Консорциум-3. Глава 16. Последний бой Чарли...

Консорциум.
Книга третья.
И жизни мало...

ГЛАВА 16
ПОСЛЕДНИЙ БОЙ ЧАРЛИ РОУЛИНСОНА


Вне времени и пространства. Остров Гибрас, база Консорциума.
Стас, охотник Консорциума.

Здание склада сотрясло от еще одного мощного взрыва и потолок в главном зале начал обрушаться. Я лишь помню, как повалился на пол и в последние мгновения устремил взгляд наверх. В мою сторону посыпались сначала небольшие камушки вместе с песком и пылью, а уже в следующую секунду от массивной бетонной плиты откололся кусок и устремился вниз. Какой-то незримой силой воли я направил свое тело в сторону и откатился перед самим падением, меня тут же обсыпало крошкой, а более острые осколки прорезали ткань на моем костюме и оставили кровавые борозды на моем теле. Боли я не чувствовал, но вот слабость накатила резко, даже несколько неожиданно. Захотелось закрыть глаза и уснуть. Я закрыл глаза, быстро протер лицо от пыли, а когда открыл, понял, что все еще не закончилось. Массивные куски обвалились на меня, погребая под собой…

– Зачем ты это делаешь, Иневский? – привел меня в сознание чей-то крик, но я так и не мог понять, кто именно произнес эти слова.
– Потому что так нужно! – громко прозвучал ответ и послышался лязг металла.
Я приоткрыл глаза. Боли не было, и я знал причину этого. И также догадывался о том, что жив я лишь благодаря RA-4. Но вот как эффект препарата закончится, скорее всего, я умру.
Нижняя часть моего тела была придавлена булыжниками, и я попытался их оттащить, но сил было недостаточно. Руки плохо слушались, а голова почти не соображала. Все расплывалось перед глазами и было готово в любую секунду попросту исчезнуть из моего сознания.
– Тебя послал Малой? – прокричал Роулинсон, вновь скрещивая с металлическим лязгом арматурину, что держал в своих руках, с лезвием длинного, кажется самурайского, меча, что был в руках неизвестного мне человека в каком-то странном фрагментарном сером костюме. – Он приказал избавиться от меня? Говори, сукин ты сын!
В моей голове вспыхнул образ Малого. Правда тут Роулинсон произнес с ударением на первый слог, будто это не прозвище, а фамилия. Тот ли это человек, о котором я подумал? Или может такое странное совпадение?
Полковник продолжал сражаться с ренегатом и, кажется, стал потихоньку сдавать позиции. Замахи становились слабее, да и вообще, он больше старался уходить от удара неприятеля, нежели сталкиваться с ним лбом в лоб.
Их, сквозь завесу из пыли, я видел лишь благодаря лунному свету, что пробивался сквозь здоровенную брешь в крыше. Собственно, их рингом и служило пространство, освещенное тем самым светом.
Я отдышался и понял, что должен помочь полковнику. Он был изранен и двигался медленно, каждое его движение отдавалось болью, что долго он просто не смог бы протянуть. Время на исходе, да и я сам был не в лучшей ситуации. Избитый, израненный, придавленный осколками бетонного блока. Был бы еще один RA-4, подумал я, понимая, что мне уже все равно не жить, но мне по силам спасти полковника Роулинсона.
Вновь напрягся и навалился руками на острый край булыжника, спихивая его с себя в сторону. Тот поддавался плохо, если честно, я даже не видел продвижения хоть на считанные миллиметры. Но я надеялся, что это лишь оптическая иллюзия. Света в том углу, где я был погребен под обломками, почти не было, и я больше полагался на осязание, нежели зрение. И пока я пытался освободиться, между полковником и ренегатом продолжалась перепалка:
– Я не прислуживаю Мортимеру! – прокричал ренегат и бросился на полковника, занося свой меч наискось. Роулинсон отбил удар с сопутствующим лязгом и лезвие меча заскользило дальше, все-таки достав свою цель и окропившись кровью. – Я никому не прислуживаю!
Полковник отклонился назад и быстро приложил руку к порезу в области правой ключицы, легонько пошатнулся от усталости и сверкнул глазами по противнику. И в этот момент ренегат сделал обманчивый удар, размахнувшись сверху вниз и Роулинсон был готов парировать, но противник быстро сменил позицию и вместо того, чтобы нанести рубящий удар собственным телом кинулся на полковника, выбивая у того из руки кусок арматуры, которой тот защищался, и опрокидывая на спину. Не удержав равновесия Роулинсон повалился на пол, засыпанный обломками и камнями, раскинув руки в стороны и в ту же секунду, как правая рука упала и больно ударилась о твердую поверхность, кисть в грубой манере отсек клинок ренегата. В ту же секунду, еще не понимая, что произошло в полной мере, Роулинсон перекатился в сторону, оставляя отрубленную конечность, и взвывая диким зверем. Кровь захлестала из обрубка, и полковник попытался закрыть рану оставшейся рукой, содрогаясь всем телом от боли.
Ренегат уже стоял над телом практически поверженного врага, занося катану для последнего финального штриха.
– Стой! – еле слышно, сквозь зубы, произнес Роулинсон.
Клинок остановился, а ренегат безумными глазами уставился на своего оппонента.
– Что еще? – рявкнул он.
– Для чего тебе моя смерть? – лишь произнес Роулинсон, прикрывая от усталости и боли глаза.
Ренегат растерялся и начал говорить, запинаясь, будто и сам не знал верного ответа:
– Я просто… просто должен… убить тебя!..
– Не двигайся! – огласил залу мой хриплый голос. – Иначе я выстрелю!..

За то время пока они выясняли отношению обломки плиты все же поддались мне и у меня получилось их сдвинуть. Я смог вздохнуть полной грудью и закашляться от пыли, но никто из них двоих даже не обратил на меня внимания. Тело гудело, будто мне прямо под кожу пробрался рой пчел и теперь пытался найти путь наружу. Ног я толком не чувствовал, но понимал, что RA-4 все еще действует, а значит придаст мне сил подняться, если конечно у меня не было переломов, на что я очень сильно надеялся.
Приложил еще титанических усилий, чтобы убрать обломки с ног. Глаза мне заливал пот, а руки тряслись от перенапряжения. Еще чуть-чуть, говорил я себе, еще чуть-чуть. Облокотился на пол, порезав руку об край какого-то острого обломка, но отбросил мысль об ранениях в дальний угол своего сознания. Уже ничего не поделать, уже слишком поздно спасать собственную шкуру. Поднялся на слабые, почти что неспособные держать меня ноги и сделал один неуверенный шаг, чтобы повалиться обратно на пол. Как же это тяжело. Стал вновь подниматься и почувствовал, как что-то хрустнуло, и нога подломилась. Я распластался на полу, от неожиданности набрав полные легкие пыли. Из глаз потекли слезы. Я смогу подняться!
И я поднялся, почти не опираясь на левую ногу, пытаясь сохранить равновесие. Нащупал на поясе кобуру и достал пистолет. Быстро выщелкнул магазин и оказался разочарован. Всего два патрона, плюс один в стволе. Этого должно хватить, решил я и двинулся в круг лунного света.
– Я просто… просто должен… убить тебя!.. – произнес, запинаясь, ренегат.
Я стоял сзади него, но мне был виден полковник. Истерзанный, готовый вот-вот расстаться с жизнью.
– Не двигайся! Иначе я выстрелю!
Ренегат замер, а после попытался повернуться в мою сторону.
Тут то все и произошло.
Роулинсон, поняв, что его противник отвлекся, будто сложился в пружину и прыгнул на ренегата, сбивая его с ног. Тот же быстро пришел в себя и скинул с себя слабое тело полковника, продолжая мертвой хваткой держать в руке катану. Они лежали оба передо мной. Роулинсон, истекающий кровью и вооруженный ренегат. Я навел дуло пистолета на противника и был готов нажать на курок.
– Что ты медлишь? – прохрипел Роулинсон. – Убей его!
Палец сам начал нажимать на спусковой крючок, как ренегат рассмеялся и заговорил:
– Как ты можешь верить этому чванливому полковнику, чье звание лишь миф? Он предал тебя и всех твоих людей! Ты думаешь кто пропустил ренегатов на базу Консорциума в первый раз? А во второй? Все это был он! Он ловко притворялся среди вас, казался своим, но это не так! Он обманывал, убивал, подставлял своих якобы людей, что обучал и вел в бой! И после всего этого ты ему веришь?
Вся эта тирада была выдана буквально на одном дыхании, что я, сам не знаю почему, поверил в эти слова. Я вспомнил тот давний вечер, когда произошла первая бойня из которой выбрался лишь чудом. Скольких мы тогда потеряли? А сейчас все повторилось вновь!
Руки сами перевели дуло пистолета с ренегата на полковника.
– Что ты творишь, сопляк?! – испугался Роулинсон, глядя на меня. – Он твой враг, а не я! Он скажет тебе любую ложь, чтобы спастись, а после, когда ты не будешь этого ожидать, убьет и тебя!
Я молчал. Мне было нечего сказать, но я был уверен, что все мы, трое, не покинем склад живыми. У меня было три патрона на каждого из нас. Убить врага-ренегата, убить предателя и застрелиться самому, чтобы не дожидаться окончания действия RA-4. Все казалось так просто.
– Вы правы, полковник, – произнес я и наставил пистолет обратно на ренегата, увидев, как ехидно улыбнулся Роулинсон. – Но и вы не уйдете отсюда живым, я обещаю!
И я нажимаю на курок…
Все мое тело сковывает болью, мышцы не слушаются меня. Их сжимает, прокручивает, будто меня заживо кинули в большую мясорубку. Боль такой силы, что я не выдерживаю и кричу, а еще слышу выстрел. Палец на спусковом крючке сам сжался от боли и все же спустил патрон.
Сквозь слезы я вижу, что пуля не нашла свою цель и угодила в плиту буквально в сантиметре от лица ренегата. Лишь осколок плиты, отлетевший после выстрела, немного подпортил его физиономию. Тот улыбается, а я падаю на пол, на колени, сворачиваясь в позу эмбриона, будто надеясь, что это поможет мне избавиться от боли. Но она не проходит, она сжигает меня изнутри, не давая мыслить, не давая жить.
Сквозь силы я поднимаю голову, чтобы увидеть, как надо мной стоит ренегат с зажатым в руке мечом. Я не вижу этого, но знаю, что он улыбается, зло улыбается, занося катану над моей головой. А потом все…
Нет ничего. Ни разрушенного склада, в главном зале которого закончилась моя жизнь. Ни предателя полковника Роулинсона. Ни ренегата с самурайским мечом. Ни меня самого…


* * *


Костантин Иневский, человек-невидимка.

Голова охотника покатилась по полу, мимо моих ног. А его тело повалилось набок. Одной проблемой меньше. Я обернулся назад к Роулинсону, который уже стоял на ногах и что-то сжимал в руке. Я не видел, что точно он держит в ней, так как света было недостаточно, да еще и какая-то туча закрыла лунный диск, что в зале повисла почти что тьма. Глаза еще различали силуэты, но точно сказать о том, что было в оставшейся руке Роулинсона, я не мог.
– Наши танцы через чур затянулись. Вы не находите, полковник? – произнес я.
– И то верно, – осклабился Роулинсон и все же вытянул руку в моем направлении. У него был пистолет этого мальчишки-охотника. – Мне порядком осточертела эта чехарда, tovarishch!
И он выстрелил…
Из-за потери крови и ослабелости организма его рука тряслась, а практически полное отсутствие какого-либо света мешало прицелиться. Мое тело обожгло в области живота, а меня самого из-за выстрела в близь оттолкнуло, что я сделал несколько неловких шагов назад, чтобы устоять на ногах. Через силу я удержался и не выпустил из руки катану. Скривив рот, улыбнулся.
– Вы не находите это комедийным, полковник? – прохрипел я, отплевывая кровь изо рта. – Сначала я бегал за тобой, как кот за мышкой, а потом этот постановочный спектакль, где каждый из актеров мешается друг другу, превращая представление в фарс. Посмотрел бы кто на нас со стороны, подумал, что мы либо самые худшие актеры, либо самые неумелые бойцы.
Полковник усмехнулся, но промолчал. Он подошел ко мне и наотмашь ударил рукоятью пистолета, а я был даже не в силах защититься. Последние уходили на то, чтобы стоять ровно перед человеком, от которого, как мне казалось я приму свою смерть. Металл больно соприкоснулся с моим лицом и отбросил в сторону. Я упал, злыми глазами впиваясь в ненавистного мне человека.
– И что дальше, Роулинсон? – произнес я слабым голосом, а потом все же сорвался на хриплый крик: – Чего ты ждешь?!
– Возмездия, – холодно ответил он и поднял вверх свой обрубок, чтобы я понял, чего именно он желал. Он желал перед моей смертью лишить и меня руки. Я рассмеялся, а после мой смех перешел в кашель. По подбородку текла кровь, а перед глазами все мутнело.
Он сделал медленный шаг в мою сторону, и я увидел, как и его самого покачивает из-за слабости. Луна вновь выглянула из-за облака, и я увидел его белое, как показалось мне, обескровленное лицо.
Чуть поодаль послышались шаги и чей-то тяжелый вздох. Их я услышал сквозь пелену выстрелов, что эхом доносились с улиц базы Консорциума. Там, вне здания склада, все еще продолжался бой. Чей-то голос, тихий, почти что беззвучный. А после крик, полный боли:
– СТА-А-АС! – этот крик принадлежал девушке.
Я повернул голову в сторону пришедших незваных гостей. Это были охотники. Девушка и парень. Юноша удерживал охотницу, не позволяя ей вмешаться в наше незаконченное с Роулинсоном дело. А после я посмотрел на Роулинсона, что смотрел в сторону охотников, туда же он и направил пистолет, скорее машинально, необдуманно. И мне самому захотелось отомстить. Я не должен был умирать один. Чарльз Роулинсон должен был умереть вместе со мной.
Мне с трудом дался этот рывок вверх. С трудом далось усилие поднять катану и направить ее лезвие ему в грудь. Я пытался прицелиться в сердце, но понимал, что это шанс на миллион в моем состоянии. Он поздно повернул свое лицо в мою сторону, тогда, когда уже было ничего не вернуть. Под канонаду выстрелов и взрывов, под биение обоих сердец я навалился на него, насаживая его тело на лезвие моей катаны.
Прозвучал выстрел!
И мы вдвоем повалились на засыпанный бетонной крошкой и глыбами плит пол. Его шея изогнулась в неестественной форме при падении так, что его лицо смотрело на меня, и я мог видеть, как угасает жизнь в его глазах.
Перед глазами потемнело.
– Прощайте полковник Чарльз Роулинсон, – прошептал я из последних сил.
Мой разум медленно угасал и последним моим сожалением было то, что я так и не успел попрощаться с любимой. Когда я уходил, я сказал ей, что обязательно вернусь. Прости, что не сдержал обещания…