Рассказы о путешествиях, первая часть

Общая справка

Арктика ("Что такое? Кто такой?", третье издание, том первый)
  Если идти на север, никуда не отклоняясь, вы обязательно попадёте на Северный полюс. Там на полгода солнце скрывается за горизонтом, а затем так же долго не сходит с неба. Полярная ночь и полярный день в течение многих суток - наиболее приметный признак северной околополюсной области Земли. Издавна её называют Арктикой - от греческого слова "arkticos" - "северный", которым древние греки обозначали расположенное в северной стороне неба созвездие Большой Медведицы.
  Загадочные земли, увенчанные ледниками, ослепительно сияющие в лучах незакатного солнца, моря, покрытые льдами, и обитающие в них удивительные животные - всё это с давних пор привлекало отважных путешественников. Преодолевая неимоверные трудности, они проникали всё дальше и дальше на север, открывали холодные арктические острова и архипелаги и наносили их на карту. Это были представители разных народов мира: норвежцы Фритьоф Нансен и Руаль Амундсен, русские Фёдор Литке, Семён Челюскин, братья Лаптевы, Георгий Седов и Владимир Русанов, голландец Виллем Баренц, итальянец Умберто Нобиле, американец Джон Франклин и многие другие, чьи имена навечно остались в названиях островов, гор, ледников, морей.
  Особое место в истории занимает период советских исследований Арктики в тридцатых-сороковых годах двадцатого века. Тогда были проведены героические экспедиции на ледокольных судах "Георгий Седов", "Красин", "Сибиряков", "Литке". Их возглавляли известные полярники Отто Юльевич Шмидт, Рудольф Лазаревич Самойлович, Владимир Юльевич Визе, капитан Владимир Иванович Воронин. В эти годы впервые в одну навигацию была пройдена трасса Северного морского пути, совершены героические перелёты через Северный полюс. На необитаемых островах построены научные полярные станции, под руководством Ивана Дмитриевича Папанина проведена первая дрейфующая экспедиция "Северный полюс", исследованы неведомые острова архипелага Северная Земля.
  В послевоенные годы исследования Арктики продолжались. С тысяча девятьсот пятьдесят четвёртого года ежегодно сменяются зимовщики дрейфующих научных станций. Вот уже более тридцати лет не прерывается их работа. Погода Арктики находится под постоянным наблюдением человека, а это очень важно, потому что там, в высоких широтах северного полушария, рождаются атмосферные процессы, от которых зависит погода на всей планете. Климат в Арктике исключительно суровый: даже летом температура воздуха редко поднимается выше нуля градусов Цельсия. Большую часть года лежит снежный покров, постоянны сильные ветры.
  Наблюдения полярных станций, равномерно распределённых по берегам Северного Ледовитого океана и его островам, обеспечивают бесперебойную работу Северного морского пути. По нему в наши дни и летом и зимой, в полярный день и в непроглядную многомесячную ночь идут грузовые корабли. Их ведут мощные атомоходы "Арктика", "Сибирь", "Советский Союз". Они доставляют всевозможные грузы в Якутию, на Чукотку, на север Западной Сибири, на островные полярные станции и на дрейфующие станции.
  Исследователи хорошо изучили Арктику - область земного шара, включающую окраины материков Евразия и Северная Америка и почти весь Северный Ледовитый океан с множеством островов (кроме прибрежных островов Норвегии). Южная граница Арктики совпадает с южной границей зоны тундры. Площадь Арктики составляет около двадцати семи миллионов квадратных километров - почти в три раза больше Европы. Иногда специалисты проводят границу Арктики по Северному полярному кругу, и тогда площадь Арктики - двадцать один миллион квадратных километров. Центральную часть околополюсной области занимает Северный Ледовитый океан площадью четырнадцать целых семьдесят пять сотых миллиона квадратных километров.
  Очень высоких гор в Советской Арктике нет, и лишь высочайшая вершина Северной Америки гора Мак-Кинли в Аляскинском хребте поднимается выше шести тысяч метров. Ледники в Арктике не только венчают горные вершины, но и спускаются до уровня моря. Плавающие края ледников обламываются, образуя айсберги - ледяные горы. Морские течения уносят их далеко на юг. Удивительно красивы ледники арктических островов, образующие правильные купола с пологими склонами. Ярко светящиеся белизной, они похожи на кусочки лунного диска, аккуратно расположенные по островам Земли Франца-Иосифа или Северной Земли, которые часто называют лунными архипелагами.
  На свободных ото льда участках островов господствует "полярная пустыня" - нагромождение валунов и щебня. Растительность там очень скудная: преимущественно лишайники. Впрочем, встречаются и цветы: полярные маки, лютики, куропаточья трава - и даже деревья: карликовые ива и берёза. Но они поднимаются над землёй всего на несколько сантиметров. Южнее, на побережье Северного Ледовитого океана, расстилаются широкие пространства тундры, обычно заболоченной, потому что очень близко к поверхности подходит вечная мерзлота, лишь слегка подтаивающая летом. Множество озёр разбросано по тундре, самые большие - на полуострове Таймыр и на Кольском полуострове. Летом на них - изобилие гусей, уток.
  Животный мир Арктики очень своеобразен. Его составляют животные, которые больше нигде не встречаются. Белый медведь, морж, белуха, нарвал, различные виды тюленей живут среди льдов Северного Ледовитого океана. Песец, полярный волк, копытный лемминг (разновидность мыши-полёвки) обитают в тундре. На отвесных скалах арктических островов селятся огромные колони птиц. Это птичьи базары, на которых скапливаются десятки и сотни тысяч птиц. Всё огромное пернатое население располагается на скале в определённом порядке. Каждый вид занимает своё место: чистики, кайры, глупыши, чайки-моёвки... Выше всех располагаются поморники, которых не напрасно назвали морскими разбойниками. Невообразимый гвалт стоит на птичьем базаре, и находиться там небезопасно.
  В Советском Союзе неповторимый мир Арктики взят под охрану государства. Многие звери и птицы занесены в Красную книгу. А в начале восьмидесятых годов двадцатого века на острове Врангеля и на полуострове Таймыр появились новые обитатели. Это длинношёрстные и мохнатые мускусные быки, которых называют овцебыками, потому что они одновременно похожи и на быка, и на овцу. Когда-то они жили по всей Арктике, но в большинстве её районов вымерли и сохранились только на островах Гренландия и Шпицберген. Доставленные за тысячи километров на самолёте, они прижились в новых местах.
  В Арктике немало различных полезных ископаемых: нефть, газ, каменный уголь, цветные металлы, алмазы. Через Арктику проходят морские, воздушные и наземные транспортные пути. Большие современные города построены за Полярным кругом: Мурманск, Кировск, Норильск, Магадан.
  Человек успешно осваивал Арктику, но при этом не всегда учитывалось, что северная природа необычайно чувствительна ко всякому неосторожному вмешательству. В наши дни, как правило, ни одно строительство не начинается без тщательного изучения возможных последствий для природы.
  Коренные жители Арктики - малые народы Севера (чукчи, ненцы, коми, юкагиры и другие) - умеют жить в согласии с природой. Их традиционные занятия - охота, рыболовство, оленеводство - возрождаются и развиваются.

"Антарктида - великий белый материк" (статья И. Д. Денисова (первый том "Детской энциклопедии" издательства Академии педагогических наук РСФСР, тысяча девятьсот шестьдесят второй год))
  В центральной части Южного полушария Земли, там, где линии меридианов, сближаясь, сходятся в одной точке, расположен огромный холодный необитаемый материк Антарктида. Это последний неисследованный массив земного шара. Антарктида занимает почти всё пространство от Южного полюса до Южного полярного круга. Высокие ледяные берега её протянулись на двадцать четыре тысячи триста километров. Их омывают бурные студёные воды Атлантического, Индийского и Тихого океанов.
  Шестая часть света - самый изолированный материк. Он отделён от других континентов громадным океаническим кольцом с глубинами, достигающими в среднем четырёх тысяч метров. Наибольшая глубина антарктических вод - восемь тысяч пятьсот девяносто метров - обнаружена во впадине Бэрда, к северу от моря Росса. Ближе всего Антарктида расположена к Южной Америке, до южной оконечности которой - мыса Горн - отсюда девятьсот шестьдесят километров, в то время как расстояние до Австралии - две тысячи пятьсот семьдесят пять километров и до Южной Африки - три тысячи семьсот километров.
  Первыми людьми, увидевшими Антарктиду, были участники знаменитой Русской антарктической экспедиции тысяча восемьсот девятнадцатого - тысяча восемьсот двадцать первого годов, которую возглавляли Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен и Михаил Петрович Лазарев. Произошло это в тысяча восемьсот двадцатом году.
  Экспедиция Беллинсгаузена-Лазарева положила начало систематическому научному изучению Антарктиды.
  Проходили годы, и одна за другой на крайний юг Земли отправлялись экспедиции учёных различных наций. Славные страницы в историю познания Антарктиды вписали французы и англичане, американцы и немцы, австралийцы и норвежцы. Преодолевая грозные опасности и великие трудности плавания среди мощных льдов и огромных ледяных гор - айсбергов, они шаг за шагом срывали завесу тайн, которой окутан безмолвный белый материк.
  Постепенно стали вырисовываться очертания берегов загадочного континента, становились известными его своеобразные климатические условия.
  В первой половине девятнадцатого столетия крупные географические открытия сделали три антарктические экспедиции: французская - под начальством Жюля Дюмон-Дюрвиля (тысяча восемьсот тридцать седьмой - тысяча восемьсот сороковой годы), американская - во главе с Чарлзом Уилксом (тысяча восемьсот тридцать восьмой - тысяча восемьсот сорок второй годы) и английская, руководимая Джемсом Россом (тысяча восемьсот тридцать девятый - тысяча восемьсот сорок третий годы). Французские исследователи открыли на востоке материка часть побережья, названного Землёй Адели, американцы обнаружили Землю Уилкса, а Россу принадлежит честь открытия Великого ледяного барьера и моря, получивших впоследствии имя этого английского путешественника.
  Только спустя три четверти века после открытия Антарктиды человеку впервые удалось совершить высадку на континент. Это сделала норвежская экспедиция в тысяча восемьсот девяносто пятом году. Её участник - натуралист Карстен Борхгревинк, плававший на судне этой экспедиции "Антарктик" рядовым матросом, собрал на Антарктическом материке образцы горных пород и растений. Через несколько лет Борхгревинк возвратился в Антарктику, но уже в роли руководителя большой экспедиции на судне "Южный крест" (тысяча восемьсот девяносто восьмой - тысяча девятисотый годы). Этот учёный провёл первую зимовку на шестом материке. Она продолжалась девять месяцев.
  В двадцатом столетии Антарктиду посетили десятки научных экспедиций. Четырнадцатого декабря тысяча девятьсот одиннадцатого года известный полярный путешественник норвежец Руаль Амундсен первым достиг Южного полюса. Спустя месяц, семнадцатого января тысяча девятьсот двенадцатого года, эту самую южную точку Земли посетил англичанин Роберт Скотт, трагически погибший со своими четырьмя спутниками на обратном пути к береговой базе.
  Самое же широкое исследование Антарктиды предпринято учёными двенадцати государств в Международном геофизическом году.
  Никогда ещё за всю историю исследований Антарктический материк не населяло столько людей, сколько теперь. Сотни учёных в различных частях континента по единой программе ведут разнообразные наблюдения. Большую экспедицию в Антарктиду и омывающие её океаны направил Советский Союз. Континентальная часть экспедиции во главе с доктором географических наук Михаилом Сомовым, преодолевая очень трудные условия сурового климата, основала в феврале тысяча девятьсот пятьдесят шестого года на Берегу Правды главную береговую базу - южнополярную обсерваторию Мирный (шестьдесят шесть градусов тридцать три минуты южной широты девяносто три градуса восточной долготы). Кроме того, в глубине континента, в трёхстах семидесяти пяти километрах от побережья, после беспримерно трудного похода на тракторах, была создана научная станция Пионерская (шестьдесят девять градусов сорок четыре минуты южной широты и девяносто пять градусов тридцать одна минута восточной долготы). На одном из свободных ото льда участков материка советские исследователи организовали третью научную станцию - Оазис (шестьдесят шесть градусов шестнадцать минут южной широты и сто градусов сорок пять минут восточной долготы). В начале тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года сменившие их зимовщики основали в шестистах тридцати пяти километрах от Мирного станцию Восток-1 (семьдесят два градуса восемь минут южной широты и девяносто шесть градусов тридцать шесть минут восточной долготы) и в ноябре тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года на высоте трёх тысяч пятисот метров - станцию Комсомольская на двести тридцать километров южнее (семьдесят четыре градуса шесть минут южной широты и девяносто семь градусов двадцать восемь минут восточной долготы).
  В декабре тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года в районе южного геомагнитного полюса (семьдесят восемь градусов двадцать семь минут южной широты и сто шесть градусов пятьдесят две минуты восточной долготы) была открыта исследовательская внутриконтинентальная станция Восток (в тысяче четыреста десяти километрах от Мирного) и в феврале тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года - станция Советская (семьдесят восемь градусов двадцать четыре минуты южной широты и восемьдесят семь градусов тридцать пять минут восточной долготы). Экспедиция углубилась в центральные районы континента на двести десять километров и достигла наиболее удалённой точки от побережья Антарктиды - Полюса относительной недоступности. Здесь в декабре тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года под восьмидесятью двумя градусами шестью минутами южной широты и пятидесятью четырьмя градусами пятидесятью восемью минутами восточной долготы советские полярники основали научную станцию Полюс недоступности. Она расположена выше всех антарктических материковых станций других государств (три тысячи семьсот двадцать метров над уровнем моря).
  В марте тысяча девятьсот пятьдесят девятого года была открыта станция Лазарев (шестьдесят девять градусов пятьдесят восемь минут южной широты и двенадцать градусов пятьдесят пять минут восточной долготы), а в феврале тысяча девятьсот шестьдесят первого года под семьюдесятью градусами сорока шестью минутами южной широты и одиннадцатью градусами пятьюдесятью минутами восточной долготы - станция Новолазаревская.
  В декабре тысяча девятьсот шестьдесят первого года была осуществлена первая советская воздушная экспедиция из Москвы в Антарктиду протяжённостью двадцать пять тысяч километров.
  Советские полярные исследователи сделали важные географические открытия. Обширная область Антарктики получила благодаря их работам более правильное географическое освещение. А на карте Антарктиды появилось около трёх сотен новых географических названий.
  В тысяча девятьсот шестьдесят первом году двести пятьдесят особо отличившихся участников советских антарктических экспедиций были награждены орденами и медалями СССР за заслуги в научном исследовании Антарктиды и проявленное при этом мужество.
  США, опираясь на свою главную базу Литтл-Америка, расположенную в бухте Кейнан (под семьюдесятью восемью градусами одиннадцатью минутами южной широты и ста шестидесятью двумя градусами десятью минутами восточной долготы), и на морскую и авиационную вспомогательную базу в проливе Мак-Мёрдо (семьдесят семь градусов пятьдесят одна минута южной широты и сто шестьдесят шесть градусов тридцать семь минут восточной долготы), основали первую научную станцию на Южном географическом полюсе и несколько станций в других районах. Две исследовательские базы устроила на Земле Адели французская экспедиция. Австралия создала свои станции на Земле Мак-Робертсона, Норвегия - на Земле Королевы Мод, Англия - на побережье моря Уэдделла. Десятки станций, кроме того, организованы на островах Антарктического архипелага.
  Одновременные исследования Антарктиды учёными разных стран имеют огромное значение для развития мировой науки. Именно здесь, день за днём накопляя факты, можно получить ответ на такой животрепещущий вопрос: как влияют процессы, происходящие в атмосфере ледяного материка, на общую циркуляцию атмосферы Земли? Если наука будет располагать такими данными, можно будет лучше предсказывать погоду повсюду.
  Геологи изучают обнажения коренных пород Антарктиды. Они помогут узнать историю происхождения континента и его строение. Это в свою очередь даст возможность лучше изучить строение всей Земли. Геофизики ведут наблюдения над полярными сияниями, космическими лучами, магнитными и ионосферными бурями, которые обладают наибольшей силой в полярных областях. Биологи и ботаники изучают животный и растительный мир Антарктиды.
  Хотя со времени открытия Антарктиды прошло более ста сорока лет и несмотря на то, что её изучали многие экспедиции, она всё ещё остаётся почти неведомой землёй.
  "На краю нашей планеты лежит, как спящая принцесса, земля, закованная в голубое.
  Зловещая и прекрасная, она лежит в своей морозной дремоте, в складках мантии снега, светящегося аметистами и изумрудами льдов. Она спит в переливах ледяных гало луны и солнца, и её горизонты окрашены розовыми, золотыми, зелёными и голубыми тонами пастели".
  Так описывает страну студёного Юга американский полярный исследователь Ричард Эвелин Бэрд.
  Миллионы квадратных километров территории Антарктиды представляют собой географическую загадку. Даже очертания её береговой границы во многих местах определены пока недостаточно точно. Значительные пространства побережья ещё даже не посещались человеком. Пустынные центральные её части видели немногие десятки людей, совершавшие наземные походы под начальством Роберта Скотта, Эрнста Шеклтона, Руаля Амундсена, Дугласа Моусона, Алексея Трешникова, Евгения Толстикова, Александра Дралкина, и участники воздушных экспедиций над материком.
  Учёные считают, что человек знает обращённую к нам сторону Луны лучше, чем внутренние области Антарктиды.
  Что же представляет собой шестая часть света?
  По современным представлениям, это захороненный подо льдом материк площадью в четырнадцать миллионов квадратных километров. Он намного больше Европы, занимающей десять с половиной миллионов квадратных километров, и почти в два раза превышает территорию Австралии.
  Интересная особенность южного полярного материка - его большая высота. В то время как средняя высота Европы и Азии - восемьсот тридцать метров над уровнем моря, Австралии - триста сорок метров, а всех континентов Земли (без Антарктиды) - семьсот двадцать пять метров, Антарктида имеет среднюю высоту две тысячи двести метров, что в значительной степени объясняется мощным ледниковым щитом, покрывающим её.
  По геологическому строению Антарктиду делят на две неравные части: Восточную (две трети площади материка) и Западную (одна треть площади материка). Граница между ними проходит почти в меридиональном направлении по линии море Уэдделла - море Росса. Области моря глубоко врезаются в сушу. Через весь материк на протяжении пяти тысяч километров простирается, прорезая ледяной покров, грандиозная горная цепь, которая достигает местами высоты шести тысяч метров над уровнем моря. Почти вдоль всего побережья наблюдаются нунатаки - скалистые выступы горных пород, прорывающие ледниковый покров. На острове Росса в Западной Антарктиде есть действующий вулкан Эребус высотой четыре тысячи двадцать три метра, а неподалёку от него - потухший вулкан Террор. В Восточной Антарктиде близ советской базы находится потухший вулкан Гаусс.
  Исследования Антарктического материка показали, что он хранит в своих недрах большие богатства: каменный уголь, медные руды, молибден, свинец, железо и другие полезные ископаемые.
  Антарктида - единственный материк земного шара, где продолжают господствовать природные условия ледниковой эпохи. Вся территория континента, за исключением отдельных небольших участков, именуемых оазисами, и крутых склонов горных хребтов, находится под постоянным мощным слоем материковых льдов. Поэтому климат южной полярной области чрезвычайно суров.
  Нигде на Земле нет такого огромного скопления льда, как в Антарктиде. Из шестнадцати миллионов квадратных километров, которые занимают льды на нашей планете, только два миллиона квадратных километров приходится на все остальные части света. Если растопить все льды Антарктиды, то уровень воды в Мировом океане поднялся бы на сорок метров. Многие прибрежные берега обитаемых стран оказались бы под водой.
  Ледяной покров материка под влиянием собственного веса медленно сползает, растекается, словно вар, из центра к окраинам. В некоторых местах льды движутся в виде "ледяных рек" (ледников) и ледопадов необычайной красоты. Эти потоки шириной в десятки километров тянутся на многие сотни километров. К морю ледниковый покров обрывается крутым ледяным уступом высотой десять-тридцать метров. У побережья льды обламываются, и в море низвергаются колоссальные глыбы - айсберги. Ветры и морские течения подхватывают и уносят их далеко на север. Там блуждающие ледяные громады постепенно тают и разрушаются. Советский учёный В. С. Назаров подсчитал, что самый большой из известных антарктических айсбергов, растаяв, дал бы тысячу восемьсот кубических километров воды, что в семь раз больше годового стока Волги.
  Айсберги совершают многолетние путешествия в океане и представляют собой грозную опасность для мореплавателей.
  Вот как описывает один путешественник зрелище айсбергов: "В царстве природы я не знаю ничего более прекрасного, чем антарктические столообразные айсберги. В них нечто бесконечно своеобразное и грандиозное. Это не просто предвестники мира льда, нет, это - подвижные частицы самой Антарктиды, величественные белые каравеллы, скользящие по лазурному морю, исполинские монументы, изваянные рукой самой природы из мраморных твердынь ледяной эпохи...". Дальше он пишет: "Утро наступило светлое и ясное. Золотые лучи солнца прорвались сквозь облака и заиграли синими, зелёными и жёлтыми блёстками на изборождённых стенах айсбергов. Волны переливались через их подводные отроги, взлетая разноцветными пенистыми брызгами. В причудливых очертаниях ледяных гор мы различали то белоснежные яхты, то сказочные замки, то высокие зубчатые башни, грозные и неприступные. Казалось, мы перенеслись в мир фантазии и редкостной, незабываемой красоты".
  Наиболее часто вокруг Антарктиды встречаются айсберги, похожие на гигантский ровный стол, поэтому они носят название столообразных. Размеры этих ледяных гор с плоскими вершинами различны: обычно их длина равна ста-четырёхстам метрам, а высота над водой - пятнадцати-сорока метрам. При этом нужно иметь в виду, что подводная часть столообразных айсбергов больше надводной в шесть-семь раз.
  Некоторые ледяные горы достигают колоссальных размеров - сто - сто пятьдесят километров в длину. Такие гигантские глыбы откалываются преимущественно от шельфовых ледников. Шельфовые ледники - примечательная особенность Антарктиды. Это огромные ледяные равнины, выдвигающиеся на десятки километров в море. Северная их часть находится на плаву, а южная смыкается с континентом. Барьер Росса - самый крупный шельфовый ледник Антарктиды. Он представляет собой громадную ледяную плиту, которая занимает почти пятьсот тысяч квадратных километров. Это больше, чем площадь Чёрного и Азовского морей, вместе взятых. На территории этого шельфового ледника почти могла бы уместиться такая крупная европейская страна, как Франция. По внешнему своему краю он имеет длину девятьсот пятьдесят километров.
  Советская антарктическая экспедиция устроила свою главную научную базу - обсерваторию Мирный - между двумя шельфовыми ледниками: Западным, площадь которого равна двадцати девяти тысячам квадратных километров, и Шеклтона, площадью в тридцать девять тысяч квадратных километров.
  Толщина льда, покрывающего антарктическую сушу, достигает двух-трёх и больше километров. Измеряют толщину льда сейсмоакустическим (от греческих слов "сейсмос" - "землетрясение" и "акустикос" - "слуховой") методом. Делается это так. В пробуренную во льду скважину опускают заряд взрывчатого вещества и неподалёку устанавливают очень точный и высокочувствительный прибор - сейсмограф. Взрыв заряда вызывает во всей толще ледника волнообразные колебания. Встретив на пути горную породу или другую среду, эти волны отражаются от неё. На поверхности волны воспринимает сейсмограф. Зная, с какой скоростью распространяются волны, по времени их прохождения и вычисляют толщину ледяного покрова. Этот метод даёт возможность определить рельеф суши, скрытой под ледяной толщей, где находятся большие долины, гряды гор, отдельные вершины и глубоко вдающиеся в сушу морские заливы. Поверхность Антарктиды представляет собой ровные и однообразные, лишённые каких бы то ни было ориентиров ледяные и снежные пространства. У побережья льды расколоты множеством громадных зияющих трещин.
  Советская антарктическая экспедиция измеряла мощность ледникового покрова от побережья Индийского океана до Южного географического полюса (две тысячи семьсот километров).
  На протяжении около пятисот километров от обсерватории Мирный в глубь континента толщина льда колеблется от нескольких десятков до трёх-четырёх тысяч метров. Наибольшей (четыре тысячи шестьдесят метров) она оказалась в пятисот пяти километрах от побережья, а наименьшей (семьсот пятьдесят метров) - в ста тридцати километрах к юго-западу от станции Советская. В центральной части Восточной Антарктиды открыта обширная подлёдная горная страна протяжённостью свыше тысячи километров.
  Самая большая когда-либо отмеченная толщина ледника - четыре тысячи двести семьдесят метров - была зарегистрирована американскими исследователями на Земле Мэри Бэрд, в западной части Антарктиды.
  Лёд, покрывающий материк, непрерывно движется, но это незаметно на глаз. В районе побережья, где расположена обсерватория Мирный, льды движутся со скоростью тридцать - сорок пять метров в год. Значительно меньше скорость движения ледникового покрова в центральных областях материка. Исходя из данных об этом движении, Шумский считает, что в центральных областях Антарктиды лёд должен иметь возраст в сотни тысяч лет. Иными словами, этот лёд образовался в середине ледникового периода. За время, пока лёд гигантского щита Антарктиды совершает своё движение из центра материка к океану, Северная Европа успела дважды покрыться ледниковыми щитами и освободиться от них.
  В недалёком прошлом антарктический ледниковый покров был более мощным, чем теперь. Как установили советские учёные, край ледника в районе, прилегающем к Мирному, находился на сотню километров севернее, а толщина его была больше на триста-четыреста метров.
  Интересно, что Антарктида не всегда была страной льдов. Миллионы лет назад она была тёплой страной с пышной растительностью. Учёные узнали об этом, обнаружив огромные месторождения каменного угля.
  Советские полярные исследователи во время недавней высадки на мыс Хорн Блафф в восточной части материка (тысяча девятьсот пятьдесят восьмой год) нашли в песчаниках обуглившиеся остатки древесины и отпечатки листьев растений, произраставших здесь, как полагают, двести - двести пятьдесят миллионов лет назад.
  Колоссальные массы льда делают Антарктиду природным холодильником нашей планеты, самой холодной областью земного шара, влияющей на климат не только Южного полушария, но и всей Земли.
  Здесь термометр редко показывает положительную температуру. Даже в летние месяцы температура воздуха на побережье редко поднимается выше нуля. В Мирном, например, за год было отмечено триста пятьдесят четыре дня с морозами! Самый тёплый летний месяц - январь (в Южном полушарии времена года противоположны нашим) - имел в тысяча девятьсот пятьдесят шестом году среднюю температуру минус ноль целых четыре десятых градуса, а самый холодный - сентябрь - в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году имел среднюю температуру минус двадцать два целых одну десятую градуса.
  В результате сильного охлаждения воздуха над ледниковым плато во внутренних областях материка ещё холодно. Здесь царит вечный мороз. В течение десятков тысяч лет тут медленно накопляются грандиозные массы снега, которые затем под собственной тяжестью превращаются в лёд. Пятнадцатого июля тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года метеорологи внутриконтинентальной станции Восток впервые в мире наблюдали температуру воздуха ниже восьмидесяти градусов, а двадцать пятого июля на станции Советская, близ Полюса относительной недоступности, - минус восемьдесят три градуса. Двадцать пятого августа тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года в районе станции Восток термометр показывал минус восемьдесят семь целых четыре десятых градуса. Двадцать четвёртого августа тысяча девятьсот шестидесятого года здесь была зарегистрирована самая низкая температура в приземном слое воздуха - минус восемьдесят восемь целых три десятых градуса. Такого холода никто раньше не наблюдал на всей Земле. Суровые морозы в центральных частях континента объясняются тем, что сверкающая белизной снежная и ледяная поверхность почти полностью отражает в мировое пространство солнечные лучи.
  Но не только морозы определяют суровость климата Антарктиды. Большую часть года на материке свирепствуют неистовые холодные ветры, достигающие силы урагана, и жестокие снежные бури. В Мирном за первый год работы экспедиции отмечено двести шестьдесят два дня со штормами и ураганами. Скорость ветра при этом превышала пятнадцать метров в секунду, а порой достигала сорока пяти - пятидесяти пяти метров в секунду, то есть двухсот километров в час! Во время одного из таких ураганов близ Мирного был разрушен и унесён в море сборно-щитовой домик. Участники советской зимовки наблюдали, как свирепый, достигающий огромной силы ветер переносил на несколько метров бочки с бензином весом в триста килограмм.
  Ветры почти беспрерывно несут из центра континента огромные массы снега в виде мельчайшей пыли. Полярный исследователь Лёве подсчитал, что в течение года через один километр побережья ветром переносится в море пятьдесят миллионов тонн снега. Ветры в Антарктиде, как правило, сопровождаются сильными метелями, пургой.
  Невозможно себе представить, что такое антарктическая пурга, не испытав её! Истёртый в порошок сухой твёрдый снег в виде тучи мчится с огромной скоростью. В течение нескольких часов ветер вытачивает на ровной снежной поверхности удивительные формы. В диком хаосе беснующегося снежного шквала и ослепляющей пурги человек легко теряет ориентировку. Со всех сторон его окружает плотная молочная завеса, и в двух-трёх шагах уже скрываются очертания предметов. Разбушевавшийся ветер сбивает с ног, закупоривает рот и ноздри. Ветер настолько плотен, что кажется осязаемым. Колючая снежная пудра проникает всюду; за несколько секунд она пробирается во все складки одежды, больно бьёт по лицу и покрывает его ледяной коркой. В густой мгле едва видны лучи мощных прожекторов. Кажется, будто ты попал в кувшин с молоком. И так длится несколько суток подряд.
  Красивы и величественны природные явления в Антарктиде. В зимние ночи в чёрном бархатном небе, усеянном звёздами, возникают чудесные картины полярного сияния. Над головой полыхают, колебаясь, гигантские цветные занавеси.
  Поразительно зрелище антарктических миражей! Участники советской экспедиции неоднократно наблюдали, как громадная цепь айсбергов, окружавшая полукольцом Берег Правды, вдруг как бы приподнималась над океаном и повисала в воздухе, и колоссальные ледяные горы, находящиеся на расстоянии двух десятков километров, казались сверкающими фантастическими замками.
  В Антарктиде наблюдается ещё одно удивительное полярное явление, называемое "белой мглой". Оно происходит, когда солнце скрыто плотными облаками. Контуры местности кажутся расплывчатыми. Линию горизонта нельзя различить, и все тени исчезают. Определить расстояние до какого-либо предмета становится трудно, а порой даже невозможно. Если в это время посмотреть вниз, то можно отчётливо увидеть свою обувь, но нельзя различить поверхность, на которой стоишь. Это вызывает у полярников очень неприятное ощущение.
  Вследствие сурового климата животный и растительный мир Антарктиды исключительно беден. Здесь нет ни одного дерева или кустика. Лишь на некоторых оголённых скалах встречаются небольшие чёрные и серые пятна лишайников да изредка - в увлажнённых местах - зеленоватые дерновинки мхов. Советские учёные, обследовавшие огромные пространства антарктического побережья в районе Южного полярного круга, нигде не обнаружили ни цветковых растений, ни даже маленьких трав. Между тем в Северном полушарии на таких же широтах (Игарка, Жиганск) растут густые леса, а в Гренландии - довольно крупные кустарники.
  Вся жизнь в Антарктиде связана с морем и сосредоточивается на побережье и прибрежных островах. Уже в сотне километров от береговой линии её проявления ничтожны, а далее, в бескрайней ледяной пустыне, она почти отсутствует.
  У берегов материка круглый год обитают тюлени. В Антарктике четыре вида этих ластоногих: тюлень Уэдделла, крабоед, морской леопард и тюлень Росса. В Северном полушарии эти морские звери не встречаются.
  В летние месяцы побережье оглашается гомоном пернатых: здесь и хищные коричневые поморники, и серебристо-серые снежные буревестники, и капские голуби с окраской на спине, напоминающей шахматную доску, и качурки, похожие на наших ласточек.
  Но наиболее типичные обитатели шестой части света - пингвины. Кроме Южного полушария, эти нелетающие птицы нигде больше не водятся.
  По льду или на суше пингвины ходят, держа вертикально своё мешковатое тело. Они неуклюже переступают короткими, но очень сильными лапами. Под кожей у них большой слой жира; вместе с плотным покровом из перьев он позволяет им жить при очень низких температурах и совершать длительные путешествия в холодном океане. Любопытно, что во время линьки старые перья у этих птиц выпадают только после того, как вырастут новые.
  Пингвины Адели - птицы высотой до восьмидесяти сантиметров и весом около шести килограмм. Они образуют многотысячные колонии на скалах. Десятки тысяч таких пингвинов гнездятся в летнюю пору на островах архипелага Дружбы, расположенного близ обсерватории Мирный. Плоские площадки с мелкими камешками служат им местом гнездовий.
  Из этих камешком пингвины строят себе гнёзда.
  Однако набрать достаточное количество камешков для сооружения гнезда на антарктическом побережье - нелёгкая работа для родителей-пингвинов.
  Участники советской зимовки нередко наблюдали настоящие драки пингвинов из-за "строительного материала". Когда камней не хватает, пингвины пытаются обокрасть соседей. В таких случаях воришка не спеша направляется к гнезду, которое намеревается обокрасть, при этом у него такой вид, словно он любуется окружающей природой. Но как только хозяин гнезда отвернётся, воришка молниеносно хватает клювом камешек из гнезда и удирает со скоростью, которую способны развивать его короткие ножки. Пострадавший, заметив кражу, пускается в погоню. Если он нагонит своего недруга, то начинается потасовка. Пока продолжается погоня, соседи не зевают и растаскивают гнездо.
  В конце весны - в ноябре - пингвины Адели откладывают одно или два яйца и высиживают их почти пять недель. Этим занята главным образом самка. Когда ей понадобится отлучиться для добывания пищи (питаются пингвины преимущественно мельчайшими рачками), её заменяет в гнезде самец. Вылупившиеся птенцы покрыты густым тёмно-серым пухом и очень забавны. Они напоминают маленькие меховые мешки. Пингвины сгоняют в кучу пятнадцать-двадцать малышей и "дежурят" возле них. Как только кто-нибудь из "воспитанников" этих своеобразных "яслей" попытается удалиться или проштрафится каким-нибудь другим образом, "няньки" задают провинившемуся трёпку клювом или ластами. В начале марта, когда наступает антарктическая осень, подросшие в течение лета пингвины уходят с родителями на север. И только следующей весной, словно наши грачи, они возвращаются к материку.
  Самые крупные пингвины - императорские. Человек едва в состоянии справиться с этой сильной птицей. Весит она сорок пять килограммов и имеет высоту до ста пятнадцати сантиметров.
  Эти пингвины образуют колонии в десять-двадцать тысяч птиц.
  Размножаются императорские пингвины зимой на морском льду между айсбергами, где ветры не так свирепы. Птицы откладывают по одному яйцу весом до четырёхсот пятидесяти граммов. Некоторые яйца весят около пятисот пятидесяти граммов. Императорские пингвины, можно сказать, не высиживают, а "выстаивают" яйцо. Стоя голыми пятками на льду, они держат яйцо в течение почти двух месяцев на лапах, прикрывая его сверху брюшной кожной складкой. В это время пингвины живут преимущественно за счёт накопленного летом жира.
  Птенцы выклёвываются в самый разгар антарктической зимы - в июле-августе, когда стоят лютые морозы до пятидесяти градусов и свирепствует пурга. Новорождённые почти лишены пухового покрова, поэтому они проводят почти месяц под защитой брюшной тёплой кожной складки у родителей. Удивительно наблюдать, как молодые птенцы, несмотря на мороз и метели, свободно бегают по льду. Подросшие птенцы очень прожорливы. Взрослые пингвины вереницей совершают многокилометровые походы к полынье или к кромке льда за пищей, набирая за один раз в желудок до пяти килограммов. Птенцы с нетерпением дожидаются родителей, засовывают голову им в клюв и заглатывают отрыгнутый корм.
  Антарктида - суровый край, полный опасностей, подстерегающих полярных исследователей на каждом шагу. История её изучения полна волнующего героизма, отмечена сверхчеловеческими усилиями, а порой и жертвами.
  Антарктические экспедиции Советского Союза и других государств, участвующих в исследованиях южной полярной области Земли, сделают достоянием науки многие тайны, которыми, словно завесой, окутан великий белый континент, расширят познания человека о природе самой не изученной части нашей планеты.

Антарктика ("Что такое? Кто такой?", третье издание, том первый)
  Это южная полярная область Земли, противоположная Арктике. Кроме материка Антарктиды она включает в себя примыкающие к ней части Атлантического, Тихого и Индийского океанов и острова. Этот район называют теперь Южным Ледовитым океаном. Площадь Антарктики - пятьдесят два с половиной миллиона квадратных километров, материка Антарктида - около четырнадцати миллионов квадратных километров.
  В Антарктиде нет ни лесов, ни рек, отсутствуют какие-либо географические зоны, кроме одной - ледяной. Весь материк покрыт ледниковым щитом, в котором "заморожено" двадцать четыре миллиона кубических километров воды, почти девяносто процентов объёма пресных вод на поверхности Земли. Впрочем, над ледником, мощность которого достигает четырёх целых трёх десятых километра, кое-где возносятся горные цепи с острыми гребнями. Есть даже действующий вулкан Эребус. Встречаются участки свободной ото льда суши и озёра, где температура воды у дна достигает плюс двадцати пяти градусов Цельсия. Но таких мест совсем мало. Жизнь в Антарктиде существует в очень суровых условиях. На свободных ото льда участках суши встречаются лишь лишайники и мхи, микроводоросли и бактерии. Однако у берега в некоторых местах располагаются колонии пингвинов, удивительных антарктических птиц. Они не умеют летать, неуклюже переваливаясь, передвигаются по берегу, плавают же очень ловко.
  В Южном океане животный мир намного богаче: киты, тюлени, морские львы и леопарды, различные виды рыб, в том числе известная у нас ледяная. Особое богатство антарктических вод - криль - мельчайший рачок. Его необычно много, этого ценного пищевого продукта.
  Встречаются морские птицы: снежные буревестники, поморники. Они строят свои гнёзда только на побережье, но бывает, что залетают на несколько сотен километров в глубь материка.
  Предполагают, что первыми с ледяными просторами Антарктики познакомились древние жители островов Новой Зеландии, предки современных полинезийцев - маори. А в январе тысяча семьсот семьдесят третьего года Южный полярный круг пересёк английский мореплаватель Джеймс Кук. В следующем году он достиг рекордной широты семьдесят один градус десять минут. Перед ним простирался сплошной плавучий лёд. Кук сказал: "...ни один человек никогда не решится на большее, чем сделал я... Земли, что могут находиться на юге, никогда не будут исследованы". Но заявление это оказалось слишком самоуверенным.
  В тысяча восемьсот двадцатом году русская экспедиция Фаддея Фаддеевича Беллинсгаузена и Михаила Петровича Лазарева на шлюпах "Восток" и "Мирный" проникла далеко на юг. Моряки встретили, как писал Михаил Петрович Лазарев, "матёрый (sic!) лёд чрезвычайной высоты". Это были не плавучие льды, остановившие Кука на целый градус широты севернее, а берег нового континента, покрытый мощным ледяным панцирем. Продолжая свой путь к югу и востоку, моряки "всегда встречали ледяной материк".
  Двадцать восьмого января тысяча восемьсот двадцатого года - день открытия Антарктиды, шестого континента Земли. Но только спустя почти восемьдесят лет, в тысяча восемьсот девяносто девятом году, здесь, на мысе Адэр, впервые высадились люди - десять человек во главе с норвежцем Карстеном Борхгревинком. Эти люди впервые отважились провести антарктическую зимовку. И хотя она оказалась нелёгкой, было установлено: жить в Антарктиде можно.
  Одна за другой отправляются туда экспедиции: английские, немецкие, шведская, французская, норвежская. Пятнадцатого декабря тысяча девятьсот одиннадцатого года норвежец Руаль Амундсен, а восемнадцатого января тысяча девятьсот двенадцатого года англичанин Роберт Скотт достигли Южного полюса. Теперь там работает постоянная научная станция Амундсен-Скотт, организованная США. Туда регулярно приезжают туристы из разных стран мира.
  В период проведения Международного геофизического года (тысяча девятьсот пятьдесят седьмой - тысяча девятьсот пятьдесят девятый годы) учёные шестидесяти семи стран мира изучали по согласованной программе земной шар в целом. Антарктида стала тогда гигантской природной лабораторией: её покрыла целая сеть научных станций. С тех пор каждый год высаживаются на берегах Антарктиды всё новые и новые экспедиции из различных стран мира. Научные станции - подлинные "очаги жизни". В наши дни на ледяном материке их насчитывается около сорока, среди них - семь советских: Мирный, Ленинградская, Молодёжная, Русская, Беллинсгаузен, Новолазаревская - располагаются по побережью, а станция Восток - внутри материка, на высоте более трёх тысяч метров над уровнем моря. Время от времени некоторые станции закрываются, консервируются, но потом на них снова приходят исследователи.
  Трудно приходится зимовщикам, особенно в санно-тракторных походах в глубь ледяного континента, во время зимовок на станциях, когда температура воздуха опускается до минус девяноста градусов. На таком морозе металл становится хрупким, а бензин густеет и перестаёт течь. Страшна в Антарктиде пурга. В её "белой тьме" исчезает мир, и один неосторожный шаг в сторону может стать гибельным. Для преодоления всех этих трудностей от людей требуется поистине героическая работа. Антарктида - континент, на котором нет государственных границ. Антарктида принадлежит науке.
  Многое узнали люди о единственном необжитом материке планеты. Выявлен скрытый подо льдом рельеф, а по геологическому строению установлено, что вместе с Австралией, Африкой, Южной Америкой Антарктида когда-то входила в состав одного огромного континента - Гондваны. Он начал распадаться пятьдесят-шестьдесят миллионов лет назад, а потом произошёл разрыв Антарктиды с Австралией. В образовавшийся пролив хлынули холодные воды течения, окружающего теперь континент сплошным поясом. Около тридцати миллионов лет назад в результате похолодания начали формироваться ледники.
  Течение вокруг полюса вовлекло в движение огромную толщу воды, до дна. Это холодное течение, самое мощное во всём Мировом океане, образовало могучий барьер, не допускающий проникновения тепла к закованному в лёд материку. Оно охраняет ледниковый щит от разрушения. Это очень важно, потому что если весь антарктический лёд вдруг растает и превратится в воду, то уровень Мирового океана поднимется на шестьдесят метров и затопит прибрежные территории, с расположенными на них крупнейшими портовыми городами. Исчезнет колоссальный источник холода на планете, и произойдёт глубокая перестройка всей природы Земли. Средняя температура планеты без ледяной Антарктиды была бы выше примерно на восемь градусов Цельсия. Много тепла отнимает Антарктида у Земли, но этим она спасает Землю от перегрева. Благодаря её ледниковому щиту климаты нашей планеты отличаются друг от друга, а это - условие более полного расцвета жизни, её многообразия.
  В последние годы всеобщее беспокойство вызывает обнаруженное над Антарктидой уменьшение концентрации озона, газа, защищающего Землю от опасных ультрафиолетовых лучей Солнца. "Озоновая дыра" является результатом постоянно идущего загрязнения атмосферы промышленными отходами. Для исследования этого и других явлений выезжают в Антарктиду специальные международные экспедиции учёных.

Айсберг ("Что такое? Кто такой?", третье издание, том первый)
  "Айс" по-немецки - "лёд", "берг" - "гора". Айсберги - это крупные обломки ледников, спускающиеся с суши к морю. Их далеко уносят морские течения. И удивительное дело - иногда ледяные горы плывут как бы против течения. Происходит так потому, что над поверхностью воды возвышается только восьмая или девятая часть всего айсберга, остальная погружена глубоко в воду, где течение порой противоположно тому, что на поверхности.
  Самые крупные айсберги рождаются ледниками Антарктиды. Время от времени в леднике образуются глубокие трещины, и он раскалывается на отдельные блоки. Рождение айсберга - эффектное зрелище. Огромная масса льда с грохотом, напоминающим чудовищной силы взрыв, обрушивается в воду. Оказавшись в воде, айсберг отправляется в плавание. Течения рано или поздно выносят его в более тёплые широты, где его омывают тёплые воды и он медленно тает под лучами солнца. Но особенно крупные айсберги успевают продвинуться далеко на юг, если это арктические айсберги, или далеко на север, если - антарктические. Всего за год от ледяного покрова Арктики отрывается около двадцати шести тысяч айсбергов.
  Плывущая в тёплых водах ледяная гора обычно бывает окутана плотным туманом - это водяной пар более тёплого воздуха сгущается над её холодной поверхностью. В тысяча девятьсот двенадцатом году в густом тумане столкнулся с айсбергом большой пассажирский пароход "Титаник", пересекавший Атлантический океан. Пароход, на котором плыли в Америку две тысячи двести пассажиров, затонул. Погибло полторы тысячи человек. Много лет спустя, в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году, такая же участь постигла датский корабль "Хедтоф". Он тоже затонул в Северной Атлантике.
  Айсберг представляет собой своеобразное хранилище пресной воды. Даже относительно небольшая ледяная гора, толщиной сто пятьдесят метров, длиной два километра и шириной полкилометра, содержит в себе почти сто пятьдесят миллионов тонн пресной воды, причём очень высокого качества. Этого количества воды хватило бы на целый месяц такому гигантскому городу, как Москва, с многомиллионным населением.
  В США разрабатываются проекты транспортировки айсбергов к многомиллионному городу Лос-Анджелес, к портовым городам Южной Америки, Африки, Австралии. Трудностей встаёт, конечно, немало. Нужны очень мощные буксиры, надо научиться надёжно закреплять айсберг тросами, а доставив в порт, позаботиться о том, чтобы он не слишком быстро таял. Важно проложить наиболее выгодный путь айсберга в океане, чтобы использовать попутные течения и ветер.


Путешествия по Северу и около него

Фритьоф Нансен (статья Г. В. Карпова (первый том "Детской энциклопедии" издательства Академии педагогических наук РСФСР, тысяча девятьсот шестьдесят второй год))
  В течение нескольких столетий учёные стремились проникнуть в тайны полярных стран. Одним из таких учёных был знаменитый норвежец Фритьоф Нансен.
  Родился Нансен в усадьбе Стуре-Фрён, близ Христиании (ныне Осло), в тысяча восемьсот шестьдесят первом году.
  Детство Нансена прошло в окрестностях столицы Норвегии - Христиании, в удивительно живописной местности. Несмотря на материальное благополучие и достаток, его родители придерживались спартанской системы воспитания: пища готовилась самая простая, но питательная, одежда шилась добротная, но не нарядная, игрушки приобретались лишь недорогие. Ничто не изнеживало детей. Родители поощряли занятия детей спортом. Особенно любил Нансен лыжи; на них он спускался с самых высоких гор. Нансен был лучшим лыжником среди своих сверстников. В тёплое время года он посещал городскую школу плавания.
  С группой товарищей Нансен совершал далёкие походы по горам Скандинавии, пробираясь сквозь дремучие леса, по горным ущельям, переправляясь через стремительные, бурные реки. Иногда такие экскурсии длились две и более недели.
  Нансен поражал своих спутников отчаянной смелостью. Если перед ним была почти отвесная скала, то он предпочитал взбираться напрямик, не обходя опасного места; поэтому не раз его жизнь подвергалась опасности.
  Возвращаясь из дальних экскурсий, он с ещё большим рвением принимался за учёбу, садился за книги и читал, не зная усталости, с таким же увлечением, как и путешествовал.
  По окончании университета Нансену представился случай отправиться в первое арктическое плавание на промысловом судне. Любовь к морю и жажда открытий неизвестных земель решили судьбу будущего исследователя Арктики. Получив степень доктора зоологии, Нансен не стал кабинетным учёным. Он мечтал о путешествии через ледяное плато Гренландии от восточного до западного её побережья. Многие считали такую экспедицию безумием, так как центральная часть Гренландии считалась непроходимой.
  Семнадцатого июля тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года Нансен со спутниками - тремя норвежцами, в том числе с прославившимся впоследствии капитаном Отто Свердрупом, и двумя лапландцами - высадился с корабля в лодки и начал пробиваться сквозь плавучие льды к восточному побережью Гренландии. Двенадцать дней они плыли вдоль берега и отдалились почти на четыреста километров от места, намеченного для высадки на остров. Затем им пришлось возвращаться на лодке и частью пешком по берегу. Наконец шестнадцатого августа трое смельчаков добрались до исходного пункта своего путешествия через Гренландию и двинулись на лыжах через самый большой остров на Земле.
  Морозы достигали сорока пяти градусов. Сани с провизией и инструментами приходилось тащить на себе. Питались всё время впроголодь холодной пищей. Больше, чем от голода и холода, путешественники страдали от жажды. Нансен рассказывал, как больше месяца они теплотой своего тела растапливали снег для питья. Приходилось набивать в бутылки снег и носить их за пазухой.
  В начале октября путешественники вышли на западный берег Гренландии и в селении Готхоб остались зимовать, чтобы с первым весенним пароходом вернуться в Европу. В конце мая тысяча восемьсот восемьдесят девятого года они прибыли в Норвегию, где им был оказан торжественный приём. Об этой экспедиции Нансен увлекательно рассказал в двух книгах: "На лыжах через Гренландию" и "Жизнь эскимосов".
  Тяжёлые испытания, перенесённые Нансеном, не испугали его, а оказались хорошей школой тренировки для осуществления ещё более смелых планов учёного - проникнуть в центр Арктики, к полюсу.
  "Я уверен, - писал Нансен, - что если мы обратим внимание на силы, свойственные самой природе, и попробуем работать заодно с ними, а не против них, то найдём вернейший и легчайший способ достижения полюса". Учёный исследовал течения в Северном Ледовитом океане и пришёл к заключению, что они направляются от берегов Сибири к полюсу. Поэтому Нансен решил на судне "Фрам" ("Вперёд") дрейфовать со льдами к полюсу.
  Так он и сделал. В тысяча восемьсот девяносто третьем году "Фрам" отплыл от Норвегии, благополучно прошёл через Карское море, обогнул мыс Челюскин и вмёрз в лёд к северу от Новосибирских островов. Дрейф начался. Сразу же приступили к научным наблюдениям над земным магнетизмом, растительной и животной жизнью океана, постоянно вели метеорологические наблюдения, измеряли через проруби или в полыньях глубину океана, особенно следили за скоростью и направлением дрейфа льда и силой ледовых сжатий.
  Чтобы "Фрам" мог выдержать ледовые сжатия, от которых уже погибло немало полярных судов, Нансен сделал дно корабля настолько округлённым, что при давлении льдин на борта всё судно как бы выжималось на поверхность льда. Стенки корабля имели около одного метра толщины. Тройная обшивка корпуса была сделана из дуба. В длину корабль имел тридцать девять метров, в ширину - одиннадцать метров.
  Ледовые сжатия не причиняли кораблю никакого вреда. Первое испытание Нансен описал так: "Раздался оглушительный грохот, и "Фрам" весь задрожал. Это было первое сжатие льдов. Все выскочили на палубу посмотреть. "Фрам", как я и ожидал, держался превосходно. Лёд наступал непрерывно, но уходил вниз, под киль судна, а оно медленно выжималось кверху".
  Полярная ночь проходила в напряжённой научной работе, чтении книг, прогулках, товарищеских беседах и охоте. "Фрам" дрейфовал очень медленно, описывая сложные петли. Но общее движение было направлено на север.
  Летом Нансен начал готовиться к санной экспедиции на полюс. Но рассчитывать на успех похода он мог только в том случае, если судно близко продвинется к полюсу.
  Прошла вторая зимовка. С наступлением светлых дней, четырнадцатого марта тысяча восемьсот девяносто пятого года, Нансен в сопровождении Иогансена покинул "Фрам", который находился тогда на восемьдесят четвёртом градусе северной широты, и направился к полюсу. Путь оказался значительно труднее, чем предполагал Нансен. Путешественникам пришлось преодолевать нагромождения льдов и полыньи. Шли они в замёрзшей одежде, которую негде было высушить. Когда путешественники залезали в спальные мешки, одежда оттаивала, но утром вновь замерзала. Нансен натёр рукавом на руке рану почти до кости. Видя бесполезность усилий, достигнув восьмидесяти шести градусов сорока одной минуты северной широты, учёный решил повернуть на юг и пошёл к Земле Франца-Иосифа.
  После трёх с половиной месяцев тяжёлого пути по ледяной пустыне наконец показалась открытая вода; тогда спустили каяки и под парусами добрались до Земли Франца-Иосифа. Из камней, земли и меха соорудили хижину-нору и зазимовали.
  Весной по чистой воде, иногда перетаскивая каяки через лёд, путешественники двинулись на юг. Им пришлось пережить немало злоключений. Однажды морж своими бивнями пробил каяк Нансена, и надо было высаживаться на берег, чтобы заделать пробоину. Случалось не раз, что к ним незаметно подкрадывались голодные медведи, а один раз ветром унесло каяки, и Нансену пришлось броситься в ледяную воду и вплавь догонять их. Словом, опасности подстерегали путников на каждом шагу.
  В июле тысяча восемьсот девяносто шестого года Нансен и Иогансен вышли к южной оконечности Земли Франца-Иосифа. Здесь Нансен внезапно услышал лай собаки. Сначала он не поверил своим ушам. Слишком нелепой показалась ему эта мысль. Но лай повторился. Нансен пошёл на лай собаки и вскоре услышал человеческий голос. А вот и человек идёт навстречу. Этот исключительный момент Нансен описывает так: "Мы постепенно приближались друг к другу. Я замахал шляпой, человек сделал то же. Потом мы протянули друг другу руки. С оной стороны - цивилизованный европеец в клетчатом английском костюме, высоких резиновых сапогах, тщательно выбритый и причёсанный, благоухающий душистым мылом, запах которого издалека доносился до острого обоняния дикаря. С другой стороны - дикарь, одетый в грязные лохмотья, с длинными всклокоченными волосами и щетинистой бородой, с лицом настолько почерневшим, что естественного белого цвета нельзя было различить под толстым слоем ворвани и сажи. Ни один из них не знал, кто был другой и откуда он пришёл".
  Незнакомец первый начал разговор:
 - Здравствуйте!
 - Здравствуйте, - ответил Нансен.
 - Я чрезвычайно рад вас видеть.
 - Благодарю. Я тоже.
 - Вы здесь с кораблём?
 - Нет, его здесь нет.
 - Сколько вас всего здесь?
 - Со мной один товарищ у кромки льда.
  Вдруг незнакомец остановился, пристально посмотрел Нансену в лицо и быстро произнёс:
 - Не Нансен ли вы?
 - Да, я Нансен.
 - Клянусь, я страшно рад вас видеть!
  И снова начались горячие рукопожатия...
  Незнакомец оказался Джексоном. Поблизости находился домик, где под его руководством зимовала английская экспедиция для исследования Земли Франца-Иосифа. Зимовщики оказали Нансену и Иогансену самый тёплый приём.
  Через месяц английский пароход доставил путешественников на родину, а через семь дней благополучно вернулся и "Фрам".
  После ухода Нансена судно продолжало дрейфовать в северо-западном направлении. В районе Шпицбергена капитану Свердрупу удалось вывести корабль на открытую воду и летом вернуться в Норвегию.
  Экспедиция Нансена имела большое научное значение. Она установила, что в Центральной Арктике находится море с глубинами более трёх тысяч метров. Изучение особенностей погоды создало представление о климате высоких широт. Много ценных материалов дали наблюдения за дрейфом льда, животной и растительной жизнью моря. Удалось установить, что на глубине двухсот-восьмисот метров проходит слой более тёплой воды, поступающей в Северный Ледовитый океан из Атлантического океана.
  Нансен был не только крупным путешественником и учёным, но и передовым общественным деятелем, другом молодой Советской республики. Он был одним из организаторов помощи голодающим Поволжья в тысяча девятьсот двадцать первом году.
  Умер Фритьоф Нансен в тысяча девятьсот тридцатом году.

Нансен Фритьоф ("Что такое? Кто такой?", третье издание, том второй)
  Тысяча восемьсот шестьдесят первый - тысяча девятьсот тридцатый годы жизни.
  Фритьоф Нансен - известный норвежский путешественник и учёный. Его, как и многих исследователей последних десятилетий девятнадцатого века, привлекал Северный полюс. Что там - суша или океан? Но льды не пропускали корабли так далеко на север, и никто не знал, каким образом достичь этой таинственной точки.
  В тысяча восемьсот восемьдесят четвёртом году у берегов Гренландии были найдены вмёрзшие в лёд вещи с американского судна "Жаннетта". Это судно было раздавлено льдами три года назад возле Новосибирских островов, расположенных далеко к востоку. Нансена эта находка навела на мысль: значит, льды всё время дрейфуют - двигаются под влиянием течений и ветров. И Нансен решил построить судно особой, яйцевидной формы, чтобы льды не раздавили его при сжатии, и вместе со льдами дрейфовать в Северном Ледовитом океане. Возможно, что льды пронесут судно неподалёку от полюса. Во всяком случае, за время дрейфа можно будет провести важные наблюдения, исследования.
  По проекту Нансена был построен корабль "Фрам" ("Вперёд"). Дрейфуя на "Фраме", Нансен сделал много открытий, например, выяснил, что Ледовитый океан очень глубокий, изучал движение льдов, водные массы океана.
  Но, к сожалению, "Фрам" не прошёл близко к полюсу, путь льдов отклонился в сторону. И тогда Нансен с молодым лейтенантом Юхансеном отправились к полюсу на собаках. Но путь через вздыбленные льды с разводьями оказался настолько тяжёлым, что Нансен был вынужден повернуть к Земле Франца-Иосифа. Перезимовал здесь, а летом на судне английской экспедиции Ф. Джексона вернулся в Норвегию.
  В тысяча девятьсот втором году Нансен создал Центральную океанографическую лабораторию в Христиании. Разработал метод определения скоростей течения с дрейфующего судна, пересёк на лыжах Гренландию, жил среди эскимосов, был зоологом, изобрёл приборы: батометр (для взятия проб воды) и ареометр (для измерения плотности жидкости). В тысяча девятьсот тринадцатом году Нансен совершил плавание вдоль берегов Северного Ледовитого океана к устью реки Енисей, затем путешествовал по югу Восточной Сибири и Дальнему Востоку.
  Фритьоф Нансен был не только замечательным исследователем, учёным, мужественным путешественником, он был замечательным человеком. В трудный тысяча девятьсот двадцать первый год он стал одним из организаторов помощи голодающим Поволжья. За гуманную деятельность Нансен в тысяча девятьсот двадцать втором году получил Нобелевскую премию Мира.

Фритьоф Нансен. "Герой, так и не достигший Северного полюса" (статья Зиновия Каневского из энциклопедии по географии издательства "Аванта+" (третье издание))
  Вот уже целое столетие настоящим кумиром миллионов людей является Фритьоф Нансен (тысяча восемьсот шестьдесят первый - тысяча девятьсот тридцатый годы жизни). Храбрец, прославивший родную Норвегию, мореплаватель и путешественник, разносторонний учёный, автор талантливо написанных книг, иллюстрированных им самим с мастерством истинного художника, общественный деятель, чьи заслуги перед всем человечеством поистине безграничны. Таков Фритьоф Нансен. Для многих поколений полярников разных национальностей Арктика начиналась с его имени и книг.
  В двадцать семь лет Нансен впервые в истории пересёк на лыжах Гренландию - огромный, покрытый вечными снегами остров. А к тридцати пяти годам осуществил знаменитую экспедицию на "Фраме" (тысяча восемьсот девяносто третий - тысяча восемьсот девяносто шестой годы). Предварительно вморозив судно в дрейфующие льды, Нансен решил действовать заодно со стихией: он надеялся, что течения и льды увлекут "Фрам" в Центральную Арктику - околополюсное пространство, откуда рукой подать до вожделенного полюса. Когда весной тысяча восемьсот девяносто пятого года выяснилось, что дрейф проходит несколько южнее, начальник экспедиции вместе с молодым штурманом Фредериком Ялмаром Иогансеном отважился покинуть борт "Фрама", чтобы на лыжах и собачьих упряжках достичь легендарной точки.
  Риск был огромен: стоило отойти от судна на десять-двадцать миль - и найти потом "Фрам", уносимый капризным дрейфом, было бы невозможно. Всемогущее радио, без которого немыслима современная жизнь, только что изобрели, и даже о сигнале SOS не могло быть речи. Пройдя по льдам более двухсот километров и достигнув рекордной по тем временам отметки восемьдесят шесть минут четырнадцать секунд северной широты, двое смельчаков были вынуждены отступить: нагромождения ледяных глыб, протянувшиеся до самого горизонта, преградили им дорогу. Нансен проявил мудрость и выдержку, позволив взять верх соображениям здравого смысла, увы, изменяющего изменяющего порой даже весьма искушённым полярникам. Настоящий учёный, он понимал, что не вправе разрешить себе безудержную погоню за рекордом, способную погубить любую, даже самую великую идею.
  Несколько месяцев норвежцы двигались по льдам на юг, к ближайшей суше - необитаемой Земле Франца Иосифа. Они прорубали дорогу в торосах, переплывали на эскимосских лодочках-каяках широкие разводья во льдах и в конце концов на пределе сил (и продовольственных запасов) ступили на сушу. Соорудили на одном из островов архипелага лачугу из камней и звериных шкур и остались в ней зимовать. Питались мясом белых медведей, согревались теплом лампы, наполненной медвежьим или тюленьим жиром, и при этом вели обширные научные наблюдения. Летом тысяча восемьсот девяносто шестого года норвежцы неожиданно встретили на островке английскую полярную экспедицию и на её судне возвратились на родину. Через считанные дни сюда же вернулся их "Фрам" из трёхтысячемильного дрейфа, длившегося три года. Фритьоф Нансен стал полярником номер один на все времена.
  Казалось, впереди его ждали новые победы - Северный и Южный полюсы планеты, океанографические экспедиции в высокие широты обоих полушарий. Свою жизнь он намеревался отдать науке, и только ей, однако "помешали обстоятельства". Его позвали иные дела: Нансен с головой ушёл в общественную деятельность, став в Лондоне посланником Норвегии, только что обретшей независимость. В глубине души он ещё надеялся, что это ненадолго, что он вернётся в науку и Арктику.
  Однако жизнь нанесла ему безжалостные удары. Умерла любимая жена Ева, вскоре он потерял младшего сына... Нансен несчастный, смятённый, непоследовательный в словах и поступках - такого Нансена невозможно себе представить, ведь его считали баловнем судьбы, триумфатором и всеобщим любимцем.
  Он находил утешение в работе, написал несколько книг, провёл ряд полярных плаваний, правда недолгих. Занялся историей Севера, погрузившись в древние манускрипты. И в итоге сумел постепенно обрести прежнюю уверенность в себе. Перед его мысленным взором вновь засверкали бело-голубые полярные льды, но разгорелась Первая мировая война, и он встал в ряды самых непримиримых её противников.
  Нансен был неисправимым идеалистом. Советскую Россию он называл страной будущего, веря в её расцвет. В России его любили, его книгами зачитывалось каждое новое поколение российских полярников.
  Крупнейший океанолог мира норвежец Харальд Свердруп сказал о нём: "Нансен был велик как полярный исследователь, более велик как учёный и ещё более велик как человек".

"Исчезновение Андре" (статья Игоря Можейко)
  Сто лет назад все бредили Арктикой. Слова "Северный полюс", "Северо-Западный проход", "Ледовитый океан" были на слуху. Ледяная пустыня пожирала капитанов, и льды в щепки расплющивали корабли. Но с каждой жертвой, с каждой неудачей таинственная вершина Земли становилась всё ближе. Хотя не было предела домыслам и догадкам, и даже фантастические романы, например Жюля Верна о приключениях капитана Гаттераса, звучали словно правдивые записки путешественников.
  Но что там, на Северном полюсе? Земля с высокими вершинами или бездонная впадина?
  Путь морем был сложным, медленным и мучительным. Как правило, стоило кораблю приблизиться к высоким широтам, как льды хватали его в плен и либо тащили неизвестно куда, словно по безбрежной реке, либо держали в плену, пока моряки не погибали от голода и холода.
  И всё же почти каждый год к северу уходили всё новые смельчаки. В конце девятнадцатого века среди них выделялся норвежец Нансен. Он решил, что если Арктика упорно скрывает свои тайны, то человек, чтобы победить, должен разгадать все её секреты и быть сильнее и хитрее. Он понимал, что дойти до полюса можно только на лыжах - никакой корабль не пробьётся сквозь тяжёлые льды. Несколько лет упорных тренировок помогли ему совершить невероятное: он пересёк на лыжах гигантский ледяной остров - Гренландию. А через пять лет, в тысяча восемьсот девяносто третьем году, отправился в плавание во льды на "Фраме", корабле, который придумал сам.
  Корпус "Фрама" был похож на яйцо. И когда льды сжимались, чтобы раздавить корабль, они выдавливали его наверх. На "Фраме" Нансен прошёл большую часть Ледовитого океана. И льды протащили его совсем близко от полюса. Но Нансен был учёным - сам Северный полюс не так много для него значил.
  Для других же он был целью жизни. И пока Нансен дрейфовал во льдах, они готовили экспедиции, чтобы первыми достичь полюса.
  Среди таких людей был Саломон Андре, сын шведского аптекаря, родившийся в тысяча восемьсот пятьдесят четвёртом году. Это был человек большого ума, смелости и упрямства.
  Уехав на заработки в Америку, он встретил там специалиста по воздушным шарам Уайза, который к тому времени уже четыреста раз поднимался на шарах в небо. Андре был восхищён этим видом воздушного путешествия и стал учеником Уайза. Они даже планировали пересечь на шаре Атлантический океан. Из этой экспедиции ничего не вышло, а Андре задумался над полётом к Северному полюсу.
  Нет, он не был глупым и наивным авантюристом. Для того чтобы понять, с каким врагом ему предстоит сразиться, Андре в тысяча восемьсот восемьдесят втором году отправился на Шпицберген в составе метеорологической экспедиции. За несколько месяцев он побывал в разных концах этой земли, покрытой льдом, и влюбился в Арктику. Теперь он был убеждён, что до Северного полюса можно добраться только на воздушном шаре.
  Так как Андре был человеком последовательным и упорным, он переехал во Францию. Именно там жили лучшие пилоты и мастера, которые изготавливали воздушные шары. Множество раз Андре поднимался в небо и научился использовать для полёта воздушные потоки.
  С каждым полётом он забирался всё дальше к северу и даже установил рекорд высоты, перелетев за несколько часов из Франции в Финляндию.
  И вот к середине девяностых годов он решил, что уже готов к тому, чтобы победить Арктику. Для начала он объявил о наборе желающих. Оказалось, что сотни молодых людей мечтают прославиться, пролетев над Северным полюсом. Андре выбрал в спутники физика Нильса Стриндберга и строителя Кнута Френкеля. Оба были молодыми, сильными, закалёнными людьми и в тренировочных полётах показали себя с лучшей стороны. По расчётам Андре, шару, который он должен был построить, предстояло поднимать не меньше трёх тонн груза и находиться в полёте не меньше месяца. Андре также придумал парус, который крепился к шару, чтобы можно было изменять направление полёта.
  Андре объявил, что ищет деньги на своё путешествие. А так как в Швеции его заранее объявили национальным героем и мало кто сомневался в успехе, то в помощниках недостатка не было. Знаменитый фабрикант Нобель внёс половину нужной суммы, остальное собрали по подписке.
  Но за пределами Швеции отношение к полёту было далеко не столь радужным. Известные полярные исследователя говорили о ненадёжности воздушного шара, который несёт пассажиров неизвестно куда. Тут уж никакие паруса не помогут. К тому же Андре и его спутники не имели настоящего опыта жизни в Арктике. Ведь вполне возможно, что шар опустится где-то посреди ледяной пустыни и, для того чтобы выжить, потребуется много знаний и умения.
  Андре только посмеивался. Ведь продуктов он запас на четыре месяца. Кроме того, к корзине шара была привязана лёгкая лодка. Правда, назвать сооружение, в котором находились аэронавты, корзиной было никак нельзя. Это была непроницаемая для холода и ветра гондола, подобная подводной лодке. Кстати, летели к полюсу не только люди. Андре взял с собой тридцать почтовых голубей, которых намеревался выпускать каждый день, чтобы они несли в Швецию сведения о ходе полёта. Других способов связи в то время ещё не существовало.
  Решено было стартовать с одного из островов в архипелаге Шпицбергена, откуда до полюса оставалось не так уж далеко. Специальный пароход отвёз туда не только шар, но и сборный деревянный ангар, в котором шар должен был находиться, чтобы его не повредило до полёта, а также с полсотни журналистов и всякого рода специалистов. В июне тысяча восемьсот девяносто шестого года пароход пристал к месту старта, все береговые сооружения возвели довольно быстро, но погода никуда не годилась. Никак не устанавливался попутный ветер. В начале осени экспедиция возвратилась в Стокгольм, и Андре, пользуясь отсрочкой, собрал ещё денег, чтобы построить новый шар, ещё больше первого.
  В те дни о полёте Андре писали все газеты мира, это была новость номер один. Ждали взлёта, победы и возвращения аэронавтов. В июне следующего года Андре снова отправился на Шпицберген.
  Через два месяца ожидания одиннадцатого июля тысяча восемьсот девяносто седьмого года под крики и аплодисменты провожающих шар медленно поднялся над стартовой башней и полетел к морю. Летел он медленно, низко и спустился к самой воде.
  Пришлось сбросить часть балласта. Мешки с песком полетели в воду.
  Наконец шар поймал ветер и стал подниматься к облакам. С земли было видно, как порывом ветра оторвало один из парусов. Вскоре шар растворился в лёгком летнем тумане и исчез.
  Больше его не видел никто...
  Когда я был мальчиком, мой сосед по коммуналке давал мне читать старые журналы "Вокруг света". Я помню в них фотографии воздушного шара, портреты Андре и его спутников и рассуждения о том, что же могло приключиться с шаром.
  В те годы было немало теорий и слухов о судьбе путешественников. Много шума наделало сообщение в одной из газет, что якобы в бурю у берегов Исландии китобойное судно прошло близко от остатков воздушного шара и корзины, за которую цеплялись люди, но волны отнесли китобойца в сторону, и он не смог помочь. Оказалось, что это сообщение - газетная "утка". Норвежское правительство посылало экспедицию на север Шпицбергена, шведы искали шар в Гренландии, но безуспешно.
  Это не значит, что от шара совсем не осталось следов. Через четыре дня после отлёта шара капитан норвежского траулера застрелил голубя, присевшего на рею. К голубю была привязана металлическая трубочка с запиской от Андре. Там говорилось, что это третья записка и что полёт протекает нормально. Кроме голубей, Андре использовал для связи водонепроницаемые капсулы, которые кидал в воду. Через два года одну из этих капсул нашли на берегу Исландии, записка в ней относилась к первому дню полёта. Ещё через двенадцать лет в Атлантике подобрали две капсулы, обе пустые.
  Старые журналы, в которых я вычитал о полёте и исчезновении Андре, вышли в свет до тысяча девятьсот тридцатого года. Тогда тайна Андре не была раскрыта, и я много лет думал, что она остаётся неразгаданной и по сей день. Немало тайн скрывает Арктика. Не любит она делиться ими с людьми.
  И вдруг сравнительно недавно я узнал о том, как разрешилась эта загадка.
  ...Прошло тридцать три года.
  В июле тысяча девятьсот тридцатого года норвежский китобоец "Братвааг" зашёл далеко на север, пытаясь высадить геологов на совершенно неисследованные островки к северу от Шпицбергена. Лето выдалось на редкость тёплым, и лёд отошёл от берега. Бросив якорь в северной бухте острова Белый, капитан спустил шлюпку. Один из геологов пошёл вдоль берега, чтобы поискать ручей, и тут увидел ржавую консервную банку. Чуть дальше из снега высовывался нос брезентовой лодки. На корме сохранилась надпись: "Полярная экспедиция Андре. Тысяча восемьсот девяносто седьмой год".
  К находке собралась вся команда китобойца, и начались раскопки. Вскоре под лодкой нашли два трупа, закутанных в меховые шубы. Нетрудно было опознать в них Андре и Френкеля.
  Как только новости о находке достигли Стокгольма, во всём мире эта сенсация вытеснила все остальные новости. В тысяча девятьсот тридцатом году мир был иным - радио и самолёты изменили лицо Арктики. Газета "Афтенпост" зафрахтовала самолёт, который доставил её корреспондентов на остров. Туда же спешил и пароход, на котором плыли не только журналисты, но и родственники аэронавтов, в том числе невеста Стриндберга, которая ждала его тридцать три года!
  Дальнейшие поиски на острове дали удивительные результаты. Были найдены дневники исследователей, мешок с отснятыми фотопластинками и могила третьего аэронавта. И хоть время, вода и холод погубили большую часть записей и плёнок, удалось спасти достаточно, чтобы полностью разгадать тайну Андре.
  Первые тридцать шесть часов шар медленно плыл к северу, но затем ветер изменился, похолодало, погода резко испортилась и обнаружилось, что на шаре образовалась толстая нашлёпка льда, которая придавливала его ко льдам. К тому же под этим гнётом оболочка начала пропускать воздух. Шар опустился так низко, что корзина принялась ударяться об лёд и подпрыгивать, словно мячик. Именно тогда следовало опуститься на лёд и возвращаться - благо отлетели не так далеко. Но Андре и его спутники не могли себе позволить вернуться через три-четыре дня после отлёта, без шара, пешком. Аэронавты принялись сбрасывать балласт - то есть всё, что было в кабине лишнего. Так им удалось продержаться в воздухе ещё одни сутки. Только поздно вечером (а в то время в Арктике царил полярный день) четырнадцатого июля Андре сдался - шар отказывался лететь дальше. И они спустились на лёд.
  Шар ещё не успел выпустить весь воздух, как Стриндберг выпрыгнул из кабины, установил камеру и сделал несколько снимков умирающего воздушного корабля.
  Когда Андре провёл измерения, оказалось, что они находятся в трёхстах километрах от северной оконечности Шпицбергена, и это было бы не страшно, если бы дорога не лежала через торосы, полыньи и трещины. Идти по такому льду было бы нелегко и самому Нансену, а троим воздухоплавателям, не имевшим настоящего опыта полярных походов, задача показалась невероятно трудной.
  К тому же они совершили ещё одну ошибку. Вместо того чтобы взять с собой только самое необходимое, путешественники нагрузились сверх всякой меры, запаслись лишним продовольствием, взяли научные приборы, фотокамеры и прочие громоздкие, тяжёлые вещи. Аэронавты полагали, что, ведя научные исследования, они как бы оправдаются за неудачу полёта.
  Поэтому первые дни пути на юг проходили в медленном и изнурительном движении - за день они преодолевали пять-шесть километров. Через восемь дней такого похода путешественники провели ревизию своих запасов и выкинули на лёд сто килограммов груза. По сколько же каждый из них тащил до этого, если на всех были одни сани и лодка, привязанная к саням? Когда встречались разводья, весь груз перегружали в лодку и двигались дальше.
  Судя по дневникам путешественников, настроение у них было приличное, и они не сомневались в том, что скоро дойдут до земли.
  Ещё две недели они шли на юг к Шпицбергену, но уже в августе, когда погода стала портиться и ночами температура опускалась куда ниже нуля, они свернули к ближайшей земле - к островкам архипелага Нансена.
  Они шли и шли, а земли не было. Правда, им повезло - на группу напали два белых медведя, и они их застрелили. И мяса хватило ещё на несколько недель.
  Когда наконец они увидели впереди снежные вершины острова Белый, была уже середина сентября. Миновало два месяца труднейшего путешествия. Полярники были совершенно истощены, и, устроив пир, на котором они выпили бутылку вина, выданную им королём Оскаром для того, чтобы отпраздновать достижение полюса, и доев варенье, они решили, что не смогут преодолеть сорок миль, что отделяли их от Шпицбергена, и потому постараются собраться с силами и, может быть, даже перезимовать здесь.
  Несколько дней из последних сил они строили иглу - эскимосский дом из снежных "кирпичей". К несчастью, недостаток опыта привёл к тому, что они построили убежище на открытом месте, и в конце сентября налетевшая снежная буря разрушила их дом, разметала по берегу все запасы, унесла в море канистру с маслом для печки.
  Мороз становился всё крепче. С трудом они собрали по берегу остатки припасов, завалили их глыбами льда, но вот сил на то, чтобы построить новый дом, у них не осталось. Не выдержав испытаний, умер Стриндберг. Френкель и Андре смогли похоронить его и засыпать камнями, чтобы до тела не добрались медведи и песцы. Сами же они устроили себе дом под опрокинутой лодкой. И замёрзли в нём...
  У них даже пища оставалась, и патроны к винтовкам, и свечи... Но не осталось сил. Так под лодкой они и умерли.
  Это была трагедия, которой не должно было случиться, если бы Андре не переоценил себя. Нансен или Амундсен в такой ситуации сумели бы добраться до базы на Шпицбергене.
  Арктика не любит новичков.
  В том же году, когда нашли Андре, к полюсу отправился дирижабль "Италия" адмирала Нобиле и потерпел крушение. Наши полярники с огромным трудом спасли часть экспедиции. В поисках Нобиле пропал без вести понёсшийся искать итальянцев великий Амундсен, первым ступивший на оба полюса нашей планеты. Лишь через семь лет на полюс высадится советская экспедиция Главсевморпути...

Саломон Август Андре (статья из энциклопедии "Википедия")
  Саломон Август Андре (Salomon August Andree) - шведский инженер, естествоиспытатель, аэронавт, исследователь Арктики.
  Родился восемнадцатого октября тысяча восемьсот пятьдесят четвёртого года в городе Гренна в многодетной семье аптекаря Клауса Георга Андре. В семействе Андре было пять сыновей и две дочери. Саломон закончил Королевский технический институт в Стокгольме. Работал чертёжником. В тысяча восемьсот семьдесят шестом году Саломон Андре состоял сторожем шведского павильона на Всемирной выставке в Филадельфии, что позволяло ему внимательно ознакомиться с её экспонатами.
  Одиннадцатого июля тысяча восемьсот девяносто седьмого года Андре с двумя спутниками (физик и фотограф Нильс Стриндберг, двоюродный брат Августа Стриндберга, и Кнут Френкель) вылетел со Шпицбергена на воздушном шаре "Орёл" собственной конструкции, наполненном водородом, намереваясь достигнуть Северного полюса.
  Четырнадцатого июля тысяча восемьсот девяноста седьмого июля - спустя всего три дня после вылета - путешественники были вынуждены приземлиться на паковый лёд примерно в трёхстах километрах к северу от острова Белый. Пешком и на санях они сумели добраться до острова (шестое октября того же года) и устроили лагерь на свободном ото льда участке Андреенисет.
  Судьба экспедиции оставалась загадкой до тысяча девятьсот тридцатого года, когда экспедиции судна "Братвааг" обнаружила плёнки и журналы Андре, а также палатку с останками самого Андре и его спутников, которые, судя по всему, умерли в течение нескольких недель пребывания на острове.
  Дальнейшие исследования позволили выдвинуть предположения о причинах гибели экспедиции Андре, в частности, трихинеллёз, нападение белых медведей или отравление угарным газом от керосинового примуса, который путешественники использовали для обогрева палатки.
  В честь Саломона Андре северная часть острова Западный Шпицберген носит название Земля Андре.

"Арктическая экспедиция Андре". Обобщение (статья из энциклопедии "Википедия")
  Экспедиция под руководством шведского инженера-естествоиспытателя Саломона Андре, совершённая в тысяча восемьсот девяносто седьмом году с целью достижения Северного полюса на воздушном шаре, в ходе которой все её три участника погибли.
  Саломон Андре - первый шведский воздухоплаватель, предложил организовать экспедицию на заполненном водородом воздушном шаре от Шпицбергена к России или Канаде, при этом её маршрут должен был пройти, если повезёт, прямо через Северный полюс. Патриотически настроенные силы встретили эту идею с энтузиазмом, так как Швеция, будучи северной страной, отставала в гонке за Северный полюс.
  Андре пренебрёг многими потенциальными опасностями, связанными с его планом полёта в Арктику на воздушном шаре, которые были очевидны ещё задолго до начала экспедиции. Для безопасности подобного путешествия большое значение имеет возможность реально контролировать полёт воздушного шара, и было много свидетельств тому, что изобретённая Андре техника пилотирования с помощью крепёжных канатов оказалась неэффективной; однако он всё же поставил судьбу экспедиции в зависимость от прочности канатов. Хуже того, полярный воздушный шар "Ornen" ("Орёл") был доставлен непосредственно на Шпицберген его производителем из Парижа, не проходил предварительной проверки, а когда измерения показали, что утечки водорода происходит больше, чем ожидалось, Андре не посчитал это серьёзной проблемой, потенциально чреватой катастрофой. Большинство учёных-современников экспедиции видели оптимизм Андре, верили в мощь современных технологий и пренебрежительно относились к силам природы как основным факторам в серии возможных событий, которые случились на самом деле и привели к смерти Андре и гибели двух его молодых соратников - Нильса Стриндберга (родился в тысяча восемьсот семьдесят втором году, умер в тысяча восемьсот девяноста седьмом году) и Кнута Френкеля (родился в тысяча восемьсот семидесятом году, умер в тысяча восемьсот девяносто седьмом году).
  После того как Андре, Стриндберг и Френкель стартовали со Шпицбергена в июле тысяча восемьсот девяносто седьмого года, воздушный шар очень быстро потерял водород и разбился во льдах уже через два дня. Исследователи при его падении не пострадали, но столкнулись с необходимостью изнурительного похода на юг через дрейфующие полярные льды. Не имея достаточно тёплой одежды, снаряжения и подготовки и потрясённые трудностью прохождения местности, они имели немного шансов на благополучный исход. Когда арктическая зима закрыла им дальнейший путь в октябре, группа оказалась зажатой на пустынном острове Белом в Шпицбергенском архипелаге и там погибла. В течение тридцати трёх лет судьба экспедиции Андре оставалась одной из нерешённых загадок Арктики. Случайное обнаружение в тысяча девятьсот тридцатом году последнего лагеря экспедиции произвело сенсацию в шведских СМИ, где погибших оплакивали и боготворили. Мотивы Андре позднее были пересмотрены в отрицательном ключе, как и его роль в полярных исследованиях - она рассматривалась как "полигон" для испытания мужественности и патриотизма. Одним из первых примеров является беллетризованный роман Пера Улафа Сундмана, ставший бестселлером в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году - "Полёт инженера Андре" (позже по нему был снят фильм "Полёт "Орла"", который изображает Андре слабым и циничным, находящимся во власти своих спонсоров и средств массовой информации. Приговор современных исследователей Андре, пожертвовавшему жизнями двух своих младших товарищей, колеблется в своей резкости в зависимости от того, рассматривается ли он как манипулятор или жертва шведского националистического пыла на рубеже двадцатого века.

"Арктическая экспедиция Андре" (статья из энциклопедии "Википедия")
  Рубеж девятнадцатого-двадцатого столетий часто называют "героическим веком" полярных исследований. Неприветливые и опасные Арктика и Антарктика владели воображением эпохи - не как земли с их собственной экологией и культурами, но как вызовы технологической изобретательности человека, его мужеству и смелости.
  Швед Саломон Август Андре разделял этот энтузиазм и предложил план, в соответствии с которым ветер должен был перенести заполненный водородом воздушный шар со Шпицбергена через Северный Ледовитый океан в Берингов пролив, приземлившись при этом на Аляске, Канаде или России и пройдя по пути рядом или даже прямо над Северным полюсом. Андре был инженером в патентном бюро в Стокгольме и отличался страстью к воздухоплаванию. Он купил свой воздушный шар "Svea" в тысяча восемьсот девяносто третьем году и совершил на нём девять полётов, поднимаясь из Гётеборга или Стокгольма. Их суммарная протяжённость составила полторы тысячи километров. В тех местах преобладали западные ветра, поэтому "Svea" нередко неудержимо сносило в Балтийское море, а корзину волочило опасно низко над поверхностью воды, или же она падала на один из множества скалистых островков Стокгольмского архипелага. Однажды шар унесло через Балтику в Финляндию. Маршрут самого долгого его полёта пролёг на восток из Гётеборга через всю Швецию и по Балтийскому морю к Готланду. Несмотря на то, что Андре видел маяк и слышал крики с Эланда, он был убеждён, что путешествовал над землёй и видел лишь озёра.
  Андре изобрёл технику пилотирования шара с помощью гайдропов - канатов, которые свисают с корзины воздушного шара и волочатся по земле, замедляя его движение. Эта техника не даёт летательному аппарату, который легче воздуха, лететь с той же скоростью, что и ветер, - ситуация, которая делает управление парусом невозможным. Трение канатов должно было замедлить воздушный шар до появления эффекта паруса (помимо вращения шара вокруг его оси). Андре проверил эту технику во время нескольких полётов "Svea" и хотел воспользоваться ею для путешествия к Северному полюсу. Он утверждал, что с гайдропом его "Svea" по существу стал дирижаблем, что опровергается современными воздухоплавателями. Шведская ассоциация воздухоплавания выводит следующие причины для подобной убеждённости: Андре принимал желаемое за действительное, ветра были слишком изменчивы, и к тому же большую часть времени он находился внутри облаков и имел смутное представление о том, где находится или по какому пути перемещается. Кроме того, его гайдропы постоянно цеплялись бы, падали, спутывались друг с другом или застревали бы в земле, что могло привести к тому, что воздушный шар, обычно летавший на небольшой высоте, резко тянуло вниз, к земле. Никто из современных Андре исследователей не считал гайдропы хорошим методом для управления полётом воздушного шара.
  В конце девятнадцатого столетия арктические амбиции Швеции были всё ещё не осуществлены, в то время как соседняя и политически зависимая от неё Норвегия была мировой державой в арктическом исследовании за счёт таких первопроходцев, как Фритьоф Нансен. Шведская политическая и научная элита стремилась к тому, чтобы Швеция была наиболее инициативной среди скандинавских стран, и Андре, бывший убедительным оратором, легко получил поддержку.
  В тысяча восемьсот девяноста пятом году Андре зачитал свои идеи в Королевской шведской академии наук, взволновав ими аудиторию географов и метеорологов. Полярный воздушный шар для исследований, как он объяснил, должен будет отвечать четырём условиям:
 - у него должна быть достаточная грузоподъёмность, чтобы нести трёх человек и всё их научное оборудование, новейшие камеры для аэрофотосъёмки, провизию на четыре месяца и балласт, - в целом, приблизительно три тысячи килограммов
 - он должен удерживать газ достаточно хорошо, чтобы оставаться в воздухе в течение тридцати дней
 - водород должен быть произведён, а воздушный шар заполнен им на арктической стартовой площадке
 - он должен быть в какой-то мере управляемым
  Андре сделал оптимистический и горячий отчёт, согласно которому все эти требования могли быть быстро и легко удовлетворены. Во Франции, по его утверждению, строились большие и наиболее герметичные воздушные шары. Некоторые французские воздушные шары оставались заполненными водородом больше года без заметной потери плавучести. Для заполнения шара на стартовой площадке можно было использовать мобильные устройства производства водорода; в вопросе рулевого управления он полагался на свои собственные эксперименты с гайдропами на "Svea", заявляя, что с ними он мог достигать уклонения в двадцать семь градусов от направления ветра.
  Андре заверил аудиторию, что арктическая летняя погода прекрасно подходила для воздухоплавания. Во время полярного дня можно вести наблюдения круглые сутки, что вдвое сокращает время путешествия, и обходиться без постановки на якорь ночью, что довольно опасно. К тому же холод ночи не мог оказать никакого влияния на плавучесть воздушного шара. Техника управления с помощью гайдропов была особенно хорошо приспособлена к ледяной поверхности, которая "испытывала низкое трение и была свободна от растительности". Минимальные осадки не представляли угрозы пригибания воздушного шара; если, против ожидания, дождь или снег действительно попадёт на воздушный шар, то, как утверждал Андре, "осадки при температурах выше ноля будут таять, а осадки при температурах ниже ноля сдует, поскольку воздушный шар будет плыть более медленно, чем ветер".
  Аудитория была убеждена этими аргументами, довольно далёкими от фактов: арктических летних штормов, туманов, высокой влажности и вездесущей угрозы образования ледяных наростов. Академия одобрила Андре смету расходов на общую сумму сто тридцать тысяч восемьсот крон. Самая большая сумма, тридцать шесть тысяч крон, была отведена для покупки самого воздушного шара. С этим одобрением начался приток средств для поддержки проекта, который возглавили король Оскар Второй, лично внёсший тридцать тысяч крон, и Альфред Нобель, изобретатель динамита и учредитель Нобелевской премии.
  Появился также значительный международный интерес к экспедиции. И европейской, и американской публике, читающей газеты, был любопытен предмет проекта, который казался столь же современным и научным, как книги автора той же эпохи Жюля Верна. Пресса раздувала интерес широким диапазоном предсказаний - от верной гибели исследователей до безопасного и удобного полёта воздушного шара (представляемого репортёрами как "дирижабль") через Северный полюс в порядке, запланированном парижскими экспертами и шведскими учёными.
  В массовой прессе была распространена вера в экспертов и науку, но с вниманием международного сообщества пришла также первая обоснованная критика. Андре был первым шведским воздухоплавателем, ни у кого в его стране не имелось необходимых знаний, чтобы подтвердить или опровергнуть его выводы о плавучести или гайдропах; но в Германии и Франции существовали давние традиции воздухоплавания, там жило много гораздо более опытных воздухоплавателей, чем Андре, и некоторые из них выражали скептицизм касательно его методов и изобретений.
  Однако, ни неудачные опыты со "Svea", ни возражения не могли поколебать оптимизм Андре. Нетерпеливо преследуемый национальными и международными СМИ, он начал переговоры с известным воздухоплавателем и производителем воздушных шаров Анри Лашамбром в Париже, мировой столице воздушных шаров, и заказал у его мастерской лакированный шёлковый воздушный шар из трёх слоёв, двадцати с половиной метров в диаметре. Воздушный шар, первоначально названный "Le pole nord" ("Северный полюс" по-французски), был переименован в "Ornen" ("Орёл" по-шведски).
  Андре запланировал попытку запуска на тысяча восемьсот девяносто шестой год, и в добровольцах для его команды не было недостатка. Он выбрал опытного арктического метеорологического исследователя Нильса Густафа Экхольма (родился в тысяча восемьсот сорок восьмом году, умер в тысяча девятьсот двадцать третьем году), который был его начальником во время геофизических экспедиций на архипелаг Шпицберген в тысяча восемьсот восемьдесят втором - тысяча восемьсот восемьдесят третьем годах, и Нильса Стриндберга (родился в тысяча восемьсот семьдесят втором году, умер в тысяча восемьсот девяносто седьмом году), блестящего студента, который делал оригинальные исследования по физике и химии.
  Главная научная цель экспедиции состояла в том, чтобы картографировать местность посредством аэрофотосъёмки. Стриндберг был и преданным своему делу фотографом-любителем, и квалифицированным конструктором современных фотокамер. Эта команда обладала многими полезными научно-техническими навыками, но испытывала недостаток в физических умениях и знаниях о том, как выживать в чрезвычайных условиях. Все три члена экспедиции были закрытыми людьми, и только один из них, Стриндберг, был молод. Андре ожидал, что будет путешествовать, просто сидя в корзине воздушного шара, поэтому сила и навыки выживания были не первыми пунктами в его списке требований к кандидатам.
  Все современные авторы соглашаются, что схема достижения Северного полюса, предложенная Андре, была нереалистична. Он полагался на ветры, дующие более или менее в том направлении, которым он хотел пойти, на возможность точно настроить управление полётом посредством гайдропов на воздушном шаре, достаточно герметичном, чтобы оставаться в воздухе в течение тридцати дней, и на то, что никакой лёд или снег не будет прилипать к воздушному шару, опуская его к земле.
  В попытке тысяча восемьсот девяносто шестого года ветер немедленно опроверг его оптимизм: он устойчиво дул с севера, снося воздушный шар обратно к ангару на острове Датский, и в итоге экспедиция была вынуждена собраться, дать водороду выйти из воздушного шара и отправиться домой. Теперь известно, что на острове Датский следовало ожидать северного ветра, но в конце девятнадцатого столетия знания об арктическом потоке воздуха и осадках существовали только как оспариваемые академические гипотезы. Даже у Экхольма, исследователя арктического климата, не было никакого опровержения для теории Андре о направлении ветра. Данных наблюдений тогда попросту не существовало.
  С другой стороны, Экхольм критически отнёсся к способности воздушного шара сохранять в себе водород. Проверка плавучести Экхольмом летом тысяча восемьсот девяносто шестого года во время производства водорода и перекачки его в воздушный шар убедила его, что утечка из воздушного шара слишком велика даже для того, чтобы достигнуть полюса, не говоря уже о продолжении полёта в Россию или Канаду. Больше всего газа уходило из приблизительно восьми миллионов крошечных отверстий вдоль казавшихся герметичными швов на склеенных полосах шёлка и в местах применения специального лака секретной формулы. Воздушный шар терял шестьдесят восемь килограммов подъёмной силы в день, и, принимая во внимание его тяжёлый груз, Экхольм оценил, что он будет в состоянии держаться в воздухе в течение самое большее семнадцати дней, а не тридцати. Когда пришло время отправляться домой, он предупредил Андре, что в следующей попытке, намеченной на лето тысяча восемьсот девяносто седьмого года, он не ступит на борт, если только не будет куплен более прочный, лучше запечатанный воздушный шар.
  Андре сопротивлялся критическим замечаниям Экхольма, доходя даже до обмана. Уже на корабле, идущем со Шпицбергена, Экхольм получил от главного инженера водородной фабрики объяснение некоторых аномалий, которые он заметил в своих измерениях: Андре время от времени тайно заказывал дозаправку воздушного шара водородом.
  Причины такого самоубийственного поведения неизвестны. Несколько современных авторов, следуя сундмановскому портрету Андре в полудокументальном романе "Полёт инженера Андре" (книга напечатана в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году), предполагали, что Андре к этому времени стал заложником своей собственной успешной кампании по сбору финансирования. Спонсоры и СМИ следили за каждой задержкой, отмечали каждую неудачу и требовали результатов. В Стокгольме и Гётеборге Андре, Стриндберга и Экхольма провожали в путь радостные толпы, но теперь все их надежды должны были окончиться ничем из-за долгого ожидания южных ветров на острове Датский. Особенно заметен был контраст между Нансеном, который как раз в то время со славой вернулся из смелой и хорошо спланированной экспедиции на судне "Фрам", и Андре, который никак не мог даже начать своё собственное разрекламированное путешествие. Андре, теоретизирует Сундман, не мог в этот момент допустить, чтобы в печать попало сообщение о том, что он не только не знает, в какую сторону дует ветер, но ещё и неверно оценил объём воздушного шара и теперь ему нужен другой.
  После отмены запуска в тысяча восемьсот девяносто шестом году энтузиазм среди желающих присоединиться ко второй попытке, запланированной на следующий год, был не так высок. Однако кандидаты всё ещё имелись, и Андре выбрал на замену Экхольму двадцати семилетнего Кнута Френкеля. Френкель был инженером-строителем с севера Швеции, атлетом и любителем долгих горных походов. Его явно приняли в экспедицию специально, чтобы он взял на себя метеорологические наблюдения Экхольма, и, несмотря на недостаток в теоретических и научных знаниях по сравнению с предшественником, Френкель справлялся с этой задачей эффективно. Его метеорологический журнал позволил со значительной точность восстановить передвижение экспедиции в течение её последних месяцев.
  Вернувшись на остров Датский летом тысяча восемьсот девяносто седьмого года, участники экспедиции обнаружили, что ангар для воздушного шара, построенный в прошлом году, выдержал зимние метели. Ветра также стали более благоприятны. Теперь, когда критически настроенного, авторитетного в своей области учёного Экхольма, который был старше Андре, сменил двадцати семилетний энтузиаст, Андре стал более полновластным лидером. Одиннадцатого июля при устойчивом юго-западном ветре они демонтировали доски верхней части ангара и поднялись в уже загруженную корзину. В последнюю минуту Андре продиктовал одну телеграмму, адресованную королю Оскару, и другую - газете "Aftonbladet", владевшей печатных прав на освещение экспедиции. Многочисленные члены команды поддержки перерезали последние верёвки, удерживавшие воздушный шар, и он стал медленно подниматься. Шар двигался низко над водой, и его до сих пор тянуло вниз трением нескольких сотен метров длинных гайдропов о землю, что приближало корзину к воде. Трение также перекручивало верёвки, отделяя их от креплений. Эти крепления был новой частью системы безопасности, которую Андре вынужден был добавить, чтобы зацепившиеся за землю верёвки легче было удалить. Большинство из них сразу отвинтилось, и пятьсот тридцать килограмм верёвки было потеряно, в то время как участники экспедиции одновременно выбросили за борт двести десять килограмм песка, чтобы поднять корзину подальше от воды. Таким образом, за первые несколько минут полёта были потеряны семьсот сорок килограмм существенного веса. Ещё до отхода от стартовой площадки "Орёл" превратился из предположительно управляемого воздушного судна в обычный водородный воздушный шар с несколькими верёвками, свисающими с него, и оказался во власти ветра, без возможности направления к конкретной цели и со слишком маленьким количеством балласта. Облегчённый шар поднялся на семьсот метров в воздух. Эта высота для него и не предполагалась, а более разрежённый воздух ещё сильнее ускорил утечку водорода через восемь миллионов небольших отверстий.
  У воздушного шара было два средства сообщения с внешним миром - буи и почтовые голуби. Буи, стальные цилиндры, заключённые в кожух, нужно было выбрасывать из воздушного шара в воду или на лёд, чтобы течения принесли их в населённые места. За всё время нашлось лишь два буя с посланиями. Первый буй был выброшен Андре одиннадцатого июля, спустя несколько часов после взлёта, и содержал следующий текст: "Наше путешествие всё ещё продолжается. Мы проплываем в высоте приблизительно двести пятьдесят метров, <координаты>. ...восхитительная погода. Дух на высоте". Второй был выброшен час спустя и сообщал о высоте в шестьсот метров. "Aftonbladet" снабдила экспедицию голубями, выведенными в северной Норвегии, с надеждой, что им удастся туда вернуться. Цилиндрики с сообщениями, заранее подготовленные для птиц, содержали инструкции на норвежском языке, чтобы нашедший передал их на адрес газеты в Стокгольме. Андре выпустил по крайней мере четырёх голубей, но только один из них был обнаружен норвежским пароходом, к которому голубь подлетел и был быстро застрелен. Его сообщение датировалось тринадцатым июля и содержало следующий текст: "Полярная экспедиция Андре в "Aftonbladet", Стокгольм. Тринадцатое июля, половина первого дня, в восьмидесяти двух градусах северной широты, пятнадцати градусах пяти минутах восточной долготы. Хорошо летим в восточном направлении, в десяти градусах к югу. На борту всё хорошо. Это - третье сообщение, посланное голубем. Андре".). Линдстрём и другие отмечают, что все три сообщения не упоминали ни инцидент при взлёте, ни всё более и более отчаянное положение, которое описывалось в главном дневнике Андре. Воздушный шар потерял равновесие, летел слишком высоко и, таким образом, терял водород даже быстрее, чем опасался Нильс Экхольм, неоднократно высказывавший опасения о возможности падения на лёд. Шар впитал дождь и начал опускаться ("капает влага", - пишет Андре в дневнике), и весь песок и часть полезного груза выбросили за борт, чтобы сохранить шар в воздухе.
  Свободный полёт продлился десять часов двадцать девять минут, ещё сорок один час шар то поднимался, то опускался, часто соприкасаясь с грунтом, пока путешествие не завершилось неизбежной катастрофой. В общей сложности "Орёл" парил в течение двух дней и трёх с половиной часов, всё это время, согласно Андре, никто на борту не спал. Вынужденное приземление, судя по всему, было мягким. Все остались невредимы, включая почтовых голубей в плетёных клетках, и всё оборудование уцелело, даже тонкие оптические инструменты и две камеры Стриндберга.
  С того момента, как исследователи приземлились четырнадцатого июля, узкоспециализированная картографическая камера Стриндберга, предназначавшаяся для картографирования с воздуха, стала вместо это средством записи повседневных событий посреди льдов, постоянных опасностей и тягот похода. За три месяца, что они провели на паковом льду, Стриндберг сделал приблизительно две сотни фотографий на эту семикилограммовую камеру. Один из самых известных среди этих снимков - фотография Андре и Френкеля, рассматривающих упавший "Орёл". Андре и Френкель также вели тщательный учёт всех событий и своего географического положения, - Андре в "главном дневнике", Френкель в метеорологическом журнале. Собственный стенографический дневник Стриндберга был намного более личным в содержании и включал его размышления об экспедиции в целом, а также несколько сообщений для его невесты Анны Шарлье.
  На "Орле" имелось оборудование для выживания, в том числе оружие, снегоступы, сани, лыжи, палатка, маленькая лодка (хранившаяся в виде пучка изогнутых палок, которые нужно было собрать и покрыть шёлком воздушного шара), причём большая часть запасов находилась не в корзине, а в месте для хранения, устроенном выше кольца воздушного шара. При подборе этих вещей не был учтён опыт северных народов, приспособленных к экстремальным условиям окружающей среды. В этом Андре контрастировал не только с поздними, но и со многими более ранними исследователями. Свен Люндстрём указывает на дополнительные мучительные усилия, которые понадобились лишь потому, что сани, спроектированные Андре, имели жёсткую конструкцию, в отличие от инуитских саней, и были совершенно непригодны для этой местности - "ужасный ландшафт", как называет её Андре, - с её каналами, разделяющими плавучие льдины, высокими горными хребтами и частично скованными льдом водоёмами. Среди их одежды не было меховых изделий, она состояла из шерстяных пальто, брюк и штормовок. Исследователи постоянно мокли и не могли высохнуть из-за луж незамёрзшей воды на льду и туманного влажного воздуха, типичного для арктического лета. Одежду они сушили главным образом на себе. Опасность была всюду, поскольку потеря провизии, привязанной к одним из неудобных саней, означала верную смерть, и нужно было очень осторожно перебираться через каналы, где сани могли бы утонуть.
  Прежде чем начать свой последний марш, участники экспедиции провели неделю в палатке на месте крушения, упаковывая снаряжение и принимая решение о том, что и сколько взять с собой, куда пойти. О далёком Северном полюсе и речи быть не могло, выбор лежал между двумя заранее созданными складами еды и боеприпасов, - один на мысе Нортбрук на Земле Франца-Иосифа, другой в группе Семи островов у Шпицбергена. Сделав вывод из своих неточных карт, что расстояние до обоих складов примерно равное, они решили попробовать дойти до большего склада на Нортбруке. В течение этой недели Стриндберг сделал больше снимков, чем в любом последующем месте маршрута, в том числе двенадцать кадров, которые составляли трёхсот шестидесятиградусную панораму места крушения.
  На воздушном шаре хранилось много видов еды, более приспособленных к путешествию на воздушном шаре, чем для путешествий пешком. Андре рассудил, что лишнюю еду можно было бы сбросить за борт вместе с песком, если бы понадобилось уменьшить массу шара, а если бы этого не потребовалось, то еда пригодилась бы в случае вынужденной зимовки в арктической пустыне. Поэтому на шаре было меньше балласта и больше тяжёлой провизии, вес которой составлял семьсот шестьдесят семь килограмм, включая двести литров воды и несколько ящиков шампанского, портвейна, пива и так далее, пожертвованных спонсорами и производителями. Был также лимонный сок, хотя и не в таком большом количестве, как обычно брали другие полярные исследователи для профилактики цинги. Большая часть еды была в форме банок пеммикана, мяса, колбас, сыра и сгущённого молока. Часть этого была фактически выброшена за борт. При отходе с места крушения исследователи взяли большую часть оставшегося провианта с собой, наряду с другими необходимыми предметами, такими как оружие, боеприпасы, палатка и кухонные принадлежности, так что на каждые сани пришлось более чем по двести килограмм вещей. Это было слишком много, сани грозили сломаться, а людям пришлось тащить избыточный груз. По прошествии одной недели большая груда еды и не самого важного оборудования была оставлена позади, что позволило снизить нагрузку на каждые сани до ста тридцати килограмм. К этому времени охота ради еды стала необходимостью. На всём протяжении марша члены экспедиции убивали из ружей и поедали тюленей, моржей и особенно белых медведей.
  Двадцать второго июля отправившись на юго-восток к Земле Франца-Иосифа, исследователи вскоре обнаружили, что их борьба со льдом и горными хребтами едва ли делала цель хоть немного ближе: лёд дрейфовал в противоположном направлении, перемещая их назад. Четвёртого августа они после долгого обсуждения решили идти на юго-запад к Семи островам, надеясь с помощью течения достигнуть склада после шестинедельного или семинедельного перехода. Ландшафт в том направлении был по большей части чрезвычайно трудным, так что иногда приходилось даже ползти на четвереньках, но им повезло найти открытую воду, где плавали гладкие и плоские льдины. Небольшая лодка (не разработанная Андре) оказалась, очевидно, функциональным и безопасным транспортом. "Рай!" - написал Андре. - "Есть даже большие плавучие льдины с бассейнами свежей питьевой воды, и тут и там молодые белые медведи с нежным мясом!". Они значительно продвинулись в направлении своей цели, но потом ветер прекратился, и они снова начали перемещаться назад, в сторону от Семи островов. В ближайшие недели ветер поменялся с юго-западного на северо-западный. Исследователи безуспешно попытались преодолеть его, отклоняясь всё более на запад, но становилось ясно, что склад Семи островов остался вне досягаемости.
  Двенадцатого сентября участники экспедиции смирились с зимовкой на льду и расположились лагерем на большой плавучей льдине, позволив льду нести их, куда угодно, что, как пишет Кёльстрём, "он и делал всё это время". Быстро дрейфуя на юг к острову Белый, они поспешно построили для защиты от нарастающего холода зимний "дом" со стенами, сделанными по проекту Стриндберга из укреплённого водой снега. Наблюдая скорость дрейфа, Андре сделал запись, где выразил надежду, что они могут отойти достаточно далеко на юг, чтобы полностью прокормить себя за счёт моря. Однако второго октября плавучая льдина начала трескаться непосредственно под хижиной из-за возрастающей нагрузки при столкновении с островом Белый, и они были вынуждены перенести свои запасы на сам остров, что заняло несколько дней. "Боевой дух остаётся высоким", - сообщает Андре в самом конце разборчиво написанной части своего дневника, которая заканчивается так: "С такими товарищами любой сможет справиться с практически любыми возможными обстоятельствами". Из бессвязных и сильно повреждённых последних страниц дневника Андре можно сделать вывод, что все трое умерли в течение нескольких дней после того, как перешли на остров.
  В течение следующих тридцати трёх лет судьба экспедиции была покрыта тайной, и история её исчезновения стала чем-то вроде фольклора в Швеции и, до некоторой степени, в других странах. Её активно разыскивали ещё несколько лет, газеты по всему миру часто публиковали догадки о её возможных результатах. Обширный архив американских газетных репортажей в течение первых нескольких лет, в период с тысяча восемьсот девяносто шестого по тысяча восемьсот девяносто девятый годы, озаглавленный "Тайна Андре", показывает, что СМИ куда активнее интересовались экспедицией после того, как она исчезла, нежели до этого. Было предложено множество вариантов её исхода, вдохновлённых находками, сообщениями об обнаружении того, что могло бы быть корзиной или шёлком от воздушного шара, историями о людях, упавших с неба, или видениями экстрасенсов, которые, как правило, определяли местонахождение упавшего воздушного шара далеко от острова Датский и Шпицбергена. Линдстрём указывает, что некоторые и международных и национальных докладов имеют характерные особенности городских легенд и отражают преобладавшее тогда неуважение к аборигенным народам Арктики, которые часто изображались в газетах как невежественные дикари, либо убившие троих воздухоплавателей, либо безразлично отнёсшиеся к их тяжёлому положению. Эти предположения были опровергнуты в тысяча девятьсот тридцатом году, когда экипажами двух судов, "Братвааг" ("Bratvaag") и "Исбьорн" ("Isbjorn"), была обнаружена последняя стоянка экспедиции на острове Белый.
  Норвежская экспедиция, изучавшая ледники и море вокруг архипелага Шпицбергена на тюленебойном судне "Братвааг" из Олесунна, нашла останки экспедиции Андре пятого августа тысяча девятьсот тридцатого года. Остров Белый был обычно недоступен для тюленебойных или китобойных судов того времени, поскольку это место, как правило, окружено широким поясом толстого полярного льда и часто скрыта ледяными туманами. Однако лето в тысяча девятьсот тридцатом году было особенно тёплым, и окружающее море было фактически свободно ото льда. Поскольку Белый, как было известно, был богат моржами, а туманы вокруг острова в тот день были сравнительно редкими, часть команды корабля воспользовалась этой редкой возможностью и высадилась в том месте, которое они называли "Недоступным островом". В поисках воды два охотника на тюленей, Олаф Зален и Карл Татствик, обнаружили лодку Андре около небольшого ручья. Она лежала под сугробом снега и была полна вещей, включая багор с выгравированными словами "Полярная экспедиция Андре, тысяча восемьсот девяносто шестой год". Получив этот багор, капитан корабля, Педер Элиэссен, приказал команде искать место захоронения участников экспедиции. Помимо прочего, они обнаружили журнал и два скелета, идентифицированные по монограммам на одежде как Андре и Стриндберг.
  "Братвааг" покинул остров, чтобы продолжить запланированную охоту и наблюдения с намерением вернуться позже, когда лёд растает сильнее и освободит больше объектов. Дальнейшие открытия были сделаны кораблём "Исбьорн" из Тромсё, Норвегия, - тюленебойным шлюпом, который зафрахтовали репортёры для встречи с "Братвааг". Встреча не состоялась, и тогда репортёры и команды "Исбьорн" сами направились к острову Белый, высадились на него пятого сентября в хорошую погоду и обнаружили даже меньше льда, чем команда "Братваага". После фотографирования местности они начали поиски, обнаружили тело Франкеля и новые артефакты, включая оловянную коробку с фотоплёнкой Стриндберга, его же вахтенный журнал и карты. Экипажи обоих судов передали свои находки научной комиссии от шведского и норвежского правительств в Тромсё, второго и шестнадцатого сентября соответственно. Тела Андре, Стриндберга и Френкеля отправили в Стокгольм, куда те прибыли пятого октября.

Открытие Северной Земли (статья Л. М. Старокадомского (первый том "Детской энциклопедии" издательства Академии педагогических наук РСФСР, тысяча девятьсот шестьдесят второй год))
  Практическое значение Северного морского пути русское правительство по-настоящему поняло и оценило только во время войны с Японией в тысяча девятьсот четвёртом - тысяча девятьсот пятом годах, когда нашему Балтийскому военному флоту с неимоверными трудностями пришлось преодолевать огромное расстояние по Атлантическому и Индийскому океанам, чтобы оказать помощь Дальневосточному флоту. На всём протяжении этого колоссального пути не было ни одной базы, ни одного клочка своей земли. Отправка кораблей по северным морям в то время была невозможна: не было карт и лоций, неизвестны были особенности плавания в тех местах.
  И вот для изучения Северного морского пути решили построить на Невском судостроительном заводе в Петербурге два ледокольных парохода - "Таймыр" и "Вайгач", водоизмещением по тысяча двести тонн. Суда могли продвигаться в сплошных льдах толщиной до полуметра и ломать лёд метровой толщины. Быстроходности от них не требовалось, так как исследовательские работы обычно производятся на "малых ходах".
  Оба ледокола должны были работать вместе, чтобы при случае помогать друг другу. Это были военные корабли. На каждом из них находилось по пятьдесят человек личного состава. Судовым врачом на ледокол "Таймыр" был назначен автор этой статьи - Леонид Михайлович Старокадомский.
  Ледоколы были снабжены самыми совершенными приборами для исследований, какими только располагало в то время мореплавание. Намечалась большая программа изучения жизни моря. На кораблях имелись специальные приспособления для ловли и сбора придонных морских животных и планктона.
  Исследование Северного морского пути сперва предполагали начать с запада, но позднее признали нецелесообразным вести работы со стороны Берингова пролива.
  Экспедиция была рассчитана на пять лет. По намеченному плану каждое лето суда должны были выходить в Ледовитый океан, проводить там исследования, продвигаясь постепенно всё дальше на запад, а осенью возвращаться обратно во Владивостокский порт на зиму.
  "Таймыр" и "Вайгач" направились во Владивосток обычным путём - через тропические моря.
  В июле тысяча девятьсот десятого года корабли дошли до Владивостока и тут же отправились в Ледовитый океан. В тридцати милях от селения Уэлен они встретили сплочённый лёд, и суда не могли продвигаться далее на запад. Пришлось прервать работу до следующего лета.
  В тысяча девятьсот одиннадцатом году экспедиция описывала берега до устья реки Колымы, а в тысяча девятьсот двенадцатом году исследовала трассу до устья реки Лены и дальше до острова Петра, расположенного у восточного берега полуострова Таймыр. В тысяча девятьсот тринадцатом году предполагалось пройти мимо мыса Челюскин и обогнуть полуостров Таймыр. Но сделать это не удалось: путь на запад преградил сплошной лёд большой толщины.
  Первого сентября тысяча девятьсот тринадцатого года "Таймыр" и "Вайгач" остановились в двенадцати милях от мыса Челюскин. От него суда отделяла непроходимая преграда - ледяное поле. Появление сплошного ледяного поля в этом районе было трудно объяснить. Глубины здесь достигали двухсот метров, а при такой глубине лёд свободно движется по ветру и течению.
  Экспедиции пришлось направиться вдоль края льда на север, чтобы обогнуть ледяное поле и таким путём подойти к полуострову Таймыр. Часа через три после начала движения на север справа от курса неожиданно показалась низменная полоса земли, полузанесённая снегом.
  Этот новый, неизвестный ранее остров к северо-востоку от мыса Челюскин впоследствии назвали Малым Таймыром.
  Далее корабли шли в обширной полынье, среди разбитого льда, близ кромки ледяного поля. Скоро навстречу стали попадаться огромные ледяные горы - айсберги - высотой до десяти-двенадцати метров. Мы видели их около двух десятков. Никто из полярных исследователей никогда ранее не встречал айсбергов вблизи полуострова Таймыр. Откуда они? Это было загадкой для участников экспедиции.
  С тех пор прошло много лет, но я хорошо помню ночь со второго на третье сентября. Спать не хотелось. Светало, но горизонт ещё закрывала мгла. И вдруг я стал различать смутно очертания высокого берега. Не ошибся ли я? В Ледовитом океане часты такие обманы зрения. Кажется, что вдали берег, а оказывается, что это облако или стена тумана. Но вскоре я убедился, что вижу перед собой высокий гористый берег, а на горах - снежные пятна. Едва сдерживая волнение, я разбудил начальника экспедиции. Оказалось, что мы открыли острова Северной Земли.
  Мы подошли к большому острову. Команде "Таймыра" поручили описать северные, а "Вайгача" - южные берега острова.
  На юго-восточную оконечность открытого острова с "Вайгача" отправилась партия для астрономических наблюдений. На низменной прибрежной части острова, покрытой галькой, местами виднелся мох бурого цвета. Усеянный обломками скал, берег протянулся на километр до самых гор. С них дул порывистый тёплый ветер. Температура воздуха достигала четырнадцати градусов, тогда как над морем она была всего градус.
  Животных встретить не удалось, но мы видели следы оленей, песцов и белых медведей.
  Суда прошли вдоль восточных берегов Северной Земли до её северного окончания; обойти вокруг островов помешали сплошные льды.
  Попытка пробиться к западному берегу острова не увенчалась успехом: помешал сплочённый лёд. Удалось нанести на карту только часть восточного берега.
  В следующем, тысяча девятьсот четырнадцатом году экспедиция продолжала исследования, описав южный берег ближайшего к материку крупного острова. Дальнейшему изучению Северной Земли снова помешали ледовые условия. В октябре тысяча девятьсот четырнадцатого года, не имея возможности пробиться на запад сквозь тяжёлые льды, "Таймыр" и "Вайгач" остановились на зимовку недалеко от мыса Челюскин. Во время зимовки постоянно велись метеорологические наблюдения.
  В конце лета тысяча девятьсот пятнадцатого года ледоколы прошли в Белое море и достигли Архангельска.
  Экспедиция произвела опись берега материка и прилегающих к нему островов от Берингова пролива до устья реки Енисея. Она определила береговые астрономические пункты, что дало возможность уточнить на карте очертания берега. На всём пути измерялись глубины, изучались направление и скорость морских течений и приливо-отливные явления. Удалось составить достаточно точные мореходные карты и лоции.
  Когда суда становились на якорь, на дно опускали драгу или трал, которые обычно доставляли обильные уловы придонных животных. При более продолжительных остановках судна несколько членов экспедиции собирали на берегу наземных животных и растения.
  Экспедиции удалось привезти хорошие зоологические коллекции. Были получены новые сведения о климате, состоянии и распространении льдов в совершенно не исследованных ранее районах Арктики.
  Кроме архипелага Северная Земля и острова Малый Таймыр, экспедиция открыла остров Старокадомского и в группе островов Де-Лонга - острова Вилькицкого и Жохова. Материалы экспедиции облегчили освоение северной морской трассы.
  Только в тысяча девятьсот тридцатом - тысяча девятьсот тридцать втором годах группе советских полярников во главе с Г. А. Ушаковым удалось провести исследование Северной Земли. Два года героически трудилась исследовательская партия на этих необитаемых островах. Оказалось, что Северная Земля состоит из четырёх крупных островов и ряда мелких. Самый большой - остров Октябрьской Революции, следующий по величине - остров Большевик и затем острова Комсомолец и Пионер.
  По своему геологическому строению Северная Земля - продолжение полуострова Таймыр, от которого она отделилась, вероятно, в послеледниковое время.
  Ледники на островах Северной Земли занимают сорок два процента площади. Сползая в океан, они и образуют айсберги, так удивившие нашу экспедицию.

Руаль Амундсен (статья Г. В. Карпова (первый том "Детской энциклопедии" издательства Академии педагогических наук РСФСР, тысяча девятьсот шестьдесят второй год))
  Чтение было любимым занятием юного Руаля Амундсена. Мальчика трудно было оторвать от книги. Он зачитывался описаниями путешествий в далёкие страны.
  Особенно сильное впечатление произвело на него описание трагической гибели известного полярного путешественника Джона Франклина. Руаль ясно представлял себе, как горсточка людей, затерянная в бескрайних ледяных просторах, пробирается сквозь свирепую пургу. Вот замерзающие, голодные люди, сбиваясь с ног, падают, обессиленные в жестокой неравной борьбе с суровой и беспощадной стихией. Чтобы хоть как-нибудь утолить голод, путешественники едят кожу своих сапог. Руаль постарался прочитать все книги о полярных путешествиях, которые ему удалось достать. Его влекли к себе неизвестные страны, расположенные у полюсов Земли.
  Втайне от матери Руаль начал готовиться к полярным путешествиям. Он знал, что исследователи Земли были людьми сильной воли, смелыми, выносливыми, обладавшими крепким здоровьем. И Руаль решил укреплять своё здоровье. Он закаляется, обливаясь ледяной водой, в самые сильные морозы спит с открытым окном. Раньше он не любил быстрых, подвижных игр. Теперь он играет в футбол, который лучше другой игры укрепляет мускулы ног, зимой занимается лыжным спортом и вскоре становится одним из лучших лыжников Норвегии.
  Исподволь продолжая готовить себя к путешествиям, Амундсен изучает в университете медицину, усиленно занимается немецким, французским и английским языками. Будущему путешественнику необходимо знать языки.
  Когда у Амундсена умерла мать, он решил резко изменить направление своей деятельности - сделаться штурманом дальнего плавания. Чтобы сдать экзамен и получить диплом штурмана, требовалось прослужить не менее трёх лет матросом. Не теряя времени, Амундсен поступает матросом на парусную зверобойную шхуну и отправляется промышлять тюленей к берегам Шпицбергена. В это время ему исполнилось двадцать два года. Вскоре он становится мастером на все руки: хорошо бьёт тюленей, умело снимает с них шкуры и сало, работает на вёслах, моет палубу и тому подобное. Вернувшись в Норвегию, Амундсен перешёл на судно, отправлявшееся в Канаду. Как помощнику кока, ему поручили печь хлеб для всей команды. Руаль радовался возможности приобрести ещё одну специальность, которая пригодится в полярных путешествиях.
  Амундсен плавал на многих кораблях. Он побывал в Мексике, Испании, Англии, в Африке. В тысяча восемьсот девяносто шестом году он сдал экзамен на штурмана дальнего плавания. Вскоре на шхуне "Бельгика" молодой штурман отправился в антарктическую экспедицию для изучения земного магнетизма. Впервые он самостоятельно вёл судно.
  Это была не лёгкая экспедиция. Амундсен участвовал в длительном походе на санях по материковому льду. Здесь на каждом шагу путников подстерегали опасности; вьюга запорошила снегом глубокие трещины, мороз обжигал лицо.
  Ошибка начальника экспедиции едва не погубила всё предприятие. С наступлением холодного времени надо было уходить к северу. Несмотря на предупреждение Амундсена, этого не сделали, и судно, продолжая двигаться на юг, попало в ледяную ловушку. Пришлось стать на зимовку. Начался голод. Люди болели цингой. Только энергичные меры Амундсена спасли всех от гибели. Он добывал тюленей, мясо которых восстановило силы умирающей команды. Это путешествие продолжалось около двух лет.
  Теперь Амундсен, опытный полярный путешественник, мог приступить к подготовке самостоятельной экспедиции. Он задумал пройти на корабле вдоль северных берегов Америки с востока на запад и открыть так называемый Северо-Западный морской путь. Планом экспедиции он поделился с Нансеном. "Нансен одобрил мой план. Этот день я считаю началом существования моей экспедиции", - писал Амундсен впоследствии.
  Чтобы избежать ошибок предыдущих мореплавателей, пытавшихся пройти Северо-Западным проходом, он тщательно изучил их отчёты, планы и карты. Амундсен решил идти на маленьком судне с небольшой осадкой, максимально ограничив состав участников экспедиции. Он приобрёл маленькую парусную яхту "Йоа" с керосиновым мотором в тринадцать с половиной лошадиных сил. Сначала Амундсен испытал её мореходные качества, плавая между Гренландией и Шпицбергеном. "Йоа" даже в трудных условиях плавания вела себя прекрасно. Когда всё было готово к отплытию, судно посетил Нансен и нашёл, что всё в полном порядке. Теперь можно было смело отправляться в путь.
  "Как чудесно: никакого беспокойства, никаких надоедливых кредиторов, никаких скучных людей с дурными предсказаниями или даже с подозрительными улыбками! Только мы на яхте - семеро весёлых и счастливых людей. Со светлой надеждой и твёрдой верой мы шли навстречу нашему будущему", - записал Амундсен по выходе в море.
  Но радоваться было преждевременно. Тяжёлые испытания выпали на долю храбрецов, как только они приблизились к берегам Гренландии: "Йоа" чуть не наскочила на скалу, ошибочно показанную на карте в другом месте. Путь на запад пролегал среди множества мелких островов, поэтому продвигались медленно, ощупью, ведя непрерывное наблюдение за глубиной моря.
  Однажды в проливе налетел ураган, волны подхватили судёнышко и понесли его на скалы. Гибель яхты казалась неминуемой. Огромные волны обрушивались на палубу. Судно ударилось о скалы, сильно повредив себе киль. А впереди опять показалась мель, которая приближалась с большой скоростью. По приказу Амундсена весь палубный груз - сотни килограммов продовольствия - полетел за борт. Но было уже поздно. Огромная волна швырнула судно о камни, а другой вал поднял яхту, и она снова закачалась на волнах. Вдруг рулевой испуганно закричал: "Судно не слушается руля!".
  Не успел Амундсен принять какое-либо решение, как яхта ударилась о подводные камни. "Руль снова в порядке!" - крикнул рулевой.
  Оказалось, что при ударе руль каким-то чудом опять стал на своё место. Послушная рулю яхта отошла от мелей. Она была спасена.
  Так, полные опасностей и самых неожиданных приключений, проходили дни за днями. "Йоа" медленно пробиралась среди извилистого лабиринта проливов, отделяющих Канадский Арктический архипелаг от берегов Америки.
  Наступила полярная ночь, и корабль, выбрав удобную бухту, стал на зимовку. Но стоянка неожиданно затянулась: лето тысяча девятьсот четвёртого года выдалось холодное, лёд в бухте не вскрылся, и пришлось остаться на вторую зимовку. Как ни тяжелы были условия жизни, к чести Амундсена, никто из его спутников не заболел цингой. Начальник экспедиции внимательно следил за тем, чтобы каждый её участник имел работу. Постоянно велись метеорологические и астрономические наблюдения. Амундсену удалось определить новое местоположение магнитного полюса (магнитный полюс, как известно, со временем изменяет своё местоположение). Это было одно из крупных научных достижений экспедиции.
  В августе тысяча девятьсот пятого года "Йоа" снова вышла в плавание и после жестокой борьбы со льдами, туманами и штормами благополучно достигла Тихого океана.
  Амундсен завершил длительный период попыток многих поколений отважных путешественников пройти Северо-Западным проходом.
  Теперь Амундсен приобрёл широкую известность как исследователь и смелый путешественник. Он приступил к подготовке экспедиции на Северный полюс, решив на "Фраме" Нансена повторить дрейф.
  Перед самым выходом в море было получено известие, что Пири открыл Северный полюс. Эта новость была серьёзным ударом для Амундсена. Однако отступать было поздно. Когда путешественник вышел в море, он изменил свой план и направился не на север, как о том заявлял официально, а на юг, чтобы попытаться открыть Южный полюс. О своём решении он объявил команде неожиданно, когда "Фрам" уже был в Атлантическом океане.
  На берегу Антарктиды Амундсен разбил лагерь и решил устраиваться на зимовку, отослав "Фрам" в более низкие широты. Остаток лета ушёл на организацию трёх продовольственных складов по пути к полюсу. По обе стороны от каждого склада путешественники поставили высокие вехи с флагами, чтобы удобнее было их найти на обратном пути. Долгая полярная ночь прошла благополучно, и весну путешественники встретили бодрыми и здоровыми. Они стали готовиться к походу на полюс.
  Двадцатого октября тысяча девятьсот одиннадцатого года Амундсен вместе с четырьмя спутниками отправился в путь. Погода благоприятствовала путешественникам. Собачьи упряжки двигались очень быстро. По дороге устраивали новые продовольственные склады. На восемьдесят пятом градусе южной широты путь преградили горы. Восхождение на горы по обледенелым склонам сильно замедляло движение. Иногда приходилось запрягать в одни сани по двадцать собак и помогать им взбираться в гору. Амундсен так описывает этот трудный путь по леднику: "Здесь начались наши мытарства; нам приходилось делать большие обходы, чтобы миновать несколько широких трещин и взбираться вверх по ледяной коре (sic!). На следующий день мы достигли высоты пяти тысяч шестисот метров и остановились здесь на ночлег. Ночью разразился сильнейший буран, так что на другой день путешествие пришлось прервать. Однако буран продолжался и на третий день. С общего согласия решено было не ждать окончания бурана, а идти вперёд".
  Только недалеко от полюса кончились цепи гор, и перед путешественниками открылось довольно ровное плоскогорье.
  Четырнадцатого декабря тысяча девятьсот одиннадцатого года полюс был достигнут. Он оказался, по измерениям Амундсена, на высоте около трёх тысяч метров над уровнем моря. "Сделав остановку, - пишет Амундсен, - мы собрались в тесный кружок и поздравили друг друга. Мы имели все основания признать наши заслуги в этой победе, и это выразилось в крепком рукопожатии. Затем мы торжественно водрузили норвежский флаг".
  Трое суток путешественники пробыли на полюсе, проводя наблюдения. Стояла хорошая, солнечная погода. Затем Амундсен и его спутники благополучно вернулись на свою базу в бухту Китовую, где их уже ждал "Фрам", чтобы отвезти на родину.
  В Норвегии Амундсену был оказан торжественный приём, как национальному герою.
  Новые замыслы возникают в голове путешественника. Он разрабатывает проект и строит корабль "Мод" с такой же яйцевидной формой корпуса, как у "Фрама", водоизмещением в двести девяносто две тонны. Амундсен решил пройти вдоль берегов Сибири Северным морским путём, повторив путь, пройденный шведом Норденшельдом на судне "Вега" в тысяча восемьсот семьдесят восьмом - тысяча восемьсот семьдесят девятом годах, а позднее в тысяча девятьсот десятом - тысяча девятьсот пятнадцатом годах, - в противоположном направлении, из Владивостока в Архангельск, русской экспедицией Вилькицкого на ледокольных пароходах "Таймыр" и "Вайгач". Обе экспедиции шли с зимовками.
  В тысяча девятьсот восемнадцатом году Карское море было забито тяжёлыми льдами, и Амундсену пришлось затратить целый месяц, чтобы преодолеть их. Обогнув самую северную точку материка - мыс Челюскин, "Мод" вскоре попала в непроходимые льды и зазимовала. Во время зимовки с Амундсеном случилось несчастье: однажды сторожевая собака столкнула его со сходней на лёд, и он сломал себе ключицу. Не успел он окончательно поправиться, как во время прогулки невдалеке от судна на него налетела разъярённая медведица, повалила на лёд и сорвала шубу, оцарапав спину. Медведица оставила Амундсена, когда увидела, что собака бросилась на медвежонка. Жизнь путешественника была спасена.
  Только через год, поздно осенью, "Мод" снова взяла курс на восток. Но плавание продолжалось недолго: судно застряло во льдах и стало на вторую зимовку. На Аляску "Мод" прибыла летом тысяча девятьсот двадцатого года. После ремонта судна Амундсен намеревался идти в Арктический бассейн, чтобы, вмёрзнув в лёд, повторить знаменитый дрейф Нансена. Он рассчитывал, что его корабль попадёт со льдами на Северный полюс. Однако тяжёлые льды прижали "Мод" к берегу, и она в третий раз зазимовала около берегов Чукотки.
  Весной корабль пришёл на Аляску, а летом тысяча девятьсот двадцать второго года под командованием Вистинга снова отправился в Северный Ледовитый океан. Вмёрзнув в лёд к востоку от острова Врангеля, "Мод" дрейфовала с тысяча девятьсот двадцать второго по тысяча девятьсот двадцать пятый год. Свердруп и геофизик Мальмгрен непрерывно вели научные наблюдения. Но Амундсена на судне не было. Увлёкшись идеей полярных исследований при помощи самолёта, он покинул "Мод" и вернулся на родину.
  Здесь Амундсен научился управлять самолётом и сдал экзамен на звание гражданского лётчика.
  В тысяча девятьсот двадцать пятом году Амундсен с пятью спутниками на двух самолётах отправился в полёт со Шпицбергена на полюс, но не достиг его. Только чудом удалось всем участникам этого смелого полёта на одном из гидропланов вернуться обратно. Другой самолёт был раздавлен льдами во время вынужденной посадки из-за неисправности мотора. А на следующий год Амундсен пролетел над полюсом на дирижабле "Норвегия".
  Руаль Амундсен погиб в тысяча девятьсот двадцать восьмом году при спасении итальянской экспедиции, отправившейся к Северному полюсу на дирижабле "Италия". Ему было только пятьдесят шесть лет. Отважный исследователь, узнав об аварии дирижабля, спешно вылетел из Норвегии на помощь. Самолёт "Латам", на котором летел Амундсен, пропал без вести. Спустя несколько месяцев в море был найден один из поплавков этого гидроплана. Вероятно, "Латам" упал в море и все его пассажиры вместе с отважным полярным исследователем Амундсеном погибли.

Амундсен Руаль ("Что такое? Кто такой?", третье издание, том первый)
  Тысяча восемьсот семьдесят второй - тысяча девятьсот двадцать восьмой годы жизни.
  Этот человек выразил своей жизнью одно из важнейших свойств человеческих - целеустремлённость. Его старший друг Фритьоф Нансен писал: "Он сам наметил свой курс и взял его, не кинув назад ни одного взгляда...".
  Есть у Амундсена одна черта, делающая его исключительной фигурой в ряду великих первооткрывателей и первоисследователей Земли: тщательная подготовка средств для достижения поставленной цели. В ней - объяснение того, что практически все экспедиции Амундсена были удачными. Кроме последней...
  Руаль Амундсен родился на берегу одного из живописных норвежских фиордов, в семье, принадлежавшей к старинному роду мореплавателей и судостроителей. Мечта о дальних странствиях овладела им в детстве. Ещё тогда Руаль твёрдо сказал себе: "Я буду исследователем Севера". И он стал к этому готовиться, закалял себя, обливался холодной водой, спал зимой при открытом окне.
  После окончания школы Амундсен устроился матросом на парусную шхуну, промышлявшую тюленей, чтобы хорошо изучить морское дело.
  В судовом плавании к берегам Шпицбергена укрепилось его здоровье, а главное - сила духа. Он хочет приобрести как можно больше опыта в морских плаваниях: переходит со шхуны на шхуну, плавает то в Арктику, то в Мексику, то в Африку, проходит по лестнице корабельной службы от матроса до шкипера. А когда узнаёт о готовящейся бельгийским лейтенантом де Жерлашем экспедиции в Антарктику на поиски магнитного полюса, то отправляется к южнополярному материку в роли штурмана. В тысяча восемьсот девяносто седьмом - тысяча восемьсот девяносто восьмом годах он зимует в Антарктиде.
  По возвращении из Антарктиды Амундсен сдал экзамен на капитана дальнего плавания и решил попытаться пройти через арктические проливы Канады, которые оказались непроходимыми для более чем сорока экспедиций. На небольшом судне "Йоа" он прошёл северо-западным морским путём из Атлантического океана в Тихий.
  Амундсен стал и по сей день остаётся единственным человеком, прошедшим морским путём вокруг Северного полюса. И он был первым, кто пришёл на Южный полюс Земли, на месяц опередив английскую экспедицию Роберта Скотта.
  Поход Руаля Амундсена к Южному полюсу в тысяча девятьсот одиннадцатом году великолепен по замыслу и его воплощению. Кажется, всё сделано без малейшего усилия, лишь по волшебству или по необыкновенному счастливому везению. Но Амундсен говорил: "Победа ожидает того, у кого всё в порядке, не упущены мелочи, всё предусмотрено, и это называется удачей!". За кажущейся лёгкостью - огромный, тяжелейший труд, но глубоко продуманный, организованный.
  Южный полюс - вершина его жизни. Он мог бы на ней оставаться: она сама по себе достаточна для бессмертия. Но ему всего лишь сорок лет. И он не был бы Амундсеном, если бы не ставил перед собой новые цели.
  Первое, что он обязательно должен сделать: на дрейфующей льдине достичь Северного полюса.
  В тысяча девятьсот семнадцатом году спущена на воду яхта "Мод", построенная Амундсеном по типу Нансеновского "Фрама". В июле следующего года экспедиция с запасом продовольствия и снаряжения на пять лет вышла из Христиании (так тогда называлась столица Норвегии Осло). Корабль Амундсена шёл на восток, мимо берегов России. Вскоре льды преградили дальнейший путь. У берегов Таймыра прошла первая зимовка. Чукчи были частыми гостями на борту "Мод". С ними у норвежцев установились тёплые, дружеские отношения.
  На борту освободившейся из ледового плена яхты отправились в далёкую Европу две маленькие чукотские девочки-сироты. Амундсен привёз их в Норвегию, дал европейское воспитание и образование.
  В тысяча девятьсот двадцатом году плавание Северным морским путём завершено. А у Амундсена - новая идея: совершить перелёт на самолёте к Северному полюсу.
  В мае тысяча девятьсот двадцать пятого года два самолёта стартовали со Шпицбергена. Курс взят на полюс. И когда до него оставалось всего двести двадцать километров, пришлось произвести вынужденную посадку на дрейфующий лёд, а потом на разбитом трещинами льду готовить самолёт к взлёту. На это ушло около месяца. Но взлёт состоялся, хотя казался невероятным...
  Ровно через год Амундсен всё же пролетел над точкой Северного полюса - на дирижабле "Норвегия", а затем пересёк Северный Ледовитый океан от Шпицбергена до Аляски, находясь в воздухе семьдесят пять часов.
  В тысяча девятьсот двадцать восьмом году в Арктике разыгралась трагедия: потерпел катастрофу итальянский дирижабль "Италия". На помощь экспедиции пробивался сквозь льды наш ледокол "Красин". Лётчики Советского Союза, Швеции, Италии, Норвегии спешили к месту катастрофы. Вылетел восемнадцатого июня на гидросамолёте "Латам-47" и Амундсен. Этот полёт стал для него роковым: он не вернулся, погиб вместе с экипажем над Баренцевым морем.
  Руаль Амундсен до сего времени остаётся единственным, кто прошёл на судне и Северо-восточным (вдоль берегов Сибири) и Северо-западным морским путём (по проливам Канадского архипелага).
  В честь славного путешественника названы море, гора и американская научная станция Амундсен-Скотт в Антарктиде, а также залив и котловина в Северном Ледовитом океане.

Александр Колчак (статья Зиновия Каневского из энциклопедии по географии издательства "Аванта+" (третье издание))
  Одним из самых выдающихся исследователей Русского Севера можно назвать Александра Васильевича Колчака (тысяча восемьсот семьдесят четвёртый - тысяча девятьсот двадцатый годы жизни).
  Да, это тот самый адмирал Колчак, Верховный правитель России в годы Гражданской войны, "злейший враг советской власти", "кровавый душитель революции", поровший и вешавший сибирских рабочих, крестьян, интеллигентов. И в этих характеристиках нет никакого преувеличения - так было. Полтора последних года из отпущенных ему судьбой сорока шести лет он, безусловно, был жестоким диктатором, обильно запятнавшим себя кровью, за что и был казнён красными зимой тысяча девятьсот двадцатого года в Иркутске. Но о том, кем был Колчак до Октября тысяча девятьсот семнадцатого года, все советские издания вплоть до конца восьмидесятых годов умалчивали, ограничиваясь лишь упоминаниями о его участии в Русско-японской и Первой мировой войнах. Колчак-гидрограф, Колчак - исследователь Арктики, отважный первопроходец и воин, учёный и флотоводец был забыт на протяжении почти трёх четвертей века!
  Двадцати пятилетним лейтенантом пришёл он в экспедиции российского полярного геолога и географа барона Эдуарда Толля, посвятившего свою жизнь поискам легендарной Земли Санникова. Об этой таинственной арктической земле знали со слов путешественника, торговца и охотника Якова Санникова, который в самом начале девятнадцатого века увидел к северу от острова Котельный в архипелаге Новосибирских островов далёкие горные вершины. И не только Эдуард Толль мечтал об этой земле - идеей найти её были одержимы все участники его экспедиций. Один из них, неграмотный эвен Джергели, на вопрос, хотел бы он побывать там, ответил: "Раз ступить ногой - и умереть!".
  Не однажды наведывался Толль на Новосибирские острова. В очередной раз он отправился туда в тысяча девятисотом году на небольшой шхуне "Заря", проводя по дороге научные изыскания на побережье Ледовитого океана и на берегах его островов. Молодой лейтенант-гидрограф Александр Колчак стал одним из самых деятельных членов экипажа "Зари". Он с честью выдержал испытание двумя зимовками, заслужил самые лестные похвалы начальника экспедиции и всеобщее уважение за трудолюбие и храбрость. Летом тысяча девятьсот второго года Толль с тремя спутниками отправился в свой последний маршрут к недостижимой Земле Санникова, из которого никто не вернулся. Вот тогда и настал звёздный час лейтенанта Колчака!
  С зимовки он ненадолго вернулся в Петербург, чтобы организовать экспедицию по поиску своих товарищей. Слабая "Заря" не могла работать во льдах, и Колчак сумел убедить самых авторитетных и придирчивых полярных исследователей в том, что морской поход следует провести на вельботе, большой тяжёлой шлюпке. Он в кратчайшие сроки сколотил команду единомышленников-добровольцев и в мае тысяча девятьсот третьего года начал путь по дрейфующим льдам, держа курс на остров Беннетта, где рассчитывал найти Толля или хотя бы следы его последнего пребывания.
  Этот поход оказался невероятно трудным и опасным. Семеро "колчаковцев" пробивались к цели через битые льды, мелкую ледяную крошку, тормозившую движение лодки, через крутые волны, бушевавшие в широких разводьях между ледяными полями. Они прорубали топорами проходы в грядах ледяных торосов, вместе с обессилившими собаками впрягались в лямки и перетаскивали тридцати шестипудовую шлюпку сквозь хаос ледяных глыб и обломков. В Петербурге мало кто верил, что этот худенький, похожий на подростка лейтенант дойдёт до цели, а он, задыхаясь от непомерных усилий, не раз принимая вынужденное ледяное купание, то и дело проваливаясь в мокрый снег, теряя сознание от усталости и болезней, шёл, плыл, пробивался к своей великой и благородной цели - на помощь Толлю.
  Три бесконечных месяца занял этот тысячекилометровый рейд. Когда же они добрались наконец до острова Беннетта, здесь их ждала записка начальника экспедиции, гласившая, что ещё в октябре тысяча девятьсот второго года он и его спутники покинули остров с двухнедельным запасом продовольствия, так и не найдя Земли Санникова. По-видимому, все четверо погибли, возвращаясь через льды и разводья на побережье материка. Колчак и его товарищи оказались удачливее - в конце ноября, во время уже наступившей суровой якутской зимы, они сумели дойти до Большой земли.
  Русское географическое общество наградило тридцатилетнего Колчака золотой Константиновской медалью, которая присуждалась за "необыкновенный и важный географический подвиг, совершение которого сопряжено с трудом и опасностью". Подобной награды из полярников удостоилось ещё только семь человек, в их числе такие зарубежные знаменитости, как Н. Норденшельд и Ф. Нансен.
  Потом последовали новые свершения и новые подвиги. Прямо из Арктики Колчак отправился на Дальний Восток, участвовал в обороне Порт-Артура, получил золотое оружие с надписью "За храбрость". А затем вновь гидрографические исследования, организация крупнейшей по тем временам экспедиции по изучению Северного Ледовитого океана, вошедшей затем в историю под названием экспедиции Бориса Вилькицкого (она продолжалась с тысяча девятьсот десятого по тысяча девятьсот пятнадцатый годы; Колчак в качестве командира одного из ледокольных кораблей принял непосредственное участие лишь в самом первом плавании). И как венец всей его арктической деятельности - теоретический труд "Лёд Карского и Сибирского морей", во многом провидческий, на десятилетия опередивший эпоху.

Роберт Пири и Фредерик Кук. "В поисках "Большого гвоздя"" (статья Зиновия Каневского из энциклопедии по географии издательства "Аванта+" (третье издание))
  Уже во времена Нансена мечта о полюсе овладела американцем Робертом Эдвином Пири (тысяча восемьсот пятьдесят шестой - тысяча девятьсот двадцатый годы жизни) и не оставляла его двадцать три года, из которых почти двадцать лет он провёл в высокоширотных льдах! Большую часть времени Пири тренировался в Гренландии, отрабатывая методику путешествий на упряжках эскимосских лаек по дрейфующим ледяным полям. В одном из дальних походов Пири отморозил ноги, пришлось ампутировать почти все пальцы, однако уже несколько месяцев спустя он вновь ушёл во льды, положив на нарты костыли.
  Поистине нет границ его энтузиазму, великой силе его духа - с каждым годом он всё ближе к цели. И всякий раз, достигнув очередной рекордной точки, Пири оставляет там кусочек звёздно-полосатого американского флага, подаренного ему женой, которая не меньше, чем он сам, верит в его грядущую победу.
  Рекорд Нансена и Иогансена продержался пять лет. В апреле тысяча девятисотого года представитель совсем не арктического народа, итальянец Умберто Каньи, потеряв трёх спутников, передвинул воображаемый флажок ещё на несколько десятков километров к северу. А упрямец Пири, увы, отнюдь не молодеет, ему уже перевалило за пятьдесят. Четырежды он напрямую безуспешно штурмует полюс, и в тысяча девятьсот шестом году ему удаётся подойти к ближайшим "окрестностям" этой абстрактной математической точки в ледяном пространстве - преодолена восемьдесят седьмая параллель. Но очередная неудача приводит его в отчаяние, рождает горькие мысли: "Я не могу совершить невозможное...".
  Тем не менее каждую новую весну Пири опять уходит на север. И шестого апреля тысяча девятьсот девятого года вместе со слугой-негром Хенсоном, четырьмя эскимосами и четырьмя десятками ездовых псов он наконец оказывается в точке полюса. Северный полюс, или "Большой гвоздь" на языке эскимосов, покорён.
  Победитель торжествует. Возвратившись в сентябре того же года в эскимосский посёлок, он посылает президенту Соединённых Штатов Уильяму Тафту восторженную телеграмму: "Северный полюс в Вашем распоряжении". Однако получает иронический ответ: "Благодарю, но затрудняюсь найти применение столь щедрому дару...".
  А вскоре разразился небывалой силы скандал, отголоски которого время от времени громко звучат даже в наши дни, почти столетие спустя. Соотечественник Пири доктор Фредерик Альберт Кук (тысяча восемьсот шестьдесят пятый - тысяча девятьсот сороковой годы жизни) буквально в те же самые дни, когда ликовал первооткрыватель полюса, объявил на весь мир, будто ровно за год до Пири, в апреле тысяча девятьсот восьмого года, он сам в сопровождении двух эскимосов побывал на Северном полюсе. Доказательства? Пожалуйста: вот фотография, на ней - снежная хижина иглу, а рядом звёздно-полосатый флаг, воткнутый в сугроб. Почему столько времени молчал? Потому что обратный путь к твёрдой суше растянулся более чем на год, пришлось по дороге зазимовать в снежной пещере. А теперь вот настала пора объявить всему миру о его, доктора Кука, рекордном достижении.
  Пири и его многочисленные почитатели развернули против соперника яростную кампанию, в которой, образно говоря, не жалели ни пуль, ни снарядов, ни отравляющих веществ. Свою лепту внесла и пресса, искажая, как это нередко случается, факты, извращая самую суть спора. Кук был публично назван мошенником, тем более что два совсем юных эскимоса, участвовавших в его походе, сбиваясь и уходя от прямых вопросов, рассказали в конце концов, что их отряд удалился от берега всего на несколько десятков миль, и там, в прибрежных льдах, они соорудили иглу, вонзили в снег древко флага.
  Дальше - больше. Последовали различные обвинения "задним числом". Кук предстал в глазах общественности как обманщик со стажем: он якобы не поднимался на вершину горы Мак-Кинли, о чём успел протрубить на всех перекрёстках; он ещё впридачу мелкий воришка и плагиатор - украл у преподобного миссионера Томаса Брижеса составленный последним словарь языка патагонских индейцев. А в тысяча девятьсот двадцать третьем году доктора Кука как бы по инерции обвинили в очередном мошенничестве, связанном с продажей нефтеносных участков, и приговорили к каторжным работам!
  В тысяча девятьсот сороковом году Кук умер, амнистированный незадолго до кончины президентом США Франклином Рузвельтом. Выяснилось, что никакого обмана с участками не было, те земли действительно содержали крупные запасы нефти и принесли владельцам миллионы долларов.
  А тогда, в тысяча девятьсот девятом году, арктический мир раскололся, большинство полярников безоговорочно поддержали Пири, однако и на сторону Кука встали именитые исследователи, симпатизировал ему и молодой, но уже заслуживший широкую известность норвежец Руал Амундсен. Весьма своеобразно откликнулись на возникшую ситуацию в России. В увеселительных заведениях Москвы и Петербурга стала очень популярной игривая песенка, начинавшаяся куплетом: "Это интересно, кто кого осилит - Кук ли Пири перекукит, Пири ль Кука перепирит!".
  Со временем всё громче стали раздаваться голоса тех, кто начал сомневаться в обоснованности притязаний Пири на полюсный приоритет. Не случайно, настаивали его критики, в свой последний переход к полюсу по дрейфующим льдам начальник экспедиции взял только негра и эскимосов - белые спутники, среди которых находился опытный арктический навигатор капитан Бартлетт, помешали бы ему неправильно указать пройденные мили, исказить координаты крайней достигнутой им точки, явись в том необходимость. А она, по мнению недругов Пири, существовала. Северный полюс был как никогда близок, но силы у пятидесяти трёхлетнего путешественника таяли, и, сорвись этот последний бросок, на следующую отчаянную попытку он бы уже не отважился.
  "Независимо от того, какой приговор вынесут историки Куку, у них нет оснований верить Пири: ни исторические факты, ни традиции не позволяют поверить в миф о том, что Северный полюс был открыт Пири", - такими словами заканчивает американский писатель Теон Райт книгу "Большой гвоздь". Сам Роберт Пири скончался в тысяча девятьсот двадцатом году, и, согласно его завещанию, почти семьдесят лет к личному архиву путешественника не было доступа. Когда же истёк срок запрета, выяснилось, что Пири не сумел достичь Северного полюса - он повернул назад из-за нехватки продовольствия и полного упадка сил примерно в двухстах километрах от цели.
  Как оценить совершённое Куком? К сожалению, при всей симпатии к этому много раз ошельмованному человеку утверждать, что он побывал на полюсе, - нельзя: слишком обильны доводы "против". По каким-то непонятным причинам доктор Кук не доставил на Большую землю святая святых для каждого путешественника - подлинные записи, полевые дневники, результаты непосредственных наблюдений и в первую очередь астрономические определения координат, широты и долготы достигнутых им по маршруту пунктов. Он почему-то оставил все бумаги в эскимосском посёлке, откуда впоследствии эти документы удивительным образом исчезли.
  Не всё вяжется у Кука с весом и количеством экспедиционных грузов, вызывают недоверие (как и в случае с Пири) результаты ежесуточных переходов, фантастические цифры пройденных им расстояний по страшным, ломающимся под ногами, испещрённым трещинами, перегороженным грядами торосов льдам. И уж меньше всего способствовали признанию авторитета Кука такие его нарочито завуалированные откровения: "Дошёл ли я действительно до Северного полюса? Может быть, я ошибаюсь, веря в это, а может быть, и нет...".
  Справедливо поэтому сказать следующее: так или иначе, в начале двадцатого столетия Роберт Пири проник в самое сердце Центральной Арктики. Не исключено, что примерно в тех же широтах побывал за год до него и Фредерик Кук, ибо, по мнению многих специалистов, придумать те описания природы арктических льдов, которые содержатся в записях Кука, невозможно - значит, автор записок наверняка посетил околополюсный район.

"К Северному полюсу" (статья С. Ф. Эдлинского (первый том "Детской энциклопедии" издательства Академии педагогических наук РСФСР, тысяча девятьсот шестьдесят второй год))
  Георгий Седов родился в тысяча восемьсот семьдесят седьмом году в рыбацком посёлке Кривая Коса, расположенном на побережье Азовского моря между Мариуполем и Таганрогом. Его отец был простым рыбаком, и семья Седова жила бедно.
  В маленькой хате, построенной из камыша и глины, кроме железной кровати, самодельного стола, четырёх стульев и маленького сундучка, ничего не было.
  Бойкий, смелый мальчик выделялся среди ребят посёлка, которые считали его своим атаманом. Тяжело было Георгию, когда его товарищи пошли в школу, а он остался дома. В семье было четверо маленьких детей. Отец нуждался в помощнике, возлагая все надежды на старшего сына, и не мог отпустить его учиться. Уже в одиннадцать лет мальчик хорошо управлял лодкой, чинил снасти, ловко вязал морские узлы.
  Когда отец стал на зиму уходить в город плотничать, положение в семье несколько улучшилось и Георгий начал учиться в трёхгодичной церковноприходской школе. Потом он поступил в мореходные классы в Ростове-на-Дону.
  В тысяча восемьсот девяносто восьмом году Георгий Яковлевич Седов получил диплом штурмана дальнего плавания с правом водить суда по всем морям и океанам. Но сперва ему пришлось плавать только на торговых судах Чёрного моря.
  Ему очень хотелось попасть в военный флот, потому что в то время все научные географические экспедиции поручались военным морякам. Он сдал экзамены за курс Морского военного корпуса, и его приняли на службу в Главное гидрографическое управление, которое составляло и издавало карты, а также снаряжало экспедиции для исследования морей, омывающих Россию.
  Седов плавал в Северном Ледовитом океане, исследовал часть Новой Земли, где нанёс на карту Крестовую губу; изучал район устья реки Колымы.
  Здесь, в Арктике, у Седова и зародилась мысль о походе к Северному полюсу. Он стал с увлечением разрабатывать проект экспедиции.
  Главное гидрографическое управление и министерства царского правительства отнеслись к проекту Седова недоброжелательно и отклонили его.
  Но Седов твёрдо решил добиться осуществления своего проекта. Несмотря на все трудности, он развернул деятельную подготовку к экспедиции. Его поддерживали и воодушевляли передовые учёные. Средства на экспедицию были собраны благодаря частным пожертвованиям. Наконец Седов нанял в Архангельске парусно-паровое судно "Святой Фока"и снарядил его для дальнего похода.
  В августе тысяча девятьсот двенадцатого года "Святой Фока" вышел из Архангельского порта в Белое море и взял курс на север.
  Началось трудное плавание в суровых северных водах. У берегов Новой Земли судно попало в сильный шторм. Седов писал о нём: "Шторм был жестокий, даже страшный, мы были от берега милях в пятнадцати, но приблизиться к нему не могли. Ветер был норд-остовый, встречный... Мало-помалу нас отбрасывало от берега всё дальше, волна становилась крупнее. Наступила тёмная ночь. Что делать? Команда наполовину укачалась. Судно даёт большую течь... "Фоку" буквально всего покрывало водой. Я весь мокрый на мостике. Холод, снег бьёт в лицо. Я твёрдо решил не сдаваться, пока не пробьюсь к берегу. "Фока" вёл себя геройски. Лежим на боку и бортом черпаем воду. Нос тоже зарывается. Паруса сильно натянуты, снасти и рангоут трещат. Визг, писк и собачий жалобный лай. Море вокруг кипит белой пеной...".
  И всё же "Святой Фока" упорно пробирался на север вдоль берегов Новой Земли, борясь со штормами и льдами. Судну не удалось дойти до Земли Франца-Иосифа: слишком поздно началось плавание, да к тому же в тысяча девятьсот двенадцатом году была необычайно тяжёлая ледовая обстановка в Баренцевом море. Экспедиция расположилась зимовать у полуострова Панкратьева, на Новой Земле.
  Седов на собаках обогнул северную оконечность Новой Земли и нанёс её на карту до мыса Флиссинского. Его спутники, выйдя из бухты Фоки, прошли на карскую сторону острова и исследовали внутреннюю часть Новой Земли.
  В том месте, где зазимовал "Святой Фока", полярная ночь продолжается девяносто шесть дней - с четвёртого ноября до десятого февраля.
  В феврале появилось солнце, но стояли сильные морозы - до пятидесяти градусов Цельсия ниже нуля. Всё лето "Святой Фока" был скован льдами, и только в начале сентября тысяча девятьсот тринадцатого года Седов смог продолжить путь к Земле Франца-Иосифа.
  Тринадцатого сентября судно достигло Земли Франца-Иосифа. Седов выбрал на острове Гукера спокойную бухту для зимовки, назвав её Тихой. Предстояла вторая зимовка без топлива. Котлы потухли. Помпы, откачивавшие воду из трюма, не могли работать без пара. Судно пришлось поставить на мель, чтобы оно не затонуло.
  Наступили морозы. Печки топили обломками ящиков, на которые бросали куски моржового сала. Иллюминаторы не открывали, чтобы сберечь тепло. От сырости капало с потолков. Матрацы примерзали к койкам. От скудного питания у многих началась цинга: распухали дёсны, шатались зубы.
  В декабре признаки цинги появились и у Седова. К новому году на судне остались здоровыми только семь человек.
  Седов, несмотря на недомогание, с нового года начал усиленно готовиться к путешествию на Северный полюс на собаках. На сани поставили каяки (лодки). В них уложили всю провизию. Предметы, боящиеся сырости, упаковали в непромокаемые мешки из тонкой резины, на случай если сани провалятся в воду. Приготовили большой спальный мешок на троих: в поход к полюсу отправлялись Седов и два матроса - А. М. Пустошный и Г. В. Линник. Предстояло пройти две тысячи километров с провиантом, рассчитанным на четыре месяца.
  Пятнадцатого февраля тысяча девятьсот четырнадцатого года погода улучшилась. В этот день Седов, прощаясь с товарищами, сказал: "Я выступаю в путь не таким крепким, как нужно и каким хотелось бы быть в этот важнейший момент. Пришло время, и мы начнём первую попытку русских достичь Северного полюса. Трудами русских в историю Севера вписаны важнейшие страницы. Россия может гордиться ими. Теперь на нас лежит ответственность оказаться достойными преемниками наших исследователей Севера. Но я прошу: не беспокойтесь о нашей участи. Если я слаб - спутники мои крепки. Даром полярной природе мы не дадимся".
  Трое отважных полярников двинулись на север к полюсу. В первый день прошли немного. Дорога оказалась трудной: бурей намело сугробы, и сани вязли в мягком снегу.
  Первые четыре дня Седов шёл бодро. За сутки проходили около пятнадцати километров. Но вскоре Георгий Яковлевич почувствовал себя плохо: от сильной простуды стало тяжело дышать, по вечерам знобило.
  На седьмой день путешественники достигли острова Джексона.
  Плохая погода затрудняла путь. Здоровье Седова становилось всё хуже и хуже. Он стал часто присаживаться на снег. Матросы с трудом уговорили его сесть на нарты.
  Погода не улучшалась. У Пустошного и Линника стала часто идти кровь из носа. Линник к тому же отморозил пальцы на ногах.
  Шла отчаянная борьба людей с суровой полярной природой.
  Переходы день ото дня становились труднее. Георгий Яковлевич лежал в спальном мешке, привязанный к нартам. Он часто терял сознание. Приходя в себя, Седов с беспокойством брался за компас: сверял курс движения нарт с показанием компасной стрелки. Его мучила мысль, что спутники могут сбиться с пути или повернуть назад.
  Пятого марта во втором часу дня Седов стал задыхаться. "Линник, поддержи!" - были его последние слова.
  Матросы долго сидели у трупа любимого начальника.
  Они похоронили его на мысе Аук острова Рудольфа. На могиле выложили высокую груду камней, положили флаг, предназначенный для установки на полюсе.
  Потом Линник и Пустошный двинулись в обратный путь. Они с трудом добрались до "Святого Фоки".
  Между тем члены экспедиции продолжали научные работы, а с наступлением лета собирались возвращаться на родину. Жили и работали дружно.
  Наконец тридцатого июля лёд в бухте разошёлся. "Святой Фока" поднял якорь и двинулся в обратный путь, покинув бухту Тихую. На судне не было топлива. Команда убивала моржей и их сало бросала в топку котла. Пришлось выломать и сжечь перегородки между каютами. Судно плыло две недели, пока наконец не показался берег.
  Материалы, собранные экспедицией Седова, оказались очень ценными и были впоследствии использованы советскими исследователями.
  Советский народ высоко оценил подвиг отважного полярника. Имя Георгия Яковлевича Седова вошло в историю освоения Арктики.
  Вблизи мыса Седова, где зимовал "Святой Фока" и откуда Седов начал свой героический поход на полюс, в тысяча девятьсот двадцать девятом году была построена полярная обсерватория.

Седов Георгий Яковлевич ("Что такое? Кто такой?", третье издание, том третий)
  Тысяча восемьсот семьдесят седьмой - тысяча девятьсот четырнадцатый годы жизни.
  Всего тридцать шесть лет прожил русский исследователь Арктики Георгий Яковлевич Седов. Но сколько вобрала в себя его жизнь! Человек этот стал для нас одним из символов мужества, героизма и целеустремлённости.
  Он происходил из рыбацкой семьи и только в четырнадцать лет научился грамоте, но сумел закончить мореходные классы.
  Прошли годы, и Седов стал образованным офицером, знатоком морского дела. За его плечами не одна труднейшая экспедиция: на Колыму, на Новую Землю. Это только подготовка к самому главному, о чём он мечтал, к чему постоянно готовился - к экспедиции на Северный полюс.
  Правительство отказало Седову в поддержке, и тогда он сам снарядил экспедиционный корабль. Двадцать седьмого августа тысяча девятьсот двенадцатого года "Святой Фока" покинул Архангельск. Он держал путь к Земле Франца-Иосифа. Там экспедиция Седова должна была перезимовать. А затем с приходом нового полярного дня отправиться пешком и на собаках к полюсу.
  Но зима в тот год была ранней. "Святой Фока", не дойдя до Земли Франца-Иосифа, вмёрз в лёд возле северо-западного побережья Новой Земли. Здесь экспедиция и провела свою первую зимовку. Седов со своими спутниками исследовали Новую Землю, составили новые, точные карты побережья. Наступило лето, но льды продолжали крепко держать корабль. Только в августе лёд начал ломаться. С невероятным трудом, почти без топлива, словно подгоняемый неиссякаемой энергией Седова, "Святой Фока" доплыл до Земли Франца-Иосифа и встал на якоре в бухте Тихой острова Гукера. Здесь полярникам пришлось перенести новый удар: не пришло судно с углём...
  Наступила вторая тяжёлая зимовка, а силы людей были подорваны. Началась цинга, заболел и Седов. Но воля и настойчивость не изменили ему. Его уговаривали остаться на корабле, отложить поход на полюс. Седов не согласился: отложить - значит совсем отказаться от поставленной им цели.
  Отважный полярник в февральский мороз и метель выходит с двумя матросами в путь. Собачьи упряжки с трудом пробираются по льду. То и дело приходится обходить беспорядочное нагромождение льдов - торосы. Седов надрывно кашляет, сверяет по компасу направление. "Только на север..." - повторял он.
  Дойти до Северного полюса Седову не удалось. Он умер в пути. Но его короткая жизнь была не напрасной. Смелый первопроходец сделал своё дело - проложил путь на Север другим, которые дошли до полюса, опираясь на ценные научные сведения, полученные экспедицией Георгия Седова.
  Благодарные потомки хранят память о замечательном человеке, прочно вписавшем своё имя в историю исследования Арктики. Именем Георгия Яковлевича Седова назван посёлок в Донецкой области, где он родился, а также мыс и ледник на самом северном архипелаге мира - Земле Франца-Иосифа.

Георгий Седов (статья Зиновия Каневского из энциклопедии по географии издательства "Аванта+" (третье издание))
  Российский полярный исследователь Георгий Яковлевич Седов (тысяча восемьсот семьдесят седьмой - тысяча девятьсот четырнадцатый годы жизни), сын бедного рыбака с Азовского моря, закончил Ростовское мореходное училище и стал военным гидрографом. Верой и правдой служил отечеству на Дальнем Востоке, командовал миноносцем в период Русско-японской войны, охраняя вход в устье Амура. Работал как гидрограф на Колыме, на архипелаге Новая Земля. И замыслил собственную экспедицию на Северный полюс - первую русскую национальную экспедицию (если не считать оставшиеся неосуществлёнными давние проекты, датированные ещё восемнадцатым и девятнадцатым веками). Скандал, разразившийся в США, лишь укрепил старшего лейтенанта Седова в его идее: Северный полюс до сих пор не был покорён - значит, надо водрузить там российский флаг, ведь его страна давно заслужила такую честь!
  Цель, несомненно, благородная, но средств для её осуществления было явно недостаточно. Едва план Седова обнародовали, почти все отечественные научные авторитеты подвергли его острой и вполне справедливой критике. Правительство отказало ему в субсидии, а вот государь-император отнёсся к офицеру-патриоту милостиво, подарил ему иконку, дорогое ружьё и десять тысяч рублей. Требовалось же не меньше сотни тысяч, и пришлось прибегнуть к частным пожертвованиям.
  Собрать нужную сумму так и не удалось, но Седов и не думал отступать. Летом тысяча девятьсот двенадцатого года его "Святой великомученик Фока" покинул Архангельск и взял курс на север. Экспедиция была снаряжена из рук вон плохо. Стало уже притчей во языцех награждать бранными словами мошенников-купцов, снабдивших Седова испорченными продуктами, и вспоминать жалких дворняжек, которых в последний момент отлавливали по всему Архангельску, чтобы потом использовать их как ездовых собак.
  Седов просто-напросто не обладал качествами, необходимыми для организации предприятия такого масштаба. Он был человеком чрезвычайно честолюбивым, нервным, порой истеричным, несомненно обладавшим горячим и честным сердцем, но вот холодного ума и трезвого расчёта ему явно недоставало. Можно упомянуть и такое отнюдь не лучшее свойство характера, как хвастовство. Например, в статье, без ложной скромности названной "Как я открою Северный полюс", Седов позволил себе свысока отозваться о легендарной нансеновской экспедиции на "Фраме".
  Это был мужественный, верный офицерскому слову и долгу человек, что он и доказал собственной героической гибелью. Пообещав себе и России достичь Северного полюса, Седов вышел весной тысяча девятьсот четырнадцатого года в поход по льдам, из которого - он понимал это лучше кого бы то ни было - уже не мог вернуться... За время двух зимовок (на Новой Земле и Земле Франца-Иосифа) почти все участники экспедиции перенесли цингу, сильно ослабели, утратили твёрдость духа, ни о каком полюсе невозможно было и мечтать. Тем не менее Седов покинул вмёрзшее в лёд у берегов Земли-Франца Иосифа судно и в сопровождении двух матросов, тоже тяжело больных, отправился в путь.
  Путь этот был недолгим. Пятого марта тысяча девятьсот четырнадцатого года, пройдя чуть больше ста километров по тысячекилометровому маршруту к полюсу (да ещё столько же на обратную дорогу!), Седов умер недалеко от острова Рудольфа, самого северного в архипелаге, на руках едва живых матросов. Тем чудом удалось возвратиться на зимовку, и в августе тысяча девятьсот четырнадцатого года экспедиция на "Святом Фоке", потерявшая своего начальника и ещё одного человека, скончавшегося от цинги, вернулась в Архангельск. Бушевала Первая мировая война, до полярников никому не было дела. И лишь в советское время имя старшего лейтенанта Седова стремительно заняло центральное место в русской истории покорения Арктики.

"К Северному полюсу на воздушном шаре и дирижабле" (статья Зиновия Каневского из энциклопедии по географии издательства "Аванта+" (третье издание))
  Девятого августа тысяча семьсот девятого года португальский монах Бартоломью Лоренсо Гусмао, преподававший студентам богословие и математику, взобрался на башню Святого Георгия в Лиссабоне, уселся в диковинный аппарат, напоминающий лодку с парусом и рулём, похожим на павлиний хвост, и на глазах у ошеломлённой публики пролетел на этом сплетённом из ивовых прутьев и обтянутом бумагой сооружении над центром португальской столицы.
  Ликовали толпы горожан, доволен был и король, получивший незадолго до этого события письмо от изобретателя, обещавшего "доставлять при помощи этой машины самые важные известия в армию и отдалённые земли". Перечислив все преимущества своего детища, Гусмао поделился с королём сокровеннейшей мечтой: "Таким образом будут открыты ближайшие к полюсам страны". На заре восемнадцатого века житель знойной Португалии грезил о полярных льдах, причём не только северных, но и южных!
  В его судьбу, однако, вмешалась безжалостная инквизиция. Вольнодумца упрятали в застенок, его заставляли публично отречься от "бесовства". Даже король оказался бессилен перед напором "святых" тюремщиков. Лишь родной брат Гусмао помог обречённому на гибель мечтателю бежать в Испанию, где тот вскоре и закончил свои дни.
  В конце того же столетия французы братья Монгольфье поднялись в небо на первом в мире воздушном шаре, наполненном горячим дымом, а ещё век спустя на таком же летательном аппарате легче воздуха, но наполненном уже водородом, была предпринята дерзкая попытка проникнуть в пространство над арктическими льдами. Одиннадцатого июля тысяча восемьсот девяносто седьмого года аэростат "Орёл" объёмом в пять тысяч кубических метров с тремя аэронавтами, уютно устроившимися в гондоле из испанского тростника рядом с многомесячным запасом продуктов и снаряжения, взмыл в воздух с одного из островов Шпицбергена (ныне Свальбард) и медленно поплыл на северо-восток.
  Руководил той необычной экспедицией шведский инженер Соломон (sic!) Август Андрэ, с ним вместе были физик Нильс Стриндберг и техник Курт (sic!) Френкель. Мысль о таком полёте в околополюсные широты не встретила понимания и одобрения у подавляющего большинства специалистов по Северу (одним из немногих сочувствующих оказался знаменитый географ и путешественник Пётр Семёнов-Тян-Шанский, тогдашний вице-президент Русского географического общества). Да и сами аэронавты отчётливо сознавали, на какой безумный риск они шли, отдавая себя во власть арктических ветров, - ведь на их "авиалайнере" не было ни моторов, ни хотя бы рулей в привычном понимании этого слова!
  Уходя в небывалый полярный рейс, Андрэ записал в дневнике: "Мой полёт сопряжён с такими опасностями, какие ещё даже не отмечены в истории воздухоплавания. Предчувствие говорит мне, что это страшное путешествие для меня равносильно смерти". Его трагическое предвидение сбылось - все трое погибли. Однако это стало известно лишь тридцать три года спустя, когда их останки были обнаружены на одном из островов Северного Ледовитого океана. "Орёл", который трое суток носило ветрами взад и вперёд, опустился на лёд, достигнув восемьдесят третьей параллели. До Северного полюса оставалось ещё почти восемьсот километров. Люди добрались по дрейфующим льдам до острова Белого, где и нашли своё последнее пристанище, погибнув при невыясненных обстоятельствах в октябре того же тысяча восемьсот девяносто седьмого года. И тем не менее жизненным девизом для многих поколений полярников стала поистине крылатая фраза из завещания Андрэ: "Мы будем летать, как орлы, и ничто не сломит наших крыльев!".
  Первую треть наступившего двадцатого столетия можно по праву назвать эрой дирижабля, если иметь в виду полёты над Арктикой. Впрочем, уже в тысяча девятьсот четырнадцатом году российский военный лётчик Ян Нагурский совершил на гидроплане пять полётов над Баренцевым морем общей продолжительностью одиннадцать часов (он искал злополучную экспедицию Седова, связи с которой не было, так как в её составе отсутствовал радист). Однако полёты самолётов на Северный полюс и дальше, в Соединённые Штаты Америки, состоялись лишь в конце тридцатых годов двадцатого века. А пока пальму первенства получил дирижабль, и произошло это после того, как в тысяча девятьсот двадцать четвёртом году было создано Международное общество "Аэроарктика" во главе с Фритьофом Нансеном.
  В тысяча девятьсот двадцать шестом году успешный рейс через всю Центральную Арктику и Северный полюс проделал воздушный корабль "Норге" ("Норвегия"), который создал сорокалетний итальянский авиаконструктор полковник Умберто Нобиле (тысяча восемьсот восемьдесят пятый - тысяча девятьсот семьдесят восьмой годы жизни). На этом дирижабле объёмом девятнадцать тысяч кубических метров и длиной сто шесть метров были установлены три двигателя мощностью двести пятьдесят лошадиных сил каждый. Максимальная скорость полёта составляла сто пятнадцать километров в час. На борту "Норге" находились шестнадцать человек - итальянцы, норвежцы во главе с Руалом Амундсеном, шведский геофизик Финн Мальмгрен и американец Линкольн Элсуорт, полярный исследователь и пилот, взявший на себя также финансирование экспедиции. Командиром дирижабля, естественно, стал Нобиле. Старт со Шпицбергена назначили на одиннадцатое мая тысяча девятьсот двадцать шестого года.
  За двое суток до этого, девятого мая тысяча девятьсот двадцать шестого года с берегов той же шпицбергенской бухты, где экспедиция Нобиле-Амундсена-Элсуорта уже "раскочегаривала" свой дирижабль, поднялся в воздух трёхмоторный самолёт "Жозефина Форд", пилотируемый американцами Ричардом Бэрдом (тысяча восемьсот восемьдесят восьмой - тысяча девятьсот пятьдесят седьмой годы жизни) (впоследствии адмиралом, известным исследователем и героем Антарктиды) и Флойдом Беннеттом. В "век дирижабля" они сделали попытку достичь Северного полюса на аэроплане (за год до них неудачу в подобном предприятии потерпел сам Амундсен, чудом спасшийся со своими товарищами после вынужденной посадки на лёд Центральной Арктики). Через пятнадцать с половиной часов американские лётчики возвратились на Шпицберген, объявив, что впервые в истории человечества побывали в воздушном пространстве над полюсом!
  Впрочем, по свидетельству Нобиле, встречавшего вместе с другими обоих триумфаторов, те по непонятным причинам "оставили без ответа вопрос журналистов о том, достигли ли они полюса, однако на следующий день принялись утверждать, что полюс ими покорён". У многих тогда появилось подозрение, что за эти пятнадцать с половиной часов американцы никак не могли успеть долететь до полюса и вернуться обратно, но потребовалась добрая четверть века, прежде чем в прессе прозвучали серьёзно аргументированные разоблачения. Одна из газетных заметок так и называлась: "Ложь, которой не хватило всего одного часа". Не хватило, видимо, не времени, а горючего, чтобы суметь побывать над полюсом и безаварийно возвратиться на Шпицберген. Не исключено, что авиаторам пришлось прервать полёт примерно в ста пятидесяти километрах от вожделенной точки, в чём они так и не решились признаться. Правда, окончательного решения эта загадка не получила и по сей день.
  А вот "Норге" те же пятнадцать с половиной часов полёта принесли неоспоримую победу: двенадцатого мая штурманы радостно возвестили о том, что они находятся над Северным полюсом, пилоты замедлили ход (вот великое преимущество дирижабля!), и вниз на лёд полетели государственные флаги Норвегии, Италии и США. Полёт продолжался. Дирижабль направился к берегам Северной Америки, но сгустился туман, началось обледенение металлических конструкций воздушного корабля; струя воздуха от пропеллера отбрасывала кусочки льда, которые могли прорвать оболочку дирижабля. Над Беринговым проливом ветер достиг силы шторма; "Норге" швыряло, словно мячик, однако до Аляски было уже рукой подать. На третьи сутки полёта дирижабль не без труда приземлился недалеко от поселения Ном. Первый трансарктический полюсной перелёт завершился полным успехом.
  Но, увы, почти сразу же между Нобиле и Амундсеном возникли раздоры, быстро перешедшие в откровенную вражду. В процессе подготовки экспедиции и во время самого полёта норвежец называл молодого и, несомненно, весьма честолюбивого итальянского полковника (ставшего вскоре генералом) "отличным командиром", говорил, что "рейс был проведён блестяще, и мы в знак уважения обнажаем головы перед капитаном корабля за то спокойствие и красоту, с какими всё было выполнено". А спустя совсем немного времени Амундсен обрушился на недавнего соратника со словами беспощадного сарказма и гнева (правда, и здесь, как и в споре между Куком и Пири, не обошлось без "доброжелателей", подливавших масла в огонь и злорадно раздувавших конфликт). Именно эта публичная ссора двух знаменитых личностей явилась важным мотивом, побудившим Нобиле ровно через два года организовать собственную воздушную экспедицию к полюсу, закончившуюся трагедией.
  В тысяча девятьсот двадцать восьмом году Умберто Нобиле получил в своё распоряжение "Италию", дирижабль, созданный на основе проекта "Норге", как бы второй её экземпляр. Генерал задумал собственную экспедицию к Северному полюсу. Он планировал высадить на девяностой параллели исследовательский "десант", а через несколько дней забрать людей на борт - за это время они бы успели произвести уникальные измерения, в первую очередь глубины Ледовитого океана в точке полюса, чего не сумели сделать члены экспедиции на "Норге".
  Поначалу всё шло неплохо. "Италия" без приключений долетела до Шпицбергена и одиннадцатого мая тысяча девятьсот двадцать восьмого года отправилась в первый научный полёт, который прервался из-за сильного ветра. Второй полёт продолжался около трёх суток; воздухоплавателям удалось пересечь почти не изученную область высокоширотной Арктики, где предположительно находилась так называемая Земля Джиллиса, однако никаких признаков её обнаружено не было. Третий полёт начался двадцать третьего мая. На следующий день дирижабль пролетел над Северным полюсом, однако снизиться и высадить на лёд исследовательскую группу было невозможно из-за непогоды. "Италия" легла на обратный курс к Шпицбергену, а двадцать пятого мая связь с нею внезапно оборвалась.
  О том, что случилось, узнали много позже, когда началась спасательная операция. Корабль вдруг стал резко терять высоту - возникла необъяснимая утечка газа. Корма дирижабля с чудовищной силой ударилась о лёд, при этом погиб один человек, а Умберто Нобиле и Финн Мальмгрен получили тяжёлые травмы. Гондола разломилась надвое, дирижабль, резко потерявший в весе, взмыл в небо, и шесть членов его экипажа, находившиеся в уцелевшей части гондолы, были унесены ветром вместе с остатками оболочки "Италии". Вскоре девять оказавшихся на льду аэронавтов увидели далеко на горизонте большой столб густого чёрного дыма...
  К счастью, при катастрофе на лёд выпала часть продуктов и, самое главное, небольшая аварийная радиостанция, однако её слабенькие сигналы услышали на Большой земле лишь десять дней спустя. Люди, обосновавшиеся в ставшей всемирно известной красной палатке, попали как бы в ловушку: не в силах спастись сами, они не могли "навести" на свой лагерь спасателей. Поэтому решено было послать группу из трёх человек к ближайшим островам архипелага Шпицберген (до них было около сотни километров), чтобы сообщить о случившемся и организовать действенную помощь. В путь по дрейфующим льдам отправились итальянцы Цаппи и Мариано и с ними - швед Мальмгрен, вызвавшийся принять участие в опасном походе, несмотря на сломанную при аварии дирижабля руку.
  В СССР был немедленно создан Комитет помощи пропавшему дирижаблю и сформировано несколько спасательных партий - на ледоколе "Красин", ледокольных пароходах "Малыгин" и "Георгий Седов", на научном судне "Персей".
  Лишь третьего июня молодой радиолюбитель Николай Шмидт из глухого костромского села внезапно поймал среди шумов и треска в эфире слабые сигналы бедствия из Центральной Арктики - их подавал из красной палатки радист Джузеппе Бьяджи. После того как точно установили координаты льдины, к ней двинулись десятки судов под флагами разных стран, вылетели самолёты, приготовились к выходу на лёд отряды спасателей на лыжах и собачьих упряжках. В операциях участвовало не менее полутора тысяч человек - ничего подобного ещё не знала история Арктики.
  Не обошлось, к несчастью, без жертв. Пропал без вести французско-норвежский экипаж гидросамолёта "Латам", на борту которого находился и Руаль Амундсен. Когда Амундсена, узнавшего о катастрофе, спросили, будет ли он участвовать в поисках, он ответил: "Без промедления!" - и бросился на помощь человеку, с которым за два года до того публично разругался.
  Умберто Нобиле, узнав о гибели норвежца, сказал: "Он победил меня...". Израненный, подавленный командир "Италии" был вывезен из лагеря красной палатки шведским пилотом, остальных спасли красинцы. Это произошло двенадцатого июля тысяча девятьсот двадцать восьмого года.
  На ледоколе "Красин" имелся трёхмоторный самолёт "юнкерс", экипаж возглавлял известный полярный лётчик Борис Чухновский. Во время одного из разведывательных полётов удалось обнаружить людей на льдине, - несомненно, группу Мальмгрена, однако сгустился туман, и пилотам пришлось идти на вынужденную посадку. У машины оказались сломаны нижнее шасси и винты у двух моторов. Но храбрые и самоотверженные лётчики дали на борт "Красина" подписанную Чухновским радиограмму, мгновенно облетевшую весь мир и ставшую исторической: "Запасы продовольствия две недели ТЧК Считаю необходимым Красину срочно идти спасать Мальмгрена".
  Когда на следующий день, двенадцатого июля, "Красин" пришёл в указанную точку, льдина с людьми имела размеры восемь на десять метров и уже через считанные часы должна была прекратить своё существование! На ней находилось только двое итальянцев: Цаппи и Мариано, Мальмгрена на льдине не было. Итальянцев подняли на борт; в тот же день "Красин" подошёл и к красной палатке, где оставалось ещё пятеро. Потом моряки подобрали со льда экипаж Чухновского, подняли на палубу повреждённый "юнкерс", после чего ледокол направился к Шпицбергену, где спасённых приняло итальянское судно.
  Продолжались безрезультатные поиски исчезнувшего самолёта "Латам", а также шестерых членов экипажа дирижабля, унесённых ветром вместе с остатками оболочки "Италии".
  Лишь в октябре прославленный ледокол вернулся в Ленинград. Впервые вся страна торжественно встречала героев-полярников, как спустя годы - челюскинцев, папанинцев, экипажи Чкалова и Громова.
  Среди стран, активно развивавших дирижаблестроение, выделялась Германия. Отставной кавалерийский генерал граф Фердинанд Цеппелин сконструировал собственный летательный аппарат, и во время начавшейся вскоре Первой мировой войны "цеппелины", как стали их называть, совершали грозные налёты на Лондон и Париж. После войны, когда Германии было запрещено развивать военную авиацию, немецкие дирижабли стали приспосабливать для научных наблюдений. Летом тысяча девятьсот тридцать первого года на "Графе Цеппелине" с бортовым номером "LZ-127" была проведена уникальная, до сих пор никем не повторённая международная высокоширотная экспедиция.
  "LZ-127" считался самым мощным в мире воздушным кораблём. Объём его оболочки превышал сотню тысяч кубических метров (впятеро больше, чем у "Норге"!), высотой он был почти в десятиэтажный дом, длина его составляла около двухсот пятидесяти метров, а суммарная мощность четырёх дизельных двигателей превышала две с половиной тысячи лошадиных сил (в три с лишним раза больше, чем у "Норге"). "Граф Цеппелин" располагал собственной электростанцией, телефонной связью, кухней, работающей на электричестве, комфортабельной кают-компанией на несколько десятков человек (при общей грузоподъёмности более двадцати тонн). В июле тысяча девятьсот тридцать первого года этот супергигант, сто семнадцатое по счёту "произведение" фирмы "Цеппелин", уже совершивший кругосветный перелёт всего с тремя посадками, принял на борт международный коллектив учёных, воздухоплавателей, специалистов по аэрофотосъёмке. Из сорока шести участников тридцать девять представляли Германию, четверо - СССР, двое - США и один - Швецию. Командовал Международной воздушной экспедицией доктор Гуго Эккенер, сменивший скончавшегося Нансена на посту президента "Аэроарктики"; научное руководство было доверено крупнейшему советскому полярному исследователю Рудольфу Лазаревичу Самойловичу.
  Из Германии "Цеппелин" перелетел в Ленинград, откуда взял курс на Арктику. Пройдя над Карелией, Архангельском, Белым и Баренцевым морями, дирижабль направился к Земле Франца-Иосифа, где его ждала ранее запланированная встреча с ледокольным пароходом "Малыгин". На борту судна находились иностранные туристы (и среди них - генерал Нобиле), а также полярная почта, которой надлежало обменяться двум кораблям - морскому и воздушному. "Почтмейстером" на "Малыгине" был энергичный коренастый человек по фамилии Папанин - так начиналась арктическая карьера одного из самых прославленных наших полярников.
  Дирижабль ненадолго "приземлился" в бухте Тихой, где "Святой Фока" Седова зимовал некогда среди опасных волн и кочующих по воле течений ледяных обломков. Быстро произведя почтовые операции, экспедиция приступила к работе. "Граф Цеппелин" оторвался от воды и начал свой знаменитый облёт всей Западной Арктики, который продолжался без посадки сто шесть часов. Было преодолено расстояние, превышающее тринадцать тысяч километров, проведены разнообразные научные наблюдения, аэрофотосъёмка островов и архипелагов Ледовитого океана. Дирижабль облетел Землю Франца-Иосифа, пересёк с запада на восток Карское море, пролетел над Северной Землёй, "уткнулся" в таймырский берег, повернул на запад, вновь пересёк море и принялся осваивать воздушное пространство над Новой Землёй.
  Во время этого беспримерного исследовательского рейса произошло событие особой значимости: прямо из "чрева" дирижабля были выпущены четыре радиозонда. Эти аэрологические приборы были только что изобретены советским профессором Павлом Молчановым. Из скромных зондов, поднимавшихся тогда на высоту пятнадцать-двадцать километров, "выросли", по сути, современные метеорологические и геофизические ракеты, достигающие высоты сто, двести, четыреста километров. Без радиозондов сегодня невозможен ни прогноз погоды, ни запуск спутников и пилотируемых космических кораблей. Последние дни июля тысяча девятьсот тридцать первого года можно считать вехой в истории мировой метеорологии.

Челюскинцы ("Что такое? Кто такой?", третье издание, том третий)
  В начале тридцатых годов двадцатого века мы начали планомерное освоение Арктики. Одна за другой отправлялись экспедиции в высокие широты на ледоколах и самолётах, строились на островах полярные станции.
  Одно из важнейших событий того времени вошло в историю под именем челюскинской эпопеи.
  Было это в тысяча девятьсот тридцать третьем году, на следующий год после того, как ледокольный пароход "Сибиряков" впервые прошёл в одну навигацию Северным морским путём - из Архангельска во Владивосток. Для того чтобы сделать путь вдоль северных берегов Сибири регулярным, было решено пройти тем же путём на обычном судне, не приспособленном к движению во льдах. Выбрали для этой цели пароход "Челюскин", на его борту находилось сто одиннадцать человек. Возглавил экспедицию известный полярник Отто Юльевич Шмидт.
  Шестнадцатого июля "Челюскин" покинул порт Ленинграда и, обойдя Скандинавский полуостров, прибыл в Мурманск. Заправившись углём, десятого августа вышел в Баренцево море, взяв курс на Владивосток. Встреча со льдами произошла в Карском море - корабль получил существенные повреждения. С помощью сопровождавшего его ледокола "Красин" он вышел на чистую воду и продолжал двигаться на север вдоль кромки льдов. Вскоре сплошные ледяные торосы преградили путь к Северной Земле.
  Корабль отошёл ближе к берегу и до Новосибирских островов добрался благополучно, хотя пришлось выдержать сильный шторм, а потом остановиться на время из-за тумана. Самые тяжёлые испытания ждали судно в Чукотском море, где оно было зажато намертво льдами. И сразу же началась изнурительная тяжёлая работа; пытались прорубить канал во льду к совсем близкой полынье, потом к ней вынесло само течение, но ненадолго.
  Тринадцатого февраля тысяча девятьсот тридцать четвёртого года началось сильнейшее сжатие льдов, на корабль быстро надвигался огромный торосистый вал высотой до восьми метров, противостоять которому было уже невозможно. Пришлось срочно разгрузить тонущее судно, прямо на лёд.
  Вся страна была встревожена сообщением о гибели "Челюскина" и тем, что на арктическом льду оказалось более ста человек. На помощь людям были посланы ледоколы, самолёты, дирижабль, аэросани и собачьи упряжки. Самым верным средством оказались самолёты, но нелётная погода долго не пускала их в небо. Тем временем на льду построили палаточный городок, поддерживался в постоянной готовности аэродром. Над лагерем висела постоянная опасность наступления льдов.
  Пятого марта на льдину сел первый самолёт А. В. Ляпидевского, доставивший затем на берег десять женщин и двоих детей. Потом на долгое время полёты прервались: мешали то поломки машины, то нелётная погода. Восьмого апреля ледяной вал смёл барак и разрушил аэродром. Его быстро восстановили. Полёты возобновились. Тринадцатого апреля были сняты все оставшиеся на льдине люди. На материке радостно встретили челюскинцев. Их героизм и выдержка вызвали восхищение всего мира.
  В историю полярных путешествий была вписана новая славная страница.

Иван Папанин и Отто Шмидт. "Первая дрейфующая" (статья Зиновия Каневского из энциклопедии по географии издательства "Аванта+" (третье издание))
  Известный полярник Рудольф Самойлович в своей небольшой книге "Путь к полюсу" написал об истории вечной тяги человека к этой точке-зениту: "Советские полярные исследователи не стремятся устанавливать какие-либо рекорды. Мы должны, мы можем благодаря высокому уровню современной техники работать без жертв. На пути к полюсу не должно быть боле могил!". И пояснил: "Крайне важно было бы оставаться на полюсе в течение многих месяцев, чтобы произвести разносторонние научно-исследовательские работы".
  Именно так и задумывалась деятельность первой дрейфующей станции "Северный полюс". Экспедицию снаряжала (без преувеличения!) вся огромная страна. Для четырёх полярников, которым предстояла многомесячная работа в тяжелейших условиях, специально конструировался утеплённый домик-палатка, создавалась уникальная радиоаппаратура "Дрейф"; шились одежда и обувь. Сотрудники Института питания специально разработали сорок видов пищевых концентратов, продукты в брикетах выдерживали пятидесятиградусные морозы и длительное хранение.
  Разгорелся жаркий спор о способе доставки небывалого научного десанта на полюсные льды. Одни учёные отдавали предпочтение дирижаблю, другие - самолёту. В конце концов решено было использовать крылатые машины. Выбор пал на созданный Андреем Туполевым четырёхмоторный самолёт АНТ-6.
  Группу будущих зимовщиков возглавил Иван Дмитриевич Папанин (тысяча восемьсот девяносто четвёртый - тысяча девятьсот восемьдесят шестой годы жизни). Гидробиолог и океанограф Пётр Ширшов, геофизик и метеоролог Евгений Константинович Фёдоров, радист Эрнст Кренкель прошли всестороннюю подготовку на Большой земле, научились дублировать обязанности друг друга, без чего нельзя обойтись в условиях Севера. Ширшов получил даже квалификацию медика, познакомился с основами хирургии, поскольку должность врача на льдине не предусматривалась. В марте тысяча девятьсот тридцать седьмого года грандиозная по тем временам воздушная экспедиция в составе сорока с лишним человек на четырёх аэропланах (плюс лёгкие самолёты-разведчики) взяла курс на север. Экспедицией руководил академик Отто Юльевич Шмидт (тысяча восемьсот девяносто первый - тысяча девятьсот пятьдесят шестой годы жизни).
  Двадцать первого мая тысяча девятьсот тридцать седьмого года флагманская машина знаменитого полярного лётчика Михаила Водопьянова первой спустилась на лёд. Итак, свершилось? Безусловно, вот только... Самолёты сели не в самой точке Северного полюса, а в тридцати-сорока километрах за полюсом. Руководители экспедиции решили перестраховаться, помня, очевидно, споры и скандалы вокруг Пири, Кука, Бэрда, и для гарантии перелетели в американский сектор Арктики, чтобы никто впоследствии не обвинил их в том, будто они так и не достигли заветной цели. В дальнейшем дрейфующая льдина папанинцев в своём движении тоже не пересекла полюс. Таким образом, глубину Ледовитого океана в этой точке измерить тогда не удалось.
  В начале июня самолёты улетели, на льдине остались четверо смельчаков и славный пёс Весёлый. Их ждали подвижки и разломы ледяных полей, лютые метели, затяжная полярная ночь и неизвестность. Заранее невозможно было предвидеть, с какой скоростью и в каком направлении понесёт их льдину, когда и где завершится дрейф, сможет ли вовремя прийти туда ледокол, прилететь самолёт. Какие на полюсе и "под" ним морские течения, какая погода стоит в июне, сентябре, январе - обо всём этом не ведала ни одна душа в мире. Даже самые опытные исследователи могли только предполагать, каким окажется маршрут папанинской льдины. Позже выяснилось, что учёные ошибались, полагая, будто льды на полюсе медленно вращаются по часовой стрелке и через год самолёты снимут людей примерно в той же точке, откуда начался дрейф.
  Легендарными личностями стали четверо папанинцев, легендарной - и их знаменитая палатка, которая ещё совсем недавно была одним из самых почётных экспонатов Музея Арктики и Антарктики в Ленинграде (ныне музея уже нет...). В этом крошечном чёрном домике с устланным оленьими шкурами полом помещались и двухъярусные койки-нары, и радиоаппаратура с аккумуляторами, и всевозможные инструменты, и ящик, гордо именуемый буфетом, и другие ящики, в которых хранились бутылочки с пробами океанской воды. После размещения всех вещей в распоряжении четвёрки оставалось меньше трёх квадратных метров площади! Здесь люди и передвигались, больно ударяясь головами и плечами о торчащие отовсюду предметы, здесь работали и жили, не ощущая уже ни запахов керосина и вечно сырых оленьих шкур, ни жестокого холода по ночам - ведь обогреваться приходилось лишь керосиновыми лампами да примусами.
  Разные они были люди. По признанию Кренкеля, он и Папанин далеко не всегда могли сдержать свой буйный темперамент, и тогда в роли миротворцев выступали более молодые и уравновешенные Ширшов и Фёдоров. Но в то же время каждый из них в любое мгновение готов был прийти на помощь другому и их взаимовыручка была единственным надёжным средством для достижения той поистине великой цели, ради которой они терпели эти лишения, - совершить непредсказуемо долгий и опасный многомесячный дрейф в околополюсном пространстве, собрав при этом максимум научной информации. Важная деталь: Кренкель без промедления передавал на Большую землю результаты наблюдений, потому что, как скупо написал он в автобиографической книге, "мы не имели гарантий, что обязательно вернёмся...".
  Они работали на морозе и ветре, в сложенных из снежных "кирпичей" домиках, в глубоком снегу, на ломающемся под ногами плавучем льду. Часами вручную крутили барабан гидрологической лебёдки, измеряя глубину океана, беря пробы воды и донного грунта. На станцию "СП-1" постоянно обрушивались затяжные циклоны. Это абсолютно не соответствовало сложившимся представлениям о том, что над Северным полюсом находится постоянная обширная область высокого давления - антициклон. Вместо неспешного вращения ледяных полей вокруг полюса льдину с каждым днём неудержимо уносило на юг. К зиме скорость увеличилась до тридцати миль в сутки - льдину подхватило и повлекло вдоль восточных берегов Гренландии могучее течение.
  Двести семьдесят четыре дня продолжался дрейф станции "Северный полюс". К февралю тысяча девятьсот тридцать восьмого года размеры льдины сократились настолько, что люди ощущали океанскую качку: ледяной островок имел размеры всего тридцать на пятьдесят метров. Ледяное поле дробилось, на одном из осколков уплыла лебёдка с тросом. У папанинцев начались бессонные ночи, поскольку в любое мгновение можно было ждать большой беды. Настало время спешить им на помощь. Однако вертолётов в нашей стране не было, самолёт же сесть на то, что осталось от большой могучей льдины, не мог. Приходилось надеяться лишь на моряков.
  Первым ринулся к бедствующим парусно-моторный кораблик "Мурманец". Он отважно вошёл во льды, однако что могло сделать это маленькое зверобойное судно? Льды зажали его и унесли далеко в Атлантический океан. Отправились в исключительно опасное плавание три подводные лодки Северного флота. Этот небывалый поход, конечно, воодушевил папанинцев, но жизнь их по-прежнему висела на волоске. А тут случилась трагедия - разбился, врезавшись в гору у северного городка Кандалакши, дирижабль "СССР-В-6", пытавшийся пробиться к людям во льдах.
  Девятнадцатого февраля к ним сумели приблизиться ледокольные пароходы "Таймыр" и "Мурман". Четверо зимовщиков, их имущество, собранные ими материалы наблюдений были сразу доставлены на борт "Ермака" - "дедушки" русского ледокольного флота, находившегося неподалёку.
  Станция "Северный полюс" вошла в историю под номером один. За последующие пятьдесят с лишним лет число станций "СП" перевалило за тридцать, хотя второй дрейфующей экспедиции пришлось ждать долгие тринадцать лет.
  Так всё-таки кто и когда первым ступил ногой в математическую точку Северного полюса? Произошло это событие в апреле тысяча девятьсот сорок восьмого года. Советская высокоширотная экспедиция "Север", проводя цикл разнообразных измерений в Центральной Арктике, измерила глубину океана в точке полюса. Оказалось, что она составляет четыре тысячи тридцать три метра.


Рассказы о морских путешествиях

"Мария Целеста" (статья из энциклопедии "Википедия")
  "Мария Целеста" ("Mary Celeste", "Мария Селеста", "Мария Небесная") - судно, покинутое экипажем по невыясненной причине и найденное четвёртого декабря тысяча восемьсот семьдесят второго года в четырёхстах милях от Гибралтара судном "Деи Грация" ("Dei Gratia"). Классический пример корабля-призрака.
  "Мария Целеста" - бригантина длиной сто три фута (тридцать один метр), шириной семь целых шесть десятых метра, осадкой три с половиной метра, водоизмещением двести восемьдесят две тонны. Судно было построено в доках Spencer's Island в Новой Шотландии в тысяча восемьсот шестьдесят втором году корабельным мастером Джошуа Дэвисом и первоначально называлось "Амазонка" ("Amazon").
  Судно было добротным, однако пользовалось дурной славой из-за неудач. Первый капитан погиб во время первого же плавания. Несколько раз корабль менял владельца. В тысяча восемьсот шестьдесят девятом году, попав в шторм у берегов Новой Шотландии, судно было выброшено на берег бухты Глэйс. После этого инцидента корабль был продан американскому владельцу, который переименовал его в "Мария Целеста".
  Пятого или седьмого ноября тысяча восемьсот семьдесят второго года началось очередное плавание "Марии Целесты" под командованием тридцатисемилетнего капитана Бенджамина Бриггса. Судно с грузом спирта-ректификата, принадлежавшего компании "Meissner Ackermann and Coin", вышло из Статен-Айленд, Нью-Йорк в порт Генуя, Италия. На судне, кроме капитана и команды в семь человек, находилась жена капитана Сара Элизабет Кобб-Бриггс и его двухлетняя дочь София Матильда.
  "Мария Целеста" была обнаружена спустя четыре недели, четвёртого декабря (по некоторым отчётам, пятого декабря, из-за отсутствия стандарта часовых поясов в девятнадцатом веке) бригом "Деи Грация" под командованием капитана Дэвида Рида Морхауза, лично знавшего Бенджамина Бриггса; за день до отплытия "Марии Целесты" капитаны и их жёны ужинали вместе. Судно было покинуто командой: ни одного человека, ни живого, ни мёртвого, на борту не было.
  Между переборками и палубами обнаруженного судна была морская вода, её уровень в трюме достигал трёх с половиной футов (один метр). Крышки люков были сняты, причем створки носового люка были сорваны с петель и валялись на палубе. В остальном судно казалось неповреждённым. Окна кормовой надстройки, где находилась капитанская каюта, закрыты брезентом и заколочены досками. Секстант и хронометр не были найдены (что подразумевает эвакуацию команды), в часах кончился завод. Компас разрушен, предположительно при неудачной попытке спешно его снять. В каюте капитана остались нетронутыми шкатулка с драгоценностями и две пачки денег. По полу каюты были раскиданы игрушки, швейная машинка жены капитана стояла с неоконченным шитьём.
  Расположение вещей свидетельствовало о том, что судно не попадало в сильный шторм - в частности, на швейной машинке лежала маслёнка, которая при сильной качке обязательно бы свалилась. Об отсутствии шторма свидетельствовали и наблюдения других судов в районе в предполагаемое время катастрофы. Сырость в жилых помещениях судна объяснялась только повсеместно открытыми люками, в том числе световым в каюте капитана, что было сделано явно не по погоде.
  Матросы не забрали с собой свои трубки - они были сложены в надлежащем месте в кубрике.
  В плавание "Мария Целеста" отправилась с одной спасательной шлюпкой, вторая из штатных шлюпок была сдана в ремонт. Шлюпка, скорее всего, была спущена на воду, а не сорвана стихией. При этом, судя по состоянию перил, шлюпка была спущена с борта, который при господствующих в это время года ветрах и курсе на Геную являлся бы наветренным.
  Груз в тысячу семьсот один баррель спирта оказался цел (однако после доставки его в Геную владелец сообщил об исчезновении девяти баррелей). Нетронутым оказался полугодовой продовольственный запас. Все бумаги, за исключением судового журнала, исчезли. Последняя запись в судовом журнале датирована двадцать четвёртым ноября, с координатами "Марии Целесты": тридцать шесть градусов пятьдесят семь ' северной широты и двадцать семь градусов двадцать ' западной долготы. Согласно надписи на грифельной доске в кают-компании, в восемь часов утра следующего дня бригантина находилась бы в шести милях к юго-юго-западу от острова Санта-Мария (один из Азорских островов).
  Дэвид Морхауз, пообещав долю в призе, высадил на покинутое судно своего штурмана Оливера Дево и несколько матросов с "Деи Грация", которые, на скорую руку исправив судно, привели его в Гибралтар. Британское Адмиралтейство провело обстоятельное следствие с подробным обследованием судна (в том числе и ниже ватерлинии, водолазами) и тщательным опросом очевидцев. Именно материалы этого следствия и являются основным и самым надёжным источником сведений. Это расследование сильно отсрочило получение Морхаузом призовых, так как груз не был доставлен вовремя, а судно было задержано в Гибралтаре.
  Люди, находившиеся на борту, были перечислены в корабельном журнале как:
 Команда:
 - Бенджамин Бриггс (Benjamin S. Briggs), капитан, гражданин США, тридцать семь лет
 - Альберт Ричардсон (Albert G. Richardson), помощник капитана, гражданин США, двадцать восемь лет
 - Эндрю Джиллинг (Andrew Gilling), второй помощник капитана, гражданин Дании, двадцать пять лет
 - Эдвард Хэд (Edward Head), стюард и кок, гражданин США, двадцать три года
 - Волкерт Лоренсон (Volkert Lorenson), матрос, гражданин Германии, двадцать девять лет
 - Ариан Мартенс (Arian Martens), матрос, гражданин Германии, тридцать пять лет
 - Бой Лоренсон (Boy Lorenson), матрос, гражданин Германии, двадцать три года
 - Готтлиб Гондешаль (Gottlieb Gondeschall), матрос, гражданин Германии, двадцать три года
 Пассажиры:
 - Сара Элизабет Бриггс, жена капитана, тридцать один год
 - София Матильда Бриггс, дочь капитана, два года
  Судьба всех членов команды и пассажиров полностью покрыта мраком. Впоследствии появлялись и были разоблачены несколько самозванцев, выдававших себя за членов экипажа и пытавшихся нажиться на трагедии. Чаще всего самозванец выдавал себя за кока корабля.
  Обнаружение судна породило массу домыслов и слухов. Обсуждались возможности мятежа и нападения пиратов. Некоторые вспоминали полуфантастические истории о якобы имевших место нападениях на корабли гигантских кальмаров, осьминогов и "морских змеев".
  Однако даже такие экзотические версии не смогли свести воедино все факты. Например, версия захвата пиратами не объясняет, почему остался нетронутым весьма привлекательный для них груз спирта - точнее, коньячного ректификата - который можно было бы не только пить, но и выгодно продать. Версия нападения или мятежа не объясняет отсутствия следов борьбы или записей жертв.
  Правдоподобные объяснения сводятся к тому, что экипаж и пассажиры покинули корабль по своей воле, отличаясь только в толковании причин, побудивших их на такое странное поведение в относительно спокойном (по свидетельству других судов в этом районе и в это время), но холодном океане (это северная Атлантика в ноябре), при более чем приемлемом состоянии судна.
  Одновременно трудно объяснить повсеместно открытые световые и грузовые люки, брошенные ценности и судовой журнал, порядок в капитанской каюте и кубрике, заколоченные брезентом надстройки, оставленные матросские трубки и так далее.
  Наиболее правдоподобная гипотеза была высказана дальним родственником Бриггса - Коббом. Согласно его утверждению, он каким-то образом сумел на время заполучить у сына капитана Морхауза семейный архив и изучить все материалы, относящиеся к тайне "Марии Целесты". Кроме того, он детально ознакомился с материалами следствия по бригантине, сохранившимися в архивах английского Адмиралтейства. Версия Кобба изложена в его книге "Розовый коттедж", изданной в США в тысяча девятьсот сороковом году.
  По мнению Кобба, причина трагедии заключалась в негерметичности бочек со спиртом. Спирт медленно испарялся из бочек, его пары смешивались с воздухом в замкнутом пространстве трюмов, образуя взрывоопасную смесь. Двадцать четвёртого ноября тысяча восемьсот семьдесят второго года произошёл взрыв этой смеси в кормовом трюме бригантины. Мощность взрыва была небольшой, и деревянные люковые крышки остались на месте. Бриггс приказал проверить трюм, для чего матросы сняли крышки. Несколько позже аналогичный, но более сильный взрыв произошёл в носовом трюме; в этом случае взрывная волна опрокинула крышки люков.
  Бриггс, опасаясь очередного, ещё более сильного взрыва, приказал спешно покинуть судно. Спуск шлюпки и покидание корабля, по-видимому, происходили в обстановке нарастающей паники. Вероятно, первыми в шлюпку сели жена капитана с дочерью, штурман Ричардсон и один из матросов. Бриггс бросился к себе в каюту, собрал судовые документы, взял хронометр и секстант, но в спешке забыл о судовом журнале; кок в это время забрал с камбуза провизию для шлюпки, что объясняет отсутствие на "Марии Целесте" приготовленной пищи.
  По-видимому, Бриггс не намеревался совсем покидать бригантину, а просто хотел временно удалиться от судна на расстояние порядка ста - ста пятидесяти метров, чтобы обезопасить команду на случай очередного взрыва. Однако буксирного троса такой длины на судне не оказалось, и второй штурман Джиллинг с матросом временно позаимствовали для этой цели деррик-фал - длинную снасть, которой поднимают косой парус, - что объясняет, почему на грот-мачте "Марии Целесты" парус был спущен. Более того, Кобб разыскал в архивах протокол допроса Дево, где тот утверждает, что, готовя "Марию Целесту" к плаванию в Гибралтар от Азорских островов, он не обнаружил на бригантине деррик-фала и вынужден был закрепить его заново.
  Когда отцепили деррик-фал и все сели в шлюпку, Бриггс вспомнил, что не взял с собой компас. Матрос, которому это было поручено, в спешке погнул нактоуз и уронил компас на палубу.
  Шлюпка быстро отошла от бригантины на расстояние порядка ста тридцати метров. "Мария Целеста" дрейфовала. Сидящие в шлюпке ожидали очередного, ещё более сильного взрыва, однако его не произошло, поскольку взрывоопасная смесь улетучилась через открытые люки обоих трюмов.
  Внезапно изменившийся ветер наполнил паруса бригантины, и та быстро набрала ход, в то время как тяжёлая, перегруженная людьми шлюпка оставалась на месте; связывавший её с бригантиной деррик-фал резко натянулся и, не выдержав рывка, оборвался. Неуправляемая "Мария Целеста" ушла на восток со скоростью, гораздо большей, чем та, которую могла развить вёсельная шлюпка. Надвигающийся шторм потопил шлюпку со всеми людьми.
  Несколько раз в печати (главным образом - американской) появлялись сообщения якобы членов экипажа "Марии Целесты". После того, как первый - кок "Марии Целесты" - с успехом прокатился по Америке с циклом выступлений, в разных городах одновременно появилось сразу пятеро самозванцев, которые были быстро разоблачены из-за незнания деталей расследования, и оказались в тюрьме - на этот раз уже вместе.
  После ремонта судно использовалось ещё в течение двенадцати лет. Третьего января тысяча восемьсот восемьдесят пятого года оно налетело на рифы у берегов Гаити; как выяснилось впоследствии, это было мошенничество капитана Паркера с целью получения страховки.

"Рваные паруса" (статья Игоря Можейко)
  Большую часть земного шара покрывают моря и океаны. Именно по ним и пролегают издавна пути сообщения между странами - самые прямые и удобные. Зато не самые безопасные.
  Прежде чем объединить далёкие края, моря и даже реки разъединяли людей. Потому что для того, чтобы отправиться в путь, нужно было изобрести корабль.
  Первым кораблём было бревно. Потом кто-то догадался связать лианами два или три бревна, и получился плот, по которому можно ходить и на который можно положить товары. Но плот тихоходен, и в море на нём не выйдешь. Первая же волна смоет тебя с первобытного корабля. Оказалось удобнее выдолбить в бревне углубление, чтобы сесть внутрь его, взять палку, расширенную на конце, имя которой - весло, и тогда можно отправляться в настоящее путешествие.
  Так, шаг за шагом, люди изобретали корабль. А изобретя его и догадавшись, что быстрее всего можно лететь по волнам, если поставить мачты с парусами, они решились выйти в открытый океан. На парусных кораблях уходили в море викинги в поисках земель, чтобы там пограбить. Отправлялись в путь крестоносцы, чтобы освободить Иерусалим. Но чаще всего мореходами становились торговцы. Недаром уже тысячу лет назад в арабских странах строили корабли, на которых могли поместиться несколько сот пассажиров и множество груза, а китайская эскадра добралась до Африки и привезла оттуда домой несколько слонов и жирафов. Представляете, каким были те корабли!
  Чем больше кораблей уходило в море, тем больше их тонуло. Ведь штормы и шквалы не разбираются, кого пощадить, а кого погубить. Среди моряков, понимавших, что они всегда остаются заложниками морских стихий, бытовало немало страшных историй о тайфунах, морских змеях, сиренах и конечно же о кораблях-призраках.
  Основаниями для таких рассказов служили встречи с таинственно проносящимися мимо безмолвными парусниками, а также исчезновения кораблей со всей командой - ведь море никогда не отдаёт свои жертвы. И если вдруг на берег выбросит бутылку со словами: "Мы гибнем в Индийском океане!" или доску с частью названия сгинувшего корабля, рассказать о том, как и почему это случилось, такие находки не могут.
  Самой известной легендой, которой пугали друг друга матросы, была легенда о Летучем Голландце.
  Я задумался: а почему её героем был именно голландец и что с ним на самом деле произошло?
  Для того чтобы разобраться в этой тайне, я раздобыл книги моего старого приятеля, писателя Льва Скрягина, который всю жизнь писал о море и моряках. В том числе у него есть книги и о морских катастрофах. И вот что мне удалось узнать.
  Оказывается, существует несколько страшных легенд о Летучих Голландцах. Но в каждой стране есть свой "голландец", и далеко не всегда он голландец по национальности. В Испании рассказывают историю о гибели молодого дона Сандовалле, который возвращался из Перу с красавицей невестой. Позарившись на его богатство, капитан приказал убить испанца. И в наказание за это преступление корабль и вся его команда были превращены в призраков, обречённых вечно скитаться по морям.
  Есть подобная легенда в Англии, есть в Германии.
  В Голландии, которая в семнадцатом-восемнадцатом веках была ведущей морской державой и владения которой располагались между Индийским и Тихим океаном (теперь эти земли зовутся Индонезией), легенды о Летучем Голландце связаны с запретом: оказывается, нельзя было пытаться обойти мыс Горн, южную оконечность Америки, в Страстную пятницу при встречном ветре. Так вот, капитан ван Страатен не верил в суеверия и конечно решил запрет нарушить.
  Несколько дней его корабль боролся со встречным ветром, а потом исчез. И теперь, по велению небес, он будет вечно пытаться обойти проклятый мыс.
  В этой легенде есть удивительная деталь. Если вам суждено встретить в океане корабль ван Страатена, то с него закричат, чтобы вы задержались. Лучше подчиниться, чтобы избежать неприятностей.
  С корабля спускают шлюпку. Матрос, подплыв к вашему борту, передаёт целый мешок с письмами и вежливо просит вручить их адресатам. Потом шлюпка отплывает, и Летучий Голландец вновь отправляется в путь.
  Так вот, ни в коем случае не слушайтесь матроса. Эти письма адресованы давным-давно умершим людям. И если вы привезёте их домой, то наверняка присоединитесь к этим мертвецам. Единственный выход (предупреждаю читателей по-товарищески) - это прибить письма к грот-мачте большим гвоздём. А потом уж с ними расправится ветер. И чем скорее вы это сделаете, тем лучше.
  Про другого Летучего Голландца, ван дер Декена, рассказывают, что он совершил точно такой же проступок, как и ван Страатен. Много дней продолжалась его борьба со штормом. И если кто-нибудь в команде роптал, его тут же кидали за борт. Сам же капитан не уходил с мостика и, сжав в зубах трубку, проклинал небо и море, желая их победить. И тут на мостик опустился ангел, который попросил капитана прекратить это безобразие. Капитан, который уже много ночей не спал и сильно нервничал, выхватил пистолет и выстрелил в ангела, чего делать не следует. Пуля в полёте изменила направление и, не задев ангела, вернулась и ранила капитана.
  С тех пор уже триста лет несётся по волнам в шторм корабль ван дер Декена. Паруса давно сгнили, и лишь их клочья болтаются на мачтах. А сам капитан стоит на мостике, сжимая в зубах трубку. По его груди течёт кровь. Если вам встретится этот призрак, считайте, что и вам скоро придётся потонуть.
  Чем больше парусников бороздило океаны, тем чаще с ними происходили трагические истории, при которых команды либо умирала от болезни, либо, полагая, что корабль тонет, покидала его, либо вообще исчезала, непонятно почему. По данным крупнейшей в мире страховой компании "Ллойд", в девятнадцатом веке ежегодно тонуло около семи процентов парусников, то есть более тысячи кораблей. Десятки из них оставались на плаву. И если кому-то приходилось встретить такой призрак во время шторма, ужас охватывал моряков. Чаще всего это был корабль, гружённый лесом или пробкой, который, даже получив пробоину, не мог утонуть.
  Но и среди таких, вполне реальных призраков, встречавшихся многим кораблям, были своего рода чемпионы. Например, известна одиссея американской шхуны "Стар", которая в тысяча восемьсот девяносто третьем году покинула Аляску с грузом леса и пушнины. Шхуна держала курс на Гавайские острова, но не добралась до них и налетела на рифы у атолла Мидуэй. Команда покинула корабль и была спасена проходившим мимо судном. В течение трёх лет после этого шхуну встречали десятки раз в разных точках Тихого океана. Видно, прибой снял её с рифа, а лёгкий груз не дал шхуне затонуть. И лишь в тысяча восемьсот девяносто шестом году её вновь принесло к атоллу Мидуэй, где она уже окончательно села на те же рифы.
  К началу двадцатого века кораблей-призраков развелось столько, что они стали представлять опасность для мореплавания. Несколько военных кораблей из США, Англии и других стран были отправлены на охоту за этими судами. Каждый год множество кораблей-призраков погибало вторично - только уже от снарядов крейсеров. И это продолжалось много десятилетий. Известно, например, что только в тысяча девятьсот тридцатом году флот США пустил на дно двести шестьдесят семь "призраков".
  Из Летучих Голландцев больше всех известен случай с "Марией-Целестой". Многие, наверно, слышали об этой загадке, но, раз уж зашёл разговор о подобных призраках, я напомню вам, что же известно об этом судне.
  Четвёртого декабря тысяча восемьсот семьдесят второго года английский бриг заметил в центре Атлантического океана идущий под всеми парусами корабль. Двигалось судно зигзагами, и ясно было, что никто им не управляет. Да и палуба "Марии-Целесты" была пуста.
  Когда моряки с брига высадились на "Марию-Целесту", они обнаружили, что шлюпки на ней нет. В капитанской каюте лежал корабельный журнал. Последняя запись гласила: "На "Марии-Целесте" всё в порядке". Причём сделана она была за день до встречи с бригом. Странно, что судовой компас валялся разбитым в углу каюты. Больше ничего необычного найти там не удалось.
  В столе капитана хранилась шкатулка с женскими драгоценностями, в соседней каюте стояла швейная машинка и валялись детские вещи - значит, на "Марии-Целесте" была женщина с ребёнком.
  В матросском кубрике все койки были застелены, а на столе лежали недокуренные трубки матросов. Все сундучки были закрыты и стояли на своих местах.
  В камбузе нашли запасы пищи и пресной воды, а на плите стоял противень со свежим, только вчера испечённым хлебом.
  В трюме находилось тысяча семьсот бочек со спиртом.
  Больше об этом корабле ничего не известно. Тайна "Марии-Целесты" не раскрыта до сегодняшнего дня.
  И поэтому, если кому-то из читателей захочется попробовать свои детективные способности, он может предложить собственную версию разгадки этой тайны.

"Гибель брига "Нерина"" (статья Игоря Можейко)
  Тридцать первого октября тысяча восемьсот сорокового года французский бриг "Нерина" под командованием капитана Пьера Эвере отчалил из Дюнкерка и взял курс на Марсель. То есть ему надо было пройти на юг мимо Англии, обогнуть Испанию и добраться до южного побережья Франции.
  Кроме капитана, на борту было шесть человек, включая юнгу, капитанского племянника четырнадцати лет от роду.
  С погодой сильно не повезло. За две недели, борясь со встречным ветром и постоянными шквалами, "Нерина" добралась лишь до южной оконечности Англии.
  В тот несчастный день сильный шквал ударил судно в борт, и так сильно, что бриг перевернулся.
  Через два дня рыбаки из Южной Англии со своего баркаса увидели спину кита. Кит был неподвижен. Рыбаки направились к киту и вскоре поняли, что видят не кита, а погибший, перевернувшийся корабль, киль и нижняя часть корпуса которого поднимаются над волнами.
  Рыбаки решили, что им сильно повезло в жизни. Если отбуксировать "перевёртыша" до берега да втащить на пляж, можно будет забраться внутрь и чем-нибудь поживиться.
  Тут как раз подплыл ещё один баркас, рыбаки завели трос, подцепили судно и потащили к берегу.
  Они ползли с погибши судном на буксире несколько часов, но волнение всё усиливалось. Дважды шквал рвал конец, и им приходилось заводить его снова. Наконец к вечеру море так разыгралось, что рыбаки поняли: добычу им до берега не дотащить, скорее они сами из-за неё погибнут.
  Пришлось рубить конец, и вскоре тёмная туша исчезла в ночи, а рыбаки добрались до берега - до него оставалось совсем немного.
  Ни названия погибшего судна, ни порта приписки рыбаки не узнали.
  Но это, разумеется, не конец истории.
  Потому что в момент, когда "Нерина" перевернулась, далеко не все члены команды погибли.
  Погиб рулевой, которого смыло в море. Но в носовом кубрике пережидали непогоду три матроса. Когда же бриг перевернулся, люк на палубу был задраен, и его сразу же завалило так, что до него нельзя было добраться. Зато воздух не смог вырваться наружу и остался в верхней части ловушки, в которую угодили матросы.
  Когда первый приступ страха миновал, матросы решили поискать выхода. И началось путешествие в воздушной линзе.
  Матросы поплыли к корме, надеясь, что там они отыщут свободный выход. Но путь был перекрыт свалившимся с пола на потолок грузом. И когда их охватило отчаяние, матросы услышали голоса. Они доносились со стороны капитанской каюты. В момент катастрофы там находилось трое - капитан, его помощник и юнга. Когда корабль перевернулся, помощник, видя, как поднимается вода, догадался открыть люк в полу каюты, который вёл в трюм, и пленники пробрались туда.
  Капитан был уверен, что никому больше спастись не удалось. Какова же была его радость, когда он услышал голоса остальных матросов!
  Наконец команда "Нерины" воссоединилась. Правда, положение их не улучшилось, потому что воздух оставался только у самого дна, и моряки стояли по грудь в воде. Воздух в воздушной линзе становился всё тяжелее, дышать было трудно. Помощник капитана решил пробить в днище корабля дыру, чтобы внутрь проник воздух. Часа три он сверлил дыру, несмотря на то что капитан предостерегал его - ведь воздух мог уйти наружу, давление упало бы и вода затопила бы трюм. То есть помощник мог погубить всех. Но тот твердил, что лучше погибнуть сразу, чем мучиться ещё долго.
  В конце концов остальные стали отнимать у него нож, и лезвие сломалось. Это их и спасло, потому что капитан конечно же был прав, все могли погибнуть.
  Невероятно, но пленники корабля смогли продержаться двое суток. Они старались не двигаться, чтобы не поглощать остатки кислорода. Притом в трюме было почти совсем темно. Свет еле-еле проникал сквозь иллюминатор в каюте капитана, затем пронзал толщу воды, отражался в люке, что вёл из каюты в трюм...
  На исходе вторых суток судно неожиданно вздрогнуло от удара. И замерло. Качка прекратилась.
  Корабль стал крениться на корму, и вода хлынула, затопляя тесное убежище команды. Один из матросов не удержался, скользнул в люк и исчез в капитанской каюте. В темноте его хватились не сразу, и он утонул.
  Кое-как моряки перебрались поближе к носу. Прошла ещё одна ночь.
  "Нерина" снова ударилась обо что-то, и вдруг в трюме стало светлее.
  Морякам стало ясно, что корабль налетел на скалу, которая пробила борт. И между скалой и бортом образовалась щель, откуда внутрь проник свет.
  Капитан пробрался к щели и, глядя наружу, стал рассказывать, что он видит:
 - Мы практически на берегу. Берег песчаный, повсюду торчат скалы. По берегу идёт человек!
  Остальные замерли, не в силах поверить, что их мучения заканчиваются.
  Тем временем человек подошёл к кораблю. Он был явно заинтересован тем, что на берегу лежит настоящий большой корабль, наколотый на острую скалу. Можно было подумать, что судно лежит здесь давно, настолько безжизненным и мёртвым оно казалось.
  Удивлённый таким зрелищем человек наклонился к тому месту, где скала вошла в борт...
  И тут из этой щели показалась чёрная рука!
  Через полчаса моряков, обессилевших настолько, что ни один из них не мог держаться на ногах, принесли в ближайшую деревню. И надо же было случиться, что именно в тот момент возвращались с рыбной ловли те рыбаки, которые только два дня назад тащили "Нерину" на буксире, о чём её пленники и не подозревали. Они дотащили несчастный бриг почти до самого берега, а потом он уже своим "перевёрнутым ходом" добрался до скал на берегу одного из островков архипелага Скилли, как раз у южного побережья Англии. Островок этот звался Святая Мария.
  Не было бы ничего не подозревавших буксировщиков, течение наверняка унесло бы бриг в Атлантический океан, и тогда бы его команде ни за что не спастись.

"Маяк погас" (статья Игоря Можейко)
  Острова Фланнан - это несколько скал, выступающих из океана в двадцати милях от западной оконечности архипелага Внешние Гебриды. А те, в свою очередь, продолговатым щитом прикрывают от ярости океана северную оконечность Шотландии.
  Самый большой из островков Фланнан зовётся Эйлиан-Мор, что по-кельтски значит "большой остров". Звучит это насмешкой, но ведь всё на свете относительно.
  Посреди острова стоят развалины часовни, которую в седьмом веке воздвиг шотландский епископ святой Фланнан (понятно, почему острова назвали именно так!). Почему он это сделал - неясно.
  Летом в хорошую погоду пастухи с Гебрид привозят на Эйлиан-Мор на небольших лодках своих овец и оставляют их на несколько недель нагуливать вес, но сами никогда не остаются там на ночь, потому что остров пользуется дурной репутацией. Им, по убеждению пастухов, владеют злые духи. Хотя что им делать на пустынном клочке земли, да ещё рядом с такой древней часовней?
  В конце девятнадцатого века судоходство в тех местах усилилось, и несколько кораблей разбилось на рифах возле островов Фланнан. И решено было поставить там маяк. Его сложили из камня на обрыве высотой почти в сто метров. Это было массивное сооружение, на верхней площадке размещался прожектор - наступал уже двадцатый век, и маяк считался одним из самых передовых сооружений такого рода.
  Там было предусмотрено всё возможное для безопасности смотрителей. Вплоть до того, что наверху, внутри башни, было устроено жильё, чтобы в плохую погоду им не приходилось забираться на маяк снаружи. Вниз от маяка вела крутая тропинка, но грузы поднимали краном, который забирал ящик или бочки с топливом прямо с небольшого причала под башней.
  Маяк строили четыре года - нелегко было возвести башню на скале, открытой всем штормам и ветрам Атлантики. Но в декабре тысяча восемьсот девяносто девятого года он был открыт и честно прослужил морякам ровно год, до последнего Рождества девятнадцатого столетия.
  За одиннадцать дней до Рождества маяк погас.
  Когда проходившие мимо корабли сообщили об этом в порт, на море гулял жестокий шторм, и маячный мастер Джозеф Мур не смог выйти на вельботе в море, хоть его и беспокоила судьба маяка. К сожалению, ни радио, ни телеграфа на острове не было. И три смотрителя, люди надёжные, трезвые, работящие, отработавшие из полугодовой смены уже три месяца, могли полагаться лишь на собственные силы.
  Когда шторм немного утих, Мур тут же отплыл к Фланнанам, благо строители маяка позаботились о том, чтобы к острову можно было пристать почти в любую погоду - там было устроено два причала, и, если ветер был западный, восточный причал был прикрыт от ветра скалами Эйлиан-Мора.
  И всё же волнение было так велико, что вельбот трижды подходил к восточному причалу, прежде чем смог пристать.
  На сирену никто не откликнулся.
  Мур первым поднялся к двери в маяк. Она была закрыта, но не заперта. Впрочем, на ней и не было замка - вряд ли обитатели маяка могли кого-нибудь опасаться.
  Снизу Мур крикнул:
 - Есть кто живой?
  И осёкся. Вопрос самому себе показался нелепым.
  Но один он подняться не посмел - стало страшно. Он подождал, когда к нему присоединятся два матроса, и тогда они втроём, затаив дыхание, поднялись на верх, в кубрик, где жили смотрители Джеймс Дьюкат, Дональд Макартур и Томас Маршалл.
  В жилой комнате маяка Мур не увидел ничего страшного. Он даже вздохнул с облегчением. Кровати были застелены, комната была чистой и прибранной. Единственная деталь нарушала полный порядок: шкаф с одеждой был распахнут, и в нём висел лишь один жёлтый непромокаемый костюм.
  Мур кинулся к большому столу, стоявшему посреди комнаты. На нём лежал раскрытый журнал. Корабельный, или, вернее, маячный, журнал. Рукой старшего смотрителя Дьюката было написано: "Пятнадцатое декабря. Девять часов утра. Погода отличная, волнение два балла. Ветер юго-западный...".
  Всё было в порядке.
  За исключением того, что в тот вечер маяк уже не загорелся.
  Мур и его спутники осмотрели маяк. Лампы были заправлены горючим, зеркала в порядке, в любой момент можно включить огонь.
  Через два дня на острове высадилась группа криминалистов.
  Их первое, и единственное, мнение основывалось на том, что на западном причале были видны следы разрушений от ударов волн. И подъёмник был повреждён. Значит, во время шторма Дьюкат и Маршалл надели зюйдвестки и спустились, чтобы починить подъёмник. Но тут гигантская волна ударила по причалу и смыла их в море.
  А Макартур?
  Макартур оставался наверху, рядом с фонарями. И когда он увидел, что его товарищи тонут, то, не успев одеться, бросился их спасать и погиб в море, как и они.
  Всё сходилось.
  И тогда Мур сказал:
 - Поглядите в маячный журнал. Погода в тот день была отличной, море спокойным. Можете проверить у синоптиков. Шторм начался на следующий день. И причал и подъёмник были повреждены, когда смотрителей на маяке уже не было.
 - Может быть, - предположили следователи, - смотрители стояли на причале, и двое из них собирались в море. Третий вышел их проводить. Допустим, они решили порыбачить.
 - Но обе лодки смотрителей на месте.
 - Один из них поскользнулся и упал в море, второй кинулся за ним, а потом и третий.
 - Но, во-первых, один из смотрителей по правилам должен находиться наверху, рядом с прожекторами. И даже если что-то случилось с его товарищами и он поспешил им на помощь, почему он не взял спасательный круг, почему не поплыл на лодке? Ведь смотрители были опытными людьми, которые не прыгнут в воду, не подумав.
 - Значит, один из них сошёл с ума и выкинул товарищей в море, а потом пришёл в себя и покончил с собой.
  Такая версия тоже существовал и кочевала из газеты в газету.
  Так тайна и осталась неоткрытой.
  Некоторый свет на неё пролил шотландский журналист Ян Кэмпбелл, который решил через полвека снова обратиться к событиям на маяке. Для этого он приехал туда в тысяча девятьсот сорок седьмом году и, обследовав островок, вышел на западный причал.
  Был тёплый летний день, море было совершенно спокойно.
  И вдруг журналист увидел, как из моря поднимается гигантская волна.
  Кэмпбелл еле успел вскарабкаться вверх по тропинке. Волна безмолвно окатила причал и скалу, и тут же море успокоилось. Высота волны, по подсчёту Кэмпбелла, достигала семидесяти футов, то есть более двадцати метров.
  Смотритель маяка сказал журналисту, что видит эту волну не в первый раз. Её вызывает подводное течение либо конфигурация берега. Более того, за последние годы волна утащила в море уже нескольких человек.
  Это объяснение не намного лучше других.
  Во-первых, эту волну никто не зафиксировал и масштабы её нам известны только из статьи Кэмпбелла, которому очень хотелось раскрыть старую тайну, а в ином случае разгадка от него ускользнула бы.
  Во-вторых, эта версия не объясняет того, почему Макартур не был одет в зюйдвестку. И неужели он был настолько перепуган и растерян, что кинулся к причалу и не смог догнать загадочную волну.
  Ясно лишь одно: в тихий солнечный декабрьский день за две недели до конца века нечто слизнуло с островка Эйлиан-Мор трёх человек, и ни одного ключика к этой загадке не существует.
  И надо же было так случиться, что недавно в довольно старой книге начала двадцатого века, посвящённой криминальной психиатрии, я увидел главу об исчезновении людей с маяка. Автор также придерживается версии безумия одного из смотрителей.
  В доказательство своей точки зрения он приводит выдержки из маячного журнала, которые, оказывается, были опубликованы, но мне ранее не встречались.
  Я не уверен, что психиатр совершенно прав. Мне кажется, этот журнал лишь добавляет неразберихи в тайну.
  Прочтите сами и сделайте выводы, раз уж всё остальное вам известно.
  Маяк погас пятнадцатого декабря.
  До двенадцатого декабря ничего из ряда вон выходящего в журнале записано не было. Но запись от двенадцатого декабря была весьма странной: "Двенадцатое декабря. Шторм, ветер северо-западный. Море бушует. До девяти утра нельзя было выглянуть наружу. Никогда не видел такого шторма. Волны очень высокие. Бьют по маяку. Как будто нас несёт по океану. Дьюкат раздражён".
  Примечание психиатра: "Мур проверил метеоданные, двенадцатого декабря в Льюисе в двадцати милях отсюда не было никакого шторма и даже сильного ветра. Странно, что в журнале нашлось место для настроений одного из смотрителей".
  В тот же день в полночь Маршалл снова записал в журнале: "Шторм продолжается. Мы пленники шторма. Выйти наружу невозможно. Мимо прошло судно, давая сигналы сиреной. Огней его не было видно. Дьюкат спокоен. Макартур плачет".
  Представляете, старый морской волк Макартур плачет! И об этом почему-то надо сообщить в журнале.
  "Тринадцатое декабря. Девять часов утра. Шторм бушевал всю ночь. Ветер изменился на западный. Дьюкат спокоен. Макартур молится".
  В полдень Маршалл счёл необходимым снова обратиться к журналу: "Двенадцать часов. День пасмурный. Я, Дьюкат и Макартур молимся".
  Оказывается, что, когда этот инцидент разбирал морской суд, Мур ответственно заявил, что знает смотрителей не первый год и никогда не слышал, чтобы кто-нибудь из троих молился.
  Абсолютно исключено, чтобы они молились из страха перед штормом. Каждому из них пришлось пережить немало штормов, и они знали, что на маяке они находятся в полной безопасности.
  Последняя запись в журнале была сделана пятнадцатого декабря: "Пятнадцатое декабря. Час пополудни. Шторм кончился. Море спокойно. Слава богу, всё кончилось".
  Обратите внимание, четырнадцатого декабря Маршалл не написал ни строчки.
  А пятнадцатого декабря вечером грузовой пароход "Арчер" чуть не налетел на скалы, потому что маяк не горел. Значит, к тому времени смотрителей на острове уже не было.
  Вот и всё, что можно добавить.

"Улов траулера "Лорд Тальбот"" (статья Игоря Можейко)
  Двадцать третьего августа тысяча девятьсот тридцать второго года пилот Хатчинсон решил долететь из Америки в Европу северным путём, через Гренландию. Само по себе это было большим достижением. Но дело в том, что Хатчинсон шёл на рекорд, и все газеты Америки печатали интервью с ним, полные драматизма, а порой и жестокой критики. Ведь пилот решил взять с собой в полёт жену и двух маленьких дочек - Дженет Ли и Кэтрин, шести и восьми лет от роду. Вся семья уже имела некоторый опыт совместных путешествий, однако летать за пределы американского материка они пока не отваживались.
  Для путешествия, которое должно было продлиться несколько дней, Хатчинсон оборудовал гидроплан "Сикорский S-38". Машина считалась надёжной, вместительной, но она не была рассчитана на дальние перелёты, да и скорость у неё была невысока.
  Поэтому перелёт Хатчинсона должен был стать первым семейным полётом через океан, а также первым полётом на гидроплане.
  Разумеется, гидроплану было не под силу одолеть Атлантику в один прыжок. Следовательно, в пути самолёт должен был садиться на Ньюфаундленде, в Северной Канаде, откуда путь лежал к югу Гренландии, от Гренландии лететь в Исландию, а там уже и в Европу.
  Это были годы всплеска интереса к дальним перелётам. Авиаторы были национальными героями. Первое место среди них занимал Чарльз Линдберг, который сумел обойти всех соперников и в мае тысяча девятьсот двадцать седьмого года на самолёте "Дух Сент-Луиса" выиграть приз в двадцать пять тысяч долларов, предложенный миллиардером Раймондом Ортегой за первый беспосадочный перелёт из Нью-Йорка в Париж. И хоть уже в тысяча девятьсот девятнадцатом году два английских офицера смогли перелететь с Ньюфаундленда в Ирландию на бомбардировщике Виккерс "Вими", несколько сот дополнительных километров дались авиации нелегко. В течение года разные пилоты пытались долететь из Нью-Йорка в Париж, и всё безрезультатно. Так что, когда Линдберг приземлился на аэродроме Ле Бурже под Парижем, пролетев три тысячи шестьсот миль (около шести тысяч километров) за тридцать три часа, он стал американским героем номер один. В июне тысяча девятьсот двадцать восьмого года Гордон и Амелия Эрхарт перелетели океан на моноплане "Дружба", а в мае тысяча девятьсот тридцать второго года Амелия перелетела через океан в одиночестве.
  Лететь через Атлантику из Америки в Европу куда удобнее и проще, чем обратно. Тому причиной господствующие ветра. Так что перелётов в Америку было меньше и произошли они позже. А первый полёт Париж-Нью-Йорк состоялся лишь в тысяча девятьсот тридцатом году.
  Я рассказываю обо всё этом для того, чтобы вы поняли, что в тысяча девятьсот тридцать втором году перелёт через Северную Атлантику, даже с посадками в пути, на тихоходном гидроплане был бы большим достижением, как техническим, так и спортивным. Полёт же с женой, ничего не смыслившей в авиации, и двумя маленькими девочками был если не безумием, то очень опасной авантюрой.
  Вот что рассказывала дочь Хатчинсона, Кэтрин: "Вначале это было просто весёлое приключение. Мы же летели вместе с нашим папой, и он для нас был больше чем супермен. Мы знали, что всё кончится хорошо".
  На самом деле всё с самого начала шло не так уж и хорошо. Погода в сентябре оказалась куда хуже, чем Хатчинсон предполагал. Он же летел на север, а там нью-йоркские законы не действовали. Пришлось задерживаться на промежуточных аэродромах, пережидая непогоду, но ведь с каждым днём путешествие на север становилось всё более опасным.
  В первую неделю сентября Хатчинсон одолел канадский отрезок маршрута. На последней стоянке в Канаде его уговаривали оставить хотя бы детей. Но Хатчинсон понимал, что без девочек он - пустое место. Его перелёт, столь затянувшийся, никто и не заметит. А дома остались лишь долги. Жена не посмела настоять на том, чтобы остаться в Канаде, - муж и отец были авторитетом для всех. Если он сказал, что всё будет хорошо, жена и дочери не привыкли сомневаться. Вернее всего, и он сам к этому привык.
  Одиннадцатого сентября тысяча девятьсот тридцать второго года, дождавшись, когда облака станут потоньше и снег, что неожиданно пошёл ночью, прекратится, Хатчинсон поднял семейство на рассвете и сказал девочкам, что завтрак будет в небе. Кофе из термоса и чудесные мамины сандвичи... Девочки уже привыкли к такой полётной жизни. Ведь путешествие продолжалось уже почти три недели.
  Связи с гидропланом не было - рация вышла из строя вскоре после того, как он исчез в налетевших вновь снежных зарядах. На попытки связаться с ним самолёт не отвечал.
  Прошло несколько дней. Погода была нелётной, шёл снег, свирепела буря. Даже если бы в тех краях появился самолёт, чтобы искать иголку в белом одеяле Гренландии, куда взял курс гидроплан, шансов отыскать его не было никаких.
  Через несколько дней о Хатчинсоне забыли все, кроме близких друзей и родственников. Если же газеты и вспоминали о нём, то как об убийце собственных детей.
  Прошёл ещё месяц, как вдруг обнаружилось, что все пассажиры гидроплана живы.
  Это было удивительное спасение, которого и быть не могло.
  Когда одиннадцатого сентября гидроплан, обледенев, стал неотвратимо опускаться в море, Хатчинсон начал тянуть машину к близкому берегу Гренландии. Перед тем как рухнуть в воду неподалёку от берега, он успел дать сигнал SOS, но его рация была слабенькой, и надежд на то, что кто-то их услышит, не оставалось.
  "Мы поняли, что с самолётом что-то случилось, когда он покрылся льдом и его закружило снежной бурей, - вспоминала Кэтрин Хатчинсон. - И я впервые в жизни увидела, как заплакал мой папа, когда самолёт ударился о воду".
  Всё-таки Хатчинсон был неплохим пилотом. В тонущем самолёте, в буру он сумел сохранить присутствие духа настолько, что самолёт почти добрался до берега и утонул на мелководье.
  Всем удалось выбраться на берег, покрытый снегом. Из воды выступала голая чёрная скала, на которую потерпевшие крушение стали вытаскивать с гидроплана всё, что успели спасти.
  Спасти удалось немногое. Правда, все успели тепло одеться, но это не защищало от осеннего снега. Из воды вытащили одну из плоскостей крыла, а на берегу отыскали немного плавника.
  Из еды достали ящик печенья и телячью ногу, которую потом жарили на машинном масле. Банка с маслом подплыла к берегу. Девочки согрелись у костра, и робинзонада им сначала понравилась. Они бегали по берегу и собирали плавни, а также всё, что выбросило море из утонувшего самолёта.
  Отец был в депрессии. Он понимал, что плавника недостаточно, чтобы построить хижину или даже лодку, и единственная надежда на спасение заключается в том, чтобы идти по берегу на юг, где можно встретить эскимосов.
  Но им повезло.
  Сигнал SOS, посланный слабенькой рацией гидроплана перед крушением, был принят рыболовным траулером "Лорд Тальбот". Траулер ловил треску у кромки льда. Капитан Том Уотсон понял, что источник сигнала недалеко. Он разобрал в послании широту, на которой некто терпит бедствие. Траулер взял курс к берегу.
  Том Уотсон был опытным моряком, и ему приходилось снимать рыбаков со льдин. Дождавшись сумерек, они приказал матросам не спускать глаз с низких облаков, которые покрыли небо, как потолок. Уотсон надеялся увидеть на этом "потолке" отблеск костра. Почти наверняка потерпевшие бедствие должны были разжечь костёр.
  И вот в одиннадцать вечера штурман увидел слабый отблеск на облаке.
  Сомнений не оставалось.
  Теперь нужно было лишь пробиться к костру, который горел на берегу. Траулер пробирался к берегу полыньями и разводьями. Чем ближе к берегу, тем продвигаться было труднее.
  Путь к лагерю Хатчинсонов занял трое суток.
  Наконец уже можно было спустить шлюпку и перевезти истощённых, несчастных, промёрзших авиаторов на корабль.
  Семья Хатчинсонов оказалась на борту небольшого траулера. Но на этом их приключения не закончились. Ведь траулер невелик, на борту его четырнадцать человек, все заняты работой. Продовольствие точно рассчитано на команду, даже разместить гостей трудно.
  Решено было держать курс на ближайшее селение эскимосов. Там Хатчинсоны перезимуют, а весной за ними придёт корабль из Америки.
  Но эскимосы, когда до них добрался "Лорд Тальбот", оказались негостеприимными. В том году охота была неудачной, и им самим продуктов было в обрез. Они категорически отказались принять "постояльцев".
  Что делать? И Уотсон решил прервать путину и отвезти спасённых американцев в Шотландию.
  Хатчинсон, со своей стороны, клялся, что американцы покроют все убытки рыбаков, и благодарность их будет щедрой. Сам он был разорён, но надеялся на благотворительные организации и прессу.
  Когда "Лорд Тальбот" причалил в Абердине, Хатчинсоны тепло обнялись с капитаном и рыбаками и сели в поезд до Эдинбурга. Вскоре они отплыли в Нью-Йорк.
  А тем временем, дождавшись, когда американцы уберутся восвояси, хозяин траулера принял свои меры. Он заявил, что Уотсон его разорил, что не дело шотландских рыбаков заниматься благотворительностью, что вообще не надо было принимать сигнал бедствия.
  Чтобы доказать, что его слова - не пустая угроза, хозяин выгнал всех рыбаков во главе с капитаном, не заплатив им ни копейки, и ещё потребовал, чтобы никто другой из владельцев рыболовных кораблей их на работу не брал.
  Время было тяжёлое, ещё не кончился мировой кризис, а четырнадцать рыбаков остались без денег и без работы.
  Надо отдать должное Хатчинсону.
  Ему тоже пришлось нелегко, потому что газеты накинулись на него, и за дело. Чуть легкомысленно не погубил детей!
  Хатчинсон же всюду выступал, оправдывался, как мог, и везде рассказывал о поступке шотландских рыбаков и о том, как жестоко с ними за это обошлись. В Америке многие возмущались поведением хозяина и даже начали собирать по подписке деньги. Стало известно обо всём в Шотландии и в Лондоне. И английскому правительству было весьма неловко, когда американский президент Гувер направил капитану Уотсону президентское послание и прислал в подарок собственный бинокль. Затем в Абердин, к удивлению тамошней прижимистой публики, поступили из Америки деньги, на которые рыбаки могли бы безбедно прожить несколько лет.
  Впрочем, жить на американские деньги рыбакам не пришлось, потому что тут же нашёлся новый судовладелец, который предложил Уотсону и его команде новый траулер.
  Я же узнал об этой истории из статей в английских газетах, которые рассказали о путешествии двух пожилых дам по имени Дженет Ли и Кэтрин, которым сейчас под восемьдесят и которые недавно на вполне современном самолёте пересекли Атлантический океан и приземлились в Абердине, чтобы встретиться с внуком и дочкой капитана Уотсона. Фамилия дочери капитана изменилась, поэтому американкам пришлось её долго разыскивать.
  Внук капитана Том сказал журналистам: "Я горжусь тем, что сделал мой дед для этих людей, и рад, что мы смогли через столько лет встретиться. Это дало нам замечательный шанс доказать, что история - это живые люди".
  И последнюю точку поставило в этой истории правительство Шотландии, которое почтило специальным указом и наградами память моряков траулера "Лорд Тальбот".
  О дальнейшей судьбе пилота Хатчинсона мне не удалось ничего узнать. Боюсь, что после арктического перелёта его звезда окончательно закатилась.

"Человек и злое море" (статья Игоря Можейко)
  Пожалуй, эта глава - не рассказ об очередной тайне, а отступление от темы, рассуждение о таинственности человеческих поступков и поведения в обстоятельствах неожиданных и опасных. Но мне не хочется рассуждать о человеческих характерах вообще, меня интересует, почему в одинаковых обстоятельствах похожие люди веду себя так по-разному, как будто существа разной породы.
  Речь пойдёт о кораблекрушениях.
  И я уверяю вас, что эту тайну мне не разгадать, да и никто её не разгадает.
  Вспомните самое знаменитое кораблекрушение всех времён - гибель "Титаника". Погиб он в начале двадцатого века и унёс с собой более тысячи жизней. Когда он тонул, а произошло это быстро, оказалось, что шлюпок не хватает, к тому же многие отчаливали, не набрав пассажиров. "Титаник" был не готов к такому бедствию, и в минуты гибели в общую трагедию влились трагедии отдельных людей и семей, подлость и благородство. Но всё же запомнили мы то, что оркестр "Титаника", понимая, что спастись не удастся, до последнего мгновения играл весёлые марши, стоя на верхней палубе, и старался внести хоть какой-то элемент спокойствия и надежды в безумие последних минут. Запомнилось и то, что капитан "Титаника" погиб, спасая в волнах ребёнка, и что команда вела себя перед лицом смерти достойно - никто не топил женщин и детей, чтобы занять их место.
  Вы скажете, что это понятно, что так бывает всегда, что так и должно быть. Но это совсем разные понятия: как бывает и как должно быть.
  Как можно объяснить, что, когда первого апреля тысяча восемьсот семьдесят третьего года налетел на скалы возле побережья Новой Шотландии пассажирский лайнер "Атлантик", пассажиров и команду охватила такая паника, что отцы семейств покидали жён и детей и дрались за места в шлюпках.
  Берег был совсем недалеко, команде удалось закинуть на сушу конец троса, а там прибежавшие рыбаки и местные жители закрепили его так, чтобы можно было спускаться с борта и перебираться на берег. И представляете себе: сильные мужчины не пустили и близко к спасению женщин и детей, а капитан и команда занялись собственным выживанием. В результате (и это уникальный случай в истории мировых катастроф) не погиб ни один мужчина, а все погибшие были женщины и дети. Капитана Уильямса судили, но ведь погибших не вернёшь...
  А вот известная история гибели "восточноиндийца" под названием "Кент". "Восточными индийцами" в первой половине девятнадцатого века называли самые быстроходные и вместительные корабли, которые совершали рейсы из Англии в Индию. Они брали на борт лишь ценные грузы и пассажиров, были отлично вооружены, а их команды набирались из военных моряков. Трёхмачтовый "Кент" имел водоизмещение тысячу триста пятьдесят тонн, на борту находилась команда из ста пятидесяти человек, включая офицеров, а ценный груз состоял из трёхсот пятидесяти солдат, а также нескольких десятков цивильных пассажиров и более ста женщин и детей - членов семей офицеров и солдат. Всего на "Кенте" находилось более шестисот человек.
  Двадцать восьмого февраля тысяча восемьсот двадцать пятого года в Бискайском заливе "Кент" попал в страшный шторм. В трюме сорвался с привязи груз - шрапнель и пули для войн во благо короны. Паруса обледенели и стали жёсткими, управлять кораблём не было никакой возможности. И всё же никто не падал духом, и солдаты по мере сил помогали матросам удерживать корабль на наиболее безопасном курсе.
  На рассвете третьего дня шторма случилась беда.
  Вахтенный офицер опустился в передний трюм, чтобы проверить, не поступает ли вода. Когда он осматривал бочки, корабль резко накренило, и офицера кинуло в сторону. Фонарь вырвался у него из рук и исчез среди бочек. Офицер не подозревал, что именно там бочка раскололась, и из неё лился ром, которым она была наполнена.
  Синее пламя в мгновение ока разбежалось по трюму.
  Потушить его офицеру не удалось. Не помогли и солдаты. Через несколько минут из люков начал вырываться бурый дым. Пассажиры кинулись к капитану.
  Капитан был на палубе. Он руководил матросами и солдатами, которые боролись со штормом. Капитан понял, что, если пламя проберётся на корму, где находился пороховой погреб, от корабля ничего не останется.
  Тогда он принял такое решение: открыть люки верхней палубы, чтобы затопить трюм. Пускай корабль осядет. Пожар на море, тем более в такой шторм, опаснее, чем сама буря. Капитан рассчитывал, что вода в первую очередь затопит нос корабля, он погрузится и тогда пожар погаснет сам собой.
  Этот манёвр не обошёлся без жертв.
  Когда матросы уходили с нижней палубы, они оставили там тела нескольких человек, задохнувшихся в дыму или убитых сорвавшимися с мест бочками.
  Более шестисот человек скопились теперь на верхней палубе. Корабль опустился в воду настолько, что бушприт скрылся под водой, а сама палуба, скользкая и ледяная, опасно наклонилась вперёд. И тем не менее из люков в передней части корабля вырывались клубы дыма и языки огня - казалось, что огонь лишь поднялся вместе с водой. И понятно: он поддерживался горящим неразбавленным ромом - несколько десятков бочек чистого спирта почти предсказали "Кенту" смерть. Скоро палуба раскалилась так, что терпящие бедствие пассажиры вынуждены были отступать назад, к корме, скользя по доскам, горячим ближе к носу и покрытым слоем льда наверху, на корме.
  И там они стояли, тесно прижавшись друг к другу. Даже дети не смели плакать, хоть и замерзали.
  На грот-мачте, на клотике всё это время сменялись матросы, которые в отчаянии вглядывались в даль. Уже рассвело, и мгла над морем рассеялась. Появилась надежда увидеть какой-нибудь парус на горизонте.
  И когда уже исчезла последняя надежда, с мачты донёсся крик:
 - Парус слева по борту!
  Сначала царила тишина. Казалось, даже море на минуту затихло. Шестьсот человек боялись дышать, чтобы не спугнуть этот парус, как лёгкую бабочку.
  А потом раздался общий крик. Вопль избавления, надежды на то, что сейчас их всех переведут на безопасный корабль, который благополучно доставит их на родину...
  Только капитан не давал себе увлечься надеждой.
 - Пушки к бою! - крикнул он.
  Солдаты не сразу поняли, зачем он отдаёт такой приказ. Но офицерам "Кента" и полковнику Фирону, командиру тридцать первого пехотного полка, он был понятен.
  Шансов на то, что с идущего впереди с куда большей скоростью корабля их заметят, было очень мало. Пушечными выстрелами капитан надеялся привлечь внимание.
  В действие удалось привести только несколько пушек на корме.
  Матросы стреляли так, словно шло Трафальгарское сражение, будто перед ними был злейший враг.
  А парус всё удалялся. Его уже не было видно сквозь шквалы дождя.
  Как потом выяснилось, "Кенту" встретилась "Кэмбрия", бриг водоизмещением двести тонн, который шёл в Веракрус, везя на борту двадцать испанских шахтёров и небольшой груз. На "Кэмбрии" сначала никто не услышал выстрелов и не увидел парусов, поскольку "Кент" тонул сзади и слева. Капитан Кук уже раскаивался, что вышел в море, надеясь обогнать бурю.
  Случайно он всё же оглянулся - словно его толкнуло, словно он услышал далёкий крик. И увидел оранжевое зарево. На таком расстоянии оно казалось небольшим, как будто от свечи. Но Кук, хоть и молодой капитан, с детства ходил в море и знал, что нет ничего страшнее пожара.
  Он тут же приказал ставить дополнительные паруса и спешить на выручку.
  Вот тогда на "Кэмбрии" услышали и далёкие выстрелы. Теперь не оставалось сомнений: кто-то терпит бедствие и, скорее всего, это военный корабль.
  На "Кенте" же царило отчаяние. Парус исчез. На том судне либо не заметили и не услышали, либо предпочли в такую погоду не связываться с рискованным спасением.
  Капитан "Кента" понимал, что теперь, когда людей постигло такое разочарование, надежда на спасение сразу уменьшилась. Уныние охватило сотни людей, и выхода не было.
  И в этот момент сквозь брызги воды, сквозь ледяную мглу показались паруса двухмачтового кораблика. На его грот-мачте поднялся британский флаг.
  "Кэмбрия" не подошла близко. Это было бы слишком опасно - пожар на "Кенте" не утихал, и капитан Кук понимал, что на таком корабле должен быть пороховой погреб. И как только огонь доберётся до него - кораблю конец. И хоть, судя по всему, огню ещё потребуется время, чтобы пробиться в сердце корабля, его гибель - вопрос времени. И неясно лишь одно - кто победит: огонь или вода.
  А надо было спасти хоть часть людей с "Кента".
  На бриге было три шлюпки, на "Кенте" оставался катер. Шлюпки были смыты за борт. Так что надежда была только на спасателей.
  Капитан обернулся к английским офицерам. Формально он был хозяином корабля, но командир полка должен был принять решение. И если оно стало бы неприемлемым для капитана, он вряд ли смог бы ему воспрепятствовать.
  Полковник Фирон чуть усмехнулся. Он был английским джентльменом.
 - Существует "похоронный порядок", - сказал он. - Это наш военный жаргон. При смертельной опасности женщины и дети идут первыми. - Затем он повысил голос, чтобы его услышали все: - Офицерам полка, командирам рот и взводов приказываю следить за тем, чтобы среди моих солдат не было трусов. И если кто-то попытается сесть в катер прежде женщин, стрелять без предупреждения.
  Ответом на эти слова был одобрительный гул голосов.
  В каждой смертельно опасной ситуации есть пограничный, решающий момент. Здесь почти всё зависит от человека, которому, с точки зрения остальных, можно и нужно принимать критические решения. И если он будет твёрд и справедлив, если он сможет затронуть струны справедливости и чести, которые таятся в каждом человеке и которые могут в унисон зазвенеть в любом коллективе людей, то этим задаётся правило поведения. Основное правило, по которому люди в дальнейшем следуют законам чести... или бесчестия.
  Полковник Фирон произнёс нужные слова. И в его голосе не звучало сомнения. И он не сделал движения к катеру, а показал пример остальным, помогая сойти в него пожилой женщине.
  Катер спустили с подветренной стороны, он был полон женщинами и детьми, но поместилось в него менее тридцати человек.
  Катер спустили на талях. И тут наступил самый критический момент, потому что канат заело. Конец, которым катер был принайтовлен к кораблю, запутался, и матросы не могли его разрубить. В следующее мгновение волна, которая уже подняла катер, ударит его о борт, и все люди неизбежно погибнут.
  Но бывают и добрые чудеса.
  В тот момент, когда все замерли в ужасе и лишь матросы лихорадочно били топорами по узлу, канат распутался, и катер как по мановению волшебной руки отнесло от "Кента".
  Никто не закричал "ура". Потому что все понимали - это ещё только начало.
  Переход с катера на борт "Кэмбрии" оказался трудным и рискованным. Волны подкидывали катер и старались разбить его о борт брига. В тот момент, когда палуба катера оказывалась вровень с палубой брига, гребцы с катера подхватывали очередную женщину и кидали её на "Кэмбрию". Им сказочно повезло. Лишь одна не смогла дотянуться до борта, но кто-то успел кинуть конец и вытащить её. Но представьте себе, что всё это происходило на глазах оставшихся на "Кенте" людей. Мужья и отцы видели, как близки к гибели их родные. А те, кто ещё оставался на "Кенте", понимали, что им самим это предстоит.
  Я не буду рассказывать, как опрокинулся катер, как на трёх маленьких шлюпках с "Кэмбрии" перевозили женщин, как проходил час за часом и "Кент" прогорал насквозь и погружался в бездну, а участок палубы, на котором могли оставаться люди, всё сокращался.
  Теперь представьте себе, как спасали людей шлюпки с "Кэмбрии".
  Они подходили как можно ближе к борту или бушприту "Кента", затем очередную путешественницу обвязывали верёвкой и кидали вниз. Если она попадала в шлюпку с первого раза - считай, повезло. Чаще промахивались, и женщина с привязанным к груди ребёнком - капитан приказал, чтобы каждая женщина, даже бездетная, взяла с собой ребёнка, ведь у многих было по трое-четверо детей, - окуналась в ледяную воду. Шлюпка старалась подгрести к ней, пока женщина не погибла, и её втаскивали на борт. Надо сказать, что таким образом удалось спасти почти всех женщин, но многие дети погибли от холода и умирали уже на борту "Кэмбрии".
  Но пока спасали женщин и детей, корабль погрузился ещё глубже, и нос ушёл в воду. Огонь вырвался наружу и пожирал палубу. Поэтому, когда женщины были спасены и подошла очередь мужчин, им пришлось куда хуже. Да и шлюпки прохудились. Они были наполовину полны водой и чудом держались на плаву. Капитан и полковник приказали людям прыгать в воду, как можно ближе к шлюпкам, и плыть к спасению. Но волны были такими бешеными, а вода такой холодной, что чуть ли не половина мужчин не смогла добраться до спасительного брига.
  Когда капитан Кобб одним из последних приготовился прыгнуть в воду, оказалось, что на борту осталось человек двадцать солдат, которые не умели плавать и думали, что у них больше шансов спастись, оставшись на "Кенте".
  И как ни кричал на них капитан, как ни гнали их в воду офицеры, солдаты остались на борту. Они привязывали себя к мачтам, некоторые забирались чуть ли не на клотик, потому что вся палуба была в огне.
  Наконец капитан и офицеры тоже перешли на борт брига. Там скопилось более четырёхсот спасённых. Бриг был набит народом так, что повернуться было негде. Корабль погрузился в воду так опасно, что капитан Кук приказал выбросить в море груз металла. К счастью, на борту было много припасов - ведь "Кэмбрия" пробыла в море чуть больше суток. И это спасло многих промёрзших и изголодавшихся людей с "Кента".
  Через сорок минут после того, как на "Кэмбрию" вернулись последние лодки, громадные языки пламени взлетели до половины мачт, и корабль вспыхнул, как свеча.
  Многие плакали - ведь там сгорели заживо их товарищи. И этот же столб пламени увидели на шедшем в нескольких милях дальше фрегате "Каролина". Капитан "Каролины" приказал немедленно идти на помощь.
  Когда "Каролина" приблизилась к "Кенту", раздался ужасный взрыв и корабль разлетелся в клочья.
  Ясно было, что никто спастись не мог.
  Но капитан "Каролины" подумал о том, что со сгоревшего корабля могли спустить шлюпки, и положил корабль в дрейф в надежде кого-то спасти. "Кэмбрию" он, конечно, не видел, она уже покинула место трагедии.
  Уже темнело, и вскоре стало ясно, что никого найти не удастся.
  И вдруг в темноте раздался крик.
  Вскоре увидели мачту.
  К мачте было привязано шесть человек. Четверо из них оказались живы. А через несколько минут отыскали ещё одну мачту. И к ней тоже были привязаны люди. Так что "Каролина" спасла десять человек, и они остались живы только чудом. Надо же было "Каролине" подойти к месту гибели "Кента" сразу после взрыва, пока люди не успели замёрзнуть! И надо же было, чтобы взрывом порохового погреба мачты были вырваны из креплений и отлетели в сторону. А "Кэмбрия" шла на север, к Южной Англии.
  На третий день на кораблике случилось чудо. Родилась девочка. Девочка была здоровой, её назвали Кэмбрией, она прожила долгую, счастливую жизнь и родила пятерых детей.
  На четвёртый день "Кэмбрия" бросила якорь в бухте Фэлмоута на островах Скилли.
  Трудно описать, что творилось в Англии, когда весть о гибели "Кента" достигла её городов. А потом вернулся фрегат "Каролина" с десятью солдатами, которых все уже мысленно похоронили.
  ...В Фэлмоуте с "Кэмбрии" пассажиры сходили в "похоронном порядке".
  Первой шла молодая женщина с махонькой девочкой на руках, потом остальные женщины с детьми, потом солдаты, потом матросы, потом офицеры и наконец капитан Кобб, который сошёл с корабля последним.
  Гибель "Кента" и спасение команды и пассажиров - это эпопея, в которой, к счастью, не оказалось ни одного мерзавца. Она осталась славной страницей в истории английского флота, а капитан Кобб стал одним из её героев.
  А теперь я хочу поведать вкратце историю, в которой действуют совершенно такие же люди, как на "Кенте", но ведут себя настолько иначе, что возникает неразрешимая загадка: почему так случилось?
  В то же время я понимаю, что мой вопрос некорректен, то есть ответа на него нет, как нет ответа на вопрос, откуда в Германии в тысяча девятьсот тридцать третьем году появилось столько диких расистов и откуда Гитлер выкопал столько преступников и палачей?
  ..."Медуза" была одним из трёх французских фрегатов, которые в тысяча восемьсот шестнадцатом году отправились к устью реки Гамбия в Западной Африке, чтобы присоединить эти земли к французским колониям.
  "Медуза", на борту которой находилось четыреста солдат и матросов, села на мель недалеко от берега. Два других фрегата ушли вперёд, полагая, что "Медуза" сама сойдёт с мели, благо берег рядом. Однако в дело вмешалась судьба в лице совершенно никуда не годного капитана фрегата. Два дня бестолково пытались стащить корабль с мели. Дождались шторма, который расколол плохо построенную "Медузу" пополам.
  Шторм быстро прошёл, и установилась сносная погода. Перепуганные офицеры во главе с капитаном погрузились в шлюпки, но так как всем мест не хватило, то решено было сделать большой плот для оставшихся ста шестидесяти человек.
  Пока шло спешное сооружение плота, многие матросы напились, и на борту начались грабежи и бесчинства. В спешке и драках на плот погрузили несколько бочонков вина, но забыли снабдить его водой и продовольствием.
  Итак, двести сорок человек разместились в шести шлюпках, а остальные погрузились на плот, где было так тесно, что лежать приходилось по очереди. К тому же плот сразу погрузился так, что верхние доски были вровень с поверхностью воды.
  Договорённость была такая: раз до берега недалеко, то шесть шлюпок без труда дотащат до него плот. Так и сделали.
  Плот проплыл на буксирах не более полумили. И тут со шлюпок стали доноситься голоса: "Что мы им, рабы, что ли? Пускай сами добираются! Вон их сколько!".
  В одной из шлюпок сидел капитан, который благополучно делал вид, что ничего не слышит.
  Не прошло и получаса, как кто-то перерезал ножом верёвку, и первая лодка стала набирать скорость, уходя к берегу. Её примеру последовали остальные.
 - Если что, - крикнули с одной из шлюпок, - скажем, что конец сам порвался.
  Вскоре ни одной из шести шлюпок поблизости не оказалось.
  Правда, с последней крикнули, что как только доберутся до берега, пришлют помощь. Непонятно было, кто же этой помощью окажется.
  Как ни звали, чем ни грозили оставшиеся на плоту, в шлюпках их никто не слушал.
  И вскоре шлюпки исчезли у той туманной, тёмной полосы, в которой угадывался берег.
  Командование плотом взял на себя корабельный офицер Гуден, человек разумный, жёсткий и рассудочный. Его поступков я не одобряю, но понимаю, что, с его точки зрения, другого выхода не оставалось. Он приказал сделать из подсобных материалов мачту, к которой прикрепили кусок брезента. Правда, пользы от паруса было немного, хотя бы потому, что ни компаса, ни инструментов на плоту не оказалось и плыть можно было лишь по солнцу.
  Вместо еды и питья разделили часть вина - каждому досталось по половине литра.
  Никто не был доволен, но открытый бунт ещё не начался.
  К ночи поднялось волнение, и большие волны грозили разломать плот. Обитатели плота, кое-как скрепленного верёвками, уже не чаяли дожить до рассвета.
  И многие не дожили. Когда пересчитали пассажиров по головам, двадцати недосчитались.
  К следующему вечеру снова поднялось волнение. Более ста человек сбились к центру плота. Офицеры держались за мачту и заставляли остальных переползать с конца в конец, чтобы плот не перевернулся от очередной волны.
  К утру солдаты поняли, что больше терпеть не могут, и ими овладела безумная идея - напиться в стельку, а там будь что будет! Им удалось отобрать у офицеров бочонок и распить его. После этого было решено отобрать и другие бочонки. Так началось первое сражение. Между сотней солдат и двадцатью офицерами и штатскими, что окружали офицеров. Несмотря на неравенство сил, победили офицеры - у них были кортики и пистолеты, солдаты же были вооружены ножами, палками и досками - всем, что попало под руку.
  Сохранились красочные, но не всегда достоверные описания этого боя, принадлежащие офицерам и пассажирам. И как писал один из них: "Многие заплатили за этот сумасшедший час своими жизнями".
  Солдаты сдались и отступили на край плота, но, как только опустилась ночь, вновь кинулись на остальных. В новом бою также было немало убитых. "Те, кому не досталось оружия, пытались разорвать нас зубами, и некоторые из нас были жестоко искусаны".
  Пошёл третий день.
  Офицеры разделили между оставшимися в живых бочонок вина. Из найденных гвоздей стали делать крюки, чтобы поймать акул, которые стаей преследовали плот, потому что время от времени им доставалась новая жертва. "Мы старались жевать ремни и патронташи, некоторые откусывали клочья от кожаных шляп, но это не могло нас насытить".
  Патроны в пистолетах кончились, но удалось набрать несколько унций пороха, высушить его и развести огонь. "На плот упало несколько летучих рыб, но этого нам не хватило. Офицеры начали есть жареное человеческое мясо в тот же день, остальные позже, потому что мучились от отвращения, тем более что бочка, в которой жарили мясо, сгорела, а поэтому лишь офицеры чувствовали себя окрепшими".
  И тут началась третья война. На этот раз из-за новой порции летучих рыбок.
  Несколько солдат решили завладеть мешком с серебряными монетами, который был привязан к мачте. Берег был близко, и монеты могли пригодиться. Солдаты кинулись к мачте. Офицеры и пассажиры начали выкидывать ослабевших солдат в море.
  На следующий день на плоту осталось чуть больше тридцати человек, и большинство - офицеры и их союзники. Вина оставалось на четыре дня, больше на борту не было ничего. Двое солдат продырявили бочонок и стали пить из него. Их наказали - выкинули в море.
  И тогда офицеры устроили совещание. Передам слово одному из них: "Нас оставалось двадцать семь человек, из них пятнадцать были тяжело ранены. Несмотря на это, они претендовали на свою долю вина. Мы решили, да простит нас Господь, для спасения здоровых выбросить раненых в море. Среди них оказалась единственная среди нас женщина и её муж. Но что делать - у неё была сломана нога, а он ранен в голову. Солдат и матрос были назначены палачами. Остальные спрятали головы между рук, чтобы не слышать воплей и не видеть этой жестокой сцены, и мы плакали, до тех пор пока казнь не завершилась. После этого мы выкинули за борт всё оружие, кроме одной сабли во избежание нового заговора".
  Теперь на оставшихся было четыре бочонка вина, к тому же прилетали летучие рыбы. На девятый день на плот опустилась бабочка. Некоторые хотели поймать её и съесть, но другие говорили, что она - божий посланец, подсказывающий, что земля уже близко.
  Но прошло ещё несколько дней, прежде чем они увидели паруса, однако корабль миновал их, не заметив. Ещё через десять часов плот был замечен с другого корабля. Это был корабль из той же эскадры, к которой принадлежала погибшая "Медуза".
  Так люди были спасены.
  Во Франции эта история наделала немало шума и до сих пор считается позором французского флота.
  Любопытно, что появилось немало громадных и не очень громадных живописных полотен, изображающих плот с "Медузы". Самая знаменитая принадлежит кисти Жерико. Она изображает плот, усеянный трупами, и последних оставшихся в живых его обитателей, которые отчаянно машут, стараясь привлечь внимание еле видного на горизонте корабля.
  Чтобы сделать полотно убедительнее, Жерико привёз в свою большую студию несколько трупов из морга. Представляете себе, как художник приходил утром и весь день работал среди мёртвых!
  Скорее всего, дело в примере, который подают командиры или люди, берущие на себя ответственность за то, что происходит.
  Может быть, в пользу моих соображений говорит судьба парохода "Беркхед", который вёз в Южную Африку шестьсот пассажиров, из которых триста были кавалеристами, путешествующими со своими конями.
  Двадцать шестого апреля тысяча восемьсот пятьдесят второго года пароход налетел на скалы недалеко от мыса Доброй Надежды. Как всегда, мест в шлюпках не хватало. Тогда командир полка майор Секстон приказал отдать места женщинам и детям - в те годы не только офицеры, но и многие солдаты переезжали с места на место со своими семьями.
  Сами же солдаты были заняты тем, что поднимали из трюмов лошадей. На следствии по поводу этой трагедии было сказано, что это делалось, "чтобы дать животным шанс". Коней сгоняли за борт, чтобы они плыли к недалёкому берегу.
  Ни один солдат и матрос не нарушил приказа.
  Но когда шлюпки с женщинами отошли от корабля, а лошади поплыли к берегу, майор приказал солдатам бросаться за борт. "Беркхед" в этот момент разломился пополам, и почти пятьсот солдат погибло. Зато были спасены сто женщин с детьми.
  И часть коней...
  Труднее быть героем, ожидая смерти, чем несясь в атаку.


Между Севером и Югом

"Пират её величества. Фрэнсис Дрейк" (статья Владимира Ведюшкина из энциклопедии по географии издательства "Аванта+" (третье издание))
  Тринадцатого декабря тысяча пятьсот семьдесят седьмого года в английском порту Плимут подняли паруса пять кораблей. Местом назначения была названа Александрия, но это едва ли могло кого-нибудь обмануть: уж слишком хорошо для столь обыденного рейса была снаряжена флотилия, да и возглавлял её знаменитый пират Фрэнсис Дрейк (приблизительно тысяча пятьсот сорок пятый - тысяча пятьсот девяносто шестой годы жизни), прославившийся несколькими удачными нападениями на испанские владения в Центральной Америке. Однако подлинные цели экспедиции удалось на время сохранить в тайне от вездесущих испанских агентов.
  В то время всё более заметным становилось противостояние Испании и Англии. Пиренейские страны стремились сохранить за собой богатые заокеанские земли, опираясь на папские буллы и Тордесильясский договор тысяча четыреста девяносто четвёртого года, разделивший мир на сферы влияния Испании и Португалии. Франция и Голландия этих претензий не признавали. Французский король Франциск Первый откровенно издевался над папскими буллами: "Пусть мне покажут тот пункт в завещании Адама, в силу которого Новый Свет должен быть разделён между моими братьями, королями Испании и Португалии, а я должен быть лишён своей доли наследства". Не признавала этих претензий и Елизавета Английская. Открыто бросить вызов самой могущественной державе тогдашней Европы Англия ещё не решалась, но существовали и другие способы борьбы: интриги, тайная поддержка государств, враждующих с Испанией, контрабандная торговля в испанских колониях, лишавшая Испанию изрядной части доходов, и, наконец, пиратство.
  Разумеется, те пираты, к услугам которых охотно прибегала английская королева (их называли корсарами), во многом отличались от "джентльменов удачи" последующих веков. В мирные годы они спокойно занимались своими делами (Дрейк, например, в свободное от пиратских набегов время исполнял обязанности мэра Плимута и члена Палаты общин английского парламента). Но как только назревала война, они бросали всё и отстаивали интересы своей родины и королевы, не забывая, впрочем, и о своих собственных. Грабили не всех подряд, а лишь врагов королевы и если по необходимости всё же "заимствовали" что-нибудь у представителей нейтральных стран, то стремились как-то компенсировать их потери. Беспощадные в бою пираты избегали бессмысленной жестокости и старались не допускать расправ над пленниками.
  В тысяча пятьсот шестьдесят восьмом году английская эскадра, захватившая во время торгово-пиратского плавания несколько испанских судов, была вынуждена зайти для ремонта кораблей в мексиканский порт Сан-Хуан-де-Улоа. Через два дня туда же пришла сильная испанская эскадра: на борту флагманского корабля находился новый вице-король Мексики Мартин Энрикес. Англичане оказались в ловушке. Они вступили в переговоры с вице-королём, но с его стороны это был лишь обманный ход. Внезапно испанцы атаковали англичан, и из шести английских кораблей лишь двум удалось вырваться из огненного ада. Одним из них командовал Дрейк. Хотя действия вице-короля были по-своему логичны - он встретил на подвластной ему территории грабителей, - Дрейк всю свою жизнь не мог простить испанцам их коварства и объявил своего рода личную войну Мартину Энрикесу и самому королю Филиппу Второму. В том, что это не пустая угроза, король убедился три года спустя, когда Дрейк бросил вызов испанцам в самом сердце их колониальных владений, в "сокровищнице мира" - так называли район Панамы, где золото и серебро из Перу сгружали с тихоокеанских кораблей и по перешейку перевозили к Атлантическому побережью. Сначала Дрейк атаковал порт Номбре-де-Диос, откуда сокровища должны были отправиться в Испанию, а затем завладел одним из караванов, переправляющих драгоценные металлы через перешеек. Из этого плавания Фрэнсис Дрейк вернулся весьма богатым человеком.
  Отношения между Англией и Испанией были напряжёнными. Дело явно шло к войне. Дрейк получил секретную аудиенцию у королевы. На её вопрос о том, где испанцам может быть нанесён наиболее чувствительный удар, Дрейк без колебаний ответил: в их владениях в Америке. Но в Атлантических портах Нового Света испанцы к пиратским рейдам уже привыкли: застать их врасплох было трудно. Поэтому Дрейк выдвинул дерзкий проект атаки на испанскую Америку с её тихоокеанского "тыла", для чего нужно было пройти маршрутом Магеллана. Данное предприятие представлялось предельно рискованным, если вообще выполнимым: со времён Магеллана даже сами испанцы лишь дважды сумели воспользоваться найденным им проливом. Но игра стоила свеч. Тайными пайщиками экспедиции выступили несколько влиятельных сановников и сама королева Елизавета.
  И вот в декабре тысяча пятьсот семьдесят седьмого года флотилия Дрейка покинула Англию. Корабли удачно пересекли Атлантику и пятого апреля тысяча пятьсот семьдесят восьмого года достигли южно-американского берега близ устья Ла-Платы. Затем флотилия спустилась дальше к югу и остановилась для отдыха там, где некогда зимовал Магеллан, - в бухте Сан-Хулиан. Это не было случайным совпадением: Дрейк преклонялся перед памятью великого португальца, не расставался с описанием его путешествия и действовал с оглядкой на предшественника.
  Дрейк не любил больших флотилий: много времени тратилось на поиски судов, отбившихся от остальных из-за штормов и туманов. Поэтому из бухты Сан-Хулиан он вывел лишь три корабля из пяти: два были сожжены, а их экипажи распределены между остальными. Незадолго до входа в Магелланов пролив флагманский корабль "Пеликан" получил новое название - "Золотая лань" в честь тогдашнего фаворита королевы Кристофера Хеттона, на гербе которого была изображена лань. Шестого сентября, преодолев огромные трудности, корабли вышли в Тихий океан. Дрейк торжествовал: сбылась его мечта "пройти по этому морю на английском корабле". Однако для Дрейка океан тихим не был. Разразилась страшная буря, не утихавшая пятьдесят два дня. Корабли потеряли друг друга из виду и больше уже не встретились.
  За время шторма "Золотую лань" отнесло к югу на пять градусов. Тем самым Дрейк получил возможность исследовать территорию к югу от Магелланова пролива. Тогда считалось, что пролив отделяет южную оконечность Америки от огромного континента, называемого Неведомой Южной Землёй. Дрейк же выяснил, что к югу от пролива лежит не огромный континент, а группа небольших островов, за которыми начинается необозримый водный простор. Уже в девятнадцатом веке самому широкому в мире проливу, отделяющему эти острова от Антарктиды, было присвоено имя Дрейка.
  Покинув самую южную из известных тогда в мире земель, "Золотая лань" двинулась на север вдоль побережья Южной Америки. Козырем англичан была внезапность: испанцам даже в голову не приходило, что в Тихом океане могут появиться какие-либо суда кроме их собственных. Другими преимуществами были быстроходность и манёвренность кораблей, изумлявшая испанцев скорострельность английских пушек, сплочённость экипажа, наконец, выдающиеся качества самого Дрейка как морехода и капитана. Его сильной стороной всегда была рассчитанная дерзость, неожиданность и точность удара, мастерская импровизация в ходе сражений.
  Не встретив сопротивления, Дрейк захватил и разграбил порт Вальпараисо, а затем поспешил дальше на север. Узнав, что двумя неделями раньше из порта Кальяо в Панаму ушёл корабль "Какафуэго" с большим грузом золота, Дрейк бросился за ним. В свою очередь испанцы выслали из Кальяо погоню за самим Дрейком. Но быстроходная "Золотая лань" легко скрылась от преследования, а двухнедельное упорство Дрейка было вознаграждено. Первого марта тысяча пятьсот семьдесят девятого года "Какафуэго" был взят на абордаж. Англичанам досталось на этом корабле столько ценностей, что их подсчёт длился несколько дней.
  Отпущенный на свободу капитан "Какафуэго" в своих показаниях испанскому королевскому суду в числе прочего сообщил нечто загадочное. Когда он полюбопытствовал, каким путём Дрейк думает возвращаться на родину, тот объяснил ему, что "существует три пути, которыми он мог бы воспользоваться. Один путь - через мыс Доброй Надежды, второй - та дорога, по которой он пришёл сюда. О третьем пути он ничего не сказал".
  Испанская Америка стала напоминать растревоженный улей. Все порты и корабли были оповещены о появлении пиратов. Король Филипп получил донесения о грабежах и приложил огромные усилия, чтобы "Золотая лань" с её драгоценным грузом не вернулась на родину. Он попросил португальского короля принять все меры для поимки Дрейка у Молуккских островов. Испанские эскадры были посланы к Магелланову проливу и даже в Карибское море - на случай, если Дрейк бросит "Золотую лань" в тихоокеанских водах и попытается пересечь перешеек, а затем, построив новый корабль, вернётся в Англию через Атлантику. Предвидя всё это, Дрейк избрал третий путь, о котором ничего не говорил испанскому капитану. Он решил найти таинственный пролив Аниан, якобы соединявший Тихий и Атлантический океаны на севере, так же как Магелланов пролив - на юге. В Дрейке заговорило честолюбие первооткрывателя, тем более что этот путь значительно сократил бы дорогу домой.
  В июне тысяча пятьсот семьдесят девятого года корабль достиг, по оценке самого адмирала, сорока восьми градусов северной широты. Так далеко на север вдоль тихоокеанского побережья Америки европейцы ещё не заплывали. Англичане испытали здесь резкий переход от жары к холоду, штормы сменились густыми туманами. Люди стали сомневаться в правильности избранного пути. Только адмирал сохранял спокойствие и бодрость духа. Однако береговая линия постоянно отклонялась к северо-западу, в сторону Азии, а пролива всё не было. Холод усиливался. Дрейк вынужден был повернуть назад.
  Спустившись к тридцати восьми градусам северной широты, англичане высадились на берег для ремонта корабля. Местные жители посчитали их богами и предлагали принять верховную власть - так по крайней мере понял их Дрейк и воспользовался удобным случаем, чтобы присоединить к английским владениям всю эту территорию, которую он назвал Новым Альбионом (Новой Англией). Дрейк установил на берегу столб с медной дощечкой, объявлявшей эти земли владением Англии, а за отсутствием печати прибил к столбу шестипенсовую монету с изображением королевы.
  Шестьдесят восемь дней "Золотая лань" пересекала Тихий океан. Всё это время люди Дрейка ничего не видели, кроме неба и моря. Третьего ноября тысяча пятьсот семьдесят девятого года, миновав Филиппины, англичане подошли к Молуккским островам, а затем после отдыха и ремонта судна двинулись дальше. При выходе в Индийский океан корабль наскочил на подводную скалу. В течение двадцати часов гибель казалась неминуемой. Необходимо было облегчить корабль, и за борт полетели тюки с тканями, оружие, мешки с мукой. Всё - за исключением драгоценностей. К счастью, вскоре вода стала прибывать, и "Золотая лань" обрела свободу.
  На обратном пути удача сопутствовала Дрейку. Пятнадцатого июня тысяча пятьсот восьмидесятого года "Золотая лань" миновала мыс Доброй Надежды, а двадцать шестого сентября подошла к Плимуту. Фрэнсис Дрейк ставил себе в особую заслугу, что он был первым капитаном, возглавлявшим кругосветное плавание от начала и до конца.
  "Жива ли королева?" - такой был первый вопрос, заданный с корабля встречным рыбакам. Вопрос далеко не праздный: смена монарха могла привести к улучшению отношений с Испанией, и тогда все подвиги Дрейка поставили бы ему в вину. К счастью, королева была жива и здорова.
  Испанский посол энергично требовал возвращения сокровищ. Ещё бы! По приблизительным оценкам, их стоимость вдвое превосходила годовой доход английской казны. Пайщики предприятия Дрейка получили четыре тысячи семьсот процентов прибыли на вложенный капитал. Королева не только не вернула сокровища, но и демонстративно посвятила "главного вора неизвестного мира", как называли Френсиса Дрейка его недоброжелатели, в рыцари на борту "Золотой лани".
  Война с Испанией приближалась. Чтобы помешать Филиппу Второму, Дрейк предпринял несколько удачных рейдов к берегам Испании и её американских владений. А когда в тысяча пятьсот восемьдесят восьмом году огромный испанский флот - "Непобедимая армада" - двинулся к берегам Англии, именно Дрейк сыграл важнейшую роль в его разгроме.
  Смерть неутомимого морехода подвела достойную черту под его бурной жизнью. Он скончался от лихорадки двадцать восьмого января тысяча пятьсот девяносто шестого года на борту корабля, возглавляя очередное пиратское плавание к берегам Нового Света. Гроб с телом Фрэнсиса Дрейка был опущен в воды Карибского моря почти в том месте, откуда он начинал свой путь к всемирной славе.

"Королевские лилии над волнами Тихого океана", часть первая. "Экспедиция Бугенвиля" (статья Владислава Корякина из энциклопедии по географии издательства "Аванта+" (третье издание))
  Семилетняя война тысяча семьсот пятьдесят шестого - тысяча семьсот шестьдесят третьего годов закончилась для Франции потерей владений в Северной Америке. Лилии Бурбонов (эмблемой французского королевского дома был цветок лилии), по замечанию современника, начали увядать. Правительство страны решило восполнить понесённые потери открытием новых земель на бескрайних просторах Мирового океана, а также разведать морские пути сообщения главных соперников - англичан. Неудивительно, что взоры французских моряков в первую очередь обратились к мало исследованному в то время Тихому океану.
  Луи Антуан де Бугенвиль (тысяча семьсот двадцать девятый - тысяча восемьсот одиннадцатый годы жизни) имел богатый опыт военной и дипломатической службы. За труды по математике его избрали членом Лондонского королевского общества - одного из старейших научных центров Европы. В тысяча семьсот шестьдесят третьем году он руководил переселением канадских французов на Мальвинские (Фолклендские) острова, после того как завершилась Семилетняя война и Канада была включена в состав британских владений.
  Судьбу французской кругосветной экспедиции решил один примечательный разговор. На предложение Бугенвиля снарядить экспедицию для открытия новых земель морской министр Франции Этьен Франсуа Шуазель заявил: "При пожаре замка не думают о конюшнях". На это он получил достойный ответ Бугенвиля: "Зато о Вас не скажут, что Вы думали как лошадь". Ответ так понравился фаворитке короля Людовика Пятнадцатого маркизе де Помпадур, что Бугенвиль был представлен королю. После этого ему сопутствовала удача.
  Для экспедиции был выделен хорошо вооружённый военный корабль - двадцати шестипушечный фрегат "Будёз" ("Сердитый"). Он вышел из устья Луары пятнадцатого ноября тысяча семьсот шестьдесят шестого года. Так началось четырнадцатое в истории кругосветное плавание. Первое из них было совершено под испанским флагом, следующие семь - под английским и ещё пять - под голландским. У англичан, одолевших своих конкурентов - испанцев и голландцев, теперь появились новые соперники на море - французы, которым ещё предстояло показать себя на просторах Мирового океана.
  Тридцать первого января тысяча семьсот шестьдесят седьмого года "Будёз" достиг Южной Америки и бросил якорь на рейде Монтевидео в устье Ла-Платы, где его ожидали два испанских фрегата. По международному соглашению Мальвинские острова передавались Испании, и теперь Бугенвиль должен был ликвидировать основанную им же самим колонию. Он взял курс на Мальвинские острова, забрал французских колонистов и на своём корабле переправил их в Монтевидео. После этого фрегат "Будёз" должен был встретить второй корабль, входивший в состав экспедиции Бугенвиля. Это было транспортное судно "Этуаль" ("Звезда") под военным флагом, доставившее продовольствие. Только четырнадцатого ноября тысяча семьсот шестьдесят седьмого года оба судна покинули рейд Монтевидео и направились на юг.
  Несмотря на плохую погоду, французские моряки целых два месяца изучали Магелланов пролив и поэтому вышли из него лишь двадцать шестого января тысяча семьсот шестьдесят восьмого года. Пересекая Тихий океан, французы в значительной мере повторяли путь своих предшественников - мореплавателей восемнадцатого века голландца Якоба Роггевена, англичан Джона Байрона, Сэмюэля Уоллиса и Филиппа Картерета. Однако это величайшее водное пространство в то время было настолько плохо изучено, что даже незначительное отклонение в сторону могло привести к новым открытиям.
  Двадцать первого марта появились первые признаки суши, и на следующий день, как писал Бугенвиль, моряки "одновременно увидали четыре островка по румбу сто пятьдесят два градуса и небольшой островок, который остался в четырёх лье к западу (лье - единица длины во Франции, одно морское лье равно пяти целым пятисот пятидесяти шести тысячным километра). Все острова поросли кокосовыми пальмами и были окружены опасными рифами. Всего на протяжении суток французские моряки насчитали одиннадцать неизвестных островов (Луи Бугенвиль отметил в своём отчёте, что их "вероятно, гораздо больше"), которые были названы архипелагом Данжерё (Опасным). Ныне это острова Туамоту. "Чтобы выйти из этих опасных мест, я снова взял курс на юг", - записал далее Бугенвиль в отчёте.
  Двадцать восьмого марта корабли пересекли ту часть океана, где, согласно некоторым картам, должна была находиться неизвестная суша, но лишь вода простиралась вокруг до самого горизонта. Надежда найти эту землю не оправдалась, зато спустя несколько дней моряков ожидала встреча с жемчужиной Тихого океана - островом Таити, который и сейчас принадлежит Франции. Первые записи Луи Бугенвиля об открытии были сухими и деловыми: "Второго апреля в десять часов утра на норд-норд-осте показалась одинокая отвесная гора. Я назвал её... пик Будёз. Мы легли курсом на север, собираясь обследовать её... Всю ночь на четвёртое апреля мы продолжали лавировать... и вскоре с радостью увидали на берегу множество огней. Земля была обитаема".
  Зрелище, представшее взорам моряков на следующее утро, произвело на них огромное впечатление. "Возвышающийся амфитеатром берег представлял чарующее зрелище. Хотя горы здесь и очень высоки, однако нигде не видно голых скал: всё покрыто лесами...". Первая встреча с аборигенами также не разочаровала французов: "На одной из пирог, шедшей впереди других, было двенадцать голых мужчин, они протягивали нам ветви бананового дерева. Их дружелюбие свидетельствовало о том, что в данном случае эти ветви служат оливковой ветвью мира".
  Однако отношения между представителями народов, проживающих на противоположных сторонах земного шара, вскоре осложнились. "Кражи начались в первые же две ночи, - сообщал Бугенвиль в своём отчёте, - несмотря на наличие патрулей и часовых, в которых даже бросали камни". Европейцы и островитяне просто не понимали друг друга, особенно по поводу отношения к собственности, как личной, так и государственной, какой являлось корабельное имущество. Назревало кровопролитие.
  И вот десятого апреля выстрелом из ружья был убит таитянин. "Я провёл самое тщательное расследование этого злодейского убийства, - записал в отчёте Бугенвиль, - безуспешно. Туземцы полагали, что их соотечественник был в чём-либо виноват перед нами, так как продолжали с привычным доверием посещать нас".
  Между тем напряжённость продолжала нарастать и спустя двое суток привела к убийству ещё трёх островитян, причём все они были заколоты штыками в своих хижинах. Одновременно начался сильный ветер, который создал опасность для кораблей. "Положение было незавидным, - продолжал своё повествование Бугенвиль, - на суше нам угрожала война как раз в тот момент, когда корабли могло выбросить на берег. Я направился в лагерь и... приказал заковать в кандалы четырёх солдат, подозреваемых в убийстве". Пятнадцатого апреля "Будёз" и "Этуаль" покинули Таити. Накануне, как сообщил Луи Бугенвиль, он собственноручно "зарыл... вырезанный на дубовой доске акт о принятии во владение острова и плотно закупоренную и засмолённую бутылку со списком офицеров обоих кораблей".
  Пребывание на Таити ознаменовалось ещё несколькими событиями, правда уже не столь драматическими. Помощник одного из натуралистов экспедиции оказался... дамой по фамилии Барэ, которая в мужской одежде села на корабль в последний момент перед отплытием из Франции. Луи Бугенвиль записал в своём отчёте: "Это будет первая женщина, которая совершит кругосветное путешествие, и я должен отдать ей справедливость, что она вела себя на корабле всегда исключительно благоразумно". Затем один из таитян упросил начальника экспедиции взять его в плавание. Через некоторое время, научившись говорить по-французски, он сообщил изумлённым морякам удивительную весть: за восемь месяцев до них на острове побывал английский корабль "Дельфин" из экспедиции Сэмюэля Уоллиса. Такие повторные открытия тогда не были редкостью.
  Покинув Таити, французские корабли прошли мимо острова Самоа (Бугенвиль назвал их островами Навигаторов), где в тысяча семьсот двадцать втором году побывал Якоб Роггевен, и двадцать второго мая оказались в северной части архипелага Новые Гебриды. Высадившись, французы снова закопали вырезанный на дереве текст акта о присоединении острова к французским владениям. Анализируя отчёты предшественников, Бугенвиль пришёл к выводу, что он повторно открыл "Южную Землю Святого Духа" (остров Эспириту-Санту), обнаруженную ещё испанским моряком Педро Фернандесом Киросом в тысяча шестьсот шестом году.
  Затем корабли, двигаясь по маршруту другого испанского мореплавателя, Луиса Ваэса де Торреса (участника экспедиции Кироса, позднее разлучившегося с ним), пересекли Коралловое море и вышли к юго-восточной оконечности Новой Гвинеи. Там была обнаружена группа коралловых островов, названных в честь короля Людовика Пятнадцатого архипелагом Луизиада. Далее, идя на северо-восток, французские корабли достигли Соломоновых островов, которые ещё в тысяча пятьсот шестьдесят восьмом году открыла испанская экспедиция Альваро Менданьи де Нейры. Но испанцы неправильно определили координаты островов, и поэтому сведения об их местоположении позднее были утрачены. Луи Бугенвиль до самой смерти так и не узнал, что он повторно открыл Соломоновы острова, и считал их частью архипелага Луизиада.
  По проливу, получившему его имя, Бугенвиль прошёл между Соломоновыми островами. Далее к западу лежало северное побережье Новой Гвинеи, известное португальцам и испанцам ещё с шестнадцатого века, однако к тому времени уже попавшее в руки голландской Ост-Индийской компании.
  В начале сентября тысяча семьсот шестьдесят восьмого года корабли Бугенвиля подошли к острову Буру в группе Молуккских островов. Начальник местной голландской фактории (торгового поселения) вначале отказывался оказать французам помощь, ссылаясь на запрет компании. Вскоре, однако, был достигнут компромисс: французские моряки вручили ему письменный документ, в котором требовали предоставить им всё необходимое под угрозой применения оружия, а упрямый голландец в ответ разрешил французам отдыхать на берегу и выделил провизию. Все в результате остались довольны.
  Поскольку основной целью путешествия являлись открытия в Тихом океане, можно было считать, что экспедиция Бугенвиля выполнила свою задачу. Путь на родину лежал через Индийский океан и ближайшую французскую базу - остров Иль-де-Франс (ныне Маврикий), а дальше - в западном направлении мимо мыса Доброй Надежды и острова Вознесения в Атлантике.
  Бугенвиль возвратился во Францию шестнадцатого марта тысяча семьсот шестьдесят девятого года. Через месяц вернулась "Этуаль", опоздав из-за ремонта на Маврикии. Во время кругосветного плавания было сделано несколько важных открытий, в частности, результаты экспедиции позволили заново пересмотреть открытия испанских моряков шестнадцатого - начала семнадцатого веков. Сообщения об успехах Бугенвиля заставили англичан поскорее отправить первую экспедицию Джеймса Кука (продолжалась с тысяча семьсот шестьдесят восьмого по тысяча семьсот семьдесят первый годы). Такова была реакция лордов Адмиралтейства, которые усмотрели в появлении французского флага над волнами Тихого океана серьёзный вызов военным интересам Великобритании.

"Королевские лилии над волнами Тихого океана", часть вторая. "Плавание Лаперуза" (статья Владислава Корякина из энциклопедии по географии издательства "Аванта+" (третье издание))
  В течение двух последующих десятилетий на просторах океанов произошло немало событий. Во Франции интерес к ним усилился благодаря трём экспедициям Джеймса Кука. Французские моряки, традиционно испытывавшие чувство подозрительности по отношению к англичанам, не склонны были принимать на веру результаты этих экспедиций. По-прежнему оставалась надежда открыть крупные массивы суши в Тихом океане. Началась подготовка ещё одной французской морской экспедиции, которая планировалась как кругосветная. Возглавил её Жан Франсуа Лаперуз (тысяча семьсот сорок первый - тысяча семьсот восемьдесят восьмой годы жизни (дата смерти предположительна)), получивший в своё распоряжение фрегаты "Буссоль" и "Астроляб". Очевидно, французское правительство не исключало возможности военного столкновения с англичанами в океане.
  Первого августа тысяча семьсот восемьдесят пятого года корабли оставили берега Франции и, посетив по пути ряд хорошо известных островов Атлантики, уже в феврале тысяча семьсот восемьдесят шестого года вышли в воды Тихого океана, обойдя вокруг мыса Горн. Когда французские фрегаты подошли к чилийскому порту Консепсьон, оказалось, что сам город разрушен землетрясением и поэтому перенесён на новое место. Здесь Лаперуз дал экипажам кораблей отдохнуть, а затем совершил стремительный переход на север Тихого океана с короткими остановками на острове Пасхи и Гавайях. Продвигаясь на север, французские моряки наконец увидели горные цепи Аляски - и с этого момента несчастья стали преследовать экспедицию.
  Второго июля у пятьдесят девятого градуса северной широты взорам мореплавателей предстала удобная, закрытая от всех ветров бухта. Когда корабли попытались войти в неё, то столкнулись с необычайно сильными течениями. Однако обследование бухты Пор-Франс (ныне Литуйя) продолжалось, поскольку характер течений наводил моряков на мысль о существовании пролива, который, возможно, соединял Тихий океан с Атлантическим. При измерении глубины бухты две шлюпки попали в сильное волнение в том месте, где сталкиваются течения. Все, кто находился в шлюпках, погибли. Прежде чем уйти из этих мест, моряки поставили своим товарищам памятник с надписью: "У входа в бухту нашёл свою гибель двадцать один отважный моряк. Кто бы ты ни был, оплачь их вместе с нами".
  Французы продолжали исследовать побережье до залива Монтерей в испанских владениях (ныне это территория американского штата Калифорния). Отсюда двадцать второго сентября они направились через Тихий океан к берегам Китая, в порт Макао (Аомынь), открыв по пути крохотный остров Неккер. При переходе через океан выяснилось, что корабли сильно обветшали. "Наши паруса и такелаж, - писал Жан Лаперуз, - каждый день напоминали нам, что мы уже шестнадцать месяцев непрерывно находимся в море; снасти то и дело рвались, а парусные мастера не успевали чинить пришедшие почти в полную ветхость паруса".
  После Макао Лаперуз посетил Филиппины. Здесь, в Маниле, он получил пополнение, а затем взял курс на север, в Японское море. Двадцать пятого мая тысяча семьсот восемьдесят седьмого года "Буссоль" и "Астроляб" вошли в него через Корейский пролив; спустя двое суток был обнаружен остров Дажелет (ныне Уллындо).
  Одиннадцатого июня французские моряки увидели материк (сейчас это территория российского Приморского края). Не мудрствуя лукаво, они назвали все земли севернее Китая Татарией. Об этом свидетельствует пролив между Сахалином и материком, который получил название Татарского. Многое напоминает здесь о пребывании французской экспедиции - бухта Терней, мыс Сюркум и другое. "Мы горели желанием, - отметил в своём отчёте Жан Лаперуз, - приступить к изучению этой страны, занимавшей наше воображение со времени отплытия из Франции". Вот как он описывал пейзаж в районе бухты Терней: "Никогда, даже самой ранней весной, вы не увидите во Франции зелени таких ярких и разнообразных оттенков. Пока шлюпки приближались к берегу, мы не спускали с него подзорных труб, но видели лишь оленей и медведей, которые паслись у самого берега". Достигнув сорок восьмого градуса северной широты, французские моряки увидели на востоке горы Сахалина.
  На картах того времени царила такая путаница, что решить, является ли Сахалин островом или частью азиатского материка, можно было только непосредственно, обнаружив пролив или перешеек. В этом могли помочь местные жители - орочи, но первая встреча с ними оказалась неудачной: увидев французские корабли, аборигены скрылись. Позднее отношения наладились и от аборигенов удалось узнать интересные сведения, хотя обе стороны объяснялись друг с другом с помощью знаков. Один из стариков-орочей набросал на песке очертания побережья, причём, как отмечал Лаперуз, "между материком и островом Сахалином он оставил пролив и, обернувшись к нашим кораблям... провёл линию, показывая, что они могут там пройти. К югу от Сахалина он нарисовал другой остров и оставил между ними пролив".
  Однако полученную от местных жителей информацию французам не удалось использовать полностью - на север фрегаты не смогли далеко пройти из-за мелководья. Затем они обогнули Сахалин с юга и через пролив, получивший имя Лаперуза, вышли в Охотское море, далее через пролив Буссоль (названный в честь одного из кораблей) прошли между островами Курильской гряды и направились в Петропавловск-Камчатский. В конце сентября тысяча семьсот восемьдесят седьмого года корабли снова оказались на просторах Тихого океана. На Камчатке остался вице-консул Жан Батист Лессепс - ему предстояло доставить отчёт Лаперуза во Францию. Он выполнил это поручение, а впоследствии даже побывал в Москве с армией Наполеона. Лессепс оказался единственным оставшимся в живых участником экспедиции.
  Следуя инструкциям Морского министерства, которое предписывало проверить результаты последней экспедиции Джеймса Кука, Лаперуз за два месяца преодолел огромное расстояние от Камчатки до островов Самоа. По пути он доказал, что островов Рика де Оро и Рика де Плата, о которых сообщали испанцы ещё в шестнадцатом веке, и острова Дейнджер, якобы замеченного английским моряком Дж. Байроном, на самом деле не существует. Одиннадцатого декабря на островах Мануа в архипелаге Самоа разыгралась трагедия: в столкновении с аборигенами погибло до двадцати человек с каждой из сторон, среди них был командир фрегата "Астроляб" капитан первого ранга Поль Антуан де Лангль. Для того чтобы пополнить запасы, отремонтировать корабли и дать отдых экипажам, Лаперуз направился к берегам Австралии, где встретил английского моряка Артура Филлипа. Когда англичанин поднялся на палубу фрегата "Буссоль", ему бросилось в глаза, что французские матросы сильно истощены, многие ранены, а корабли находятся в плохом состоянии - тяготы плавания и выпавшие на долю людей испытания не прошли бесследно.
  Несмотря ни на какие трудности, Жан Лаперуз твёрдо решил продолжать исследования в лабиринте архипелагов коралловых островов в центральной части Тихого океана, рассчитывая к декабрю тысяча семьсот восемьдесят восьмого года вернуться к острову Иль-де-Франс. Очевидно, он считал, что ещё не выполнил поставленную перед ним задачу до конца...

"Королевские лилии над волнами Тихого океана", часть третья. "Поиски исчезнувшей экспедиции" (статья Владислава Корякина из энциклопедии по географии издательства "Аванта+" (третье издание))
  Однако в назначенные сроки корабли не появились ни у острова Иль-де-Франс, ни в каких-либо ещё известных местах. Они просто исчезли, а отыскать их на громадных пространствах у отдалённых побережий, которые Лаперуз наметил в своих планах, было крайне трудно. Поисковая экспедиция Жозефа Антуана д'Антркасто, проходившая в тысяча семьсот девяносто первом - тысяча семьсот девяносто третьем годах, вернулась ни с чем, хотя, как выяснилось позднее, моряки видели остров, на котором, возможно, ещё оставались потерпевшие кораблекрушение. Даже события Великой французской революции, начавшейся в тысяча семьсот восемьдесят девятом году, не заставили французов забыть о судьбе своего соотечественника, пропавшего без вести. Как гласит легенда, Людовик Шестнадцатый, приговорённый Конвентом к смертной казни, прежде чем подняться на эшафот, поинтересовался, нет ли новостей о судьбе Лаперуза.
  Последняя тайна экспедиции отважного моряка и его верных товарищей стала известна в общих чертах благодаря усилиям французского мореплавателя Жюля Дюмон-Дюрвиля (тысяча семьсот девяностый - тысяча восемьсот сорок второй годы жизни). Он ещё в детстве поклялся разрешить эту загадку. В январе тысяча восемьсот двадцать шестого года Жюль Дюмон-Дюрвиль отправился в плавание в Тихий океан. Перед этим ему была дана следующая инструкция: "Один американский китобой сообщает, что он видел у туземцев острова, расположенного между Новой Каледонией и архипелагом Луизиада, крест Святого Людовика и медали, по его предположению, очутившиеся там после гибели знаменитого мореплавателя Лаперуза... Господин капитан, вы доставили бы Его Величеству величайшее удовлетворение, если бы вам удалось привезти во Францию кого-нибудь из этих несчастных жертв кораблекрушения...".
  Получив корабль, Дюмон-Дюрвиль прежде всего переименовал его в "Астроляб" в знак преемственности целей и намерения продолжить дело своего предшественника. Уже в конце тысяча восемьсот двадцать седьмого года, во время стоянки в Хобарте на острове Тасмания, он получил более подробные сведения о находках некоего капитана Диллона, засекретившего место, где они были сделаны, в расчёте на награду французского правительства. Однако Дюмон-Дюрвиль догадался, что след ведёт на север Новых Гебрид, и направил туда корабль. Единственным островом, не исследованным д'Антркасто в апреле тысяча семьсот девяносто третьего года, оставался Решёрш (ныне Ваникоро).
  Интуиция не подвела Дюмон-Дюрвиля. Он не только обнаружил якорь, пушки, оружие и другие предметы, но и узнал от жителей острова о том, как погибли корабли Лаперуза. Они разбились в штормовую ночь на рифах, когда хотели укрыться в безопасной лагуне. Спасшиеся построили небольшое судно из обломков кораблей. Затем они вышли в море, и больше о них никто ничего не слышал. Вероятнее всего, некоторые из спутников Лаперуза ещё были живы, когда мимо острова прошёл корабль д'Антркасто. Находки Диллона и Дюмон-Дюрвиля попали в Лувр, причём Лессепс опознал кормовую доску с флагманского корабля Лаперуза с надписью "Буссоль".
  Итак, в восемнадцатом веке берега самого большого океана планеты - Тихого - обрели на картах свои реальные очертания. Выяснилось, что в его центральной части расположено множество коралловых островов. Огромная заслуга в этом принадлежит и французским морякам: Луи Антуану де Бугенвилю и Жану Франсуа Лаперузу. Их плавания положили начало французскому колониальному владычеству в Тихом океане.

"Первое кругосветное плавание русских" (статья И. А. Северина (первый том "Детской энциклопедии" издательства Академии педагогических наук РСФСР, тысяча девятьсот шестьдесят второй год))
  К началу девятнадцатого века русские владения на северо-западе Америки занимали обширные пространства Аляски. Русские поселения на западном берегу материка доходили до места, где ныне находится город Сан-Франциско.
  Далёк и труден был путь по суше из центра России к её дальневосточным окраинам и особенно к Русской Америке. Все необходимые грузы тогда отправляли по рекам и гужом на лошадях через необъятные пространства Сибири до Охотска, а далее морем на судах. Перевозка товаров обходилась очень дорого. Достаточно сказать, что пуд ржаной муки, стоивший в Европейской части России сорок-пятьдесят копеек, привезённый на Аляску, оценивался в восемь рублей.
  Трудность связи осложняла и управление этими территориями. Случалось, что распоряжение правительства доходило до Камчатки или Аляски тогда, когда оно уже теряло свою силу и отменялось в центре как устаревшее.
  Была настоятельная потребность наладить регулярные рейсы русских судов от портов Прибалтики до русских портов на Тихом океане. И вот в тысяча восемьсот втором году морское министерство приняло предложение капитан-лейтенанта русского флота Ивана Фёдоровича Крузенштерна организовать первую русскую кругосветную экспедицию.
  Вся жизнь Крузенштерна была связана с морем и с морской службой. Он учился в Морском кадетском корпусе (это военно-морское учебное заведение в дореволюционной России для подготовки строевых офицеров флота). Во время русско-шведской войны юношу назначили "за мичмана" (это первый офицерский чин в старом русском флоте. "За мичмана" - выполнение обязанностей мичмана без производства в офицеры) на корабль "Мстислав". Вскоре Крузенштерна произвели в мичманы, а затем за проявленную храбрость при взятии неприятельского корабля - в лейтенанты. В тысяча семьсот девяносто третьем году способный офицер в числе "отличных молодых офицеров" был послан в Англию.
  Во время своих дальних плаваний на английских кораблях Иван Фёдорович побывал у берегов Северной Америки, в Индии и Китае.
  Назначенный начальником кругосветной экспедиции, Крузенштерн взял помощником старого друга, с которым он вместе учился в Морском корпусе, Юрия Фёдоровича Лисянского.
  Это был тоже опытный и образованный офицер морского флота. Учиться он начал в раннем детстве в Морском кадетском корпусе. Лисянский участвовал во всех главных боях со шведским флотом и был произведён в лейтенанты. Так же как Крузенштерна, Лисянского отправили в Англию для службы на флоте. На английских судах он плавал у берегов Африки, Азии и Америки. На родину Лисянский вернулся через четыре года.
  Для кругосветной экспедиции были куплены два небольших судна водоизмещением в четыреста пятьдесят тонн и триста семьдесят тонн. Большее из них, которое вёл сам Крузенштерн, назвали "Надеждой", а меньшее, которым командовал Лисянский, - "Невой".
  В морском министерстве Крузенштерну советовали набрать команду для такого дальнего и ответственного плавания из опытных иностранных моряков. Но Иван Фёдорович, высоко оценивая русских моряков, отверг это предложение.
  Самыми молодыми участниками плавания были мичман Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен, позднее прославившийся открытием Антарктиды, и Отто Евстафьевич (Оттон Августович) Коцебу - будущий кругосветный мореплаватель.
  На "Надежде" в Японию отправлялся русский посол Н. П. Резанов для установления дипломатических связей с этой страной.
  Перед экспедицией стояли важные научные задачи: исследовать дальневосточное побережье России, проверить и уточнить морские карты, по пути вести океанографические наблюдения (измерение глубин моря, температуры воды и тому подобное).
  В августе тысяча восемьсот третьего года "Надежда" и "Нева" вышли из Кронштадта. Экспедицию провожали все жители города и команды русских и иностранных судов, стоявших на рейде. Такие торжественные проводы были не случайны: русские мореплаватели впервые отправлялись в путешествие вокруг света.
  Через десять дней суда дошли до Копенгагена. Здесь в состав экспедиции приняли иностранных учёных: астронома, двух натуралистов и доктора медицины.
  На пути в Англию "Надежда" и "Нева" попали в сильный шторм, во время которого погибло несколько иностранных судов. Но русские моряки с честью вынесли это боевое крещение.
  Русские суда, посетив Англию, вышли на простор Атлантического океана.
  Переход в Южное полушарие отметили подъёмом флага и пушечным салютом. Весь экипаж надел парадную форму. Матросы устроили инсценировку: мифический морской царь Нептун приветствовал моряков, прибывших в его владения. Матрос Павел Курганов, привязав бороду из пакли, с короной на голове и трезубцем в руках, изображал морского царя. Он приказал подвергнуть морскому "крещению" тех, кто впервые пересёк экватор. С весёлым смехом и шутками матросы искупали всех участников плавания, кроме начальников - Крузенштерна и Лисянского, ранее плававших в Южном полушарии.
  Этот морской праздник со времени плавания "Надежды" и "Невы" стал традиционным в русском флоте.
  Подходя к берегам Бразилии, русские мореплаватели уточнили карту.
  В конце декабря тысяча восемьсот третьего года "Надежда" и "Нева" вошли в гавань острова Святой Екатерины. Этот небольшой остров отделяется от материка Южной Америки узким проливом.
  Много необычного увидели русские моряки. Остров покрывала роскошная тропическая растительность. Здесь январь - самый жаркий месяц.
  В лесу матросы ловили невиданных пёстрых попугаев, обезьян и однажды даже притащили на корабль "Нева" аллигатора. Натуралисты собрали в тропических лесах богатые зоологические и ботанические коллекции.
  В гавани суда стояли шесть недель: на "Неве" заменяли две повреждённые мачты.
  Затем экспедиция направилась к оконечности Южной Америки, обогнула мыс Горн и вышла в воды Тихого океана.
  Стояла пасмурная погода. Дул сильный ветер. Шёл мелкий дождь. Над морем часто бывали густые туманы. Вскоре суда потеряли друг друга из виду.
  "Нева", как было условлено раньше, пошла к острову Пасхи, а "Надежда", изменив маршрут, - к группе Маркизских островов.
  В середине мая "Надежда" подошла к острову Нукухива. Это был благодатный уголок земли, покрытый кокосовыми пальмами; в лесах росло хлебное дерево.
  Спустя три дня к острову прибыла и "Нева". Лисянский сообщил Крузенштерну, что во время трёхдневной стоянки у острова Пасхи он уточнил координаты этого острова и составил его карту.
  У острова Нукухива экспедиция пробыла десять дней. С местными жителями установились самые дружеские отношения. Островитяне помогали русским морякам запасать свежую воду и разные продукты.
  Крузенштерн и Лисянский сделали первое географическое описание острова.
  Лисянский составил краткий словарь языка островитян. Ему в этом помогли англичанин Робертс и француз Карби - потерпевшие кораблекрушение моряки; прожив на острове много лет, они прекрасно знали обычаи, быт и язык местных жителей.
  Натуралисты собрали богатые коллекции, в которых было много новых растений, неизвестных европейским учёным. Члены экспедиции сделали зарисовки местности, а один из них записал песни жителей острова.
  В конце мая суда вторично пересекли экватор - теперь уже с юга на север.
  "Надежда" пошла от Гавайских островов к берегам Камчатки, а "Нева" - к Аляске.
  В середине июля "Надежда" стала на якорь у Петропавловска-Камчатского. Корабль простоял в этой гавани шесть недель. За это время выгрузили товары, пополнили запасы провизии и привели в порядок судно.
  Выполняя задание русского правительства побывать в Японии, судно направилось на юг. Плавание проходило в трудных условиях: стояли туманы и шли проливные дожди. Недалеко от Японии "Надежда" попала в страшный тайфун.
  "Надобно иметь дар стихотворства, чтобы живо описать ярость оного", - писал впоследствии Крузенштерн.
  И в час великой опасности, когда, по словам начальника экспедиции, "корабль оставался без парусов на произвол свирепых волн, которые, как казалось, ежеминутно поглотить его угрожали", вся команда мужественно помогала вывести судно из района, где свирепствовал ураган.
  В октябре "Надежда" прибыла в японский порт Нагасаки. Местные власти недружелюбно встретили русских мореплавателей. Прежде всего они предложили морякам сдать пушки и вообще всё огнестрельное оружие и порох. Только когда это условие было выполнено, судну разрешили войти в гавань. Здесь пришлось простоять более полугода. Японцы запрещали морякам не только сходить на берег, но даже ездить по заливу. Русский корабль окружили сторожевые лодки.
  В этот период Япония жила замкнуто, изолированно от всего мира и не хотела иметь никаких сношений с другими государствами. Она вела торговлю только с Китаем и с группой голландских купцов. Русскому посланнику так и не удалось договориться с японским правительством об установлении дипломатических отношений.
  От японского императора русскому посланнику Резанову передали грамоту, в которой говорилось, что российским судам запрещается даже подходить к берегам Японии.
  Возвращаясь из Нагасаки на Камчатку, Крузенштерн провёл судно по Японскому морю, тогда мало известному европейцам. В пути он исследовал и описал остров Цусима, а также пролив между этим островом и Японией. Кроме того, мореплаватели исследовали всю береговую линию острова Хоккайдо, который на картах того времени был нанесён пунктиром.
  Определение астрономических пунктов и картографические работы русских моряков у западных берегов Японии дали возможность создать карту этих неизвестных мест.
  В группе Курильских островов Крузенштерн обнаружил четыре скалы, близ которых судно чуть не погибло. Он назвал их "Каменными ловушками".
  От Курильских островов "Надежда" пошла в Петропавловск-Камчатский. Пополнив запас воды и провизии, Крузенштерн совершил также научный рейс к берегам Сахалина. Он описал восточный берег Сахалина и впервые точно нанёс его на карту.
  При попытке пройти между Сахалином и материком Крузенштерн встретил на пути обширную мель. Тут он пришёл к ошибочному выводу, что Сахалин - полуостров и соединяется с материком перешейком. Только через сорок четыре года эту ошибку исправил другой русский путешественник - Геннадий Иванович Невельской.
  Поздней осенью "Надежда" прибыла в Макао, португальскую колонию близ Кантона (Гуанчжоу). Туда же пришла в начале декабря "Нева", которая почти полтора года - около семнадцати месяцев - совершала своё самостоятельное плавание.
  За это время Лисянский исследовал природу Гавайских островов, ознакомился с бытом и жизнью островитян, побывал у берегов Аляски и в бухте Кадьяк. С великой радостью и торжеством встретили русские люди на Аляске первый корабль с родины, прошедший от Кронштадта такой далёкий морской путь.
  Как раз в эти дни на острове Ситха (острове Баранова) индейцы, подстрекаемые американцами и англичанами, напали на русское поселение. Лисянскому вместе со всем экипажем пришлось выступить на защиту соотечественников.
  Более года "Нева" находилась у берегов Аляски и несла охранную службу. Лисянский, не теряя времени, исследовал острова Ситха, Кадьяк и американское побережье. Он составил карту этих мест.
  В сентябре тысяча восемьсот пятого года "Нева", нагруженная ценными мехами, отошла от берегов Русской Америки и направилась в Китай.
  К западу от Гавайских островов моряки стали замечать плавающие водоросли, появились здесь рыбы и птицы - признаки близкой земли, которая на этих широтах на карте не значилась.
  Лисянский осторожно вёл корабль, и всё же "Нева" неожиданно села на мель близ неизвестного острова. Он оказался необитаемым. На нём было много тюленей и птиц, которые совсем не боялись людей. По настоянию экипажа "Невы" остров назвали именем командира судна Лисянского, а мель, на которую сел корабль, - Невской. Корабль благополучно снялся с мели и прибыл в Китай.
  В феврале тысяча восемьсот шестого года "Надежда" и "Нева", нагруженные различными китайскими товарами - чаем, шёлковыми тканями, фарфором и тому подобным, - вышли из Кантона (Гуанчжоу) в обратный путь.
  До берегов Южной Африки суда шли вместе. У мыса Доброй Надежды во время тумана они потеряли друг друга из виду.
  Крузенштерн обогнул мыс Доброй Надежды и прибыл на остров Святой Елены. Здесь он узнал, что Россия в союзе с Англией и Австрией находится в состоянии войны с Францией. Опасаясь встречи с французскими военными судами, Крузенштерн повёл судно вдали от берегов Европы.
  В августе тысяча восемьсот шестого года "Надежда" бросила якорь в Кронштадтском порту. Русское кругосветное плавание, длившееся три года и двенадцать дней, благополучно закончилось. Первым приветствовать моряков на судно "Надежда" пришёл Лисянский: он привёл "Неву" в Кронштадт на две недели раньше.
  Первое кругосветное плавание русских моряков было новой страницей в истории географической науки. Крузенштерн и Лисянский уточнили карту мира, пополнили её новыми островами и сняли со старых карт отмеченные там, но несуществующие земли. Собранные экспедицией коллекции представляли большую научную ценность.
  Во время плавания велись наблюдения над температурой и плотностью воды на разных глубинах (до четырёхсот метров), над морскими течениями и тому подобным. В результате путешествия был освоен морской путь из Кронштадта к берегам Русской Америки.
  В честь первого русского кругосветного плавания была выбита медаль с надписью: "За путешествие вокруг света. Тысяча восемьсот третий - тысяча восемьсот шестой годы".
  Крузенштерн написал книгу об экспедиции - "Путешествие вокруг света в тысяча восемьсот третьем, тысяча восемьсот четвёртом, тысяча восемьсот пятом и тысяча восемьсот шестом годах на кораблях "Надежде" и "Неве"", с атласом на ста четырёх листах. Кроме того, Иван Фёдорович Крузенштерн составил атлас карт южных морей, который был самым точным и полным в то время; им пользовались моряки и географы всего мира.
  Лисянский тоже описал своё плавание - в книге "Путешествие вокруг света в тысяча восемьсот третьем, тысяча восемьсот четвёртом, тысяча восемьсот пятом и тысяча восемьсот шестом годах на корабле "Нева"". Обе книги были переведены на иностранные языки и изданы за границей. Их с интересом читают и сейчас.

Миклухо-Маклай Николай Николаевич ("Что такое? Кто такой?", третье издание, том второй)
  Тысяча восемьсот сорок шестой - тысяча восемьсот восемьдесят восьмой годы жизни.
  "Думать и стараться понять окружающее - отныне моя цель. Море с коралловыми рифами с одной стороны, лес с тропической растительностью с другой - оба полны жизни и разнообразия. Я был доволен, что добрался до цели". Так размышлял двадцатипятилетний русский учёный Николай Николаевич Миклухо-Маклай о будущей своей работе на берегу Новой Гвинеи, где до него ещё не жил ни один белый человек. Больше всего его интересовали жители острова - папуасы, о которых распространялась мрачная слава. Даже бывалые моряки отказывались высаживаться на этой "дьявольской земле.
  Во второй половине девятнадцатого века среди учёных шли яростные споры о происхождении и развитии человека. Одни доказывали, что белые люди - высшая раса, а цветные - низшая: они менее развиты и физически и духовно. Но Миклухо-Маклай утверждал, что люди всех рас имеют одинаковое происхождение и что всё зависит от условий жизни и воспитания.
  Чтобы убедительно доказать свою мысль, нужно приводить факты. А чтобы собрать факты, надо самому, собственными глазами наблюдать жизнь, быт, нравы папуасов, изучить этих людей путём различных исследований. Вот почему Маклай и оказался на берегу залива Астролябии, на острове Новая Гвинея один среди первобытных папуасских племён.
  Маклай, завоевав доверие и любовь папуасов, собрал ценнейший научный материал. Он изучил особенности телосложения папуасов, их быт и нравы, чтобы доказать единство происхождения всех людей на Земле.
  Несколько раз Маклай уезжал с Новой Гвинеи и потом снова возвращался, и всегда папуасы встречали его сердечно и радостно. Как-то раз его друг туземец Саул спросил: "Скажи, Маклай, можешь ли ты умереть, как все мы?". Маклай не хотел потерять своего влияния на папуасов. Ведь ему не раз удавалось удерживать их от военных стычек и от других поступков, которые им же приносили вред. Что ответить? Обмануть? Нет, этого он не мог. И учёный принял опасное, но мудрое решение. Он взял в руки копьё, протянул его Саулу и спокойно сказал: "Посмотри, может ли Маклай умереть". Саул в смятении не знал, как быть. Но тут несколько папуасов не выдержали, бросились к Маклаю, чтобы защитить его собой. Саул опустил копьё.
  Маклай много лет работал и на Новой Гвинее, и на островах Меланезии в Тихом океане. Он не раз болел тропической лихорадкой и рано умер - в сорок два года.
  Память о замечательном учёном жива на берегу, получившем его имя - Берег Маклая. Места, где стояли его хижины, огорожены, и шелестят на ветру посаженные им пальмы.


Исследование Южного полюса

"Открытие Антарктиды Беллинсгаузеном и Лазаревым" (статья Г. В. Карпова (первый том "Детской энциклопедии" издательства Академии педагогических наук РСФСР, тысяча девятьсот шестьдесят второй год))
  В начале девятнадцатого века корабли русского флота совершили ряд кругосветных путешествий. Эти экспедиции обогатили мировую науку крупнейшими географическими открытиями, в особенности в Тихом океане. Однако огромные пространства Южного полушария всё ещё оставались на карте "белым пятном". Не выяснен был вопрос и о существовании Южного материка.
  В тысяча восемьсот девятнадцатом году после длительной и очень тщательной подготовки из Кронштадта отправилась в дальнее плавание южная полярная экспедиция в составе двух военных шлюпов - "Восток" и "Мирный". Первым командовал Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен, вторым - Михаил Петрович Лазарев. Экипаж судов состоял из опытных, бывалых моряков.
  Морское министерство назначило начальником экспедиции капитана Беллинсгаузена, имевшего уже за плечами большой опыт дальних морских плаваний.
  Беллинсгаузен родился на острове Эзель (остров Сарема в Эстонской ССР) в тысяча семьсот семьдесят девятом году. "Я родился среди моря, - говорил он о себе впоследствии, - как рыба не может жить без воды, так и я не могу жить без моря".
  Мальчику было десять лет, когда его отдали учиться в Морской кадетский корпус в Кронштадте. Будучи кадетом, юный Беллинсгаузен во время летней практики плавал к берегам Англии. Окончив Морской корпус в восемнадцать лет, он получил чин мичмана.
  В тысяча восемьсот третьем - тысяча восемьсот шестом годах молодой моряк участвовал в первом русском кругосветном путешествии на корабле "Надежда" под начальством талантливого и опытного мореплавателя Ивана Фёдоровича Крузенштерна. Во время экспедиции Беллинсгаузен занимался главным образом составлением карт и астрономическими наблюдениями. Эти работы получили высокую оценку.
  Командир шлюпа "Мирный" Михаил Петрович Лазарев родился в тысяча семьсот восемьдесят восьмом году во Владимирской губернии. Вместе с двумя братьями он также поступил в Морской корпус. Во время обучения он впервые побывал в море и полюбил его навсегда.
  Службу на флоте Михаил Петрович начал в Балтийском море. Он участвовал в войне России со Швецией и отличился в морском бою двадцать шестого августа тысяча восемьсот восьмого года. В тысяча восемьсот тринадцатом году во время войны за освобождение Германии от наполеоновского ига Лазарев принимал участие в операциях по высадке десанта и бомбардировке города Данцига. И в этой кампании он зарекомендовал себя как храбрый, находчивый и старательный офицер.
  После окончания войны лейтенанта Лазарева назначили командиром корабля "Суворов", посланного в Русскую Америку. Это кругосветное плавание русских обогатило географическую науку новыми открытиями. В Тихом океане Лазарев открыл группу неизвестных островов, которые назвал именем Суворова.
  В плавании вокруг света, которое было для Лазарева хорошей практической школой, он проявил себя как талантливый организатор и командир. И не удивительно, что именно он был назначен помощником начальника новой кругосветной экспедиции.
  Шестнадцатого июля тысяча восемьсот девятнадцатого года корабли "Восток" и "Мирный", составлявшие "Южную дивизию", снялись с якоря и под салют артиллерийских береговых батарей покинули родной Кронштадтский рейд. Предстоял долгий путь в неведомые страны. Перед экспедицией поставили задачу как можно дальше проникнуть на юг, чтобы окончательно разрешить вопрос о существовании Южного материка.
  В крупном английском порту Портсмуте Беллинсгаузен задержался почти на месяц, чтобы пополнить запасы провизии, приобрести хронометры и разные мореходные инструменты.
  В начале осени, при попутном ветре, корабли взяли курс через Атлантический океан к берегам Бразилии. Погода благоприятствовала плаванию. Редкие и слабые штормы не нарушали распорядка жизни на кораблях. С первых же дней плавания велись научные наблюдения, которые Беллинсгаузен и его помощники тщательно и подробно заносили в вахтенный журнал. Ежедневно под руководством профессора Казанского университета астронома Симонова офицеры занимались астрономическими наблюдениями и вычислениями географического положения судна.
  Через двадцать один день плавания шлюпы подошли к острову Тенериф.  Пока команды кораблей запасались свежей водой и провизией, офицеры обследовали гористый живописный остров.
  Дальнейшее плавание проходило в зоне постоянных северо-восточных пассатов при безоблачном небе. Ход парусных судов значительно ускорился. Достигнув десятого градуса северной широты, шлюпы вошли в полосу затишья, обычного для приэкваториальных мест. Моряки измеряли температуру воздуха и воды на разных глубинах, изучали течения и собирали коллекции морских животных. Корабли пересекли экватор, и вскоре при попутном юго-восточном пассате шлюпы подошли к Бразилии и стали на якорь в красивом удобном заливе, на берегах которого раскинулся город Рио-де-Жанейро. Это был большой грязный город, с узкими улицами, по которым бродило множество бездомных собак.
  В то время в Рио-де-Жанейро процветала работорговля. С чувством негодования Беллинсгаузен писал: "Здесь находится несколько лавок, в коих продаются негры: взрослые мужчины, женщины и дети. При входе в сии мерзостные лавки представляются взорам в несколько рядов сидящие, коростой покрытые негры, малые напереди, а большие позади... Покупщик, выбрав по желанию своему невольника, выводит его из рядов вперёд, осматривает у него рот, ощупывает всё тело, руками колотит по разным частям, и после сих опытов, уверясь в крепости и здоровье негра, его покупает... Всё сиё производит омерзение к бесчеловечному хозяину лавки".
  Запасшись провизией и проверив хронометры, корабли покинули Рио-де-Жанейро, взяв курс на юг в неизвестные районы полярного океана.
  В умеренной полосе южной части Атлантического океана в воздухе стала чувствоваться прохлада, хотя уже начиналось южное лето. Чем дальше к югу, тем больше встречалось птиц, в особенности буревестников. Большими стадами проплывали мимо киты.
  В конце декабря тысяча восемьсот девятнадцатого года шлюпы подошли к острову Южная Георгия. Моряки занялись описанием и съёмкой его южного берега. Северную сторону этого гористого острова, покрытого снегом и льдом, снял на карту ещё английский мореплаватель Джеймс Кук. Корабли медленно продвигались вперёд, очень осторожно лавируя среди плавающих льдов.
  Вскоре лейтенант Анненков открыл и описал небольшой остров, который назвали его именем. Беллинсгаузен на дальнейшем пути сделал несколько попыток измерить глубину океана, но лот не доставал дна. В то время ни одна научная экспедиция не пыталась измерить глубину океана. Беллинсгаузен на много десятилетий опередил в этом других исследователей; к сожалению, технические средства экспедиции не позволили решить эту задачу.
  Затем экспедиция встретила первый плавающий "ледяной остров". Чем дальше к югу, тем чаще стали попадаться на пути гигантские ледяные горы - айсберги.
  В начале января тысяча восемьсот двадцатого года моряки открыли неизвестный остров, сплошь покрытый снегом и льдом. На другой день с корабля увидели ещё два острова. Их также нанесли на карту, назвав именами участников экспедиции (Лескова и Завадовского). Остров Завадовского оказался действующим вулканом высотой более трёхсот пятидесяти метров. Высадившись на берег, члены экспедиции поднялись по склону вулкана до середины горы, собирая по пути образцы горных пород. Открытую группу островов назвали в честь тогдашнего морского министра - островами Траверсе.
  На судах, совершавших дальние плавания, люди обычно страдали от отсутствия свежей пресной воды. Во время этого плавания русские моряки изобрели способ получения пресной воды из льда айсбергов.
  Продвигаясь всё дальше на юг, корабли вскоре снова встретили группу неизвестных скалистых островов, которые назвали островами Сретения. Затем экспедиция подошла к открытым английским исследователем Джеймсом Куком Сандвичевым островам. Выяснилось, что Кук принял архипелаг за один большой остров. Эту ошибку русские моряки исправили на карте.
  Всю группу открытых островов Беллинсгаузен назвал Южными Сандвичевыми островами.
  Туманная, пасмурная погода сильно затрудняла плавание. Кораблям постоянно грозила опасность наскочить на мель.
  С каждой милей к югу становилось всё труднее пробираться меж льдов. В конце января тысяча восемьсот двадцатого года моряки увидели густой разбитый лёд, простирающийся до горизонта. Решено было обойти его, круто повернув на север. Снова шлюпы прошли мимо Южных Сандвичевых островов.
  Но Беллинсгаузен и Лазарев не оставляли попыток пробиться к югу. Когда корабли попадали в сплошные льды, они то и дело поворачивали на север и поспешно выбирались из ледового плена. Требовалось большое искусство, чтобы спасти суда от повреждений. Повсюду встречались массы многолетних сплошных льдов.
  Корабли экспедиции всё же пересекли Южный полярный круг и двадцать восьмого января тысяча восемьсот двадцатого года достигли шестидесяти девяти градусов двадцати пяти минут южной широты. В туманной дымке пасмурного дня путешественники увидели ледяную стену, преградившую дальнейший путь на юг. Это были материковые льды. Участники экспедиции были уверены, что за ними скрывается Южный материк. Это подтверждало и множество полярных птиц, появившихся над шлюпом. И действительно, всего несколько миль отделяло корабли от берега Антарктиды, названного норвежцами спустя сто с лишним лет берегами Принцессы Марты. В тысяча девятьсот сорок восьмом году в этих местах побывала советская китобойная флотилия "Слава", установившая, что лишь плохая видимость помешала Беллинсгаузену отчётливо увидеть всё побережье Антарктиды и даже горные вершины в глубине материка.
  В феврале тысяча восемьсот двадцатого года шлюпы вышли в индийский океан. Пытаясь пробиться к югу с этой стороны, они ещё два раза подходили к берегам Антарктиды. Но тяжёлые ледовые условия вынуждали суда снова отходить к северу и двигаться на восток вдоль кромки льдов.
  В марте, с наступлением осени, ночи стали длиннее, усилились морозы, участились штормы. Плавание среди льдов становилось всё опаснее, сказывалось общее утомление команды от непрерывной суровой борьбы со стихией. Тогда Беллинсгаузен решил вести суда в Австралию. Чтобы охватить исследованием более широкую полосу, капитан решил направить шлюпы в Австралию разными путями.
  Двадцать первого марта тысяча восемьсот двадцатого года в Индийском океане разыгрался сильнейший шторм. Беллинсгаузен писал: "Ветер ревел, волны поднимались до высоты необыкновенной, море с воздухом как будто смешалось; скрип частей шлюпа заглушал всё. Мы остались совершенно без парусов на произвол свирепствовавшей бури; я велел растянуть на бизань-вантах (это снасти, которыми укрепляют мачты) несколько матросских коек, дабы удержать шлюп ближе к ветру. Мы утешались только тем, что не встречали льдов в сию ужасную бурю. Наконец, в восемь часов с баку закричали: "Льдины впереди!"; сиё извещение поразило всех ужасом, и я увидел, что нас несло на одну из льдин; тотчас подняли фок-стаксель (это треугольные кривые паруса на передней мачте корабля) и положили руль на ветер на борт; но как всё сиё не произвело желаемого действия и льдина была уже весьма близко, то мы только смотрели, как нас к оной приближало. Одну льдину пронесло под кормою, а другая находилась прямо против середины борта, и мы ожидали удара, которому надлежало последовать: по счастью, огромная волна, вышедшая из-под шлюпа, отодвинула льдину на несколько сажен".
  Шторм продолжался несколько суток. Измученная команда, напрягая все силы, боролась со стихией.
  А птицы альбатросы с распростёртыми крыльями как ни в чём не бывало плавали между волнами.
  В середине апреля шлюп "Восток" бросил якорь в австралийской гавани порта Жаксон (ныне Сидней). Спустя семь дней сюда же пришёл шлюп "Мирный". Так закончился первый период изысканий.
  В течение всех зимних месяцев шлюпы плавали в тропической части Тихого океана, среди островов Полинезии. Здесь участники экспедиции выполнили много важных географических работ: уточнили положение островов и их очертания, определили высоту гор, открыли и нанесли на карту пятнадцать островов, которым дали русские названия.
  Возвратившись в Жаксон, команды шлюпов стали готовиться к новому плаванию в полярные моря. Подготовка заняла около двух месяцев. В середине ноября экспедиция снова вышла в море, держась юго-восточного направления. Вскоре в носовой части шлюпа "Восток" открылась течь, которую с большим трудом удалось уничтожить. Продолжая плыть на юг, шлюпы пересекли шестьдесят градусов южной широты. На пути стали попадаться плавающие льдины, а затем появился сплошной лёд. Суда направились на восток вдоль кромки льда. Погода заметно портилась: температура понижалась, холодный порывистый ветер гнал тёмные снежные тучи. Столкновения с мелкими льдинами грозили усилить течь в корпусе шлюпа "Восток", а это могло привести к гибельным последствиям.
  Неожиданно разыгрался сильный шторм. Пришлось снова отходить на север. Обилие плавающих льдов и плохая погода препятствовали продвижению на юг. Чем дальше двигались шлюпы, тем чаще встречались айсберги. Временами до сотни ледяных гор окружали корабли. Лавирование между айсбергами при сильном ветре и снегопаде требовало огромного напряжения сил и большого искусства. Подчас только мастерство, ловкость и быстрота команды спасали шлюпы от неминуемой гибели.
  При малейшей возможности корабли снова и снова поворачивали прямо на юг и шли до тех пор, пока сплошные льды не преграждали путь.
  Наконец двадцать второго января тысяча восемьсот двадцать первого года счастье улыбнулось мореплавателям. На горизонте показалось чернеющее пятно.
  "Я в трубу с первого взгляда узнал, - написал Беллинсгаузен, - что вижу берег, но офицеры, смотря также в трубы, были разных мнений. В четыре часа телеграфом (телеграфом в то время называли систему связи посредством сигналов, видимых с другого корабля) известил лейтенанта Лазарева, что мы видим берег. Шлюп "Мирный" был тогда поблизости от нас за кормой и понял ответ... Невозможно выразить словами радости, которая являлась на лицах всех при восклицании: "Берег! Берег!"".
  Остров назвали именем Петра Первого. Теперь Беллинсгаузен был уверен, что где-то поблизости должна быть ещё суша.
  Наконец его ожидания оправдались. Двадцать девятого января тысяча восемьсот двадцать первого года Беллинсгаузен записал: "В одиннадцать часов утра мы увидели берег; мыс оного, простирающийся к северу, оканчивался высокою горою, которая отделена перешейком от других гор". Эту сушу Беллинсгаузен назвал Берегов Александра Первого.
  "Я называю обретение сиё берегом потому, что отдалённость другого конца к югу исчезала за предел зрения нашего. Сей берег покрыт снегом, но осыпи на горах и крутые скалы не имели снега. Внезапная перемена цвета на поверхности моря подаёт мысль, что берег обширен или, по крайней мере, состоит не из той только части, которая находилась перед глазами нашими".
  Земля Александра Первого до сих пор ещё недостаточно исследована. Но открытие её окончательно убедило Беллинсгаузена, что русская экспедиция подошла к неизвестному ещё Южному материку.
  Так совершилось величайшее географическое открытие девятнадцатого века.
  Разгадав многовековую загадку, мореплаватели решили идти на северо-восток, для исследования Южных Шотландских островов. Выполнив работы по съёмке их южного побережья, моряки были вынуждены срочно уходить на север: с каждым днём усиливалась течь в потрёпанных штормами кораблях. И Беллинсгаузен направил их в Рио-де-Жанейро.
  В начале марта тысяча восемьсот двадцать первого года шлюпы встали на якорь на рейде Рио-де-Жанейро. Так закончился второй этап замечательного плавания.
  Через два месяца, после основательного ремонта, корабли вышли в море, держа курс к родным берегам.
  Пятого августа тысяча восемьсот двадцать первого года "Восток" и "Мирный" прибыли в Кронштадт и бросили якорь на то же месте, с которого снялись более двух лет назад.
  Они пробыли в плавании семьсот пятьдесят один день и прошли более девяноста двух тысяч километров. Это расстояние в два с четвертью раза больше длины экватора. Кроме Антарктиды, экспедиция открыла двадцать девять островов и один коралловый риф. Собранные ею научные материалы дали возможность составить первое представление об Антарктиде.
  Русские моряки не только открыли огромный материк, расположенный вокруг Южного полюса, но и провели важнейшие исследования в области океанографии. Эта отрасль науки в то время только зарождалась. Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен впервые правильно объяснил причины, вызывающие морские течения (например, Канарское), происхождение водорослей Саргассова моря, а также коралловых островов в тропических областях.
  Открытия экспедиции оказались крупным достижением русской и мировой географической науки того времени.
  Вся дальнейшая жизнь Беллинсгаузена и Лазарева после возвращения из антарктического плавания проходила в непрерывных плаваниях и боевой морской службе. В тысяча восемьсот тридцать девятом году Беллинсгаузена в чине адмирала назначили главным командиром Кронштадтского порта. Под его руководством Кронштадт превратился в неприступную крепость.
  Умер Беллинсгаузен в тысяча восемьсот пятьдесят втором году, в возрасте семидесяти трёх лет.
  Михаил Петрович Лазарев много сделал для развития русского морского флота. Уже в чине адмирала, командуя Черноморским флотом, он добился полного перевооружения и перестройки флота. Им было воспитано целое поколение славных русских моряков.
  Скончался Михаил Петрович Лазарев в тысяча восемьсот пятьдесят первом году.
  Уже в наше время капиталистические государства стремились поделить между собой Антарктиду. Географическое общество Советского Союза выразило решительный протест против односторонних действий этих государств. В резолюции по докладу покойного президента Географического общества академика Л. С. Берга говорится: "Русские мореплаватели Беллинсгаузен и Лазарев в тысяча восемьсот девятнадцатом - тысяча восемьсот двадцать первом годах обошли вокруг антарктического материка, впервые подошли к его берегам и открыли в январе тысяча восемьсот двадцать первого года остров Петра Первого, Землю Александра Первого, острова Траверсе и другие. В знак признания заслуг русских мореплавателей одно из южных полярных морей было названо морем Беллинсгаузена. А поэтому все попытки решать вопрос о режиме Антарктиды без участия Советского Союза не могут найти никакого оправдания... СССР имеет все основания не признавать любого такого решения".

Роберт Скотт (статья Г. В. Карпова (первый том "Детской энциклопедии" издательства Академии педагогических наук РСФСР, тысяча девятьсот шестьдесят второй год))
  Служба на флоте считалась традиционной в старинной английской семье Скотт. По примеру своих предков Роберт Скотт стал военным моряком. Уже восемнадцати лет он плавал мичманом на корабле "Бадиша", а через два года, в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году, сдал экзамены на звание младшего лейтенанта. Так началась морская карьера будущего путешественника.
  Когда английское правительство приняло решение об организации антарктической экспедиции, то возглавить её пригласили Роберта Скотта. Он был уже известен как опытный моряк. Кроме того, молодого офицера интересовали научные исследования в полярных районах.
  Экспедиция была хорошо снаряжена; по специальным чертежам построили судно "Дискавери", приспособленное для научной работы и плавания во льдах. Офицерский и научный состав экспедиции подобрали из опытных военных моряков и известных учёных, в прошлом изучавших полярные страны или плававших в полярных морях.
  В январе тысяча девятьсот второго года "Дискавери" благополучно достиг берегов Антарктиды и стал продвигаться вдоль Великого ледяного барьера Росса в восточном направлении. У восточной окраины ледяного барьера путь судну преградила неизвестная земля, названная Скоттом Землёй Короля Эдуарда Седьмого. Чтобы сделать несколько фотоснимков ледяного барьера, Скотт и его помощник Шеклтон поднимались на высоту трёхсот метров на привязанном воздушном шаре.
  Готовясь к зиме, Скотт построил на берегу дом, на случай если льды раздавят судно. Отсюда он предпринимал тренировочные поездки на собаках в глубь материка, а в ноябре тысяча девятьсот второго года даже отправился на покорение Южного полюса. Но сильные морозы, метели, рыхлый снег, покрывавший глубокие трещины, сильно затрудняли продвижение вперёд. Путешественники, напрягая последние силы, проходили в день всего лишь по семь-восемь километров. От непосильного напряжения гибли собаки. Голод и снежная слепота причиняли отважным исследователям нестерпимые мучения. Но они продолжали упорно двигаться вперёд, пока путь им не преградил отвесный ледяной обрыв. Все попытки обойти препятствие оказались тщетными; пришлось возвращаться. На обратном пути пали последние собаки и едва влачившим ноги путникам пришлось самим тащить сани.
  Летом "Дискавери" не удалось пробиться сквозь окружавшие его льды и выйти на чистую воду. В течение второй зимовки исследовательские работы на материке продолжались. Только при помощи динамита в феврале тысяча девятьсот четвёртого года "Дискавери" удалось освободиться из ледяного плена и вернуться в Англию. Изданные научные труды экспедиции заняли двенадцать объёмистых томов. Они явились большим вкладом в науку и принесли участникам экспедиции заслуженную славу.
  Мысль о достижении Южного полюса теперь не покидала капитана Скотта. Ведь он был уже на полпути к заветной цели!
  Известный австрийский писатель Стефан Цвейг писал о Роберте Скотте: "Как сталь тверда его воля, это обнаружилось ещё до совершения подвига... Он снаряжает экспедицию, но ему не хватает средств. Это его не останавливает. Он жертвует своим состоянием и делает должное, уверенный в успехе... Ничто земное не может поколебать его воли".
  В июне тысяча девятьсот десятого года экспедиционное судно "Терра-Нова" отправилось в плавание к Антарктиде. На его борту - шестьдесят пять участников экспедиции. Для путешествия по материку взяли тридцать три собаки, вывезенные из Сибири, пятнадцать лошадей низкорослой маньчжурской породы, приобретённых в Северном Китае, и двое моторных саней. Скотт не знал, что Амундсен в это же время вместо Северного полюса направился на Южный полюс. Это стало ему известно, когда "Терра-Нова" случайно встретилась в Китовой бухте с норвежской экспедицией.
  Предварительно по маршруту похода были сделаны промежуточные склады.
  После тщательной подготовки в ноябре тысяча девятьсот одиннадцатого года полюсная партия выступила в поход. Свирепствовали затяжные метели и сильные морозы, рыхлый снег сменялся дождями и туманами. На половине пути к полюсу пришлось лошадей застрелить. Как ни выносливы были лошади, они не могли двигаться по ледниковому покрову, местами почти сплошь разбитому глубокими трещинами. Точно так же моторные сани оказались совершенно непригодными для похода по льду и быстро вышли из строя. Собачьи упряжки Скотт отправил назад, чтобы на них в условленный срок встретили полюсную партию на обратном пути.
  Одна за другой уходили назад обессиленные вспомогательные партии. Неизвестно было, дойдут ли они до базы; сил становилось всё меньше, а до полюса ещё сотни километров пути. Да ещё какого пути! Начались крутые подъёмы на плоскогорья. Скотт распорядился сложить всё снаряжение на одни сани, в которые впряглись люди. Наконец последнее прощание с возвращающимися на базу товарищами - и в ледяной пустыне остаются пятеро: Скотт, Уилсон, Отс, Боуэрс и Эванс.
  Путешественников терзает мысль: "Неужели Амундсен опередит их?". До полюса остаётся каких-нибудь два перехода.
  "Теперь уже должны дойти", - записывает Скотт в своём дневнике. И вот, когда измученные и истощённые от недоедания путники семнадцатого января тысяча девятьсот двенадцатого года добрели до полюса, их постигло горькое разочарование: они увидели развевающийся по ветру норвежский флаг и остатки лагеря Амундсена. Как подкошенные, они опустились на снег. "Вся история как на ладони, - записал Скотт, - норвежцы нас опередили и первыми достигли полюса. Ужасное разочарование, и мне больно за моих верных товарищей".
  Нужно было скорее возвращаться. Но силы оставили путешественников. Нервный подъём, вызванный честолюбивыми стремлениями, сменился жестокой реакцией как раз тогда, когда требовалось напряжение всех физических и моральных сил.
  На обратном пути случилось самое страшное: запасы пищи кончились. Обессиленные люди не могли тащить сани. Все были больны, обморожены. А трудности пути всё увеличивались. Ежедневные переходы становились всё короче и короче. Частые бури заставляли отлёживаться в палатке и расходовать последние остатки пищи. Сперва умерли двое спутников Скотта, затем один за другим погибли остальные. Они умирали, как герои: чувствуя приближение смерти, бесстрашный Отс, чтобы не быть в тягость товарищам, ушёл из лагеря. Путешественники погибли в одиннадцати милях от склада с продовольствием, где их ждали собачьи упряжки и верные друзья.
  Капитан Скотт до последнего дня жизни вёл дневник и писал письма жене и друзьям. Эти документы раскрывают перед нами картину гибели отважных и мужественных людей.
  Последние минуты жизни Скотта были отравлены тревогой за судьбу семьи. Это отразилось в письмах к жене, матери, друзьям. В одном из писем он взывает о помощи: "Ради бога, не оставьте наших близких". В другом письме он писал: "Умирая, прошу вас, дорогой мой друг, быть добрым к моей жене и ребёнку. Окажите мальчику помощь в жизни, если государство не захочет этого сделать. Мысли мои - о моей жене и сыне. Сделаете ли вы для них, что сможете, если страна не сделает?".
  Путешественник знал: в капиталистическом мире семьи героев, отдавших свою жизнь в борьбе за торжество науки, за честь своей родины, могут быть обречены на голод и нищету.
  Оставшиеся на побережье участники экспедиции Роберта Скотта спустя лишь восемь месяцев смогли разыскать палатку с телами погибших героев.

Скотт Роберт ("Что такое? Кто такой?", третье издание, том третий)
  Тысяча восемьсот шестьдесят восьмой - тысяча девятьсот двенадцатый годы жизни.
  "Дерзать, искать, найти и не сдаваться!" - эта строчка из стихотворения английского поэта Альфреда Теннисона запечатлена на высоком кресте, установленном на побережье Антарктиды в память о пяти англичанах, погибших в марте тысяча девятьсот двенадцатого года на обратном пути с достигнутого ими Южного полюса. Во главе экспедиции был капитан морского флота Роберт Фолкон Скотт, имя которого навеки осталось в истории человечества символом мужества и верности долгу.
  Скотт родился в семье потомственных моряков. С ранних лет мальчика готовили к службе во флоте, и он старался воспитывать в себе волю и выносливость, умение каждое дело доводить до конца, не отступая от намеченной цели. В семнадцать лет он уже мичман на военном корабле. Служа в военном флоте, он проявлял интерес к науке. Когда британское правительство и Королевское географическое общество приняли решение организовать английскую научную экспедицию в Антарктиду, в качестве её начальника был предложен Роберт Скотт.
  В январе тысяча девятьсот второго года экспедиция на специально построенном судне "Дискавери" ("Открытие") подошла к берегам совсем неизвестного науке ледяного материка. В результате двух зимовок были получены ценные сведения о неведомой земле, которые стали значительным вкладом в науку. Но Скотт не оставлял своей мечты - дойти до Южного полюса с британским флагом и готовился к новой экспедиции.
  В июне тысяча девятьсот десятого года он отправился на юг на судне "Терра нова" ("Новая земля"). И тут стало известно, что другой полярный исследователь - норвежец Руаль Амундсен тоже отправился к Южному полюсу. Скотт надеялся первым добраться до цели. На всём протяжении пути к полюсу он намеревался вести метеорологические наблюдения, исследовать природу, собирать геологическую коллекцию.
  Путь экспедиции был очень труден. Вышли из стоя моторные сани. Одна за другой погибли крепкие маньчжурские лошадки. Тем временем группу Амундсена стремительно несли к цели девяносто семь отборных собак.
  Скотт с товарищами упорно продвигались вперёд, преодолевая трещины, затяжные метели, туманы, морозы. Пятеро отважных людей сами впряглись в сани и миля за милей тащили их на себе.
  Они достигли точки Южного полюса, но испытали жестокое разочарование: среди ледяной равнины стояла палатка с норвежским флагом и надписью "Добро пожаловать!", сделанной Руалем Амундсеном, на тридцать три дня опередившим англичан.
  Это был сильнейший удар, ослабивший волевое напряжение отважных покорителей Антарктиды, которым предстоял ещё тяжёлый обратный путь. Им не удалось найти резервный склад с продовольствием и топливом, и все пятеро погибли от голода и стужи, не зная, что до склада оставалось всего одиннадцать миль. До последней минуты Скотт не терял мужества. В дневнике он записал: "Мы знали, что мы идём на риск. Обстоятельства против нас, и потому у нас нет причин жаловаться...".
  Тяжело переживал гибель Скотта Амундсен: "Я пожертвовал бы славой, решительно всем, чтобы вернуть его к жизни. Мой триумф омрачён мыслью о его трагедии. Она преследует меня". Именем Роберта Скотта названы Институт полярных исследований в Англии, горы, ледники.

"Открытая многократно" (статья Игоря Можейко)
  Многие изобретения случались по нескольку раз, и заслуги уральского умельца Ивана Ползунова никак не умаляют достижений Джеймса Уатта. Разница лишь в том, что Урал во времена Ползунова в паровой мощи ещё не нуждался, а Джеймс Уатт не только в тысячный раз изобрёл паровую машину, но и заставил её работать на сотнях фабрик Англии, так нуждавшихся в новых источниках энергии.
  Мы знаем, что Америку открыл Колумб. Но теперь стало известно, что за столетия до Колумба там побывали викинги, которые не только заселили побережье Гренландии, но и основали посёлки на Ньюфаундленде (или на Виланде, то есть "виноградной земле", как они его называли). Правда, на северном острове никогда не рос виноград, зато там есть обширные заросли голубики, которую викинги и назвали виноградом. Ведь они были родом из Исландии и винограда и в глаза-то не видели.
  Часто и сами открытия, многочисленные и противоречивые, становятся предметом политических споров. В некоторых же обществах, особенно охваченных комплексом неполноценности, вопросы приоритета становятся государственными.
  Когда Америку открывали много раз, это не умаляет роли и заслуг Колумба. Именно после его плавания существование Америки из области догадок и случайностей стало фактом всеобщей жизни. Америка стала частью единой Земли.
  Я учил в школе, что Антарктиду - последний из материков планеты - открыла русская экспедиция Фаддея Беллинсгаузена и Михаила Лазарева. С кораблей "Восток" и "Мирный" берег Антарктиды увидели в январе тысяча восемьсот двадцатого года.
  Это чистая и абсолютная правда.
  Но заслуга русских капитанов не станет меньшей, если вспомнить, что до них Антарктиду сотни раз видели и много раз высаживались на её берегах многочисленные китобои. Но китобои не вели дневников и не выступали с научными докладами. И даже наоборот - чем больше они знали, тем меньше делились своими знаниями.
  Археологические раскопки в Антарктиде до последнего времени не велись. Что найдёшь на краю ледника или на камнях у берегового крошева льдин?
  На помощь пришёл "Сан-Тельмо".
  Через много лет после своей гибели этот корабль помог воссоздать прошлое ледового материка.
  "Сан-Тельмо" был линейным кораблём испанского флота, который в тысяча восемьсот девятнадцатом году направлялся в Лиму на помощь испанской колониальной армии, сражавшейся там с революционерами. Корабль был вооружён семьюдесятью четырьмя пушками, на борту находилось около шестисот пятидесяти матросов и солдат.
  До Лимы "Сан-Тельмо" не добрался.
  С момента выхода из порта его никто больше не видел.
  Но вскоре, в октябре того же тысяча восемьсот девятнадцатого года, у берегов Антарктиды оказался Уильям Смит, один из тех моряков, для которых охота в тех краях была занятием обычным.
  Капитан Смит совершил необычную находку. У самого берега он заметил обломок якоря. Обломок подняли и определили, что принадлежит он испанскому линкору "Сан-Тельмо". В то время Смит конечно же не мог знать, что это за корабль, ведь со дня его гибели прошло лишь несколько дней. Но в судовом журнале Смит записал: "Кто здесь побывал до меня?".
  Никаких сомнений не остаётся. В конце сентября - начале октября тысяча восемьсот девятнадцатого года сбившийся с курса и, видно, попавший во льды испанский линкор был увлечён льдами к антарктическому берегу и погиб. Перед смертью его моряки смогли увидеть Антарктиду, открывателями которой невольно стали.
  В тысяча девятьсот девяносто третьем году был создан проект "Сан-Тельмо", в фонд которого внесли крупные средства как испанцы, так и Чилийский институт Антарктики. Экспедиция стала работать на прибрежных островах. Именно в тех краях сделал свою находку капитан Смит.
  На островах, которые летом очищаются ото льда, учёные обнаружили, к своему удивлению, по крайней мере пять стоянок охотников на тюленей. Учёные обнаружили множество свидетельств пребывания человека в Антарктиде, причём куда раньше, чем в тех краях появился Беллинсгаузен. Больше того, на одном из островов был найден человеческий череп.
  Нет, это не был матрос с "Сан-Тельмо". Череп принадлежал молодой индеанке. Известно, что китобои нанимали индейских женщин для помощи по хозяйству.
  Раскопки и разведка на островах, в первую очередь на острове Ливингстона, продолжаются.
  Правда, найти линейный корабль пока не удалось. Хотя не исключено, что, когда вы будете читать эти строки, газеты уже расскажут о том, что со дна моря поднимают пушки.
  Основанием для такого оптимизма служат показания магнитометров. На берегах Антарктиды обнаружены магнитные аномалии, которые указывают на то, что на дне моря у прибрежных скал лежат крупные металлические предметы. К тому же недавно удалось отыскать судовые журналы китобоев, где говорится о гибели в тех краях испанского корабля. Вернее всего, он затонул не сразу, и китобои видели его разбитый корпус.
  Но не одним "Сан-Тельмо" исчерпываются поиски на островах.
  Дело в том, что десять тысяч лет назад климат на Земле был мягче, чем сегодня. Этот период называется голоценом. Он подвёл итог последнему ледниковому периоду.
  Учёные думают, что в те годы наиболее северные части Антарктиды летом были свободны ото льда и даже зимние температуры позволяли охотникам на тюленей и китов основывать свои поселения. В тот период человек уже заселил всю Южную Америку, и предки нынешних патагонцев умели строить суда, как рыболовецкие, так и приспособленные для перевозки грузов.
  Поэтому археологи надеются на интересные находки, которые позволят ответить на один хотя бы вопрос: кто открыл Антарктиду?
  Впрочем, нет никаких сомнений в том, что по-настоящему Антарктиду открыли русские капитаны Беллинсгаузен и Лазарев.