Золото Севера

В этой части Русского Севера отродясь не слыхивали ни про какое крепостное право. Холодно. Далеко от столиц. И слава Богу! И земле этой слава! Поэтому, когда Иван вернулся с отходного промысла рука об руку с молодою венчанною женою, никто не начал судачить, мол, выкупил себе женишок от старого барина подневольную невесту-холопку. Никто здесь даже не понял бы, что это за слово такое: отходников, знакомых с большою Россиею, средь деревенских не было никого.

Зато каждому стало как пить дать ясно - воротился домой без копейки парень. Ничегошеньки не заработал. Но Марью привёз, красавицу.

Не скажешь, правда, что молодых встречали с великою радостию. Мать Ивана да соседская сваха уже вовсю считали приданое: сколько за местную девку дадут сундуков? Да коров? Да ещё добра разного? А тут, поди ж ты, аккурат под Покров... Не пригодилась Тасе фата...

- Дак ведь я ж ей не обещался! - объяснялся Иван перед бабами.
Потом уж и вовсе спорить зарёкся. А Марью носил на руках.

В первую зимушку вольной воли Марья не знала покою: то сама на радостях в дому хлопотала, то свекровь её в отместку гоняла. На сносях воду в баню таскать заставила, а невестка - всё весела!
- Кабы знали Вы, как я кружилась, бывалоча... - да и замолкнет.
Муж наказал про её крепостное прошлое никому лишний раз не рассказывать:
- Коль не знают, то крепче спят.
- Умолчу! Ты уж верь мне, Ванечка!

А Иван задумал долгую думу: как нажить им собственный дом? Стояла подле речки изба под продажу, так ведь денег нет ни копья. Всё, что стяжал, обменял на вольную - увёз Марьюшку за собою.

- Ой, да ты, вооолюшка, - пела Марья, ночами баюкая двойню.
Осунулась в бабах, потускнела с лица, под повойник волосы спрятала.
Да и то: после свадьбы мужья жёнам косы cрезали. Но не тронул, пожалел Иван...

***

...И был в озере остров, со всех сторон окружённый водою. И был на острове лес. И стали деревья домом. И была подле дома земля. И стала земля полем. И поле родило хлеб. И нарекли это земною свободою...


© Елена Кембор
(Елена Кемпи-Боронина)