Жизнь и Смерть Владимира Ульянова. 26

Глава 26.  Государственное Совещание. Борьба финнов за автономию. Поражения на фронте, сдача Риги. Корниловский мятеж. Подавление мятежа. ВРК. Директория. Демократическое Совещание. «Предпарламент». Накануне Октябрьского переворота.

      Торгово-промышленные и финансовые круги России и политические силы, их представлявшие, были обеспокоены развитием русской революции, которое вело к углублению хозяйственной разрухи, развалу Русской армии и усилению левых партий. Совещание было созвано по инициативе Рябушинского, Маклакова, Третьякова,  Смирнова, Львова. В Совещании приняли участие представители: Временного комитета Государственной думы, партий кадетов и октябристов, земства, деловых кругов, вузов, духовенства, старообрядчества, кооперации, Крестьянского союза, Союза землевладельцев, Союза инженеров, Союза офицеров армии и флота, юриспруденции, свободных профессий. По итогам Совещания были приняты резолюции, осуждающие курс Временного правительства, и избран постоянный орган, получивший название «Совет общественных деятелей».


      Совещание общественных деятелей проходило с 8 по 10 августа 1917 года, в Москве. На совещание прибыли делегаты, объединённые стремлением довести войну до победного конца и наладить народное хозяйство путём восстановление сильной государственной власти. Председателем «Совета» был избран Родзянко. Совещание послало в Ставку приветственную телеграмму, где «заявлялось, что всякие покушения на подрыв вашего, генерал Корнилов, авторитета в армии и в России совещание считает преступным и присоединяет свой голос к голосу георгиевских кавалеров, офицеров и казачества. В грозный час тяжкого испытания вся мыслящая Россия смотрит на вас с надеждой и верой». Шла подготовка Корнилова на роль диктатора, спасителя России. До Октябрьского переворота, данный «Совет» ничем себя не проявил, а в 1918 году, члены его бюро были арестованы и высланы из Советской России.


       Ко времени Московского Государственного совещания, через месяц с небольшим после июльских дней, уже было вполне ясно, что движение народных масс вернулось на прежний путь. Третья коалиция, как и предыдущая, «повисла в воздухе», не имея опоры в массах трудящихся. За меньшевистско-эсеровским Советом шли только небольшие группы мещан. За ним не было рабочих и солдатских масс. Народные низы по-прежнему обращали свои взоры на одних только большевиков, пока Церетели и его коллеги эсеры выступали перед буржуазно-помещичьей Россией и перед пролетарской Европой от имени «всей демократии».


    Состав «Государственного совещания», рассчитанный на две тысячи делегатов, обещал превратиться в пустую говорильню. Тут было 100 делегатов от ВЦИК, столько же от профессиональных союзов, затем сколько-то от кооперативов, сколько-то от крестьянских организаций, и все это считали представительством демократии. Дальше шли «внеклассовые» учреждения: армия, земства и города, духовенство, учебные заведения и всякие другие. За ними следовали классовые организации имущих классов, земельные собственники, крупные и мелкие, биржа, союзы всяких видов промышленников, торговцев, депутаты Государственной думы, разного вида представители казачества и прочие, имя которым легион. Представители рабочих и солдатских органов «тонули» в массе всех делегатов. Для устроителей Совещания это и требовалось, для «нужного» выявления воли страны. Что же касается программы Государственного совещания, то она предполагала только выслушать заявления друг друга, и с миром разойтись.


        Буржуазные фракции и весь «цвет российской общественности» в лице их лидеров съехались в Москву, уже в первых числах августа. Совещания групп «по интересам», следовали одно за другим, каждая группа в своём месте. В университете на Моховой, заседали, «Совет общественных деятелей», представители Ставки и весь генералитет. Вождём этой группы, этого комплота был председатель Государственной Думы и председатель «Совета общественных деятелей» Родзянко, а идеологами выступали вдохновляли и руководили на Моховой, в Университете, кадеты и их лидер Павел Милюков, резолюция которого, для «Совещания», была принята. Острословы присвоили «Государственному Совещанию» название, «земский собор».


         Основным пунктом всех предлагаемых резолюций являлось закрытие выборных армейских организаций и передача всей власти в армии, командному составу. Главнокомандующий Корнилов, после своего ультиматума при вступлении в должность Главнокомандующего, в эти дни совещания сговаривался с Керенским о путче, Керенский «играл» с Корниловым, лукавил, уходил от прямых ответов, ловил его в расставленные «сети». Крупная буржуазия, во главе с Корниловым, готовила контрреволюцию, Керенский боролся за сохранение личной власти в России.


      На совещании ВЦИК, по вопросу участия в Московском Совещании, большевики и группа Мартова «интернационалисты», предлагали не участвовать в Совещании, чтобы не придать ему видимости народной поддержки. Однако было решено, участие в Совещании принять. Был принят весьма характерный «регламент» для делегации ВЦИК на Совещании. Смысл его заключался в том, чтобы ни члены делегации, ни фракции не выступали с докладами и в прениях, не подписывали документы совещания. Не признающие этого члены ВЦИК, к участию в делегации не допускались. Делегация же из 100 человек, пользуется на совещании всеми правами ВЦИК. Левая оппозиция заявила свой протест против такого регламента и покинула совещание. «Регламент» был принят в отсутствии левых. Но все-таки в делегацию вошли «интернационалисты» и большевики.


      Перед самым отъездом делегации в Москву на Совещание, помощник Керенского, управляющий военным министерством Савинков, вышел в отставку. Савинков был единомышленником Корнилова, они вместе подали Керенскому доклад, где требовали ограничить права армейских комитетов и ввести смертную казнь в тылу. Керенский не принимал требуемого решения, колебался между Ставкой и бюро ВЦИК. Корнилов решил идти до конца, а Савинков, подал в отставку в правительстве и перешёл на сторону Корнилова.


       В Московском Совете рабочих и солдат, накануне «Совещания», было решено 354 голосами против 304 не устраивать однодневной забастовки при его открытии. Однако большевики в Совете, настаивали на её проведении. Забастовка в Москве всё-таки состоялась. Она не была всеобщей, но была очень внушительной и достаточной для демонстрации силы масс. Бастовал ряд фабрик и заводов. Бастовали все городские предприятия, за исключением выполнявших необходимые услуги для населения. Бастовали рестораны, официанты и даже половина извозчиков. Вся эта рабочая армия пошла за большевиками, против решения Московского Совета. К вечеру демонстрация должна была стать еще более ощутительной, Москва должна была погрузиться во мрак, так как газовый завод бастовал в числе других предприятий.


     12 августа, «Государственное Совещание» открылось в зале Большого театра, который сверкал всеми своими огнями. Снизу доверху он был переполнен торжественной и блестящей толпой участников, в том числе сверкавшей своими мундирами. Керенский на этом фоне затерялся, он был в кителе воинского образца и в фуражке защитного цвета.


     Керенский, произносил свою программную речь, от имени правительства, полтора часа. В своей речи он щедро сыпал угрозы всем врагам революции, уверял всех, что он, Керенский имеет в своих руках огромную власть, что он силен, очень силен и сокрушит, и сумеет подчинить себе всех, кто станет на пути спасения Родины и Революции. Кроме того, в его речи были и немного великодержавности, немного общесоюзного патриотизма и целое море обещаний для простой публики. Речь Керенского дышали неподдельной искренностью и любовью к родине и свободе. В этой речи, Керенский дал высокие образцы политического красноречия, которое никого, ни к чему не обязывало. Великий актёр, просыпался в нём, при всяком выходе его на подмостки к публике.


      Чхеидзе, от имени ВЦИК, «от имени всей демократии», огласил декларацию. Этот «новый» документ не добавлял ничего нового к существовавшим уже ранее программам, но демонстрировал полную капитуляцию Совета перед наступавшей буржуазией. В своём выступлении он формулировал мысль, что «…Советы будут защищать не исключительно интересы каких-нибудь отдельных классов, а общие интересы страны и революции». В лице своих Советов, революционная демократия не стремилась к власти, не искала монополии для себя, а поддерживала всякую власть, способную охранять интересы демократии, то есть либералов.

 
        Родзянко в своей речи, опираясь на общественное мнение всей страны, «за исключением» некоторых, выступал от имени Государственной думы, которую Всероссийский советский съезд объявил «трупом», больше двух месяцев назад. Гражданин Родзянко требовал ни больше ни меньше как отмены хлебной монополии, в интересах всей страны. Затем он объявлял третье июньскую думу совсем не трупом, а «единственным источником власти». Наконец, он интересовался, «кончаются ли полномочия Государственной думы, в связи с созывом Учредительного собрания».

       Буржуазные верхи сделали своим боевым лозунгом уничтожение армейских комитетов и восстановление полновластия командиров. Это был путь к диктатуре буржуазии, но легальным лозунгом для этого был лозунг, «война до конца».

 
     Совещание, которое продолжалось по 15 августа, спас вождь и основатель российской социал-демократии Георгий Плеханов. Плеханов, в этот период Февральской революции, возглавлял социал-демократическую группу «Единство», которая не присоединилась ни к меньшевикам, ни к большевикам. Несмотря на просьбы многих политических деятелей, в том числе князя Львова и Керенского, он отказался войти в состав Временного правительства. Представляя на совещании только группу «Единство», Плеханов был вызван Керенским на трибуну в числе других «икон» русской революции, Кропоткина и Брешковской. И Плеханов нашел «настоящие» слова, нашел «общий пункт» для двух частей собрания, создав иллюзию взаимного понимания и сотрудничества, для российских обывателей. Слова Плеханова были просты, язык незатейлив, хотя речь его была прекрасна. Он говорил, «Разве, с одной стороны, не твердят советские лидеры, что они делают буржуазную революцию? И разве можно делать ее без буржуазии? А с другой стороны, может ли существовать развитое капиталистическое общество без рабочего класса и его организаций? Если нет, протяните друг другу руки, придите к соглашению во что бы то ни стало, не изображайте тех двух кошек из ирландской сказки, которые дрались так жестоко, что от них остались одни хвосты». Кроме этого он сказал, «меня называют социал-патриотом. Что значит социал-патриот? Человек, который имеет известные социалистические взгляды и в тоже время любит свою страну. Нет, товарищи, этого чувства любви к многострадальной России вы из моего сердца не вырвете!».


     В Москве делегатов кормили «на убой», давно невиданными для них яствами. в Петербурге большинство из них, уже давно начали порядочно голодать, и разница в продовольственном положении Петрограда и Москвы была тогда огромная.


  16 августа, финны решили собрать самочинно свой распущенный сейм и назначили этот бунт против российской государственности сразу, после окончания Государственного Совещания. Разумеется, были приняты решительные меры со стороны Временного правительства. Они выразились в том, что 16 августа здание сейма было занято отрядом «сводных» войск, и в здание сейма никого не пропускали. Это было очень внушительно. Дальше было бы еще более внушительно, финны не пошли на дальнейшее развитие конфликта и не обратились к Гельсингфорскому Совету солдатских и матросских депутатов, который был за них. Финская «государственность» не стала связывать свою судьбу с российской демократией. Финны ограничились тем, что показали себя хозяевами положения, а петербургских правителей, нереальной величиной. Сейм собрался в другом месте. Но правые партии не явились, и депутатов оказалось не больше половины. Работать при таких условиях сейм не стал и ограничился протестом против насилия «демократического» временного правительства.


     Депутаты могли бы явиться в полном составе и провести сессию с полным успехом. Порукой в том было состоявшееся накануне чрезвычайное собрание Гельсингфорского Совета. Там была принята резолюция, признавшая, что роспуск сейма не соответствует принципам демократии, Совет признал недопустимым участие в разгоне сейма военных сил, имеющих представительство в Совете. Настроение моряков было гораздо более решительным. Но явившиеся в Совет финские социал-демократы разъяснили, что они вовсе не желают конфликта и просят за них не заступаться, что собрание сейма им нужно всего на один час, для решения спешных, текущих вопросов и всё, при этом, однако, финны напомнили, что поводом к разгону сейма был его акт, предпринятый в полном соответствии с решением Всероссийского съезда Советов. Тогда собрание солдат и моряков решило ограничиться поддержанием порядка в городе и создало для этого особые вооруженные отряды. Впрочем, 16 августа и не было никаких попыток нарушить порядок. После протеста, депутаты разошлись.


      17 августа, произошёл большой прорыв российского фронта под Ригой, на очереди было военное поражение и угроза захвата Петрограда.  Русское командование «завлекало» немцев для наступления на Петроград. Так в июле, по приказу командующего Северным фронтом, генерала от инфантерии Владимира Клембовского, был оставлен Икскюльский плацдарм на левом берегу Западной Двины, а в августе, подразделения 6-го Сибирского корпуса были отведены на 12-15 км назад. Российскому командованию было известно время и место предстоящей атаки германских войск. Были разосланы предупреждения в подразделения 12-й армии о возможной атаке противника, однако других действенных мер предпринято не было.  Всего германские войска насчитывали 11 пехотных и 2 кавалерийские дивизии (гвардейская запасная, 1-я гвардейская пехотная, 2-я гвардейская пехотная, 1-я кавалерийская, 1-я резервная, 14-я баварская пехотная, 42-я пехотная, 19-я резервная, 75-я резервная, 202-я пехотная, 203-я пехотная, 205-я пехотная и 4-я кавалерийская дивизии), около 600 орудий и 230 миномётов . В общей сложности на данном участке фронта германские войска имели около 2000 орудий, против русского воинства (36-я пехотная, 5-я кавалерийская, 4-я Донская казачья дивизии, 10-я Туркестанская стрелковая и 1-я отдельная кавалерийская бригады), рижский плацдарм защищали 2-й Сибирский корпус под командованием генерал-лейтенанта  Новицкого (4-я, 5-я, 20-я Сибирские стрелковые дивизии и 1-я латышская стрелковая бригада) и 6-й Сибирский корпус под командованием генерала от инфантерии  Васильева (3-я, 14-я, 18-я Сибирские стрелковые дивизии и 17-я кавалерийская дивизия), на восточным берегу Западной Двины находились 21-й корпус под командованием генерал-майора  Сапожникова (33-я, 44-я, 116-я, 185-я пехотные и 3-я особая пехотная дивизии) и 43-й корпус под командованием генерал-лейтенанта Болдырева (109-я, 110-я, 186-я пехотные дивизии и 2-я латышская стрелковая бригада). На участке предполагаемого прорыва у Икскюля оборону занимала 186-я пехотная дивизия, которой командовал генерал-майор Викторов. Всего около 161 000 человек русского войска, плохо реагирующие на приказы командиров, 1149 орудий. В месте проведения боёв русская оборона состояла из 2-х укреплённых полос. В тылу российских войск на реке «Большой Егель» проводились работы по созданию 3-й оборонительной полосы.


             Немецкое командование уделило большое внимание подготовке к предстоящему наступлению. Был обобщён и учтён опыт предыдущих операций по прорыву позиционного фронта. Немцами было применено химическое оружие, что было запрещено правилами ведения войны, принятыми Гаагскими мирными конференциями, множество русского воинства погибло от отравления. Особенное внимание было уделено проведению артиллерийской подготовки. Для нейтрализации российской артиллерии в первые часы артподготовки производился огонь химическими боеприпасами, 105-миллиметровыми ипритными снарядами "желтый крест" и 77-миллиметровыми фугасно-химическими снарядами "синий крест". Позиции российских войск обстреливались немцами, снарядами с удушающими газами, проводилась газовая атака.


     18 августа состоялось заседание Петербургского Совета. Оно было назначено в огромном зале оперного театра Народного дома. В порядке дня стоял доклад о Московском Совещании. Итогом заседания стала резолюция Петросовета, которая:
1. Потребовала от Временного правительства отмены смертной казни. Потребовала «заклеймить ведущуюся милитаристскими и буржуазными кругами агитацию за дальнейшее распространение смертной казни» и «выразить недоумение и протест против того, что смертная казнь была принята единогласно. Произошёл крах, как вождей, Чхеидзе и Церетели.
2. Выразила протест против незаконных арестов большевиков и прочих советских деятелей, и требовала немедленного освобождения тех, кому не было предъявлено обвинений и скорейшего суда над остальными задержанными. Данная резолюция была принята.

 
        Был очень прав некий «Н. Л.», выступавший иногда в большевистском «Пролетарии», который сменил закрытую временным правительством «Правду». Этот «Н. Л.», то есть, сам Ленин, который всё ещё подписывал свои статьи как Николай Ленин, заявлял в этих статьях, что исчезли все надежды на мирное осуществление подлинно демократических лозунгов, теперь надо готовиться к тяжелым и суровым формам борьбы. Это была, правда, Ленин «забыл» только прибавить, что надежды на мирное развитие революции исчезли со времени июльского вооружённого выступления большевиков.


        19 августа, в огромном зале Лесного института, за городом, открылась «объединенная социал-демократическая конференция». Большевики отказались в какой бы то ни было форме участвовать в ней. Не была представлена и другая «крайность» социалистов, группа Плеханова «Единство».  Присутствовала группа Потресова, группа оборонцев и правоверных шейдемановцев, официальным органом которых была «тоже социалистический» газета «День».


       Центр составляли правые советские меньшевики, возглавляемые Церетели. С ними тоже было немало оборонцев, но официально эта группа отнюдь не признавала себя «шейдемановской», наоборот, она считала, что служит «Циммервальду», выходу из войны без аннексий и контрибуций.

 
        Налево были меньшевики-интернационалисты, во главе с Мартовым. Но рядом с ними на конференции фигурировала еще одна социал-демократическая группа интернационалистов, «новожизненцы». Да, уже много недель как возникла такая организация, имевшая свои ячейки не только в обеих столицах, но и во многих провинциальных городах. Эти элементы, стоявшие на позиции газеты «Новая Жизнь», главным ректором которой был Горький, финансировавший и издания Ленина, теоретически ровно ничем не отличались от меньшевиков-интернационалистов, это были большевики, не пошедшие за Лениным. К ним присоединились и другие одиночки из тех, кто не хотел иметь ни малейшей видимости организационной связи с официальными меньшевиками. В конечном итоге конференция к объединению не привела.

 
      В эти дни в Лондоне состоялась социалистическая конференция стран Антанты, «союзников» России. Российские советские заграничные делегаты, не имея полномочий, присутствовали на ней «с информационной целью». Но самый принцип ее созыва, по взаимоотношениям правительств, всюду враждебных социализму и пролетариату, знаменовал собой банкротство идеи классовой международной пролетарской солидарности. Реально, каждое государство боролось за свои государственные интересы. На конференции был выражен протест, против отказа в паспортах российским социалистам, при возвращении их в Россию из эмиграции. Везде были социалисты в правительствах союзных стран. Россия, как всегда, плелась «в хвосте» социального прогресса. Лондонская конференция кончилась ничем. Дело было сдано в комиссию, английские тред-юнионы высказались против проведения конференции в Стокгольме.


    Стокгольмская социалистическая Конференция снова была отложена. Теперь она окончательно могла считаться безнадежной. Российским делегатам больше было нечего делать за границей. И, разумеется, главным фактором срыва было падение престижа русской революции. Противники «Стокгольма» опять-таки ссылались на Керенского, которого поддерживал Церетели.


         20 августа, были назначены выборы петербургской центральной городской думы. До сих пор, Петроградская „коммуна“ была временно составлена из делегаций районных дум, избранных в мае. Сейчас предстояло избрать прямыми общегородскими выборами ее окончательный состав. Все партии давно и бешено готовились к выборам. Всего фигурировало 13 партийных списков. И никаких блоков между собой партии не заключали. Особенно широко раскинули агитацию кадеты, и они с большим успехом ловили обывателя в мутной, «после июльской воде».

 
      Большевики на августовских столичных выборах собрали почти 200 тысяч, то есть 1/3 голосов Петербурга. Вновь весь пролетариат столицы выступил за большевиков, их агитаторы не зря ходили по фабрикам. Граждане Церетели и Чхеидзе, лидеры полномочного Совета, ораторы всей демократии, потеряли доверие у населения Петрограда. Большевики восстанавливали свою силу среди народа.


        В середине августа был раскрыт заговор монархических элементов, с участием великих князей Романовых, который был своевременно раскрыт, и его участники, вместе с Романовыми были арестованы. В связи с угрозой захвата Петрограда немецкими войсками, император, вместе с семьёй и обслугой, всего 40 человек, был отправлен в Тобольск.


     «Петросовет» разместился в Смольном, куда переехал из Таврического дворца. Размещается, этот бывший институт «благородных девиц, на краю исторического центра столицы, но недалеко от Финляндского вокзала. Размещать штаб пролетарской революцию в нём было удобнее, чем в Таврическом.


       Общий развал государства и его экономики усиливался с каждым днем. В провинции все продолжались эксцессы, и начались новые, странные явления, взрывы военных складов. Кто-то изымал вооружения и боеприпасы со складов и заметал следы, устройством подрывов. В Петрограде и Москве гарнизоны окончательно вышли из повиновения командиров, развалились и не несли никакой службы. Продовольственные дела обострились до крайности. В частности, Корнилов заявлял печатно, что действующая армия находится на краю полного голода. Не в лучшем положении находился транспорт. Газеты объявляли об «агонии железных дорог». А вместе с тем железнодорожники, доведенные до полного отчаяния, были готовы объявить всеобщую забастовку. Под угрозой ее страна жила несколько дней. Но, опять вмешался ВЦИК, который приложил к делу огромные усилия и «законсервировал» конфликт в своей комиссии. В главном земельном комитете шли мелкие пререкания. Экономический совет переставал собираться даже для пустых разговоров. Вообще никаких перспектив для завершения буржуазной революции не предвиделось.

 
      Главнокомандующий Корнилов всенародно заявил на Московском Совещании, «наше отступление на Северном фронте неизбежно в силу объективных условий и что удержать Ригу нам невозможно». 


     В связи с событиями на фронте, с конца августа, гражданское управление Петрограда поручалось генерал-губернатору. А военное управление подчинялось Верховному главнокомандующему Корнилову.

 
      За дело защиты Петербурга, от вероятного захвата германскими войсками, взялись не только солдаты, но и рабочие. Вечером того же 22-го числа в Смольном собрались опять большевистские фабрично-заводские комитеты вместе с представителями профессиональных союзов. Ораторы, во главе с Лариным-Лурье, инвалидом с детства, с трудом передвигавшийся самостоятельно, приходилось ему часто прибегать к помощи носильщиков, был главой фракции меньшевиков-интернационалистов, сотрудничавших с большевиками и занимался профсоюзными комитетами, требовали гарантий, что пролетариат, бросивший свои силы на оборону столицы, не явится игрушкой в руках контрреволюции. В качестве этих гарантий было необходимо следующее: удаление реакционных генералов, контроль над штабом округа, вооружение рабочих, создание кадров гражданской милиции и так далее. Володарский, три месяца назад приплывший из Америки с Троцким и плохо, с сильным акцентом, говоривший по-русски, открыл прения оборонческой речью. Он заявил, что в настоящий момент дело обороны, самое важное и большевики готовы принести для него все жертвы, какие жертвы и кто ими будет он не уточнял, пусть только правительство перестанет колебаться и определенно обратится за помощью к народным массам. Велась комбинированная борьба большевиками за свои цели, по всем направлениям социального движения.

 
     25 августа, ВЦИКом была получена телеграмма за подписью командира бригады 62-й пехотной дивизии Антона Станкевича и Комиссара Северного фронта Владимира Войтинского, где говорилось, что армия укрепилась на новых позициях, что германское наступление остановлено, что общая опасность миновала, что порядок на фронте восстанавливается, настроение бодрое, а потери еще больше, чем предполагали сначала. Наступление войск остановилось на линии в 90 км к северо-востоку от Риги, дальше не отступили. У Германского командования желания ликвидировать «русскую революции» и сажать себе на шею голодающую столицу, с большим населением, явно не было, поэтому захват Петрограда, в планах Германского правительства, явно не значился.


      Сдача Петрограда немцам, это был бы «Конец» всей революции. Дальше Риги немцы не пошли, вновь начали военные действия только с 9-ого сентября. В Ригу прибыл германский император, Вильгельм II, и 25 августа был проведён парад германских войск в Риге. Инвестиции германского правительства в развитие большевистского движения в России явно окупались. Впереди у Германии были ещё большие приобретения территорий бывшей российской империи.


     25 августа собралась в Смольном солдатская секция Совета. Она должна была обсуждать вопрос о перевыборах Совета. Но этот вопрос был вытеснен воинскими делами. Секции было доложено, что расформирование некоторых полков, принимавших участие в июльском восстании, штаб решил приостановить. Вместо того, он только что издал приказ о выводе этих полков из Петербурга в полном составе. Представители солдатской секции в штабе ставят вопрос, чем это вызвано. Присутствовавший в заседании, помощник командующего округом, капитан Козьмин дает компетентное разъяснение. Штаб распорядился вывести бывшие повстанческие полки, с тем «чтобы они загладили свое участие в событиях 3–5 июля». Солдатская секция не стала оспаривать приказа. Она потребовала от полков беспрекословного подчинения. И это, ввиду угрозы рижского наступления немцев, был первый случай массового удаления из столицы революционного гарнизона, до сих пор уводились только отдельные части, «маршевые роты». Секция подчинилась, указав только в своей резолюции на «необходимость объединения деятельности штаба округа с военным отделом Совета». Задача переворота явно облегчалась. Капитан Козьмин, в ответ на поставленный в упор запрос, «кто будет оборонять Петроград» объявил, что в Петроград, для его «охраны», движутся некие кавалерийские части, гораздо более преданные революции, чем полки, разложившиеся от большевистской агитации.


         Командующий округом генерал Васильковский, ввиду якобы предстоящих выступлений большевиков, 26 августа поставил столицу на военное положение. Он занял рабочие районы своими отрядами, назначил усиленные патрули и в особом воззвании обещал «всеми средствами военной власти в самом зародыше подавлять все попытки вызвать в Петрограде волнения и беспорядки». Командующий петербургским военным округом, был, подчинен Верховному главнокомандующему генералу Корнилову.


           К вечеру 26-го числа стало известно об отставке министра-«социалиста» Пешехонова, занимавшего, пожалуй, наиболее ответственный и трудный пост. Отставка находилась в связи с некоторыми «важными продовольственными мероприятиями», принятыми Советом Министров. Попросту Керенский по требованию Родзянки и помещиков повысил вдвое твердые цены на хлеб, нарушая все здание хлебной монополии.

 
       Что Корнилов может достигнуть своих целей, в это никто не верил. Что он может дойти до Петрограда со своим войском и здесь установить свою реальную диктатуру, этого никто не допускал. Если не дошел до Петрограда ни один эшелон царских войск, в момент Февральского переворота, в момент путаницы всех понятий, при наличии старой дисциплины, старых офицеров, вековой инерции и страшного неизвестного нового, то в период развала и разрухи утвердить свою власть над армией и столицей «демократическому» генералу явно не под силу. У него не было реальной силы. Корнилов имел только «сводный отряд», хотя бы и очень большой. Петербург дал бы ему отпор, воинских подразделений в гарнизоне оставалось достаточно, поднялись бы и отряды «Красной Гвардии».  С этой стороны опасности не было, тут революции ничего не угрожало. Но опасность была в том, что Корнилов, Родзянко и Милюков уподобились Ленину, встали на путь вооружённого переворота. Было ясно, во-первых, что реальная сила, необходимая для «смертельного удара» может быть почерпнута только из армии, а следовательно, формальным инициатором переворота, официальным носителем диктатуры может быть только тот или иной военачальник. Так же переворот можно успешно довести до конца только под флагом идеологии, «патриотизма», обороны страны, восстановления боеспособности армии. Можно было прямо переходить к делу, к мятежу.


          Генерал Корнилов был, с точки зрения Керенского, крайне удачным выбором в верховные главнокомандующие. В политике этот боевой «солдат» не понимал ничего ровным счетом. Следовательно, этот обладатель реальной силы был ни в какой мере не опасен для него. «Общественные круги» могли вертеть реальной силой, вместе с ее обладателем, как им было угодно. Но, с другой стороны, генерал Корнилов был человек решительный, мужественный, хотя и очень экспансивный. Он был способен пойти на большую игру и постоять за себя, когда потребуется. А кроме того, в качестве боевого генерала и в качестве солдата-патриота он был лоялен по отношению и к «социалисту» Керенскому, и к «Советам и Комитетам».


      К началу августа были предприняты предварительные практические действия по укреплению имиджа Корнилова. Различным организациями, которые представляли «общественное мнение страны», одновременно, как по команде, начали единообразную кампанию. Это была кампания выдвижения требований «за несменяемость» Корнилова. Военные и штатские организации одна за другой выносили на своих собраниях такого рода резолюции. На экстренном собрании Совета казачьих войск, 6 августа, было постановлено «довести до сведения Временного правительства и распубликовать в газетах, что генерал Корнилов не может быть сменен, как истинный народный вождь, и, по мнению большинства населения, единственный генерал, могущий возродить былую мощь армии и вывести страну из крайне тяжелого положения». «Совет Союза казачьих войск считает нравственным долгом заявить Временному правительству и народу, что он снимает с себя ответственность за поведение казачьих войск на фронте и в тылу при смене генерала Корнилова» и «заявляет громко и твердо о полном и всемерном подчинении своему вождю-герою, генералу Лавру Георгиевичу Корнилову».


      Корнилов самолично пожаловал на московское совещание, начавшееся 12 августа, без приглашения, якобы против желания министра-президента. И здесь, его появление было воспринято «как должное». В колокола при его въезде, не звонили. Но все же церемониал был соблюден «царский». Из вагона, «верховный вождь» проследовал по проторенному «царскому пути», прямо к «Иверской иконе». А в вагоне, прибыв на вокзал, Корнилов принимал визиты и доклады представителей властных структур, ему, нисколько не подведомственных и даже не интересных. Московские газеты сообщали, что крупнейшие финансисты докладывали Верховному главнокомандующему о финансовом положении России, господин Аладьин был «с докладом» о международном положении, «представлялся» Пуришкевич, «был принят» Милюков. Военные, само собой, особо. Все это было красочно и недвусмысленно. Шпионы Керенскому всё ему это доносили, Керенский решил расставить сети на Лавра Корнилова, который в них и попался.


      Когда от Корнилова, Керенскому, через посредника, бывшего оберпрокурора Синода Временного правительства Львова поступило предложение участвовать в заговоре и сдать свою должность премьер министра Корнилову, Керенский ответил посреднику очень лукаво, двусмысленно. При передаче этого ответа Корнилову, он его истолковал как согласие Керенского на предложение вступить в заговор и как разрешение на занятие Петрограда корниловскими войсковыми частями, в том числе казацкими дивизиями. Но, при начале движения корниловских войск, 25 августа, к Петрограду, Керенский объявил об увольнении Корнилова от должности Верховного главнокомандующего, на экстренно созванном заседании правительства. Члены правительства стали осаждать Керенского и настаивать на том, что между правительством и Ставкой происходит «недоразумение», которое необходимо кончить взаимным объяснением и компромиссом.

 
      Савинков, помощник Керенского, немедленно поскакал к прямому проводу. Утром он разговаривал с Максимилианом Филоненко, военным комиссаром временного правительства при Верховном главнокомандующем, Корнилове, своим однопартийцем, эсером. А вечером, часу в седьмом, Савинков разговаривал с самим Корниловым. В этом разговоре, Корнилов объяснял свой образ действий, замыслил он переворот и военную диктатуру, исходя из своего понимания наличной политической ситуации, а предпринял реальные шаги в убеждении полной солидарности Керенского с ним.


    Но вместе с тем Корнилов в этом же разговоре отказался сдать должность Главковерха. Он „солдат“, и не собирался играть в игрушки», он начинает серьезное дело «для спасения страны», и если не удалось его начать в легальной форме, по соглашению сторон, то он от него не отказывается. Этот отказ от подчинения Временному правительству, хотя бы и по приказу, переданному в необычной форме телеграммой без номера, без надлежащих подписей и прочего, был формально первым мятежническим актом Корнилова.


       В этом заговоре, обе стороны стремился использовать другую для своих целей, диктуемых интересами их лидеров в Ставке и в Зимнем дворце. Корнилов стремился к сохранению национального государства. Керенский стремился к созданию государства мировой буржуазии. Шансы Корнилова были нулевые, формально хозяином положения был Керенский, «цензовую» власть представлял он.


    Воззвание Керенского «Ко всем гражданам», было разослано по радио и отправлено в печать, получило всенародную огласку, «26 августа генерал Корнилов прислал ко мне члена Государственной думы Вл. Ник. Львова с требованием передачи Временным правительством генералу Корнилову всей полноты военной и гражданской власти, с тем что им по личному усмотрению будет составлено новое правительство для управления страной. Действительность полномочий члена Государственной думы Львова сделать такое предложение была подтверждена затем генералом Корниловым при разговоре со мною по прямому проводу.
Усматривая в предъявлении этого требования, обращенного в моем лице к Временному правительству, желание некоторых кругов русского общества воспользоваться тяжелым положением государства для установления в стране государственного порядка, противоречащего завоеваниям революции. Временное правительство признало необходимым:
Для спасения родины, свободы и республиканского строя уполномочить меня принять скорые и решительные меры, дабы в корне пресечь всякие попытки посягнуть на верховную власть в государстве и на завоеванные революцией права граждан.



     Все необходимые меры к охране свободы и порядка в стране мною принимаются, и о таковых мерах население своевременно будет поставлено в известность.
Вместе с тем приказываю:

1. Генералу Корнилову сдать должность Верховного главнокомандующего главнокомандующему армиями Северного фронта, преграждающему пути к Петрограду. Генералу Клембовскому немедленно вступить в должность Верховного главнокомандующего, оставаясь в Пскове.
2. Объявить Петроград и Петроградский уезд на военном положении.
Призываю всех граждан к полному спокойствию и сохранению порядка, необходимого для спасения родины.
Всех чинов армии и флота призываю к самоотверженному и спокойному выполнению своего долга защиты родины от врага внешнего».

   Керенский в прокламации не оповещает о походе контрреволюционных войск на Петербург. Борьба Керенского с Корниловым за власть шла по его плану.

      
      По поводу «Прокламации Керенского», было немедленно собрано совещание ВЦИК.
      
      Генерал Корнилов, получивший поздним вечером обращение Керенского «Ко всем гражданам», наконец выступил совершенно открыто в качестве мятежника против законной верховной власти. По всем учреждениям, железнодорожным станциям, а главное, по армии он тут же разослал такую телеграмму:
Объявление Верховного главнокомандующего.


     «Телеграмма министра-председателя за № 4163 по всей своей первой части является сплошной ложью; не я послал члена Государственной думы Владимира Львова к Временному правительству, а он приехал ко мне как посланец министра-председателя. Тому свидетель член Государственной думы Алексей Аладьин.
Таким образом свершилась великая провокация, которая ставит на карту судьбу ОТЕЧЕСТВА.
РУССКИЕ ЛЮДИ!
Великая родина наша умирает.
Близок час кончины.
Вынужденный выступить открыто, я, генерал Корнилов, заявляю, что Временное правительство под давлением большевистского большинства Советов действует в полном согласии с планами германского генерального штаба, одновременно с предстоящей высадкой вражеских сил на Рижском побережье, убивает армию и потрясает страну внутри.
Тяжелое сознание неминуемой гибели страны повелевает мне в эти грозные минуты призвать всех русских людей к спасению умирающей РОДИНЫ. Все, у кого бьется в груди русское сердце, все, кто верит в бога, в храмы, молите Господа Бога об объявлении величайшего чуда, спасении родной земли. Я, генерал Корнилов, сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ – путем победы над врагами – до Учредительного собрания, на котором он сам решит свои судьбы и выберет уклад своей новой государственной жизни.
Предать же Россию в руки ее исконного врага – германского племени – и сделать русский народ рабами немцев я не в силах и предпочитаю умереть на поле чести и брани, чтобы не видеть позора и срама русской земли.
Русский народ! В твоих руках жизнь твоей родины!»


       В этом воззвании Корнилова одни его эмоции, нет никакой политической мысли и программы. Главковерх, «открыто выступая», взывает не к гражданам, не к россиянам, а к русским. Но это был «глас вопиющего в пустыню», и вызвал только насмешку и ругательства у «граждан и россиян». Национальный мотив в революционной агитации, в то время, абсолютно не применялся и массе населения он был не понятен, да и послание это до масс и не дошло, так как это была телеграмма, читали её только те, к кому она попала в руки. Но призыв был исконный, русский, «молиться о спасении», хотя были и поговорки, «на Бога надейся, а сам не плошай». Корниловский мятеж был обречён на провал, последнее серьёзное препятствие, на пути «демократического» преобразования России, было приговорено к уничтожению.


     Единственная политическая сила, конституционные демократы, стремившиеся к установлению конституционной монархии, проявили пассивность, отошли от политической борьбы.


         В рамках борьбы с заговором Корнилова, правый меньшевик Вайнштейн, от имени своей фракции, предложил создать «комитет для борьбы с контрреволюцией», в который предложил назначить по три представителя от большевиков, три, от эсеров, один, от энесов и три, от меньшевиков, по пять человек, от рабоче-солдатского и крестьянского ЦИК, два, от центрального совета профессиональных союзов и два, от Петербургского Совета». Этот комитет должен оказывать всяческую техническую помощь официальным органам власти в деле борьбы с Корниловым. Данное предложение меньшевиков было принято.


     В дальнейшем новое учреждение получило название «Военно-революционный комитет». Именно это учреждение вынесло на себе всю тяжесть борьбы с корниловским походом. «ВРК», организуя оборону, должен был привести в движение рабочие и солдатские массы. А эти массы были организованы большевиками и контролировались, и управлялись ими. С большевиками «ВРК» имел в своем распоряжении всю наличную организованную рабоче-солдатскую вооружённую силу.


         Еще с вечера, Сокольников проинформировал ВЦИК, что большевики уже приняла меры к сообщению «массам» о грозящей опасности и создали особую комиссию для организации обороны. Эта комиссия «войдет в контакт» с вновь создаваемым органом ВЦИК. В «ВРК» большевики послали своих представителей, несмотря на то что их там было всего три человека. А затем, уже утром, когда голосовалась резолюция о свободе рук Керенского, большевики, голосуя против, заявили, «Если правительство будет действительно бороться с контрреволюцией, то они готовы согласовать все свои действия с действиями Временного правительства и заключить с ним военно-технический союз».


    Начало было отличное. Большевики проявили чрезвычайный такт и политическую мудрость, не говоря о действенной преданности революции. Правда, идя на несвойственный им компромисс, они преследовали некие особые цели, непредвидимые их союзниками. Но тем более велика была их мудрость в этом деле. Той же ночью и утром 28-го ЦИК разослал ряд воззваний и директив разным организациям демократии. Прежде всего – армейским и фронтовым комитетам и Советам. Затем – железнодорожникам, почтово-телеграфным служащим, Петербургскому гарнизону. В этих обращениях излагались события и предъявлялись требования, «не выполнять приказаний Ставки, следить за движением контрреволюционных войск и чинить ему всяческие препятствия, задерживать корреспонденцию заговорщиков, исполнять немедленно приказы советских органов и Временного правительства».


      К полудню 28-го августа, уже начал работу Военно-революционный комитет. Он действовал в эти дни непрерывно, помещаясь в нижнем этаже Смольного, в комнате № 21. Председателем комитета был избран известный нам заслуженный в революции эсер Филипповский, более или менее военный человек. Членами комитета были Мартов, Каменев, Рязанов, Невский, Вайнштейн, Либер, Элиава, Синани, Лазимир, Заварин и другие. В Военно-революционном комитете власть быстро перешла к большевикам, социалисты «всех мастей», когда почуяли «откуда дует ветер власти», стали переходить на сторону большевиков.


     Проявили идеологическую стойкость только социалисты еврейской рабочей партии, Бунд, пролетариат в которой состоял из представителей, в основном, «умственного» труда. Они выступали против участия совместно с большевиками в борьбе, за установление «диктатуры пролетариата», и в своих изданиях предупреждали, что «диктатура пролетариата» будет хуже царизма. На сторону большевиков, в последний момент, когда стало ясно, на чьей стороне будет победа, перешли те представители финансово-торгового племени, которые в революции искали материального обогащения, права им, к этому времени, уже были «дарованы» по закону Российской империи, а фактически они их давно имели и использовали в своих целях. «Диктатура пролетариата» привлекала их своими безграничными возможностями по улучшению собственного благосостояния и благосостояния своих близких.


      Действовать революционно, независимо от Временного правительства, от существующей конституции, от действующих официальных учреждений, могли только большевики, но не «лидеры» ВЦИК и Советов. Кроме того, только большевики имели реальные средства воздействия на массы, «обещалки светлого будущего», в форме диктатуры пролетариата, о которой рабочие, солдаты и крестьяне не имели ни малейшего представления, что это такое.


      В комнате № 21, в примыкающих и в нижнем к ней коридоре происходила с утра до ночи людская толчея. Здесь был штаб обороны от Корнилова. Вереницы штатских и военных людей приходили сюда за директивами по политике и стратегии. Комнаты были наполнены десятками и сотнями лиц, появившихся из ниоткуда и пришедших на службу революции в грозный час её возможного поражения.

 
   «ВРК», 28 августа начал с выявления и локализации возможных корниловских баз в Петербурге, таковыми считались всякого рода юнкерские училища и офицерские организации. Аресты пока производились редко.


    Затем были приняты меры к блокировке железнодорожных путей от переброски корниловских войск к Петрограду. «ВРК» было доложено, около 3 часов дня, об исполнении приказа, около Луги был разрушен железнодорожный путь, было устроено крушение и загромождение полотна, расчистка и поправка которого должна была занять не меньше суток.


    Наиболее существенными мерами, принятыми в тот же день, были меры по вооружению рабочих. Это было ультимативное требование большевиков, условием их участия в «ВРК», условием передачи в распоряжение «ВРК», всех большевистских организационных средств. Большинство комитета не могло не принять этого условия, если смотрело серьезно на выполнение своих задач. Но оно также хорошо понимало угрожающее значение этой меры, и уступало этому требованию с неохотой.

 
        Военно-революционный комитет постановил, ввиду необходимости «противопоставить вооруженным силам контрреволюции мобилизованные силы рабочих, признать желательным вооружение отдельных групп рабочих для охраны рабочих кварталов, фабрик и заводов под ближайшим руководством районных Советов и под контролем комитета. В случае необходимости группы эти вливаются в действующие воинские части и всецело подчиняются общему военному командованию».



        В тесном контакте с Военно-революционным комитетом начало работать еще одно учреждение, недавнего происхождения. Это был фактический центр всей петербургской советской организации, пленум Совета ВЦИК. Ко времени корниловщины этот орган, являлся величиной, ничего не значащей. В нем господствовало старое оппортунистическое большинство, которое, во-первых, ровно ничего не делало в качестве местного столичного органа, а во-вторых, совершенно противоречило новым настроениям не только рабочей, но и солдатской секции. Лидером этого пленума являлся Церетели.


      В Совете с каждым днем менялось не только настроение, но с постепенными непрерывными перевыборами менялось и партийное большинство, ко времени корниловщины на пленуме Совета стала преобладающей солдатско-мужицкая масса, которая сделала поворот лицом к Ленину и спиной к Церетели. Но перевыборы Исполнительного Комитета все откладывались руководством до перевыборов Совета.


         И тогда, новые советские массы, пойдя по линии меньшего сопротивления, нашли такой выход. Районные Советы или исполнительные комитеты столицы составили путем делегаций общегородской советский исполнительный орган под именем «между районного совещания». Оно начало действовать еще в Таврическом дворце, при гегемонии в нем левых элементов. После переезда в Смольный «между районное совещание» совершенно вытеснило бездействующий, разложившийся, одиозный для масс старый Исполнительный Комитет. «Между районное совещание» стало действовать в дни корниловщины совместно с «ВРК», послав своих представителей в его состав. Главное свое внимание оно обратило именно на создание рабочей милиции или «Красной гвардии» в соответствии с выработанной для них инструкцией. Из этих красногвардейских частей были сформированы летучие отряды для чисто полицейских функций. Затем «между районное совещание» установило связь с районными думами и командировало своих комиссаров во всевозможные местные учреждения, имевшие значение для обороны. Само оно, однако, проводило в жизнь директивы «ВРК».


       «ВРК" быстро вошел в роль штаба и центра осаждаемой столицы. Он взял на контроль и снабжение столицы продовольствие. В этот же день, ему сделали доклады о продовольственном положении столицы товарищ городского головы Никитский и председатель Центрального продовольственного комитета Громан. «ВРК» постановил, мобилизовать все органы, обслуживающие продовольственное снабжение, к особо напряженной работе под руководством соответствующих профессиональных союзов, было принято решение, «уменьшить в столице хлебный паек до 200 граммов на карточку».


         Из окрестностей Петрограда, от демократических организаций, военных и профессиональных, «ВРК» получал телеграммы о готовности их поступить в его полное распоряжение. В рабочих районах развили лихорадочную деятельность большевики. Их военная организация, которую представлял в «ВРК» Владимир Невский, совместно с Подвойским, организовала митинги во всех казармах. Смольный встречал войска Корнилова во всеоружии.


          Керенский, ради спасения революции и скорейшей ликвидации корниловщины, настаивал на «Директории». Правительство против этого не спорило, а ВЦИК, в Смольном, согласился.


        28 августа Керенский, для начала, пожаловал директорские портфели следующим, фактически корниловцам, Савинкову, Терещенко и Кишкину. Кишкин, занимавший пост московского «губернатора» был вызван в Петербург настолько в экстренном порядке, что уже в два часа дня представился Керенскому, при этом он выразил готовность выйти из кадетской партии. Но этим назначениям воспротивились Церетели и Гоц. Тогда, глава государства назначил Савинкова генерал-губернатором Петербурга и его пригородов. Савинкову подчинялись и все войска Петербургского округа. На Савинкова, сообщника Корнилова по мятежу, возлагалась вся официальная тяжесть борьбы с Корниловым. А на Керенского возлагалась вся ответственность за такой непонятный выбор. Савинков многократно заявлял Керенскому о своей солидарности с Корниловым и подавал премьеру прошение об отставке, и уже при своём назначении, в день 28 августа, продолжал настаивать на сотрудничестве с Корниловым. Таким способом Керенский планировал подчинить корниловские войсковые части себе.


       Генерала Алексеева, усиленно предлагали Керенскому на пост Верховного главнокомандующего, кадеты, в лице Павла Милюкова.


       К вечеру, Керенский собрал прежний состав министров и просил их, пока что остаться в своих должностях. Министры в большинстве согласились. Только кадеты, отказались и сдали дела своим замам.

 
      Корнилов разослал приказы по воинским частям, которые мобилизовались для похода на Петроград, о предстоящем выступлении, но эти приказы дальше штабов движения не получили. Солдатские массы управлялись приказами Советов, которые получили соответствующие инструкции от «ВРК».  О поддержке мятежа не могло быть и речи, Ставка Главковерха была изолирована, мятеж был локализирован в первый же решительный момент, в момент начала движения.


        Все реальные расчеты Корнилова теперь строились только на 3-м казачьем корпусе, под командованием генерала Крымова, который шел на Петербург. Дикая дивизия застряла на узловой станции Дно. С утра 28-го, корниловские эшелоны стали прибывать к городу Луге. Всего прибыло 8 эшелонов, во главе с самим Крымовым. Войска заняли город, центральные учреждения, помещения Совета, но везде был порядок и спокойствие. Сопротивления не было оказано. Совет не показывался. Но дальше ехать было нельзя, так как путь был разобран.


    Местные партийные и советские работники развили широчайшую агитацию среди корниловцев, а Крымов, не имея связи со Ставкой, колебался ликвидировать их и начать по личному почину серьезную политику репрессий. Среди бездействия и агитации, корниловские казаки, начали разлагаться.   Командиры дивизии, перед походом, ссылались на начавшиеся в Петербурге бунты немецких агентов-большевиков. У советских же агитаторов были в руках документы, что 3-й корпус мятежник-генерал ведет против законной власти, и никаких бунтов в Петербурге нет. В Дикую дивизию была заслана делегация из мусульман и кавказцев, специально посланная ЦИК для воздействия на своих земляков из Дикой дивизии. Офицеры, не пропустила делегацию к эшелонам, но делегаты успели пообщаться с рядовым составом. Было достаточно сделано для разложения отрядов, «дикие» были осведомлены о действительном положении дел в Петрограде.

 
      Вечером 28-го Корнилову были заграждены уже все пути не только разрушением железных дорог, но и живой силой. Гарнизоны всех близлежащих городов, Гатчины, Павловска, Царского, Красного, были поставленные под ружье и развернуты боевым фронтом около железнодорожных линий и шоссейных дорог. Вокруг Петербурга расположились части столичного гарнизона, перемешанные с рабочей Красной гвардией. Для усиления их «ВРК» вызвал части из Финляндии, и они прибыли очень быстро.


         Полки объезжали комиссары Смольного. А среди них был и министр земледелия Чернов, который произносил перед солдатами речи от имени всего крестьянства, в защиту Временного правительства.


        В рабочих районах самого Петрограда шла напряжённая работа, весь день и ночь, шло вооружение рабочих.  Оружие брали отовсюду, где оно было, разрешений не спрашивали. Вооружение шло под руководством органов «ВРК». Много оружия нашлось на Путиловском заводе, который предоставил его Смольному, для вооружения отрядов «Красной гвардии». Официальная власть негодовала, протестовала, но сделать против этого вооружения ничего не смогла. Но это не имело значения. Эксцессов и столкновений в Петрограде не было.


      Буржуазия в городе торжествовала, было у многих и радостное настроение, в связи с известиями о нашествии войск Корнилова, ожидали восстановления старого порядка, надеялись, что вернутся «сытые» времена.


     Торжество буржуазных представителей было преждевременно. В Петрограде возник, возродился единый демократический фронт против объединенной буржуазии, в лице корниловщины. Разногласия между представителями рабочих, солдат и мелкой буржуазии были забыты, для отражения наступления Корнилова. Меньшевики, эсеры и прочие социалисты соединились, на время, с большевиками для борьбы против контрреволюционной буржуазии. Победа над «заговором» Корнилова была не минуема. Фактически, «выступление» Корнилова развязало   спутанные силы большевиков и продвинуло дело «пролетарской» революции далеко вперёд, руководящие структуры Военного Революционного Комитета заработали, необходимые ударные отряды были вооружены и приведены в действие.


     В ночь 29-ого, «ВРК» предпринял широкие меры полицейского характера. Был произведен обыск в гостинице «Астория». Она была приспособлена для проживания высшего офицерского состава, представлявшего контрреволюционные элементы армии. Арестовано было 14 офицеров. По городу было арестовано несколько десятков человек. Террористические акты пока не проводились. Места заключения, до сих пор были наполнены задержанными по делам об июльском восстании большевиков, понемногу стали к ним прибавляться задержанные по другим обстоятельствам. Тюрьмы не пустовали.


            С утра 29-го, настроение Керенского, сильно улучшилось. В Зимний прибыли делегации от корниловских казачьих полков. Казаки пришли с повинной. Они заявили, что были обмануты Корниловым и посланы им против бунтующих большевиков. Выступления же против законной власти они не могут себе и помыслить, и готовы грудью её защищать.

 
      Пришли известия, что сам генерал Корнилов и генерал Эрдели, командующий «Особой армии», активно поддержавший выступление Корнилова, были арестованы со своими штабами. Днем Ставка Корнилова была окружена правительственными войсками. Псков, Витебск, Дно были заняты правительственными войсками. Движение на Петербург корниловских эшелонов было окончательно остановлено, эшелоны с частями Дикой дивизии были взяты в плотное кольцо революционных войск и красной гвардии.


   После ликвидации корниловского заговора, началось обновление делегатского корпуса Советов представителями от большевиков. Отовсюду, в Петроград шли требования о передачи власти в руки Советов. Внутри партий эсеров и меньшевиков начался рост левой оппозиции. Однако блок большевиков и эсеров не состоялся. Но Ленин вновь объявил актуальным для большевиков лозунг, «Вся Власть Советам!», в связи с переходом Советов на позиции партии большевиков. В сентябре, этот лозунг начал становиться призывом к восстанию, так как это был кратчайший путь к установлению «диктатуры пролетариата».

 
   Находясь в этот период времени в Финляндии, Ленин написал свои основные работы, обосновывающие необходимость захвата власти вооружённым путём и установления «диктатуры» на первоначальном этапе становления пролетарского государства, «Государство и революция», «Грозящая катастрофа и как с ней бороться», «Удержат ли большевики государственную власть?».


     Керенский, сам себя назначил Верховным Главнокомандующим. «Решение» было принято по соглашению с наличными министрами, составлявшими «кружок» наперсников министра-президента. Керенский много заседал с ними в этот день. А генерала Алексеева, которого он в мае снял с поста Верховного Главнокомандующего назначил к себе начальником штаба, фактически возложив на него всё командование армией.


      30-го, с утра начались переговоры по прямому проводу между Временным правительством и Ставкой. Это были переговоры о капитуляции, о сдаче. Но переговоры фактически велись между единомышленниками и друзьями, между мятежником Корниловым и новым начальником штаба Алексеевым. Мятежники из Ставки выразили готовность сдаться на условиях, которые не были озвучены. Правительство убеждало «мятежника» сдаться без сопротивления и добровольно отдаться в руки правосудия, без выдвижения каких-либо условий.

 
    Приказа об аресте Корнилова и его ближайших сподвижников в Ставке, Правительство не издавало.

 
     После краха Корниловского мятежа, и резкого нарастания боевой мощи большевиков, они стали главной опасностью для контрреволюционной буржуазии и кадетов.  Керенский на глазах у всех, снова заключали союз с мятежниками и держал в тюрьме представителей большевиков, которые спасали революцию от мятежа. Газеты уже пугали обывателя не корниловцами, а большевиками.  И массы озлоблялись, и движение масс направлялось против Временного правительства. Военно-революционные комитеты организовались по всей России. Со своей стороны, они также требовал немедленного освобождения политических, но не решался на самостоятельное открытие тюрем.


    Корнилов, после длительных переговоров, согласился быть арестованным в Ставке, в Могилёве, генералом Алексеевым, и был препровождён в тюрьму, в городке Быхове, в 20 километрах от Могилёва. «Заключение» это было необходимо и для обеспечения его личной безопасности. Корнилов, когда это стало необходимо, бежал из «тюрьмы». Кроме обычной стражи, Корнилова «охраняли» его собственные «текинцы», особо преданный ему почетный конвой, с которым он, никогда не расставался.
 
       Керенский, в связи с невозможностью сформировать новый состав Временного правительства, настаивал на «директории» из солидарных с ним людей, «чтобы дать решительный отпор Корнилову». При этом директория должна пользоваться безоговорочной поддержкой советской демократии. Если же ее верховный орган на это не согласен, то «Керенский слагает с себя ответственность, чувствуя себя не в силах при таком положении отразить удар Корнилова с достаточной энергией». Церетели сразу потребовал немедленного согласия на эти условия Керенского и настаивал на немедленной отмене резолюции, принятой ВЦИК несколько часов до этого.


         Церетели поддержали один за другим ораторы меньшевистско-эсеровского блока. А Виктор Чернов, потребовал забвения всех свар, зависти и злости и объединения вокруг Керенского для борьбы с контрреволюцией. Ранее принятая резолюция была отменена и было постановлено, «Предоставляя товарищу Керенскому сформирование правительства, центральной задачей которого должна являться самая решительная борьба с заговором генерала Корнилова, ЦИК обещает правительству самую энергичную поддержку в этой борьбе», это было выражением капитуляции ВЦИК перед Керенским.

1 сентября, Керенский сформировал орган управления «Директория», из пяти министров:

1.  Министр-председатель Александр Керенский.
2.  Министр иностранных дел Михаил Терещенко.
3.  Военный министр Александр Верховский.
4.  Морской министр Дмитрий Вердеревский.
5.  Министр почт и телеграфов Алексей Никитин.

  Обо всем этом было составлено официальное заявление, помеченное от 1 сентября. Подпись Керенского скрепил министр юстиции Зарудный, который, после этого вышел в отставку.


       На Директорию было возложено «управление делами государства до сформирования кабинета». Причина создания, острый правительственный кризиса, выход в отставку министров, развал 2-го коалиционного Временного правительства, возникшего в связи с выступлением Корнилова и подавлением мятежа. В «Директории» отсутствовали представители Совета, Керенский таковым давно не являлся, хотя на всех митингах позиционировал себя таковым.


     Дан в качестве фракционного оратора меньшевиков требовал создания особого представительного органа, который действовал бы до самого Учредительного собрания. Этот орган должен быть создан по образцу московского совещания, но с исключением из него представителей Государственной думы всех созывов. Пред этим учреждением отныне должно быть ответственно Временное правительство, которое пора лишить неограниченных полномочий. И там меньшевики будут добиваться немедленного провозглашения демократической республики, роспуска Государственной думы, аграрных реформ, обращения к рабочим и крестьянам о поддержке революции и других революционных решений. Руководители и решатели меньшевики, а ударная сила, рабочие и крестьяне. Это была прямая конкуренция со сторонниками «диктатуры пролетариата», большевиками.


      Из левых меньшевиков, Мартов решительно возражал против «особого представительного органа» и требовал немедленного принятия демократической программы. Он поддерживал, со своей стороны, мысль о «демократическом совещании» для регулирования деятельности правительства, но Мартов настаивал, чтобы оно имело революционный характер и было избавлено от реакционных элементов, их центром и ядром должны быть Советы.


      От имени большевиков на трибуне появился Сокольников (Бриллиант), новое, малознакомое для всех присутствовавших лицо. Сокольников нападал на коалицию и Керенского, утверждая, что им ни при каких условиях не поверит пролетариат, но никаких конкретных лозунгов относительно должной власти он не выдвигал. Кроме этого, он огласил проект резолюции, выработанной во фракции при участии самых больших лидеров. В озвученной резолюции был перечень мероприятий по спасению революции. Отмена всех мер репрессивного, контрреволюционного характера, включая смертную казнь, замена генералов выборным военным начальством, немедленная передача всех земель в распоряжение земельных комитетов, рабочий контроль в банках и на заводах, отмена тайных договоров и предложение всеобщего мира, демократизация финансового хозяйства, декретирование республики и немедленный созыв Учредительного собрания. Что же касается власти, то в конце им было сказано: «Единственным путем для осуществления этих требований является переход всей власти в руки революционных рабочих, крестьян и солдат», к резолюции была явно приложена рука Ленина.


         Вопрос о власти был подвергнут голосованию. Весь «правящий» блок при воздержавшейся оппозиции голосует за оставление Временного правительства в прежнем виде и за пополнение его, на место ушедших кадетов, демократическими элементами. «Директория» собирает незначительное число голосов. «Демократический предпарламент» принимается огромным большинством, причем и большевики голосуют за него, с условием, что его состав будет революционный.


     Керенский отнёсся без всякого сочувствия к постановлениям «революционной демократии». Он не желал ни пополнения кабинета демократическими элементами, ни парламента, ни предпарламента. Он настаивал на «директории» из 6 лиц по его выбору и на всей полноте власти. С решительными протестами выступают Мартов и Луначарский. Прения шли долго, и, наконец, было постановлено, «Еще раз обратиться к Керенскому с просьбой согласиться на первоначальное предложение ВЦИК».


   На заседании ВЦИК было принято решение одобрить действия Керенского, а народу были даны обещания. Первое, распустить Государственную думу и ее Временный комитет. Второе, было постановлено провозгласить Россию республикой. Третье, было объявлено, что «Директория» будет временной властью, впредь до решения Демократического совещания, которое будет созвано ВЦИК.  В заключительной речи Церетели говорил, «в настоящем трагическом положении необходима, сильная революционная власть, способная осуществить программу революционной демократии и вести деятельную борьбу с контрреволюцией и внешним врагом. Такая власть, созданная демократией и опирающаяся на ее органы, должна быть свободна от всяких компромиссов с контрреволюционными цензовыми элементами». Это была очередная капитуляция ВЦИК, во главе с Церетели, Чхеидзе всегда с ним соглашался, перед Керенским, который пугал Совет своей отставкой и уходом из правительства, при непринятии Советом его решений. Для Чхеидзе и Церетели такая ситуация была бы катастрофой, перевыборы Советов, потеря своих постов.


      1 сентября 1917 года, Временное правительство России провозгласило Россию республикой. Также в период Директории была юридически распущена IV Государственная дума.


   3 сентября 1917 года,  на объединённом заседании ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов и Исполкома Всероссийского Совета крестьянских депутатов, в составе которого было 250 человек, из них, 3 крестьянина, было принято решение о созыве Демократического совещания, в противовес Московскому государственному совещанию.

 
      Накал борьбы за землю в деревне непрерывно нарастал. Этому способствовали агитаторы приезжавшие в провинцию от всяких Советов, вооружённые соответствующими «Постановлениями» и «охранными» грамотами от пославших их Советов, в защиту своих персон, они имели при себе и оружие. По данным, в мае, было разгромлено 152 помещичьих имения, в июне 112, в июле 387, в августе 440, в сентябре 958. Множились революционные бунты-выступления. К началу сентября 1917 года, в Козловском уезде Тамбовской губернии, произошло восстание крестьян, которое к началу октября 1917 года распространилось ещё на 32 губернии Европейской части России.


          Временное правительство пыталось превратить общественные земельные комитеты, которые стали возникать в сельской глубинке, в подобие местных органов власти. К осени 1917 года в 8400 волостях Европейской части России были созданы земельные комитеты. Каждый из волостных комитетов начинал распоряжаться всеми земельными угодьями, расположенными на его территории, брал на учет помещичьи имения, ликвидировал отрубные и хуторские хозяйства. Земельные комитеты присвоили себе право распоряжаться всеми земельными угодьями. Их деятельность нашла широкую поддержку у крестьянства.


      Председатель Исполкома Всероссийского Совета крестьянских депутатов, в пред октябрьский и после октябрьский период, был Николай Авксентьев. В Исполкоме было 250 членов, в том числе большевиков 3 человека, крестьян тоже 3 человека. Остальные члены Исполкома были из бывших фармацевтов, провизоров, присяжных поверенных и прочих представителей «умственных профессий». Бюро исполкома размещалось на Фонтанке в доме Училища правоведения, оно состояло из 15 человек и руководила всем этим «сельским сходом», Николай Авксентьев. У Авксентьева, в 1917 году было множество должностей, министр внутренних дел Временного правительства, с июля по сентябрь, позднее, председатель Временного совета, Предпарламента Российской Республики. Как председатель Предпарламента Авксентьев пытался противопоставить надвигающемуся большевизму, объединенные усилия мульти-фракционной российской демократии. После Октябрьского переворота, он один из организаторов борьбы с советской властью. В 1918 году был председателем Уфимской директории, нового Всероссийского Временного правительства, после его роспуска, уже в эмиграции, во Франции и в Нью-Йорке, активный идеолог анти-большевизма.


     Как идеолог борьбы с большевиками, он инициировал созыв Демократического совещания. Приглашения, разосланные участникам совещания, были подписаны двумя председателями, Чхеидзе, председатель Совета солдатских и рабочих депутатов и Авксентьевым, председателем Совета крестьянских депутатов.       Представители Советов, на этом совещании составляли меньшинство. Большинство составляли представителей демократических городских и земских самоуправлений, кооперативов, профессиональных союзов, демократических представителей свободных профессий, национальностей. Были приглашены и большевики, с примыкавшими к ним левыми эсерами.


    Так же, непосредственным толчком к созыву Совещания послужило выступление  Корнилова и спровоцированный им крах очередной правительственной коалиции. В приглашении говорилось, о «созыве в Петрограде съезда всей организованной Демократии России, для создания сильной революционной власти, способной объединить всю революционную Россию для отпора внешним врагам и для подавления всяких покушений на завоеванную свободу». Открытие совещания было назначено на 12 сентября 1917 года.


      14 сентября, оно, Всероссийское Демократическое Совещание, открылось в Александринском театре. Главным вопросом, который стоял перед Совещанием, был вопрос о конструкции власти, об отношении демократии к другим не социалистическим, но отстаивающим политические свободы слоям населения, к промышленникам, партии кадетов и другим. Вместе с этим был поднят вопрос и о программе, которую должна осуществлять власть. Совещание распалось на две основные группы, между которыми балансировала небольшая группа колеблющихся, только тормозившие дело. Одна группа, стояла на прежней позиции, необходимо создать коалиционное правительство из всех живых сил страны, которые осуществляли бы общедемократическую программу. В данный тяжелый момент необходимо величайшее напряжение всех сил страны, необходимо противопоставить внутренней разрухе и внешнему врагу сильный, прочный фронт. Другая группа, которая состояла из большевиков и идущих за ними левых эсеров, провозглашала в качестве лозунга, вся власть Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Только они должны править. Все остальные, в особенности слои либеральной и радикальной буржуазии, должны быть устранены от власти. В своих речах они, провозглашая свой лозунг, готовы были идти на компромисс, они говорили, «Согласитесь построить правительство однородного состава, только социалистического, и мы этим удовлетворимся. Мы сами не войдем в это правительство, но мы окажем ему всяческую поддержку».


         Большевики вели себя вызывающе. На одном из заседаний, председательствовавший на нём Церетели, указал большевистским лидерам на неверное изложение фактов. Этого было достаточно, чтобы большевики подняли шум и ушли с заседания, заявив, что больше не вернутся, правда, они потом переменили гнев на милость, но пользовались каждым случаем, чтобы устраивать демонстрации.

 
      Было принято и «Постановление», выделить из состава Демократического Совещания около 200—250 человек для того, чтобы они, пополнившись буржуазными элементами в половинном количестве, составили постоянное представительное учреждение, «предпарламент», которое бы, нося юридический, а не законодательный характер, фактически определяло бы своим вотумом политику правительства и давало ему в нужных случаях необходимую морально-политическую поддержку. Эти 250 человек были избраны, пропорционально представительству партий на Демократическом совещании. Ленин потребовал от большевиков бойкота «предпарламента» и расширения внепарламентских средств пропаганды, агитации и организации. Большевики вышли из состава «предпарламента», преодолев сопротивление Каменева. Ленин из Гельсингфорса перебрался в Выборг, перед отъездом он встречался с представителем финских социалистов Куусиненом и заверил его, Финляндия получит независимость, как только власть в России перейдёт в руки «рабочих и крестьян».


      Переговоры длились три дня. Объявлялись небольшие перерывы. Особенные споры вызывали два пункта, формулировка аграрной политики и компетенция будущего представительного органа, который должен будет образоваться из 250 человек, выделенных Демократическим совещанием, и присоединением половины от числа цензовых элементов. Цель создания, объясняли следующим образом, создать представительный орган, которому до Учредительного собрания было бы подотчётно Временное правительство, его назвали «Предпарламент». Он был создан на последнем заседании Демократического Совещания, 20 сентября 1917 года,  названный «Временный совет Российской республики», который просуществовал до 2  октября 1917 года.


     Демократическое Совещание показало, что «объединить все революционные силы России» было невозможно, как невозможно было объединить рабочих и крестьян, с мелкой и крупной буржуазией, с чиновниками и крупными землевладельцами.


  Ленин в середине сентября пишет в ЦК, в Московский и в Петербургский Комитеты письма, «Большевики должны взять власть» и «Марксизм и восстание» с указанием подготовки и проведения вооружённого восстания с целью захвата власти. В этих письмах он набрасывает примерный план восстания, не указывая его «дня» и «часа».


   На заседании ЦК, сильное сопротивление плану Ленина «о вооружённом восстании» оказал Каменев.