Пошла ты на.. й

Переживал разрыв он тяжело: пил вторую неделю. «Хорошо, - думал он, - что всё случилось летом и можно спокойно уйти в запой. Сессия кончилась... С работы попёрли...» Вообще, Саша Клёпин был, что называется, человек разумный: пил обычно редко, читал художественную литературу, обожал чай, курил самокрутки и часто плакал во время просмотра какого-нибудь фильма. Но сейчас ни о какой разумности и интеллигентности при взгляде на него речи не было: опухшее от пьянства лицо, красные от слёз глаза, непонятной формы щетина.

Девушка Саши, Катя, неделю назад призналась ему в измене и заявила, что уходит. В ответ Клёпин лишь кивнул головой, вздохнул и, никак не меняясь в лице, произнёс:

- Я помогу тебе собрать вещи.

- Мы даже не обсудим? - спросила Катя, нахмурив брови.

- А что обсуждать? Ты уже всё решила, всё сделала, - бросил он будничным тоном, доставая из кладовки большой синий чемодан на колёсиках.

Саша пытался выглядеть спокойным, хотя чувствовал себя так, словно все его внутренности кто-то украл.

- Может, мне многое тебе хочется сказать, ты не подумал? - Катя скрестила руки, всё ещё хмурясь.

- А смысл какой? Раньше надо было разговаривать… - Саша положил чемодан на диван, раскрыл его. - Вот, собирайся.

- Ну посмотрите, б***ь, на него! - пискнула Катя, сощурившись, - Весь такой рациональный, спокойный…

- Собирайся!

- П****ц! Вот поэтому я и ухожу, понял? Ты сухое и безжизненное, б***ь, растение… - Она замолчала на секунду, подбирая слова. - ...Может, будь ты не как холодная е***ая стенка, а как нормальный разговорчивый парень, я бы тебе не изменила!

- Да пошла ты н***й! - заорал Клёпин на всю квартиру. - Я вообще ни сном ни духом, что у тебя ко мне были какие-то претензии. Мы всегда могли всё обсудить и вместе всё обдумать, но нет, ты вся такая умная решила просто пойти раздвинуть ноги…

Стеклянный фасад Сашиного спокойствия был разбит. Он ходил туда-сюда по комнате, глядя то на пол, то на свои трясущиеся руки. Катя в этот момент стояла прикованная к месту, её парализовало от крика. Клёпин никогда раньше не кричал на неё.

- Пое***ась с кем-то у меня за спиной, а сейчас голос на меня повышает... Ну о**еть! Я приду вечером, и чтобы тебя здесь не было, не хочу тебя видеть! Собери все вещи, времени у тебя достаточно, и уё****й! Ключи оставь у консьержки…

Саша стоял в прихожей, непослушными пальцами завязывал шнурки на кедах, надетых на босу ногу, и думал, где ему шататься до самого вечера. Катя смотрела на него, раскрыв рот, всё ещё не двигаясь. Она не ожидала, что разговор сложится вот так. Она планировала высказать всё, что думает, поставив тем самым жирную точку, а затем уйти.

Клёпин вышел из подъезда. Мыслей было много, но голова была пуста. Ему хотелось покурить, чтобы хоть немного успокоиться, но он обнаружил, что табак и все принадлежности для самокруток остались дома. Саша выругался и пошарил по карманам. С тяжелым сердцем и полупустым кошельком он отправился в магазин, в котором купил сигарет, сока и две бутылки водки. Так и начался его запой…

Первые пару дней Саша пил страшно: в одиночестве. Он выключил мобильный сразу же после того рокового разговора и больше не включал. Не хотел ни с кем говорить, даже с друзьями. А они бы поняли и тем более поддержали. Но Клёпину на каком-то подсознательном уровне хотелось страдать, он прокручивал сцену ругани с Катей снова и снова, подстёгивал свою боль, а затем глушил её водкой. И так по кругу.

На третий день после расставания он проснулся и сразу же почувствовал, что рвота подступила к горлу. Не успел добежать до туалета, наблевал на пол в коридоре. Саша разглядывал оранжевую лужу и понял, что нужно с кем-то поговорить. Он опохмелился пивом, приготовил яичницу и заставил себя поесть. Днём Саша включил телефон и позвонил своим друзьям: Вадику и Никите.

Все трое были одногруппники. Дружба завязалась пару лет назад на первом курсе. Саша по очереди позвонил им и обрисовал ситуацию. Через два часа Вадик и Никита были у него.

- Мы водки взяли и ещё кое-чего… - сказал, разуваясь, Никита.

- Чего? - спросил Саша

- Травы! - воскликнул воодушевленно Вадик, - С чего начнём?

- Давайте с травы, а там посмотрим, - решил Клёпин.

Саша смешал марихуану со своим табаком, скрутил три ровных косяка и сказал:

- Заварим чая?

Друзья согласились, сказав, что чай с марихуаной — это очень хорошо.

Спустя четверть часа три кружки стояли возле пепельницы на маленьком стеклянном столике в комнате Саши. Без лишних слов все трое быстро скурили каждый своё, после чего уселись поудобнее и взяли в руки по кружке.

- Общался с Катей после всего этого? - спросил Никита серьёзно.

- Нет, я и не хочу. Мне не о чем с ней разговаривать.

- И правильно! - покашливая, сказал Вадик. - И не в коем случае не копайся в себе и не думай, что это твоя вина!

- Понятно, что обычно оба виноваты: кто больше, кто меньше, но зная Катю… В общем, Сань, твоей вины тут гораздо меньше… - поддержал Никита.

- Я не понимаю, пацаны… Нам весело было, мы друг друга понимали. Да, срались, бывало, но это нормально, все ругаются… Всегда же можно всё обсудить. А она вот так... Просто взяла и пое***ась с кем-то! - Саша смотрел на пепельницу, стараясь сосредоточиться на внешнем виде этого предмета, чтобы отвлечься от бурлящей в душе обиды.

- Вообще, если хоть раз кто-то в паре изменил — то всё… На**й такие отношения нужны, я считаю. Знаете, говорят, что Бог — это любовь? А Бог ведь бесконечен. Он всегда, мол, был, есть и будет… Вот и получается тогда, что любовь — это вещь бесконечная по определению. А если кто-то изменил, то эта любовь кончилась, а, значит, это и не любовь была вовсе, а так… Похожее что-то… - Вадик поднял указательный палец вверх и лицо его расплылось в довольной улыбке.

Саша с Никитой переглянулись и засмеялись.

- Ни**я себе, б**ть! - выпалил покрасневший от смеха Никита.

- На самом деле, я согласен, Вадик, - кивнул Клёпин, отсмеявшись, - это была не любовь. Раз она так поступила, значит, это не то высшее чувство.

- Найдёшь ту самую, настоящую, не переживай. Не факт, что в скором времени, но найдёшь, Сань! - Никита говорил и тёр покрасневшие глаза.

Всех троих заметно накрыло. Время текло крайне непонятно, то медленно, то быстро. Диван и кресло стали ещё мягче и приятнее, чай согревал и это казалось чем-то необыкновенным. Какое-то время все молчали, каждый думал о своём. Затем Вадик заговорил:

- Любовь начинается с первого смеха девчонки над твоей шуткой... Я именно так свою Надьку полюбил… Что-то ей сказал смешное на втором свидании, а она засмеялась. Искренне так, чисто. Мне тогда так сердце от радости и тоски защемило!

- Почему от тоски? - спросил Никита.

- Не знаю…

- Да связано всё, наверное… - задумчиво сказал Саша, снова разглядывая пепельницу. - Все чувства связаны между собой, от любви до ненависти, как говорится… Ну, вот плохо что-то у человека в жизни, ему больно от этого, а почему? Потому что любит себя. Если б не любил себя, то и плевать бы было, плохо, хорошо… А так ведь себя любит и хочет лучшего себе… Ещё вот… Катю я любил… А она так… И я её ненавижу. Одно сильное чувство сменилось другим сильным чувством. На каждое действие есть противодействие, вроде как. Вот и с чувствами так же. Если бы мы просто пару раз погуляли, и у нас ничего не получилось, я бы не был зол на её. Не сошлись характерами, бывает. А тут она всю мою любовь ногами потоптала… Так что смотришь ты, Вадик, радостно на Надьку и, может, подсознательно понимаешь, что счастье твоё от неё зависит… И поэтому и тоска. И радость. И снова тоска…

Повисла тишина. Троица сидела задумавшись.

- Пацаны, мы обкурились... – сказал вдруг Никита. - ...Давайте водки, что ли?

На столе тут же появилась бутылка и рюмки. Вадик с очень деловым выражением разлил на всех. Все трое сидели, держа рюмки и переглядывались между собой. Чувствовали святость момента.

- За друзей, они не изменят! - голос Никиты зазвучал звонко и уверенно.

Чокнулись. Первую рюмку запили остатками чая из кружек, затем в эти же кружки налили сока. Какие только тосты потом не звучали: пили за отдельных преподавателей в университете, за Достоевского, за здоровье всех проституток, за настоящую демократию и свободу русского человека и так далее и так далее…

Когда было девять часов вечера, все трое были просто вусмерть пьяные. Вадик разговаривал со своей девушкой по телефону, объясняя, почему он лыка не вяжет, Никита ходил без футболки, шатаясь, взад и вперёд по квартире, напрягал мышцы и орал, что он гордится тем, что он алкоголик, а Саша удалял с телефона совместные фотографии с Катей.

Утро было тяжёлым. Все трое сидели на кухне и опохмелялись…

- Брошу пить и перейду только на траву! - похмельным басом проговорил Никита.

- Сто раз слышали… - ответил Вадик и запихнул в рот кусок яичницы.

- Трава гораздо дороже, но зато клетки мозга не убивает в отличие от бухла. Лучше уж тогда совсем бросить пить и изредка курить - сказал Саня, сделал глоток пива и приложил холодную бутылку ко лбу.

Друзья посидели ещё пару часов, выпили всё пиво, что было в холодильнике. Когда всем стало получше, друзья Саши сказали, что им пора. Вадик договорился вечером погулять с Надей, а мать Никиты закатила истерику (Никита пил уже четвертый день то там, то сям и не появлялся дома), требовала, чтобы он показался ей на глаза.

- Помни о здоровье, сильно не увлекайся, Сань - сказал Никита, прощаясь.

- Не теряй головы, дружище, если что - на связи. Давай пока! - добавил Вадик.

Гости ушли.

***

Следующие три дня Клёпин опять пил один, но постепенно снижая количество потребляемого алкоголя. Он постоянно вёл внутренний диалог и вот к чему пришёл: во-первых, он никогда не сможет простить Катю и всегда будет её ненавидеть. Ненавидеть гораздо легче. Ему нужно всё забыть, не думать. Но если вдруг Катя вспомнится, то он неизменно будет испытывать лишь презрение и злобу. Этих эмоций со временем станет меньше, но полностью им исчезнуть не суждено. Во-вторых, Саша должен удалить её из всех социальных сетей, вообще вычеркнуть из жизни. В-третьих, он больше не переносит имя «Катя».

Саша отписался от неё в «инстаграме», удалил из друзей в «вк», стёр её мобильный номер. Затем он порвал все совместные полароидные фотографии, которые она однажды принесла ему в конверте и вручила, поцеловав в губы.

Иногда, перед сном, Клёпин всё-таки заходил к ней на страницу, читал старые переписки, понимая, что поступает неправильно. Но удержаться было невозможно. Он смотрел на неё и жалел, что вообще с ней знаком, говорил себе, что больше никогда не вспомнит о ней. Но спустя пару дней он опять смотрел на её профиль и испытывал разочарование, Саша сам поддерживал огонь в костре из собственной боли, пустоты и одиночества.

Он вспоминал, как они познакомились, прокручивал в голове первое свидание, первый секс. «Когда всё рухнуло? Почему она не поговорила со мной?» - эти мысли стали навязчивыми.

***

Август заканчивался. После расставания с Катей прошло полтора месяца. Клёпин пришёл в себя: вышел из запоя, гулял с друзьями, улыбался, бросил курить, устроился на работу в кофейню, о Кате вспоминал реже. Чувство злобы никуда не делось, но притупилось, как Саша сам себе и предсказывал.

Каждое лето Клёпина и его друзей заканчивалось одинаково: пьянкой по случаю дня рождения Вадика, которому в этом году исполнялось двадцать один. Праздновали за городом, на даче именинника. Всего было семь человек: виновник торжества со своей девушкой, пара его друзей детства, один коллега с работы и Саша с Никитой.

Сценарий всегда был одинаковый: начиналось всё культурно, гости общались друг с другом, попивая лёгкий алкоголь, задавали друг другу шаблонные вопросы про работу, про учёбу, затем Вадик доставал что-нибудь покрепче и начиналось… Музыка становилось громче, гости плясали в обнимку. Надя, как единственная девушка на тусовке, чувствовала себя немного не в своей тарелке, но она с лёгкостью мирилась с этим, зная, что Вадику весело. Начинались разговоры про мужчин и женщин, про политику, про университет; Никита в свойственной ему слегка гоповатой манере рассказывал смешные истории, в которые попадал вместе с Вадиком и Сашей. Ночью, когда все остальные уже не могли пить и шли спать, на кухне двухэтажного дома оставалась наша троица. Так было и сейчас.

- Надьку я уложил, всё хорошо, - неловкими движениями доставая из холодильника новую бутылку водки, проговорил именинник. Он был прилично пьян. Саша с Никитой в этом смысле ничуть не отставали. Клёпин ответил:

- Надька у тебя хорошая, тебе повезло.

- Это факт, она золотая. - после этих слов Вадик как всегда с деловым и сосредоточенным выражением лица начал наполнять рюмки.

Вид льющейся жидкости приковал к себе мутные взгляды ребят. Саша встал с табуретки, затем, плавно покачиваясь из стороны в сторону, поднял рюмку (при этом немного пролил на пол) и сказал:

- Ну, друг... Счастья... Только счастья... Пусть оно не заканчивается никогда! С днём рождения!

-Ура! - добавил Никита, вставая.

Вадик приподнялся, взволнованно и благодарно ответил «Спасибо!». Чокнулись стоя. Закусили первым со стола, что попалось под руку. Спустя пару рюмок Никита спросил:

- Ну что, Саня, Катю-то отпустил?

- В смысле?

- Я думаю, ты это... Понял, о чём я…

- Не знаю точно, трудный вопрос.

- Саня, тебя били в детстве? Во дворе, в школе? - вмешался в разговор Вадик, лениво растягивая слова.

Саша нахмурил брови, удивившись вопросу, и ответил:

- Вроде бы… Да, старшеклассник один раз побил здорово… А что?

- Да ничего... - именинник икнул и продолжил, - Живёшь же ты дальше. И не думаешь об этом. Помнишь? Да - помнишь. Но тебе как-то всё равно ведь… Когда вот старшака этого вспоминаешь, понимаешь, что он уё**к… Но в целом-то всё равно уже. Это позади, это просто часть истории.

Повисла тишина, как это часто бывало, когда Вадик толкал какую-то речь в пьяном состоянии.

- Надо отпустить её прямо сейчас - вдруг сказал возбужденный Никита, вставая с табуретки. - Идём на улицу, покурим заодно!

- Что ты придумал? - смеясь и спотыкаясь, спросил Саня.

- Пойдём, пацаны! - воинственно рычал Никита, абсолютно не переживая, что может разбудить кого-нибудь в доме.

Троица быстро обулась и вышла на крыльцо. Никита и Вадик закурили. Все трое завороженно глядели на усыпанное звёздами небо. Свежий воздух, эта красота над головой, чувство молодости — всё это дурманило. Ребята вдыхали момент полной грудью.

- ПОШЛА ТЫ НААААААААХ*****Й!!! - заорал внезапно Никита, не отрывая глаз от неба.

Саша с Вадиком переглянулись. Пьяная физиономия именинника расплылась в хитрой и обаятельной улыбке. Он заорал:

- ПОШЛА ТЫ НААААААААХ*****Й!!!

Ночь ответила долгим и величественным эхом. Затем воцарилась тишина, которую и представить невозможно. Такую тишину можно встретить лишь однажды. Все трое переглядывались, стоя на крыльце. Друзья смотрели на Сашу и ждали. В их глазах горели азартные огоньки, они улыбались, предвкушали… Саша улыбнулся в ответ, и все трое синхронно закричали в огромное звёздное небо:

- ПОШЛА ТЫ НААААААААХ*****Й!!!

Сашу было слышно громче всех. Крик стал для него лекарством, он чувствовал, как вместе с криком становится свободнее от засевшей в сердце боли, как чувство одиночества улетучивается под давлением простых слов, которые просто потеряются в этой памятной ночи. Очищение от всего плохого, что ещё не покинуло душу — вот чем был этот крик.

Когда эхо от голосов пьяных друзей окончательно стихло, они обнялись и засмеялись как самые настоящие, ещё не обременённые жизнью маленькие дети.