Певчие птицы. Сборник рассказов Царские кудри

Певчие птицы
      Седой человек сидел, глубоко задумавшись и склонившись над могилой, его благородное лицо было окутано дымкой печали. Букет свежих роз выпал из руки и рассыпался на ухоженной могиле. Иногда Аркадий вглядывался в портрет очень красивой женщины, смотревшей на него со скромного надгробного памятника. Церковный сторож, сгорбленный годами, помнил этого человека еще молодым. Но теперь любопытство старика дошло до предела.
     Приметив, что Аркадий собирается уходить, Архип, так звали сторожа, решился подойти и расспросить его. Как обычно, обменявшись рукопожатием, Архип кряхтя, присел на скамейку, как бы приглашая присесть уходящего. Впрочем, день был замечательный. Солнце светило столь щедро, что даже старое печальное кладбище, утопавшее в цветах и зелени, казалось раем. А птицы, далекие от человеческих печалей, нарушая строгую тишину, весело распевали, кружась над церковной макушкой, плавно перетекающей в золоченый крест, игравший искрящимися бликами на фоне ярко-синего неба.
- Осмелюсь спросить. Кто вам эта женщина, мать, жена, сестра? Вот уж два десятка лет Вы аккуратно навещаете эту могилу, должно быть вы очень любили эту усопшую? - тихо спросил старик у Аркадия и добавил: «Я, знаете ли, одинок и охоч до чужих историй, поскольку своя личная жизнь не состоялась. Простите меня благодушно за любопытство. Лицо Аркадия дрогнуло:
-  По сути дела она мне никто... Просто мать школьного товарища, но любовь к ней я пронес через всю жизнь. Брови старика подпрыгнули вверх и там задержались:
- Расскажите мне о ней? Мне не довелось никого любить, и меня никто не любил. Я ведь детдомовский. Может оттого и сердце с молоду холодным было. А теперь болит. Столько человеческих страданий проходит пред глазами каждый день. Но, чтобы столько лет помнить  как вы, видеть не довелось. Аркадий, наконец, сел на скамейку и тихо начал рассказывать:
 - В школе, в первом классе, я обратил внимание на красивого и способного мальчика, которого звали, как и меня. Только я был нехорош собой и может оттого, завистлив и хмур. В классе его ласково называли Аркашей, а меня дразнили "Квашей". Я невзлюбил его, так как завидовал его пятеркам и вниманию учителей. Рядом с ним я чувствовал себя изгоем и старался при случае подпакостить ему. Он не обращал на мои выходки внимания,  что злило меня еще больше.
     Однажды, в пятом классе, он пригласил всех одноклассников на свой день рождения и там я впервые увидел его мать. Это была очень красивая  и хрупкая женщина, и поэтому казалась юной. Она играла на фортепьяно и пела нам, да как ... В конце вечера, она погладила мою вихрастую голову  и ласково сказала:
- Какие чудесные вьющиеся  волосы у тебя, Аркашенька! И это прикосновение пронзило меня с макушки до пяток сладким током. Должно быть,  птица любви постучалась в мальчишеское сердце, ибо с тех пор я стал мечтать, чтобы у меня была такая мать. Повзрослев, я стал мечтать о такой девушке. Меня впервые в жизни приласкали.
     Моя мать была грубой и жадной женщиной и, хотя я любил ее по своему, мне было обидно слушать, как она в припадке раздражения называла меня уродом или дураком. А не в духе она была почти всегда, требуя от отца все больше и больше денег. Мечты о богатстве объединяли интересы родителей, но они же и приводили к скандалам. Дом был битком набит иноземным барахлом так, что мы с сестрой казались там лишними,  никому не нужными. И хотя родители твердили нам, что живут и копят для нас,  нам в это не верилось. После посещения Аркашиных родителей я вовсе невзлюбил собственный дом. У него в семье все было по-другому. Его отец  целовал жене  руку, пододвигал стул, называл любимой, дорогой. Я старался почаще напроситься к Аркаше в гости. Там  я себя чувствовал нужным человеком. Проходили годы, мы подружились, и я не мог дня прожить без их семьи. Однажды вечером я не удержался и стал подпевать прекрасной Анне Павловне, моему кумиру. Она нашла у меня хороший слух и посоветовала  поступить в музыкальное училище. Ее слово было для меня законом. Если бы она захотела, чтобы я слетал на луну, я бы сделал и это. Я страдал, когда долго не видел ее. А в ее присутствии ощущал себя на седьмом небе. После службы в Армии, истосковавшись по ней, я в первую очередь поспешил на  свидание с охапкой цветов и, не сдержавшись при встрече, стал целовать ей руки. Она в ответ поцеловала меня в голову в губы,  и этот единственный поцелуй до сих пор сладко жжет мне губы. Как она была прекрасна тогда в светлом платье, будто светящаяся изнутри, с глазами полными печали и любви. Она меня по-матерински любила и жалела, чувствуя мою обделенность в любви. Я готов был умереть ради нее, но эта жертва не требовалась. Анна Павловна  была вдвое старше меня, но я этого не замечал, как не замечал того, что она тает день ото дня. Всегда хрупкая и красивая, до последних дней она ухаживала за собой, скрывая предсмертную бледность макияжем, а улыбкой - тоску скорой разлуки, чтобы не огорчать любимых. Смерть ее была неожиданной для всех. Не зря она была хорошей артисткой. И даже в предпоследний день жизни, она улыбалась и пела тихо, но с большим чувством. В тот вечер, как-то по особенному, щемяще, билось мое сердце, должно быть, неосознанно чувствуя вечную разлуку. Умерла она на другой же день. Только потом мы поняли, что она вложила в пение последние силы, прощаясь с нами, чем сократила жизнь. Истинная  артистка, она хотела умереть, как певчая птица, на лету. Ей было только сорок два года. Если я и не покончил тогда с собой, то лишь потому, что Аркадий нуждался в помощи, а больше того - его отец. После похорон отец Аркадия слег в постель и больше не поднялся на ноги, разбитый параличом. Я часто бывал у них, мы долго говорили о нашей незабвенной и слушали записи ее песен.
     Прошло время. Аркадий женился, хотя и не очень удачно. Но надо было растить детей.  Утонченный интеллигент, он очень трудно переносил тяготы обыденной жизни, имея перед собой пример матери, необыкновенного ангела во плоти: и телом, и душой. «Я же так и не смог найти своей любви!» -. Аркадий замолчал. Мысли его унеслись в то далекое прошлое. Когда он был молод и влюблен. Он снова переживал тот единственный поцелуй, от которого затрепетали все клетки его тела, и сердце расширилось в груди. В душе его вновь зазвучал давний, нежный голос:
- Мой бедный мальчик!
Только теперь, став седым, он понял, что нет ничего случайного в жизни, и что эта встреча была дарована ему судьбой. Именно она угадала в нем будущего музыканта. Она зажгла огонь любви в тоскующем сердце, открыла красоту музыки. Любовь к ней сделала его композитором. Именно в ее присутствии впервые зазвучала в сердце его симфония радости бытия. Сначала она звучала отрывками, робко и испуганно, но затем зазвучала чище и мощнее. Мучительно и сладко рождалась мелодия любви. Радость встреч и тоска расставания, все то, что нельзя высказать словами смогло вылиться трепещущими звуками. Впоследствии он записал это произведение и показал своего первенца Анне Павловне :
- Вот видишь, голубчик мой, я не ошиблась в тебе. Ты уже композитор. Дерзай, как бы трудно не было, отбрось все сомнения и дерзай. У тебя все получится! -
    Похвала окрылила его. Он понял, что она предвидела его судьбу и целенаправленно вела к предназначенному. Как  был он глуп, что не верил  в предначертание судеб и потому мог пройти мимо своей судьбы. Эта мысль заставила его вздрогнуть. Кем бы тогда он мог стать? Должно быть ничтожеством, задавленным скукой обыденности. Музыка стала для него всем: его радостью, его полетом, его свободой, его семьей, его любовью. И новая волна благодарности к этой нежной женщине прихлынула горячей волной к сердцу, отзываясь в душе новой мелодией.
     Он очнулся от забытья. Сторож сидел рядом на скамеечке, из глаз его лились слезы:
- Господи, какую прекрасную мелодию вы напевали сейчас. Неужели это вы ее написали? - спросил он.
-Пока нет, но напишу непременно! - несколько взбодренный, ответил Аркадий. Мелодия продолжала звучать в нем, и он не имел сил прервать ее волшебный поток и, поклонившись Архипу,  не прощаясь с ним, стремительно пошел к выходу.
     Звездное небо, повисшее над городом, жило своей жизнью. Зажигались и угасали солнца, рождались и старели планеты, а вместе с ними и инопланетяне. Но как бы они не отличались от землян внешне, души их должны быть похожи на наши, ибо исходят все из Единой Души Вселенной.    
     Композитор стоял на балконе и думал о звездных собратьях и о той, которую любил всю жизнь. Где она теперь? Должно быть, освобожденная от тяжести земного тела, светлая душа ее скорбит о тех,  кто страдает здесь, на земле. И свою жизнь он вдруг представил сияющей канвой, на которой он вышивал певчих птиц и выпускал их на свободу, чтобы по всему миру несли они в сердца людские красоту мелодии, воспевавшей самое прекрасное в мире - Любовь !