Цвет любви. Глава XVШ

      Глава XVIII. ПРОСВЕТЫ В ТУЧАХ. НА ТВ, ПЕРЕД ОТБЫТИЕМ


      По трезвом рассуждении Консул уразумел, что временно обезноженный Ясон никого соблазнять и никем соблазняться не будет, что привязка к возрасту, вероятнее всего, означала разброс по времени, а трём грациям, если он успешно их соберёт, надо будет внушить мысль о прелестях эксгибиционизма в частности и нарциссизма вообще, и, ободрённый сими заключениями, вернулся в свои апартаменты усталый, но довольный, как Риккардо Фольи после победы в Сан-Ремо, как Джанлука Гриньяни после долгого дня, проведённого в Диснейленде, и как Андреа Морини после прыжка с парашютом (а, может, и как Темпест, честно отпрыгавший своё и наконец оставивший в покое микрофон в конце official video «The Final Countdown»; а, может, и как Тимур, довёзший одну из сестричек на встречу с отцом, — да мало ли кто…). Верный Лик стоял на страже.

      — Ну всё под контролем. Теперь Рауль Ам — наместник господа бога на Амои и будет чертовски рад, если тот, кто ждал, как следует его покормит.

      Лик, истомившийся в тревоге за судьбу господина, просиял, кивнул и унёсся. Примчался на кухню.

      Лик — образцовый фурнитур и понимает, что сегодня не просто великий день, когда господину Аму требуется завтрак до полудня, но тот великий день, когда на завтрак надобны не бутерброды, а нечто существенное. У него давным-давно созрел план, и две аппетитные котлетки уже томятся в термостате. Отталкивает поварёнка, суёт нос во все фритюрницы и выбирает не худосочную соломку, а более увесистые румяные серпики картофеля, обжаренные в самом натуральном высококалорийном подглановском масле. Свежевыпеченный хлебец, томатная паста, виноградный сок с мякотью. Хорошо, что в Эос всегда полно и челяди, и господ; половина встаёт ни свет ни заря, половина ложится после третьих петухов — поэтому дежурство на кухне круглосуточное и получить даже в три часа ночи изысканный обед не доставляет особых хлопот. Ну, а плотный завтрак — и вообще плёвое дело. Бежит обратно с тарелками. Врывается. Накрывает.

      — Чай с лимоном и плитку шоколада через пятнадцать минут, господин?

      — Именно через пятнадцать: ты меня изучил досконально. — Лучший в Галактике биотехнолог улыбается: хорошо, когда тебя понимают и заботятся о тебе. Откладывает комм, по которому связывался с Гидеоном и договаривался с телевидением, и спрашивает: — Ты за меня?

      — Конечно, господин.

      — Тогда вечером едем в телецентр и заседаем квартетом вместе с Гидеоном и Леем в актуальном прайме.

      Лик озадаченно крутит головой, но всё равно рад безмерно: мало того, что он теперь фурнитур Первого консула, то есть главный на всей планете, так ещё и восходящая телезвезда! А господин Ам приканчивает завтрак, тискает мальчишку и убегает на совещание СБ, на ходу связываясь с Катце, чтобы тот прозондировал Цереру на предмет желания записи его обитателей в солдаты удачи.

      — Ну ты и развернулся, стратег! С результатами аудиенции, понимаю, можно поздравить?

      — Не то слово. Грядёт императорская революция. Подробности после заседания.


      Эсбэшники прекрасно подготовились и излагают всё бесстрастно и предельно ясно. Разрабатываем злы коварным федералам, расстраивая их порядки и стачивая их алчные зубы. Ну вы и завоете в ближайшие часы, фашистские недобитки! Никуда от нас не денетесь! Уф, наконец-то закончили!

      Возвращаюсь к себе, падаю на диван, подгребаю Лика поближе, связываюсь с дилером и уже подробно излагаю ему, а заодно и синеглазому прелестнику наши с мамашей пышные замыслы. Удивляешься, рыжий? То-то. И завалю же я тебя когда-нибудь!.. Кидаю комм за голову куда-то на ковёр. Подбородок Лика на моей шее, руки обвили грудь и плечи, под обнажившейся кожей бьётся голубая жилка, ухо доверчиво открыто. Какая опрометчивость! Да нет: я же сам первый начал, но все соображения куда-то испаряются. Что ж, нанесём макияж за несколько часов до выхода в эфир. Воркуем, возимся, последовательно украшаем друг друга засосами, смазкой и спермой. Будь спокоен, Ясон: наши задницы по-прежнему целы и непорочны (ну, исключая два моих вчерашних пальца, но это, конечно, не считается): Первый — везде первый. Люблю, жду, целую и, чтобы было осязаемее, снова прикладываюсь к Лику. Как всё-таки благотворно влияет секс на умственную деятельность: в голову приходит идея превратить квартет в квинтет и добавить к астрономии и биологии экономику. Опять соединяюсь с Катце. Выслушав, он только хмыкает.

      — Только без пикантных подробностей типа «писк сезона — голубая жопа, нежно обмахиваемая раздвоенным хвостом с перьями террианских павлинов, рекламная акция — полдюжины по цене пяти, крупным оптовикам дополнительные скидки».

      — Реклама никогда не помешает, особенно в прайм-тайм.

      — Выбери что-нибудь приличное, не двуногое, толкнёшь что-нибудь в тему о котировках акций, ценах на энергоресурсы и продовольствие. Тон спокойный, Лик и Лей обоснуют, что всё под контролем и населению волноваться не о чем, а Академия наук в моём и Гидеона лицах это подтвердит.

      Ещё раз звоню на ТВ, теперь в отдел новостей, пусть держат явно розовый тон и особо останавливаются на подробностях грядущего введения бесплатного медобслуживания в Церере. Слушают благоговейно, подчиняются беспрекословно: журналисты и телевизионщики одними из первых узнают об указах Юпитер и быстро делают соответствующие выводы. Успеют ещё добраться до офиса бюджетного строительства и навести объективы на пару макетов планируемых больниц поавантажнее. Не выпускаю из рук комм. У обычного человека уже давно бы сел голос. Так, Гидеон и Лей готовы, Лик тоже привёл себя в порядок и стоит с подчёркнуто простым сьютом в руках. Одеваю. Выходим, встречаемся, объединяемся, едем — и вот они, волнительные минуты на виду у миллионов глаз и с момента прогона в эфир — у миллиардов по всей Галактике, купированно или полностью. Смотрите, завидуйте: мы граждане великой Амои. В проекте и те, кто сейчас пока без ПКП.



      В студии блонди расположились на полуовальном диване за большим овальным же журнальным столом, усадив между собой фурнитуров. Катце вальяжно развалился справа от Гидеона и компенсировал невозможность курить плотоядным взглядом на золотую гриву Консула, оказавшегося прямо напротив. Сей взор должен был показать, что не так далеки и не доступны для народа сливки общества и не так бесправны и забиты и экс, и действующие фурнитуры, как это представляет лживая вражеская пропаганда. В сём мнении уверяли также и шеи Лика и Лея, красиво расписанные фиолетово-лиловыми отметинами у пепельноволосого и сине-зелёными у шатена. Те же части тела у блонди до подбородка были упрятаны в шейные платки и давали пищу для размышлений, представляя зрителям право думать и фантазировать что угодно и несколько дней после передачи зацикливаться на том, насколько близко подошло к истине их смелое воображение. Мальчишки льнули к своим господам, определённо выказывая страсть не только к астрофизике и биотехнологиям — в том числе и тем, которые легко угадывались под джинсами в обтяжку, и, распираемые гордостью за гипервыставленность своих и хозяйских чувств, усердно мололи языками о переходе пространственных координат во временные в процессах на поверхностях квазаров и пульсаров, о множественности вселенных и вероятии наличия гиперсообщения между ними, о расширении возможностей червячного перехода посредством антигравитационного эффекта тёмной энергии, о таинствах генной инженерии, о высокоскоростных реакциях синтеза белков, о перестройке геномов для огромного повышения количества местно выводимого и выращиваемого продовольствия и едва ли не о скрещивании картофеля с помидором, что по задумке одного из героев «Чонкина» должно было дать в результате и томаты, и клубни единовременно с каждого побега.

      — Таким образом, уже гарантированно обеспеченные ежемесячным пенсионом до конца жизни, в процессе научной практики вы приобретаете…

      — Знания на уровне бакалавра за полтора-два года и магистра за три. Учтите также и то, что в распоряжении молодёжи оказываются не институтские, а профессиональные лаборатории. Вопрос о выдаче дипломов о соответствующем образовании решится в ближайшее время, и, увольняясь, любой фурнитур может не только заниматься своей личной жизнью, но и устроиться на работу по обретённой специальности, если проявится желание.

      — О чём и свидетельствует ещё один наш гость…

      — Который выбрал более прозаичный по сравнению с астрофизикой и биотехнологиями маркетинг.

      — Но более выгодный в материальном отношении, не так ли?

      — Да, и мне приятно, как господин Гидеон Лагат и господин Рауль Ам успешно закрывают потребности планеты в бюджетниках, у которых всё-таки фиксированная зарплата, — добродушно усмехается господин Катце и бросает на бедного госслужащего ещё один призывный янтарный взгляд, получая в ответ безгрешный изумрудный.

      — Очередная индексация работникам всего спектра, подпадающего под бюджет, будет проводиться в следующем месяце и составит десять процентов. Повышение пенсионного возраста исключено. Пенсии… дополнительные льготы… детские пособия… бесплатная медицина…

      — Кстати, господин Первый консул, это правда, что в ваших лабораториях была выработана уникальная высокоскоростная технология полного восстановления мужских половых органов?

      — Шире: всей сферы, если речь идёт о полной кастрации. Операция и последующая адаптация занимают три дня, первая группа успешно прооперирована, решается вопрос о включении операции в спектр бесплатных медицинских услуг.

      — Да, и Церера…

      — Я думаю, выпуск новостей даст исчерпывающую картину…

      — Ну что ж, нам остаётся только пожалеть о том, что и ваше свободное время, и наша передача подходят к концу. Мы желаем всем участникам этой беседы дальнейших успехов и ожидаем снова встретиться с нашими зрителями завтра, а пока — вечерние новости. Оставайтесь на «Танагура-1»!



      После эфира пот с господина Хазала можно было собирать мисками. Предчувствия его не обманули: посольский комм замигал грозным багрянцем главного огонька. Президент вызывает. Хорошо хоть валерьянку успел принять.

      — Господин посол! Я теперь по ТВ должен узнавать, что фурнитуры в Танагуре массово прибавляют в весе в самом интересном месте, свободно разгуливают в гиперслоях и аминокислотах так, как нашим профессорам не снилось, и повально спят со своими белокурыми как бы мучителями и угнетателями? Что-то слишком сильно сияют их рожи и славно члены торчат для униженных и обиженных! Почему по Эос разгуливает тень Ясона? Почему биотехнолог, новоиспечённый Первый, блестит как медный таз, хотя по вашим уверениям должен лить горькие слёзы по случаю трагической гибели бывшего любовничка? Из-за успешной сдачи своим фурнитуром экзамена по биоинженерии на элитном сексодроме, да? Что значит его «О, надеюсь, недолго буду пребывать в ранге Первого, исполняя утомительные обязанности»? На какие процессы намекает астрофизик? Кто даст мне гарантии, что это не связано с новым оружием? Вся наша обработка общественного мнения коту под хвост! Мы несколько месяцев потратили, а теперь!.. Вы знаете, сколько бабла мы ухлопали на пропаганду? Вы знаете, сколько миллионов под ангельские проценты нараздавали Флавии и Стерне? Сколько ушло на одни перелёты?

      — Господин президент, ситуация изменилась так неожиданно… Я просто не знаю, как это случилось, я, конечно, сознаю…

      — Так вызовите исповедника и покайтесь! Мы держим огромную шпионскую сеть на Амои, а результаты? Не вы ли так гордо рапортовали о невиданных успехах? Во всяком случае, на повышение зарплаты и премиальные не рассчитывайте, а вот от понижения по службе вы не застрахованы. Смотрите, как бы не пришлось проработать до пенсии в посольстве на какой-нибудь провинциальной Ланде, лишившись лицезрения белокурых секс-идолов и не приобщаясь к благам амойской цивилизации…

      Господин президент обрывает связь, несколько минут мечется, нервно меряя шагами свой кабинет, и наконец принимает решение. Достаёт из ящика письменного стола ярко раскрашенную плоскую коробочку. На упаковке млеет смазливый юнец, по его шевелюре струятся падающие откуда-то сверху золотые пряди. «Гиперэрекция для всеобъемлюще продолжительного…» познания любых углублений, включая чёрные дыры. Последняя новинка с Амои. Нажимает кнопку.

      — Приведите мне двух петов. Да, которых привезли вчера.



      А господин биотехнолог, прибыв домой, валится в постель и тихо пропевает: «Cado con le rose che volevo comprare per te*».

------------------------------
      * «MP-2», «May Day».
------------------------------

      Блаженно вытягивается под тёплым одеялком. За стенкой благополучно укладывается на сон грядущий синеглазый шатен. И, бесспорно, это Лик, а не Андреа Морини.



      Прошло несколько дней, близился час Х…

      Гидеон в десятый и сотый раз проверял своё хозяйство и расчёт синхронизации по времени: выводить искателей на Ясона и Рики надо было с точностью до секунды, ещё лучше — до мгновения. Рауль совсем замотался, бегая по лабораториям в качестве биотехнолога и заседая на совещаниях в ранге Первого: раздавались указания, издавались распоряжения, расписывались планы, сводились расчёты. Даже Катце, сдавая на месяц дела на рынке толковым помощникам и тоже запарываясь, мог только посочувствовать Консулу. В день накануне все притихли и решили, что надо просто хорошенько отдохнуть. Бриллианты, ценящиеся на Терре очень дорого, были упакованы, прочее необходимое — собрано; высаживать путешественников планировалось не ближе к острову, а в относительно благополучной стране: оттуда добраться до спасённых не проблема. Лик и Лей только удивлялись, просматривая инопланетную историю средних веков: две сотни государств, границы, языки, религии, государственные формации — ну и ну, сколько неудобств, разделительных линий, барьеров! Как же повезло Амои с Юпитер!

      Последние минуты перед расставанием были отданы Раулем Лику.

      — Что бы ни случилось, помни, что я никогда не забуду того, что у нас было. Ты взял меня, зная о том, что моё сердце занято. Я ничего не мог тебе обещать и, естественно, не буду ставить перед тобой никаких условий — не хочу, не могу, не должен. Я благодарен тебе за всё. Я не знаю, как всё дальше разложится. Будь счастлив и жди. Если хочешь.

      Лик молча кивал. Нельзя отвести глаза, я никогда не насмотрюсь на тебя, любовь моя. Просто вернись, а там… кем угодно, только рядом с тобой.


      Катце, прекрасно знавший и Ама, и сущность любой фурнитурской души, курсировал неподалёку и раздумывал, как бы ему утешить несчастного мальчика: от дум о чём-то другом его просто-напросто воротило все последние сутки. В конце концов он не выдержал и, затушив сигарету, тихо, вежливо и ненавязчиво поскрёбся в дверь.

      — Рауль, мне можно Лика на минутку?

      Консул удивлённо воззрился на дилера:

      — Конечно, я вас оставлю, — и вышел к Гидеону.

      Катце уселся на стул и развернул к себе мальчишку вместе с его слезами, взбухшими в глазах.

      — Боишься потерять Рауля или понижения в звании с первого до второго фурнитура по значимости, если Ясон вернётся?

      — Как вы можете… — оскорбился Лик. — Какое звание, что мне в нём? Я знал, что это быстро закончится, он меня предупреждал. Но я всё равно хочу, чтоб он был счастлив. Если для этого надо, чтоб Ясон был жив, найдите его, а я… отойду в тень, я согласен. А ещё я волнуюсь. Очень-очень. Куда-то на окраину Галактики, в дикое древнее прошлое… Как же он будет без меня, кто там ему будет прислуживать? Я ведь все его привычки знаю.

      — Слушай, ты не квасься. Мне ещё хуже, чем тебе, а я молчу.

      Лик не верит своим ушам:

      — Да чем же хуже?!

      — Во-первых, я люблю Ясона, и то, что тебе ещё предстоит, — разлуку, уже переживаю и не хнычу. Во-вторых, Рауль улетает в целости, сохранности, добром здравии, финансово обеспеченным и в полной экипировке, а Ясона мы вышвырнули инвалидом на грани жизни и смерти и без гроша в кармане. Мы присмотрели примерный пункт высадки, а он приземлился на голый раскалённый клочок суши. И в смысле спутника: я старше, опытнее, собраннее, в полной укомплектовке, чего не хватало, Рауль добавил, а Рики был… — тут Катце чуть не проговорился, хотя и не был уверен в том, что Консул сам в пылу страсти или в сердцах не сболтнул пацану про отрезанный член. — Ну, в общем, далёк от идеальной формы. В-третьих, у меня два соперника: Рауль и Рики, а нежные чувства Ясона ко мне — они в далёком прошлом, а у тебя только один конкурент. Не спорю, здоровый, первый, главный и вообще лучший, но… именно в этом твой шанс. Ясона слишком много, Рауля тоже, они друг другом обопьются, а там ещё я замаячу и Рики никуда не денется и со своими чувствами, и со своими претензиями. В общем, и у Рауля может быть своя богатая и разнообразная личная жизнь, насыщенная не только Консулом. Ну, а в-четвёртых, каждый мужчина… гм… однообразие и статика природе претят, смена партнёров — вещь нормальная, жизнь на двоих любовников — тоже, групповуху никто не отменял, и лиловые глаза Лея мне кажутся весьма притягательными. Итак, держись и не кисни. — Катце хлопнул Лика по плечу. — Пойду к Гидеону отыскивать твоего драгоценного, увижу — пошлю для прощальных объятий.

      Катце выходит, Лик остаётся один в смешанных чувствах и напряжённо соображает. Нет, ему по-прежнему больно и дилер его вовсе не утешил, но… Глубокие раздумья прерывает вернувшийся биотехнолог.

      — Ну, что тебе рыжий наговорил? Не посоветовал влюбиться в Лея в моё отсутствие? — нотки ревности в голосе Рауля нельзя не уловить.

      — Посоветовал, — синие глаза не могут лгать зелёным о янтарных насчёт лиловых, стерегущихся фиолетовыми. — Но мне не нужно.

      Рауль отрицательно качает головой.

      — Делай что хочешь, ты волен поступать как вздумается, не противься никаким чувствам, стучащимся в твоё сердце, — он говорил это уже несколько раз, но повторяет снова. — Я не могу и не хочу ни в чём тебя ограничивать. Не знаю, как всё сложится, не знаю, встречу ли… Просто жди.

      Тела сплетаются в объятиях, губы смыкаются в поцелуе, успев выдохнуть напоследок:

      — Я люблю вас.

      — И я тебя.

      Вот это уже ложь, и Лик это знает, но принимает. Он потом вставит между «я» и «тебя» «влюблён в», а пока… «ma quanto tempo e ancora ti fai sentire dentro*»…

------------------------------
      * Biagio Antonacci, «Quanto tempo e ancora».
------------------------------

      Нет, это не Земля в иллюминаторе и не рокот космодрома. Всё буднично, только Гидеон строг, серьёзен и собран более обычного. Лик и Лей бессознательно жмутся друг к другу за его спиной. Всё сведено. Всё проверено.

      — Поехали.

      Кнопка вжимается в панель. Проходит несколько секунд, на дисплее высвечивается «миссия успешно выполнена».

      — Ффу, — шумно выдыхает Гидеон.

      Лик судорожно сглатывает и снова не может сдержать слёз.

      — Ну, не плакай! — Лей хлопает сослуживца и солюбовника по щекам и ободряет: — Это ненадолго.



      — Господин президент, у меня гениальная идея!

      — Какая ещё, чёрт возьми, вы меня от доклада оторвали. — Но рука «господина президента» и не думает покидать голову одного из недавних произведений Рауля Ама.

      — Широкомасштабная диверсия против Амои! Они ничего не смогут нам противопоставить, от огласки стыда не оберутся и потратят на наши лекарства десятки миллионов!

      — Это из-за чего?

      — Из-за вшей, господин президент! Пришлите мне пару сотен в посылке дипломатической почтой, а мы распределим их равномерно между монгрелами и фурнитурами, а от обслуги и до блонди доберутся, они очень быстро мигрируют.

      — Это вы на себе ощутили, Хазал?

      — Нет, я давно абсолютно лыс, но я читал необходимую литературу. Вши в таких гривах, чешущаяся элита — это великолепно, а о противоядии они и не задумывались, вшей на Амои вообще никогда не было. Представляете, какой великолепный момент! — захлёбывается от восторга посол. — У нас как раз перепроизводство ниттифора, их главный дилер куда-то смылся, и главный дизен… дезин…ти… ци…фа… фи… катор Ам взял отпуск!

      — Господи, Хазал, вот с этого и надо было начинать!

      И господину президенту, и господину послу в наступившей ночи снился один и тот же дивный сон: великолепные блонди с разметавшимися золотыми гривами преклоняют перед ними колени, униженно вымаливают скляночку ниттифора в обмен на что угодно, позабыв о гордости, сами, без всяких фурнитуров, услужливо раздеваются, а потом… Как же всё прекрасно и абсолютно безопасно, ибо господин президент так же давно и абсолютно безнадёжно лыс, как и господин посол!