Глава XXI Виналия

— Да прибудут с нами боги! — вино выливалось на землю у храма богини Венеры, жрицы танцевали на ступенях, приветствуя собравшихся на площади.

      Асет впервые видел такое празднество, множество людей самых разных сословий собрались на праздник сбора винограда и виноделия.

      — Сегодня, нам разрешено петь, танцевать и пить сколько захочется. Да прибудет с нами Юпитер и Венера! — множество голосов, восхваляющих богов, слились воедино.

      Первый час Асет старался держаться подальше от толпы, стоя в стороне. Но Гонсало настолько сильно хотел принять участие в общих гуляниях, что персу ничего не оставалось, кроме как поддаться его уговорам и вступить в этот хаос. Словно прыжок с высоты, он с трудом переборол свой страх перед большим скоплением людей.

      — Я знаю, — вот так сразу, без подготовки, Гонсало словно воткнул нож в спину любимого. Асет даже опешил.

      — О чём...? — вопрос, на который персу не хотелось получить ответ, но молчание было еще хуже.

      — О вас с господином, мой дорогой, — его руки, такие тёплые, коснулись лица. Асет замер.

      — Иначе не могло быть, помни, что я говорил раньше. Мы всего лишь рабы, и наша доля — делать то, что нам говорят. Но я люблю тебя, и потому не думай, что просто так сдамся, — эти слова, божественным нектаром разливались по телу перса. Его взгляд, что ранее был опущен, поднялся, смотря прямо в прекрасные глаза галла.

      — Они прекрасны... — тот в свою очередь не мог оторваться от прекрасных глаз благословенного камня.

      — Уже зажгли костёр, скоро начнётся жертвоприношение, идём! — взяв руку перса в свою, галл вновь резко перевёл тему и направился в сторону большого костра посреди площади, где уже приготовили быка-жертву богам. Бедолаге отрубили голову, а кровью, что хлынула во все стороны, жрицы разрисовывали себе тело и лицо

      Господина Тибурия они давно уже потеряли из виду. Да и сам господин был не прочь отдохнуть в своём кругу. Доверие к своим рабам у последнего было очень велико.

      — Да, идём, — Асету лишь оставалось подчиниться воле возлюбленного, осмысливая по пути сказанное ранее. Главное — не споткнуться об очередное пьяное тело с кружкой вина в вытянутой руке.

      — Асет, смотри, эта букцина кажется больше самого исполнителя! — и правда, присмотревшись внимательнее, Асет в свете огня заметил, что музыкант ростом ниже обычного римлянина. Да и не похож он на римлянина: маленького роста, у него было весьма взрослое лицо, покрытое глубокими морщинами. Волосы грязно-серого цвета завязаны в хвост на макушке. А глаза устремлены вниз и почти всегда прикрыты. Но в остальном он имел вполне опрятный внешний вид: светлая туника отлично сидела на этом мужчине и была без единого пятнышка. Кожаные сандалии словно только что купленные в лавке. Тоже самое перс мог сказать и об остальных музыкантах.

      Девушки, играющие на Авлосе, словно нимфы в красных платьях, слегка прикрывающих нежные изгибы тела, двигались в танце.

      «Гай был прав: музыка творит чудеса», — страх, боль, все чувства словно исчезли. Звуки музыки проникали в самое сердце, наполняя его теплом и радостью.

      Поддавшись своим эмоциям, Асет вместе с десятком таких же закружился в ритме мелодий. В танце перс не думал ни о чем, словно поднявшись ввысь. Каждое движение рукой, ногой, телом выпускало огромный заряд энергии, танец — не та вещь, где нужно думать, танец — это то, что живет в сердце каждого из нас.

      Гонсало не долгое время стоял в стороне: подойдя ближе к Асету, галл принялся кружиться в танце бок о бок с возлюбленным. И то ли вино, ударившее в юную голову, то ли музыка и правда была настолько хороша, уже через несколько минут больше сотни жителей Помпей кружились в танце, то сближаясь друг с другом, то расходясь.

      — Позвольте вашу руку, — улыбка, которую он никому не отдаст, тело, которое он лишь по воле судьбы вынужден делить с другим, и глаза, в которых горит пожар.

      Он сдержал клятву, и осознание это духовной близости дарило ему крылья.

      — Пожалуйста, — ухмыльнувшись, перс протянул Гонсало руку, которую последний тут же схватил и потянул в свою сторону.
 
      — Держись крепче! — словно прочитав мысли друг друга, юноши синхронно закружились, слегка подпрыгивая при этом.

      Никогда Асет еще не чувство себя таким свободным.

      — А ты, оказывается, хорошо двигаешься! — остановившись, Гонсало притянул к себе Асета, накрыв его губы своими. Асет ждал этого момента весь танец и, не сдерживая эмоций, ответил на поцелуй возлюбленного, крепко прижавшись к его груди.

      — Могу сказать о тебе, тоже самое. Наверное, в Галлии ты был лучшим среди остальных, — чуть прикусив мочку уха Гонсало, Асет дождался, когда юноша покраснеет и лишь после отошёл от него.

      — Идём, пока вино всё не выпили! — после таких активных танцев Асет с трудом стоял на ногах. В Персиде они, конечно, не сидели по домам во время праздников, но это время давно прошло…

      — Да, идём, — галл стал пробиваться сквозь толпу танцующих людей, стараясь ненароком никого не задеть.

      — Вижу его! — наконец, выбравшись, галл быстрым шагом направился в сторону бочки. Мужчина с улыбкой во все свои зубы и красным от ударившего в голову вина лицом протянул юношам по кружке вина и снова принялся думать о своём.

      — Ахх, прежде не пробовал такого вина. Господин Халил не любил баловать своих рабов подобными изысками, — при упоминании этого человека Асет отставил кружку, его лицо помрачнело, а глаза устремились вниз. И правда, они — рабы, и то, что сегодня здесь устроили, лишь временная поблажка со стороны господина и закона Империи, разрешающего веселиться и отдыхать каждому.

      Стоит празднику кончиться, всё снова вернётся на свои места.

      — Мой дорой Асет, — перс слегка вздрогнул от касаний к своим рукам. Гонсало поднял запястья и устремил свой взор на шрамы, оставшиеся от некогда тяжёлых, сковывающих кандалов, в которых перса доставили на судне.

      — Твои глаза наполнены печалью и грустью. И я понимаю от чего. Но сегодня нет места дурным мыслям. Сам Юпитер и Сама Венера благословили этот день, и они не простят нам печали. Необходимо воздать честь богам, и тогда они будут милостивы к нам и одарят своим благословением. Сегодня мы свободны, так почему бы не воспользоваться этим?

      После третьей кружки напиток уже не казался Асету настолько противным. Горечь ушла, пришло привыкание, а сам букет вкуса оказался намного насыщеннее чем тогда, когда он попробовал его первый раз.

      — Практиковавшиеся во время празднования обряды состоят в том, что новое вино выливается на землю у храма Венеры, и приносятся жертвы Юпитеру. Предание относится к установлению этого праздника, когда Эней, а по другой версии — Асканий, ведя войну с царем этрусским Мезенцием, дал обет Юпитеру посвятить ему сбор винограда за этот год во всем Лациуме и одержал победу над врагом.

      Сидя на земле, уже вдали от общего скопления людей, Асет слушал пьяные рассказы одного из жителей. Тот едва мог выговорить и несколько слов, потому Асету пришлось долго ждать концовки данного придания.

      — Надо запомнить, — ощущение лёгкости в теле и некоторого тумана в голове совсем расслабили юноши, и он, потеряв бдительность, не сразу ощутил касание руки.

      — Какие красивые у тебя глаза... — полный мужчина опустился позади юноши. Его рука скользнула вниз, под одежду и, наконец, нашла заветный плод. Коснувшись соска перса, он второй рукой прижал податливое тело к себе. Но после первого же касания Асет протрезвел и стал вырываться из крепких объятий, не позволяя последнему зайти дальше.

      — Думаю, вам не стоит продолжать, достопочтенный, — спасительный голос раздался совсем рядом, и вот Асета вырвали из рук захватчика. Перед глазами возник образ господина, и его лицо, выражающие недовольство, смешанное с натянутой улыбкой, было громче всех слов.

      — Прошу меня простить, достопочтенный господин Тибурий, я не знал, что этот юноша — ваш раб, — словно напуганный слизняк, мужчина отполз на коленях как можно дальше.

      — Даже побоюсь спросить, сколько кружек вина ты уже успел выпить, — теперь его лицо было искренне добрым, от былой злости не осталось и следа.

      — Три.. А может и четыре, простите, господин, — персу стало по-настоящему стыдно. Он ощущал, как кровь приливает к его щекам, заставляя их становиться краснее томатов.

      — Не стоит, в конце концов, это праздник сбора винограда и виноделия, и каждый может выпить столько, сколько позволит его желудок. Но вот бдительность терять не стоит, особенно тебе. Цвет твоих глаз, — на этих словах господин приподнял подбородок перса, — выделяется среди прочих. Но тебе повезло, что уже стемнело, и лишь немногие, те, кто подошли достаточно близко, в свете огня могут их заметить. Потому не стоит отдаляться от меня или Гонсало.

      Гонсало! Асет совсем забыл, что юноша отправился за мясом.

      — Именно он и попросил меня вмешаться. Так как в его состоянии, которое ненамного лучше твоего, это было бы невозможным, — теперь Асету стало стыдно и за возлюбленного. От них одни проблемы.

      — Асет.. Прости... — и то правда, Кристос, который был трезвее каждого их них, держал под руку еле стоящего на ногах галла.

      — Кристос, Бенигнус, отнесите Гонсало и Асета домой и уложите в постель. Я еще немного побуду здесь. Кристос, останься с ними и проследи, чтобы они уснули. Бенингус, вернись потом на площадь, — лишь кивнув, Бенингус аккуратно забрал раба у аристократа и вместе с ним отправился в сторону дома.

      Перс почти не чувствовал своего тела, ноги и руки были ватные, поэтому смотрителю пришлось взять несчастного на руки и нести словно младенца.

      Спустя некоторое время перс ощутил под собой мягкость ложа, рядом Кристос уложил и галла. Накрыв юношей покрывалом, лекарь удалился вслед за грозным смотрителем.

      — Никогда больше я не буду столько пить, — говорить персу было так же тяжело. Язык предательски не хотел шевелиться, а мысли в голове юноши никак не складывались в целое предложение, разбегаясь в сторону.

      — Полностью поддерживаю... — рука галла накрыла тело перса, а после Асет ощутил на коже горячее дыхание возлюбленного, который уснул, уткнувшись носом между лопаток перса.

      Позже вернувшийся лекарь мог наблюдать, как юноши мирно спали, наслаждаясь обществом друг друга.

      — Надо будет им сказать, что Виналии празднуют два раза в год...