота. Слишком рано повзрослевший, очень умный парень растет. Назвать его врагом не поворачивался язык. Да и та смерть стервы старой, которую Торстейн убил магическим выпадом в пять лет, о многом сказала, КОГО родила Волшебница. Тогда даже Гвелд испугался, и стал осторожно относиться к сыну, не ругать его лишний раз. А тот просил только черные вещи, иногда даже рисовал, любил черные статуэтки Бастет, черную бумагу, и рисовал черное небо. Любил боевики и все остальное.
     А теперь мальчики превратились в юношей. Расцветающих, словно бутоны цветов, раскрывающие лепестки в рассвете новой жизни. Уход из детства сопровождался душевной болью и непонятными ощущениями. Торстейн раскрывался, как черная роза, как темно – бордовый пион, завораживая юной, неописуемой красой. А Ингилэйв напоминал цветок розового Лотоса на озере, в природе нетронутый, чистый, как слеза. Такие разные и интересные одновременно. Красивые, но опасные парни. Два Властелина – Тьмы и Времени в будущем. Зачатые в простой палатке в Норвегии… под шум водопада. И крик птиц на рассвете… Малыши исчезли. Даже прыщи, кои и покрывали порой их лица, не испортили красы Последних Кельтов, унаследованной от отца. От матери едва передалось что… в виде пяти процентов внешности. Остальное девяносто пять – от Гвелда. Мать семейства даже испугалась, что когда парни вырастут, то начнет их путать с мужем. Но разница была – ямочки на щеках. И ухмылка, улыбка ее… Невольно Тильсирвэ вспомнила, как они с Энрике привезли сыновей из роддома. Золотоволосые, большеглазые мальчишки, любопытные, милые и хрупкие, они сопели в кроватках. И вот они, незаметно так повзрослели, расцветающие самцы в будущем. И ничего тут уже не сделать – оба начнут пробовать девочек, и возможно, каждый приведет в дом невесту. Но все случится совсем не так, как предполагали родители… И жить будет только один из братьев… Но и тот, кто покинет этот мир, только Силу наберет. Коя станет неуправляема даже для Архимага Энрике…  И это только начало.
     В кухню заглянул и Светлый брат. Мать также и его обняла, нежно и мягко. А потом они оба смеялись, рассказывая анекдоты и слушая хиты прошлых лет в комнате. Энрике просто стоял в коридоре и улыбался тепло, несмотря на то, что часа два назад поставил старшему фингал. Пока что все прекрасно, и опасности нет. Торстейн сидел рядом с Тильсирвэ, и жадно рассматривал, как всегда, ее шевелюру. И все равно, родители любили Ингилэйва больше, чем старшего сына. Энрике чувствовал эту разницу, но ничего не мог с собой поделать. Были у отца семейства мысли зачать еще детей возлюбленной, да без взаимного согласия на это он не смел. Вдруг Торстейн или Инги приревнуют жестко, и будет все наперекосяк? Просто потому любили, что Лэйв оказался мягче, уступчивее, добрее и одевался не во все черное. Он больше любил бежевый и голубой цвет. И безрукавки разных оттенков. Сегодня утром Гвелд учил младшего бриться, потому как щетина заколола кожу. Ну все… Гормоны ударили в кровь. И заработал гипофиз, включая влечение к противоположному полу, инстинкт настоящего самца. Да только у Лэйва его не было. Он спал до поры до времени. А вот Тор как с цепи сорвался еще до того, как у него пробились первые усы. Силища, живущая в нем, не давала покоя. Спящая… до поры до времени.
      Счастливая семья Светлых…
     Вдобавок, Тор уже распробовал женскую ласку на своем Дне Рождения, когда ему впервые сделали минет и устроили массовую груповуху. Первое понравилось ооочень, и хотелось продолжения, доселе Темный в туалетах просто лапал за грудь девушек – подростков, прося за поцелуй попросить показать что гениталии, что сиськи. Просто очаровывал их, а дальше получал свое, так как наивные дуры велись на его сногсшибательную внешность. А по ночам, по – тихому от всех, в телефоне Тор смотрел порно, облизываясь. Но что такое порно по сравнению с настоящим, живым сексом? Когда тебя ласкает женщина, а не сам себя удовлетворяешь? У сына Гвелда в голове уже был свой идеал, и он его искал, порой выкачивая похожие картинки с Сети, и по ночам под одеялом удовлетворяя себя, мечтая Мир у ног подобной женщины положить. Чтобы она разделила его Тьму вместе с ним и подарила любовь, причем взаимную. Что касается Ингилэйва, то тому было вообще плевать на девушек – этот заядлый ботан не хотел ничего похожего. И много раз Торстейн показывал ему фоточки голых женщин, - тот брезгливо морщился и отмахивался, говоря, что на такую дичь не собирается смотреть.
     - Ну и дурак! – смеялся Темный. – Как же ты со своими книгами по учебе девушку соблазнять собираешься? Пестиком и тычинкой? Так покупай себе цветы и любуйся! - Чем очень обидел брата. Ингилэйв яростно поглядел на него, и ушел в другую комнату. Но потом вернулся обратно. Подколы близнеца очень ранили его душу. Торстейн дождался и продолжил разговор. – Ты лучше зарядил бы не тот ствол, что стоит у стены, ружье или автомат, а свой, в штанах, и проблем не будет. От такого наслаждения отказываешься… Вот блииин… Давай я тебе найду девочку, да попробуешь! Не пожалеешь! Мне лично все понравилось!
     - Да пошел ты… еще успеется. Я после свадьбы в ту же ночь все сделаю, не хочу себя на кого попало тратить. Хотя бы учусь. А брат… что брат, доучишься, - без всего останешься, в том числе и без жены и секса. Эх блин… Как же с такими, как ты, тяжело. Нет, чтобы жить, да радоваться. А нет – сразу во Тьму! Девочки никуда не убегут.
     Брат только хмыкнул, поглядев на него вполуоборота:
     - Останешься без жены и секса как раз ты, Ингилэйв, и потом люто взвоешь, побежишь ко мне жаловаться, что мол делать теперь. Никто не выберет хорошего мальчика – училу, которому не надо ничего. Это все иллюзия, будто к таким золотушным сразу женщины повалят и девочки. Нет! Думаешь, я не спал с девушкой? Уже да. На руках с днюхи выносил, братец. Недалеко дом пятиэтажный. Вот там… Сам помнишь. Реально, давай приведем девушек, да проводим в последний путь твою девственность. Я не понимаю, чего ломаться?! Я – то пошел, да не пошел бы Ингилэйв в никуда, оставшись без всего… И о какой жизни я слышу?! Она же будет длиться тысячелетия!!! Мы бессмертны! За косарь лет уж захочешь какую – нибудь Волшебницу. – Торстейн закурил у форточки в комнате на чердаке у Ингилэйва, пустив пару колечек под потолок. – Родителям, знаешь, плевать на мои курево, спиртное, девочек… У них своя жизнь. И постоянно в вконтакте со школы добавляется народ, девушки. Просят помочь кончить с парнем. Мне что – помогу. Это же весело! Лишь бы не забеременела. На это есть проверенное средство – или в рот, или на нее, или в гондон. Хотя гондоны это хлам… Перервал уже кучу.
     У Ингилэйва упало сердце. Он изумленно обернулся, почесав переносицу. Школа насчитывала десять тысяч учеников. Больше половины девушки старших классов. Ну не может такого быть, чтобы ВСЕХ перетискал! Все шесть тысяч!!! Из десяти тысяч плюс три тысячи младшеклассницы. Их не в счет. И что – то подсказывало парню, - Тор доберется и до них, как только у женского пола подрастет грудь. Этого бы очень не хотелось. Да вдобавок знал Лэйв, что брат достает откуда – то наркоту. И толкает в школе. И ничего ему за это не будет. Красавцев уважают и боятся. Инги отшил всех девчонок, прося брата их забрать себе. Словно прочитав его мысли, подросток, выглядевший старше своих лет, произнес:
     - А чего так глазами хлопнул, а? Да, мне не будет ровным счетом ничего. Я еще и модель. – Он подошел к Светлому, вывернул карманы и положил на стол две толстенные котлеты евро, перетянутых резинкой. – Вот мой заработок. И плевал я и на школу, и на институт… Знаешь, сколько здесь в рублях? Да ты удавишься, услышав цифры! Ась? – Торстейн улыбнулся. И хлопнул брата по спине. – Кстати, во дворе есть рыжая Мира, коя с детства по Лэйву сохнет… Давай ее, а? Ты будешь при мне ее трахать, а я подсказывать, что и как. Или оба вместе. Эта девчонка постоянно в гости ходит и общается со Светлым. И кстати, пойми на будущее одно: кончить не с каждым может девка, а с тем, кто нравится. Вспомни, как одна за тобой носилась, да достала. Пришлось ее в туалете поиметь, и в рот и туда. Отсосала плохо, а вот тепло там ппц… Только не думай, что начну в шмотки брата переодеваться… Нафига оно?! Короче, давай договоримся, единояйцевый  мой близнец. Надоест кто – отправляй мне. Оттрахаю так, что вырубится.
     - Откуда взялось столько денег?! Тор… Ты разве ушел в порно?! Стал следить за собой, бриться чаще, чем раньше, да появились дорогие вещи в доме… - ахнул Светлый. – Мне просто стыдно. За поведение Темного. Девушки же влюблены были! А ты их просто трахаешь. Кобель! Я не опущусь до такого бесстыдства! Мира моя подруга, почти сестра… Да, вешалась, да, общаемся, но я не собираюсь быть с ней! Это не мой вкус! Не терплю рыжих и наивных!
     - Ох да. Вкусы… Девка ведрами исходит по тебе, выливая все в унитаз, прости дрочит по ночам, хочет, чтобы Лэйв ее там всю изласкал, что ртом, что членом, а он как пень – не хочет! Давай ее вместе, а? Прости, братец, неужели идеал уже в голове есть? Порасскажи. А? – ответил со смехом Торстейн.
     - Да, есть. Нормальная девушка, ненакрашенная, сероглазая, хотящая верного и доброго мужа, не тирана, длинноволосая, волевая и красивая, с грудью третьего размера. Чтобы я ее всегда хотел, по – всякому, в первую брачную ночь. – И он достал с кошелька фото. Подал Торстейну. Тот ахнул – так была прекрасна девушка на нем. Откуда – то с Интернета. И ТАК похожа на мать. В член хлынула кровь. Он сам ее искал, такую…
     Темный прокашлялся, подавившись слюной. Восстановив дыхание, произнес:
     - Знаешь, братец, я такую бы сам выбрал. Считай, что наши вкусы одинаковые. Еще поглядим, как она нас различать научится! Вот увидишь. Только помни: она либо еще не родилась, либо от другого течет и кончает, да потом тот ее кинет. Поверь – хочешь хорошую, а влюбишься в полное говнище, коя после первого стакана ноги раздвинет. Запомни мои слова. Тогда какого хрена и фига ты пускаешь в дом эту Миру?! Просто чтоб была, да?
     Ингилэйв отвернулся и разочарованно покачал головой.
     - Кроме друзей, должны быть еще и подруги. А общаться я люблю. Несколько человек с компании есть, мы и тусим у школы, общаемся. И она там тоже. Хоть я и интроверт.
     Торстейн расхохотался. Злобно, почесав поясницу.
     - Значит, носишь в кармане фото своего идеала, танцор ты наш, а сам общаешься с полной противоположностью! Весело, однако…
     - Торстейн! – вскипел юный Лэйв, вскочив. Он начал злиться. – Если нет ничего пока, почему бы и не общаться?! У меня тоже стояк, но стараюсь не обращать на него внимания. Никого я не хочу! Просто само встает, по ночам. Достало. Ты переимел всю школу, я же пока девственник, брат! Сам найду кого надо. Договорились? Хватит курить! Уже першит в горле, знаешь ли. Мне интереснее учеба… А потрахаться успеется за жизнь.
     - Ага, ага… с той, которой будет плевать на тебя, во всех смыслах. Природу не обманешь, поведешься на наряд, морду, краску и все. И просто пропадешь. Обдрочишься, провалишься. Только не забудь вовремя вынуть, чтоб не стало проблем на всю жизнь. Работа и учеба не убегут. А вот лучшие годы, как сейчас, - да. Сиди на жопе ровно и дрочи на фото. Мозг уже давно белым веществом обкончался и слился в яйца, братишка… Или я не прав? Желаешь же ее, в постели, чтобы она член ртом обнимала, до синяков сосала, зубами водила и головку языком… Или глотала его полностью? Сжимая гортанью? До крика собственного? До твоего? Так? Чтобы крышу напрочь снесло! Как спица, пронзало до мозгов, до пота, до выгибания спины, когда ее руки на тебе, царапают кожу, водят пальцами по ребрам… - Тор заглянул в глаза Светлому.
     Тот опустил голову. Темный оказался прав. В голове Лэйва рождались совсем нехилые фантазии сексуального характера. Он желал переспать с такой девушкой, перед этим как следует узнав ее. Но такой и в помине не было. Только потом, гораздо позже, чтобы не наделать глупостей. Даже с отцом Ингилэйву не получалось нормально поговорить на такие темы. Хотя сын прекрасно понимал: с матерью про интим не поговоришь. Придется покумекать с братом.
     - Ты хоть представляешь, что это такое, - ласкать девушку? Учиться этому хотя бы на других? Или хочешь просто вставить и кончить? Без удовольствия? Знаешь, так не пойдет. Просто так целоваться – обниматься это полная лажа. Быстро надоест. Нецелованный… Вон та Мира как ждет твоих губ. И своих… на твоем члене, братишка. И придет, в белье. Знаешь, у меня в модельном бизнесе на работе столько таких нимф гребаных тупых ходят, думая, будто я шестнадцатилетний или совершеннолетний… Но когда есть связи через Сеть, где угодно пролезешь. Даже в пятнадцать лет. При своих данных. Хочешь в модель? С руками за одну внешность оторвут! И денежку хорошую принесешь – сто тысяч в неделю. Вот эта сотня и больше на столе, забирай себе. Должен же я как – то приносить пользу в этой семье… - Он положил руки на плечи Светлому. – Хоть мы и на разных сторонах по баррикадам. И умны не по годам.
     Ингилэйв откинул челку со лба. И прямо ответил:
     - Я другой, Игорь. Не могу так – просто брать. Хочу с Единственной… - спокойно ответил он, положив деньги в карман. Он все не мог поверить, что братишка Темный такие деньги загребал в своем возрасте.
     - Смешной… Ну честно. Где ты найдешь эту Единственную… если будешь сидеть тут, за книгами, на жопе, мечтая. Может, перенесешься во Время вперед и узнаешь свое будущее? Лучше уж жить настоящим. И учиться… да не тому. Хочешь работать? Иди. Только потом не плачь. Когда на Светлого полезут всякие девочки с желанием, чтобы ты им вставил и кончил. Запомни! Сейчас нет таких девок, о которых мечтаешь. Есть шкуры, и нормальные тоже существуют. Я – то быстро пойму, а вот Светлый – нет.
     Торстейн просто прилег на кровать к брату, и растянулся. Его черные одежды из шелка, что брюки, что рубашка и галстук, - притягивали, завораживали, а золотые чистые локоны рассыпались по подушке. Высокий для своего возраста, юноша улыбался. Достал фото Лэйва еще раз, и полюбовался, положив руку в карман. Девушка была слишком красива и чиста.
     - Мда… на такой бы жениться. Но не до нас она… Как до звезды. Хозяйка, нежная в постели, и в жизни понимающая, любящая не за наши внешние данные, а за отношение… Я лично уже размечтался. Встреть такую вживую, сразу бы влюбился. А полюбит ли она тебя или меня? Огромный вопрос. Потому стараюсь не увлекаться. А развлекаться по полной. В том же модельном агентстве. Там взял, поимел, и дальше работать, тяпнув вина. – Из его груди раздался протяжный стон. – Вот правда, я ее хочу… И почему вживую не увидеть… Мука… Лютая ломка гормонов в крови. Кровь с молоком в венах и не только. Дайте мне ее, сразу потащу в ЗАГС!
     Ингилэйв присел рядом, включив перед этим группу «Scooter – FHSC». Музыка располагала к атмосфере. На душе стало неимоверно погано. Опустил так опустил. Или Светлый сам виноват в том, что нет у него желания даже на ту же Миру? Тут зазвенел на мобильнике телефон, Инги принял вызов. Это была она.
     - Ну кто там? – спросил Тор, улыбнувшись.
     - Мира. – мрачно ответил Инги, включив громкую связь.
     - Вот как вспомнишь, и вот оно… Чего ей сдалось в сей час? У нас сейчас мужской разговор.
     - Мира, что ты хотела? Сейчас мы заняты. Говори. – спросил Светлый и нахмурился.
     - Ребята, может быть, устроим дискотеку? Вижу, у тебя там музыка играет, а мне одной скучно.
     Торстейн вскинул глаза к потолку. Началось… Эта рыжая бестия все никак не уймется. Если девочка дура, то это навсегда…
     - Ну приходи тогда, через час только. Уж придумаем что – нибудь. – отрезал второй сын Гвелда. – Родителей дома нет, так что все будет как надо.
     - Хорошо, я приготовлю вам что – нибудь вкусненькое, это же мимими!!! И лисичку принесу любимую, игрушку! Потусим! – запищала девушка на другом конце провода. – Андрей, ты такой милый и классный!
     - Не только я… Есть еще и мой брат Игорь, и мы близнецы, не забывай. Хватит уже про меня мечтать. Я не хочу тебя, Мира. Прекрати навязываться и надевать мини – юбку, когда мы все пересекаемся. Меня это не интересует.
     - Нууу… - расстроилась та. – А я так старалась! Мальчики сейчас любят раскрепощенных.
     - Только не я… - процедил сквозь зубы Ингилэйв, начиная злиться не по – детски. После передал трубку Тору. Тот продолжил разговор.
     - Доведешь моего брата – трахну так, что до гланд будет кровь хлестать, сдохнешь у меня, как сука паленая, поняла?! Приходи хоть голая, разберусь. Только будь добра, отличи нас. А то неприятно порадуешь моего брата. Он еще девственник. А я закажу суши и вина. Окей? А потом поговорим, кто там кому должен. Под юбкой или над. Ясненько?
     Такого напора Мира не ожидала. Тон ее поник, но перспектива пожрать суши и выпить вина с мальчиками прельстила. Она явилась через час, а до этого Торстейн просто переоделся в Лэйва и открыл двери. Мира нарядилась как на панель, и накрасилась по полной. Проводив даму в комнату, Темный приказал ей смыть всю косметику, поубавил музыку, и набрал номер доставки суши. Три килограмма кушаний хватит на всех… Одну коробку Тор отнес родителям в комнату. Остальное оставил на троих. Мира ратовала за вино, и то и дело переводила взгляд на парней. Абсолютно одинаковые, в одинаковых одеждах, и оба улыбаются. Глазки строить тут было без толку. Ингилэйва это не прельщало, он оказался холоден к пьянкам и прочему. А вот старший просто потом, пригласив на танцы Миру, прижал ее к стене, и принялся соблазнительно крутить бедрами, как бы приглашая с ним переспать, опершись руками о стену. Девушка тщетно пыталась вырваться, но это оказалось бесполезно. В конце концов, брат Лэйва схватил ее за руку, и проговорил довольно грозно:
     - Ты сюда за сексом явилась, да? Придя в мини? Знаешь что, тут я буду решать, кого иметь, а кого не трогать. Так что уймись, или я тебе прямо тут стоя вставлю, что под вином, что без! Давай, затыкайся, и пошли пить и суши есть горячие, пока еще не остыли… Либо остывай к моему брату под юбочкой ты, а то смотрю, трусики уже мокрые.
     Инги кивнул, улыбнувшись. И напрасно девица умоляюще смотрела на него, чтобы тот успокоил брата. А тот добавил:
     - Говорю же: негоже девчонкам лезть в наши разговоры…
     А после они втроем просто принялись танцевать современные танцы, и Торстейн был шикарен в своей сексуальности и грации. Но настроение девке уже неизбежно испорчено. Секса не получилось. Значит, когда – нибудь Лэйв по дружбе подарит ей одну ночь… И будет Мира стонать под ним, и на нем, чувствовать его член в себе, такой жесткий и прекрасный, ласкать его, а руки парня сожмут упругую грудь, а после они начнут страстно целоваться. А следом Ингилэйв, тяжело дыша от возбуждения и наслаждения, просто скажет: «Выходи за меня замуж, любовь моя»… Как его язык ласкает ее плоть, забираясь все глубже и глубже, посасывают губы клитор. И мало станет. Но КАК она ошибалась в этом алкогольном бреду…!!! Она и знать не знала, ЧТО когда – нибудь сделают с ней братья. И что она будет кормить червей в яме за городом… А сейчас она просто влюблена в одного из близнецов, причем безответно. Просто за его теплоту, общение, и за схожие интересы. С каким вожделением она смотрела на его губы и волосы, в эти большие, цвета сапфира глаза… Либо это был Тор? А уже и непонятно. Одеты одинаково. Лишь бы не обидеть, вызвать сильные чувства к себе. Но нет, такого рода обороты на парней не действовали. В конце концов, устав, она провалилась в сон на пару часов, под музыку, когда бутылка оказалась пустой. Кто больше всех принял – Мира или парни – было видно сразу.
     - Моего брата ты не получишь, рыжая дура, глупая курица… - прошипел Тор, с ненавистью глядя на девушку. – Я таких в туалете в рот имел.
     Ингилэйв ответил ему внимательным молчанием, а потом сказал:
     - А я бы ее и не захотел. Она слишком вульгарна. Для того, чтобы стать моей супругой на всю жизнь. 

     А во дворе, где лютая драка еще набирала обороты и последствия, уже стала отправной точкой на Тьму, которая с рождения оказалась заперта в Торстейне… И совсем скоро она освободится, и поглотит своего Властелина Тьмы, такого юного, прекрасного и благородного, умного… Для этого нужно найти повод. И час пробил.
     - И телефон тоже заберу, сдам, - промурлыкал Темный, доставая смартфон, причем ворованный. Улыбнулся, выключив. Положив в сумку заплечную. – Ну что, будем убираться отсюда?
     - Слышь ты, ублюдок гнойный, уймись! Сейчас я позвоню ребятам, придут с битой и хана патлатой мрази… - И говоривший стал кому – то звонить. Остальные достали ножи. В надежде, что получится недомерка – мажора завалить ударом в печень. Но не на того полезли… Сына Гвелда нельзя было вообще убить.
     - Да кто бы говорил… - улыбнулся сын Энрике. И поглядел на свою жертву, которая обосралась от страха. – Ну что, баба? – он ласково спросил парня, который валялся в грязи и пыли, в осколках битого стекла от бутылок и в окурках от травы и просто табака. Иногда валялись шприцы. Наркоманов тут много было, но все как – то умели прятаться.
     - Не убивай меня, друг! Я все сделаю, только не трогай семью! Забирай все, но оставь в живых! Прошу! – и заорал от боли: Игорь сломал ему кисть руки, и из конечности плоть порвали кости. А потом Тор сломал ему и вторую руку.
     - Продолжить?
     - Прошу, не надо! Мы не знали, думали говно тупое… Скажи, где научился так драться? Мы также хотим! Клянусь, не будем трогать! Стоял ты тут постоянно, курил, куда – то звонил… Лишний во дворах!
     - Женщины тебе больше не понадобятся, а семью не трону. Она мне ничего не сделала. А вот тот, кто лежит под моей ногой… кто ссал и бил… ни за что, не разобравшись… На том свете вправь себе мозги, и возвращайся на разговор, тогда научу приемам. Ты там еще мою мать хотел… насколько я знаю. Дрочил на нее во дворах. И ждал, когда она выйдет. Чтобы прижать к забору, сука! Теперь все, допрыгался, гнида! – Торстейн вывернул память врага наизнанку и хищно улыбался, готовясь убить. - Кирдык чму! Вали в Преисподнюю! - И просто, одним ударом ноги, сломал отморозку шею. Тот захрипел, и принялся харкать кровью в конвульсиях, а после просто его язык вывалился из открытых губ. Труп могли легко найти, если бы убил другой… Но только не Торстейн – он умел прятать тела кошек, собак и крыс так, что никто не находил.
     И он яростно поглядел на оставшихся. И гордо выпрямился. Те отступили в страхе. Но тут из – за углов подбежали еще. Застыли, увидев труп.
     - Если интересно, кто я такой и что делаю в этих дворах, то здесь недалеко живет отец. А кто он – не ваше собачье дело… с детства тут живем с мамой и братом. Откуда вы тут нарисовались так, что хрен выпнешь, - не знаю. Хожу, никого не трогаю, окурки собираю, чтобы покурить, так как дома никак.  Мне нет восемнадцати… Ну вперед, туда же захотели, что и тот ублюдок?! – И Торстейн дальше принялся драться, поражая своим мастерством народ. Биты он спокойно перехватывал, и вертел ими, словно веерами, укладывая многих сразу. – Вы попали, козлы! Сами не представляете, на кого нарвались! Я вообще – то модель… только умная и с членом. Бабы у вас на трассах сосут. Я простите не пидорас. У меня все в порядке с ориентацией.
     Массовая драка продолжалась где – то час. И окончилась победой Тора, потому как он до смерти напугал всех. С парой синяков, он просто набрал после номер, как убежали враги, и магией пробил их местоположение, где появляются и живут.
     - Красивый мужчина – сила, победа за нами! Ну ничего, я вам покажу, что такое ссыкло патлатое… Вы еще меня не знаете… Все, компания пойдет Тьму кормить… Место подходящее.
     И он просто сделал один звонок. И Темные слуги с модельного агентства быстро приехали на разборки, оглушив магией своих жертв. Пресекли гопоту, удирающую по трассе с битами, на машинах, и, без лишних разговоров, просто затолкали в салон. А почему именно Темные? Просто потому как настоящий Светлый никогда не пойдет в модели сниматься в стиле ню или в порно. Гопота было заикнулась, что ненавидят нефоров, да те просто наставили ножи, и приказали молчать. После народ унесла вечность… На неопределенный срок. Как наркоз, отключилось сознание.