Часть 48. Рожа

(Предыдущая часть: http://proza.ru/2019/12/01/888)

64. Рожа.

Это не грубое название лица, нет!
Просто произошло следующее. Мы всем своим отрядом бегали туда-сюда по судну, демонтируя аппаратуру и упаковывая научные пожитки. При этом приходилось то работать на палубе, то нырять в каюты и лаборатории. А погода снова установилась солнечная и жаркая. Естественно, через час-другой мы все уже были взмылены и старались почаще устраивать перекуры.

Я бегал вместе со всеми, одевшись по минимуму: шорты, открытая рубашка, завязанная узлом на пузе, и сандалии на босу ногу.

Ближе к обеду я почувствовал, что натёр левую ногу верхним ремешком сандалии, но не придал этому никакого значения; подумаешь, натёр, вечером нацеплю пластырь – и все дела.

Однако после обеда царапина покраснела и начала саднить, а к вечеру заболел весь подъём стопы. Пришлось отправиться к доктору.

Наш молчаливый эскулап осмотрел мою конечность, помял стопу и сообщил, что я наловил микробов в свою царапину, отчего началось воспаление. Я не спорил, подавленный авторитетом и спокойствием доктора.

Лечение он назначил своеобразное: дал пару таблеток какого-то антибиотика (так он сказал, заставив принять их тут же) и посоветовал напарить ногу перед сном в горячей воде. Никаких мазей он мне не дал, а просто завязал царапину и дал ещё бинт для перевязки после горячей ванны.

После ужина я в точности выполнил все указания и отправился спать с покрасневшей и слегка раздутой стопой.

На следующее утро настроение моё резко ухудшилось после того, как я рассмотрел свою многострадальную ногу. Она покраснела, раздулась и уже ощутимо болела. Бинт даже слегка врезался в кожу.

 Я перебинтовался, умылся и похромал на завтрак.
За столом многие отметили, что я сижу с унылым видом. Под напором вопросов товарищей пришлось сознаться, что я, скорее всего, выпаду из стройных рядов нашего отряда. Михалыч по-отечески успокаивал меня, наказывая сразу же после завтрака отправляться в лазарет, а после – на койку.

И тут в процесс вмешалась Галина Григорьевна (ГГГ), сидевшая за соседним столом. Решительным тоном она приказала мне заканчивать как завтрак, так и болезненные переживания. Народ притих и не посмел возражать. Я тоже.

Через минуту она вывела меня из кают-компании и потащила на палубу. Там при солнечном свете она посадила меня на кнехт, размотала бинт и осмотрела ногу. После того, как я рассказал, что вчера по приказу доктора я продержал конечность в горячей воде, она вскочила и впервые на моей памяти энергично и некультурно обозвала нашего доктора и заодно всю корабельную медицину. Вслух!
Это было весьма неожиданно. Но эффектно, да так, что и я почувствовал себя виноватым в низком уровне медобслуживания на борту.

      -  Рожа у тебя, Витюша! – не колеблясь, определила она, – рожа, без сомнения!
      -  Какая рожа? – промямлил я, считая, что она продолжает ругаться, переключившись с доктора на меня.
      -  Рожистое воспаление! – раздельно проговорила она. – Есть такое. Очень неприятная штука, скажу я тебе. У меня как-то было такое, только на колене. Кстати, при нём ни в коем случае нельзя греть воспалённое место! Можно доиграться до гангрены!
      -  Как? И что делать? – я был настолько ошарашен, что на какое-то время совсем перестал соображать.
      -  Ничего, коллега! – бодро ответила ГГГ, – сейчас мы тебя начнём лечить, и через два-три дня станешь как огурчик.
      -  Ну да, зелёненьким и в пупырышках! – натужно ответил я дежурной шуткой.
Хотя мне было совсем не до смеха.


Галина Григорьевна завязала мне бинт и чуть ли не за руку поволокла в лазарет. Со стороны, наверное, это выглядело, как если бы кошка тащила полудохлую мышь своим котятам. Да я особо и не упирался, подавленный новым для меня диагнозом.

В лазарете было пусто, лишь доктор сидел за чистым столом и читал какой-то толстый фолиант. В чашке Петри дымилась сигарета.

ГГГ посадила меня на кушетку и подошла к столу. Доктор оторвался от чтения, но спросить ничего не успел. ГГГ схватила его за руку и молча потащила его за дверь в процедурную. Молчал и доктор. Дверь за ними закрылась.

Всё-таки звукоизоляция в медблоке была отличная. Я не сумел разобрать практически ничего, хотя разговор за дверью был наполнен вскрикиваниями и гулким стуком каких-то предметов по столу или даже по полу. Звонкий дискант ГГГ перемежался редким баском доктора. Пару раз даже что-то звякнуло. В общем, я не разобрал, но понял, что ГГГ выражает своё мнение об уровне медобслуживания на НИСП «Кренкель», и что это мнение – отрицательное.

Через некоторое время ГГГ вышла из процедурной. Раскрасневшаяся, с ярко горящими глазами, но с широкой улыбкой на лице. В руке она держала пакетик и большую коричневую банку.

      -  Пошли отсюда! – сказала она мне, направляясь к выходу. Я послушно поплёлся за ней.
      -  Ишь ты, не проходили они рожу! – тихо, но возмущённо проговорила она. – Врёт паршивец, об этом отдельная лекция есть.

Она остановилась перед трапом и, повернувшись ко мне, сообщила:
      -  У меня сестра врач, и мама хирург, а он мне тут… – она не договорила и ловко сбежала вниз по ступенькам трапа.

Мы пришли в мою каюту. ГГГ положила баночку и пакетик на стол и села напротив.
      -  Слушай! – сказала она. Вот тебе лучшее лекарство – мазь Вишневского! Густо намажь ногу там, где опухло, проложи пергамент и забинтуй. До вечера не снимай. Можешь ходить, но без фанатизма, лучше лежи спи. Выпьешь эти таблетки, два раза в день! – она развернула бумагу, в которой лежали несколько таблеток и пара перевязочных пакетов.
      -  Парень ты молодой! – продолжила она, – Так что не журись, а лечись! Через пару дней всё заживёт!
И она ушла.

А я всё сделал, как она сказала. Намазал, перебинтовался и выпил пару таблеток.

Ну, и запах у этой мази, доложу я вам! Чистый дёготь. Но ничего, ко всему можно привыкнуть.
 
ГГГ оказалась права. Через пару дней опухоль спала, боль исчезла, остался лишь стойкий запах дёгтя. Но через день и он выветрился.

Чтобы окончательно закрыть эту неприятную страницу моего повествования, добавлю, что за всю мою жизнь до сего момента подобные воспаления случались у меня четыре раза. И каждый раз я успешно вылечивался мазью Вишневского, даже не обращаясь к врачу. А вылечившись, с благодарностью вспоминал двух человек: профессора Вишневского и начальника гидрохимического отряда Галину Григорьевну Гаращук (ГГГ).

                (Продолжение: http://proza.ru/2020/06/30/595)