Альбом Лены Ковердынской

Альбом  с обложкой бирюзового дерматина  с тиснением золотом «Альбом Лены Ковердынской» со страницами из толстого коричневого картона сохранился у меня с детства.

Мои родители познакомились на Сахалине.  Южный Сахалин стали заселять после того как японцы в спешке покинули свои дома, оставив всю  утварь. Отец приехал с Украины, а мама  - из России. Как и все завербованные переселенцы, они получили бывшее японское жильё.
 
Японские городки были чистыми с аккуратными рядами одноэтажных домиков, построенных из лиственницы. Домики были без отопления с тонкими стенами, татами и раздвижными перегородками внутри. Бедные люди обогревались жаровнями. Несколько богатых домов выделялись небольшими «японскими» садиками и загнутыми крышами. Внутри были оборудованы медными цилиндрическими печками. Был водопровод и открытая канализация  - канавки, обложенные  прессованным  песчаником, которые выходили из под кухонной  каменной раковины. Вода из раковины через отверстие падала прямо в квадратное  углубление в каменном полу и уходила  в дырку  стены.

На улицах были пешеходные тротуары, под которыми и текла вода - дождевая и канализационная. Но вони не было, т.к. в каждом дворе была металлическая печка, в которой сжигали мусор. Я помню медную колонку на улице, из которой все брали воду и некоторые женщины стирали рядом с ней.

 На сопке, недалеко от остатков старинного японского храма, всё заросшее ромашками и красными огоньками, располагалось  японское кладбище с маленькими каменными надгробиями с  пиалушками на них. Пиалы были расписные, в основном, голубого или фиолетового цвета.

Родители работали в районной газете. Под редакцию выделили красивый двухэтажный домик с загнутой крышей. На первом этаже была типография,  а на втором - редакция. Я любила приходить к ним на работу.  Ступеньки лестницы, по которой я поднималась в маленький папин кабинет были тёмно- коричневые, лакированные и скрипели. Мама работала на первом этаже корректором. Часто, в ночные дежурства, пока я не ходила в школу, она брала меня с собой, принимать сообщения ТАСС. Я очень не любила слушать этот монотонный голос из приёмника, без выражения повторяющий одно и то же несколько раз.
 
 В доме, где мы жили, всё было японское, даже мои игрушки - японская божница - маленький лакированный шкафчик-шкатулка, покрытый черным лаком снаружи и красным- внутри , с выдвигающимися маленькими ящичками, в каждом из которых сидел медный божок, японский миниатюрный домик с настоящими татами и раздвигающимися перегородками. японская кукла в красивом кимоно, которой нельзя было играть, потому что она стояла в коробке – аквариуме. Всё  «неяпонское» ценилось на «вес золота».

 У меня была кукла с настоящими волосами, голубыми закрывающимися глазами, говорящая «мама». Я уже должна была скоро пойти в школу и с ней почти не играла, да и облезла  кукла немного. Наш городок  тоже «немного облез». Домики утеплили, сделали двойные стены, засыпали между ними опилки или шлак, поставили кирпичные печки или просто «буржуйки». На улицах было грязно, деревянные тротуары сгнили.
 
 Как-то папа взял мою куклу и стал её "обновлять"- он очень хорошо рисовал и сделал из куклы красавицу, подкрасив то, что облупилось. Мама постирала ей платье, вымыла и завила волосы. У меня вновь возник интерес к своей заброшенной игрушке, но родители стали меня уговаривать подарить куклу маленькой девочке – ведь я уже скоро пойду в школу, а мне за это в типографии сделают альбом  для фотографий.

 Мы пошли с папой в типографию. В большом зале хлопала  печатная машина, в наборном цехе за высокими столами стоя работали наборщики, складывая строки из буквочек. Метранпаж составлял из них тексты. В маленькой будочке, где стоял линотип было очень жарко, свинцовая чушка, висящая на крючке, плавилась в узком баке, девущка - линотипист набирала текст, который потом выскакивал из окошечка вылитый в свинцовые строчки.

Все эти сложные слова – метранпаж, линотип, мне очень нравились в детстве. Линотипистка подарила мне горячую свинцовую, только что вылитую  строчку «Лена Ковердынская», можно было, намазав её чернилами,  напечатать своё имя где угодно. И, наконец, мне вынесли тяжёлый альбом цвета морской волны, с тиснением на обложке золотом «Альбом Лены Ковердынской», который пропутешествовал со мною всю мою жизнь .
2019