Унесенное прошлым. часть 3. глава 4. в ожидании де

Как только стало темнеть – пришла моя учительница. Я уже ждал ее. Мы слегка обнялись и как всегда сели друг перед другом. Пошло повторение предметов из комнаты, потом мы вышли на поляну и продолжили там, потом вернулись.
Местоимения я выучил быстро. Главными сейчас были глаголы. Тут нужны были жесты и мимика. Я вспомнил Маю. Малая использовала тот же метод и довольно успешно. Правда ее мимика отличалась от Маи, но я схватывал все. Некоторые глаголы я угадывал моментально, некоторые давались с трудом. Хотя, честно говоря, глаголы были основными, фундаментальными и их было, к счастью, не так уж много. Как всегда я чувствовал себя очень приятно в ее обществе. Каким-то внутренним чутьем я осознавал, что наши души притягиваются. Но в то же время боялся, что это – всего лишь плод моего воображения.
Но сегодня произошло чудо, или просто очень неожиданный случай. Вдруг она попросила меня встать, благо, что высота пещеры позволяла это сделать, подошла ко мне, обвила руками шею и впилась своими губами в мои, прижимаясь ко мне всем телом. У меня просто поехала крыша. Я тоже ее обнял и впился в нее губами. Так мы стояли, и никто не разжимал рук, пока я случайно не покачнулся. Тут вдвоем мы грохнулись на кучу шкур, но продолжали держать друг друга. Я лежал на ней сверху, и у меня было такое желание! Она расслабилась. Я не соображал в таких вещах, у меня никогда не было девушки старше меня. Может, она ждет от меня действий, а я, как дурак, застыл на месте? А может и просто лежит, свалившись, и думает о занятиях? Вдруг я что-то сделаю, и это будет наша последняя встреча? Этого я не хотел. Поэтому я скатился с нее и сел. Она села напротив. Я не знал, куда девать глаза, а она смотрела прямо мне в лицо каким-то странным взглядом.
Тут она назвала глагол. – Боже, - сказал я себе, - значит, это просто была демонстрация глагола «любить»? А как бы мне она его бы продемонстрировала, если не так? Мне стало немного горько, но урок продолжался.
В конце я жестами и уже знакомыми словами спросил ее, может ли она уделять мне больше времени. Она кивнула и улыбнулась. Потом расставила руки, показывая, что все ее свободное время – мое.
Я проводил ее, и мы обнялись. На этот раз она прижалась ко мне очень крепко, я чувствовал ее тело и объятия были настоящими. Что та демонстрация глагола была не только частью обучения, но и чем-то большим, гораздо большим... Малая пошла спать, а я еще долго не мог уснуть.
Прошла неделя. Станок работал четко и по графику. Девчонки были более довольными, чем раньше, ведь теперь я мог с ними разговаривать. Может не совсем чисто, зато понятно.  Иногда они просили сделать им небольшие интимные услуги или корректировки. Я понимал их тоже: если мне было суждено обслуживать их месяц, значит, и им надо было пройти такой же срок. А каждый раз одно и то же - надоедает. Вот и пошли просьбы: а можно я сверху? Или: мне больно, когда…. И так далее.
Обучение языку подходило к концу. Да, после того дня, когда я попросил мою учительницу заниматься больше времени, Малая приходила ко мне в любой момент, когда я был в пещере. Я прикинул, что мы занимались по десять часов в день, может чуть меньше. Зная язык, с каждым разом было все интересней с ней общаться, а в общении я познавал новые слова и выражения. Расставаясь, мы обнимались каждый раз, и мне всегда казалось, что каждый ждет от другого чего-то большего, но не решается.
В один день, уже зная язык, я заговорил с моими четырьмя подругами по очень интересующему меня вопросу. Меня интересовало, когда в последний раз у них были месячные, и когда ожидаются новые.
Вернувшись, домой, я прикинул график. У Таи и близняшек цикл был почти одинаков, с маленькой разбежкой. Новые должны будут начаться дней через пятнадцать, по крайней мере, так думали они. Не знаю, как они это считают. Плюс я накидывал еще неделю, зная, что вождь этого обязательно попросит, чтобы исключить обычную задержку. Итого, мне оставалось еще целые три недели.
Проблема была с подругой Таи, Когда я пришел к ней в первый раз – месячные у нее только закончились. Значит, новые должны были начаться дней через двадцать, не раньше. Плюс одна неделя. Итого, с ней, мне оставался еще месяц.
- Черт возьми, - выругался я, - из-за одной малолетки мне надо будет торчать здесь лишнюю неделю. Но делать было нечего. Самое главное было то, чтобы они все действительно забеременели. Кто его знает, а вдруг у какой-нибудь из них проблема с этим делом или какой-нибудь дефект? Неужели в таком случае меня оставят на повторный срок? Этого я уже никак не выдержу.
Малая приходила ко мне в любую свободную минутку. Как я и говорил, мы разговаривали, смеялись и шутили. Но всегда в воздухе висело ожидание чего-то, и когда-нибудь оно должно было упасть.
Однажды вечером мы сидели у меня и вспоминали дни учебы. Было весело и хорошо, а в воздухе летало желание. Наконец я решился: сколько можно еще тянуть? Но как начать? Как вообще узнать, что у нее в голове? Какие-то мысли похожие на мои? Или у меня просто юношеский бред? Ладно, надо было просто проверить. Конечно, если обидится – что поделаешь, будет, конечно, жаль. Неожиданно я спросил ее:
- Хочешь,  повторим какой-нибудь глагол?
- Конечно, давай, самый необычный. Какой ты хочешь?
Тут я посмотрел ей в глаза и сказал: - Ты же знаешь.
Малая задумалась. Не про глагол, а про что-то свое. Молчание затянулось.  – Знаю, наконец, тихо сказала она и встала.
Как и тогда, мы подошли друг к другу и обнялись, крепко-крепко. Слились в одно наши губы и тела, наконец, я покачнулся, и мы грохнулись на шкуры. Я опять оказался сверху. Как это у меня получается? Малая закрыла глаза и расслабленно лежала подо мной.  У меня закипела кровь, и я уже не отдавал отчета, что я делаю. Мне кажется, что и она отключила сознание. Мы слились так глубоко, что глубже было некуда. Это было прекрасно, когда два человека делают друг с другом, что хотят.
Наверное, прошло часа два или три, пока мы не остановились. Сил не было, Малая тоже глубоко дышала. Она лежала и смотрела вверх, ни о чем не думая. Мне же, через два часа надо было заступать на работу. После того, что сейчас произошло – я уже ненавидел то, что мне приходилось делать. Мир полностью перевернулся. Я почувствовал жизнь, и хотел продолжать ее. Но никаких вариантов у меня не было.
- Малая, ты будешь оставаться со мной на всю ночь в моей пещере, если я договорюсь там? Ты хочешь?
- А ты хочешь? Я тебе не надоем?
- Абсолютно. Что за ерунда! А ты можешь ответить на один вопрос, который волнует меня уже давно?
- Мне кажется, я знаю, но все равно, спрашивай.
- Когда мы проходили глагол «любить» впервые, и так все получилось, что я оказался лежать на тебе, ты хотела большего?
- Я  так и знала. Да, я ждала с нетерпением и была готова. Меня очень удивило, что ты тогда просто слез.
- Я просто не знал этого, мне казалось, что я могу тебя обидеть, и в то же время, что ты меня тоже хотела. Но я так и не решился. А когда тебя попросили быть моей учительницей, как ты восприняла?
- Я уже знала, что будет так, как есть. Наверное, предчувствие или женская интуиция. И как видишь – не ошиблась.
- Не жалеешь?
- Конечно, нет. Зачем бы я тогда согласилась?
- Логично. И хорошо.
Я проводил ее. Мы нежно поцеловали друг друга и разошлись.
Я вернулся и начал кромсать и менять свой график работы. Я встаю самое раннее в восемь, а самое позднее в десять-одиннадцать. Значит, у первой я буду после одиннадцати, у второй – после двенадцати. Потом, как всегда, обед и отдых.  В три я буду у последних двойняшек, это максимум до пяти. Потом еще один отдых, а вечером - Малая. Все складывалось просто прекрасно.
Когда я вошел к Тае, то сказал ей, что к ночи я сильно устаю, и буду приходить утром, после одиннадцати.
 Второй я повторил то же самое, что и Тае, по той же причине, переведя время на после двенадцати.
И последним, двойняшкам, я сдвинул время на три часа дня. Ни у кого из четверых не возникло никаких проблем. И я остался очень доволен: весь вечер и вся ночь были у меня свободны, и я знал, кому я их посвящу.
Как  всегда я отработал смену и вернулся в пещеру усталый. Дни щелкали и развязка приближалась.
Зато какие были ночи!  Они снимали с меня начисто ту моральную тяжесть от выполнения моих прямых обязанностей. Я был ненасытен с Малой, и она со мной тоже. Мы оба знали, что через несколько недель мы обязательно  расстанемся, и пытались взять друг от друга как можно больше и до последней капли.
Так проходили дни и недели. Я с нетерпением ждал результатов от первых трех девчонок. Я и сам спрашивал их, и они простодушно и честно отвечали мне, ничего не скрывая. После того, как я заговорил, у нас не было секретов.
Был у меня и разговор с вождем.
- Ну как тебе девчонки? – спросил он меня один раз.
- Тая – это сама прелесть, - ответил я. – Остальные – так себе.
Как всегда, вождь улыбнулся, услышав имя дочери.
 – Но ты же мог поменять любую. В нашем уговоре было, что должны забеременеть четыре девушки и все. Помнишь, я тебе еще сказал, что выбрал тебе этих четырех, потому что они самые молодые в племени. Ты мог выбрать кого – угодно из племени. Знаешь, сколько их тут? Но все они старше тебя.
- Все нормально, никаких проблем нет, - сказал я, - сроки близки, надеюсь, что наш договор решится положительно.
- Я тоже. Только есть еще одна вещь, и я знаю, что тебе она не понравится. Дадим им еще недельку на какую-нибудь задержку.
- Между прочим, я так и чувствовал, - сказал я. - Девушки знают, когда они должны сообщить о своей беременности?
- Конечно. – Голос вождя звучал уверенно. - Каждая знает свой срок. Добавим одну неделю и все. Результат объявим публично, не волнуйся за это. Каждая беременная от тебя девушка – это праздник для всего племени.
Я немного успокоился. Почему-то мне всегда казалось, что от этого хитрого лиса можно ожидать подвоха в любой момент.
Я уже устал в этом племени, устал по-настоящему. Если бы не Малая, я бы, наверное, повесился. Только она каждый день разбавляла мою жизнь чем-то теплым и приятным, нежным и всегда – чем-то новым.
Но вот, наконец, настал долгожданный день, с которого, по моим подсчетам, должны были начинаться публичные оглашения результатов моей деятельности. Я знал, что ни у одной из четверых не было месячных, это я проверил лично. Для первых троих уже заканчивалась дополнительная неделя.  Я волновался, хотя был уверен в успехе. Но день прошел без событий. Я только зря потратил время.
Ночью Малая мне сказала, что не хочет, чтобы я уходил. Но с другой стороны понимает меня, что такое жить не на свободе. У нас была очень приятная и бурная ночь, в любой день меня могли отпустить.
И вот назавтра, ровно в полдень, поляну оглушил многократный свист, который повторился несколько раз. Все побежали поближе к вождю, и я конечно тоже. Рядом с вождем стояла его дочь, Тая.
Вождь встал и обратился ко всем:
- Сегодня у нас радостный день, моя дочь – беременна. В наше племя влилась другая свежая кровь, которая поможет всем нам возродиться! Хочу поблагодарить и человека, который помог это сделать!
Тут меня тоже вытолкнули вперед на всеобщее обозрение. Я стоял радостный, как и все, ведь моя свобода приближалась.
Все восторженно ликовали. Племя гуляло. Сегодня даже сделали праздничный обед по этому поводу.
- Ну вот, - сказала ночью Малая, - твое освобождение потихоньку приближается. Скажи мне честно, ты рад?
- Я очень рад, я так хочу свободы. До этого племени я всегда был свободен. Но с приближением моей свободы приближается и наше расставание, а это меня абсолютно не радует, наоборот. Я рад, что встретил тебя, и грустен, что скоро все кончится.
- Я тоже очень рада, что встретила тебя, все время, что мы провели с тобой, было замечательным и неповторимым, и ты мне очень помог.
На другой день повторилось то же самое, что и в первый, но только уже с участием двойняшек. Опять речь вождя и ликование людей. Опять я стоял перед всеми. Я радовался, я благодарил небо, что оно мне помогало.
Но вдруг мир для меня перевернулся! Это был шок, нет, это был гром среди ясного неба. И я просто не мог в это поверить!
Вперед неожиданно вышла подруга Таи и, повернувшись ко всем, громко сказала: - Сегодня утром у меня пошли месячные. Я не забеременела.
Толпа загудела. Вождь тоже был вне себя. Он выглядел абсолютно потерянным.
- Ты уверена?
- Конечно. Можете проверить.
Вождь задумался. Надо было что-то решать. Я стоял близко, и сердце у меня билось как никогда. Я четко понимал, что вопрос не в этой малолетке, и то, что она не забеременела, особенно ничего не решало, по крайней мере, для вождя. Главная проблема для него была во мне. Он чувствовал, что я уже сижу на вещах и жду освобождения. Но условия договора полностью выполнены не  были. Ему нравилось быть человеком слова перед своим племенем, и сейчас, по идее, он должен будет меня оставить.
Вождь обратился к людям:
- У нас было соглашение с этим мужчиной, что от него забеременеют четыре любых девушки из нашего племени. Я лично подобрал ему самых молодых. Конечно, я не понимаю, как это случилось, что три забеременели, а одна  - нет. Но факт остается фактом. Я обещал ему, что отпущу его, если забеременеют все четыре девушки, а не три. Значит, для завершения договора придется оставить его еще на месяц-полтора.
Это – полный конец для меня, - подумал я. Все шло так гладко, не было никаких проблем, и только эта единственная девушка меня подвела. Конечно, она не виновата. Явно, что у нее есть какие-то проблемы, но причем тут я? Меня закачало, как только я подумал, что должен остаться тут еще на полтора месяца!!!
- Я сожалею, мой друг, - вождь всячески старался не смотреть мне в глаза. -  Но договор есть договор.
Толпа готова уже была расходиться, как вдруг послышался чей-то знакомый голос, и к вождю сквозь толпу пробилась ни кто иной, как Малая. Я был растерян, не понимая, что она вообще здесь делает. Защищать меня было абсолютно бесполезно. Приговор был вынесен.
Толпа с интересом следила за происходящим.
- Я - беременна от него, - уверенно сказала она вождю, - и, повернувшись к толпе, повторила то же самое.
- Повтори, - не поверил вождь.
- Я учила его языку племени и у нас была близость, много-много раз. У меня нет месячных уже девять дней.
У вождя отпала челюсть и он просто не находил, что сказать в этой настолько запутанной ситуации.
- Можете спросить старика-переводчика, это он нас познакомил, и наши пещеры – рядом друг с другом.
Вождь позвал старика. Выступив, тот полностью подтвердил, что он познакомил нас еще в самом начале.
Малая повернулась к людям и крикнула с радостью:
- Я – беременна от него! Он выполнил договор. Я – четвертая!
Все восторженно ликовали. Оставалось услышать слово вождя. Тот, видимо, уже пришел в себя и сказал:
- Это – большой сюрприз для меня. Все произошло так неожиданно. Мне нечего сказать. Если  беременны четыре – условия договора полностью выполнены и он свободен, и достоин благодарности всего племени.
Это был большой праздник для племени, просто громадный. В один день огласили, что три женщины беременны.
Готовился большой праздник. Вождь подозвал меня к себе.
- Поздравляю! Ну, ты и – гигант! Для меня, как отца, конечно, самая главная была моя дочь. Остальные мне в принципе - безразличны. Та девушка спасла тебя, ты должен носить ее на руках. Можешь даже забрать ее, если хочешь. Но скажи мне, почему ты с ней спал, неужели тебе не хватало остальных четверых?
- Хватало и даже слишком. Просто она мне очень – очень понравилась, только и всего. А остальные были просто моей работой.
- Ты же останешься сегодня на праздник? А к завтрашнему утру я подготовлю тебе много еды, воды, и мои люди выведут тебя из леса. Все, как я и обещал. Постой, кстати: вот мой подарок, береги его.
Он мне пересыпал в ладонь камушки, и я положил их в карман. Потом он достал мой нож и тоже отдал его.
- Охрана с тебя снята, - по тону было видно, что вождь прощался со мною навсегда, - ты – вольная птица. Если когда-нибудь будешь в наших местах – загляни посмотреть на своих детей. А теперь спасибо и прощай.
Мы обнялись. И я пошел в пещеру. Праздник был мне безразличен, я хотел видеть Малую. Она была у себя, и я позвал ее ко мне.
- Ты рад? – опередила она меня? Тебе дали свободу.
- Ты спасла меня, это – раз. И ты, правда, беременна от меня?
- Правда, - заплакала она. Я всегда очень хотела ребенка, очень. Но Бог не дал его мне. А сейчас я так счастлива! Я буду иметь ребенка от любимого человека! Это – огромное счастье. Я знаю, что завтра ты уйдешь, и я тебя никогда больше не увижу, но я буду всегда вспоминать о тебе. Если родится мальчик – я назову его твоим именем.
- Не плачь, - я пытался ее утешить, хотя эти слезы были от радости. Давай проведем последний день и ночь вместе.
- Конечно. Я – вся для тебя. Делай со мной, что хочешь.
Что мы только не делали в этот последний день прощания! Мы занялись любовью, не дожидаясь ночи, в полночь мы уже были просто истощены, выпиты до дна, не могли пошевелиться. Оба задремали на час-полтора и продолжили, дойдя до предела, пока, в конце концов, совсем не размякли и не уснули.
Утром мы распрощались, и она грустно пошла в свою пещеру. Я глядел ей в след ,и у меня щемило сердце. У меня же все было готово. Мне дали, как было обещано, огромный сверток с едой и повели по лесу. Последний раз я оглядел поляну и входы в пещеры. Мысленно я еще раз попрощался со всеми. Особенно с Малой. В этот раз я шел сам, не под конвоем. В конце концов, после долгого пути, лес кончился. Воины ушли, а я побрел вперед. Что еще меня ждет впереди? – думал я.