Глава Сила слова

А. Лютенко .

( Из романа Миллиард на двоих)
                «Нет магии сильней, чем магия слов»
                А. Франц
– Вот и всё! – подумал полковник Мельник, первый заместитель начальника областного Управления КГБ. Он смотрел за окно своего кабинета, а там вовсю бушевала весна.
То, к чему он шёл так долго, сегодня состоялось. Сначала позвонил начальник Управления кадров из Москвы и поздравил его с присвоением генеральского звания. И прозрачно намекнул, что это ещё не всё. А через пару часов пришёл второй приказ, что Андропов подписал в самый последний день, когда он навсегда покинул свой кабинет на Лубянке и стал секретарём ЦК. Все понимали, что это лишь маленькая остановка перед въездом его в Кремль, уже в качестве генсека партии.
Приказ гласил, что Мельника, уже как генерала, переводят в Москву – на повышение, на должность заместителя начальника Пятого Главного управления КГБ СССР. Это можно расценить как стремительный взлёт – и важно то, что всё делалось с подачи самого Андропова, без пяти минут генсека огромной страны. Открывались просто нереальные перспективы карьерного роста! Но как его примет Москва?  И как там всё сложится? Жизнь покажет…
А здесь осталось лишь одно маленькое дело, где требовалось поставить окончательную точку. И она крайне важна, так как могла стать решавшей в том «приговоре», что выносила судьба главному конкуренту и врагу Андропова – министру МВД Щёлокову, а заодно и его первому заместителю Чурбанову. А в итоге – и всем их покровителям в Политбюро ЦК КПСС. Но это слишком высокие материи, куда новоиспечённый генерал Мельник не погружался.
Он позвонил помощнику и распорядился, чтобы через пятнадцать минут подали к главному входу машину. Поднявшись из-за стола, открыл личный сейф и вытащил серую картонную папку с нелепыми тесёмочками – из материалов ещё того периода, когда он возглавлял областную комиссию по реабилитации. На папке стоял номер дела об антисоветской группе, состоявшей из двенадцати студентов аграрного института, и плюс к ним преподавателя растениеводства Шмелёва.
Возле каждой фамилии стояли всего две записи: «признал вину» и «расстрелян». А под тринадцатым номером, у «руководителя группы», стоял срок: десять лет лагерей. Он один вытерпел все допросы и не признал вины.
Зачем он брал с собой это уже давно никому не нужное дело? Может, интуиция подсказывала, что данный опыт его жизни потребуется для чего-то очень важного? Кто знает, кто знает…
«Надо поскорей уезжать, а то сейчас побегут коллеги – поздравлять и словословить!» – подумал Мельник. Это, с одной стороны, всегда приятно, но разве можно в его профессии верить словам?
…В вертолёте, помимо Мельника, летела группа следователей, что должна окончательно подготовить все материалы и дослать необходимые справки в Москву.
Хотелось выпить, эмоции переполняли его, но с годами выработанная привычка подавлять и не показывать окружающим своё внутреннее состояние взяла вверх.
Мельник закрыл глаза, надеясь под шум работающих двигателей поспать. Но вздремнуть не получилось. Он вспоминал свой последний командировочный приезд в Москву. Как, закончив все дела на Лубянке, пошёл в гости, на новоселье, к своему приятелю по совместной учёбе в Академии КГБ – к Паше Гришаеву, заместителю начальника общего отдела их конторы. Паша вселялся в новую квартиру в Кунцевском районе Москвы – на улицу Вересаева, в дом под номером восемь. (Абсолютно новый дом с квартирами улучшенной планировки, прозванный в народе «цэковским»). Андропов пробил этот проект и поселил всё руководство Лубянки в одном месте – в парковой зоне, где кончается Кутузовский проспект и начинается Можайка. Рядом строились такие же красивые современные дома, а возле подъездов стояли новые «Жигули» и «Москвичи».
Гостей набралось человек десять, и все – коллеги по работе. Пили виски и ром, что принёс один из гостей, курировавший «в конторе» что-то, связанное с внешней торговлей. Курили сигареты «Кэмел» и во всём этом чувствовался особый лоск людей, причастным к большим международным делам.
Это был совсем иной мир и другая порода аппаратчиков: достигших почти всего, о чём только может мечтать сотрудник, посвятивший всю жизнь работе «в конторе». А главное – это Москва: с её театрами и проспектами, метро и фонарями. Здесь, в провинции, народ казался совсем другим: даже не проще, а скорее – более усталым от быта. Хотя чекистские пайки выглядели солиднее, а денежные надбавки в областном Управлении традиционно начисляли повыше, чем у других работников госорганов.
Но разве можно Москву, с её ломящимися от изобилия магазинами, сравнить с жалкой провинцией? В Сибири чувствовалось глухое недовольство реалиями развитого социализма и неверие во всё, что говорит и к чему призывает власть. Чекисты очень хорошо чувствовали это нарастающее раздражение и не раз информировали об этом «наверх». Но что они – на местах, в провинции – могли изменить? Когда рыба гнила с головы…
Страна нуждалась в неотложных переменах. Кстати, Мельник удивился, что коллеги с Лубянки сами шутили о старичках из Политбюро и даже позволяли себе вольные анекдоты. Значит, они транслировали скрытые мысли своего начальства? Или этот такой «столичный стиль»?
…Когда вертолёт приземлился, было ещё светло. На поле стояли два «Газона» и чёрная «Волга». Мельника встречал начальник районного отдела КГБ Николай Никифорович Кондратьев. Он лично сопроводил прибывших до отделения, находившегося в получасе езды, в трёхэтажном кирпичном здании районного МВД. Дверь на этаж защищала мощная металлическая дверь. Когда зашли, дежурный офицер доложил, что заключенный «номер 131» уже доставлен в здание и находится в изоляторе.
В небольшой комнате, переоборудованной под кабинет начальника, стоял маленький столик, где красовался поднос с бутербродами и бутылка водки. (Слух о генеральских погонах и переезде в Москву облетел уже все районные отделы).
Мельник попросил сопровождающих оставить их с Кондратьевым один на один.
– Коля, сколько лет мы знакомы?
– Десять, товарищ полк… – он запнулся и задумался.
– Так точно: уже одиннадцатый год пошёл, товарищ генерал! – наконец произнёс он и смешно улыбнулся, что было не свойственно людям его профессии.
«Совсем ещё неиспорченный!» – грустно подумал Мельник. И поймал себя на том, что невероятно приятно слышать, как к нему обращаются подчинённые, называя уже его новое воинское звание.
– Не буду спрашивать про оперативную обстановку: прилетел к тебе с особым поручением, по нему станешь докладывать уже непосредственно мне.
– Понял! – с готовностью кивнул Кондратьев.
– Ну и хорошо… Зови своего заключённого!
– Сейчас распоряжусь… Но это очень тёмный тип. Образование – техникум. Всех его подельников давно расстреляли. А он отболтался и получил десять лет, так и не признав своей вины. Но чую, что за всем этим стоит именно этот Яков Годлевский, скромный «специалист по снабжению», как он раньше официально числился.
– Заводи! Посмотрим… Поговорим… – подытожил Генерал Мельник.

Через минуту в кабинет завели человека невысокого роста в арестантской робе и с черными бегающими глазами. По команде конвоиры вышли в коридор.
– Садитесь! – скомандовал Кондратьев и доставленный заключённый послушно сел на предложенный стул. Во всей его фигуре чувствовалась согласие со всем что бы ему не предложили.
Кондратьев вопросительно посмотрел на своего начальника. Он не знал, о чём спрашивать доставленного. Мельник, не спеша рассматривал человека, что сидел напротив него. И всё никак не мог представить, что вот этот маленький человек мог придумать грандиозную систему, включающую в себя несколько заводов по гранению алмазов, использование отходов производства и многое чего другое. Чтобы в результате начать производить бриллианты в промышленных масштабах.
И, что самое главное, сумел организовать разветвлённую сеть сбыта камней за рубеж: от Ирана до Финляндии. А через Эстонию – уже и в Западную Европу, вплоть до Голландии. И это – под носом у всего КГБ Советского Союза! Но больше всего удивляло умение выстроить надёжное прикрытие – из высшего руководства МВД и даже самой верхней партийной номенклатуры.
– Как вам это всё удалось? –  прервал паузу Мельник.
– Что как? – пожал плечами доставленный заключённый.
– Ваше имя Яков? Кажется, так?
– Да, Яков Моисеевич Гидовский.
– И вы родились в Харькове… А в каком году? – это была хитрость Мельника: он прекрасно знал анкетные данные Гидовского.
– Давайте сразу к делу, гражданин следователь. Я уже до суда, и до моего незаконного осуждения, всё рассказывал – тысячу раз!
– Я не следователь, Яков… – доверительно сообщил Мельник – И меня интересует только один вопрос.
– Как не следователь? Тогда кто вы? – с вызовом, вопросом на вопрос, переспросил наглеющий Яша Гидовский.
Кондратьев хотел что-то грозно вставить, но Мельник остановил его взглядом.
– Вы же, Яков Моисеевич, в свои тридцать шесть лет не признали своей вины? А когда выйдете из колонии, то вам уже стукнет сорок шесть?
– Сорок восемь… – поправил арестант. – У меня срок не десять, а двенадцать.
– Так вот, Яков… – продолжал он ласковым голосом, не обращая внимания на поправку. – У меня к вам чисто деловое предложение. А вы же деловой человек: судя по размаху вашей деятельности, вы человек «большого полёта»! Хотите обратно к себе на Родину?
– Что, в Харьков?
– Нет, на вашу историческую родину – в Израиль?
Рот у Якова Гидовского открылся, как будто он хотел проглотить яйцо страуса.
– Но у меня нет больше никаких алмазов! – наконец выпалил Яков Моисеевич, подтвердив теорию Фрейда, что во время стресса бессознательное берёт верх над сознанием и самоконтролем.
– Да я не об этом! – поморщился Мельник. – Ну, вы же талантливый человек! А такой незаурядный талант не может гнить целых десять лет в сибирских лагерях! Оттуда же можно и вообще не выйти, если здоровье подкачает!
– Двенадцать… Я уже говорил! – с раздражением поправил Гидовский.
– Ну, тем более… – развёл руками Мельник. – Я вообще удивляюсь, что вы не стали директором Объединения «Кристалл». С вашими-то уникальными навыками!
– А зачем оно мне надо? – с раздражением отозвался арестант. – Знаете же анекдот про Рабиновича, что работал на заводе «ЗИЛ»?
– Нет… – пожал плечами генерал. – Расскажите…
– Рабинович один мог достать для завода всё, что требовалось. Начальство решило его выдвинуть на замдиректора по снабжению. Вызвали Рабиновича, говорят: пиши заявление на повышение. А тот в ответ: «Я не умею читать и писать!» Возмутились: мол, как так – позоришь завод! И уволили, к чертям собачим… Через год тот же Рабинович заходит в шикарный ювелирный магазин, в Париже: «Дайте мне самое дорогое колье для дамы!» Выбирает, начинает отсчитывать наличные. Ему: можете просто выписать чек. А он в ответ: «Если бы я умел писать, то до сих пор работал бы на «ЗИЛе», замдиректором по снабжению!»
– Да, жизненно… – усмехнулся Мельник. – Так что насчёт моего предложения? Интересно оно вам?
– А вы не обманете? – с робкой надеждой в голосе спросил рассказчик анекдотов и по совместительству великий алмазный комбинатор.
– Зови своего заключённого!  Мы не та организация, которая играет в такие игры!
 Мельник поднялся, желая размять затёкшие ноги.
– В знак, так сказать, доброй воли… Вот вам, Яков Моисеевич, лист бумаги и ручка. Напишите прошение о вашем досрочном освобождении на имя секретаря ЦК КПСС Юрия Владимировича Андропова. И о дальнейшем выезде на историческую родину, в государство Израиль. Надеюсь, что анекдот не про вас и писать умеете…
Собеседник Мельника выглядел ошеломлённым – он явно не ожидал подобного поворота.
– А вот на этом листке, что лежит рядом, – невозмутимо продолжал Мельник, – вы сейчас напишите все фамилии руководства МВД, чиновников министерств, работников посольств… И, если имелись случаи, то и членов ЦК… Или их родственников – кому вы лично… – Мельник сделал особое ударение на слове «лично». – Кому лично поставляли камни.
– А членов Политбюро можно? – переспросил Яков Годлевский, покусывая колпачок шариковой ручки.
– Можно… – кивнул генерал Мельник. – Сейчас уже всё можно! Да и потом: Рабиновичу можно всё! 
Через пятнадцать минут он читал листок, написанный Яковом Годлевским – и лёгкий холодок охватывал его изнутри.
– Мне срочно нужна спецсвязь! – но на возглас генерала Мельника начальник районного КГБ только развёл руками: таковой не имелось.
– Ну, что же, Яков Моисеевич, вы сегодня сделали очень важный шаг на пути к Земле Обетованной! А все остальные бумаги о сотрудничестве с нашей организацией, доделаете с Николаем Никифоровичем! – обратился он к новоявленному другу органов Госбезопасности, Якову Годлевскому.

– Готовьте мне вертолёт на вылет... – бросил он через плечо районному начальнику.

Продолжение следует...