Сделка. Сборник рассказов Царские кудри

Сделка
        - Эй, Верка, ты слыхала про тетку Марию? - кричала Настя из-за своего плетня проходившей мимо соседке, - она мужика своего, Никифора, подружке своей, Нинке, продала за бочонок вина! -  Вера Ивановна, шедшая из магазина, с испугу чуть сумку с яйцами не уронила:
- А ну тебя, вечно ты брешешь, как цепной кабель во время гона! И язык ведь не отсохнет! - сердито ответила она неугомонной Насте.
- Ей Богу, правда ! - неистово крестилась   Настя:
- Брось молоть чепуху, муж-то ее не бык, чтоб его можно было продавать! Он право голоса имеет, - и, Вера, не желая продолжать разговор о пустом, быстро юркнула в дом. Сплетница смутилась  и, сама, засомневавшись в правдивости невероятного известия, рванулась собирать вещественные доказательства.
     А весть летела на крыльях, металась из одного конца улицы в другой, обрастая несусветными подробностями, и вконец отяжелев, приземлилась на другом конце южного Кубанского городка.
     А дело происходило вот как. Зашла утром вдова Нинка к своей подруге детства Маше с трехлитровой банкой домашнего вина и тяжестью на сердце. В этот день исполнилось двадцать лет с тех пор как погиб на фронте ее муж. Выпили вина, поплакали о погибшем, потом выпили за тяжкую  женскую судьбу вообще, затем каждая за свою беду, потом друг за дружку и заодно за всех сирот и вдов.
- Счастливая ты, Мария, за мужниной спиной, как за каменной стеной век прожила! А я всю маету на себя приняла, - утирала слезы Нинка, высокая чернобровая женщина лет шестидесяти.
- Эх, Нинка, Нинка! Мало к тебе сватались? С молоду ты вон какая красавица была, да и сейчас еще хоть куда. Чего ж не пошла замуж?  А теперь-то, конечно, какой тебе прок от мужика?  Годы-то  свои упустила, назад не воротишь! - пыталась успокоить Нинку подруга и продолжила, - портки, что ли, стирать захотелось?  Если бы ты знала, как все это надоело. Муж есть, что малое дитя: свари ему, накорми, прибери за ним, да еще и капризы всякие. А к старости мужики  сварливыми становятся. Никакого покоя от них нет! - Но вдова была с ней не согласна:
- Ой, Мария, не бери греха на душу. А я бы, коли  мой мужик был бы жив, ноги бы ему мыла, да воду пила. Бывало, прижмусь лицом к его рубахе, пахнет от нее мужским духом и все плачу-плачу... А потом и дух его выдохся от времени, и слезы высохли от горя. Ты вот с презрением говоришь, а я бы с радостью мужские портки постирала. Разбередила ты мне душу, подруженька. Ведь и сыночек-то мой родненький уже мужиком бы  стал, если бы не умер в детстве. Вся отрада в дочке. Пока она росла, все только о ней думала да заботилась. А как замуж выдала, так одиночество за горло меня и взяло. Двадцать лет прошло, а порой, кажется, что только вчера все было. Только четыре годочка с мужем успела  пожить! - всхлипывая, вышептывала свою боль вдова. Мария же опять за свое, ранее надуманное:
- Чего замуж не пошла? С твоей-то красотой раз плюнуть было. Хотя можешь не отвечать, знаю я твои секреты! Только не хочу прошлое ворошить. Я вот со своим  мужем почти тридцать лет прожила, а много ль радости видела? Порой так на сердце накипит, что уж и не знаю, куда б его с глаз долой подевать? - охала Мария.
- Так отдай, коли не люб, иль продай, чего хочешь проси за него! - смеясь поддела подругу Нинка, утирая остатки слез.
- А что, вот возьму и продам. На кой он мне, старый хрыч, сдался ? -вскинулась расхрабрившись Мария.
- Тогда беру ! - ударила ладонью по столу Нинка.
- Да бери хоть сейчас, не сходя с места! - разгорячилась Мария. После долгих торгов и споров, сошлись пьяные бабы на пятидесятилитровом бочонке виноградного вина. Благо этого добра хватает в подвалах Кубанских казаков. Обе довольные, они раскраснелись от выпитого вина и удачной сделки. Со всех сторон на них смотрели виноградные лозы, усыпанные кистями винограда черного, розового и белого цветов.
- А если Николай не захочет уйти от тебя? - испуганно всполошилась,  уставшая  от одиночества и отсутствия мужской ласки вдова.
- Мое слово закон для него. А ты не тушуйся, подруженька моя, бери, пока отдаю по дешевке. Товар с виду хоть куда, хотя и шестьдесят стукнуло. - Николай и в самом деле, смолоду, был видным красивым парнем. Маша, несмотря на то, что в девицах была маленькой и невзрачной, окрутила Николая за неделю, оставив с носом первых красавиц города, в том числе и Нину, влюбленную в Николая.
      Если Нину можно было сравнить с тихим вечерним озером, то Маша с молоду была ураганом, против которого не смог устоять даже такой лихой казак, как Николай. Работала Маша быстро, за что бы ни взялась. Пока другая хозяйка тесто месит, у нее уже за это время шестой десяток пельменей в кастрюле докипает. Но и мужа своего гоняла с утра до вечера по хозяйству, не давая минуты покоя. Должно быть, оттого и никогда не изменял жене, как-то было принято у казаков.
     После сговора, изрядно выпившие подруги, призвали Николая для объявления своей воли. Выслушав их, Николай вышел из терпения, зло сплюнул и ушел, хлопнув дверью беседки. Как уж  его сумела  Мария на другой же день «спровадить» на жительство к соседке, осталось в тайне. Как осталось в тайне и то стародавнее, как сумела она сосватать красавца Николая и удержать возле себя до самой старости. Через день, собрав вещички в чемодан, Мария  уехала гостить к сыновьям.
      Так что, сделка состоялась на самом деле, что особенно ударило по мужской гордости населения города, уютно раскинувшегося в предгорьях Северного Кавказа. Николай жил в соседнем доме, заодно, приглядывая за осиротевшим хозяйством. Николай, просыпаясь ночами, удивленно смотрел на чужую женщину, спящую рядом, и сердце его болело, чуя беду. Он тосковал по жене, но, привыкнув подчиняться ее железной воле, подчинился и на этот раз. Что-то неведомое и неотвратимое встало между ним и Машей, то, чего он не мог объяснить себе и оттого мучался. Нину он уважал и окруженный ее лаской и вниманием, старался ей ответить тем же, но постоянно думал о Маше, думал и о том, любил ли он жену? Закружившись в  хлопотах повседневной жизни, он не задумывался об этом ранее, и только теперь понял, что любил. А за что - разве можно объяснить?  Красавицей она не была, лаской его не баловала, скорей насмехалась над ним:
- Экий ты, как погляжу на тебя, красавец! Хоть бы раз гульнул от меня на сторону. Что ты за казак, коли всю жизнь за мою, бабью юбку держишься? - вспоминались ему ее слова.
- Видать бабы не зря языками чешут, что ты ведьма у меня зеленоглазая! - отшучивался тогда Николай. Воспоминания лезли в голову, лишая сна.
      Прошло более полугода. От сына пришла телеграмма, что скоро привезет мать домой. Николай заволновался. А когда увидел до неузнаваемости изменившуюся жену, то сердце его упало.
- Приехала проститься с тобой, Николай, да в землю родную лечь! Определила вас всех, слава Богу, можно спокойно умирать. Хорошо тебе с Ниной? Отобрала я ее счастье в молодости, а теперь вернула. Люби ее, не обижай! - едва слышно шептала Маша.
- Как же я без тебя, любушка ты моя золотая, жить-то буду? Итак, уж я извелся весь. А ты вон как жизнью своей распорядилась! Отчего ж молчала о болезни своей страшной? - плакал он, сидя возле умирающей и держа исхудавшую руку  своей жены.
- Пять лет грызет мое нутро рак, хватит, измучилась вся! А тебе не говорила потому, что хотела, чтоб ты в радости жил. Поцелуй меня в последний раз и зови сыновей, проститься с ними хочу! Завтра готовьтесь к похоронам. Ночью не входите ко мне, не хочу, чтоб видели, как буду умирать. Страшное это зрелище! Прости и прощай, Николай! Любила, как могла. Прощай! - она махнула рукой. Николай вышел, не видя ничего вокруг.
     На восходе солнца сердце Марии перестало биться. И полетела весть от дома к дому о смерти Марии.
- Видать Бог наказал за то, что мужа продала! - судачили мужики. Язык без костей, никогда не устает. Что ему станется?