Слово обо сне Сидорова

После того, как Сидоров заснул, на кухне было проведено собрание. В собрании участвовали Домовой, бабайки, тараканы, бараны и примкнувшая к ним Муза.
Собрание открыл Домовой: "Слово предоставляется Музе".

"Не спрашивайте, откуда я это знаю, но Автор и Авторша не очень довольны нашей жизнью. Они, видите ли, сроднилиь с нами, полюбили, как своих детей. А дети – это вам не только синяки, шишки и ободранные коленки, но и уси-пуси-ляси-тряси, ми-ми-ми и ня-ня-ня! И розовых соплей гораздо больше, чем красных, простите за физиологичность. Короче, скучно им становится нас описывать — сплошная пастораль и никакого экшена", — закончила Муза и села.

"Экшена... — проворчал Домовой, поднимаясь, — Понахватаются всяких разных слов... В общем, подытоживаю: нужно скрасить монотонность будней вкраплениями яркой фееричности. Какие будут предложения?"

"Устроить стенку на стенку белок Иванова и скелетов Петрова, — предложили бабайки. — Сказать белкам, что скелеты их называют капибарами-недомерками, а скелетам — что грызуны их считают бракованными каркасами..."

[— Пусть Изольда Карловна с Золотой рыбкой что-нибудь отчебучит.
— Оставь старушку в покое. Это мой персонаж! Все женские персонажи – мои. И Муза – мой персонаж. Зачем ты её заставил речи толкать?
— Это не я, это Домовой.
— Знаем мы ваших Домовых…]

Домовой сделал вид, что ничего не слышит и ничего не понял. Он почесал затылок, потом брови, затем бороду и повторил:

" Какие будут предложения?"

При этом он почему-то посмотрел на баранов. Те сделали большие глаза и снова развернули плакат "Плюс стопитсот".

После жарких, но бестолковых прений хихикающие тараканы вернулись домой, и всё оставшееся время до утра Сидорову снился фееричный сон.

Белки, вооружённые бедренными костями, явно позаимствованными у скелетов Петрова, словно индейцы плясали вокруг привязанного к столбу и обложенного хворостом попугая и пели боевую песнь. Волчок в овечьей шкуре приближался с факелом к столбу, собираясь поджечь хворост и поджарить птицу. Неподалёку от стойбища за валуном прятался Баюн и, периодически слюнявя химический карандаш, описывал происходящее: «Ой ты гой-еси, попугаюшка! Ты почто мил-друг закручинился? — Да почто же мне не печалиться? Шизый волк ползёт с жгучим факелом, мыси по’древу растекашеся, растекашеся-расплясашеся…»

На работу Сидоров пришёл в лаптях, льняных портках, косоворотке, подпоясанный кушаком.

28.02.2020 г.